***
– Ух ты, какая красота!.. – восхищённо выдохнула Винри, запрокинув голову и оглядываясь по сторонам. – Везде эти ковры, мрамор, лепнина… мальчики, погодите, я же заплутаю без вас в этих коридорах! – Да, красиво, но это ж тебе не музей, а библиотека, поэтому давай поторопимся, нам в основной государственный фонд надо! – бросил запыхавшийся Эдвард через плечо, едва поспевая за Альфонсом. – Ал, чутка темп сбавь, а?.. – Ой, прости, я забыл… Когда Ал не летел вперёд, а шагал в обычном темпе, они с Эдом шли чуть ли не нога в ногу – у младшего были длинные ноги, а у старшего – широкий шаг. Но вот когда Альфонс торопился, Эдвард вынужден был буквально бежать за ним, чтобы не отставать, ибо пресловутые длинные ноги в совокупности с широким шагом да ещё худобой позволяли Алу развивать феноменальную скорость: в такие моменты за ним не мог угнаться никто, включая лишь на несколько сантиметров более низкого Рассела. И вот теперь опять произошло то же самое. Ал притормозил на углу, и Эд, наконец, смог ухватиться за его руку. – Фу ты блин, марафонец… – выдохнул он, пытаясь отдышаться. – Это точно, Ал, за тобой угнаться нереально, – это уже Флетчер, опершись на собственные колени и качая головой. – А вы ролики надевайте и держитесь за мою руку, – беззлобно хмыкнул тот, придерживая Эда за талию. – Спасибо, воздержусь… – А вот я за, как станет тепло, непременно попробую! – широко улыбнулся Эдвард, выпрямляясь. – Ну так что, идём за книгами? – Понял, надо постоянно носить с собой фотоаппарат, – серьёзно кивнул Рассел, тоже пытаясь отдышаться, держась за горло. – Впрочем, ничего нового… Идём.***
– А почему мы тут стоим? – шёпотом поинтересовалась Мэй у Флетчера. Они вшестером стояли перед стойкой библиотекаря вокруг Альфонса, и парни, казалось, чего-то с нетерпением ждали. Флетчер наклонился к её уху и прошептал: – Это долгая история. Дело в том, что с теми трактатами, которые нужны Алу для курсовой, была очень долгая песня… и вот сейчас, по идее, всё должно получиться. – Молодой человек, – недовольно поморщилась женщина лет пятидесяти с тёмными волосами, убранными в гульку на затылке, – мы не выдаём особо старые и ценные книги на руки без особого… – Разрешения, – Альфонс ослепительно ей улыбнулся, протягивая лист бумаги с гербовой печатью. – Разрешение есть – за личной подписью фюрера Аместриса и ректора государственного университета! Женщина озадаченно уставилась в бумажку. Друзья затаили дыхание. Она вдруг просияла и весело подмигнула Алу: – Вот и отлично, как хорошо, что оно у вас есть! А то вы не представляете, какие у нас сложности с допусками, просто голова болит… – Понимаю, – Ал сочувственно кивнул ей. – Да не у вас одних, – пробормотал под нос Эд, ехидно ухмыляясь. – … только вот для работы с экземплярами есть ещё одно, то есть, два условия – из-за прошедшей эпидемии и всё ещё не отменённого приказа правительства я вынуждена потребовать, чтобы вы были в маске и перчатках… есть у вас такое? – женщина поджала губы. Ал отреагировал незамедлительно. – Разумеется, одну минутку! Рассел, Флетчер, Винри и Мэй давились смехом, пока Эд помогал Алу найти в сумке средства индивидуальной защиты. Взгляд у библиотекаря совсем потеплел, и она благодушно улыбалась. Как потом рассказывал хохочущему фюреру Рассел, это выглядело так, словно они играли в карты: «А мы вам вот так! – А мы отсюда! – А я вам валета! – А у меня туз козырный!» Козырей в рукаве у Ала было предостаточно, потому что это действительно была очень долгая и нервная эпопея с беготнёй по кабинетам, почтам и разным государственным инстанциям. – В таком случае, молодой человек, попрошу вас пройти со мной в специальный зал для работы с редкими изданиями – на этот счёт у нас строго! – Как скажете, ничего против не имею, – Ал помахал друзьям и грустно вздохнувшему брату рукой и направился вслед за невысокой леди в возрасте. – Ей-богу, как будто с правительственной тайной работают, я бы не удивился, если б она ещё с Ала подписку о неразглашении взяла, – усмехнулся Рассел. – Ага, даже у меня с текстами проще, хотя тоже XVIII век, – подтвердил его слова Флетчер.***
Знакомый стук каблуков мужских туфель заставил Эда обернуться – и он довольно усмехнулся. – А я милого узнаю по походке, да, Эд? – со смешком поинтересовался Рассел. – Естественно… Ал, ты чего там? Альфонс жестом показал, что торопится, и, оказавшись вновь рядом со стойкой, быстро что-то застрочил. Все пятеро с интересом наблюдали за этим действом – а Эд ещё и с гордостью. Ал выглядел ужасно сосредоточенным, умным и взрослым. Не хватало разве что очков – и был бы однозначно профессор. Закончив писать, он вручил бумажку уже знакомой им библиотекарше, развернулся, развёл руками, бросил: – Там такой детектив, вы бы знали, потом расскажу! – и почти бегом кинулся обратно, на ходу сунув ручку в хвост – старая привычка, к которой он случайно пристрастился за время работы в Штабе. Эд влюблёнными глазами проводил его высокую стройную фигуру. Рассел и Флетчер обменялись понимающими улыбками, Винри хихикнула, Мэй вздохнула. Да, Алом по-прежнему сложно не залюбоваться. Даже белые узкие перчатки (Эд вообще на его руки любил заглядываться – тонкие длинные пальцы и аккуратная ладонь завораживали его; впрочем, ровно то же думал сам Ал о руке Эда) и плотная маска шли ему. Ещё эти аккуратно зачёсанные золотые волосы, чёрный пиджак, подчёркивающий узкую талию, белоснежный воротник, новые туфли… – Эд, ау, приём, ты ещё здесь? – Рассел помахал ладонью перед глазами лучшего друга. – А, я? Да, я тут, всё в порядке, – тот с прежней мечтательной улыбкой опустил взгляд в книгу. – Это просто Ал. – Да мы поняли, что Ал, ты только дышать не забывай, – хмыкнул Флетчер.***
Ещё через полчаса снова раздался знакомый стук каблуков, и Ал вихрем пронёсся мимо них ещё за одной бумажкой и горой книг, за которыми было чуть ли не видно его самого. Никак на этот раз не прокомментировав свои действия, он просто тут же убежал обратно, оставляя за собой больше вопросов, чем до появления. – Да что там такое могло найтись? – изумлённо покачал головой Флетчер. – Не меньше чем научная сенсация, видимо, – хмыкнул Рассел. – Я не удивлюсь, если он нашёл новый способ синтеза философского камня из цветочной росы и солнечного света. – Ну он же тебе не фея, хотя иногда похож, – хихикнул Эд, перелистывая страницу. – Но у него такой взгляд был, как будто там ни много ни мало секрет бессмертия нашёлся! – Да ты ж знаешь, он малость повёрнутый на этих текстах… – Минуточку, ты что-то имеешь против? – Ни Фламель мой, Флетчер, только за! – Ну и не возникай тогда!***
– В общем, товарищи, это реально детектив какой-то! – Ал обессиленно рухнул на стул рядом с ними с довольной улыбкой. – Правда, мне довелось почувствовать себя средневековым писцом и ещё придётся, потому что они не разрешают ни перепечатывать, ни снимать копии с раритетных изданий, то есть, разрешают, но это три мои месячные зарплаты, которые я принципиально не трачу, так что… Спасибо хоть почитать дали! Сидел переписывал… – Почему это нельзя? Бред какой-то, как будто им от этого хуже станет, – озадаченно нахмурился Эд, попутно умудряясь нащупать под столом руку брата и крепко сжать её. – Изверги какие-то! – Да я-то откуда знаю? В чужой монастырь, как известно, со своим уставом… – Так что там за детектив-то, а? – сделал нетерпеливый жест Флетчер. – А, да, детектив. Помнишь, я рассказывал тебе про тексты, напрямую с алхимией не связанные, но в которых, как ни странно, зашифрованы любопытные сведения и которые мне жизненно необходимы для курсовой? – Альфонс торжествующе улыбался. – Ну-ну-ну, и? – младший Трингам с любопытством сощурился. – Ты про эти странные старинные оперы? – Да, про них самых. А помнишь я рассказывал про особенно дурацкие тексты, где хрен пойми какой сюжет, куча патетики и пафосные речи, а ещё все страдают? – Ал, ты уверен, что ты про литературное произведение, а не про нашу жизнь? – невинно поинтересовался Рассел. Все шестеро прыснули от смеха. – Уверен-уверен, у нас пафосные речи всё-таки скорее за стёб сходят, а там абсолютно серьёзно! – Ну, помню, и что с ними? – Флетчер опять кивнул Алу. – А то, что там есть такая очаровательная и дурацкая вместе с тем штука, называется «Красавица и привидение», автор коей Борис Карлович Бланк, местный автор… – Постой, Ал, это про тебя и Эда что ли опера? – фыркнула Винри. – Ну он-то, конечно, красавица, но я-то не привидение! – возмутился Эдвард, пока Ал заливался краской до корней волос. – Иногда я в этом сомневаюсь… – Рассел притворно вздохнул. – Да не перебивайте вы! Ал, что там с этими красавицей и привидением? – Вообще это один человек, но это неважно, – Альфонс пожал плечами. – Так вот, этот самый Борис Карлович, Фламель его побери, оставил посвящение к этому тексту некому товарищу Долгову, в котором написал, что эта сказочная опера – перевод с ксингизского, который он сделал вместе с неким анонимным арабом, который ему пересказывал, а он, значит, писал, и пусть там много отсылок к этим восточным религиям, цитата, «всё равно понятно, кто здесь поступает мудро». А опера якобы изначально написана для некого принца-мизогина, который жениться не хотел. Не буду сейчас вдаваться в подробности, что по мне так как-то сомнительно уговаривать принца жениться на ком-то, показывая, что твоя «предначертанная судьбой» невеста в порыве ревности готова грохнуть всякую девушку на расстоянии ближе чем полсцены от тебя, но… – А вот невеста наверняка с Эда списана, – хихикнула Мэй. – Да ну неправда! – теперь уже Эд покраснел. – Да? Ты меня тогда взглядом на балу испепелил просто! – … короче, суть в том, что какой, к чертям, ксингизский? А это очень существенно! – Ал взмахнул руками. – Если это перевод с арабского, то надо идти совершенно с другой стороны и распутывать алхимические идеи по принципам рейнтанджитсу! А если это текст наш, здешний, и это просто мистификация, то… то это просто дурдом и хаос! Если первое, то это не относится к моей курсовой, если второе, то этому надо посвятить минимум главу, а то и целую книжку, понимаете? – Понимаем, что ничего не понимаем, но очень интересно, – Эд действительно с восторгом смотрел на Ала, подперев голову ладонью. – А как ты это собираешься вообще выяснять? – Ну… – Ал задумался. – Для начала – перешерстить все доступные и недоступные биографические сведения об этом Борисе Карловиче! Потому что всё, что мне сейчас известно, – что он служил в гвардии в Тамбове, вышел в отставку в 1797 году и писал с тех пор всякие штуки в сентиментальном духе! А оперы, обе, должен заметить, относятся к 1787 году! – Что ж… в таком случае, придётся побегать, – серьёзно нахмурился Флетчер. – Но оно однозначно будет того стоить.