Glacies

Рождественские каникулы длились ровно две недели, и раньше Юдзуру казалось, что этого едва ли хватает для нормального отдыха (справедливости ради, он всегда с неохотой покидал родной дом), но в этом году каждый день тянулся для него бесконечно долго. Ему не хотелось идти гулять с сестрой, которая упорно пыталась вытащить его хотя бы в ближайший парк; не хотелось смотреть любимые телепередачи или же включать приставку, чтобы отвлечься, ― многое он себя делать заставлял, понимая, что его долгие зависания в потолок и неумелое изображение статуи, никому пользы не принесут. К тому же мама порой чуть дольше задерживала на нем свой взгляд и обеспокоенно хмурилась, но ничего не говорила. До возвращения в Хогвартс оставалась неделя. Юдзуру очередной вечер проводил наверху в своей комнате, гипнотизируя взглядом чашку с водой. Попытка "принять магию", заставить ее работать так, как ему нужно, успехом не увенчалась. Ему было просто больно. Физически. Так не было в Выручай-комнате, за исключением последнего раза, вспоминать о котором Юдзуру не любил. Он встал и распахнул настежь окно, впуская в спальню холодный ночной воздух. Зима в Сендае всегда была холодной и ветреной ― вопреки множеству ранобэ, которыми он увлекался в детстве, никакой "любви" или особой привязанности из-за своих способностей к холоду он не испытывал. Зато как никогда прежде нуждался в одиночестве. Поддержки всегда было предостаточно, сейчас же хотелось побыть наедине с собой, своими мыслями, чувствами, желаниями. Нужна была возможность окончательно определиться с тем, чего он хочет больше всего, к чему стремится и зачем, черт возьми, подвергает сомнениям каждый свой шаг. Ведь не понаслышке известно, чем все это заканчивается и как подобное порождает безумие, а прослыть безумцем он не хотел. Этого еще не хватало. Закрыв глаза, он снова прислушался к своим ощущениям: ничего. Слишком долго и упорно он работал над тем, чтобы контролировать магию, а уж дома и подавно ее не применял. С тяжелым вздохом он надел браслеты обратно, закрыл окно и свернулся калачиком в постели. Прямо сейчас он четко понимал: нужно возвращаться в Хогвартс и снова поговорить с профессором Флитвиком.

***

― Все будет хорошо. Мы всегда здесь, с тобой, ― мама улыбнулась и приложила ладонь к его груди. Стоявший позади нее отец лишь хмуро взирал на одиноко примостившийся у порога чемодан. Такой скорый отъезд в Англию он не одобрял, но и не препятствовал, только молча обнял Юдзуру напоследок. ― Я вернусь совсем скоро. Всего-то полгода осталось, хотя, казалось, совсем недавно они с восторгом смотрели на Кубок огня, обрезали смоковницу и украшали тыквами зал для Хэллоуина. Уже через несколько долгих часов величественный замок Хогвартс снова приветственно распахнул для него свои двери, но даже он не мог ответить на вопросы, почему Юдзуру с каждым днем становится все беспокойнее и почему порой мерещится всякое, словно за каждым углом кто-то прячется, ожидая своего часа. Сразу после возвращения он сгрузил чемодан и сумку в угол, не позволив эльфу тащить все это вместо него, и лег спать. Сразу заснуть не получилось: он постоянно ворочался и прислушивался к мертвой тишине вокруг, но в какой-то момент где-то недалеко раздался громкий женский смех. Было бы зловеще, если бы он не узнал в этом голосе Розу Уизли. С мыслями "почему она тоже здесь" и "есть ли здесь кто-нибудь еще из знакомых" он, наконец, забылся беспокойным сном. Уже под вечер он проснулся от дикого холода, сковавшего изнутри, и натянул одеяло повыше, почти до макушки. На часах было ровно девять вечера, за окном шел снег, а в коридоре кто-то настойчиво стучал чем-то железным по стене. По крайней мере, складывалось такое впечатление. В замке ведь учеников практически не было, так что любой шорох эхом разносился по пустынным каменным коридорам. Место Кейджи пустовало: он обещал вернуться прямо перед началом учебной недели в воскресенье, а, зная его, можно было предположить, что он заявится где-то под утро понедельника и как ни в чем не бывало пойдет на занятия. Его умение сохранять бодрость духа в любой ситуации сейчас бы Юдзуру очень пригодилась. ― Не припоминаю, чтобы кто-то возвращался в школу так быстро, не дожидаясь окончания каникул, ― раздался осипший голос позади, когда он спускался по винтовой лестнице на ужин. Юдзуру обернулся. Профессор Гриммсон был одет весьма необычно: широкополая шляпа, бежевый макинтош и длинный шарф, которым он периодически прикрывался, чтобы откашляться. ― Для меня это единственная возможность пробыть в знаменитой школе Хогвартс чуть дольше, чем того требует регламент, ― слукавил он, поравнявшись с ним. ― Вы заболели? ― Да всё эта проклятая метель, будь она неладна! Попал в самую непогоду, пока возвращался из Хогсмида, ― прохрипел он, снова закашлявшись. ― Благо, у меня есть запас отличного огненного виски, так что все не так уж плохо. Он осторожно прищурился и окинул его внимательным взглядом. ― Но вы, конечно же, этого не слышали. Кстати, ваш друг тоже здесь. Я уж, было, подумал, вы… ― Профессор Гриммсон! Тот коротко кивнул Юдзуру на прощание и направился к окликнувшей его Макгонагалл. Даже уточнять не требовалось, о ком шла речь, Юдзуру вполне мог и сам догадаться. Ну какого черта вообще? Долго ждать встречи не понадобилось: в Большом зале было несколько учеников и только двое учителей, одну из которых Юдзуру едва ли не впервые видел, но он бы, может, и подумал об этом на досуге, если бы не Нейтан. Тот сидел за одним из столов, никого при этом не замечал и что-то ручкой зарисовывал в ежедневник, уткнувшись в какую-то книжку. Растрепанный вид, торчащие во все стороны кудри, неизменная темная толстовка и большие очки в черной оправе делали его похожим на взъерошенного ворона. Юдзуру направился прямиком к нему и с таким грохотом водрузил сумку на стол, что обернулись даже те, кто сидел в дальнем конце зала. Плевать. Куда важнее то, почему он здесь, а не у себя дома, когда до конца каникул еще целая неделя?! ― Твое агрессивное сопение слышно за милю, что случилось? ― Нейтан, наконец, оторвался от учебника и лениво перевел взгляд на него. То, как преобразилось его лицо, а сам он застыл, Юдзуру не впечатлило. ― О… Кхм, Юзу? Я думал, Винс вернулся. Юдзуру не стал дожидаться, когда его пригласят сесть, и сразу же заявил: ― У нас учеба начинается только через неделю. Нейтан задумчиво прикусил губу и кивнул, отложив ручку в сторону. Юдзуру сделал глубокий вдох, прежде чем успокоиться, а не набрасываться на него с претенциозными вопросами сходу. ― А ты здесь. Должна же быть… ― Я не понял, ты в отряд по борьбе с нарушителями каникул записался? ― с насмешкой перебил Нейтан. ― Я просто хотел сказать, что должна быть веская причина явиться сюда настолько заранее, ― угрюмо выдохнул Юдзуру, а потом совсем уж поникше добавил: ― Извини, я понимаю, что никто передо мной отчитываться не обязан и ты в том числе. Просто… не знаю, меня в последнее время очень легко вывести из себя. ― Все потому, что ты слишком напряжен. Это многие замечают. ― Нейтан быстро сложил учебники и встал. На вопросительный взгляд Юдзуру он с усмешкой пояснил: ― Не хочу тебя еще больше раздражать. Почему-то именно это задело особенно сильно. Юдзуру пялился ему вслед еще долго, даже после того как тот исчез с поля зрения, и только потом уныло посмотрел на поданную запеченную индейку с оливками. Вяло прожевав несколько кусочков и благоразумно отказавшись от привычного уже трайфла со сливками, он направился к себе, подозревая, что сегодняшняя ночь точно не будет спокойной. На этаже, где располагались их спальни, он как раз встретил довольного Винсента, который прошмыгнул из женского крыла к себе, но, заметив его, резко затормозил. ― Ох, Юдзуру, ты тоже здесь? Привет! Ты только не подумай ничего такого, просто я… ну мы… ― Если ты собрался за что-то оправдываться, то лучше не стоит. Я же не застал никого в каких-нибудь компрометирующих обстоятельствах, ― он ухмыльнулся. ― Да даже если бы и застал, какое мне дело до этого. ― Ох, я просто подумал, ну мало ли, может ведь показаться, что я… Да неважно. Круто, что это был ты на самом деле. Если бы я наткнулся на Скорпиуса, мне бы еще вечность пришлось бы объяснять, что я не подкатываю к его Розе. Хотя чего уж, не совсем его, конечно. Они подошли к комнате Юдзуру и плавно остановились. ― Теперь понятно, почему он так не хотел идти на Святочный бал, ― хмыкнул Юзу. Ему вообще казалось, что Роза больше симпатизирует Альбусу, а насчет Скорпиуса… Да, впрочем, это действительно не его забота. ― О да, угадай, кто теперь его враг номер один не только на Турнире. Как бы Юдзуру ни противился, но собственные мысли были безжалостны и с бешеной скоростью принялись гнать его к одному выводу. Не просто же так Нейтан вдруг решил сопровождать друга и приехать так рано. Боже, Ханю, закрой уже рот. У него могла быть целая сотня причин, и тебе необязательно о них знать! Скомканно попрощавшись, Юдзуру закрыл за собой дверь и привалился к ней спиной, устало выдохнув в потолок. Если бы он заранее знал, что так все будет, он бы ни за что не явился сюда сегодня. И завтра. И вообще прибыл бы вместе со всеми в следующие выходные. Почти зарычав вслух от ощущения какой-то безысходности и опустошенности, он вдруг с пугающей ясностью осознал, насколько сильно в нем чувство ревности и насколько он сам зачем-то позволяет себе буквально тонуть во всем этом. Если бы его спросили, уверен ли он в том, что Нейтан и Роза встречаются, он бы без раздумий сказал «да». В ванной комнате Юдзуру с таким остервенением принялся чистить зубы, что даже щетка не выдержала, разломавшись с характерным хрустом и едва его не поранив. ― Да чтоб тебя! ― прошипел он, дернувшись как от удара. Сунув руку под кран, он не сразу понял, что не чувствует и даже не слышит звука льющейся воды. Зато на ладони продолжала собираться ледяная крошка, и он еще несколько минут изумленно пялился на это зрелище. Дома у него подобное не получалось. Но там он и не чувствовал столько всего, раздирающего и выворачивающего его наизнанку. Стряхнув ее, он сжал пальцы в кулак ― последние следы стерла теплая вода, которая больше не стремилась превращаться в лед. Наспех приняв душ, он поплелся обратно и едва не врезался в Нейта, идущего навстречу. Этот его расслабленный вид настолько сильно Юдзуру разозлил, что он поспешил обогнуть его, чтобы не ляпнуть чего-то лишнего. ― Подожди, да стой же. ― Нейтан бесцеремонно схватил его за руку, вынудив обернуться. Он резко разжал пальцы, как только Юдзуру раздраженно прошипел, выдернув ее. ― Что с тобой происходит? Действительно, Юзу, что? Ты сам определил, какими будут ваши дальнейшие отношения; ты сам решил, что так будет лучше, а теперь что? Этот внутренний голос ни на минуту не затыкался, впору было закрыть уши руками и кричать что-то невразумительное, пока не утихнет шум. ― Я не знаю, Нейтан, ― тихо выдохнул он и отвернулся. Разве мог он сказать: я слишком часто думаю о тебе и одной девушке, чтобы перестать, наконец, ревновать и испытывать непреодолимое желание забыть обо всех условностях. А, главное, не думать о том, что будет завтра или через несколько месяцев. ― Я могу помочь? ― Нет. Нет, ты не… Спасибо. Все хорошо. Или же нет, потому что ты снова смотришь так, словно все эти «чувства» по-прежнему с нами и вокруг нас, и нужно просто поговорить. Только это куда сложнее, чем кажется. Зайдя в свою комнату, он, наконец, выдохнул с облегчением. Как будто до этого грудную клетку сжимало железными прутьями. Юдзуру с тоской посмотрел на чемодан, который так и не распаковал, ― что ж, это могло подождать до лучших времен. А пока, расстелив постель и взбив подушку, он устроился поудобнее, потушил свет взмахом палочки и закрыл глаза. В комнате стояла такая пронзительная тишина, что довольно быстро стало как-то неуютно. Через пару минут где-то в отдалении раздался грохот, как будто на пол рухнул тяжеленный шкаф, после чего все снова стихло. Юдзуру зажмурился. Я хочу, чтобы ты попросил. Попросил чего? Вернуться? Принять его именно таким: непредсказуемым и пытающимся поступать правильно, вразрез с собственными чувствами? От такого придурка надо держаться подальше, а Нейтан с завидным постоянством оказывался рядом. Губы тронула несмелая улыбка. В темноте комнаты участившийся пульс, отдававшийся шумом в ушах и мелким подрагиванием, оглушал, но он по-прежнему продолжал улыбаться, пряча «горевшее» лицо в подушку. А что, если он?.. Ни в коем случае. Как же Нейтан был прав, когда сетовал на отсутствие здесь магловских изобретений и, в частности, телефона. Он мог бы ему написать. Гораздо проще начать разговор, когда не видишь собеседника и у тебя есть время дать тщательно обдуманный ответ, а не нести чушь, поддаваясь эмоциям. Хотя какой в этом смысл, если эмоции ― это хотя бы про искренность, а не придирчиво вылизанная картинка, от «правильности» которой сахар скрипел на зубах. Юдзуру в оцепенении уставился в потолок. Ему не нравилась сама мысль, что все эти чувства, от которых горело, кололо и задевало что-то особенное внутри, прямиком у сердца, у него вызывал человек, о котором он практически ничего не знал. Кроме разве что его колючего, упрямого характера, желания убраться отсюда поскорее и, конечно, умения… целоваться. В голову моментально полезли воспоминания о том вечере в лазарете. Это явно было лишним, потому что он вовсе не собирался испытывать непривычное, распаляющее и плавившее изнутри желание. Но. Перевернувшись, он тихо застонал в тишине комнаты и тут же спохватился. У всех стен есть уши, даже в Хогвартсе. Особенно здесь. Мог ли он представить, как ему без колебаний укажут на дверь и вежливо попросят проваливать к чертовой матери? С легкостью. Нейтан и не такое мог выкинуть, если его по-настоящему разозлить. О том, что в этой своей злости Нейтан был весьма... органичен, ему знать не следовало. Как и в прошлый раз, Юдзуру набрался смелости не сразу: лишь спустя полчаса бессмысленного созерцания снегопада за окном он, наконец, вышел из комнаты. Дверь с тихим щелчком закрылась, а он запоздало понял, что палочку взять забыл. Им нужно было поговорить. Ему нужно было поговорить. Ему нужен был… Дверь напротив отворилась с тихим скрипом, а в проеме показался непривычно серьезный Нейтан. ― Ты один? ― напряженно уточнил Юдзуру, не пытаясь всматриваться ему за спину. Было бы совершенно невежливо. Вместо этого он судорожно кусал губы, сжимал и разжимал кулак за спиной и искренне надеялся, что его нервозность не слишком очевидна. Нейтан театрально развел руками, обернулся и тяжело вздохнул, снова на него посмотрев: ― Кого ты здесь ожидаешь увидеть в час ночи? Юдзуру молча потупил взгляд. Затея прийти сюда ночью уже не казалась такой привлекательной. Как и днем в принципе тоже. Вот любопытно, какого черта в случае с ним чувства притупляют разум или такое происходит с каждым, кому не повезет погрязнуть в этом безумном водовороте? В любом случае этот мимолетный порыв неловкости и порицания самого себя он стоически перетерпел, прежде чем ответить: ― Никого, я просто… Ты же хотел, чтобы я попросил, ― хрипло проговорил Юдзуру, покачнувшись с пятки на носок. Труднее всего было выдержать этот взгляд. ― Так вот я прошу, пожалуйста, я хочу… Боже, это выглядит унизительно, но если ты хотел, чтобы было так, я скажу. Прости меня. Нейт, я больше не хочу задумываться о том, что будет, потому что это не только про меня, это про нас с тобой. Он на секунду отвел взгляд, уставившись в потолок, и, наконец, закончил: ― Ты очень мне нужен. Невзирая на то, что внутри он просто горел от всего сразу: от стыда; желания, которому не смог противиться; нахлынувшей внезапно ревности, Юдзуру смотрел, не скрывая вообще ничего, хоть был готов к тому, что его сейчас выставят за дверь. Хорошо, если без насмешек и упреков. Вопреки ожиданиям Нейтан только тихо выдохнул, схватил его за руку и втащил в комнату, захлопывая дверь. Мир снова сузился до одного человека. ― Клянусь, если ты сейчас снова под каким-то зельем!.. ― прошипел он, но Юдзуру быстро замотал головой: ― Нет. Нет никакого зелья, только я. Нейтан приложил палец к губам и окинул его быстрым, внимательным взглядом. ― Я бы очень хотел поверить, что ты на самом деле этого хочешь и делаешь это не потому, что тебе снова там что-то в голову взбрело. Юдзуру распахнул глаза и прислонился спиной к двери, даже не пытаясь скрыть дрожь. ― Почему тебе всегда недостаточно? Неужели мало того, что я… ― он не успел договорить, тут же услышав: ― Да потому что я уверен, что завтра услышу, как ты сожалеешь и нам не надо было поддаваться эмоциям! Или что ты у меня обычно говоришь? Что через полгода все закончится и никакого смысла во всем этом нет? Он указал на них двоих и, понизив голос почти до шепота, сказал: ― Юзу, я не хочу, чтобы ты меня о чем-то упрашивал, я только хочу убедиться, что это не станет какой-нибудь глупой «ошибкой», после которой ты начнешь снова меня игнорировать. ― Игнорировать? ― моментально завелся Юдзуру, выпрямившись и сжав кулаки. ― Что-то непохоже, чтобы ты так уж сильно страдал. Или в компании Розы все совсем не так ужасно, как кажется? Стоило только захлопнуть рот, чтобы осознать, что именно он сейчас ляпнул. Если бы можно было трансгрессировать отсюда прямиком в глубины ада, он бы сейчас так и поступил. Все, что ему оставалось, это уйти и забыть к чертям весь их унизительный разговор. ― Причем тут Уизли вообще? Ты думаешь, мы с ней встречаемся? Серьезно? ― Я думаю, что больше причин приезжать сюда так рано не было. Или тебя настолько увлекла здешняя библиотека? ― он кивнул на стопку книг, примостившуюся на столе. Нейтан раздраженно стиснул зубы и даже отошел подальше, выругавшись себе под нос. ― Мэрайя отправилась к своим дальним родственникам во Францию, ― сухо проговорил он через несколько секунд. ― Мои родители сейчас в полной уверенности, что я тоже там вместе с ней. Ты мог бы просто спросить, а не набрасываться с претензиями. И насчет всего остального можно тоже... спросить. Только в этот момент Юдзуру понял, что до этого он вообще не знал, что такое стыд. Потому что, выходит, он только и способен, что думать об одном, когда все обстоит совсем иначе. Ну какой болван, господи. К лицу прилил уже знакомый жар, наверняка у него, как в детстве, даже кончики ушей покраснели, поэтому он неловко уставился себе под ноги и попытался хотя бы выровнять дыхание. Безуспешно, потому что Нейтан вдруг снова оказался рядом, а всякий раз, когда такое происходило, у Юдзуру начинало сумасшедше стучать в груди и путались все мысли в голове. Поэтому пока он еще мог соображать, пришлось выдавить банальное: ― Извини меня. Пожалуйста. Я не должен был начинать это все. ― Точно, ― резко кивнул Нейтан. ― Не должен был. Поскольку мы с тобой, ну типа, просто приятели, верно? Ты же сам говорил, что пара поцелуев это несерьезно; я тебя еще в прошлый раз понял. Просто приятели ― какое гадкое определение. Юдзуру даже мысленно поморщился и раздраженно уставился на него в ответ. Просто приятели не смотрят друг на друга вот так, хотелось ему закричать. А вот Нейтан смотрел, и этот его пристальный взгляд буквально пробирался под кожу, бросая то в холод, то в жар. ― Нейт, поцелуй меня. Пожалуйста. Нейтан тихо фыркнул и тряхнул этой своей дурацкой челкой, упавшей на лоб. Многих усилий стоило не дернуться следом, чтобы аккуратно ее поправить. Если Юдзуру и ждал каких-то слов, их не последовало ― Нейтан почти сразу шагнул вперед и поцеловал так, как умел только он; так, что Юзу закрыл глаза и подался навстречу, ощущая тепло и его будоражащий до мурашек запах. Его целовали жестко, нетерпеливо, задирая ладонями футболку, и, боже, как сильно он по этому скучал. Как же ему физически не хватало вот этого тепла, которое дрожью проносилось по телу и оседало где-то внутри приятным облаком. Не хватало этих непривычно сильных рук, которые так правильно ощущались у него на талии; его запаха, от которого вело похлеще, чем от Дурманящей настойки; да даже просто ощущения его рядом. Не разрывая губ, Нейтан прижался к нему всем телом, оттесняя назад к двери, но углублять поцелуй не стал ― несколько раз отрывисто поцеловал в уголок губ и отстранился. ― Не сегодня. Юдзуру даже возмущаться не стал, просто согласно кивнул и с шумом втянул воздух. Не сегодня. Наверное, это правильно. Нейтан, словно успокаивающе, плавно провел носом по щеке и добрался до уха, прошептав: ― Не знаю, как это прозвучит, но последние дни я каждую гребаную ночь засыпал, думая о том, что хочу тебя поцеловать. Рук с его талии он так и не убрал, только сжал сильнее и дал явственно ощутить, как сильно он тоже скучал и хочет. О боже. Юдзуру резко выдохнул, откидываясь головой назад. Собраться с мыслями удавалось с трудом, но он старался: ― Кажется, я свихнусь прежде, чем мы закончим обучение. Тем более после всего, что я... ― Я понял, ― не дал ему договорить Нейтан. Не дал озвучить вслух все глупости, что они оба натворили в последнее время. ― Останешься сегодня у меня? Он отошел на приличное расстояние, сложил учебник и наполовину исписанный свиток, пока Юдзуру молча наблюдал, почти не обращая внимания, как сильно горят теперь его губы. Кровать, на которой спал Джейсон, естественно, пустовала ― да и вряд ли бы тот был против. Спустя пару секунд размышлений он наткнулся на напряженно уставившегося на него Нейта. ― Я имел в виду, в прямом смысле. Со мной. ― Боюсь, двоим места точно не хватит, ― немного нервно усмехнулся Юдзуру и все-таки подошел поближе. ― Как-то все это неловко. ― Неловко спать ложиться со стояком, не то что просыпаться, ― отозвался Нейтан. ― Но я сегодня жутко устал, поэтому мы оба сделаем вид, что все так и должно быть. Юдзуру ничего не ответил, только смущенно улыбнулся и на мгновение закрыл ладонями лицо. Нейтан мог всем желающим (если таковые, конечно, были) уроки раздавать, как вогнать его в краску за пару секунд. Пусть и сам он на это вовсе внимания не обратил, быстро расстелив постель и переодевшись. ― Ты специально игнорируешь наличие пижамы, или тут мы тоже сделаем вид, что все в порядке вещей? ― Юдзуру просверлил его выразительным взглядом и осторожно присел на край кровати. Так странно было сидеть здесь, когда еще утром он даже видеть его не хотел. Возможно, в этом была своеобразная ирония, а, возможно, он просто себя накручивает. ― Ее все равно придется снять, если ты ляжешь рядом, ― видя непонимание в ответ, Нейтан спокойно объяснил: ― Здесь всегда жарко, ты не заметил? Так что если ты решишь внепланово применить свои замораживающие чары, я был бы тебе даже благодарен. Юдзуру с негодованием набросил плед ему на голову, слыша тихий смех. ― Я тебе не кондиционер, чтоб охлаждать твой… твои… Неважно. Ты точно хочешь, чтобы я остался? Нейтан молча едва заметно кивнул. На его лице было буквально то выражение, которое не хочешь произносить вслух, но и скрыть невозможно. Я боюсь, что ты передумаешь, что не вернешься, что все развеется, как только ты уйдешь. Такие обнаженные чувства, неприкрытые толстым слоем сарказма, издевок и желанием задеть побольнее, действовали на Юдзуру безотказно. Он просто переплел их пальцы и наклонился, коснувшись губами линии подбородка. Я здесь. ― Подвинься. Надеюсь, ты не толкаешься во сне.