Личный слуга императора

— Да здравствует седьмой император династии Мин, правитель Когурё — Юнги! — прокричал глашатай, и все присутствующие в главном зале, включая представителей главных семей, опустились на колени и склонились в поклоне, прикоснувшись челом к полу. Стоять остались лишь сам юный император и его мать, клокочущая внутри гневом и завистью, но ни одним мимолетным движением не показывающая этого. Свершилось… Наследник… Нет! Уже не наследник! Теперь уже законный император, приняв у главного министра все регалии, взошел на помост, на котором находился трон, и обернувшись посмотрел вниз на спины склонившихся в земных поклонах коленопреклоненных главных феодалов страны и самых влиятельных чиновников. Они приняли его! Поддержали! Не все, но большинство. Мать в последний год раскрыла наконец глаза и, почувствовав и осознав свои промахи, смогла заручиться поддержкой нескольких семей, но это ей не помогло. Императрица стояла тут же, справа от трона. Теперь и навсегда уже вдовствующая императрица. Да, имеющая определенную власть и возможность портить ему кровь своими интригами, но все же не первое лицо государства. Даже если она сможет лишить его власти или жизни, клан Ким вряд ли позволит ей снова занять трон. Однако она не теряла пока надежду, но «держала лицо», всем своим видом показывая удовлетворение происходящим и радость за сына. И лишь сам юный император и его верные люди знали, каких трудов ему стоило вырвать у матери из рук престол и власть. Он император! Хосок со счастливой улыбкой наблюдал за происходящим сквозь прорезь шелковой портьеры, прячась в тайном коридоре, закрытые проходы которого они наконец взломали, чтобы иметь возможность проникать во все части дворца, а не только в гаремное крыло. Преданный слуга и верный друг радовался сейчас не меньше самого императора. Посмотрев чуть дальше и увидев у входа начальника стражи, теперь уже не темницы, а всего дворца, и с некоторых пор своего близкого друга Ким Намджуна, он вспомнил события двухгодичной давности и содрогнулся. Ведь если бы ни этот двадцатиоднолетний мужчина, которому на тот момент было всего девятнадцать, сейчас Хосока, скорее всего, не было бы в живых. А возможно, и самого императора тоже. В лучшем же случае Хоби мог бы только глазами наблюдать за всем происходящим, не имея возможности услышать, как его драгоценного господина провозгласят императором, и также не имея возможности сказать ему, как он счастлив, что это произошло. А если бы даже наследнику и удалось его спасти и помочь бежать, то он и вовсе вряд ли увидел бы его в ближайшее время, пока его драгоценный господин не стал бы настолько сильным, чтобы вернуть его обратно. А до тех пор Хосок бы прятался в самой глубокой и темной дыре, которую только смог бы отыскать, а Юнги остался бы во дворце без единого верного человека. Сейчас же таких людей двое. Есть еще много преданных воинов, которых с помощью Намджуна они приняли на свою сторону, и кто поклялся жизнь отдать за юного императора, но Хосока, а теперь и Намджуна, заменить не мог никто. В ту ночь, через сутки после казни, Намджун, как обещал, ждал наследника в небольшой беседке, скрытой плакучей ивой, сквозь листву которой хорошо просматривался освещенный фонарями дворцовый двор, в то время как сама беседка была погружена в почти кромешную темноту. — Где он? — спросил шепотом наследник, как только пробрался никем не замеченный в беседку и разглядел в темноте ждущего его стражника, тут же опустившегося на одно колено и склонившего голову. — Он в темнице, Ваше Императорское Величество. В одной из камер, — отчитался Намджун. — Что с ним? — затаив дыхание, задал Юнги главный вопрос. — Он жив, Ваше Императорское Величество. И цел. С ним все в порядке! Вам не нужно опасаться за его здоровье. И Намджун рассказал наследнику обо всем, что произошло прошлой ночью, и о своей роли во всем этом. — Предстоит много работы, Ваше Императорское Величество. И не только для господина Хосока, но и для Вас. Никто не должен догадаться, что он что-то слышит или может говорить! Даже в Ваших покоях! Во дворце везде уши! С этого дня Намджун начал заниматься с Хосоком по несколько часов в день, тренируя его выдержку и концентрацию. И после того, как Хоби вышел из темницы и вернулся в крыло наследника, они и там продолжили свои тренировки. Эмоциональный, пугливый и разговорчивый Хоби… Ему стоило огромных усилий взять себя в руки и попытаться следовать всем указаниям воина. День за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем… Громкие звуки, удары в спину, щипки, разбивание стекла за спиной, внезапные крики в самое ухо и многое другое… Хосок становился другим… Не давала покоя лишь постоянная слежка… Евнух Минхэ, назначенный императрицей в услужение к наследнику после ареста Хосока, был ее верным псом, таким же как Усин и Квахи. Он выслеживал, высматривал и вынюхивал все, что могло заинтересовать его хозяйку, и каждый вечер бегал к ней с докладом. Юнги ненавидел его почти так же сильно, как Усина, но, разумеется, и на сотую долю не так сильно, как Квахи, которая, он был уверен, имела прямое отношение к исчезновению его брата. Спасали тайные коридоры. Они пробирались по ним в самую дальнюю часть крыла и выскальзывали наружу в заранее обговоренное место. Однако Минхэ со временем начал что-то подозревать, когда, несколько раз постучав в косяк тонкой двери покоев наследника под разными предлогами, не дождался ответа, хоть стражники утверждали, что наследник покои не покидал. Юнги пришлось оставаться у себя и отправлять Хосока одного, хоть это и было опасно, ведь парень мог попасться кому-то на глаза и неосторожным движением или звуком выдать себя. Другая сложность заключалась в том, что Намджун активно занялся поиском бывших сослуживцев, готовых встать на сторону будущего императора. Ему нужны были распоряжения и приказы самого Юнги, данные сразу после отчета, а не переданные через Хосока несколько дней спустя. Поэтому в итоге было принято решение посвятить Намджуна в тайну секретных проходов дворца, чтобы он сам мог проникать в покои наследника, где они, хоть и шепотом, но могли говорить обо всем, обсуждать дела и тренировать Хосока. Со временем наследник и слуга поняли, что не ошиблись в верности и преданности этого воина. Намджун помог им найти и открыть и другие тайные проходы, которые вели в основные императорские покои и в главные залы дворца. Теперь они могли присутствовать на заседаниях императрицы с советом, на которые наследника в силу его возраста не приглашали, хоть это и было против правил и устава. Намджун постепенно становился не просто нужным человеком для обоих, но и тем, без кого они уже не могли обойтись. Особенно Хосок. Частые, почти ежедневные тренировки и разговоры сблизили их, сделав со временем лучшими друзьями. Оба были безгранично преданны будущему императору, но оба понимали свое положение. Где они, и где он. Поэтому свободнее общались, когда оставались наедине. А наследник все больше погружался в свое одиночество и тоску по брату. Он уже продумал план, как расправится с теми, кто, по его мнению, был виновен в его исчезновении. Но это не облегчало состояние его души, давая лишь мимолетное удовлетворение. Даже если он четвертует всех слуг матери и ее саму, Тэхен не вернется в то же мгновение. Убедившись в верности Намджуна, они привлекли и его к поискам младшего наследника. Однако и это не дало никаких результатов. Тайные расспросы и подслушивания не дали ничего. Спустя время Хосок научился абстрагироваться и не реагировать ни на какие звуки, даже самые громкие и резкие. Он также настолько привык молчать, что даже наедине с Юнги или Намджуном по привычке иногда продолжал общаться знаками. За два года все убедились в его глухоте и немоте, и никому не приходило в голову, что этот убогий прекрасно слышит каждое их слово и все, что считает нужным и важным, передает своему господину. Два года… За эти два года они превратились из мальчиков в настоящих мужчин. И главные метаморфозы произошли с будущим императором. Так и не найдя никакой информации о своем брате за все это время, он ни на секунду, ни на миг не усомнился в том, что тот жив. Хосок однажды подслушал часть разговора императрицы с Квахи в покоях, из чего понял, что маленький наследник, вероятнее всего, сгорел вместе со служанкой. Отсюда становилось понятным его исчезновение и замена тела. Однако Хоби впервые в жизни умолчал о чем-то перед наследником и ни слова не рассказал своему господину. Ведь это убьет в нем последнюю надежду и то немногое, что еще оставалось в нем от нормального человека… Если он узнает, что брата больше нет, и потеряет надежду, что когда-нибудь сможет его отыскать, его сердце окончательно обледенеет. По дворцу и так уже ходили слухи, что седьмой император Мин станет самым жестоким за всю историю династии. И он подтвердил это в первый же день своего правления. Лишь только заняв трон и выслушав клятву верности подданых, он обвел зал заседаний тяжелым пронизывающим взглядом агатовых глаз с легкой то ли полуулыбкой, то ли полуоскалом на лице. Первым отличием юного императора, повергнувшим всех в шок, стал цвет его ханбока. Все его предшественники, как из династии Мин, так и из династии Ким, выбирали и для торжественных мероприятий, и для важных заседаний совета одежду красного цвета, не отказываясь от него и в обычной, повседневной жизни. Красный цвет символизировал власть, богатство, радость и могущество. Поэтому все застыли в немом оцепенении, когда юный пока еще наследник вышел к ним в ханбоке цвета черной ночи с вышитым золотым гербом на спине в виде дракона — символа клана Мин. Черный цвет, хоть и символизировал власть и силу, тем не менее считался цветом строгости, аскетизма и жестокости. В одежду такого цвета облачались воины, когда шли захватывать, убивать и мстить за своих погибших близких. Именно этот цвет выбрал наследник на все время своего правления, вне зависимости, сможет он найти брата или нет. Все виновные получат по заслугам. Или он не Мин Юнги! Однако на этом ужас и шок для министров и чиновников, находящихся в зале, не закончился. Император первым своим указом запретил всем лекарям страны заниматься своим делом, если у них не будет на это грамоты, подписанной им самим и заверенной императорской печатью. А также в стране с этого дня запрещалось изготавливать и продавать белила для кожи в любых количествах, даже самых малых! Моду на белую кожу следовало отменить раз и навсегда! Разрешалось пользоваться белилами только возрастным дамам из знатных семей, живущим при дворце, используя для этого свои запасы, или приобретать их у императорского лекаря по особому разрешению. Феодалы в зале переглядывались и шептались в недоумении, не понимая смысла, однако император был неумолим в своем решении, помня, как мучали его маленького брата каждый день его короткой жизни во дворце. И когда все уже немного расслабились, решив, что на этот день для них все неприятности и чудачества юного правителя закончились, их ждал еще один кошмар. — Стражник Ким Намджун! — громко произнес император. — Можешь войти в зал! Намджун поспешил предстать перед императорским троном и склонился в почтенном поклоне, опустившись на одно колено, что позволялось воинам, в отличии от остальных подданных, которые должны были опускаться на оба колена, кланяясь до земли. — Встань, стражник! — продолжил император. — С этого момента назначаю тебя начальником всей императорской стражи и моей личной охраны! Дарую тебе честь склоняться передо мной лишь в легком поклоне и позволяю упразднить обращение. Это означало, что с этого момента стражнику при встрече с императором позволено было, слегка поклонившись, разговаривать с ним стоя прямо и даже поднимать на императора глаза при необходимости, а также при обращении произносить единственное слово "господин". Подобное обращение допускалось лишь для личных слуг, находящихся в императорских покоях. Или для тех, кому император даровал это право, как сейчас Намджуну. Остальные, даже самые знатные феодалы, хоть и освобождались от земных поклонов в обычной жизни, обращаться должны были по всем правилам. Застыли все, и в первую очередь сам Намджун, не в силах поверить в происходящее. Такую честь от императора более знатные люди пытались заслужить годами! А должность… Начальником императорской стражи назначался только представитель одной из самых знатных семей. Сейчас этот пост занимал Мин Лиён, являющийся родственником самого императора, приходящийся ему двоюродным дядей и служивший их семье со времен правления деда Юнги, пятого императора династии Мин. — Дядя! — обратился император к шокированному пожилому мужчине. — Ты верой и правдой долго служил нашей семье! Я ценю это! Но твои почтенные годы и слабое здоровье не дают мне спокойно спать вот уже долгое время! Поэтому я дарую тебе должность военного советника императора и надеюсь на твою мудрую поддержку и помощь во всех вопросах! Со стороны это выглядело как награда и честь, хоть должность советника, даже императорского, не шла ни в какое сравнение с должностью начальника императорской стражи. Однако Юнги смог своими словами о заботе о родственнике смягчить этот удар, и пожилой мужчина вместо того, чтобы оскорбиться и возмутиться, склонился в благодарном поклоне, понимая, что ничего уже не изменить, и радуясь, что хотя бы не потерял достоинства и не перенес унижения перед остальными. — Ким Намджун! Займи свое место подле меня и выслушай мой первый приказ! — проговорил Юнги, мельком взглянув на мать, на лице которой по-прежнему не отражалось ни одной эмоции. «Что ж, матушка, посмотрим, как Вы отреагируете на это…» — подумал Юнги и громким голосом продолжил: — Приказываю привести в этот зал всех евнухов дворца! Всех! Включая старшего над ними Усина и заканчивая самым младшим! Немедленно! Никто ничего не понимал. Евнухи, с давних времен вошедшие в моду, перенятую у китайцев, служили не только во дворце, но и почти во всех знатных семьях, выполняя должность служанок, охранников, секретарей и прочее. С малых лет для этого отбирались мальчики, родители которых готовы были пожертвовать их мужским естеством, дабы обеспечить своим сыновьям безбедную жизнь. Евнух — дорогое удовольствие. Дети уже в юном возрасте понимали лишь слово выгода и с годами превращались в алчных, выслуживающихся, продажных лицемеров, готовых на все ради одобрения господ и лишней связки серебра. Юнги было не жаль ни одного из них. Более того, он не мог дождаться, когда избавится от каждого. Как только все евнухи были собраны в зале и поставлены на колени перед императором, он коротко произнес: — Удавить! Всех! Немой ужас был ему ответом. Кто-то взвыл от страха, кто-то распластался по земле с просьбой о пощаде, кто-то рыпнулся было, чтобы убежать, но был схвачен крепкой рукой одного из стражников. Однако Юнги было плевать на них всех. Он ждал только реакции матери. И она не заставила себя ждать. Впервые за все время императрица пошевелилась, доказывая, что она человек, а не статуя. Встав перед императором, она обратилась к нему с поклоном: — Сын мой! Прошу милости для одного из приговоренных Вами! Пощадите! — Матушка, Вы просите милости? Вы уверены? В своде законов и правил этикета правителя и подданных был пункт. Императрица или вдовствующая императрица может спасти человека от казни, обратившись с просьбой к императору. Но! Только один раз! Всего один раз и всего одного человека могла она спасти от императорского гнева. И мать попалась в эту ловушку! Она использовала эту просьбу и лишь после поняла, что сделала, но было поздно. — Так Вы просите меня, матушка, помиловать Вашего евнуха? Я правильно понял? — уточнил еще раз Юнги и, не дав ей ответить, быстро продолжил. — Что ж! Закон есть закон! Я не могу отказать Вам в единственной!.. — он подчеркнул это слово. — …Просьбе о помиловании. Евнух Усин! Ты останешься жить! И только этот гнусный червь возликовал, почувствовав спасение от близкой смерти, как император продолжил. — Но ты должен быть наказан за свои преступления, за алчность и взятничество, что было доказано свидетелями! Поэтому приказываю! Отвести евнуха Усина к палачу Дагэ! Пусть отрежет ему язык и проткнет уши, дабы впредь ему неповадно было проявлять неуважение к императорской семье! Я милостив, матушка, Вы довольны? Теперь Ваш евнух станет таким молчаливым и послушным. Поверьте, это большой плюс для слуги! Знаю не понаслышке благодаря Вам! Отведите и проследите! — закончил он, выразительно посмотрев на двух стражников, верных товарищей Намджуна. Всех приговоренных вывели из зала, включая Усина. После недолгой возни и хрипов все было кончено. Тишина давила. Каждый присутствующий в зале боялся не то, что пошевелиться, но даже моргнуть. Верный министр матери Пак Чхисун ждал со страхом, что он будет следующий, с кем расправится этот юный император, уже прозванный самым жестоким, а теперь, возможно, и кровавым. Однако Юнги на этом закончил свой первый совет. Пожелав подданным лучше следить за своими слугами, если среди них есть евнухи, он гордо удалился из зала в сопровождении Намджуна и нескольких стражников. Какое счастье, что перед ним в новых покоях больше не будет мелькать скользкая рожа этого Минхэ! А матушка получит своего Усина, который больше никогда не сможет ни услышать что-то для нее, ни рассказать. Однако прицел был вовсе не на него! Квахи, эта сука, пусть только попадется хоть на чем-то! Теперь ее ничто не спасет! И мать поняла это слишком поздно! Едва взглянув в глаза сына, она увидела истинную причину. Что евнух послужил лишь приманкой, на которую она так легко клюнула! А кровавый император Мин, седьмой правитель Когурё, с этого дня прозванный в народе черным драконом, лишь входил во вкус, уничтожая все на своем пути, принося жертву пропавшему брату и заключая собственное сердце во все новые и новые слои льда!