Glacies

Уже полчаса Нейтан наблюдал за медленно левитировавшей бутылкой медовухи, подливавшей в бокал жидкость янтарного цвета, и не мог заставить себя подняться наверх. Раньше у него всё и всегда было просто: увлекательная учеба, тусовки с друзьями, квиддич, даже желание родителей видеть его в рядах МАКУСА не сильно портило всю картину. А в последнее время он и вовсе успешно избегал напряженных бесед о будущем, сваливая собственное поведение на кропотливую подготовку к выпускным экзаменам. Все изменилось как по щелчку. В Англии весь его мир взорвался такой яркой палитрой красок из чувств, эмоций, желаний, что, казалось, столько всего ощущать просто невозможно, но он жил с этим и в_этом последние полгода. Нейтан посмотрел на настенные часы и мысленно прикинул, через сколько можно будет возвращаться обратно, чтобы мозги окончательно на место встали и он не сделал и не сказал чего-нибудь лишнего. А еще чтобы перестало, наконец, болеть внутри, от чего хотелось вскрыть кожу и выцарапать бунтующее нутро наживую. ― Твой Юдзуру меня пригласил на бал, а ты всё молчишь и никак не реагируешь, ― упрекнула его Мэрайя, приземлившись рядом на диван в гостиной. Нейтан лениво перевел взгляд с потрескивающих дров в камине на нее и вопросительно выгнул бровь: ― Я вообще-то рядом сидел и все слышал. Мне тебя еще раз поздравить с этим? Окей, поздравляю, срази там всех наповал своей красотой, ну ты знаешь. Мэрайя тихонько захихикала, уткнувшись ему в плечо, а когда отстранилась, посмотрела уже более серьезно. ― Я знаю, что ты не ревнуешь, но не делай вид, что тебе все равно. ― Даже не собирался. Мне на самом деле все равно, ― фыркнул он и отвернулся. Мэрайя тут же ущипнула его за бок, заставив тихо зашипеть сквозь зубы. ― Ну конечно. Я с тобой дружу с самого детства и прекрасно вижу, когда моему лучшему другу больно. А тебе сейчас больно, не вздумай спорить. С тоской поглядев на бокал с медовухой, ― ничего покрепче здесь, видимо, отродясь не было ― он встал и, чуть пошатнувшись, направился к выходу. Голова немного кружилась, пока он пробирался сквозь посетителей и едва не сбил одного парня с ног, а заодно выслушал явно что-то нелестное в свой адрес. На улице, тем временем, пахло морозом; снег идти практически перестал ― Нейтан глубоко вздохнул и на секунду прикрыл глаза. Чуть позже, оглядевшись, он не увидел вокруг никого: улицы были пустынны, ближайшие магазины и кафе закрыты, а единственный шум доносился из заведения, откуда он только что вышел. Он пока не был готов к разговору. Вряд ли, конечно, Юдзуру ждал его с распростертыми объятиями и списком причин, почему гулять ночью по улице, пусть и относительно безопасной, деревушки одному глупо. Но ему просто нужно было проветриться, привести мысли в порядок и забыть, наконец, про разногласия, которые между ними случались с первого дня знакомства. Нет, серьезно, у них всё началось с конфликта и, очевидно, им же закончится, несмотря на их жалкие усилия сблизиться и вообще понять, а надо ли? Нейтан всерьез раздумывал над этим вопросом, пока брел по улице, кутаясь в куртку и не смея оборачиваться. Хогсмид не такая большая деревня, так что он просто пройдется до окраины и вернется обратно. К тому моменту и алкоголь выветрится, и болеть перестанет. Он очень на это надеялся. В какой-то момент он остановился, посмотрел на усеянное звездами небо и невесело улыбнулся. Юзу был таким же, как эти звезды: далекий, холодный, недоступный. Он мог быть исключительно мягким со своими друзьями, обходительным и запредельно вежливым с девушками, некоторые из них почему-то принимали это за флирт ― одна из пятикурсниц с Махотокоро так живо и бодро обсуждала однажды с подругами то, как Юдзуру помог ей донести сумки до комнаты, что даже Нейтан в какой-то момент не выдержал и пересел подальше только бы не слушать эти бурные фантазии снова. С другой стороны, это было забавно. Для него Юдзуру по-прежнему оставался недоступным. Он мог позволять себя обнимать, целовать ― боже, они вчера спали вместе, ― но все могло быть перечеркнуто буквально за одну секунду, и вот уже Нейтан ощущал себя лишним. Ненужным. Он вспомнил и о семье, о матери, которая с пренебрежением отнеслась к новости о его намерении записаться практически на все курсы в Хогвартсе, вместо того чтобы действовать рационально и выбрать то, что действительно необходимо для будущей карьеры, и вдруг подумал, что его нежелание работать в Министерстве, приведет к ужасным последствиям. Он и там станет ненужным, к чему тогда старания, если всё напрасно? Нейтан продолжал идти и все больше убеждался в бессмысленности всего, что с ним происходит. С Юдзуру они выстраивали хотя бы какое-то подобие близости целую вечность, по кирпичику, чтобы разрушить все за пару фраз и снова отступить. Сегодня тоже все испортили, и вывод был один: они оба не готовы к большему. Он шмыгнул носом и почувствовал вдруг такую сильную, жгучую обиду и отчаяние, что захотелось просто упасть на землю, прямо в снег, и лежать так, пока не найдешь в себе силы встать. А если не получится, выходит, не стоит и пытаться, остаться здесь и не мешать остальным жить свою нормальную, счастливую жизнь. Нейтан задрожал, совсем не от холода, и медленно остановился. Паб остался далеко позади, дорога сворачивала в сторону ворот и на окраину, где в отдалении виднелась Визжащая хижина. Свернув прямиком к ней, Нейтан с каждым шагом ощущал растущую внутри пустоту и какую-то тотальную обреченность. Если бы Юдзуру шел рядом, то только покрутил бы пальцем у виска и решил бы, что он сошел с ума. ― Черт! ― он зашипел, когда острые ветки кустарника полоснули по ладони. Нейтан уже понятия не имел, где находится, найдет ли его кто-нибудь и выберется ли он отсюда вообще, но это было последним, что его волновало. Он не пытался понять, почему его вдруг одолевает такая слабость, почему его воображение стало выдавать нелепые, безнадежные картинки того, как тот же Юзу смеется над его жалкими, куцыми чувствами и вновь отталкивает, и ему не было страшно, когда перед ним огромной безмолвной тенью выросла Визжащая хижина с заколоченными окнами и покосившейся крышей. Ему было одиноко. Нейтан не сразу сообразил, что тихий шорох, раздавшийся позади, доносится не из глубины леса, а совсем рядом, и только когда один из крупных валунов пришел в движение, до него стало доходить. За ним по пятам шли и следили погребины. Их было несколько, а сил на то, чтобы просто достать палочку, он не находил. То отчаянное бессилие и безысходность, которые они вызывали, перебороть было чрезвычайно трудно, и даже когда один из них оскалил зубы, бросившись вперед, Нейтана хватило лишь на то, чтобы увернуться в сторону. Дорожка возле дома была скользкой, заледенелой ― он поскользнулся и едва не упал, удержавшись за хлипкий забор вокруг. Тот зашатался, издав жалобный скрип. Вряд ли тот, кто его устанавливал, предполагал именно такое использование, но и хозяина у дома все равно не было, так что плевать. Один из погребинов оказался сзади, впившись зубами в голень ― Нейтан упал, но успел оттолкнуть его от себя, зашипев от пронзившей все тело боли. Когда раздался хлопок, он обернулся и увидел лишь знакомый силуэт в отдалении. ― Какого черта ты вообще здесь забыл?! ― прорычал Юдзуру, подбежав ближе и отмахнувшись от одного из погребинов. ― Остолбеней! ― Их несколько, ― успел прохрипеть он и тут же выкрикнул: ― Осторожнее! Позади Юдзуру уже выросли двое, явно намереваясь вонзить острые клыки еще и в него. Нейтан судорожно шарил по карманам в поисках палочки, но вытащить не успел: в руку вцепился один из самых мелких погребинов, крепко сжав челюсти. Юдзуру обернулся и широко распахнул глаза. Палочка в его руке задрожала. Недолго думая, он стянул один из браслетов, зажмурился и резко взмахнул рукой, отбрасывая всех погребинов разом. Пока те барахтались в мгновенно покрывшихся льдом сугробах, лишенные возможности двигаться, Юдзуру подлетел к нему и помог подняться. ― Не отпускай, ― предупредил он, схватив его за руку. Спустя мгновение и головокружительный калейдоскоп перед глазами они стояли под мигающим фонарем у «Трех метел». Тишину вокруг разбавляло только их прерывистое дыхание и хруст снега под ногами. ― Поторапливайся. Идем, Нейт! Такого сурового тона Нейтан никогда у него раньше не слышал. Впрочем, и такое проявление беспалочковой магии для него тоже было в новинку. Радовало одно: прежние, мрачные мысли постепенно ослабляли удушающую хватку и растворялись в морозной тишине вокруг. Он был не один.

***

Едва они успели подняться к себе и стянуть куртки, Нейтан обессиленно привалился к стене и закрыл глаза. У него до сих пор сердце стучало где-то в горле, а пальцы подрагивали. Юдзуру вполголоса произнес короткое заклинание ― лампы замерцали тускло-желтым светом. Все их злоключения пора уже зачесть в качестве второго испытания, промелькнуло в голове. А еще лучше отправить домой на реабилитацию: в Хогвартсе, очевидно, не просто учеба, а ежегодная борьба за выживание, и конкретно Нейтан не планировал принимать в ней непосредственное участие. Чего он не ожидал, так это крепко стиснувшего его в объятиях Юдзуру ― тот прижался к нему всем телом и горячо задышал в шею. Ни слова при этом не говорил, только обнимал, пряча лицо и стискивая так, что воздуха не хватало. Нейтан молча зарылся носом в растрепанные, мягкие волосы у виска и закрыл глаза. ― Я не знаю, что ты успел себе надумать под влиянием погребинов, но… ― хриплый голос Юдзуру разрушил тишину. Нейтан не дал договорить и просто приложил палец к его губам, устало кивнув. Они снова посмотрели друг на друга. В темных глазах Юдзуру виднелся страх, словно они все еще были там, у Визжащей хижины. ― Спасибо, ― тихо выдохнул Нейтан, прижавшись своим лбом к его, и закрыл глаза. Он бы мог простоять так целую вечность. Юдзуру сам потянулся вперед, прижался и медленно, осторожно поцеловал, будто они впервые касались друг друга вот так. Нейтан вздрогнул от одной только мысли о том, что вот он перед ним, в его руках, совсем не такой недоступный, о чем он думал совсем недавно. Это кружило голову похлеще любого алкоголя. Не давало покоя только одно: все, что он сказал до этого, ― им в любом случае нужно об этом поговорить. Сколько за ним блуждали погребины, он понятия не имел, но игнорировать сказанное ― не замечать слона в комнате. ― Юзу, давай поговорим. Я хочу извиниться. Юдзуру недовольно промычал, отстранившись. ― Нам обоим нужно извиниться, если ты об этом. ― Я сказал, что не верю тебе, ― перебил Нейтан. Они так и не сдвинулись от входа, но кого вообще волновали разговоры двух неспящих в такое время? Нейтан прислонился к двери и снова устало поморщился. ― Это не было влияние погребинов. ― Я догадался, ― сухо подтвердил Юдзуру. ― Нейтан, иногда страх и предрассудки сильнее нас, и, по-моему, в этом нет ничего… Я хочу сказать, что это нормально. И я тоже вначале подумал, что ты окончательно решил уйти. Я же понимаю, что со мной непросто. ― Как ты меня нашел? ― Тебя кое-кто видел из местных, ― он неловко пожал плечами и вновь затараторил: ― Я даже спрашивать не стал, почему человек, гуляющий среди ночи зимой, не вызвал никаких вопросов. Видимо, привычная картина, я не знаю. В любом случае, я и сам хотел пойти к той хижине, так что... Он еще договорить не успел, как Нейтан привлек его к себе и мягко дотронулся губами его губ. Это был неловкий, почти целомудренный поцелуй, просто чтобы почувствовать: сейчас друг для друга есть только они и никого больше. Они отстранились почти одновременно. Юдзуру прикусил губу, и этого хватило, чтобы Нейтан понял: это финиш. Ничто, кроме человека перед ним, уже не имело значения, потому что хотелось взять и не отпускать. Уже в следующую секунду они снова целовались ― жестко, грубо, словно выплескивали сразу все накопившиеся эмоции. Руки бесконтрольно забирались под дурацкий вязаный свитер, лаская обнажавшуюся кожу. Нейтан толкнул его к стене, прижав собой, не разрывая поцелуй, и мир снова остался там, на заснеженных улицах за окнами этой гостиницы. Юдзуру откинул голову назад, подставляя острый кадык и тонкую кожу на шее, где отчетливо пульсировала жилка. Нейтан мягко накрыл губами это место и медленно провел кончиком языка по коже ― Юдзуру не смог сдержать стон. Так сильно хотелось впечататься в него еще ближе, ощутить на себе его тяжесть, дышать им, как будто одного кислорода недостаточно. ― Нейт, ― хрипло позвал он, проводя ладонями по плечам в попытке то ли оттолкнуть, то ли притянуть ближе. ― Нейт, нам же нужно… Нейтан стянул, наконец, с него свитер и посмотрел более осмысленно. В мятой белой футболке, со взлохмаченными, торчащими во все стороны волосами Юдзуру выглядел до безумия притягательным и одновременно слишком невинным. Никаких шансов все это остановить у Нейтана не было. ― … в душ, ― неуверенно закончил он. ― Нейт? Запустив руки под футболку, он медленно, но настойчиво провел ладонью по твердым мышцам, чуть ухмыльнулся и приблизился к его лицу почти вплотную. Юдзуру только тихо выдохнул и выгнулся, притираясь пахом к нему. ― Только если ты настаиваешь, ― наконец, пробормотал Нейтан и слегка отодвинулся. Теперь упрекнуть себя в том, что выбора он ему не оставил, он не сможет. Говори, потому что потом не отпущу. Говори, пока я еще могу себя контролировать. Юдзуру смущенно хмыкнул и помотал головой, а после сам принялся расстегивать ремень его джинсов. Нейтан едва слышно выругался себе под нос, когда зацепил пряжкой шрам на ладони. Ноющую боль под коленом он предпочитал игнорировать. Юдзуру только приподнял его за подбородок и горячо, жадно поцеловал, облизывая губы и сцеловывая сдавленный стон, стоило лишь задеть член сквозь ткань. Жажда трогать его всюду, ласкать, слушать тихие всхлипы и задушенные стоны стала просто невыносимой. Нейтан на секунду зажмурился. Хотелось не только быть с ним, но и над ним, быть в_нем, сцеловывать шумное дыхание с губ и не забивать голову чепухой вроде дурацкого Турнира и не менее дурацкого Хогвартса с его экзаменами и поджидающими на каждом углу опасностями. Нужно было получить больше: больше контакта с разгоряченной кожей, больше прикосновений, больше самого Юдзуру. Тот снова тихо простонал и толкнулся ему навстречу, возбужденный и жаждущий большего. Нейтан недолго думал, прежде чем опуститься перед ним на колени и стянуть джинсы вместе с бельем до середины бедер. ― Что ты делаешь, ― ошеломленно выдохнул Юдзуру, широко распахнув глаза, и попытался вяло отстраниться. Нейтан обхватил ладонью его член и посмотрел вверх, поймав его взгляд. ― Только не дергайся, ладно? ― тихо предупредил он, прежде чем обхватить губами член, слыша, как Юдзуру выматерился вполголоса. А еще сжал кулаки за спиной, сдерживаясь, и зажмурился. Нейтан не имел ни малейшего представления, как именно надо это делать, но с удовлетворением заметил, как тот часто-часто задышал, кусая губы, и запрокинул голову, прикрыв глаза. Отстранившись, Нейтан снова посмотрел на него ― такой чертовски красивый, восхитительный и такой желанный. Не то чтобы он вообще от Юдзуру взгляд отводил, это физически невозможно. ― Не сдерживай себя. Юдзуру разлепил веки, не сразу сообразив, почему он остановился, и так густо покраснел, едва взглянул вниз. Взъерошенная челка прилипла к взмокшему лбу, а искусанные губы призывно блестели в свете ламп. Он отрывисто кивнул. В его потемневших, почти черных глазах сейчас отражалось все: и желание, и голод, и любовь ― это напрочь вышибало воздух из легких. Нейтан мелко задрожал, чувствуя, как собственное возбуждение уже болезненно тянет в паху, поэтому, недолго думая, одним движением провел языком от основания члена вверх, прикрыв глаза. Солоноватый вкус стал еще острее и ярче, когда Юдзуру с тихим хныканьем запрокинул голову и стал подаваться ему навстречу. Нейтан медленно остановился и несколько секунд просто смотрел: так хотелось оказаться в нем, внутри, вбиваться до проклятых звезд перед глазами и сумасшедшего биения сердца. ― Нейт, ― протяжно позвал Юдзуру, зажмурившись. ― Встань, пожалуйста. Он выглядел так, словно вот-вот развалится на части. В принципе Нейтан ощущал себя также. Поднявшись, он шумно втянул воздух сквозь зубы, ну потому что невозможно выглядеть так. Этот немного расфокусированный взгляд, припухшие ярко-красные губы, дергающийся кадык ― если бы кто-то попробовал отвлечь Нейта, у него бы ничего не получилось. Нейтан весь был «в нем». Юдзуру дернул губы в полуулыбке и притянул к себе, неловко столкнувшись губами, это и на поцелуй-то мало было похоже ― скорее, беспорядочное движение губ, языка, горячее прерывистое дыхание и желание прижаться как можно ближе. Негнущимися пальцами он, наконец, расстегнул молнию джинсов и вытащил член, сильно сжав. Нейтан дернулся, выдохнул ― возможно, им стоило оторваться от стены и продвинуться хотя бы поближе к кровати, но ни один не пытался и шага сделать. Где-то в коридоре отдаленно слышался шум: чужая перебранка среди ночи вряд ли здесь кого-то удивила бы. Но никогда бы Нейтан не смог подумать, что вот именно в таких условиях у него случится первая близость с парнем. Юдзуру откинулся назад, но когда поднял взгляд, на дне черных затопивших всю радужку зрачков не было никакой неловкости или дискомфорта. По телу Нейта пробежала дрожь: существовало ли сейчас в мире хоть что-то, способное отвлечь его от Юзу? ― Почему ты остановился? ― тихо спросил тот, цепляясь рукой за шею и вплетая пальцы в волосы. Нейтан прикрыл глаза, потянувшись за прикосновениями. ― Сложно поверить, что это все мне не кажется, ― честно признался он и снова на него посмотрел. Вроде как время для рождественских чудес уже прошло. В его случае ничего из загаданного обычно и не сбывалось. Стоило бы, конечно, и загадывать что-то более приземленное, а не, к примеру, способность заранее знать, что попадется на экзамене, или бесконечный эликсир жизни, потому что его брат однажды заявил, что они все рано или поздно умрут. Нейтану тогда было девять. ― Ну, ― Юдзуру смущенно хмыкнул и склонил голову набок, ― надеюсь, не разочаруешься.

***

В кабинете профессора Флитвика по-прежнему царила по-настоящему сказочная атмосфера: на стенах ― старинные золотые подсвечники, которых в прошлый раз не было; в шкафу на двух полках вместо книг и свитков лежали небольшие коробки, перевязанные пышными бантами; негромко потрескивали дрова в камине, украшенном пушистыми еловыми ветками с большими шишками. Прошло уже больше часа, как Юдзуру пришел сюда. На этот раз один. ― В прошлый раз вы говорили, что попытка всё контролировать сделает только хуже, ― осторожно продолжил он. ― Хуже мне? Или окружающим? ― Вы уже это сделали, верно? Причинили кому-то вред? ― профессор вдруг наклонился и слегка прищурился. За толстыми линзами очков это выглядело устрашающе. ― Помнится, с вами в прошлый раз был один молодой человек. Мистер Чен, кажется? С Ильверморни? Юдзуру согласно кивнул. Сегодня Нейтан отправился к преподавательнице защиты от Темных искусств, профессору Бриндлмор, за допуском к запретной секции в библиотеке: у них близился промежуточный экзамен, сразу после которого должен был начаться второй этап Турнира Трех Волшебников. В чем-то, касаемо жизни в Хогвартсе, сопряженной с постоянными рисками и стрессом, Юдзуру был с ним солидарен. ― Это было ненамеренно. ― Тем не менее это так. Вы испугались? Юдзуру посмотрел на него с изрядной долей скепсиса: слишком очевидный был ответ. ― Страх лежит в основе многих вещей, мне кажется. Во время первого испытания ведь именно так всё и сработало: попытка контролировать себя и свою силу ни к чему хорошему не привела. Я помню: вы говорили, что нужно принять эту магию и не противиться ей, но как это сделать? В один момент у меня получается то, чего я никогда прежде не делал, а в другой я даже не ощущаю присутствие магии. Ничего. Я явно чего-то не понимаю. Снисходительный взгляд Флитвика уверенности не прибавлял, но он хотя бы проявлял участие, чего от той же Аракавы-сенсей было не дождаться. Об инциденте с погребинами Юдзуру ему тоже рассказал, опустив некоторые подробности. ― Для начала нужно ответить на вопрос, чего именно вы боитесь больше всего. В Махотокоро целители, профессора и прочие могущественные волшебники прочно укрепились во мнении: лучшее решение ― заблокировать способности, иначе любое неосторожное движение будет нести опасность для общества. В какой-то момент Юдзуру в это тоже поверил. Разве хотел он, чтобы с соплохвостом все вышло вот так? А если вместо него будет кто-то другой? Что если произойдет нечто, способное вывести его из себя ― что тогда? Как можно принять эту часть себя, неуправляемую, опасную и непредсказуемую? Из раздумий его выдернул внезапный шум: профессор словно из ниоткуда материализовал большую жестяную банку и достал небольшие кексы, которые тут же подвинул к нему. Юдзуру улыбнулся. Ему рассказывали об этих чу́дных, «танцующих» кексах. ― Одиночество, ― наконец, прервал он молчание. ― Одиночество хуже всего, что я могу вообразить. Я не хочу стать тем, кого будут бояться и избегать. Профессор Флитвик молча кивнул. Какое-то время он просто наблюдал за Юдзуру, который вновь почувствовал себя крайне неловко. Нечасто ему приходилось раскрывать эту сторону себя и выставлять напоказ то немногое, личное и сокровенное, что он хотел бы скрыть. ― Поэтому вы и пытаетесь контролировать магию, но в какой-то момент происходит нечто из ряда вон и вы уже не владеете ей. Она владеет вами. Она защищает вас от того, что представляет опасность. Это может быть соплохвост, а может быть и друг, которого однажды она воспримет не так, как обычно. Или семья, уже мысленно добавил Юдзуру, мрачно уставившись на носки собственных ботинков. Перспектива всю жизнь провести в страхе перед такой ответственностью отчетливо замаячила перед глазами. ― Но ведь можно постараться всего этого избежать! ― вновь раздался воодушевленный голос профессора. Он поднял указательный палец и продолжил уже более спокойно: ― Вам ведь приходилось иметь дело с Замораживающими чарами? ― Глациус? Да, мы… Да, изучали на третьем курсе. ― В нашей библиотеке, помимо «Стандартной книги заклинаний», имеется любопытная книга заклинания «Глациус». Попробуйте начать с этого. Возможно, на некоторые вопросы вы найдете ответы там. Юдзуру кивнул и снова вежливо поклонился, пробормотав тихое «спасибо». Пора было возвращаться к себе. ― И помните, ― напоследок обратился к нему Флитвик. ― Магия ― это не дар, но и не проклятие, и только вам решать, каким вы станете волшебником.

***

Если бы у Юдзуру Ханю был выбор: жить обычной жизнью без магии или же быть тем, кем он является сейчас, он бы все равно выбрал второе. Письмо от Хигучи-сана, которое он получил накануне вечером перед вторым испытанием и в котором тот рассуждал об ответственности, что ее не нужно бояться, что не стоит стыдиться своей слабости и признавать ее, его в этом убедила. О том, что на следующее утро их ждет очередное задание, участники узнали непосредственно перед его началом. На поверку всё выглядело просто: найти одно из пяти Проклятых хранилищ, Лесной склеп, и достать заколдованную карту, которая понадобится в третьем испытании. Что-то вроде того. К своему стыду, он не особо внимательно вслушивался в речь Макгонагалл, больше сосредоточившись на собственных ощущениях. Он ведь так и не стал надевать браслеты, поймав сперва удивленный взгляд Нейта у входа в Большой зал, после ― напряженный Аракавы-сенсей. Впрочем, она и словом насчет этого не обмолвилась, ей всегда было достаточно просто посмотреть. ― На карте зашифровано послание, которое поможет вам справиться с третьим испытанием. Ваша задача ― добыть эту карту. Звучало довольно просто. Сконцентрироваться мешало ворчание идущего позади Нейта, явно не разделявшего радость своего директора от таких вот подъемов спозаранку ради сомнительного удовольствия провести несколько часов в заснеженном, холодном лесу: ― Нам хотя бы куртки выдадут? ― Нейтан, веди себя прилично. В конце концов, использовать согревающие чары никто не запрещал. ― А одежду, стало быть, запретили, ― фыркнул тот. ― Как мне нравятся организаторы, которые заботятся о благополучии и здоровье участников подобных «развлечений». ― Я могу дать тебе свою, хочешь? ― предложил Юдзуру, когда они втроем подошли к границе Запретного леса. Нейтан окинул его снисходительным взглядом и отрицательно помотал головой. ― Мне, правда, не холодно. ― Я помню, ты у нас ледяной принц. Юдзуру вспыхнул, но ничего не сказал. На лице Нейтана заиграла мягкая ухмылка. ― Согреешь меня вечером? ― Иногда я задаюсь вопросом: зачем я с тобой связался, ― вздохнул Юдзуру и обернулся. До начала испытания оставались считанные минуты. Пока Макгонагалл зачитывала торжественную речь, он снова повернулся к Нейтану: ― Нет, серьезно, ты в этой толстовке замерзнешь быстрее, чем до цели доберешься. ― Предлагаешь вернуться обратно за одеждой? ― насмешливо переспросил тот и передернул плечом. ― Все со мной нормально. Хотя будет весело, если участник погибнет не сражаясь с каким-нибудь монстром, а от холода. В "Пророке" о таком не напишут. ― Твой энтузиазм не впечатляет. Держи. Юдзуру стянул с себя куртку и протянул ему. В конце концов, если он сам мог творить нечто подобное, то вряд ли с ним произойдет что-то страшное. Хотелось бы верить. ― Спасибо, ― недолго поколебавшись, пробормотал Нейтан, натягивая ее на себя. ― Надеюсь, они не запустили туда погребинов в качестве испытания. Юдзуру нервно усмехнулся: сталкиваться с ними снова совсем не хотелось. Не успел он ответить, как раздался сигнал, а уже спустя мгновение все трое ступили на территорию леса и давящая тишина уже стала физически осязаемой. Он огляделся: кроме голых стволов деревьев и вязкого, густого тумана, ничего видно не было. Ему бы уже на этом этапе пригодилась карта хоть заколдованная, хоть обычная ― зря что ли телефоны с навигаторами придумали? Жаль, манящие чары использовать было запрещено, было бы намного проще. Он снова прислушался. Несмотря на раннее утро в самом лесу было темно и тихо, как будто время здесь навсегда застыло, а ночь никогда не заканчивалась. Почему-то он был уверен, что без стороннего вмешательства дело не обошлось. Пройдя еще чуть дальше, Юдзуру заметил чуть более широкую и более-менее протоптанную тропу ― не было времени раздумывать, поэтому никуда сворачивать он не стал. В конце концов, он не особо расстроится, если не обнаружит склеп первым, да и опасным этот путь не выглядел. Но никогда бы он не смог предположить, что совсем скоро ему все же предстоит столкнуться с худшим своим кошмаром.