— Запомни, дорогая, ты не одна такая, — говорил Лик. — Где-то еще живет такая же девочка, как и ты. У нее такие же черные пакли, такие же тощие вялые руки, слабые ноги и тусклые глаза. Так же, как и ты, не умеет она улыбаться. Не умеет правильно говорить. Но даже так она будет лучше тебя.
— Где эта девочка?
— Что? — оторопел он. То ли думал, что она немая, то ли настолько тупа, что не в силах задать ему вопрос.
— Где живет эта девочка?
— В соседнем мире или за тысячи миров от нашего. Откуда мне знать? — он быстро раздражался. В отличие от своего брата, ему не хватало терпения.
— Как ты здесь оказался?
— Даже не посмеешься? Я думал, ты не поверишь, — Джеймс оборачивается на девушку, чтобы убедиться в реальности.
— Я не отрицаю наличие мультивселенной, но и на сто процентов тоже не верю в ее существование. Это как верить в бога: ты никогда его не видел, но веришь в его существование на всякий случай. Вдруг он есть? А если нет, то в принципе ничего не потеряешь.
— Забавная у тебя позиция. Так, ты мне веришь?
— Скажем так, я не отрицаю, что ты можешь говорить правду.
Джеймс кивает.
— Хорошо. Этого достаточно.
— Славно.
Вдали садилось солнце и его закатные лучи проникали в салон автомобиля, освещая его красновато-оранжевым светом. Отчего-то казалось, что именно в следующую секунду, когда солнце окончательно исчезнет за горизонтом, из кустов выпрыгнут солдаты и повяжут их. И приключение их закончится, так толком и не начавшись, на дороге, словно они бегающие под ногами муравьи, раздавленные неосторожной ногой человека.
— Ты был киллером. Что еще ты делал?
— Ну, до всей этой фигни, — Джеймс покачал железной рукой, видимо, называя фигней свою жизнь в этой «Гидре». — Я был обычным парнем из Бруклина.
— О, Бруклин. Так ты мне не соврал.
— Я ни разу тебе не врал, — возмутился Джеймс. — Это ты все время мне не доверяешь.
Альпина, которой уже, видно, надоело спать, прыгнула на ноги Лизы, призывно виляя хвостом.
— И чем же ты жил в Бруклине? Девушка была?
Джеймс покачал головой.
— У меня был друг.
— Ты гей?
— Что? Нет! — возмутился Джеймс, и это рассмешило девушку. Джеймс был оскорблен.
— Просто ты так закричал, — смеялась она. — Нет!
Джеймс так глядел на нее, что Лизе сразу стало как-то слегка не по себе. Как она там говорила? Нужно сказать «прости»?
— Прости?
— Ты спрашиваешь?
— Я же правильно говорю?
— Да, ладно.
Джеймс махнул рукой и уставился на дорогу. Продолжать свой рассказ, нагло перебитый Лизой, он не собирался. А она так хотела узнать о нем побольше. Ей было интересно слушать про его жизнь. Если он, конечно, не врет. Правда, и доказательств у нее нет опровергнуть его слова. Остается только поверить.
Лиза взялась за спинки передних сидений и приблизилась к нему.
— У тебя был друг.
Джеймс не посмотрел на нее.
— Как его звали? — он не отвечал. — Ну, Джеймс. В дороге так скучно, а это отвлекает от других мыслей. Пожалуйста, расскажи. Обещаю, больше не буду перебивать.
Он повернулся ко Лизе. В нос ей ударил его запах. Что-то наподобие смеси кофе, аромата шампуня и огня. Да, огня, но не полыхающего, а, скорее, спокойного небольшого костра. Так и хочется втянуть аромат до самых альвеол, чтобы легкие полностью были наполнены им, чтобы аромат разлился по всему ее телу до самых костей, даря умиротворение и…
Не знает она, чего еще, но что-то еще определенно точно было. Просто Лиза пока еще не в курсе.
— Расскажешь? — голос сам понизился на пол тона и, кажется, она услышала в нем нотки мольбы.
Джеймс снова обратил свой взгляд на дорогу, и с ним будто отвернулся от Лизы и его аромат. Она тихо втянула воздух ноздрями, но шлейфа от него не осталось.
Джеймс же еле сдержался от того, чтобы не наклониться и поцеловать ее, хотя бы просто коснуться ее губ. Просто касание. Ему хватило бы и этого.
От этого внезапного порыва мужчина почувствовал себя каким-то маньяком-извращенцем.
Она была так близко. Он ощущал ее дыхание на плече, слышал биение ее сердца совсем близко от себя. Что за наваждение! Ему стоит отбросить эти мысли или вовсе их выбросить из головы. Лиза никогда больше его не поцелует. Ее максимум это взять его за руку в минуту страха, как это было в порту недавно. Тогда Джеймс пожалел, что надел перчатки.
— Да, друг. Его зовут Стив, — начал мужчина, чтобы отвлечься от неуместных мыслей. — Он как я. Точнее, это я как он.
— Что это значит?
— Ты ведь заметила, что я несколько сильнее обычного человека?
— Не каждый выживет, упав с двадцать второго этажа. Я видела, тоже там была, — она усмехнулась. — Кстати, я же упала на тебя. Прости и спасибо, потому что неуверена, что так легко отделалась бы, упади я на асфальт.
Джеймс поморщился. То падение было не самым приятным моментом в его жизни. Спина еще дня три болела. Еще он точно сломал пару ребер, потому что дышать было невыносимо.
— Пустяки. Ну, так вот, — сказал он, вспомнив на чем остановился. — Я же родился обычным человеком. У меня не было никакой там суперсилы, ничего такого. Пока мне не вкололи сыворотку. Стиву вкололи гораздо раньше. До нее он был таким хиленьким, худеньким, ты бы видела, а после вымахал таким гигантом. Даже выше меня стал, хотя до этого еле до плеча моего доходил.
— Что за сыворотка?
— Она укрепляет твое тело и умножает твою силу, твою скорость, выносливость. Делает из тебя сверхчеловека.
— Мм, неплохо. В масштабах одного человека. И разрушительно в масштабах целой армии.
— Так и задумывалось, что против нацистов будет выступать целая армия таких сывороточных, но нацисты убили ученого и получился только Стив.
— Тогда как ты сыворотку получил?
— У «Гидры» был свой ученый. Он и разработал новую сыворотку, которую мне вкололи.
Вдали показалась заправка. Вся в красно-белой расцветке она выделялась среди извилистых дорог и зелени леса.
— Давай остановимся, я кушать хочу, — опередила Джеймса Лиза, когда он как раз хотел предложить остановку.
Завернув на подъездную дорожку заправки, мужчина припарковал машину в проеме между двумя зданиями — самой автозаправкой и магазинчиком по соседству. Так, их с той стороны, откуда они приехали, не было видно, как и с той стороны, куда они направляются тоже.
Лиза выскочила из машины, закинув Альпину под куртку. Кошачья белая головка выглядывала из-под черной ветровки. Лиза шепнула ей: «Будь паинькой» и пошагала к магазину. Джеймс отправился следом. Как обычно, Лиза забегала в магазин и первым же делом отправлялась к стойке молочки за йогуртами. Как будто они убежали бы, пока она будет набирать другие продукты. Мужчина взял тележку и неспешно отправился в путь между стойками.
Он набирал воды, когда Лиза подошла и скинула в тележку пару йогуртов и целую гору сладких батончиков, а на вершину этой горы посадила Альпину.
— Нужно еще ей корм купить, — сказала она и посмотрела на него. Она не спрашивала. Лиза взирала на него своими голубыми глазами, и в них отчетливо блестела уверенность в его следующих словах.
— Ладно, — выдохнул Джеймс и покатил тележку, перед этим скинув на нее коробку бутилированной воды.
Лиза довольно улыбнулась и двинулась следом. Схватив по пути коробочку краски для волос, она поравнялась с ним. Теперь они шли рука об руку.
— Зачем тебе краска?
— Мы же пересекли океан. О том, что я сбежала, давным-давно известно. Все, кому надо, охотятся за мной. В особенности, Он. Его люди будут искать пару брюнетов. Тебе бы, кстати, тоже не помешало сменить образ.
Проезжая мимо витрины, Джеймс быстро глянул на свое отражение. За месяц волосы отросли и ему уже не составляет труда собрать хвостик на затылке, чтобы короткие волоски не вылезали из захвата резинки.
— Может, и тебе волосы покрасим? — предложила Лиза, рассматривая краску в своих руках.
— Нет, спасибо. Обойдусь.
В отличие от других магазинов, в этом продавалась еще и одежда. Лиза убежала туда, мужчина поплелся за ней. Ему тоже не помешало бы прикупить пару футболок, а то старые уже поизносились. Выбор тут особо небольшой. Пара джинсовых брюк темного цвета, пара футболок с немецкими надписями, вроде Masterboy или Culture Вeat, и куртки коричневого цвета. Джеймс, не глядя, взял две черные футболки и брюки. Лиза взяла три футболки, брюки и куртку.
Через десять минут Джеймс выходил с краской для волос в пакете не только для Лизы, но и для себя. Он так и не понял, как это произошло.
— Пойду волосы покрашу, — сказала Лиза и убежала в туалет. Альпина осталась сидеть на капоте, жалобно мяукая.
— Несчастное животное.
Осторожно опустив Альпину на землю, мужчина насыпал ей корма в мисочку, которую тоже пришлось купить.
— А иначе откуда она будет есть? С твоей тарелки, Джеймс? — сказала Лиза и положила в тележку белую с черными кошачьими лапками миску.
У него, в принципе, достаточно денег, но, если Лиза и дальше решит заводить зверюшек и снабжать каждого из них мисками, их станет гораздо меньше.
— Фу, — скривился Джеймс. — Чувствую себя снобом.
Открывав капот, он проверяет внутренности машины, а то на это не было времени, когда они угоняли ее на виду у всего порта. Надо будет сменить машину. Неподалеку, вроде, была штраф-стоянка.
Пока он копался с машиной, Лиза успела накрасить волосы, подождать приписанные в инструкции тридцать минут и переодеться в новую одежду. Темные джинсы были слегка ей большеваты и заметно спадали. Но серая футболка была ей впору и прекрасно подчеркивала… некоторые области ее тела. Да и коричневая ветровка пришлась ей к лицу, как и новый цвет волос.
— Красный, — усмехнулся Джеймс.
— Гранатовый, — поправила Лиза. — Ну, так было написано на коробке.
— Ремень нужен?
— А у тебя есть?
Лиза неловко стояла у багажника и придерживала спадающие брюки. Покопавшись в рюкзаке, Джеймс протянул ей свой черный ремень. Лиза потянулась за ним, но прежде чем отдать вещь, мужчина спросил:
— Почему свой размер не взяла?
— Не было, — она выхватила ремень из его рук и быстро вдела его в шлевки на своих брюках. — Спасибо. Теперь твоя очередь.
— Что?
Она покачала коробкой от краски.
— Я не буду краситься в красный.
— Гранатовый. И у тебя не красный, а блонд.
Джеймс усмехнулся.
— Блонд. Еще лучше, — захлопнув багажник, он сел в тени у стены здания. Альпина присела рядом с ним. — Мне не идет блонд.
— Ты ведь даже не пробовал, — Лиза нависла над ним с этой надоедливой коробкой в руках. И зачем он только позволил ей купить ее?
— Я и так знаю.
— Рискуешь нашей безопасностью, — Лиза присела перед ним и буквально всучила ему эту коробку. Когда ей нужно было, она умела быть упрямой. — Ты покрасишь волосы, если не хочешь, чтобы нас поймали.
— А если не покрашу, то они тут же объявятся здесь?
— Да. Иди.
Он ведь мог оставить ее здесь и уехать в другой конец мира. За ним все равно мало кто погонится. Все ищут же ее. Правда, Джеймс сам согласился защищать Лизу и будет неприятно, если он бросит ее здесь из-за какой-то краски для волос.
Тяжело вздохнув, подчеркнуто громко, чтобы она знала, какая это для него мука и как она над ним издевается, Джеймс поплелся в туалет красить волосы.
— Помощь нужна? — весело спросила вдогонку Лиза.
— Нет, — крикнул он ей и зашел в туалет, хлопнув после дверью.
Занятие это оказалось так себе, и лучше бы он не отказывался от помощи. Красить пришлось по инструкции каждый локон, иначе, как было написано, выйдет херово. Джеймс еле закончил с половиной головы, когда понял, что больше он так не может. Если ей так нужно, чтобы он сменил цвет волос, пусть красит их сама. Подумал Джеймс и позвал Лизу.
— Я с самого начала предлагала помочь.
Именно с такими словами она вошла в туалет. Это, как если бы она сказала: «Я же говорила». Лиза взяла щеточку и быстро принялась красить его волосы. Она делала это с самым сосредоточенным лицом. Сначала стояла у его левого плеча, потом перешла за спину и наконец пришла к правому плечу. Едва ли от мужчины ускользнул тот факт, что она всеми силами пыталась держаться от него, как можно, дальше. В то время, как Джеймс хотел совершенно противоположного.
Ему отчаянно не хватало человеческого тепла. Он и шлюх то на острове покупал лишь из-за этого. Ему просто хотелось, чтобы кто-нибудь, хоть кто-нибудь, обнял или поцеловал его. Даже если это будет не по-настоящему. Годы одиночества и заточения в собственной голове сделали из него какого-то маньяка тактильности.
— Всё, — провозгласила Лиза и вырвала его из мыслей. — Жди тридцать минут и смывай краску.
***
Лиза сидела на капоте и нежилась под солнцем. Альпина сидела рядом с Джеймсом на траве в тени здания в паре шагов от машины и игралась с одуванчиком. Здесь было тихо. Они выбрали не государственное шоссе, где их могли сразу заметить, и потому здесь было спокойно. Машины проезжали не чаще раза в час. Они тут сидят уже два часа. После морского путешествия твердая земля ощущается как блаженство.
— Ты же не соврал мне? — спрашивает Лиза, глядя на своего спутника.
Он поднимает голову и смотрит на девушку.
— Не соврал.
Лиза кивает и, закрыв глаза, откидывается на капот, отдаваясь лучам солнца. И ведь не поймешь, поверила она ему или нет. У этой девушки огромные проблемы с доверием. Неудивительно.
Хороший день. Так бы и сидел он здесь в тени. Вокруг тишина. В лесу только птицы щебечут, рядом Альпина с травой играется. Вот бы еще не гонялся никто за ними.
— А мне ты зачем помог? — спросила Лиза и спрыгнула с капота.
— Я же говорил.
— Да, по доброте душевной, помню. А если честно?
— Увидел в тебе себя. Я бы тоже хотел, чтобы мне в свое время помогли выбраться, — подняв Альпину на руки, он подошел к Лизе. — Оставь я тебя там, душа бы моя не вытерпела. Держи.
Отдав кошку, Джеймс пошел смывать краску с волос. Тридцать минут уже давно прошли.
***
До чего приятно было переодеться в собственную одежду. До этого дня Лиза ходила в одежде Джеймса или в той, что он приобрел или украл — хрен его знает, для нее еще до ее освобождения. Нижнее белье покупать девушке не пришлось. Она украла из магазина пару трусов. Так, что, можно сказать, пара трусов — ее первое собственное приобретение. Хоть и посредством кражи.
— Я же говорил, мне не идет блонд.
Джеймс вышел из туалета. Его мокрые волосы забавно блестели на солнце. Вопреки его словам, блонд ему все же шел. Да, было необычно видеть его со светлыми волосами, но можно привыкнуть. И новый цвет отлично сочетался с его голубыми глазами, которые теперь на фоне нового цвета волос казались еще голубее.
— Лиза?
— Мм? А, нет, ты что, блонд это прям твое. Тебе идет.
Опасно размышлять о его глазах, когда он смотрит прямо на нее.
— Едем? — спрашивает Джеймс и идет к водительскому месту.
— Иди сюда, малышка, — Лиза берет Альпину на руки и идет к их местам. Ее излюбленный задний ряд. Она бы пересела вперед, но не была уверена, что сможет просидеть так близко, плечом к плечу, с Джеймсом хотя бы пять минут.
Чертов «Рай» и этот ублюдок Билли! Всей душой Лиза ненавидела его. Она бы самолично содрала с него кожу, опустила бы в кипяток и наслаждалась его криками, как он наслаждался ее. Единственное отличие — она не станет мастурбировать на них. Лиза не такая извращенка.
— А что ты делал на острове?
— Попал туда со своего мира.
— Уу, не повезло. Оттуда сразу на дно.
— Помнишь, мы столкнулись в коридоре? Ты тогда еще сказала, что мы не видели друг друга.
— Так это был ты?
— Не помнишь?
— Я помню, что видела кого-то, но лица не помню, — вот это открытие. До чего интересно. — А я тогда сбежать пыталась. Не получилось, как ты понимаешь.
Ей потом так влетело. Они раскалили металлическую цепь и обвязали ее им от груди до поясницы, от плеч до локтей и повесили на ночь под потолком. Грудь жгло неимоверно. Не только от раздирающего до костей горячего металла, но и от криков. Лиза потеряла сознание в первый час. Желание сбежать больше не просыпалось.
Билли после этого разыгрался не на шутку. От месяца к месяцу девушка ждала его прихода. Думала, что на этот раз он сделает, и Билли поражал ее каждый раз. В первое время девушка старалась не думать о том, что происходит в той комнате на двадцать втором этаже. Вычеркивала, выскребала воспоминания о произошедшем вместе с его спермой, слюной и кровью в душе. Это помогало. Сейчас она не сможет рассказать о том, что именно он делал с ней. Остались только ее эмоции и его лицо, его глаза.
Чертовы глаза! Они снятся ей по ночам. Почаще других ее нескончаемых кошмаров. Серые, безжизненные, глаза наркомана. О, и его руки. Каждую вторую ночь ей снится, что он догнал их, залез в машину и…
— Джеймс!
Он дергается и поворачивается к девушке.
— Что такое?
— Расскажи мне еще про свою прошлую жизнь. Что угодно. Расскажи что-нибудь, пожалуйста.
Если Лиза начнет вспоминать, выбраться оттуда не сможет. Те кошмары, словно болото, засасывают ее и душат. Сдавливают грудную клетку. Нельзя возвращаться туда. Нельзя думать. Нельзя вспоминать.
