«Не удивлен, что они так подружились.» — На мгновение подумал Мальбонте, прежде чем мысль прервал голос Чумы, раздавшийся за спиной.
— Не спится? — Спросила она, облокотившись о колонну. — Не ищи ее, это бесполезно. — Она ухмыльнулась, глядя ему в глаза. — Что это значит? — Он не подходил к ней. Стоял на месте, развернувшись к ней к лицом. — Мне показалось, ты слишком увлекся этой девочкой, Мальбонте. Это тебе не на пользу. — Она оттолкнулась от колонны и подошла к нему сама. — Теперь я убеждена, что мне не показалось. Всю территорию оббегал, бедный. Ты для чего ее брал? М? Мальбонте молчал. — Напомню: для того, чтобы погрузить ее в такое отчаяние, какого я еще не пробовала. Эта зверушка пыталась меня убить, между прочим. И она должна была ответить за это по всей строгости. Я думала, что никто не справится с этим лучше, чем ты. Почему это прелестное создание живет в комфорте, почему на балу твой взор прикован лишь к ней? Вместо того, чтобы как следует ее обработать, ты… — она воодушевленно сложила руки в замок, закинув их себе на плечо, демонстрируя псевдо-умиление, — носишь ее на руках! — Значит, она у тебя. — Сказал Мальбонте. — Это все, что ты можешь сказать? — Удивилась Чума. — Даже не станешь отрицать этого? Мальбонте почувствовал себя загнанным в ловушку. Словно его поймали с поличным за шкирку на месте преступления. Он точно знал, что Вики жива, ведь если она убьет ее, то потеряет ниточку, за которую теперь можно время от времени его дергать. И совершенно точно он понимал, что эту ниточку нужно было срочно оборвать. Он всегда был уверен в том, что подобные чувства не приводят ни к чему хорошему, и теперь он в этом убедился — они сыграли против него. Но что делать, если эти чувства уже есть? Их нельзя попросить уйти, их не вырвать из себя насильно. — Ты преувеличиваешь. — Сказал Мальбонте. — У нас с тобой было много дел, мне было не до этого, и ты это знаешь. — Знаю. — Она провела пальцем по его животу, спускаясь ниже, но дойдя до ремня брюк, убрала руку, кокетливо улыбнувшись ему. — В это время она должна была сидеть в темнице. Измученная, истерзанная, и только с одним желанием — умереть. Идем со мной. — Она взяла его за руку и потянула за собой. Мальбонте не стал сопротивляться, надеясь, что она ведет его к Вики. Внезапно Чума остановилась, недовольно посмотрев на него. — Сожми мою ладонь и иди рядом как следует! Почему ты все время тащишься где-то сзади? Что за неуважение? Мальбонте, собрав всю волю в кулак, сжал ее ладонь, так, как если бы шел за руку с любимой девушкой. Сейчас он не хотел злить ее, хотя, неистово злился сам, рисуя в голове упоительную картину того, как ломает пальцы, их хруст звучал бы для него, как музыка. И она действительно привела его к ней. Вики сидела в тюрьме Ада. Увидев ее, он обомлел: она была в ошейнике, от которого тянулась цепь, пристегнутая к ржавой трубе. Руки были заведены за спину и пристегнуты. Во рту был кляп. При этом она была полностью обнажена. Лишь длинные волосы едва прикрывали упругую грудь. Увидев Чуму и Мальбонте, она лишь громко промычала что-то невнятное, глядя на него, и засуетилась, тщетно стараясь высвободить руки. Чума довольно усмехнулась, а затем посмотрела на Мальбонте. — Приходится учить тебя таким простым вещам, щеночек. Чем больше приближалась Чума, тем сильнее Вики мычала, билась в истерике, плакала. Она подошла вплотную, едва не отдавив каблуком ее пальцы на ногах. — Иди сюда, Мальбонте. — Приказала Чума, достав кинжал. Мальбонте подошел и стал рядом с Чумой, не сводя взгляда с Вики, которая теперь смотрела на него как на настоящего врага. По крайней мере, ему так показалось. Чума села на корточки, схватив Вики за подбородок. — Что самое главное для такой красавицы, Мальбонте? Как думаешь? — Не знаю. — Ответил он, не разрывая с Вики зрительный контакт. — Ее личико. — Сказала Чума, а затем еле коснулась острием ее скулы. Словно в подтверждение ее слов, Вики громко заплакала, задрожав. — Видишь? Я с первого раза угадала. — Она провела лезвием от ее скулы до подбородка, оставив глубокий порез. Мальбонте закрыл глаза, часто задышав, но не смог никуда деться от отчаянного, леденящего душу крика. Она коснулась пальцем крови на щеке Вики, а затем встала и игриво ткнула кончиком пальца по кончику носа Мальбонте. — Вот так нужно наказывать девиц, возомнивших себя равными мне. Он сразу же вытер кровавый отпечаток, унизительно оставленный на его лице. — Закрепим знания, Мальбонте? — Она протянула ему кинжал. — Практика в обучении очень важна. Он выхватил кинжал из ее рук и вышвырнул его за пределы камеры, подойдя к Чуме так близко, что их тела соприкоснулись. Он угрожающе смотрел на нее сверху вниз с высоты своего роста, но она совсем не была испугана. — Ты меня будешь учить, как наказывать врагов? Ты заходишь слишком далеко, Чума. Чума улыбнулась ему, кокетливо закусив губу. — Как знаешь. — Произнесла она. — Можешь забирать обратно свою любимую игрушку, щеночек. — Она обернулась к Вики, а затем вновь посмотрела на Мальбонте и встала на носочки, чтобы дотянуться к его уху. — Только ты должен знать, что с ней уже вдоволь поиграл Люцифер. Она рассмеялась, и, чмокнув его в нос, направилась к выходу походкой от бедра. — Не засиживайся здесь долго. Утром нас ждут дела! — Сказала она, бросив ключи от кандалов к ногам Мальбонте, после чего покинула тюрьму.***
Он склонился над Вики, но она тут же попятилась назад, вжавшись в стену, согнув колени так, чтобы прикрыться. — Тише… — Произнес он, успокаивая ее. — Я хочу освободить тебя. Не бойся. — Он вынул кляп из ее рта, но она не спешила говорить. Лишь испуганно смотрела на него, дрожала и плакала. Взяв ключи, он начал расстегивать оковы. — Ненавижу тебя! — Дрожащим голосом прошипела Вики. — Я знаю. — Избавляя ее от металлического ошейника ответил он. — Это все из-за тебя, если бы не ты… Мальбонте молчал, борясь с желанием закричать, что есть силы. Не на нее, не за ее слова. Закричать от боли, злости и ненависти, которая сейчас была сильна, как никогда. Сняв с себя верхнюю одежду, он накинул ее на Вики, аккуратно подхватил ее на руки, а она, вопреки всему, обвила руками его шею, позволив унести себя оттуда. Он снова принес ее в свои покои, пообещав самому себе, что больше не будет спускать с нее глаз. Уложив ее в постель, он сразу прикрыл ее одеялом. — Это правда? — Спросил он. Вики поняла, что он имел ввиду и заплакала, отвернувшись. — Она заставила его. — Прошептала она. Мальбонте зажмурился, до боли сжав челюсть. — Но я больше никогда не хочу его видеть. Ни его, ни ее, ни тебя. Я устала. У меня больше нет сил. Я не справляюсь, и не справлюсь. Лучше бы ты убил меня тогда. Он просто молча слушал ее, сидя на краю постели, смотря перед собой стеклянным взглядом. За окном уже светало, и он понимал, что эта ночь полностью изменила их обоих. Слушая тихий плач в подушку у себя за спиной, он пообещал себе, что эти двое умрут. Мальбонте никогда не забудет, и никогда не простит ни ее, ту, что поступила с ним таком образом, ни того, кто сделал с Вики то, чего Мальбонте позволить себе не мог. Ему было наплевать, на самом ли деле его заставили, или нет. Он взял ее, и наверняка случилось это против ее воли. Он не знал точно, с каких пор его так волнует судьба этой девушки, не смог уловить тот момент, когда все изменилось, но она волновала его и с этим уже ничего нельзя было сделать. Она уснула. Мальбонте тихонько лег рядом с ней, рассматривая израненное лицо. Рана уже не была такой глубокой. Медленно, но затягивалась. Даже порез на пол лица не мог испортить ее красоты. Даже в таком виде она была прекрасна. Он смотрел на нее и понимал, что отрицать эти чувства бессмысленно. Сейчас он осознавал, что наверное, он чувствовал это всегда, просто не хотел признавать этого, спрятал это чувство так далеко, что и сам поверил в то, что может ее ненавидеть. С этого момента она стала дополнительным стимулом во что бы то ни стало уничтожить их. Он осторожно протянул руку, какое-то время не решаясь коснуться ее, удерживая ладонь в воздухе, но все же, рискнул и провел рукой по шелковистым волосам, с таким трепетом, будто мечтал сделать это всю жизнь. А может, так оно и было. Во сне она всхлипнула, послышалось ее учащенное дыхание, а после, неосознанно придвинулась ближе, и, оказавшись прижатой к нему, успокоилась, вновь ровно задышав. Мальбонте осторожно, так, чтобы не разбудить, обвил ее рукой, словно укрыв от всего мира. Он понятия не имел, как после всего этого он пойдет к Чуме и будет как-либо с ней коммуницировать, оставив это беззащитное создание в одиночестве. Он все еще мысленно ругал себя за то, что выгнал ее из комнаты, но понимал, что это в любом случае произошло бы. Не сегодня, так завтра. И произойдет еще не раз, если Чума учует, что ему по-настоящему больно. Урок будет повторяться до тех пор, пока не будет усвоен. Убить Люцифера — равно подписаться под тем, что искренне влюблен в Вики, и на место Люцифера придет кто-то другой. И сделает с ней то же самое, а потом умрет. И так по кругу. Он осознавал, что Чуме не жаль их, они — лишь инструмент в ее руках, который она умело использует добиваясь своих целей. Люцифер безусловно должен умереть. И умрет, только не сейчас, не при таких обстоятельствах. Единственным выходом не допустить повторения — разорвать эту связь, но как же ее разорвать, когда она только-только стала пересматривать свое отношение к нему? И пусть она не говорит это вслух, он видит эти сигналы. Можно сделать вид, что связь разорвана, что эта девчонка для него никто, и зовут ее никак, но она обязательно должна знать об этом. Допустить того, чтобы она вновь считала его своим злейшим врагом он больше не мог. Открыв глаза, Вики поняла, что упирается носом в его шею, а на ее лопатке лежит его ладонь. Она не шевелилась, не пыталась отпрянуть от него, и, вновь закрыв глаза, чтобы он не понял, что она проснулась, сконцентрировалась на своих ощущениях. Спокойствие, тепло, защищенность. Как это возможно? И почему совсем не хочется скорее сбежать отсюда? Безнадега? Отсутствие сил? Стокгольмский синдром? — Как ты себя чувствуешь? — Внезапно послышался его голос.«Какой кошмар!»
— Подумала Вики, перед тем, как приподнять голову и посмотреть на него.
— Бывало и лучше. — Ответила Вики. — Скажи мне, что оно затянулось. — Она повернула голову чуть вбок, чтобы он рассмотрел порез. — Не совсем. — Сказал он. — Но уже намного лучше. Не переживай по этому поводу, скоро не останется и следа. И он был прав. Только душевные раны не затянутся так быстро, как этот жуткий порез, потому, что то, что произошло, было действительно переломным моментом, начиная с которого, жизнь по-настоящему перевернется.