Месяц спустя
Чонгук выходит из здания и кивает своим рабочим, которые вот уже целый месяц занимаются строительством дома Юнги. Альфа сразу обозначил временные сроки заказа, поэтому, когда ему сообщили о том, что постройка готова, радость охватила уставший от вечных проблем разум. Он поправляет рукава рубашки, что спрятались под пиджаком, и уверенным шагом спускается по ступенькам, громко отстукивая каблуками лакированных туфель. — Теперь нужны дизайнеры интерьера, — громко проговаривает Гук, переводя взгляд на Хосока и главного строителя. — Пусть два человека из офиса приедут. У нас же есть такие люди, — подсказывает Хо и замечает кивок брата. Главный строитель уходит, оставляя братьев наедине, а старший альфа только и думает о том, что совсем скоро поедет за Юнги. У мужчины сводит скулы от волнения и ожидания, а голова начинает трещать из-за постоянного нервного напряжения. Чонгуку уже до тошноты хочется провести время с омегой. Смотреть на него. Слушать его. Ощущать сладостный аромат. Видеть улыбку. Хочется, чтобы он просто был рядом. Просто как аксессуар. Брюнет отходит от Хосока, доставая сигарету и прикуривая её. Он делает затяжку, втягивая горький дым в лёгкие, и закидывает голову, вглядываясь в голубое небо. Чонгук улыбается самому себе, когда вспоминает, как Юнги временами писал ему и рассказывал о произошедших новостях: бабушку выписали из больницы, чёртовы экзамены наконец закончились, и он свободен, потому сможет встретиться. — Чёртова головная боль, — опускает голову мужчина и потирает виски от звенящей боли. Он вновь затягивается, обращая внимание на младшего, и видит, как тот залипает в телефоне. Гук выдыхает и глядит на серый асфальт под ногами. В голове вспыхивает строчка из сообщения омеги, который интересовался, что произошло за это время у самого альфы. В ту секунду Чонгук осознал, что ему нечего рассказать Юнги. Нет, что-то есть, конечно же, но парню не следует этого знать. Ему необязательно знать, что альфа глубокими ночами, ложась в кровать, переслушивает голосовые, отправленные этим маленьким котёнком. Если честно, Чон сам не хочет уже ничего знать. Он просто желает вкусить эту интересную особу по имени Мин Юнги и доказать себе, что чувства внутри — всего лишь обычное влечение, не более. Хочет потешить собственное эго и с точностью сказать сердцу, что Юнги — очередная игрушка. Не более. Брюнету совсем не хочется мириться с тем фактом, что его мысли заполнил крохотный парнишка с кошачьим разрезом глаз. Он сопротивляется каждый божий день, убеждая сердце в том, что оно зря ожило. Зря колышется и трепыхается, когда альфа думает о Юнги. Зря ускоряет ритм, ощущая запах апельсинов. Зря разливает тепло по всему телу, вспоминая образ и милую улыбку. Зря. Абсолютно зря. У Чонгука давно нет сердца. Оно остановилось тогда, когда Чимин вонзил в него нож. Тогда человечность, доброта и вера погибли, утонув в пучине боли, отчаяния и гнева. Именно тогда сущность сурта вступила в полноправные владения и с тех пор не позволяет альфе идти на поводу у этого глупого органа под названием «сердце». Чонгук докуривает, бросает бычок на асфальт и тушит его ногой, сильно придавливая. После сигарет во рту невероятно сухо, потому он прокашливается и прочищает горло, убирая руки в карманы брюк. Альфа с тяжестью выдыхает и смотрит на дом, что построили специально для омеги. Чон вскидывает бровями и не моргает, ловя себя на мысли, что всё-таки безумно соскучился по Юнги. Они не виделись месяц, а у альфы уже из-за этого ломка, будто наркоман, ищущий неделями дозу. Данное состояние пугает, но от этого, к удивлению, не хочется избавиться. Этого не хочется замечать. Будто это лишь развлечение. Временное развлечение. — Когда они уже собираются переезжать? Вся постройка встала на целых два месяца из-за этого малого, — грубо говорит Хо, рассматривая дом. Чонгук переводит немного раздражённый взгляд на младшего и недовольно скалится. Хосок уже давно говорит о том, что из-за омеги они никак не могут начать постройку. Почему-то в такие моменты внутри разливается какая-то непонятная злоба на брата. Будто бы младший оскорбляет то, что Чонгуку очень дорого. — Похуй на постройку. Во-первых, у Юнги должен быть дом, который ему понравится, — грубо отрезает старший и хрустит шеей. Раннее пробуждение почти в семь утра дало о себе знать. — Ладно, я понял, — кивает Хосок. — Кстати, мы сегодня с Тэ на УЗИ едем. Чонгук, до этого смотрящий в пол, медленно переводит взгляд на брата и в непонимании изгибает бровь. — Вообще не ебу, что такое УЗИ, — говорит он и усмехается. Он, конечно, в курсе, что беременным постоянно нужно ходить к каким-то докторам и сдавать анализы, но про УЗИ слышит впервые. — Это мы первичный пол ребёнка едем узнавать, — усмехается Хо и склоняет голову на бок. Чонгук в понимании кивает и улыбается брату, который от счастья явно себе место не находит. Чон всегда рад, когда на лице Хосока расцветает улыбка. Да, сначала он был категорически против их отношений и тем более брака, но сейчас, смотря на то, каким счастливым делает его Тэхён, сомнения и страха за будущее Хо больше нет. Он счастлив, и это самое главное. — Позвонишь мне, как только узнаете, — улыбается Чонгук, тоже желая узнать пол племянника или племянницы. — Хорошо.***
Тэхён вместе с Хосоком заходит в кабинет УЗИ, в котором они были в прошлый раз, и здоровается с врачом. Омега поправляет на себе блузку без рукавов и зачёсывает назад волосы из-за волнения. На самом деле, он немного обижен на альфу, потому что тот оставил его утром одного и уехал по делам с Чонгуком, но сейчас эта обида улетучивается, а на её месте появляется переживание. — Не волнуйся, солнце, — шепчет Хо в ухо жениха и невесомо целует впалую щёчку. Да, он тоже немного волнуется перед неизвестным, но сейчас Тэ нуждается в поддержке, а значит, альфа обязан его поддержать и настроить на хорошие мысли. — Здравствуй, Тэхён, — с доброй улыбкой говорит женщина и пожимает руку омеге и альфе. — Ну, рассказывай. Как проходил токсикоз? Тэхён тяжело вздыхает, вспоминая, как бегал в туалет после почти каждого приёма пищи и капал на мозги Хосоку со своими прихотями. Омега мог в любое время дня просто лечь и уснуть, и это считалось нормальным. Пара точно осознала, что беременность — это сложный процесс. — Немного сложновато, но уже всё прошло, — говорит Тэ, ложась на кушетку и смотря на то, как доктор надевает медицинские перчатки. Хосок аккуратно берёт омегу за руку и целует тыльную сторону, чтобы тот не волновался. Иногда Тэхён становился слишком сентиментальным, и альфа это знал, поэтому заранее заботился о нём, делая такой жест. Тэ мило улыбается, глядя на мужчину, а Хосок понимает, что готов ради этой улыбки весь мир перед его ногами на колени поставить. — Посмотрим, посмотрим, кто у вас там, — с улыбкой заявляет женщина и подносит аппарат к оголенному участку живота Кима. Тэхён закусывает нижнюю губу и с волнением глядит то на Хосока, то на экран. Альфа же выжидающе поглядывает на доктора и, откровенно говоря, ни черта не понимает. Он просто ждёт, когда женщина наконец покажет им малыша. Мужчине действительно очень интересно посмотреть на их комочек счастья. — Хм, — говорит доктор, ещё раз прикасаясь аппаратом к животу омеги и немного сильнее надавливая, — могу сказать, что у вас не один малыш. От услышанного Тэхён резко прикрывает свободной ладонью рот и сразу поворачивается к альфе. Хосок недоуменно глядит на него и молча моргает, а омега лишь дёргает его руку, не в силах что-либо сказать. В одно мгновение счастье, словно цунами, накрыло их с головой, откуда они уже вряд ли смогут всплыть. — У вас два мальчика, счастливчики, — улыбается им женщина и видит широкую улыбку Тэ и несколько капель слёз, что скатываются по щекам. — Поздравляю вас! Альфа дёргает головой, пытаясь переварить услышанное, и видит улыбки омег. По лицу его любимого катятся слёзы, и до Хосока наконец доходит. — Хосок, — еле слышно бормочет омега и глядит на альфу. Чон подскакивает с места и быстрым шагом направляется к двери, после разворачивается и спешит обратно, чтобы в следующую секунду крепко обнять своего омегу, который за полтора года подарил ему счастье, о котором он даже боялся мечтать. Хосок, никогда не знавший любви и заботы от кого-то, кроме брата, сейчас может лишь закрыть глаза и уверять сердце в том, что это не очередной счастливый сон. Это счастливая жизнь, которую ему подарил Ким Тэхён. — Спасибо тебе, жизнь моя, — шепчет он и ещё крепче обнимает любимого, которого трясёт от радости. Он быстро отстраняется и спешит пожать руку врача, как бы благодаря её этим жестом. — Спасибо! Спасибо Вам! — громко и с широкой улыбкой на лице произносит Хосок и вновь подходит к Тэ. Он обхватывает широкими ладонями обе щеки и много раз целует в нежные губы. Сейчас альфа смотрит в глаза своего личного счастья, крепко сжимает его ладошки и в мыслях клянётся себе, что горы свернёт ради него и малышей и даже жизнь отдаст, если понадобится. — Хо, — всхлипывает Тэ и сильнее зарывается носиком в шею альфы, вдыхая его мужской запах и успокаиваясь. Хосок улыбается и целует младшего в макушку, а после немного отстраняет от себя, чтобы ещё раз оставить поцелуй на покусанных губах. — Ещё раз спасибо за такую новость, — говорит альфа, смотря на женщину, которая одобрительно кивает и улыбается. Хосок целует пальчики омеги и видит, как женщина протягивает Тэхёну салфетки, чтобы тот вытер жидкую субстанцию с живота. Альфа, продолжая улыбаться, берёт салфетки и аккуратно вытирает гель с кожи любимого, пока тот поглаживает его спину и прикрывает свободной ладонью глаза, как бы пытаясь прийти в себя от чудесной новости. Чон заканчивает и поправляет блузку, прикрывая животик. — Готово, — шепчет он и смотрит в раскрасневшиеся глаза омеги. — Малыши развиваются хорошо, но не забывай про витамины и правильное ежедневное питание, которое будет способствовать отличному развитию мальчиков, — переводит внимание на себя доктор и видит, как оба кивают. Омега хватает руку альфы и сильнее прижимается к нему, как бы говоря о том, что он очень нуждается в любви, тепле и защите. Чон же поджимает губы, глядя на внимательное выражение лица Тэ и нежно гладит его спину, как бы успокаивая. — Хорошо, — произносит Тэхён. Пара берёт небольшой листочек с названиями витаминов и рекомендациями от врача и выходит из кабинета. Они подходят к скамейке в коридоре и останавливаются. Омега разворачивается и глазами, полными слёз, смотрит на Хосока. Чон тоже молчит, не желая портить такой момент. Он лишь аккуратно заправляет прядку волос любимого за ухо и нежно улыбается, ощущая, как сердце радостно грохочет в грудной клетке. Сейчас друг на друга смотрят по уши влюблённые мужчины, которые с самой первой встречи поняли, что являются счастьем обоих. — Я тебя люблю, — всхлипывает младший и обнимает альфу, который крепко прижимает его в ответ. — Ты — мой мир. Ты носишь под сердцем наших детей. Теперь вы — моё всё, — отстраняя от себя Тэхёна, очень серьёзно произносит Хосок и смотрит в любимые глаза напротив. — Я ничуть не преувеличиваю, — добавляет и прислоняется лбом ко лбу Тэ. — Я тебя люблю и благодарю тебя за то, что ты появился в моей жизни, — шепчет он. — Ну, Хосок, — уже хнычет омега, не в силах контролировать свои чувства. — Прости, — смеётся Чон и улыбается. — Я найму нам домой повара и прислугу, ты должен хорошо питаться, — говорит Хо, когда берёт руку омеги в свою, — и много отдыхать, — улыбается, слыша нотки возражений от Тэ, и хохочет с милого выражения его лица.***
Чонгук подъезжает к дому омеги и глушит мотор, чувствуя, как трясутся руки. Целый день он только и делал, что думал об омеге и их встрече. Вспоминал то, как Юнги мило морщит носик, когда чем-то недоволен, хмурится и дуется, словно маленький котёнок, когда альфа делает ему комплименты. Снова хочется увидеть эти маленькие пухлые щёчки, губки бантиком, кошачьи глазки и милую улыбку. Вдохнуть аромат апельсинов, который еще не выветрился из воспоминаний. Чон выходит из машины и важной походкой доходит до ворот, откуда через секунду выходит омега и стукается носиком о грудь Гука. — Ой, — аккуратно потирая нос, говорит Юнги и смотрит на альфу, который одет как-то странно. На Чонгуке обычная футболка и шорты, доходящие до колен и красиво подчеркивающие накаченные бедра и икры. Ну, спасибо, Чон Чонгук, теперь этот образ не покинет воспоминаний омеги ещё несколько добротных недель. — Осторожней, котёнок, — тихо говорит ему Чонгук и быстро щёлкает пальцем по носику парня, постепенно замечая его смущенное лицо. — Ещё раз так сделаешь и останешься без пальца, мужлан, — фыркает омега и обходит мужчину, чтобы сесть в машину. На самом деле, маленький омежка внутри Мина ликует, потому что он снова смог привлечь внимание альфы, который ему нравится. Только вот все эти чувства совершенно не нравятся Юнги. Мин собственными руками готов от этих чувств избавиться, лишь бы больше не испытывать тупую симпатию к взрослому мужчине, у которого и так от омег отбоя нет. Чонгук садится за руль и поворачивается в сторону парня, который укладывает ладони на свои колени и мило поглядывает на них. Чон ухмыляется невинности маленького омеги, кладёт локоть на подлокотник машины и опирается подбородком на согнутую руку, чтобы быть к Юнги чуточку ближе. — Как твои дела? — спрашивает он и улыбается парню, который недовольно морщит носик и явно хочет огрызнуться, но вовремя сдерживает себя. — Нормально всё, — быстро проговаривает Юн и отворачивается к окну, но всё равно чувствует пристальный взгляд на себе. — Ну поехали уже. Чонгук же отвести взгляд от этой красоты не может. Он ещё раз скользит взглядом по открытым участкам ног омеги и нагло разглядывает белоснежные бедра, о которых грезит каждую ночь. Смотрит на коротенькие шортики и вспоминает, как раздевал эту кису у себя в фантазиях. Безумие. Гребанное безумие, смешанное с невероятной страстью, желанием и влечением между ними. — Чонгук? — поворачивается к нему омега и склоняет голову на бок, выводя своим нежным голоском альфу из раздумий. Чон несколько раз моргает и быстро заводит ауди, пытаясь улетучить образ этого малыша перед глазами. Он просто хочет этого котёнка. И только. — Буквально через несколько дней твой дом будет полностью готов, — говорит Чонгук, выкручивая руль влево и заезжая на узкую дорогу, ведущую к почти завершенной постройке. Юнги на слова мужчины лишь горько всхлипывает и опускает уголки губ, пытаясь сдержать все бушующие эмоции. Ему больно расставаться с этим домом, но уже ничего не поделаешь, потому что он проиграл суд. Он проиграл борьбу между сердцем и разумом. Позволил чувствам взять вверх и влюбиться в альфу. — Котёнок, ты чего? — уже тише спрашивает Чонгук и на светофоре поворачивается к омеге, который снова пошёл на поводу у слабости и показал альфе слёзы. — Эй, маленький, что такое? — Не хочу расставаться со своим домом, но понимаю, что меня никто не спрашивал, — горько усмехается омега и быстро вытирает слёзы, пока Чонгук вновь начинает корить себя за то, что он — причина этой грусти. Честно говоря, Чон пытается сделать всё, чтобы Юнги после потери родного дома ни в чём не нуждался, но с каждым разом всё больше и больше понимает, что проваливается в канаву под названием «самообман». Ведь он забыл кое-что. Подделка никогда не сравнится с оригиналом. Он часто ставил себя на место Юнги, представляя кулон папы. Если бы кто-то сломал подвеску, обещая сделать точную копию, то Чон давно бы разбил рожу этой твари, потому что кулон — это единственное напоминание о самом светлом омеге в его жизни. — Котёнок, пожалуйста, перестань, — шепчет Чон и немного наклоняется к омеге, чтобы в следующую секунду протянуть руку к щеке и нежно обхватить её, ощущая всю нежность юной кожи, — прости меня. — Ты делаешь это ради бизнеса. Я понимаю, — говорит с хрипотцой Юнги и прикрывает глаза, ластясь к тёплой руке альфы. Он сохраняет этот интимный момент в своей памяти, как и несколько предыдущих, чтобы в будущем вспоминать его с тёплой улыбкой на лице и покрасневшими от смущения щёчками. — Мы переедем сразу же, как только дом будет готов. Обещаю не задерживаться, — уже тише добавляет омега и шмыгает носиком. Чонгук лишь одобрительно кивает и переводит взгляд на дорогу. Да, ему очень хочется сделать всё по-другому, так, чтобы и омеге, и ему было хорошо. Конечно, сознание и здравый разум подсказывают, что этого не случится и вряд ли он сможет угодить обоим, но слёзы маленького котёнка видеть совершенно нет желания. — Хён, я хотел сказать тебе спасибо, — тихо произносит Юнги и медленно переводит взгляд с дороги на альфу. — В тот день… кхм… спасибо, что сдержался, вот. Чон кидает мимолетный взгляд на омегу, которого потряхивает от волнения, и кивает. Он, на самом деле, не ожидал услышать слов благодарности, но сейчас внутри разливается приятное тепло. Ему комфортно и хорошо с этим омегой. Он искренне наслаждается его присутствием. — Надеюсь, в тот день ты нормально себя чувствовал после подавителей, — сам не зная зачем, говорит Чонгук и замечает смущенное лицо младшего. И только Юнги понимает, что начал чувствовать себя хорошо только после того, как, засовывая пальчики в попку, перед глазами мелькали не совсем приличные фантазии с Чонгуком. Омега представлял толстый и венистый член альфы в своей дырочке, который приносил неумолимое наслаждение. — Да, нормально, — шепчет Юнги и скрывает своё покрасневшее лицо от альфы. Да, Мин думал о Чонгуке. В течку он мечтал сесть на его член и высоко выстанывать имя, пока руки альфы будут блуждать по крошечному телу и оставлять метки. Везде. Омега снова кидает мимолетный взгляд на красивый профиль Чона и вспоминает фантомные прикосновения. — И да, прости, что не смог присутствовать во время измерения дома, — говорит Чон, выводя омегу из пошлого мира, в котором он уже погряз с головой. Ещё месяц назад люди Зевса приехали к дому Минов, чтобы измерить и соотнести точные координаты с новой постройкой. В тот день Чонгук был загружен и не смог приехать к Юнги, из-за чего злился на работу и на невозможность встретиться с парнем. — Ничего, — отвечает Юнги и отворачивается к окну. Да, в тот день он ждал Чонгука и очень хотел с ним увидеться, но, спросив о местонахождении мужчины, двое альф ответили, что тот очень занят, потому не сможет присутствовать. Этот факт огорчил омегу, но он старался не подавать виду. Всю оставшуюся дорогу они сидят в тишине и только иногда поглядывают друг на друга, как влюблённые по уши школьники, которые боятся признаться в чувствах. Вот только один из них не просто боится, а лишь навязывает себе мысль о том, что все чувства к омеге — привязанность и желание, а второй же страшится остаться обманутым и снова окунуться в омут страданий. Доезжают они в такой же оглушающей тишине, и, пока Чонгук глушит мотор, Юнги выходит из машины и застывает перед точной копией своего дома. Такие работы лишь ещё раз подтверждают, что Чон — прекрасный архитектор и хороший руководитель большого коллектива. — Ахринеть, — шепчет Юнги, рассматривая крыльцо, а потом морщится от пальца, которым альфа снова щёлкает его по носу. Мин поворачивается к нему и сводит брови к переносице. — Не выражайся при взрослых, — делает замечание альфа и видит недовольное выражение лица. На самом-то деле, альфу мало волнуют слова парня. Он просто снова хотел прикоснуться к белоснежной кожи, немного позлить мелкого и широко улыбнуться, получив милую реакцию. — Не вижу здесь взрослых людей, — шипит Юнги и подходит ближе к наглому альфе, — вижу только тупого мужлана. Чонгук негромко усмехается и берёт Мина за руку, чтобы завести в дом и показать всю красоту. Они заходят внутрь, и Чон сразу ведёт парня на кухню, не замечая, что Юнги не сводит с их скрепленных рук взгляда. — Здесь кухня, а дальше ваши комнаты, — объясняет Чонгук, крепко держа омегу за руку и заходя в крайнюю комнату, принадлежащую Юнги. Мину очень нравится дом, комнаты и интерьер, однако смущает только одно — Чонгук крепко держит его за руку и иногда проходится большим пальцем по коже, нежно поглаживая. — Отпусти мою руку, — шепчет смущённо омега, но альфа на это заявление просто ухмыляется и сильнее перехватывает ручку парня. Ему нравится видеть покрасневшее лицо Юнги, который не знает, куда себя деть. Нравится смотреть за переменой эмоций и за тем, как омега шмыгает носиком, когда злится.***
Чонгук заезжает на территорию своего дома и глушит мотор, сразу поворачиваясь к спящему омеге. Он мило морщится из-за холодной температуры, что исходит из кондиционера, и сильнее сворачивается в клубок на кресле. — Юнги, — шепчет альфа и проводит татуированной рукой по мягкой щеке омеги. — Мы уже приехали? — спрашивает Юнги, но всё равно держит глаза закрытыми. Чонгук умиляется этой картине. — Да, киса, — тихо произносит Чон, а сам наслаждается мягкостью чужой кожи. — Поднимайся. Юнги незаметно кивает и мило морщит носик, перед тем как открыть глаза и посмотреть, насколько близко находится Чонгук к нему. Сердце омеги боится биться и нарушать такой момент. Альфа, видя смятение на чужом лице, отстраняется и тянет к Юнги руку, чтобы в следующую секунду обхватить маленькую ладошку и помочь ему выйти из машины. — Я каждый раз удивляюсь красоте этого дома. Чон громко усмехается. — Сам проектировал, — хвалит себя Чонгук, приподнимая голову. Да, Юнги уже был здесь и мимолетно, но всё же заметил габариты жилища альфы. Сплошное восхищение. Мин не перестанет отмечать, что Чонгук и вправду прекрасный и искусный мастер своего дела. — Проходи, — подталкивает его ко входу альфа, и перед ними отворяется огромная железная дверь. В глаза тут же бросается массивная лестница, которая располагается посередине гостиной. — Здесь как в каком-то фильме про богачей, — хихикает омега и поворачивается к альфе, видя его улыбку. Юнги нравится видеть на лице мужчины любые эмоции, кроме безразличия и явного насмехательства. Нравится видеть искренность, которую иногда невозможно поймать. Чонгук, наблюдая за искрящимися глазами младшего, даже не замечает, как день переходит во властвование вечера, а небо перекрашивается из бледно-синего в ярко-оранжевый. Альфа подходит к омеге, что стоит напротив панорамных окон и вглядывается в закат. Он подмечает про себя, что Юнги на фоне красного цвета выглядит ещё прекраснее. — Ты голоден? — тихо, не нарушая идиллию спокойного вечера, спрашивает Чон и подходит к омеге почти вплотную, вдыхая до боли в лёгких знакомый запах и прикрывая глаза от наслаждения. Юнги поворачивается к мужчине, почти утыкаясь носиком в его грудь, и томно приподнимает веки, чтобы снова взглянуть в чёрные омуты напротив и в который раз прочитать в них лишь одну фразу, что грызёт совесть вот уже месяц. Ты влюблён в этого мужчину, Мин Юнги. — Юнги? — переспрашивает альфа, не понимая эмоций на лице младшего. Эти опущенные веки с каждым разом всё больше и больше сводят с ума, а внутренний альфа воет волком и требует присвоить, пометить, насладиться. Чонгук вовремя затыкает его, твердя себе, что для этого омеги нет места в мире, который годами строился, возводя собственные правила и приоритеты. Нет места там, где похоть, неправильность и преступность правят разумом, наплевав на сердце. Юнги, хоть и неосознанно, но уже ломает стены, стирает границы и растапливает айсберги, покрывающие альфу. Чонгуку это не нравится до боли в костях, но он ничего не может с собой поделать. — Я бы не отказался от гавайской пиццы, — говорит младший и обходит Чона, направляясь в другую комнату, где замечает ещё одну большую статую какого-то греческого Бога. — Тогда я закажу, а ты можешь осмотреться, но будь, пожалуйста, аккуратнее и не повтори то, что было с зеркалом моего авто, — предупреждает альфа и достаёт из кармана телефон, набирая номер доставки. Они не замечают, как быстро летит время, и как стрелка часов переваливает за девять вечера. Альфа, развалившись на диване, протягивает руку, чтобы схватить ещё один кусок пиццы. — Можно вопрос? — спрашивает Юнги, который, уместившись на кресле возле стеклянного журнального столика, кусает небольшой кусок пиццы, мило пережёвывая. — Валяй, — говорит Чонгук, не смотря на омегу. Он вглядывается в высокие потолки и впервые чувствует себя дома. В уюте и тепле. — Почему тебя называют Зевсом? — интересуется омега и наклоняет голову на бок, поглядывая на панорамные окна позади альфы. Уже давно стемнело. Чонгук задумывается. Он сам не помнит, когда это прозвище стало его вторым именем. — Сложный вопрос, но такое прозвище мне дали люди, которые со мной вели переговоры или же заключали сделки. Не знаю, просто в один момент я стал Богом для других, а позже и для себя, — высокомерно отвечает альфа и доедает пиццу. И всё же четвёртый кусок был лишним. Юнги понимающе хмыкает и поворачивается всем корпусом к альфе, разглядывая его глубокий шрам на скуле. Сколько бы Джин не говорил, что Чонгук опасен, а он точно не знает настоящей сущности мужчины, Юнги всё равно безумно сильно тянет к Чону. Будто магнитом к металлу. Этому невозможно сопротивляться. — На той фотографии, — говорит Юнги и уже замечает напряжённость альфы, — твой папа? Пока Мин рассматривал дом, он увидел несколько явно старых фотографий, на которых изображён один и тот же омега с тёмными волосами и выразительными глазами, как и у самого Чона, что сиял кроличьей улыбкой, заражая всех вокруг настроением. — Да, — сухо отвечает Чонгук, совершенно не желая разговаривать об этом и портить хорошее настроение скорбью по папе. — Он великолепный, — шепчет Юнги и подходит ближе к альфе, садясь рядом с ним, — ты очень похож на него. Юнги с интересом проходится взглядом по острым чертам лица Чона и останавливается на обветренных губах, с небольшими ранками и родинкой под нижней. Манят, но он пытается сопротивляться. Целоваться с малознакомым человеком — ошибка. Мин это прекрасно понимает, но всё равно зацикливается на губах, не в силах оторвать взгляд. — Твои глаза, губы и даже родинка под ней — всем этим ты смахиваешь на папу, — улыбается мягко Юнги и медленно, с особой осторожностью тянет ладошку к острой скуле, пальчиком аккуратно оглаживая заметный тёмный шрам. — Ты такой же красивый, как и он. И именно в этот момент внутри альфы всё с молниеносной скоростью рвётся. Словно железные прутья, не выдерживая огромного давления, проигрывают терпению. Цепи со звоном разлетаются в стороны, и Чонгук понимает, что Юнги положил начало концу. Просыпается ярое желание сделать, наконец-то, этого несносного мальчика своим. И Чон не противится своим фантазиям, потому что искренне хочет получить частичку Юнги. Он с трепетом и какой-то нежностью наклоняется к омеге и прижимается своими губами к пухлым губам напротив. Перед глазами взрываются фейерверки, Чонгук теряется в пространстве, забывая время и место, прощаясь со своим разумом. Он лишь аккуратно прижимается как можно ближе и раскрывает языком податливые губки омеги, проникая внутрь. Сладко, крышесносно и нереально. От такого неожиданного поворота событий Юнги теряется, но позже, поддавшись искушению, льнёт к альфе, ощущая жар чужого тела. Он чувствует крепкие руки мужчины, которые с нежностью оглаживают бока и аккуратно пересаживают маленькое тельце к себе на колени. Внутри моментально завязывается узел возбуждения и страсти. — Чонгук, — выдыхает Мин и снова прикрывает глаза, полностью отдаваясь во властвование мужчины. Чон щекочет небо омеги языком и проходится по ровному ряду зубов, ощущая сладкий вкус нежной полости. — Ты такой сладкий, котёнок, — тихо, в самое ухо произносит Чон и оглаживает большими руками молочные бока Юнги, чувствуя, как тот прогибается и проезжается попкой по полувставшему члену. Юнги возбуждает его лишь своим присутствием и ароматом. Своим существованием. Мин ненадолго отстраняется и, облизнув верхнюю губу альфы, вновь приближается и уже без стеснения мокро целует, постанывая в рот Чона. В этот момент они забывают о будущем и страхе. Они полностью отдают себя друг другу, при этом совершенно не могут насладиться близостью. Целуются пошло и клянутся внутренним зверям, что не влюбятся, хотя уже давно погрязли в чувствах. Нереальных. Головокружительных. Звери просят больше близости. Тесноту. Кожа о кожу. Просят разорвать одежду в клочья и соединиться воедино. Однако разум, пробиваясь сквозь пелену бешенства, всё же даёт оглушительную пощечину. Нельзя. Слишком рано. — Нет, — отрывается от губ омега и упирается руками о грудь альфы, отталкивая. — Я тебя напугал? — сразу хмурится Чон, но руки с ягодиц парня не убирает. Наоборот, сильнее сжимает половинки, чем неимоверно смущает младшего. — Нет, просто… — Юнги правда пытается подобрать слова, но у него ничего не выходит. Почему сейчас он противится своей сущности и не поддаётся желаниям? Почему разум то и дело твердит, что если сейчас довериться альфе, то потом можно сильно пожалеть? Чонгук выгибает бровь и не успевает опомниться, как Мин резко поднимается на ноги, слезая с крепких бёдер, и отворачивается, немного опуская плечи. — Котёнок, — шепчет Чонгук и подходит к омеге сзади, окольцовывая его талию, а носом утыкаясь в венку на шее. — Я же вижу, что напугал тебя. Прости, пожалуйста. Чонгук помнит, что не перед кем не извинялся, но сейчас это сделать было жизненно необходимо. Нужно успокоить маленького омегу и крепко обнять — вот что твердит сознание. Юнги в последний раз вдыхает учащённый запах белого мускуса. Да, ему очень понравилось. Он рад, что его первый поцелуй достался именно Чонгуку. Однако разум всё ещё не хочет проигрывать сердцу, потому омега поворачивается к обеспокоенному альфе и тихо произносит: — Мне пора домой. Правда, спасибо за этот вечер. Чонгук лишь кивает, потому что противиться словам омеги и просить остаться нет смысла. Эти действия только оттолкнут Юнги. — Хорошо. Могу я довезти тебя до дома? — с надеждой на положительный ответ спрашивает Чонгук и аккуратно притягивает Мина к себе, обнимая. — Я сам доберусь, — Юнги нежно обнимает его в ответ и носиком утыкается в грудь. — Сейчас почти двенадцать. Куда ты собрался в такой час один? — строго произносит Чонгук, зарываясь носом в макушку младшего. — Тебя довезут мои люди. Не спорь. Юнги лишь кивает, соглашаясь, и отходит от старшего. Не одаривает его последним милым взглядом, потому что знает, что если снова посмотреть в чарующие очи, то из них, как из болота, уже нельзя будет выбраться. — Ещё увидимся, котёнок, — тихо говорит Чон и треплет его по волосам, прежде чем тот садится в машину и скрывается в постоянном дорожном хаосе. Альфа опускает глаза в пол, смотря на ноги, и улыбается мыслям о Юнги. О малыше, который сидел на его коленях и тихо стонал имя на ухо. О том, кто сам поддался искушению и не стал останавливаться; как за считанные секунды возбудил и отстранился, не позволив себя попробовать. Поцелуй вскружил голову. И когда такое в последний раз было? Никогда. Только сегодня. Только с Юнги. — Почему меня к тебе так тянет, Мин-котёнок-Юнги? — спрашивает он в небо и прикрывает глаза. Когда-нибудь этот ответ найдётся. Обязательно.***
Джин ещё раз пересматривает бумаги с делом, с которым, скорее всего, ему нужно будет разобраться в суде, и откладывает их в сторону, тяжело вздыхая. — Завтра у Вас только встреча с подсудимым О, — сдержанно произносит секретарь альфы и складывает бумаги с делом, ожидая ответ Кима. Сокджин кивает на реплику омеги и, мало что соображая, говорит, чтобы подошёл с бумагами завтра. Сейчас ему хочется отдохнуть и выпить чего-нибудь покрепче, лишь бы рассеять тревожность перед судом. — Господин Ким, к Вам пришли, — буквально через минуту секретарь снова заходит и сообщает о позднем визите человека, с которым Ким вообще не хочет видеться. — Кто там опять, блять? Секретарь, ничего не ответив, отходит в сторону, чтобы пропустить наглого омегу, который вальяжной походкой доходит до стола альфы и взмахивает рукой, как бы говоря, чтобы посторонних людей не было. Омега оскорбленно смотрит на Джина и только после его спокойного кивка удаляется из просторного помещения. — Что Вы себе позволяете? Почему врываетесь без предупреждения? — строго произносит мужчина и смотрит на блондина, который проходится рукой с перстнями по волосам и нагло разглядывает альфу. — Вас это волновать не должно, Ким Сокджин, — с хрипотцой отрезает омега и нагло усаживается на стол, вглядываясь в преспокойного альфу. Конечно, внутри Кима бушует ураган из-за непонятного и наглого поведения, но показывать перед чужим человеком свои эмоции он не станет. — Хорошо. Что Вам нужно от меня? — кивает Джин и наклоняет голову на бок. — Знаете, мне от Вас сейчас вроде бы и ничего не нужно, но скоро придёт переломный момент, когда мы будем нужны друг другу, — омега, по мнению альфы, несёт какой-то бред ненормального, но Джин всё равно не подаёт виду. Усталость не позволяет ему этого сделать. — Так что предлагаю познакомиться. Омега протягивает небольшую ручку и строит альфе глазки. Сокджин меряет его безразличным взглядом. — Меня зовут Ардент, — почти шепотом говорит омега и спрыгивает со стола, так и не дождавшись рукопожатия. — На этом Ваш спектакль закончился? — равнодушным тоном спрашивает Джин и слышит приглушенный смешок. Омега почти доходит до дверей, как вдруг резко оборачивается и прищуривается. — Если любовь не идёт к тебе в руки сама, то нужно положить её перед своими коленями насильно. Это всё, что произносит тот, и, захлопнув дверь, удаляется. Сокджин видел много психов, но такого идиота — впервые. — Чтобы полоумных в моем кабинете больше не было, — говорит Ким охране, перед тем как сесть в машину и поехать домой.