Сердце льва. Дочь крымского хана

      Ранним утром Фетхийе отправилась к шехзаде. Узнав от стражников возле его покоев, что он еще отдыхает, Фетхийе решила вернуться в свои покои.       Неподалеку от покоев шехзаде находилась комната Ильяса-аги. Фетхийе прошла бы мимо, даже не взглянув в ту сторону, но ее привлек свет, исходивший из комнаты.       Дверь была приоткрыта. Фетхийе, приблизившись к ней, увидела, как Ильяс встал из-за стола и принялся перечитывать только что написанное письмо. Прочитав, ага стал быстро сворачивать его. От удивления Фетхийе оперлась рукой о ручку двери, и та громко скрипнула. Услышав шум, Ильяс подпалил письмо свечой, стоявшей на столе, но, не удержав его, уронил на пол позади себя.       Увидев это, Фетхийе резко распахнула двери и вошла в комнату.       — Что здесь происходит? — спросила она.       — Госпожа… — проговорил Ильяс.       Фетхийе, нахмурив брови, подошла к нему.       Увидев письмо, горевшее на полу, она велела:       — Отойди.       Сокольничий не тронулся с места.       — Я приказываю! Отойди! — крикнула молодая госпожа.       В этот раз Ильяс послушался. Подняв письмо, большая часть которого превратилась в горстку пепла, Фетхийе тряхнула его, и темные куски сгоревшей бумаги посыпались на пол.       Потушив огонь, госпожа прочитала уцелевший кусочек в конце письма:       «Я выполнил Ваш приказ… Жду дальнейших распоряжений…»       — Что это? — спросила она. — От кого ты получаешь письма? Кому ты служишь?       Ильяс молчал.       — Стража! — позвала Фетхийе. — Бросить этого предателя в темницу!       Двое дюжих стражников схватили Ильяса и выволокли его из покоев. Фетхийе спрятала кусочек письма в кармашек платья и вышла из комнаты.       В коридоре ее догнал Искендер-ага, и Фетхийе вкратце рассказала ему, что произошло. Узнав обо всем, Искендер отправился в темницу вместе с госпожой.       Когда они пришли, на Ильяса уже надели кандалы и подвесили к стене. Фетхийе, не знавшая, как обращаться с заключенными, предоставила действовать Искендеру.       Он подошел к Ильясу и, схватив его за ворот кафтана, прошипел:       — Говори, кому ты писал это письмо, и тебе ничего не сделают.       Ильяс-ага с презрением взглянул на евнуха.       — Никогда, — отрезал он.       Фетхийе его упорство привело в бешенство, и она гневно произнесла:       — Если ты не скажешь мне, в чем дело, будешь очень долго страдать!       Ильяс лишь с усмешкой взглянул на нее.       — Ты уже ничего не изменишь, Фетхийе Султан, — сказал он, отвернувшись к стене.       Этого она не могла стерпеть. Повернувшись к стражникам, госпожа дала им знак, чтобы они выбили из него сведения.       Отвернувшись к противоположной стене, Фетхийе еще некоторое время слышала приглушенные крики Ильяса-аги, пока не различила среди них:       — Я скажу… Я скажу…       Развернувшись, она подошла к сокольничему ближе и нахмурилась:       — Говори. Кому ты писал письмо? Кто дал тебе приказ?       Тяжело дыша, Ильяс приподнялся на локтях и прошептал:       — Я… познакомился с шехзаде во время военного похода… Уже тогда я знал, что мне нужно убить его… С этой целью я последовал за ним… Были попытки и в начале похода, но они провалились. После мы приехали в Манису… Здесь я ранил его и… сейчас он болен.       — Предатель! — закричала Фетхийе. — Сколько тебе заплатили?! Кто дал тебе приказ?!       — Приказ пришел из Амасьи…       Услышав это, Фетхийе отшатнулась от Ильяса, как от прокаженного.       — Ты лжешь, негодяй! — вмешался Искендер. — Как смеешь ты обвинять в этом предательстве семью султана?! Госпожа, — Искендер повернулся к Фетхийе, — не верьте ему, этого не может быть.       — Клянусь вам, — с трудом выдавил из себя Ильяс, — приказ пришел из Амасьи…       Фетхийе слышала объяснения сокольничего и яростные крики Искендера как в тумане. Она почувствовала такую тяжесть на сердце, будто его ударили тяжелым молотом. Мустафа — убийца? О Всевышний, пусть это окажется неправдой!       От этих мыслей ее отвлек голос стражника:       — Госпожа, шехзаде Мехмед…       Не дослушав его, Фетхийе бросилась из темницы.       Добежав до покоев шехзаде, она увидела возле них несколько лекарей с масками на лицах, одетых в темные одежды.       — Что происходит? — спросила она у главного лекаря.       — Госпожа, — помедлив, сказал он, — шехзаде Мехмед болен. Это оспа.       — Оспа… Дайте мне пройти к нему! Я должна увидеть Мехмеда!       С этими словами Фетхийе ринулась к дверям покоев, но главный лекарь, схватив ее за руку, заставил остановиться.       — Госпожа, болезнь очень заразна. Не подвергайте опасности себя и Хюмашах Султан. Нужно соблюсти меры предосторожности: все должны пройти осмотр лекарей, вымыться и почистить свою одежду. Прошу вас, я буду сообщать вам о здоровье шехзаде как можно чаще.       Фетхийе растерянно кивнула ему в знак согласия и направилась в гарем.       Зайдя во внутренний дворик, Фетхийе дала указания Дильрубе-хатун и Фахрие-калфе о мерах предосторожности, а затем, покачиваясь, пошла в свои покои. Дильруба, обеспокоенная ее состоянием, отправилась следом.       — Госпожа, как вы себя чувствуете? — спросила девушка, когда догнала жену шехзаде возле ее покоев.       Фетхийе взглянула на служанку. Ее большие зеленые глаза выражали искреннее беспокойство за госпожу.       — Мое тело здорово, но душа болит, — коротко ответила она.       — Иншаллах, шехзаде поправится, госпожа. Будем молиться за него.       — Аминь, — ответила Фетхийе.       Войдя в покои, она рухнула на кровать и дала волю слезам. Это были слезы гнева и бессилия. Если бы она раньше разглядела в Ильясе предателя, если бы не подпускала его к Мехмеду и хотя бы что-то могла сделать! Оспа — опасная болезнь. После нее выживали немногие…       Внезапно Фетхийе вспомнила о том, что сказал предатель. «Приказ пришел из Амасьи», — крутилось в голове Фетхийе. Неужели Мустафа и впрямь способен на убийство? Быть того не может! Но и забывать о словах этого человека было нельзя. Единственным, кому была выгодна смерть Мехмеда, был Мустафа, ведь в этом случае он снова мог бы стать санджак-беем Манисы.       «Мустафа… Шехзаде, неужели ты это сделал?» — спрашивала саму себя Фетхийе.

***

      Прошло несколько ужасных и мучительных дней. Каждый раз, ложась спать, Фетхийе боялась, что лекарь принесет ей недобрую весть.       Однажды утром она проснулась позже обычного. Накинув платье, молодая госпожа вышла в коридор. Он был пустым и тихим. Вокруг никого не было, даже стражи. Фетхийе нахмурилась.       Пройдя по коридору, она оказалась в общей комнате девушек. Они сидели в один ряд, и их глаза были красны от слез. Фетхийе подошла к Фахрие-калфе, на голове которой был накинут траурный платок.       Она поклонилась:       — Госпожа.       — Нет… — растерянно проговорила Фетхийе.       — Я сожалею, госпожа…       Фетхийе сорвалась с места и помчалась в покои Мехмеда. Еще издали она заметила Михримах Султан, одетую в дорожное платье. Она стояла возле дверей покоев шехзаде и что-то кричала страже.       — Пустите! Я хочу видеть брата! Мехмед! — расслышала Фетхийе, как только подбежала ближе.       Двери в покои медленно открылись. На кровати лежал шехзаде; на его лице выступило несколько оспенных язв. Лекарь медленно накрыл лицо Мехмеда белым полотном.       — Нет! Нет! Брат! — закричала Михримах и рухнула на колени возле порога комнаты.       Слезы обожгли ей глаза. Служанки бросились поднимать госпожу.       Фетхийе стояла перед открытыми дверями и в оцепенении смотрела на кровать. Она чувствовала острую боль в груди, будто в ее сердце вонзались острые кинжалы. Белая пелена стремительно застилала ей взор, все вокруг покрывалось туманом. Чтобы не упасть, госпожа присела на пол, держась рукой за дверной косяк. Внезапно тянущая боль пронзила ей сердце, и она потеряла сознание.