Чонин не знал, кому и чем так сильно насолил в прошлой жизни, что в этой ему пришлось уродиться в облике белого лиса. Бьякко, а именно так называлась данная разновидность кицунэ, было достаточно серьезным званием. Маленький лисенок, явившийся в людской мир восьмого февраля в свете полной луны, не знал, что его ждало впереди. Он знал только одиночество, рыбок в озере и святилище, возле которого жил долгое время, пока его не нашла Госпожа Фудзико. С того дня он и стал «глупым» лисом.
— Да чего ты застыл?! — Чонин хлопнул палкой по голове Сынмина, понадеявшись, что не перестарался с силой и его временному транспорту не понадобится ремонт. Ким, получив приказ, решил не мешкать и двинулся в путь. Бредовость ситуации поражала, превращалась в топливо, и на этом топливе Сынмин бежал с холма вместе с голым парнем на спине. Почему он выполнял чужую просьбу и почему он вообще оказался в такой нелепой ситуации, оставалось загадкой. Ответ, к слову, следовал за ними, заставляя Сынмина ускоряться, а Чонина громче орать на весь лес. И кто из них кицунэ?
Спортивная олимпиада закончилась на столкновении с деревом, когда Сынмин не вписался в поворот и поскользнулся на снегу. Уж лучше он умрет от сотрясения мозга и кровопотери, чем от зубов неопознанного объекта. Голый кицунэ и чупакабра не входили в список того, что он хотел бы увидеть перед смертью, но в этот вечер Сынмин мало чего мог решить. С его мнением не считались совершенно, что друзья, притянувшие его сюда, что дурной лис.
— Эй! Куда? — Чонин от падения на снег ни чуточки не пострадал. Он тут же подбежал к отключившемуся Сынмину. Мозг лиса даже не хотел думать о том, что он способен обратиться и хоть по небу ускакать подальше от страшного демона. Словно в определенный момент Чонин стал беспомощным человеком, с голой задницей и проблемами. — Не смей умирать, а то тебя Шимиморё сожрет!
Сынмин продолжал валяться у дерева в снегу, Чонин продолжал лихорадочно трясти его за плечи, а демон все быстрее и быстрее приближался. Теперь белого лиса волновала лишь смерть несчастного парня, которого побили веткой и запугали до чертиков. Как будто в мире больше не существовало ни лисов, ни демонов, ни прочих злых духов. Весь мир в одночасье сузился до Ким Сынмина с пробоиной в башке.
Чонин завизжал, когда в дерево, возле которого он сидел, прилетел огненный шар. Он обнял Сынмина и оттянул его подальше, не переставая биться в припадке и орать. Послышался предсмертный вздох, и лис на всякий случай облапал лицо Сынмина, пытаясь таким способом уточнить у него, не он ли это помер часом.
— Бьякко, — низкий уставший голос, а перед лицом тут же палец с длинным ногтем и огоньком на кончике. Атмосфера из просто страшной превратилась в ужасающую и жуткую. Воздух стал тяжелее, в лесу стало еще темнее, а сердце вовсе перестало биться, но Чонину не страшно, его такое не убьет.
— О, — с нервным смешком произнес Чонин, начиная улыбаться. — Генко.
Юноша, стоявший над парочкой, еле сдерживал себя от желания подпалить волосы непутевому белому лису. Он убрал руку и, махнув ею, рассыпал по воздуху оранжевые огоньки, напоминающие голубых светлячков на поляне. В отличие от Чонина и Госпожи Фудзико, чаще всего одетых в кимоно, парень был облачен в современную одежду: черная водолазка, черные узкие джинсы и косуха.
— Как дела, Ёнбок? — не выдержав напряженного молчания и позабыв напрочь об умирающем Сынмине, спросил Чонин. Ответа не последовало, лишь тяжелый вздох, заставляющий ветви деревьев задрожать. Снег упал ему на голову. — Видимо, не очень. Тяжелый день выдался, да? Как дела с работой? Прости, я последние лет пятьдесят не шибко слежу за твоей жизнью. Да и Госпожа Фудзико молчит, я уж подумал, ты подох-
Чонину не дали договорить, ведь прямо на кончике его носа появился маленький огонек, обжигающий кожу. Он снова завопил, отпустил Сынмина и принялся тушить пламя лиса.
— Мне, конечно, холодно, но таким способом меня согревать не стоит! — возмутился он.
Юноша перестал обращать внимание на бесполезного лиса и подошел к Сынмину, аккуратно беря его голову.
— Не ешь! — вдруг закричал Чонин, а Ёнбок поежился, сдерживая себя от очередного желания сжечь дотла своего сородича.
— Не съем я его, прекрати орать! — не сдержался черный лис, а Чонин замер, наблюдая за тем, как парень аккуратно начал осматривать поврежденную голову Сынмина. Ёнбок накрыл ладошкой рану, и на глазах ошарашенного лиса она начала стремительно затягиваться.
— Ого, я тоже так могу?
— Ты ничего не можешь,
Шин, — раздраженно ответил парень, после отпуская Сынмина.
Ситуация была патовая. Сначала у тебя деловая встреча на террасе роскошного ресторана, вокруг уйма влиятельных людей, ты мило со всеми беседуешь и радуешь каждого своим присутствием, а потом тебе, словно назойливым оповещением в телефоне, прилетает просьба депортироваться за сотни километров в захолустье, которое ты покинул несколько десятков лет назад.
— Классная прическа, тебе очень идет с темным цветом волос, — Чонин продолжал попытки разбавить напряженную атмосферу, но комплимент ситуацию не улучшил. Ему в лицо прилетела белая тряпка, его кимоно, которое он каждый раз бросал где ни попадя. — О, одежда, а я как раз замерз. Спасибо, Ёнбок!
— Значит, слушаешь меня внимательно, — Чонина схватили за шею и лишили возможности сказать хоть что-то. Он начал рыпаться, но быстро сдался, всматриваясь в темные пугающие глаза. — Сейчас берешь этого парня и несешь его куда хочешь, но чтоб ноги его тут больше не было. Я залечил его рану, поэтому можешь оставить его на входе в город, может кто-то наутро и подберет его, это не твоя и не моя забота. Ты меня понял? — грубый голос Ёнбока стремительно понижал не менее низкую температуру тела Чонина, потому последний лихорадочно закивал. Когда хватка на шее ослабла, лис принялся ощупывать горло, в надежде, что там не осталось вмятин от острых ногтей.
Натянув на себя кимоно и закинув на спину Сынмина, Чонин быстренько поплелся подальше от злого лиса, в надежде справиться с ворохом мыслей и решить как-то проблему, которую он сам сотворил.
— Белый лис, — со вздохом вслед произнес Ёнбок, не двигаясь с места. Порывшись в кармане косухи, он достал пачку сигарет, вытащив одну и обхватив её фильтр губами, он замер, когда кончик сигареты подпалило красивое голубое пламя. — Здравствуйте, Госпожа Фудзико.
Юноша, затянувшись, поклонился появившейся женщине.
— Если все это время были здесь, то почему позвали меня? — стараясь скрыть недовольный тон, поинтересовался парень, выпрямляясь и продолжая курить.
— Что ты думаешь о нем? — женщина раскрыла веер и начала им легонько помахивать на себя, глядя в спину уходящему Чонину. Тот через раз спотыкался и громко ругался.
— Буду честен, мое мнение относительно вашего преемника за столько лет нисколечко не поменялось, — признался Ёнбок, стряхивая сигаретный пепел. — Все такой же неспособный ни на что лис, живущий в одиночестве и не желающий делать что-либо. Он даже не в силах справиться с самым обычным демоном, как он должен охранять прилегающую территорию? Если бы не Вы, страшно представить, что было бы с лисами и с людьми, проживающими здесь.
— Я не про Чонина, — произнесла женщина, а затем осеклась и исправилась. — Шина. Я о мальчишке, которого он несет на спине.
Лис призадумался. Для него все люди были одинаковыми, он видел в них лишь добычу, потому избирательным не был.
— А что с ним не так? — спросил Ёнбок и тут же получил веером по затылку. — Понял, молчу.
— Людям несвойственно замечать кицунэ в их естественном обличии. Для них мы мираж, быстро появившийся и испарившийся. Человеческое хрупкое сознание и людское тело неспособны к принятию существования нашего мира. Место, где обитает этот дуралей, непереносимо человеком. Смертному невозможно находиться там из-за тяжелой ауры, люди редко находят это место, даже если следуют прямо за лисой. К тому же они, как правило, быстро засыпают. Берлога лиса ядовита для человека, для его разума, но этому пареньку было все равно.
— Я не совсем понимаю, к чему Вы клоните, Госпожа Фудзико.
— Етить твою, тебе три сотни лет, а ты такой же балбес, как и он! — возмутилась женщина, а Ёнбок смиренно принял легкие удары веером по голове. — Недавно в этой местности начали пропадать люди, а после появляться уже мертвыми. Это и привлекло Шимиморё. Поэтому я предупредила Чонина, — она строго посмотрела на Ёнбока, давая ему понять, что мальца она будет называть так, как он того желал. — Предупредила, что ему нужно быть осторожным. Я не была уверена в том, связано ли это с охотниками, но на всякий случай осталась здесь и проследила за чужеземцами. Ничего подозрительного, кроме этого мальчишки, я не заметила.
— И в чем его подозрительность?
— Людской мир сказывается на тебе пагубно, ты стремительно глупеешь, Ёнбок, — продолжала в привычной манере ворчать Госпожа Фудзико. — Мало того, что он смог заметить Чонина в облике лиса, так вскоре попал на его поляну, не потеряв сознание по дороге. Обратный путь мы не считаем.
— Дело не в этом, случайно? — парень достал из кармана косухи браслет, который потерял Сынмин. — С этим оберегом лесные духи и подобные существа не ощущают присутствие человека рядом. Опасная вещица.
— Когда он впервые увидел Чонина, то был без браслета. Когда он оказался на поляне, то браслета на нем тоже не было, и чувствовал он себя там по человеческим меркам приемлемо, я не заметила никаких привычных симптомов.
— Бред какой-то, если на нем не было браслета, то почему он не потерял сознание еще на подходе к поляне? Это невозможно.
— И я о том же, — заключила женщина, замечая, что Чонин полностью пропал из её поля зрения. — К тому же, Чонин не смог обратиться в лису рядом с ним.
Ёнбок открыл рот, чуть не роняя сигарету.
— В смысле не смог? У него хвост торчал вообще-то.
— Да, но лишь в самом начале, однако как только он коснулся этого парня, хвост исчез, а он словно забыл о том, что он лиса, а не человек. В таких ситуациях мы действуем инстинктивно и обращаемся в нашу естественную форму, ведь чувствуем опасность. Он этого не сделал, и я не думаю, что дело было в испуге или в нежелании. К тому же, — госпожа Фудзико нахмурила брови. — Он начал разговаривать с ним на корейском языке, которого никогда в жизни не слышал. Мы не рождаемся полиглотами. Подобно людям, нам необходимо учиться. Чонин два плюс два сложить не может, так откуда он знает корейский язык? Очередная загадка.
Черный лис нахмурил брови, после почесал затылок и тяжело выдохнул сигаретный дым. С Чонином с самого его появления было непросто. Невыносимый лис, от которого всегда были одни проблемы.
— И что Вы хотите от меня? Вы ведь не просто так меня позвали, — постарался подвести ближе к делу Ёнбок, чувствуя, что возвращаются старые добрые времена. Чонин создает проблемы, а он их разгребает.
— Проследи за ними двумя, человек в приоритете, — попросила Госпожа Фудзико, смотря на озадаченного лиса. — Ты ведь помнишь, что должен мне?
Желание спалить весь лес к чертям обдало жаром тело Ёнбока, и он постарался не захныкать от бессилия.
— Помню, я выполню Вашу просьбу, — отчеканил он, понимая, что спокойной жизни настал конец.
— Спасибо, а то у меня сердце так болит, чувствую, недолго мне осталось, — напускным жалобным тоном начала Госпожа Фудзико, помахивая на себя веером.
— Вы мне это говорите каждые пятьдесят лет.
— Ой, не начинай! Посочувствовал бы старушке! На моих женских плечах два неблагодарных негодяя, которых я вынашивала, как своих родных детей! У одного ветер в голове, второй кутежом занимается, нет бы навестить свою матушку, спросить, как у нее дела и не хочет ли она жареного тофу? Совсем распоясались! И когда Богиня Инари решила, что кицунэ могут быть мужчинами? Не имею права осуждать её поступок, но без мужчин было куда лучше, от вас одни проблемы!
По итогу Ёнбок еще пятнадцать минут выслушивал старческие жалобы, накрыв лицо ладонью. Этим вечером у него должна была состояться важная встреча с одним из владельцев крупного модельного агентства, ему оставалось надеяться лишь на то, что его секретарь каким-то чудесным образом объяснил исчезновение своего подопечного, иначе проблем у черного лиса будет колоссальное количество.
***
Чонин нутром чувствовал, что его голова покроется синяками и вздутиями в скором времени. Госпожа Фудзико — всевидящая кицунэ, которой необязательно было находиться рядом с Чонином, чтобы знать каждый его промах. И пока лис думал о том, как больно будет его головушке, ноги привели его к заповеднику.
В хозяйском доме по-прежнему горел свет, и Чонин замешкался. Ему было очень стыдно перед Сынмином, он завлек его в ловушку, напал, а потом, как трус, заставил уносить его на своих двоих подальше от опасности. Опозориться перед человеком еще нужно было уметь, но Чонин справился. В этом ему равных не было.
Бросать невиновного мальчишку ночью в городе он не хотел, он знал, что город опасное место, а Сынмин, судя по всему, был неместным. Сердце Чонина кровью начало обливаться, ведь ему приказали отнести несчастного подальше от деревни, но как он мог с ним так поступить?
К босым ногам Чонина подбежали маленькие лисята, они начали пищать и качаться на спинке, признавая в юноше своего покровителя. Они всегда бежали к нему, ведь чувствовали себя рядом с ним защищенными. От таких мыслей на глазах Чонина появились слезы, ведь он всю свою жизнь считал себя бесполезным и неспособным защитить от напасти даже самых маленьких зверушек. Только и мог, что проказничать и рыбку ловить.
— Не шумите! Я думаю, — шикнул он, слегка подбрасывая на себе тело Сынмина, ведь тот потихоньку сползал со спины.
Но лисятам было все равно, услышав родной слуху голос, они только сильнее начали ластиться.
— Негодяи! — продолжал бормотать Чонин, пока не замер, понимая, что на него все это время светили фонариком.
Старушка держала в руке керосиновую лампу. Заприметив побледневшего лиса, она мило улыбнулась и подошла ближе, осматривая парня у него на спине. Её рот открылся, и она ахнула.
— Это, ну, — начал судорожно Чонин. — Я тут мимо проходил и увидел этого паренька в снегу, он, наверное, головой ударился и упал. Не оставлять же его в лесу? Вот тащу его в город.
— Это же Сынмин, — она погладила по голове парня, чувствуя на пальцах кровь. — Это же кровь!
— Все нормально, он не ранен, не знаю, чья это кровь, может воробья прибил, когда падал, — продолжал попытки выкрутиться лис, да вот чувствовал, что с каждым словом Сынмин прибавлял в весе и держать его было тяжелее.
Старушка покачала головой, а после жестом показала Чонину отнести парня к её дому. На пороге их встретил сонный владелец, однако тираду из вопросов прервали все тем же жестом, и Сынмина отнесли в гостиную, укладывая на диван. Лис чувствовал себя потерянно, он впервые находился в чужом доме среди незнакомых людей. Однако страх за себя испарялся ровно в те моменты, когда он смотрел на отключившегося юношу. Он переживал за него.
Решив, что от проблемы он избавился, Чонин быстро покинул дом и спешно пошел по снегу дальше. Дойдя до святилища, он сел на бетонные ступени и закрыл лицо ладонями. Ему было впервые по-настоящему страшно, но не за себя. Смотря в лицо опасности, он только и думал о сохранности собственной жизни, что привело к тому, что несчастный парень чуть не умер из-за дырки в голове. К тому же Ёнбок был прав. Он действительно ничего не умел. Он не мог защитить не только себя, но даже лисят, которые заменили ему все в этом мире.
Сокрушаясь, Чонин не заметил, как к нему на ступеньки подсела бабуля. Неизвестно, сколько времени прошло с того момента, как лис покинул их дом. Он потерял счет времени, размышляя о своей бездарной сущности.
— Ты такой тощий, я принесла тебе покушать, — Чонин поднял голову и посмотрел на протянутую ему тарелку с жареным тофу. Живот предательски заурчал, и он робко взял миску, смотря на пищу. Захотелось плакать еще сильнее, он не привык к заботе. — Все хорошо, ты можешь покушать. Ты большой молодец, ведь спас этого мальчика. Он не из здешних краев и мог бы заблудиться и погибнуть. Ты поступил правильно, — лис почувствовал, как теплая рука поглаживает его по спине. Чтобы не расплакаться, он принялся за еду.
Наступила тишина, прерываемая чавканьем лиса. Еда помогала ему отвлечься от пережитого стресса.
— Когда мне было десять лет, — вдруг неожиданно начала свой рассказ старушка. — Я гуляла вместе со своим ныне покойным братом в этих лесах. Мы собирали ягоды и грибы, искали белок и весело проводили время. Это было беззаботное лето, самое теплое и судьбоносное на моей памяти. Пожалуй, единственное уцелевшее воспоминание.
Чонин набил полные щеки и, стараясь тщательно пережевывать пищу, внимательно слушал рассказ.
— Я была очень активным ребенком, хотя и сейчас я очень активная старушка, — женщина посмеялась, прикладывая ладонь к щеке. — Заплутала и набрела на полянку с красивым озером, там плавали золотые рыбки, а на дне лежали большие ракушки. Мне так понравилось то место, что я совсем не захотела уходить оттуда. Но вскоре очень быстро стемнело, и я поняла, что не знаю, как вернуться домой. Мне стало страшно, я звала брата и боялась сдвинуться с места. Расплакалась, дурочка маленькая, сидела возле озера и думала о бедной маме, — старушка посмотрела на лиса и заулыбалась шире. — А потом появился красивый юноша в белом кимоно. Волосы пушистые курчавые, глаза такие лисьи-лисьи. Он был еще совсем юным, молодым писанным красавцем, посматривал на меня испуганно из-за дерева, глаза не сводил, прятался.
Чонин попытался воссоздать картинку в своей голове, получилось недурно, он решил дождаться развязки истории.
— Юноша вышел ко мне, сел возле меня и постарался меня успокоить. Он сам был до смешного напуган, словно впервые видел человека. Он и сам расплакался, когда я начала рассказывать ему о маме и брате. Но знаешь, что было потом? Он достал из кармана своего кимоно красивую кандзаси и вплел мне её в волосы, чтобы отвлечь меня от горя, а потом взял меня за руку и вывел из леса. Когда я обернулась, чтобы попрощаться с ним, увидела лишь белого лиса с красивым красным пятнышком на лбу, — женщина ткнула пальчиком в лоб Чонина, стараясь жестом разбудить в нем забытые воспоминания. — Прошло семьдесят лет, но я до сих пор помню этого мальца. Если бы не он, кто знает, что бы со мной было. Благодаря ему, я прожила такую долгую жизнь и живу её до сих пор.
Чонин, не зная почему, расплакался. Только сейчас он смог в полутьме разглядеть черты лица старушки. Морщинистые щеки вдруг стали пухлыми детскими, а узкие глаза вдруг широко раскрылись. Перед ним словно сидела маленькая темноволосая девочка с зареванным лицом и испуганным взглядом. На ней была традиционная японская одежда, а в волосах красивая кандзаси, которую он, скрипя сердцем, отдал. Красивая древняя вещица, его сокровище, подаренное ребенку.
— Я вижу, что ты вспомнил, и я рада этому, — она похлопала парня по плечу. — Для лисов жизнь течет очень медленно, в то время как для людей все куда быстрее. Я знаю, что не каждый человек может повстречать кицунэ и оказаться на его территории. Знаю, но я была рада оказаться не в числе этих несчастных. Ты спас мою жизнь, ты ластишься с моими лисятами и приносишь им угощения. Я счастлива, что повстречала тебя сегодня, маленький белый лисенок.
Чонин шел обратно на ватных ногах, он мог бы вновь обернуться лисом, да впервые не желал этого. Словно в естественном обличии его сердце не билось так сильно, а голова не шла кругом от переживаемых эмоций. Что-то теплое билось в груди, настолько, что холод был нипочем. Добрые слова старушки и её рассказ утешили Чонина. Теперь он не был уверен в том, что он совсем бесполезный, каким его называли.
Дойдя до поляны, Чонин ощутил тоску. Чуть подальше от озера была его небольшая берлога, возле которой валялись разные украденные у туристов вещицы.
Обернувшись в лиса, Чонин заполз в свою нору и прикрыл глаза, стараясь провалиться в крепкий лисий сон.
***
— Живой, живой! Мамочки, он живой, — Джисон не переставал вопить, тряся за плечи еще не до конца пришедшего в себя Сынмина. Благо, Минхо сообразил оставить свой номер телефона владельцу. Поступок был обусловлен тем, что Ли тот еще волонтер по жизни и помогать маленьким животным он был всегда рад и готов. Вот помощь одному животному и понадобилась, лежало оно на диване с тряпкой на лбу. — Как же мы испугались! Никуда мы не поехали без тебя, думали обратно идти, но хорошо, что нам позвонили! Пришлось ночевать в дешевом отеле, Сынмин! На ужасных кроватях, лишь бы тебя живого наутро увидеть. Я так переживал, — Хан крепко обнял все еще ничего не понимающего Сынмина.
В комнате, помимо старушки, сидел бледный Минхо, практически седой Бан Чан и на редкость тихий Чанбин. Хенджин, когда увидел живого друга, махнул на него рукой и ушел нянчиться с лисами.
— Я поклялся себе больше не материться, — начал Бан Чан, нервно потирая виски. Минхо сидел рядом и держал кружку с успокаивающим отваром, который им налили. Если бы не целебные травы, Ли бы уже разнес весь лес. — Все-таки, не нужно было тебя оставлять одного. Это же какой кошмар, Сынмин, ты мог умереть! Замерзнуть насмерть, тебя могли съесть волки, — начал волнительно Чан, а Минхо лениво похлопал его по плечу, стараясь успокоить. Видимо, он был единственным, кого взяли травы.
— Хорошо, что его владелец нашел, — он все же решил подключиться к разговору. — Повезло, что он осматривает близлежащую территорию возле заповедника. Умер бы, а нам твое тело в Сеул перевозить, катафалком бы не отделались.
— Минхо! — возмутился Джисон, все еще беспорядочно лапая друга.
Сынмин с трудом привык к яркому свету, голова его раскалывалась, и он был уверен в том, что ударился ею смертельно. Прежде чем отключиться, он точно помнил стойкий запах железа и адскую боль, однако никакой раны не было. Ким пытался воссоздать цепочку произошедших событий, но получалось плохо.
— Что произошло? — хриплым голосом спросил он, наконец-то отталкивая от себя громкого Хана.
— Ты пошел искать свой браслет, но видимо поскользнулся на снегу и упал, ударившись головой. Потерял сознание и вот ты тут, к счастью, — пересказал события вошедший Хенджин с лисенком на руках. Сынмин посмотрел на животное и, столкнувшись с ним взглядом, вдруг побледнел. — Ну чего опять? Поплохело?
Ким сглотнул накопившуюся слюну, стараясь подавить приступ тошноты. Теперь картинка начала потихоньку вырисовываться: лисьи глаза, погоня, браслет.
Браслет.
Сынмин посмотрел на руку и обреченно вздохнул, понимая, что браслет он все-таки не нашел. Их первый день в Японии закончился такой трагедией, случившейся из-за его прихоти. Дурацкая поездка. Ким закатил глаза из-за своей тупости и полез рукой в карман, чтобы достать телефон, однако к своему удивлению он нащупал там украшение. Вынув его и осмотрев внимательнее, он заставил всех в комнате затаить дыхание.
— Премия идиот года достается, — начал громогласно Минхо, а остальные закончили. — Ким Сынмину!
Сынмин точно помнил, что браслета у него при себе не было. Перед тем, как пойти его искать, он проверил все карманы и сумку, куртку, перелопатил все. К тому же в голове была четкая картинка: его браслет в пасти дикого животного. Вряд ли же он дрался с ним за эту безделушку?
После того, как Сынмина накормили и напоили, старушка решила вручить ему еще один загадочный подарок. Ким искренне не понимал, что за чертовщина происходила вокруг и как всего за один день его жизнь превратилась в цирковой номер.
Женщина дала ему старинный футляр и попросила посмотреть содержимое только тогда, когда он останется один. Сынмин ничего не понял, но согласно покивал, ведь он и так доставил массу хлопот этой семейке. Отказываться было неприлично.
Компания друзей еще очень долго прощалась с хозяевами заповедника, бесконечно благодарила их, прежде чем наконец-то двинуться на вокзал. Сынмин весь обратный путь не переставал разглядывать браслет, хмуриться и пытаться вспомнить хоть что-то.
Он не знал, что этой ночью над его душой стоял парень в косухе, который и засунул ему в карман браслет со словами: «Надеюсь, Госпожа Фудзико ошиблась».
