🥀🥀🥀
Будучи игроком, Джун часто давал интервью прессе, освещавшей игры чемпионата, но в качестве тренера — никогда, и почувствовал, что изрядно вымотался. Он порадовался тому, что приучил себя обходиться без сна. И сейчас, выдержав эти два выматывающих дня, он определенно находился в форме. А также был зол как черт на Чимина. Подъезжая к его коттеджу, он решил, что первым делом расцелует омегу. А уж потом, возможно, выскажет некоторые претензии. Конечно, ему отлично известно, как задерган Чимин был эти два дня после игры с «Чеджу», но ведь и он тоже был занят, и омега мог бы втиснуть в свое расписание хотя бы десять минут, чтобы поговорить с ним. Оба они находились под огромным давлением, но это не значит, что им следует полностью вычеркнуть друг друга из своих будней. Чимин даже полетел домой другим рейсом, чего он никак не ожидал. В последний раз Джун видел его в раздевалке после игры, куда Хоби привел хозяина, чтобы поздравить команду. Войдя в дом, Джун услышал громкие вскрикивания, доносившиеся из глубины дома. Он не сразу понял, что это за звуки, но не потому, что они были необычны, а потому, что они были достаточно неожиданны здесь. Бони выскочил в прихожую, чтобы приветствовать его. Сопровождаемый мальтипу, Джун пересек гостиную и вдруг резко остановился, увидев на кухне необыкновенную картину, которая привела его в изумление. — Я хочу делать это, Чимин! — Сейчас моя очередь! — Нет, моя! — Тихо! Вы оба можете это делать, маленькие зануды! Вот ножи — для каждого из вас. Мажь аккуратнее, Юнджи. Отличная работа, Тэмин. Добавь-ка еще глазури с той стороны. Нет, Юнджи, не облизывай это, немного потерпи. Господи! В глазах у Джуна защипало, что, впрочем, могло быть следствием бессонных ночей. Чимин покрывал глазурью отвратительной формы домашний торт в компании двух маленьких бандитов, снующих вокруг стола. Чимин вовсе не выглядел тем перепачканным в муке папой, образ которого порой рисовало его воображение. Свободный форменный свитер «Дьяволов» выглядел бы достаточно простенько, если бы из-под него выглядывали какие-нибудь застиранные джинсы, но бедра Чимина обтягивали кожаные слаксы. Он совсем не был похож на домашнего папу-семьянина, но эти два мелких сорванца с перемазанными в шоколаде рожицами явно обожали его. — Спой эту песенку снова, Чимин, — попросил Тэмин, когда он стал сметать со стола шоколадные крошки. — Какую песенку? — Ту, что про монстров. — Песню про кумихо? Как только мальчишки дружно закивали, Чимин превратился в живое воплощение лиса, поедающего маленьких детей и протяжно и хрипло запел, подчеркивая заунывный ритм песни дразнящим покачиванием бедер. Боже, как он хорошо смотрелся! Наблюдая за ним, Джун испытывал сладкое чувство умиротворения и хотел только одного — поскорее назвать Чимина своим единственным омегой. Чимин стащил малышей со стульев, заставив их танцевать. Они радостно заскакали вокруг него, но у них получалось плохо. Подхватив мальчишек под мышки, он закружился вместе с ними и тут же остановился, увидев Джуна. — Не разрушай из-за меня веселье, — сказал Джун с улыбкой. — Что ты здесь делаешь? — Зашел в гости. Мальчишки начали извиваться в его руках, и Чимин отпустил их: — Боюсь, что ты пришел в неудачное время. Юнджи потянул его за руку: — Торт уже остыл. Можно нам с Темином по кусочку? — Конечно. Подождите немного, я достану тарелки. Руки Чимина плохо слушались его, когда он накрывал на стол. Он увидел, как Джун грузно опустился на стоящий в углу стул, и отметил, что он выглядит усталым. Джун может выглядеть как хочет, но не дождется его сочувствия. Встречаясь с двумя омегами одновременно, поневоле положишь язык на плечо. Чимин судорожно вздохнул, борясь с новым приливом горечи. — Этот торт выглядит грандиозно, парни. Это вы его сделали? — Чимин его сделал, — ответил Темин. — Он разрешил нам облить его глазурью, — добавил его брат. — Шоколадной, — без всякой видимой необходимости объяснил Темин, поскольку этой субстанцией была вымазана большая часть его лица. Джун рассмеялся, и его смех вонзился в сердце Чимина осколком разбитой надежды. Он быстро положил по куску торта на обе тарелки и подвинул их к краю стола. Джун, улыбаясь, наблюдал, как мальчики бросились к своим стульям. — Этот торт действительно выглядит великолепно. Тэмин пробормотал, едва ворочая языком: — Этот шеловек тоше хошет кусошек, Чимин. Чимин попытался говорить непринужденным тоном: — Не глотай большими кусками, самоубийца. Ты же подавишься. Тэхен вихрем ворвался в кухню. — Я уже дома! Привет, ребята. Привет, тренер. Он потрепал по щечкам детей, наклонился, чтобы чмокнуть в нос Бони, затем осторожно взглянул на Чимина. — Извини, я задержался. Собрание затянулось. — Ничего страшного, мы хорошо провели время — Спасибо, что присмотрел за мальчиками, — скупо добавил Тэхен. Чимин смыл следы шоколада с рук и тщательно вытер пальцы кухонным полотенцем, глядя, как Тэхен возится с детьми. Джун тяжело поднялся со стула и подошел к нему. — Теперь, когда ты сдал вахту Тэхену, что скажешь насчет небольшой прогулки? — На улице слишком холодно. — Брось, там нормальная погода. Не желая больше ничего слушать, Джун схватил его за руку и потянул с кухни. Чимин не хотел сопротивляться ему на глазах у детей и поэтому позволил увести себя, но в прихожей резко остановился и выдернул руку. — Оставь меня! Какое-то мгновение Джун молчал, не находя слов, и пристально изучал его настороженным взглядом. — Похоже, до меня сегодня слишком медленно все доходит. Я ведь считал, что ты занят по горло, и потому старался не тревожить тебя, а ты, оказывается, просто меня избегаешь. — Я действительно был занят. — Нам надо поговорить один на один. Накинь пальто. — Я так не думаю. — Отлично! — Джун подхватил его под локти и потащил вверх по лестнице. — Прекрати, — зашипел Чимин. — Я не хочу этого. — Очень плохо. Джун втолкнул его в спальню и запер дверь. Затем широко расставил ноги и упер руки в бока, принимая позу, в которой обычно стоял на боковых линиях. По выражению его лица Чимин понял, что он готов к битве. — Хорошо, мистер Монстр, давай сделаем это. Только ни к чему так грубить. Чимин уже осознал, что столкновение неизбежно. Джун был здорово заведен, а он не принадлежал к числу людей, которые избегают конфликтов. Чимин закусил щеку изнутри, чтобы не расплакаться, ибо понимал, что не сможет потом остановиться, а ему не хотелось демонстрировать перед Джуном свою слабость. — Ты что же, все еще бесишься потому, что я не позвонил тебе сразу после того, как мы переспали? Тебе ведь известно, какой дурдом творился всю неделю. Я думал, ты это понимаешь, — Намджун взглянул на часы. — Фактически я и сейчас в цейтноте. Собрание тренеров назначено на шесть. — Тогда поспеши и быстрей раздевайся, — Чимин старался говорить сухо, но в голосе его проскользнули надрывные нотки. — О чем ты говоришь? — О сексе. Разве ты не за этим сюда прибежал? Наскоро встряхнуться перед скучным собранием — что может быть лучше? — собственные слова приносили Чимину невыносимую боль. — Черт! Это одна из твоих омежьих штучек, не так ли? Проклятие, я не хочу играть с тобой в подобные игры. Чимин чувствовал, что его гнев нарастает. — Извини, — он стянул свитер и швырнул на кровать, понимая, что ярость — более безобидное чувство, чем горе. — Давай перейдем к делу, — Чимин сбросил кроссовки, отправив их в полет через всю комнату. — Поторопитесь, тренер. Вы все еще в штанах? Джун в два прыжка преодолел разделявшее их расстояние и схватил омегу за плечи, его жесткие пальцы причиняли ему боль. — Прекрати это! Я не верю своим глазам. Что с тобой происходит? Вся смелость и решимость Чимина рухнули, от благого намерения объясниться с достоинством остался один дым. Прерывисто вздохнув, омега произнес будничным тоном: — Никогда больше не собираюсь ложиться с тобой в постель, Джун. Это была ошибка, и мне, в первую очередь, не следовало совершать ее. Джун отпрянул от него и опустил руки. Хотя его голос прозвучал тускло, было видно, что он не собирается так просто сдаваться. — Я знаю, что я тебе небезразличен. Ты не стал бы спать со мной, если бы это было не так. — Я познакомился с Джином на игре с «Чеджу». Виноватое выражение на лице Джуна сказало ему все. — Он очень приятный. У тебя хороший вкус. — Джин не имеет никакого отношения к нам двоим, Чимин! Если ты думаешь, что я спал с вами обоими одновременно, ты ошибаешься. — Уж это-то я понял. Ты жил припеваючи на земле, надеясь прихватить свое и на небе, не так ли? — голос Чимина осекся. — Ты избавлялся от проблем с доступным омегой и содержал своего будущего мужа в чистоте. Чувство вины на лице Намджуна сменилось гримасой ярости. — Значит, вот какого ты обо мне мнения? — Трудно предположить что-либо иное. Чимин видел, как он борется с собой, стараясь сдержаться. — Я пригласил Джина посмотреть на игру пару недель назад и никак не мог отменить это приглашение в последнюю минуту. Но больше я не виделся с ним с тех самых пор. Я считал, что в нем есть все, что мне нужно от омеги в семейной жизни, но последняя наша встреча с тобой перечеркнула все эти планы. Известие о том, что он и Джин расстались, должно было бы обрадовать Чимина, но этого не случилось. Джун должен сказать, что ждет от него больше, чем секс, что хочет его любви, и, если этого не произойдет, ничего хорошего между ними не будет. Голос Чимина осип от волнения: — Ты прекратил встречаться с Джином потому, что не обнаружил в нем достаточной доли страстности? Джун тяжело вздохнул: — Не делай этого, Чимин. Не говори того, о чем потом пожалеешь. Я ведь рассказывал тебе, каким ненормальным было мое детство. Мне нужен настоящий брак, а не затяжная оргия, которую я пережил с Ину. Я хочу детей. — Выходит, ты проводил конкурс на звание лучшего папы для твоих будущих детей, и Джину досталась ленточка от погремушки? — Нетрудно догадаться, чем он привлекал меня. Я хотел найти омегу, который любит детей, который не собирается лупить их, как только я отвернусь. — Понимаю. Папой каких детей он должен был стать? Твоих или вообще… общих. Намджун вздрогнул, но Чимин не получил удовлетворения от того, что сделал ему больно. Он этого не хотел. Чимин просто хотел, чтобы Джун ушел, потому что сам разваливался на части. — Это подло, то, что ты сказал. — Но справедливо. Я внимательно слушаю, что ты еще скажешь. Голос Джуна прозвучал хрипло: — Когда я увидел тебя с этими двумя малышами внизу, мне стало так хорошо, что я ощутил себя счастливейшим человеком на свете. И в эти минуты я подумал, что мы смогли бы… А ты! Ты… Намджун заколебался, и Чимин внезапно понял, что он сейчас скажет. Жгучий мороз прошел по его коже, будто он уже произнес эти слова. Не говори этого! Скажи, что ты любишь меня. Скажи мне о любви, скажи, что ты хочешь меня, а не просто иметь детей. Джун засунул руки в карманы. — Я никогда не видел тебя с детьми. И, приглядываясь к тебе, полагал, что ты относишься к ним так же, как и Ину. Но я увидел, как ты возишься с этими мальчишками, и… было нетрудно догадаться, что они без ума от тебя. У Чимина все болело внутри. — Означает ли это, что я мог бы занять вакансию, коль скоро Джин выведен за штат? — Я не понимаю, к чему эта ирония, но если хочешь, то — да. Я думаю, ты мог бы стать потрясающим папой. Чимин сглотнул. — Я первый в списке или есть еще кто-то передо мной? Намджун сжал зубы. — Нет. Никого больше нет. И не было. — Итак, я единственный кандидат на этот момент? — Я спал не более двух часов в каждую ночь, — жестко сказал Джун. — Я держусь на крошках случайной еды и собственном адреналине и не собираюсь извиняться за то, что хочу жениться на тебе. Конечно, он хочет жениться на нем. Они отлично подходят друг другу в постели, к тому же ему теперь стало известно, что Чимин хорош с детьми, и еще… существовала возможность того, что Чимин преподнесет ему «Дьяволов» в качестве свадебного подарка. До этой минуты он не вспоминал о скользких намеках Дживона, но сейчас они снова вторглись в его сознание. Комната вокруг Чимина закружилась, ему стало трудно говорить. — Это внезапное желание жениться на мне… Эти чувства охватили тебя лишь сейчас, когда ты увидел меня в обществе двух очаровательных детишек, или твой порыв имеет какое-то отношение к тому факту, что только одна игра отделяет меня от того, чтобы окончательно заполучить «Дьяволов»? Намджун застыл, лицо его побледнело. — А что ты сам думаешь об этом? — Мы знаем друг друга уже несколько месяцев, но ты почему-то только сегодня выразил желание получить от меня нечто большее, чем секс. С чего вдруг? Не потому ли, что ты решил подготовить почву для будущей плодотворной атаки на мою скромную персону, если команда победит в следующей игре? — Не могу поверить, что это говоришь ты. Чимин издал задавленный смешок. — Ты знаешь, я до сегодняшнего дня совсем не задумывался, какой приманкой являюсь. Ведь если «Дьяволы» одержат победу, любой, кто сумеет меня подцепить, получит в награду сексуальную задницу и великую футбольную команду. Да я просто мечта любого альфы. Лицо Намджуна покраснело. — Не говори больше ничего. — Тебе будут завидовать все тренеры лиги. — Предупреждаю тебя… — Скажи, ты не передумаешь, если «Дьяволы» проиграют? Намджун сжал челюсти. — Результат воскресного матча не имеет отношения к нам. — Но в случае выигрыша я никогда не смогу быть уверенным в обратном, верно? Единственным средством проверки твоей искренности явится проигрыш «Дьяволов». Скажи, что ты любишь меня, Джун. Скажи, что ты хочешь жениться на мне, потому что любишь меня, а не потому, что я возбуждаю тебя в постели, и не потому, что ты хочешь, чтобы я стал папой твоих детей, и уж совсем не потому, что ты хочешь заполучить мою футбольную команду. Скажи, что ты просто любишь меня, и упаси меня от моей собственной мерзости. — Я вывернусь наизнанку, но знай, мы победим. — В таком случае у нас нет шанса, — прошептал Чимин. — Что ты пытаешься этим сказать? Сердце Чимина обливалось кровью, и он не мог унять эту боль. Сильный спазм, стиснувший горло, не давал ему говорить. Намджун смерил его открытым, холодным взглядом: — Я не передергиваю карты в игре. Поначалу Чимин не понял, что он имеет в виду, и, только вглядевшись в мрачное выражение его лица, понял, о чем идет речь. Он почувствовал тошноту. Голос Джуна стал твердым и яростным. Чимин знал, что он имеет обыкновение прятать свои слабости за вспышками гнева. — Я тяжело играл всю мою жизнь, но я играл чисто, неважно, сколько соблазнов встречалось на моем пути. Мне предлагали деньги. Мне предлагали наркотики и омег. Но я никогда не подтасовывал карт, ни при каких обстоятельствах. Ни для кого. И я не стану этого делать даже ради тебя. — Я не имел в виду… Глаза Намджуна хлестнули по нему презрительным взглядом. Затем он с окаменевшим лицом вышел из комнаты.🌒🌑🌔
Чимин вряд ли отдавал себе отчет, сколько времени провел, сидя в пронзительной тишине и сцепив на коленях руки. Потом зазвучали голоса в прихожей: Тэхен повез мальчиков домой. Затем он услышал, как тот вернулся— некоторое время спустя. Бони поцарапался в дверь, но ушел, когда омега ему не открыл. Чимин сидел один и пытался сложить себя из кусочков. В десять часов он услышал шум воды в ванной комнате Тэхена. В дверь постучали. — Чимин, ты в порядке? При других обстоятельствах он бы обрадовался тому, что Тэхен беспокоится о нем, но сейчас ощутил лишь гложущую пустоту. — У меня болит голова. Увидимся утром — перед тем, как ты поедешь в школу. Чимин подошел к окну и отдернул шторы, чтобы взглянуть на лес, окружавший дом. Слезы застилали ему глаза. — Чимин? Он не слышал, как Тэхен вошел в комнату, но, ощутив его присутствие, внутренне напрягся. Чимину не хотелось его видеть. Рано или поздно, конечно, придется сказать брату, что они покидают Сеул, но только не сегодня. — Дверь была заперта. — Знаю. Но… Ты уверен, что с тобой все в порядке? В комнате зажегся свет. Чимин продолжал смотреть в окно, он не хотел, чтобы Тэхен заметил, что он плачет. Тишину нарушил легкий стук коготков Бони. — Это просто головная боль. — Вы с Джуном поссорились, да? — Мы с Джуном вечно воюем. — Вы подкалываете друг друга, но никогда по-настоящему не ссоритесь. — Это не было игрой, Тэхен. Это была настоящая ссора. Последовала долгая пауза. — Я сожалею. — Не понимаю, с чего бы это? Ты ненавидишь меня до мозга костей, разве не помнишь? — Чимин знал, что это несправедливо — выплескивать свою злость на брата, но ему уже все было безразлично. Бони слегка толкнул его носом в ногу. Казалось, он упрекает его. — Я вовсе не так отношусь к тебе, Чимин. Слезы вновь заволокли его глаза. — Мне надо побыть одному, хорошо? — Ты плачешь. — Просто временная слабость. Я справлюсь с этим. — Не плачь. Джун будет расстроен, если узнает, что довел тебя до слез. — Я сомневаюсь в этом. — Я думаю, что ты любишь его. Чимин тяжело сглотнул, а слезы между тем все катились по мокрым щекам. — С этим я тоже справлюсь. Чимин почувствовал прикосновение теплой ладошки к своей руке. Его горло сжалось, и что-то, похоже, сломалось в нем. Не понимая, как это произошло, он оказался в объятиях Тэхена. Тэхен гладил его руки и спину. — Не плачь, Чимин. Пожалуйста, не плачь. Все будет хорошо. Все наладится. Не плачь, — Тэхен тихо и проникновенно что-то приговаривал, нежно поглаживая брата, как он иногда делал это, играя с Бони. Разница в росте причиняла ему некоторые неудобства, но он ни за что на свете не разжал бы сейчас рук. Чимин не имел понятия, сколько времени они простояли. Когда он, наконец, выплакался, Тэхен отошел от него, но лишь затем, чтобы через несколько секунд вернуться из ванной с салфетками. Чимин присел на край кровати и высморкался. — Завтра будет легче. Мне просто стало очень жаль себя. Кровать скрипнула, когда Тэхен присел рядом. Несколько минут они молчали. — Ты беременный? — неожиданно спросил Тэхен. Чимин посмотрел на него в изумлении: — Что заставило тебя так подумать? — Один омега в нашем классе беременный. Я знаю, что такое может произойти даже со взрослыми и опытными людьми, которые должны знать о контроле над зачатием и все такое. Если ты беременный, я уверен, Джун захочет жениться на тебе, но если он не захочет… Мы оба… — он выпалил скороговоркой: — Я помогу тебе позаботиться о малыше. Тебе не придется делать аборт или одному заниматься воспитанием, или… ну, не знаю, что там еще. Чимин вгляделся в напряженное лицо брата и улыбнулся сквозь слезы: — Я не беременный. Но спасибо. Огромное спасибо. — Ты собираешься опять разреветься? Чимин, всхлипнув, кивнул: — Я не могу с собой справиться. Это самое приятное предложение, которое мне когда-либо делали в жизни, — он еще раз всхлипнул. — Я люблю тебя, Тэ. Я действительно люблю тебя. — Правда? — Да, — Чимин вытер глаза. — Даже несмотря на то, что я вел себя как урод? — Да, как настоящяя заноза в заднице, — Чимин слабо улыбнулся. — Никто до сих пор никогда не любил меня. — Твой папа любил тебя. — Правда? — Он очень любил тебя. — Я не помню его. Хёнджун говорил, что он был танцором в клубе. Чимин коротко рассмеялся: — Он и был танцором. Таким же был и мой папа. Такими были все омеги, на которых женился Хёнджун. Ему нравилось то, что они секси-красавчики и не слишком умны. Мы получили свои мозги от него, Тэ, а не от наших пап, — он скомкал салфетку чуть задрожавшей рукой. — Но твой папа был самым приятным омегой из всех, которых мне приходилось встречать, и он очень любил тебя. Я сбежал из дома, когда ты был совсем крошкой, но я все еще помню, как он носил тебя на руках. Даже когда ты спал. Он никак не мог поверить, что ты у него есть. — Жаль, что я не помню его. — Он был очень добрым. Тэхен впитывал каждое его слово. — Расскажи мне о нем. Чимин чихнул и вытер нос. — В общем, Хёнджун нашел всех трех своих мужей в ночных клубах. Ни один из них не имел за душой ничего, кроме собственной красоты, но они были исключительными личностями. Бони прыгнул к нему на колени, и Чимин погладил его мягкую шерстку. — Вместо того, чтобы сокрушаться о своих загубленных судьбах, эти омеги тяжело и настойчиво работали, стараясь чего-то добиться в жизни. Они терпели отвратных альф, мерзкие условия работы, вспышки кашля из-за ледяных сквозняков — и все это они делали с улыбкой. Твой папа не был сильно огорчен, даже когда понял, к какому типу альф в действительности принадлежал Хёнджун, — Чимин неуверенно улыбнулся брату. Тэхен с серьезным лицом и затуманенными глазами жадно ловил каждое слово. Чимин всмотрелся в его лицо, и смутное подозрение закралось в его душу. Он ощутил боль, заставившую забыть о своей собственной беде. — У тебя ведь есть фотография папы, да? — Нет. Я спрашивал пару раз у Хёнджуна, но он сказал, что у него ничего не сохранилось. — Господи, какой же я самовлюбленный дурак! — вскочив с кровати, Чимин пробежал в свою гардеробную и через несколько мгновений вернулся к брату, держа в руках небольшую картонную коробку. Под немигающим взглядом Тэхена он вывернул содержимое коробки на кровать. — Я знаю, это где-то здесь. Вот оно! Он отыскал в груде потрепанных фотоснимков рамочку с фотографией. Молодой омега сидел в шезлонге возле бассейна, держа на коленях новорожденного Тэхена. Чимин затаил дыхание, передавая фотографию брату. Тэхен осторожно прикоснулся к ней, словно боясь, что она рассыплется в его руках, и впился глазами в лицо папы. Выражение благоговения разлилось по его лицу. — Он прекрасен. — Я думаю, что у тебя его глаза, — мягко сказал Чимин. — Жаль, что я не знал его. — Мне тоже. — Могу я взять это себе? — Конечно, можешь. Я забрал эти снимки с собой, когда улетал в Китай. И привык думать, что он — мой папа. Тэхен пристально посмотрел на него, а затем из его груди вырвалось сдержанное рыдание. Теперь Чимину пришлось успокаивать брата. — Я сожалею, — всхлипывал Тэхен. — Я был таким ужасным. Я ревновал тебя к отцу, потому что он любил только тебя, а меня ненавидел. Чимин потрепал его волосы. — Он совсем не ненавидел тебя, а также не восторгался мной. — Нет, ненавидел. Он всегда сравнивал меня с тобой, — Тэхен медленно отстранился, так что Чимин мог видеть его залитое слезами лицо. — Он говорил, что у него от меня мурашки по телу, и что я выгляжу так, словно готов упасть в обморок всякий раз, когда он подходит ко мне. Он говорил мне, что у тебя есть характер, потому что ты всегда сопротивлялся ему. Чимин крепче притянул его к себе. — Ничего подобного не было до тех пор, пока я не стал взрослым. Поверь мне, в твоем возрасте у меня была единственная забота — не попадаться ему на глаза. — Ты говоришь так, чтобы успокоить меня. — Тэхен, Хёнджун был негодяем. Воплощением всего худшего в альфе. Он не видел смысла в общении с омегами, если они не обхаживали его или не спали с ним. Мы оба это прочувствовали на собственной шкуре. — Я ненавижу его. — Конечно, ненавидишь. Но когда ты станешь постарше, ты, возможно, научишься испытывать жалость к нему, — проговаривая эти слова, Чимин вдруг почувствовал, как в груди его что-то разжалось, и осознал, что его привычное раздражение против отца бесследно исчезло. — У Хёнджуна имелось два самых лучших сына-омеги на свете, а он даже не смог оценить этого. Я думаю, это печально, а ты? Тэхен, казалось, вдумывался в его слова. — Да, наверное. Лунный зимний свет упал на двух омег, заснувших, обнимаясь, на одной кровати.