После званого ужина

Богатая дверь, изукрашенная золотыми узорами, открылась и в спальню вошла Дашенька, поддерживаемая с двух сторон под руки нянями в строгих черных платьях и крахмальных белых фартучках. Дашенька же была одета весьма богато: на голове ее со светлыми завитыми локонами красовалась тяжелая бриллиантовая диадема, пухлую шейку украшало массивное золотое ожерелье, с цветочным узором из бриллиантов же и крупных жемчужин, в ушах позвякивали длинные сережки, на пухлых запястьях — браслеты, а на пальчиках, которые не отличались изяществом и напоминали скорее вареные сардельки, сияли драгоценные кольца. Высокопоставленный муж знал о страсти Дашеньки к украшениям и богатым нарядам и щедро одаривал ее. Платье из плотного голубого шелка с золотым шитьем тоже было роскошно и подчеркивало фигуру девушки, особенно ее большой живот и жировые складки на боках. Сзади лиф был затянут подобием корсета, но очень слабо, чтобы не причинить капризной красавице дискомфорта. Довершала образ пышная юбка до пола, в которой Дашенька казалось еще толще. — Как же утомительны эти светские мероприятия! Я так устаю на них! — капризно протянула Даша, падая на спину на большую мягкую кровать с несколькими перинами и кучей подушек. — Ох! — от падения Дашин живот колыхнулся, как большая гора желе, и она шумно рыгнула и выпустила газы. — Бедная наша девочка, как устала, — ласково проговорила одна из нянь, которая была уже в возрасте и нянчила Дашу с самого детства. — Сейчас разденем тебя, солнышко, — это сказала уже няня Лера, помоложе, крепкая и сбитая девушка-крестьянка, к которой Даша тоже очень благоволила, — отдохнешь, все процедурки сделаем и спать… При слове «процедурки», Даша чуть сморщила свой носик, но промолчала. С этими словами началось раздевание девушки, которая не шевелила и пальчиком. С нее сняли золотистые туфельки, обнажив аккуратные и очень изнеженные ступни с красным педикюром, чулочки, все украшения, особенно попотев над кольцами — ручки Даши чуть отекли и колечки впивались в нежную кожу. Сняли нижние и верхние юбки, развязали завязки на платье, оставляя девочку полностью обнаженной, не считая подгузника с рисунком клубничек. Муж Дашеньки был одним из важных людей при дворе, а потому часто давал светские обеды и ужины. Даше же нравилось наряжаться и ловить на себе восхищенные и иногда удивленные ( а часто и осуждающие!) взгляды. Потому что такого толстого живота, да еще у такой молодой девушки не было больше ни у кого во всем королевстве. Другие девицы сидели затянутые в корсеты, соревнуясь в тонкости талии и с ужасом смотрели на Дашеньку, которая отправляла себе в ротик третий кусок торта. Ей ставили удобное кресло рядом с мужем, с двух боков от нее садились служанки, как это бывало обычно и без гостей, на шею повязывали слюнявчик, как годовалой малышке, и кормили с ложки. Даша была настолько избалована, что иначе есть уже не могла при всем желании. Полные, заплывшие жирком, руки быстро уставали держать ложку, живот мешал тянуться к столу, а кушала Даша крайне неаккуратно: во время еды ее пухлые губки, щеки и подбородки оказывались перемазанными кремом, слюньками, соусами и кусочками еды, поэтому без слюнявчика она не могла обойтись никак. Помимо нагрудника на шее у Даши, который защищал платье, у каждой няни в руках было по батистовой влажной салфетке, которыми ей вытирали личико в процессе кормления. Сначала такое положение вещей поражало и удивляло гостей, ведь Даша была уже молодая девица, а не ребенок, но потом все привыкли. Помимо этого, как Даша не старалась, она не могла во время еды сдержать отрыжки, пуканье и прочие звуки, и оттого сначала смущалась есть в светском обществе, но муж уверил ее, что все в порядке, и воспитанные гости делали вид, что ничего не замечают ( хотя при случае Даша была одной из любимых тем для сплетен и осуждения, за спиной ее называли не иначе как «свинка» или «хрюшка» и все сразу понимали, о ком идет речь) И уж конечно, под платьем у Дарьи находился подгузник. Если в родительском доме она еще время от времени посещала туалет, а памперс одевали ей не так часто на прогулку и на сон, то в доме мужа она разленилась еще больше и теперь не могла обходиться без него ни днем ни ночью, разве что отдыхая и принимая воздушные ванны ( на этот случай под попу ей стелили пеленку). Даша откинулась вздохом на подушки. Старшая няня наклонилась, чтобы расстегнуть его, но не успев этого сделать, воскликнула: — Ой, солнышко наше, а ты что же, с полным памперсом у нас?! — Когда же наша принцесса успела? — Лера тоже озадаченно смотрела на раздутый подгузник Дашеньки, огромная выпуклость сзади говорила сама за себя. — Ох, — снова простонала Даша, прикладывая пухлые ручки к животу, который так вырос за последнее время, что Даша стала еще беспомощней и даже не могла обхватить его руками и сомкнуть их, — я и сама не знаю! Там было так много вкусного! А потом… надо было вставать с кресла….и да, наверное тогда все и произошло! — Вот и умничка, — похвалила Лера, — смотри-ка, сама, без массажика и без клизмы справилась! — Радость-то какая! — воскликнула старшая няня, — да как много наделала! — она огладила отвисший подгузник. От этой вполне заслуженной похвалы Даша почувствовала прилив гордости и ее щечки чуть зарделись. Вставание с кресел, особенно после сытного обеда, было одним из самих нелюбимых дел ленивой девушки. С ее большим пузом ( животиком это уже было сложно назвать), конкурировала такая же большая и массивная попа, приподнять которую хоть на один сантиметр было для Дашеньки делом совершенно невозможным. Даже няньки тут не всегда справлялись и Даше помогали подняться два накаченных лакея. Многие гости прятали улыбки, потому что уж больно забавно выглядела эта очень молодая, пыхтящая, кряхтящая и покрасневшая «свинка». Памперс расстегнули и няни перешли к ежевечерним процедурам.