белый фенек.

Вся компания с интересом наблюдала за тем, как худенький мальчик пихал себе в рот целиком бургеры, запивая это дело газировкой и радостно восклицая. Хенджин нервно посасывал лимонад, Джисон не переставал трясти ногой, Чанбин щурился и в чем-то подозревал конкретно Сынмина, Бан Чан со скрещенными руками на груди внимательно следил за лисом, а Минхо равнодушно ел, словно никакой чертовщины рядом не происходило. Но так только казалось, у него в голове по сейсмической шкале нецензурной лексики все двенадцать баллов и если кто-то прямо сейчас не прекратит трясти ногой, то весь торговый центр рухнет мгновенно. — Ну, я надеюсь, чек раздельный будет, — наконец-то решил прокомментировать ситуацию Хенджин. Взял на себя бремя начала странного диалога. — Да, я заплачу за него, — успокоил всех сидящих за столом Сынмин и все сразу же поменялись в лице. «Меркантильные придурки», подумал Ким и посмотрел на рядом сидящего Чонина. Когда он вывел его за руку из комнаты, у всех открылись рты, но Минхо многозначительным вздохом закрыл их и все молча ехали в такси. На Чонина смотрели с нескрываемым удивлением, но никакое удивление не могло сравниться с шоком, в котором Сынмин находился последние сутки. — «Чонин», это ведь корейское имя, верно? Ты тоже кореец? Очень хорошо на корейском разговариваешь, — начал воодушевленно Джисон, чуть ли не заваливаясь на весь стол, чтобы взять свободную руку Чонина. Лис напрягся, с набитыми щеками жалобно посмотрел на Сынмина у которого во взгляде читалось: «Ну давай, раз согласился, то выкручивайся». — У него мама кореянка, поэтому имя корейское, — все же начал Сынмин сочинять на ходу. Он только сейчас осознал, что лис японского происхождения все это время говорил с ним на корейском и имя у него было такого же лейтмотива. Парадоксально, разве кицунэ не обязаны иметь японские имена? Ким потянулся к руке Чонина и вырвал её из хватки Джисона, неодобрительно посмотрев на друга. У Минхо на лице написано «ты идиот», но этому «идиоту» все дружно поверили. У всех лица «копировать-вставить», один и тот же вопрос на лбу. — Нет, он не мой парень. — В смысле он не твой парень?! — завопил Джисон чуть ли не на всю округу, упираясь руками в стол и вскакивая с места. Минхо зашипел и потянул его на место, пальцами крепко удерживая за плечо. Им не хватало только осуждающих взглядов тихих японцев. — А чей он тогда? Ну в смысле, а как вы познакомились? Откуда он вообще взялся? Что за сайт знакомств? — Жри картошку, — Минхо не знал, как еще заткнуть неугомонного Хана, поэтому решил, что еда самый надежный вариант. Но даже так Джисон не переставал бубнить. И пусть это раздражало, все сидящие за столом разделяли политику Хана, потому что сами были на грани начать разбрасываться вопросами. У Сынмина промелькнула мысль привязать Чонина к стулу, окружить его толпой и, светя фонариком в лицо, начать пытать, потому что сам был в неведении. Однако Чонин уже дал понять, что дурачком он прикидываться любил и любит, а за маской дурачка сидела чертовщина с белым хвостом. — Я из Сироиси, — прожевав наконец-то пищу, начал Чонин, заставляя Сынмина побледнеть. — Работаю в заповеднике в лисьей деревушке, помогаю хозяевам и иногда остаюсь у них ночевать. Вам может не так сказали, но Сынмина нашел именно я в ту ночь и притащил его, когда уже все спали. Мы так и познакомились, я ушел до вашего прихода. Он тогда еще пригласил меня в гости, дал ваш адрес, поехал меня встречать на вокзал, но мы разминулись, так как он заблудился. Но я все же пришел, когда вы уже уехали, я правильно говорю, да Сынмин? То, как чисто лгал Чонин, насторожило парня. На секунду даже он усомнился в том, что парень рядом с ним кицунэ, а не работник заповедника с лисьими глазами. Но Минхо тоже не проведешь, уж он-то точно хорошо помнил, что Сынмин очнулся только тогда, когда они приехали к нему. И чем больше парень напротив лгал, тем сильнее терпению Минхо наступал конец. — Откуда ты знаешь, — вдруг резко опомнился Ким, осознавая, что он не рассказывал Чонину про случай с потерей в пространстве города Токио. Он даже друзьям не говорил о том, что двигался в сторону вокзала. Однако лис перебил его, последовав примеру Минхо, пихнул ему в рот картошку, продолжая вещать. — Мы не встречаемся. Пока что, — в конце Чонин хитро улыбнулся, провоцируя Джисона кричать одним своим видом: «Я знал!». Знакомство быстро закончилось и спустя некоторое время разговор перекатился в куда более спокойное для души Сынмина русло. Обсуждение забавных ситуаций, которые приключились с парнями, пока Ким мучился в своей комнате. Чонин внимательно слушал всех и так естественно поддакивал каждому слову, что у Сынмина зубы заскрипели. Он злился на парня рядом с собой, он чувствовал себя невероятно уставшим, а еще обманутым, хотя Чонин по загадочным обстоятельствам не мог крутить его за нос, чего не скажешь об остальных. Рядом с лисом все было «не так» и одновременно «так», из-за чего голова кружилась и перед глазами каждый раз темнело. Спустя лишь некоторое время негодование отпустило Сынмина и отдало его в объятия лиса. Юноша не сразу заметил, как шумная локация сменилась спокойным выставочным залом, а пальцы переплетались с чужими холодными. Вся компания бродила по музею, разглядывая картины и фотографируясь на их фоне. Туристов было мало и каждый раз, когда никого не было рядом, Сынмин ждал подвоха. Еще чуть-чуть и чей-нибудь портрет станет живым и начнет разговаривать, бум, и опять пробоина в башке. Однако этого не случалось, но случалось нечто иное. Случался Чонин, который с нескрываемым восторгом рассматривал каждую картину, таскал за собой Сынмина и с каждым мгновением все больше и больше окутывал его своими чарами. Они не были лисьими, Чонин сам по себе был очаровательным и видеть его в таком контексте было странно, но правильно странно. — Ты меня дурачишь, да? — все не унимался Сынмин, смотря на их руки. Чонин в смешной шапке был до чертиков милым, но чертики реальны и неизвестно в какой момент рядом с ними появится очередной злой дух. Спина Сынмина второго забега не выдержит. — Знаешь, — голос Чонина стал тихим, он рассматривал очередной пейзаж, написанный маслом. — У меня есть знакомый лис, который давным-давно покинул лес. Он смог адаптироваться среди людей, разобраться в устройстве вашего мира, найти работу, стать владельцем модельной компании. Он слился с вами, ничего не подозревающими людьми, и возможно он нашел свое место и обрел покой, не боясь и не трясясь за свою жизнь. Для тебя, пришедшего в этот мир, все кажется нормальным. Но меня все еще пугают и удивляют телефоны, огромные баннеры на небоскребах, телевизоры и прочее привычное для вас. Вместо того чтобы проникнуться чужими словами, Сынмин молча поправил забавную шапку на голове Чонина. — Но кицунэ так устроены, мы легко проникаем в головы людей и быстро адаптируемся, ибо знаем историю и много важных вещей, мы крайне умны, если того хотим и если нами занимаются. Впрочем, с людьми то же самое, только у нас времени куда больше. Но мной никто не занимался. Иногда я сам выходил из леса, но пугался, потому что никого рядом не было. Ёнбок, когда сбегал, был не один, а я. Ну я сам по себе. Сначала я пожалел о том, что позволил тебе оставить меня здесь, но сейчас я даже этому рад. Я чувствую, что я не один в этом огромном городе, чувствую, что я не потеряюсь. — Я очень плох в ориентировании, поэтому со мной ты точно потеряешься, — постарался от искренности отшутиться Сынмин. Он по-прежнему боялся, что лис обманывал его, но чем дольше он слушал его, тем все лучше видел в нем человека, а не ёкая. Чонин вдруг засмеялся, но явно не с шутки. — Знаешь, это так забавно. Из всех возможных кицунэ на твою голову рухнул именно я. Ёнбоку больше лет и он может рассказать куда больше о минувших годах, у него больше опыта, он куда более интересный. В нем правда чувствуется лисья мудрость, а я, пусть и живу всего сто лет, — Сынмин подавился воздухом. — Все равно глупый. Воцарилась тишина, изредка прерываемая шумом туристов и классической музыкой, игравшей на фоне. — Мне тебя пожалеть? — спросил Сынмин, пытаясь в очередной раз переварить все сказанное. Желудок у него явно стальной, ведь от переизбытка информации его все еще не стошнило. — Ну, можно было бы, — со слабой улыбкой ответил Чонин, понимая, что над его чувствами насмехаются. Все равно это было приятно, рассказать хоть кому-то о своих переживаниях. Кому-то настоящему, а не рыбкам в озере. Немного погодя Ким похлопал Чонина по голове, заставляя последнего изумиться. — Это я тебя погладил, — объяснился он. — Я думал, ты меня побил. — Нет, я погладил. Давящая атмосфера внезапно стала легкой и воздушной. Чонин совсем забыл о том, что рядом с Сынмином он не может пользоваться своими силами, а Сынмин в свою очередь забыл о том, что рядом с ним столетний белый лис. Но никому никогда нельзя забывать про черного лиса, стоявшего в углу зала и смотрящего на всю эту картину. Феликсу для полного образа злодея не хватало лишь солнечных очков и пистолета в руках, ведь ауру он источал явно не позитивную. Вместо работы и отдыха он занимался выполнением чужой просьбы, у которой совершенно не было никаких ограничительных по времени рамок. Как долго присматривать? Когда можно убить обоих? Что именно должно произойти? Никто на эти вопросы не торопился отвечать, как и он на вопрос: «У Вас будет зажигалка?». — Что? — Феликс наконец-то оторвался от «сладкой парочки» и мыслей об уничтожении, чтобы повернуться к стоявшему рядом с ним парню. Высокий, в таких же черных тряпках, как и Ёнбок, с глазами оттенка его любимого спиртного напитка. Лис снова прослушал повторно озвученный вопрос и одним своим выражением лица переспросил, заставляя парня улыбнуться. И Ёнбок был готов поклясться, это была самая красивая улыбка, которую он когда-либо видел за все свои сотни лет. — Да что ж с тобой сделаешь, — тихо пробормотал на корейском парень, отворачиваясь в сторону. Либо его японский настолько плох, что его никто не понимал, либо человек, к которому он обратился, оказался глухим. — Можешь сделать со мной все что угодно, — на корейском ответил Ёнбок, а юноша замер, покраснел и испуганно уставился на него. — Простите, я не знал, что Вы- — В качестве извинений можешь пойти со мной покурить, — Феликс взял под локоть оторопевшего парня и двинулся к выходу из зала, провожая взглядом парочку дураков. Ему надоело быть нянькой, ему нужно заботиться о своей личной жизни. Время прибегнуть к советам подозрительной старушки из заповедника. — Называй меня Феликсом, ладно? — Ладно, — робость спешно отступила и парень уже уверенно шел следом за Феликсом. — Я Бан Чан, но можно просто Чан, — с улыбкой добавил он, нагоняя парня, чтобы идти вровень с ним.

***

— Мне нужно возвращаться в лес. Как только Сынмин отпустил всю ситуацию, как только он переплел пальцы лиса в ответ и провел с ним целый день в компании своих задорных друзей, то вовсе забыл о том, что парень перед ним по-прежнему что-то запредельное и непонятное человеческому разуму. Они оба стояли у входа на вокзал, потому что если бы Чонин обернулся лисом на глазах у всех и по небу ускакал в деревню, вопросов стало бы еще больше. Хотя, зная парней, они бы просто пожали плечами и закрыли рот Джисону, у которого бы мозг взорвался и он бы кричал что-то на подобии: «Покатай меня на спине!». — А кандзаси? — спросил Сынмин, хотя на самом деле он хотел узнать о том, когда Чонин ему все расскажет. Однако после искренних изречений спрашивать о таком было странно, будто он вовсе не хотел знать всей правды. Может быть лис защищал его? Чонин смущенно улыбнулся, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Раз старушка отдала её тебе, то я доверяю её выбору. Возможно ты тоже, как и я, как и она, нуждался в ней. Утешение своего рода, пусть она останется у тебя, — лис не переставал улыбаться, ему становилось тоскливо от мысли, что однодневное путешествие в Токио закончилось так быстро. — Я хочу стереть тебе память, точнее лишь то, что привязано к моему происхождению. Это будет очень сложно и я бы постарался, но… — Но? «Но я, если честно, понятия не имею, почему на тебе это не подействует». — Не знаю, я не хочу, чтобы ты забывал меня. Я никогда не общался с людьми, с такими людьми как ты. Но, я попрошу тебя не приходить больше в лес, там опасно и мало ли, что с тобой может произойти. Во второй раз я не смогу тебя защитить. — Во второй раз? Чонин замялся, понимая, что не рассказал Сынмину о Ёнбоке и о его жалкой попытке прирезать несчастного парня. Он так и не объяснил ему откуда знал о его врожденном топографическом кретинизме. Он ничего ему не рассказал, пусть и пообещал. — Не забывай меня, Ким Сынмин, ладно? Я пообещал, что расскажу тебе все и я сдержу обещание, но не сегодня. Однажды, когда судьба снова столкнет нас лбами. — Главное, чтобы не моим лбом и не в дерево, — пошутил Ким, а Чонин мило засмеялся. Сердце Сынмина растаяло. Он только сейчас понял, что никогда не сталкивался с таким «человеком», как парень напротив него. Несмотря на всю несуразицу, на весь масштаб проблемы случившегося, Чонин был первым, с кем Сынмин чувствовал себя так хорошо. — Мне пора идти, ладно? Я спрячусь где-нибудь на перроне, обращусь в лиса и ты можешь позже забрать свою одежду. — Оставь её себе, еще пригодится. Чонин обреченно вздохнул, понимая, что уродская смешная шапка останется у него до конца жизни. — Мне в зубах её еще нести? Тяжело же будет, — на самом деле бьякко с большой радостью примет к себе в коллекцию украденных вещей одежду Сынмина. Это будет воспоминаниями. Они замолчали и смотрели друг на друга до тех пор, пока Чонин неловко не приблизился, чтобы обнять оторопевшего Сынмина. Лисенок пах его парфюмом, а еще лесом, запах которого намертво пропитал его волосы. Несмотря на холодную кожу бьякко, объятия были очень теплыми и Сынмин робко положил руки ему на спину, прижимая ближе к себе. Сердце забилось чаще, а губы в полоску поджались от смущения. И все было хорошо до того момента, пока Чонин не впился ногтями в куртку Сынмина. Тело его напряглось, а дыхание участилось. Чонин видел не самые приятные кадры перед глазами: сгоревшие дома, толпящиеся люди, военные, листовки, разбросанные повсюду. Чонин ощутил неподдельный страх, самый настоящий ужас. Он слышал голоса, он отчетливо слышал мальчишеский голос, который звал его по имени. Он звал его настоящим именем. — Чонин? — осторожно позвал Сынмин, чувствуя, как тело в руках стремительно начинало трястись. Ему стоило больших усилий отцепить от себя перепуганного лиса, по-прежнему смотрящего в пустоту. Глаза его были широко раскрыты, он глубоко дышал и не отпускал куртку Сынмина. — Чонин, ты меня слышишь? — Ким положил ладонь на чужую щеку и лис наконец-то пришел в себя, стеклянным взглядом уставившись на парня. Он открывал и закрывал рот, прежде чем закивать. — Все нормально, — постарался выдавить из себя Чонин. Он начал боязливо оглядываться по сторонам, словно место, где они стояли, на мгновение превратилось в поле битвы. — Все хорошо, мне просто что-то причудилось. Сынмин убрал руку от чужой щеки и нахмурил брови. — Все нормально, — лис с трудом натянул улыбку, но в глаза напротив старался не заглядывать. — Наверное устал постоянно находиться в облике человека, — юноша осторожно заглянул за спину парня, убеждаясь в том, что его друзья стоят далеко от них. — Ладно, я пошел. Попрощавшись с остальными кивком и напоследок улыбнувшись Сынмину, Чонин провел их взглядом. Они все уселись в такси, пихая друг друга. Джисон не переставал махать ему рукой, желать хорошей поездки, приглашать к себе в гости, иными словами принимал все попытки выпасть из окна машины, пока Минхо не затащил его обратно в салон. Чонин завидовал Сынмину, завидовал тому, что он не одинок, ведь прямо сейчас на лисьи плечи рухнуло печальное осознание — у него никогда не будет друзей. Он обречен на вечное одиночество, он не может стать человеком, ведь на свет появился лисом. Даже если он останется с Сынмином, даже если они будут вместе, Сынмин однажды умрет, как и его друзья, а Чонин вновь останется один. Он не был готов идти на такие жертвы, он не хотел причинять боль Сынмину своей сущностью. Для ушедшего парня это было знакомством на один день, он забудет об этом вскоре, как и все люди, сталкивавшиеся однажды с кицунэ. Однако Чонин никогда этого не забудет. Это самое яркое, что случалось в его жизни. Но не менее яркими были внезапные галлюцинации, приключившееся с ним несколько мгновений назад. Простояв еще немного на месте и убедившись в том, что машина с парнями скрылась за поворотом, Чонин пешком пошел искать безлюдное местечко, в надежде обратиться там и бесследно покинуть город. Остановившись в неприметном переулке, бьякко с ужасом осознал, что он не может обратиться в лиса. Кому, как не ему, владеть этим навыком лучше остальных лисиц? Ему еще с детства дай повод человеком обернуться, и обратно в животное, пусть и не любил этого. Он догадывался, что возможно дело было в Сынмине, но рядом его не было. Страх окружил его со всех сторон, он испуганно таращился на свои руки, которые все никак не хотели становиться лисьими лапами. Первой мыслью было не криком о помощи, ведь все вышло из-под контроля, первой мыслью был Ким Сынмин, о котором он подумал в первую очередь, как только оказался в патовой ситуации. Его теплой руки остро не хватало рядом, его запаха и улыбки. Патовую ситуацию разрулил черный лис, резким ударом по голове локтем заставив Чонина потерять сознание. Он подхватил тело бьякко и затянул его в салон машины, надеясь, что их никто не увидел. — И когда ты успел стать таким тяжелым? — бурчал Феликс, поглядывая на отключенного Чонина, валявшегося на заднем сидении машины. — Мне тут нашептали, что любовь раны лечит, сейчас попробуем твоей «братской» любовью мою кровь поганую из тела прогнать. «Присмотрю» за тобой, как мне и велели, блять. На самом деле мотивы были несколько иными. Как вариант, избить лиса за то, что он покинул лес и оставил его на произвол судьбы. Это было первостепенной задачей, второстепенной было объединить усилия и попытаться разобраться с самой насущной проблемой в виде Шимиморё и, очевидно, появившегося сильного демона. Голова Ёнбока кипела и варилась в этом котле. Правда еще в этом котле варился симпатичный парень с вкусными тяжелыми сигаретами и прекрасной улыбкой. Феликс поддался соблазну и попросил его номер, потому что работая в модельном агентстве, таких красивых людей он прежде не встречал. Вжимая педаль в пол, Ёнбок мыслями хотел снова перекурить с Бан Кристофером Чаном, а не заниматься чуть ли не спасением всего человечества.

***

— Итак. Минхо сидел по-турецки на кровати Сынмина, руками упирался в колени и не сводил с него пристального взгляда. И если поначалу Ким думал, что страх в его груди вызывали лишь лисьи глаза, то теперь он сомневался в этом факте на все сто процентов. Злой Минхо был хуже любой чертовщины страны восходящего солнца. Он даже когда не злился, все равно выглядел ужасающе. И как Сынмина угораздило с ним подружиться? Загадка всего человечества. — Ты обещал мне все объяснить, — напомнил парень, постукивая пальцами по коленкам. Сынмин вжимался спиной в спинку кровати, старался соблюдать безопасную дистанцию, периодически посматривал в сторону окна и осознавал, что при всем желании сбежать он даже не сможет выпрыгнуть. — Мне тоже кое-кто обещал все объяснить, — постарался отделаться от Минхо Сынмин, но услышав недовольное цоканье, тяжело вздохнул. — Слушай, даже если я тебе все расскажу, ты мне не поверишь. — Приведи мне в пример хоть один случай, когда я, блять, тебе не поверил? Я верил тебе даже тогда, когда ты мне лгал, и ложь твою отстаивал так, словно это было истиной последней инстанции. Поэтому прекрати мяться и объясняй мне, кто такой Чонин и почему он резко закрутился возле такого заморыша, как ты, — вещал Минхо, а после тяжело вздохнул. — Вы оба нагло врете, и будь я Джисоном, то поверил бы в то, что вы сладкая парочка, которую свела твоя побитая голова. Но я не он и не остальные, я знаю тебя дольше всех, поэтому выкладывай. Я любое дерьмо приму, даже если выяснится, что ты на чем-то сидишь, а он твой дилер и познакомились вы в притоне, а не в деревне. — Он кицунэ, — на выдохе выпалил Сынмин, надеясь лишь на то, что Минхо посчитает его сумасшедшим, обидится на очередную ложь и уйдет спать. Брови Ли поползли вверх, но лицо его оставалось по-прежнему спокойным. У него на лбу было написано: «Да что ты?». Сынмин морально приготовился к тумакам. — Так, ну этот момент мы прояснили, а как он в доме оказался? Ким широко раскрыл глаза, пытаясь уличить друга в очередном издевательстве. — Почему ты так спокойно это принял?! — Потому что моя мама и синтоизм — две лучшие подруги, она мне все детство рассказывала, как в Японии повстречала горного духа, я уже любой херне верю, поэтому и тебе поверю, — заворчал Минхо. На самом деле он был очень сконфужен и информация далась сложно, но врожденное равнодушие к любой мистической дряни вовремя дало о себе знать. — Но кицунэ, как и кумихо, как и оборотни, обычно не выступали в истории чем-то прекрасным. Это же самые настоящие обманщики, которые ищут во всем выгоду и от них ничего хорошего ждать не стоит. Он тебя не заколдовал случайно? Ли придвинулся ближе и ткнул пальцем в лоб Сынмина. — Я не врубил, зачем это сделал, но допустим, я что-то определил. Ладно, отвечай на вопрос! — потребовал Минхо и парень сдался. — Да дурацкая старуха из деревни сначала подкинула мне браслет, из-за которого он напал на меня в лесу, а потом наутро кандзаси, из-за которой он приперся ко мне. Я откуда знаю, что ему от меня нужно было? Но заколку он не забрал, сказал, что если подарили мне, значит так нужно, — объяснялся Сынмин. — Я сам ничего не знаю. Минхо прикусил щеку изнутри и задумался, начиная изучать под собой одеяло. Он бы может забыл про все сказанное, поверил бы в то, что он случайно повстречал лиса. Но лис увязался за ним, а учитывая все сказания о кицунэ, ничем хорошим это никогда не заканчивалось. Минхо взаправду переживал за друга, но услышав озвученное, понял, что пока ничем помочь ему не мог. — Значит так, никакого больше Чонина и никуда без нас не ходишь, понял? Ты явно оказался в какой-то беде, а я тебя в обиду не дам. Если что-то произойдет, то дай мне знать, ладно? Со всем справимся вместе, а если станет совсем худо, то вернемся домой и забудем про все, как страшный сон, — Минхо посмотрел на друга, а тот активно закивал головой. — Просто… Обычно, в дорамах и аниме такое дело добром не заканчивалось. Ты либо умрешь, как ненужный третьесортный персонаж, либо выживешь, но станешь сломленным главным героем. Нам такого не надо, поэтому больше не лезь в это дело. Сынмин снова закивал головой, боясь начать перечить Минхо. Он наконец-то испытал долгожданное облегчение, ведь теперь груз произошедшего он нес не сам. Ли же нащупал на одеяле заколку, посмотрел внимательно на гравировку, достал телефон и принялся копошиться в нем. — Что ты делаешь? — Очевидно после сказанного, перечу самому себе и пытаюсь разобраться с дерьмом, в которое ты попал. — Надеюсь, ты не станешь третьесортным персонажем. — Я тоже на это надеюсь. Перерыв кучу необходимых сайтов и наконец-то найдя кривой и косой переводчик со старым японским кандзи, Минхо озвучил перевод. На это потребовалось добрых полчаса, в течение которых Сынмин не мог спокойно сидеть на месте. «Нам такого не надо, поэтому больше не лезь в это дело». «Ага, как же», Сынмин понял, почему дружил с Минхо. У них у обоих нездоровое любопытство. — Небеса, — произнес Минхо, с облегчением выдыхая. Это было действительно тяжело. — Не уверен, но вроде перевод такой. Сынмин тут же напрягся, вызывая у Минхо новую волну любопытства. — Что-то не так? — Он сказал мне сегодня утром значение моего имени, это «небеса». Воцарилась тишина, позже резко прерванная воем Минхо. — Ты все-таки по уши в дерьме, Ким Сынмин!