***
Как это часто и случается в ситуациях, когда всем весело, рано или поздно среди них найдётся Тот Самый человек, который возьмёт и испортит всем-собравшимся настроение, веселье и праздник — если последний вообще имел место быть. Не специально — нет-нет! А просто потому, что... ну вот так вот вышло: кто-то может упасть в обморок от невероятной духоты, из-за чего придётся вынуждено прерывать всё действие; у кого-то внезапно может закружиться голова на аттракционе — и повезет, если всё этим и ограничится (не будем вдаваться в подробности всех возможных последствий); кто-то может заблудиться в улочках родного города и придти на час-другой позже требуемого — вряд ли ждущие будут обрадованы подобным поворотом; кто-то и вовсе разольёт сладкий чай или кофе на дорогое платье именинницы, а после ещё и случайно смахнёт локтем торт во время помощи, окончательно поставив крест на дне рождении; ну или... просто устроить внезапную сцену-истерику, да... Когда подобное происходит, то виновнику в этот момент не позавидуешь; и как бы сильно человек не винил самого себя за случившееся недоразумение... — а ему действительно обидно, ведь почти всегда происходит это вовсе не по его вине, пусть и из-за него — ...он или она в одночасье настраивает окружающих против себя: нередко праздник-или-событие будет если уж не испорчены, то как минимум не таким радостными и весёлыми, а неприятный осадок после случившегося останется надолго — возможно даже, что такой вот случайный и единичный эпизод и вовсе крепко накрепко привяжется к человеку-как-к-личности, погубив или подпортив репутацию в таких-то кругах и среди таких-то людей. И разумеется окружающие реагируют на подобное совершенно по разному: кто-то с пониманием и юмором, а кто в штыки — чуть ли не как личное оскорбление. Например Падма Патил, будучи по характеру скорее миротворцем, относилась к первой категории людей, тогда как её подруга Пенелопа Клервотер уже ко второй... Девушка очень не любила, когда из-за одного единственного человека должно страдать большинство — вне зависимости от того, намеренно ли человек пытался сорвать действие и испортить людям настроение, или же так вышло в силу определённых, никак не связанных с вышеупомянутой персоной обстоятельств: если ты проводишь время в компании друзей-и-приятелей, считала Пенелопа, то ты автоматически становишься частью команды — вы все становитесь частью команды. А находясь в команде, ты должен соответствовать, ставя нужды всех выше своих-собственных; если у тебя проблемы, считала девушка, то они становятся проблемами команды — таково негласное правило. А Пенелопа не любила ненужные проблемы. И вот именно из-за этого, едва она увидела, что расплакавшаяся Полумна вот-вот превратиться в Того Самого человека, по вине которого почти наверняка будет сорвано занятие... — смешки и едкие шуткие уже звучали не только от слизеринцев, но в том числе и от «красных», а это о чём-то, да говорило — ...Пенелопа поспешно выбежала из шеренги, уже во второй раз за последнюю минуту проходя мимо возбуждённых и нетерпеливо переминающихся на месте подростков, направляясь к своей подруге с целью как можно скорее вывести Полумну из класса и тем самым уберечь её от незаслуженного гнева учеников, которым не терпится уже наконец выйти с палочкой на изготовку и продемонстрировать свои навыки остальным — и плевать они хотели на внутренние чувства и переживания этой «Полоумной», пфф, тоже мне нашлась неженка! К счастью-и-огромной радости Пенелопы, профессор не стал ни препятствовать её просьбе, ни даже обсуждать или как-то комментировать: на секунду девушке даже показалось, что она сумела разглядеть в его лице искреннее понимание и сочувствие — казалось, что он и сам хотел ей предложить то же самое, и ровно с той же самой целью! Но вряд ли: взрослые никогда не думают о подобном... Подхватив Полумну под руки и подняв, Пенелопа обняла её левой рукой — стараясь лишний раз прикрыть её от взгляда окружающих — и поспешила к дверям. Проходя мимо Падмы, она на секунду-другую замерла и отвесила той проницательный взгляд, словно требуя от неё чего-то. Падма поспешно взглянула в дальний конец класса... — профессор Люпин всё ещё смотрел в их сторону, явно намереваясь продолжить занятие и лишь выжидая, когда девушки покинут кабинет — ...с тоской смерила зачарованный шкаф, буквально прощаясь с ним грустным взглядом, и наконец тоже покинула строй, подхватывая Полумну под другую руку и помогая Пенелопе поскорее вывести подругу в коридор, а ещё лучше сразу на свежий воздух.***
Укрытый оранжевым ковром неизвестно откуда принесённых листьев, лишённый деревьев, но не кустов, искусственно возведённый сад находился буквально на территории школы, являясь частью многочисленных строений-и-пристроек: с небом вместо крыши и не знающий ни ветра, ни ливней, ни града — ничего из того, что могло бы отпугнуть желающих перекусить, выучить уроки или просто поболтать с друзьями-и-приятелями рассевшись на одной из расставленных по периметру скамеечек из потрескавшегося-но-всё-равно-гладкого чёрного мрамора, между которыми как раз и находились весьма неброские и невыразительно, но всё равно приятные глазу кустики без плодов-и-красок. Прямоугольный и площадью всего с два кабинета; с четырьмя крупными круглыми вазами выполненных в форме фужеров, что, расположившись по углам скромного-но-уютного садика, своими массивными фигурами напоминали самых настоящих стражей — и как знать, может эти поднимающиеся на высоту человеческого роста кислотно-алые цветы, смесь папоротника и ели, и в самом деле ядовитые, как поговаривают многие?.. Иначе зачем им так рьяно тянуться в сторону миниатюрных акведуков и спешащих под ними от одного крыла школы к другому прохожих, мм? А в дальней части двора находился скромный округлый фонтан с каменной скульптурой безымянной лесной нимфы с длинными волосами болотного цвета... — которые, как поговаривают некоторые, Она иногда, в конкретный час конкретного месяца, ничуть не стесняясь собирает в впечатляющий хвост, на весь остаток дня оставляя свою прекрасную, но-вечно-спрятанную грудь наконец-то открытой! — ...с редкими виноградными лозами в качестве одежды и с небольшим глиняным кувшинчиком в руках. С тем самым кувшинчиком, из которого эта таинственная и привлекающая взгляды всей мужской половины учеников, живущая внутри фонтана и никогда не покидающая его граница, почти целиком обнажённа, каменная-но-живая статуя, смеясь-и-хихикая вечно поливает любителей местных легенд, или же просто особо сонных или скучающих учеников, что осмелились пройти слишком близко от невысоких бортиков; и в любую погоду, в любое время года... — за исключением зимы, во время которой нимфа куда-то внезапно исчезает — ...брызги из её кувшина остаются приятно-тёплыми, или же наоборот прохладными, если на улице жара, тогда как мокрая после них одежда на учениках высыхает ещё до того, как последние успеют сделать и двадцать шагов-прочь от фонтана. Что же до самой магической нимфы, то вокруг неё в Хогвартсе витает множество разговоров, слухов, чуть ли не легенд о том, кем она является и откуда вообще взялась; за что была проклята и обращена в камень; с какой целью... — и добровольно ли? — ...залезла в этот дурацкий фонтан; и действительно ли её так забавляет процесс поливания водой окружающих, или же она слегка... тронулась умом со скуки за эти годы, не имея возможности ни уйти, ни развлечь себя. Ну и конечно же многие жаждали увидеть ещё больше, чем уже показывала им совершенно голая и лишь обвитая крепкими и длинными лианами нимфа, которые, не будь последняя выполнена из камня, очень больно бы врезались ей в кожу, особенно в некоторых конкретных частях тела... что тоже порождало кое-какие вопросы. На самом деле в весьма неприличных слушках о самой себе... — как включая уже упомянутый и самый невинный из всех имеющихся слух про собранные в хвост волосы, так и, например, весьма спорный и едва ли имеющий под собой реальные основания миф о том, что для того, чтобы вызволить насильно-заточённую в камень девушку (да, эта теория очень популярна), её необходимо избавить от пут, а те, в свою очередь, требуется облить мужским семенем, ведь к обычным ножницам и лезвиям они невосприимчивы — ...от части была виновата сама нимфа: характером каменная дева обладала сдержанным, а разговаривать не очень-то и рвалась, что сводило на нет любые попытки общения с ней; и словно желая подсыпать дров в костёр, поливая очередного ученика водой из своего кувшина, она всякий раз заливалась задорным смехом и тыкала пальцами в сторону мокрой женской рубашки-или-блузки, или же на довольно крупное-и-постыдное пятно на брюках — если под раздачу попал паренёк. Было совершенно очевидно, что магическое создание, кем бы оно не являлось на самом деле, находило подобный юмор вполне приемлемым для себя и забавным — что, конечно же, тут же было с радостью подхвачено и подростками, у которых, в силу возраста, играют гормоны: похотливую молчаливую статую мигом полюбили, ведь как ни как, а облитых девчонок видел абсолютно каждый, кто находился в этот момент в непосредственной близости — стоит ли мальчишкам жаловаться на подобное шоу?.. Впрочем, чаще всего ученики обходили фонтан и скучающую в нём нимфу стороной, благо размеры сада вполне позволяли подобное. И пусть похабных слухов и легенд на счёт последней было едва ли не больше, чем приличных, бесспорно самой выдающейся, и единогласно принятой как априори истиной историей о живущей в школьном фонтане обращённой в камень лесной нимфе является миф, предупреждающий любителей ночных приключений-в-попытках-спасти-даму-из-беды о том, что разозлённая — не суть важно, по какой именно причине... — Магическая Тварь вполне способа в отместку превратить обидчика в себе подобного, точно так же заключив того в камень и поставив уже в каком-нибудь другом саду, на радость какой-нибудь другой толпе зрителей! Как не странно, но перспектива оказаться без штанов у всех на виду, не имея при этом возможности ни сойти с места, ни прикрыться толком, ни даже почесаться или убрать с себя птичий помёт... — этой-то нимфе повезло, рядом с ней хотя бы вода есть! — ...видимо, всё же, возымела некий эффект, ведь каких-либо особых происшествий или актов вандализма вокруг данного фонтана Хогвартса до сих пор не было. По крайней мере о них никто не знает... Сегодня же, как, собственно, и в любой другой день, волшебная статуя лесной нимфы всё-так-же-надёжно прятала-и-скрывала от чужого взора свои самые нежные, с такой тщательностью и вниманием отшлифованные неизвестным мастером участки тела, не позволяя увидеть ничего сверх дозволенного: отложив кувшин подле себя-на-землю, подобрав под себя ноги, держа локти у живота и поднеся ладони к голове, она с ровной спиной и спокойным лицом сидела на одном из крупным плоских булыжников, и, уставив неморгающий взгляд в одну точку, медленно-и-неспешно перебирала свои укрытые тонким слоем вечно свежего-и-живого мха волосы, вновь и вновь перекладывая одну прядь на другую без какой-либо явной цели. И если бы не плавные-и-изящные движения её кистей, ничто бы не отличало сидящую на влажном камне невдалеке от трёх сбежавших с урока учениц нимфу от всех прочих статуй... Занятие подходило к концу. Последние слёзы были выплаканы, слова утешения, заботы и понимания произнесены и услышаны, а три девушки по прежнему находились в саду: глубоко несчастная, лицом к фонтану, но стыдливо опустив всё ещё мокрые глаза в землю, Полумна ссутулившись сидела на мраморной скамеечке-доске боясь поднять глаза и взглянуть на своих подруг. Одна из них, и ничуть не беспокоясь о следах травы-и-земли, что обязательно останутся на форме, въевшись глубоко в ткань, в пол оборота опустилась перед Полумной на колени подобно верному псу; положа одну ладонь поверх другой, Падма держала свои руки у неё на коленке поглаживая последнюю, и очень ненавязчиво, и стараясь не сильно вклиниваясь в чужое личное пространство, вновь и вновь заглядывала подруге в лицо, глядя на ту снизу вверх: в эти моменты Полумна лишь поспешно прятала взгляд в сторону... Пенелопа же, которая с момента, как все трое покинули кабинет, так и не произнесла ни слова, наконец переборола внутренние сомнения и таки решилась осторожно подсесть к Полумне, тихонечко опустившись на краешек скамейки по левую руку: всё же они были лучшими подругами, а это вечно ходящая с таинственной улыбкой и не по возрасту наивная чудачка явно не заслуживает игнор с Её стороны. Пенелопа не могла подобрать подходящих слов в сложившейся ситуации: она понимала, что должна что-то сказать; она хотела что-то сказать! Да вот только слов у неё не находилось... И от этого девушке становилось всё противнее и противнее на душе: «настоящие друзья так не поступают», думала она, но ничего не могла с собой поделать... Изредка Падма поднимала глаза и поворачивала голову вправо, встречаясь с Пенелопой взглядом: «скажи ей что-нибудь», молили её глаза. В эти моменты Пенелопа словно уменьшалась в размерах, зажимаясь-.. вжимаясь в себя, и лишь с неописуемой смесью смущения-и-раскаяния на лице пожимала плечами: «я не могу...», теперь уже она молила не открывая рта, на что Падма в очередной раз кратко, едва заметно кивала в понимающем жесте и вновь пыталась взглянуть на Полумну снизу вверх... В какой-то момент неловкую тишину вдруг прервал несколько приглушённый и стремительный топоток [прим.автора: топот] женских ножек, одетая в белую рубашку-без-мантии или жилетку, запыхавшаяся обладательница которых через четверть минуты появилась в саду, прибежав, судя по звуку, аж из соседнего крыла! Быстренько переглянувшись с Падмой и Пенелопой... — и одними лишь губами ответив «не могла вас найти!» на их общий немой вопрос о том, почему она прибежала с противоположной стороны — ...Гермиона поспешно приземлилась на скамейку, оказавшись спиной к фонтану и Падме, и с правой стороны от Полумны, мигом подсев-и-пододвинувшись к той вплотную, а после со всей силы прижав её к себе в дружеских объятиях: — Ты-просто-умничка! ...шепнула она подруге на ушко скороговоркой, а когда Полумна — скорее вынуждено, из-за объятий — смущённо взглянула на неё глазами таящими в себе скромную искорку надежды, ещё и быстренько чмокнула ту в кончик носа, на что Пенелопа непроизвольно улыбнулась и кратко кивнула сама себе, словно в знак одобрения, а Падма в очередной раз с силой-но-нежностью потрепала подругу по коленке по прежнему не убирая ладоней. — Я-.. я не справилась... - грустным тоном, но с лёгкой улыбкой на губах, отозвалась Полумна на реплику внезапно появившейся девушки. — А-это-и-не-важно-Полумна! - продолжая удерживать её за плечи, Гермиона на секунду-другую отстранилась корпусом назад, позволяя им-двоим встретиться взглядом. - Главное то, что ты видела! — Гермиона-.. - тихо, но с нажимом попыталась прервать её Пенелопа, но та не обратила на неё никого внимания, словно кроме них с Полумной в эти секунды вообще ничего не имело значения. Её голос был по прежнему тих, скорость речи стала куда более спокойной, а галстучек всё так же поднимался-и-опускался, поднимался-и-опускался, поднимался-и-опускался, но сбитое дыхание потихоньку приходило в норму — как и сама запыхавшаяся после поисков подруг Гермиона; она продолжала без паузы: — Полумна, милая моя, - она потянулась чуть поближе, - тому, что ты видела, мы можем лишь позавидовать тебе! — Как ты можешь!-.. - Полумна попыталась возмутится... но вышло не очень удачно — в ней просто не осталось сил для столь бурных и сильных эмоций, всё ушло в слёзы. — Полумна! - Гермиона чуть вскрикнула, буквально светясь от счастья, что сильно контрастировало с настроением сидящей перед ней, и опустившей ноги по другую сторону скамьи девушкой. - Твой самый сильный страх — это страх потерять своих друзей! Ты только вдумайся! И как только она произнесла эти весьма — давайте будем честны — очевидные слова, как из её глаз внезапно потекли слёзы; Пенелопа едва заметно усмехнулась, но подавила эмоции кратким покачиванием головы, уведя взгляд в сторону фонтана на пару секунд; Падма закусила нижнюю губу, понимая, что и её глаза тоже стали намокать; ну а Полумна... Полумна сделала именно то, что и должен сделать обессиленный человек в подобной ситуации: улыбнулась и дёрнулась в сторону Гермионы за очередными объятиями. .