«Кто был жесток, тот таковым и остается,
Из жизни в жизнь, без изменений,
И сердце близких разобьётся,
В пучине страшных прегрешений».
Выходя из дома брата, Хосок чувствует усталость уже в каждой мышце. Его тело неимоверно сильно ломит, горит, вмиг холодеет, а потом заново становится пылающим, потому что незнание заставляет сгорать дотла. Каждой клеточкой своего тела Хо мечтает оказаться в шаге от любимого и вздохнуть аромат морского бриза. Наполнить лёгкие Тэхёном и дышать им бесконечно долго, лишь бы он только был рядом. Чону больше ничего не нужно. Он прикрывает глаза и воспроизводит в подсознании образ омеги, который выцарапан на внутренней поверхности век. Его кудрявые волосы, узкие глаза невообразимой красоты, малиновые губы, манящие к себе, загорелая кожа, подчеркивающая все прелести молодого тела, и широкая улыбка, при виде которой хочется смеяться даже в самый трудный день. Стрелки часов уже давно перевалили за полночь, но Хосок не поддаётся даже времени, ведь найти Тэхёна для него сейчас первостепенная задача. Если сейчас его голова коснётся подушки, то совесть и неведение сведёт с ума. Даже глаза не смогут сомкнуться, пока тело не почувствует жар чужого, окутывающее альфу всеми своими конечностями. Хосок без Тэхёна никто. Он подходит к охране и одаривает всех строгим взглядом. Хосок уже не знает, куда себя деть, потому что ни бабушка Тэхёна, ни сам Ким не выходят на связь, а их телефоны были зарегистрированы в последний раз в доме Сурин. Волнение окутывает каждую частичку, проникает в самые глубины и заставляет внутренне сжаться. Хосок чувствует, что ещё немного, и у него точно не получится держать себя в руках, потому что болезненно трещит по швам. — Вы, — Хо показывает на двух мужчин, — останетесь здесь и, если вернётся Тэхён, сразу доложите. Мужчины кивают и отстраняются. Они чувствуют злость, исходящую от босса. Каждый боится ослушаться или сделать что-то не так, потому что знают, на что способен Посейдон с белоснежными, как смерть, глазами. — Остальные, за мной, — говорит Чон и быстрым шагом направляется к машине. Он боится. Незнание будущего пугает, потому что потерять одного из самых родных сердцу человека он не готов. Ибо у них ещё все прелести совместной жизни впереди, а тут судьба решает провернуть такую несмешную шутку, заставляющую буквально захлёбываться от резкой и ноющей боли. Чон ехал к брату с намерением свернуть ему шею, но всё равно узнать, где находится Тэхён. Однако после его такого отчаянного и жалостного: «Я не знаю», Хосок понял, что Чонгук и вправду не имеет никакой информации о том, где может находиться омега. Альфа знает, что кроме бабушки у Тэхёна есть родители, но к ним он точно не мог уехать, ведь контактировать с наркоманами — себе же хуже. Выезжая из города, Хосок направляется в загородный дом бабушки Тэхёна, надеясь, что его омега сейчас находится там, и ему ничего не угрожает. Надеется, что сейчас зайдёт в дом и вдохнёт запах своего мальчика, заполняя лёгкие, обнимет и никогда больше не отпустит. И как же Хосок боится признать то, что это может оказаться лишь его больной фантазией. Через пол часа Хо как ошпаренный выбегает из машины, а за ним — трое телохранителей. Пальцы чешутся и уже желают прикоснуться к Тэхёну, чтобы полностью удостовериться, что тот в безопасности, но эти мысли улетучиваются сразу же из-за запаха, которого нет. Аромат Кима отсутствует. — Тэхён! — кричит Хосок, вбегая на крыльцо и стуча в дверь. Руки предательски дрожат, желудок скручивается от страха, а голова заполняется различными, не очень хорошими мыслями. Дверь оказывается запертой, и альфа, не церемонясь, разбегается и со всей силой бьёт плечом по двери, повторяя это снова и снова, пока замок не ломается, а доски с ужасным скрипом не отворяются. Он быстрым и нервным шагом заходит на кухню и разочарованно вздыхает, не находя ничего и никого. Ни одной живой души. Ни одного знакомого и любимого запаха. Жилки на шее альфы вздуваются, и он запускает пятерню в волосы, нервно сжимая их. Хочется сорваться на крик, разрывая голосовые связки, и разбить костяшки о ближайшую поверхность, оставляя на ней отпечатки крови. — Сука! — громко матерится Чон и со всей силы ударяет кулаком по дверце шкафчика, которая тут же разламывается на две части, а хлипкие доски летят на пол. — Блять, ну где же ты, тигрёнок. Хосок садится на стул, что стоит на кухне, и вдыхает воздух полной грудью, ощущая отдалённые нотки моря. Альфа удивлённо распахивает глаза и понимает, что Тэхён и Сурин покинули дом относительно недавно. Ни одна мысль в голове не наталкивает альфу на правильное местоположение омеги и его бабушки, потому что волнение и переживание заполняют каждые уголочки организма. Он нервно достаёт из кармана телефон и быстро набирает брата, потому что понимает, что здесь нужны его связи. Чонгук должен помочь. Обязан. Хосок и сам имел немалые связи, но звонить кому-то, а тем более просить что-либо для него было странным, потому что Хо никогда не шёл на контакт с людьми, не считая родственников. В какой-то степени Чонгук тоже был таким, но обстоятельства и суровая жизнь научила манипулировать, фальшиво улыбаться и в конце всё равно добиваться своего. Ещё одно отличие братьев. Пока шли долгие гудки, Хосок думал, куда же мог подеваться Тэхён, и сколько же ему дал денег Чонгук, чтобы тот смог уехать из города и, вероятнее всего, найти квартиру на новом месте жительства. — Хосок? — спрашивает Чонгук, выводя младшего из своих мыслей. — Ты что-то хотел? Хо неуверенно трёт переносицу свободной рукой и концентрирует своё шаткое внимание на разговоре с братом. — Он не у бабушки, — обречённо говорит Хосок, чувствуя дрожь в руках. — Найди его, Чонгук, пожалуйста. Чонгук уже миллион раз поймал себя на мысли, что сожалеет о содеянном. Он понял, что если Тэхён и бросит брата, то только так Хосок поймёт, что не было там никакой любви. Альфа начал осознавать, что Хо уже давно не тот пятилетний альфочка, который чуть не умер от голода. Не тот, который сейчас не в состоянии справиться самостоятельно. Сейчас он должен сам осознать все чувства и, переживая, разобраться со своим омегой. Чонгук пообещал себе, что лезть в их жизнь больше не будет. — К кому он мог уехать? — серьёзно спрашивает Чонгук, будто не он полчаса назад курил марихуану, балансируя между реальностью и сладким миром. — Родители или знакомые? Хосок пытается вспомнить, есть ли знакомые или друзья у Кима, но никого не припоминает. Знает, что в свои двадцать два у него осталась лишь бабушка, которая растила его и альфа, не знающий, как найти сейчас себе место. — К родителям он точно не поехал, а друзей и знакомых у него нет, — говорит Хосок и начинает нервно мерить комнату шагами. — Я тебя понял, — произносит Чонгук и выстраивает в голове план по поискам. — Брат, не переживай так, он найдётся. Хо лишь устало выдыхает и прикрывает глаза. Чонгук говорит подбадривающие слова, но они ни черта не помогают, а лишь подливают масло в огонь, которое сейчас разгорается с новой силой. Мысли заменяются другими, голова становится тяжелее, и Хосок завершает звонок, отбрасывая телефон на стол и кладя голову на сложенные руки. — Найди его, Чонгук, найди.***
Юнги заходит в большое многоэтажное здание, которое является собственностью Ким Сокджина. Мин проходит на четвёртый этаж, заходит в главный кабинет, служащий переговорной, и закрывает за собой дверь. Все уже привыкли видеть Мина здесь, зная, что он — хороший друг босса, из-за чего никто даже голову в его сторону не поворачивает. В кабинете снова холодно. Джин любит низкие температуры, но она вообще не нравится Мину, потому он немного ёжится от липкого мороза. Юнги оглядывает кабинет и натыкается на силуэт возле больших окон. — Джин-хён, я решил навестить тебя, — зовёт Мин и подходит поближе к мужчине. — А бабушка передала тебе вкусняшки. Юнги подходит к столу и кладёт на него небольшой контейнер с моти. Он снова кидает взгляд на высокого альфу и не понимает, почему Джин всё ещё не обзавёлся семьёй, ведь он очень красив и богат. Тёмно-коричневые волосы уложены на бок, а круглые очки только подчёркивают всю благовидность молодого лица. — Спасибо, малыш, — по-доброму произносит Джин и, подойдя, заключает омегу в объятия, немного трепля его мягкие волосы. Юнги в тёплых объятиях Джина чувствует себя в безопасности и уюте. После смерти родителей альфа почти каждый день навещал маленького омегу, для которого в тот момент мир поделился на «до» и «после». Конечно, было сложно видеть постоянно заплаканное лицо, но Джин всё равно не сдавался и пытался любыми способами развеселить Юнги, украшая его день яркими моментами. Ким снова вдыхает аромат спелых апельсинов и сходит с ума по новой. Для него этот запах полностью ассоциируется с омегой, потому что тот обожает цитрусы. Он любит омегу и корит себя за то, что возле него является таким слабаком, который не может сказать о своих чувствах. Джин слаб перед этими неправильными чувствами. — Ты же знаешь, что нам объявили дату аудиенции суда? — спрашивает Джин, отстраняя от себя омегу и поглаживая его макушку. Юнги поднимает на альфу взгляд, который так и говорит за себя. В глазах плещется безумный страх, граничащий с маленькой уверенностью. Они виделись с Чонгуком всего два раза, но от этого альфы веет самой устрашающей аурой, заставляющая внутренне содрогнуться. Чон даже в спокойном состоянии пугает, из-за чего Юнги представить себе боится, каков он в гневе. — А когда? — по-детски дуя губки, спрашивает Юнги и отходит от альфы, чтобы сесть в его кресло. Джин подходит к рабочему столу, кидает короткий взгляд в сторону омеги, который удобно расположился в кресле, и снова подмечает его естественную красоту. Её сложно не заметить. Юнги сияет в глазах Джина. Альфа достаёт документы, недавно поступившие к нему из суда, и отдаёт их в руки омеги, который, наверное, ничего не понимает. — В конце апреля, — поясняет альфа, замечая непонимание на лице омеги. — Двадцатого числа. Юнги оставляет бумаги на столе и сжимает руки в кулачки из-за волнения. Страх за будущее зарождается в каком-то уголочке сердца и начинает разрастаться с каждым новым фактом, связанным с Чонгуком или же судом. — Не переживай так, Юнни, — говорит Джин и обходит стол, подходя к младшему. — Всё будет хорошо. Конечно, Джин понимает, что с Чонгуком их дела точно не будут иметь хорошего течения, но для того, чтобы Юнги сейчас не нервничал, альфа сделает всё, что от него требуется и успокоит младшего. Будет уверять, что всё будет прекрасно, хотя осознание по-любому начнёт бить его по самым больным местам, заставляя прогнуться под обстоятельства. — Джин-хён, ты сам-то веришь, что Чонгук оставит эти земли? — с грустью в голосе произносит Юнги и опускает глаза на многочисленные бумаги на столе, тихо всхлипнув. Джин подходит к младшему и присаживается возле него на корточки. Он берёт в свои ладони хрупкие ручки белоснежного цвета и поглаживает их тыльную сторону большими пальцами. Смотрит на немного заплаканные глаза и мокрые реснички и тянет руку к щеке, чтобы стереть с неё капельки слез. С самого детства Юнги был ранимым ребёнком. Он волновался или загонялся буквально по каждому поводу, накручивая на ум разные мысли с плохими концовками. Всё это привело к тому, что Мин стал максимально замкнутым омегой, который никому не доверял. Джин всегда видел, как родители Юнги успокаивали или же как-то подбадривали ребёнка, а сейчас же, после смерти самых близких людей, этот ранимый и недоверчивый омега приобрёл черты сентиментальности, с чем уже Ким не справляется. — И ты думаешь, что это повод поплакать? — хмурится Джин и смотрит в грустные глаза напротив. Сокджин привык видеть Юнги всегда в хорошем, радостном и счастливом настроении, но когда глаза омеги становятся влажными, старший хочет мир перевернуть, лишь бы он больше не проливал горючих слёз. — Чонгук запросто может подкупить суд, и мы с этим ничего не сделаем, хён, — Юнги утирает слёзы и тихо всхлипывает. Мин, конечно, пока ещё не знает, на что на самом деле способен Чонгук, но уже возникает ощущение, что суд для него — это пыль под ногами. Слишком мелочная ситуация. Подсознание подсказывает, что в этом суде он потерпит поражение. Снова будет глотать слёзы, видя, как его родной дом начнут сносить, превращая всё в пыль. — Даже если это так, пойми, что мы уже никак не сможем бороться с коррупцией, — с сожалением говорит Джин и смотрит на Юнги, который всё-таки не выдерживает и даёт волю эмоциям. — Ну, не плачь, малыш, мы постараемся сделать всё, что в наших силах. Юнги пододвигается ближе к мужчине и обнимает его за шею, ластясь. У Джина внутри взрываются фейерверки от близости, а Мин лишь поддержку хочет найти в этих руках. Хочет найти то, что потерял со смертью родителей. Тепло, которое ему каждый день дарила мама и поддержку с защитой, одаривающее отцом. Омега аккуратно отстраняется от альфы и, до конца стерев слезы с щёк, встаёт с кресла. — Да, хён, мы сделаем всё, что от нас требуется, — быстро проговаривает Юнги, понимая, что слезами в этом случае не поможешь. Ким ободряюще кивает и просит своего секретаря принести им чай с заварными пирожными, которые так любит Юнги.***
Ближе к вечеру погода становится ветреной, но именно такое время дня освежает мысли и расслабляет тело от тяжести. На улице слышен гул редких проезжающих машин. Юнги только недавно освободился от дел с хёном и сейчас направляется к Менсу, чтобы как-то успокоиться и рассказать ему о наболевшем. Сейчас он никому, кроме друга, не доверяет, а держать в себе всю информацию, которая постоянно давит, невозможно. — Может выйдешь? — говорит Юнги в домофон и сразу слышит быстрые приближающиеся шаги, принадлежащие наверняка Менсу, потому что сейчас его родители не в городе, а он дома один. Менсу открывает дверь и приветствует друга, приглашая в дом на чашечку чая. — Короче, я уже миллион раз пожалел, что пошёл против Чона в суд, — обречённо вздыхает Юнги, грея руки чашкой горячего напитка. Менсу ставит свой стакан на стол и садится напротив Мина. Он вопросительно вскидывает бровь вверх и выжидает объяснений. — Я считаю, что суд долго со мной церемониться не будет, — говорит Юнги и опускает глаза. — Чонгук слишком влиятельный, и я не думаю, что если земли останутся у меня, он так просто это оставит. Менсу тяжело вздыхает и понимает, что Юнги, к сожалению, говорит правду. Они ни раз говорили на эту тему, и Мин всегда утверждал, что у них есть большие шансы на победу. Однако Менсу знал, что против влиятельных людей, которые имеют за спиной приближённых, деньги и славу, пойти сложно, а тем более если это известный архитектор Чон Чонгук. Сейчас же Юнги чётко осознаёт, что против Чона шансы у него не то чтобы невелики — они просто ничтожны. — Юнги, я понимаю, что дом твоих родителей тебе важен, но не думаю, что они были бы рады такому раскладу событий, — рассудительно произносит Менсу, надеясь, что друг поймёт его. — Твои родители бы не хотели, чтобы ты шёл в суд против Чона. Юнги опускает голову и велит самому себе не поддаваться чувствам. Тема родителей для него очень щепетильная, из-за чего хочется расплакаться и снова уйти в себя. Менсу сразу улавливает настроение друга и подходит к нему, крепко обнимая. — Извини, Мини, — шепчет омега и чувствует руки на спине. — Просто эта идея с самого начала была херовой, и даже сильный адвокат против Чон Чонгука будет бессилен, понимаешь? Юнги обнимает друга посильнее и положительно кивает. Менсу поглаживает друга по голове и пытается успокоить, потому что Мин и так настрадался, а давить на больное ему сейчас вообще не хочется. — Хорошо, — тихо произносит Юнги и всхлипывает. — Не хочу об этом сейчас говорить. Менсу хочет перевести тему на другую и вдруг вспоминает о том, что уже так давно крутится в голове. — Мини, а не хочешь в клуб сегодня сходить? — с широкой улыбкой произносит Менсу и замечает, как хмурится Юнги. — Мой друг альфа может договориться, и нас впустят. Юнги долго раздумывает и понимает, что был бы не против пойти в клуб и развеять туманную голову, потому что постоянные навязчивые мысли, которые не дают нормально сосредоточиться на учёбе или же просто отдыхе, уже достали. — Нас точно пустят? — с недоверием спрашивает Юнги, поглядывая на счастливую улыбку друга. — Точно, точно, — говорит Менсу и быстро бежит в свою комнату, чтобы собраться и позвонить другу.***
В клубе играет громкая музыка, которую слышно даже на улице. Снаружи клуб ничем не отличается от всех магазинов и торговых центров. Только ночью пестрая вывеска «Passione» приманивает к себе всё внимание. По дороге друг Менсу рассказывает, что это самый востребованный и популярный клуб среди молодёжи и многих знаменитых людей. У Юнги сразу закрадывается мысль о том, что их туда не пустят, но всё же они уже рискнули, значит, нужно доделать задуманное и как-нибудь пройти туда. Мин внимательно осматривает неоновую вывеску и распахивает глаза от предвкушения. Он был в таком заведении всего один раз, и ему там понравилось. Конечно, омега не любил большое скопление людей, но именно в том клубе были тихие места, где можно было посидеть со своими друзьями и выпить. Ещё дома Менсу одолжил другу красивую одежду, потому что понял, что явиться в домашних шортиках и футболке будет как-то странно. Юнги чуть спускает короткие кожаные шорты и поправляет розовую блузочку. Менсу подкрасил его глаза чёрным карандашом и подчеркнул очертания малиновых губ помадой. Сам Менсу надел юбку, которая сзади была шортами, и кроп-топ. — Ну что, совершеннолетние, — смеётся альфа, друг Менсу, и ведёт омег к входу. — Впервые в таком месте? Альфа обращается к Юнги, который не сразу понимает, что говорят ему. Омега отводит хмурый взгляд и отрицательно качает головой. Юнги оглядывается по сторонам и надеется на то, что никаких знакомых из школы он не встретит. Мин ловит многие похотливые взгляды альф и усмехается, понимая, что им можно только смотреть на него. У омеги не сильно высокая самооценка, но он не считает себя уродом, который навряд ли понравится какому-нибудь альфе. Юнги красивый и молодой, но голова на плечах тоже имеется, из-за чего он не ведёт в свои семнадцать половую жизнь. Они заходят в здание и сразу окунаются в мир похоти и грязи. Туда, где обожают проводить свое время озабоченные альфы, которым лишь бы присунуть, и шлюхи, мечтающие ухватить самый большой член. Юнги воротит от танцующих омег и прижимающих их к себе альф, из-за чего у омеги тут же зарождается желание быть подальше от таких и выпить чего-нибудь. — Пойдём к тем диванчикам, — громко, перебивая музыку, говорит Менсу и подталкивает за тоненькую талию Юнги к углу клуба. Мин садится на диван, кладя ногу на ногу, и видит вдалеке силуэт того альфы, который несёт выпивку. В этом месте находиться немного страшно, потому что омега не знает, на что способны здешние альфы, которые так пособственически прижимают к себе совершенно незнакомых парней и уходят с ними на второй этаж. Громкая музыка оглушает, но уши уже не гудят после первого бокала алкоголя. Юнги отдаёт себя ощущениям и чувствует, как расслабляется тело, а разум направляется подальше от проблем, которые ждут его за дверьми этого здания. Сейчас с ним только выпивка и лучший друг, который через некоторое время и нескольких бокалов чего-то крепкого не отдаёт отчёт своим действиям. — Юнги, а ты чего не пьёшь? — пьяно произносит Менсу и закидывает свои конечности на друга, ластясь. Юнги пытается отстраниться, но омега прижимается ещё ближе, и старшему остаётся только обречённо выдохнуть. — На тебя смотрю и уже напиваюсь, — говорит Мин и кладёт голову на плечо друга. Бокал за бокалом, и через час Юнги был уже в таком же состоянии, что и Менсу. Алкоголь действует на омегу как транквилизатор, который успокаивает тело и мысли. Он аккуратно встаёт и идёт на танцпол, где всё ещё танцуют омеги и альфы. Окидывает всех взглядом и резко закрывает свои глаза. Хочется отдаться музыке и не слышать больше никого. Юнги ведёт руками по своим бёдрам и двигается в такт песне. Руки взмывают вверх, а лопатки изящно выглядывает из прозрачной ткани блузки. Мин немного опускает кисти и проводит ими по своим бокам, разворачиваясь вокруг себя и уже не замечая одну пару глаз, которая лишь в мыслях раздевает его и раскладывает на первой попавшейся поверхности. Да, Чонгук смотрит. Наблюдает за каждым движением молодого тела и утопает в этих красивых и изящных изгибах. Его глаза следят за тем, как омега оглаживает себя руками и, закрыв глаза, отдаётся музыке, виляя бёдрами. На эти самые бедра хочется положить свои широкие ладони и прижать к паху, но Юнги кажется ему таким недоступным и отдалённым, что неимоверно злит альфу. Поиски Тэхёна длятся уже второй день, из-за чего Чон, устав, решил сегодня отдохнуть в своём клубе, но он даже не думал встретить здесь этого омегу. Того, кто только недавно приходил к нему и просил поговорить, после чего был выставлен за дверь. Альфа не отводит взгляд от таких коротких шорт и розовой блузки, которая изящно подчёркивает песочную талию омеги. Он ещё в первую их встречу увидел, какой красотой обладает омега, но Чонгука такие не привлекают вовсе. Юнги всего лишь красивая кукла, которая в заплаканном состоянии будет выглядеть в разы лучше. Чон в этом уверен. Чонгук расставляет ноги чуть шире и разглядывает омегу, после чего его окликают. — Господин Чон, в том районе тоже пусто, — говорит телохранитель Чонгука, который явно имеет в виду Тэхёна. — Мы не видим смысла искать его там и в ближайших окрестностях. Чонгук вдруг резко переводит взгляд с красивого омеги на мужчину перед собой и быстро встаёт с кресла, подходя к нему впритык. — Не видишь смысла? — переспрашивает Чонгук и смыкает пальцы в кулак, зажимая между ними выглаженную рубашку альфы. — Я не вижу смысла оставлять тебя сейчас в живых, но, увы, ты пока дышишь. Альфа перед Чоном гулко сглатывает и немного опускает голову, слушая босса. Все приближенные Зевса знают, на что тот способен, из-за чего не хочется его злить. Знают, что если глаза Чона окрасятся в белый, то им придётся смотреть сначала на смерть всех своих близких, а потом и самому покинуть этот мир. — И пока ты дышишь, ты обязан будешь искать его, усек? — приказывает Чонгук и отходит от мужчины. — Пока приказы здесь отдаю я, вы будете искать омегу, где бы он ни был. — Да, босс, — с дрожью в голосе произносит альфа и низко кланяется. — А теперь пошёл отсюда, — нервно проговаривает Чон и машет рукой альфе, чтобы исчез из его поля зрения. Чонгук приглядывает за братом, который эти несколько дней не может найти себе места от всех эмоций, что его окружают. Хмурый Хосок, который может залипать взглядом в одну точку большое количество времени, совершенно не знаком Чонгуку. Старший знает, что Хо с самого детства был вечно радостным и счастливым ребёнком, и с возрастом эта черта характера у него не изменилась. Однако с исчезновением Тэхёна Хосока будто подменили. Он стал совершенно другим. Слишком замкнутым и нервозным. Чонгук начал понимать, что если он будет постоянно зацикливаться на Тэхёне, то сойдёт с ума, из-за чего решил развеяться и приехать в их с братом излюбленный клуб. Чтобы снова не окунуться в мысли с головой, Зевс встаёт с кресла и, обходя толпу танцующих, подходит к хрупкому омеге, который все ещё, отдаваясь музыке, кружит и не обращает ни на кого внимание. Юнги даже не замечает, как к нему подходят сзади и прислоняются своим тяжелым телом. Мин думает, что его случайно задели, но после ощущений крепких рук, которые перехватывают омегу поперек талии и прижимают к себе, он с удивлением распахивает глаза. — Какого… — хочет уже выругаться Юнги, но ему не дают договорить, утыкаясь носом в шею. Чонгук прислоняет несопротивляющегося и пьяного омегу к себе и водит носом по запаховой жилке на шее, упиваясь ароматом вкусных апельсинов. Вспоминает слова Хюн Шика о том, что против него в суде выступает ребёнок семнадцати лет и звонко усмехается. — И кто же тебя пустил сюда, киса? — шепчет Чонгук, посылая своим хриплым голосом табун мурашек по всему телу младшего. Вдруг до Юнги доходит, кому принадлежит этот голос и запах мускуса. Он резко разворачивается, все также находясь в чужом плену рук, и ошарашено смотрит на альфу. Омега понятия не имеет, как Чон выловил его среди всей толпы, и что он вообще собирается делать, из-за чего начинает брыкаться в объятиях и бить кулаками по сильной груди. — Отпусти меня, живо! — с трудом складывая слова в предложение, говорит Юнги и не перестаёт бить альфу. — Какого черта ты вообще меня трогаешь?! Альфа нагло усмехается и всё-таки отпускает омегу, потому что достаточно наигрался. Парень как-то оскорбленно смотрит на Чонгука и в последний раз наносит самый сильный удар по плечу Чона, который остаётся незамеченным. — А я догадывался, что ты далеко не невинный ангелок, — с ухмылкой говорит Чонгук и подходит ближе, чтобы снова вобрать в себя омежий запах, перемешанный с ароматом алкоголя. — Какой есть, извините, — дерзит Юнги, уже не желая узнавать, откуда вообще появился альфа, и что он от него хочет. Омега уже хотел было вернуться к своему танцу, как его резко разворачивают и прижимают к своему телу. — Ты, конечно, очередная шлюха, — шепчет Чонгук, но Юнги его отчётливо слышит, будто и не играет в помещении громкая музыка, — но, чёрт, ты красивый. Чонгук и сам далеко в нетрезвом состоянии, из-за чего и говорит такую херню, о которой потом и не вспомнит. Пока на мозг действует алкоголь, за свои слова можно и не отвечать. — Не твой, вот ты и бесишься, — шепчет в самые губы альфы Мин и встаёт на носочки, дотрагиваясь кончиком своего носика до носа альфы. — Ну ничего, перебьёшься. Юнги ведёт ладошкой по немного грубой из-за выступающих волос на щеке альфы и проводит носом по его шее, задевая венку. Он вдыхает полной грудью вкусный аромат мускуса и в наглую обнюхивает мужчину, совершенно не видя его белых зрачков, от которых исходит злость. Чонгук никому не позволяет так с ним разговаривать, поэтому грубо отстраняет от себя омегу и идёт к выходу из клуба. Он, держа руки в карманах, подходит к охране, которые при виде босса выстраиваются по стойке смирно. — Вы куда смотрите, когда впускаете сюда несовершеннолетних?! — грубо скалится Чон и показывает охране на выпившего омегу, который с трудом стоит на ногах. Чонгук испепеляюще смотрит на охранника, который под пристальным взглядом немного горбится и отступает на полшага назад. — Мы просто… — пытается как-то оправдываться альфа перед Зевсом, но его перебивают. — Ты просто сейчас без головы останешься, если этот поскудыш ещё хоть секунду проведёт здесь, — проговаривает Чонгук и разворачивается на сто восемьдесят градусов, направляясь к бару. Альфа проходит возле парня, который всё-таки возвращается к своим танцам и с явной усмешкой наблюдает за ним, пока его не хватают с двух сторон и не тащат к выходу. — Какого хера вы меня трогаете, ублюдки, — кричит Юнги и начинает брыкаться в руках альф, но те даже бровью не ведут, будто бы омега — пушинка. Юнги напрягает руку и сильно дёргает ею вниз, из-за чего она выскальзывает из захвата одного из мужчин, и парень, воспользовавшись этим, грубо бьет того по лицу. — Ах ты, маленькая сучка, — шипит альфа от несильной боли и снова хватается за руку дикого омеги. Мужчины выкидывают омегу на асфальт перед входом в клуб, отчего тот, чувствуя, как кружится голова, обессиленно падает. Оскорбленный Юнги быстро встаёт с холодного асфальта, пытаясь поймать равновесие, и стряхивает с ног мелкую пыль. — Чёртов Чон Чонгук! — кричит им в след пьяный Мин и, шатаясь, разворачивается спиной ко входу клуба, направляясь к машине, на которой они приехали с друзьями. Сейчас мозг Юнги не может анализировать произошедшую ситуацию, но в глубине души ему обидно, потому что Чонгук не имел права выгонять его. И всё равно, что омеге нет восемнадцати. Многие в клубе ещё не достигли совершеннолетия, но они так или иначе находятся там, а Мин лишь разглядывает яркую вывеску клуба и громко хнычет. Обида расползается по всем частичкам пьяного организма, вызывая дрожь в руках и сильную боль в голове. Горючие слёзы падают на грязный асфальт, а Мин даже не пытается их стереть. Несправедливо. Подходя к машине, взгляд останавливается на знакомой чёрной ауди, которая не привлечёт только слепого. Омега подходит поближе к ней, начиная рассматривать и внутренне восхищаясь. Хоть он и не разбирается в машинах, всё равно может подчеркнуть, как элегантно и сдержанно она выглядит среди всех здешних автомобилей. Именно на ней альфа приезжал к ним с бабушкой домой, и уже тогда она ему заприметилась. Юнги обходит длинный капот машины и подходит к зеркалу заднего вида, обводя его указательным пальчиком. — Машина Чонгука, — констатирует факт Юнги. Она блестит в ночное время, отражая на себе сверкание звёзд. Омега немного наклоняется корпусом вперед и смотрит на своё отражение в зеркале заднего вида. Он пьяными глазами разглядывает свою ухмылку и, резко отстранившись, задирает ногу вверх и бьет ею по зеркалу. Конструкция хрустит под сильным напором ноги и немного отрывается от самой машины. Игривая злость потихоньку начинает заполнять всю душу. Пальцы дрожат от предвкушения. — Получай, тварь, — шипит Юнги и снова замахивается, делая последний удар ногой. Стекло заднего вида падает на асфальт, разбиваясь. Юнги довольно хмыкает и обводит взглядом разбитую машину, пока за этой картиной наблюдает охрана, которая после первого же замаха ноги доложила всё Чону. Через буквально две минуты из клуба выбегает разъяренный альфа и смотрит на свою любимую ауди, которая сейчас стоит с разбитым задником. — Ты идиот?! — кричит Чонгук и подбегает к машине, осматривая. Он даже не поворачивается к омеге, которому явно плохо от выпитого алкоголя. Чону похуй, потому что сейчас его любимое авто разбито. Альфа с расширенными глазами смотрит на стекло и горько ухмыляется. Эта сука перешла все границы, и Чон решает объяснить маленькой шлюхе, где её место. — Ты хоть понимаешь, сколько стоит одно лишь зеркало?! — грубо скалится Чон и подходит к омеге, хватая его за блузку. Юнги усмехается и кладёт ладони на широкие и очень напряжённые плечи мужчины, сжимая их. Хочется вообще наорать на эту тварь и спросить, знает ли он, что для него значит дом, который он хочет безжалостно сравнить с землёй, однако сдерживает себя, сглатывая подступающие слёзы. — Не ори на меня, мужлан, — шипит Юнги и отталкивает от себя альфу, что выходит, грубо говоря, не очень. У Чонгука глаза окрашиваются в белоснежный, и он устремляет взор на омегу, пугая. Сразу замечает ужас в глазах напротив, потому что выживших суртов немного, и они всегда навивают страх на окружающих. — Так ты… — не успевает договорить Юнги, как вдруг скручивается пополам и начинает освобождать желудок прямо возле ауди альфы. Зевс лишь закатывает глаза и отворачивается, потому что видеть парня в таком состоянии просто противно. — Блять, нашёл время… — шипит Чонгук и краем глаза смотрит на Мина, который стоит на коленях и вытирает рот. Юнги не может встать из-за боли в животе. Все органы внутри будто скручиваются от резкой боли, глаза невольно закрываются, а тело ломит. — Помоги, пожалуйста, — шепчет Юнги альфе, который сто процентов услышал его. Конечно, если Чонгук поможет омеге сейчас, то никакой пользы от этого не будет, но почему-то альфа тянет руки и аккуратно убирает ладонью волосы со лба Мина. Он смотрит на заплаканные глазки, и сердце, которое до этого не подавало признаков жизни, забивается в два раза сильнее. — Ну и кому тебя отдать то, блять, — морщась, произносит Чонгук и помогает омеге встать. Юнги, прильнув к сильной груди, немного прикрывает глаза и тут же засыпает. — Ну пиздец, товарищи, — говорит сам себе Зевс и подхватывает омегу на руки, устроив его голову на плече. Чонгук оглядывается и понимает, что сейчас на улице никого нет, кому можно было бы отдать этого ребёнка, а идти в клуб, чтобы найти тех, с кем пришёл омега, нет смысла. Альфа аккуратно открывает дверь сломанной ауди и кладёт на переднее сиденье хрупкое тело, которое сразу же сворачивается в клубок. Захлопнув дверь, он обходит машину и садится на водительское место. Зевс поворачивается к омеге на долю секунды, но успевает заметить, как покраснели его щечки. Альфа показательно фыркает и заводит машину, выезжая из территории клуба, но совершенно не понимая, куда везти эту тушку. — Не думаю, что твоя бабушка будет рада видеть тебя в таком состоянии, алкаш, — говорит Чонгук. Юнги лишь ворочается на месте и немного морщит носик во сне, чем неимоверно умиляет альфу, который ещё раз кидает короткий взгляд на омегу. — Ну что за ребёнок, — шепчет Чонгук и выезжает на трассу.***
Зевс заезжает во двор своего дома и блокирует ворота. Паркует машину и выходит из неё, направляясь ко все ещё спящему омеге. — Какой же ты проблемный, киса, — с издевкой говорит Чон и открывает дверь с той стороны, где сидит Юнги, снова поднимая его на руки. Сняв с омеги ботинки, он несёт его в гостиную и кладёт на диван. Парень, поморщив носик, недовольно жмурится из-за перепада температур. На груди альфы было тепло, а на диване уже нет. Чон снимает с себя кожанку, в которой он был с самого начала, оставаясь в чёрных джинсах и облегающей водолазке, не сковывающей движений. Чон садится возле дивана на корточки и убирает тёмную прядку волос с лица омеги. Чонгук не каждый день видит омегу такой красоты. Дерзкий характер, конечно, портит весь такой ангельский образ парня, но это несильно заметно, когда он спит. Приоткрытый ротик и сморщенный нос завораживает альфу, но Чон вовремя себя одёргивает от наглого рассматривания омеги. Чонгук проходит к себе в комнату, до этого накрыв омегу на диване тонким одеялом, и снимает с себя водолазку. Чон достаёт из заднего кармана джинс свой телефон и быстрым взглядом проходится по сообщениям, не видя того, которого хотел бы. — Блять, — шипит он и кидает телефон на кровать, снимая всю одежду, а позже ложась туда же.***
Утром Юнги просыпается с ебанной пустыней в горле, из-за чего, даже не открыв глаза, пытается встать со своей, как он думает кровати, и пойти на кухню. — Стоп, что?! — кричит Юнги, замечая красивый потолок, отделанный золотом, и улавливая совершенно чужой аромат, вдыхая его поглубже. У него дома потолки точно сделаны не из золота, а такого завораживающего запаха, которым, кажется, пропитаны даже стены, и в помине нет. — А можно не орать, киса? — тихо спрашивает мужской голос, и Юнги понимает, что вчера бокалы какого-то алкоголя были явно лишними. Он, с трудом встав на ноги, шокировано стоит посредине гостиной и таращиться круглыми глазами на полуголого альфу, который даже не соизволил надеть футболку. Немного опьянённый взгляд проходится по перекатывающимся мышцам торса, помечая изящные изгибы. — Красивый? — замечая, как омега рассматривает его, спрашивает Чонгук и хитро ухмыляется. — Если тебе уже легче, то пошёл вон отсюда. И вот снова Зевс показывает свою черствую сущность. Если бы омеге сказали, что вчера Чонгук сидел перед ним и заправлял прядку волос за ухо, смотря при этом с какой-то нежностью, то парень бы послал нахуй этих идиотов. — Как я вообще здесь оказался…? — спрашивает Юнги, но его перебивает звонок, который раздаётся трелью по гостиной. Чонгук нервно вытаскивает телефон с кармана и отвечает на звонок так, будто от него зависит вся его жизнь. Юнги замечает, как тот из-за волнения прикусывает нижнюю губу, а пальцы, пытающиеся нажать на кнопку, неимоверно сильно дрожат. — Нашли? — нетерпеливо спрашивает Чонгук и засовывает свободную руку в карман домашних треников. — Блять, наконец-то! Он быстро откидывает телефон в сторону и широко улыбается чему-то своему, а Мин так и стоит в непонимании и даже не знает, как он вообще здесь оказался. — Всё, киса, собирайся и вали к себе, я и так дохуя для тебя сделал, — говорит Чонгук и ведёт омегу к выходу. — Хотя вообще не понимаю, почему не оставил тебя тем альфам, которые тебя уже в мыслях вытрахивали. Чонгук громко ухмыляется, а к Юнги страх подкрадывается, приковывая цепями. Мин ничего не помнит, но точно понимает, что благодарен альфе за то, что он не оставил его одного. — Спасибо… — говорит Юнги, прежде чем перед его носом закрывают дверь и оставляют в полном одиночестве. Глаза округляются, норовясь выпасть то ли от удивления, то ли от непонимания происходящего. — Ну, заебись. Пока Юнги стоял перед дверью Чона, тот уже полностью забыл о омеге, потому что только что поступил звонок от телохранителя Зевса, который нашёл Тэхёна на окраине деревни.