Личный слуга императора

Чимин в это утро, закончив все свои дела во дворце, поклонившись императору и еще раз убедившись в его согласии, кивнул Куану и отправился на встречу с братом. Как только они покинули дворцовую территорию и вышли на небольшую тихую улицу, ведущую к окраине столицы, Куан попытался привлечь внимание слуги, чтобы вновь, как в прошлый раз, пообщаться неформально. Да, знаками, но более свободно, с шутками и смехом. Однако Чимин был погружен в свои мысли и словно витал в облаках, хоть и улыбаясь стражнику, но совершенно не обращая на него внимания. Причиной этого был вчерашний вечер и следующая за ним ночь, на протяжении почти половины которой император изводил его своими ласками и учил доставлять удовольствие ему самому… Император! Сам император ласкал своего слугу! Император, который до встречи с Чимином лишь позволял наложницам удовлетворять себя, никогда не проявляя инициативу сам. Сейчас же он не просто целовал, обнимал, гладил и ласкал юношу в своих объятиях, он получал от этого удовольствие, пожалуй, впервые в жизни. Именно удовольствие, а не удовлетворение, и теперь он понял и почувствовал разницу. А Чимин… А Чимин просто был счастлив. Он и не представлял, что император может быть таким. Сам Черный Дракон может быть таким! Днем это был все тот же суровый и грозный повелитель: безжалостный к врагам и предателям, жесткий с подданными, строгий со слугами, в том числе и с Чимином. Но все менялось, стоило лишь им остаться наедине. Чимин сам первый никогда не переходил границы дозволенного и даже в уединении личных императорских покоев вел себя подобающе прислуге. Император же с каждым днем все больше терял голову от своего маленького возлюбленного. Юнги необходимо было это состояние влюбленности и эйфории близости, впервые испытываемых им, чтобы ежедневно держать себя в руках, изображая немощного, едва оправившегося от недуга правителя, только-только начавшего говорить, и не сорваться, наблюдая за всем, что происходило вокруг. Прошлой ночью он так и не отпустил своего слугу, доведя его ласками до изнеможения, и так и уснув с ним в обнимку. Чимин едва успел подскочить утром, чтобы согреть воду для омовения, проверить стражу на посту у дверей и дать распоряжение по поводу утренней трапезы, радуясь тому, что кроме личного слуги, то есть его самого, и Хосока в покои не мог войти никто, в том числе и вдовствующая императрица, и первый министр, и даже Намджун, который, впрочем, вполне мог воспользоваться тайным ходом, что и делал, проникая во внешние покои, но никогда не переступал порог внутренних покоев, не получив на то разрешения императора. За всеми этими приятными размышлениями и воспоминаниями о прошлой ночи Чимин не заметил, как они с Куаном добрались до места встречи, где виделись с братом в прошлый раз, и где Тэ, один или с Чонгуком, должен был уже его ждать. Однако пока здесь никого не было… Чимин пожал плечами, улыбнулся Куану и махнул рукой, предложив опуститься на землю и подождать. Стражник, убедившись, что Чимину не до него, вытащил нож и почти готовую фигурку, которую недоделал в прошлый раз, и, сев на траву, продолжил свою работу. Однако по прошествии долгого времени, так и не дождавшись брата, Чимин начал волноваться, что с ним могло что-то случиться. — Куан! — махнул он рукой, поднявшись с земли. — «Ты знаешь, где находится корпус Хваран?» — спросил Чимин знаками. — «Да», — кивнул стражник. — «Отведи меня», — попросил Чимин. Уже на подходе к расположению корпуса стало понятно, что что-то не так. Всегда распахнутые ворота сейчас были наглухо закрыты. Было слишком тихо и пусто… Никого не было видно, и не раздавалось ни единого звука. Чимин постучал в ворота в надеже на то, что перстень на его пальце поможет ему в просьбе позволить увидеться с братом. Но ворота оставались закрытыми. Когда он совсем уже было потерял надежду, к ним подошел человек, который представился одним из наставников и, видимо, намеревался войти внутрь. Поклонившись ему, Чимин решил выяснить хоть что-то: — Прошу Вас, господин, если Вы располагаете информацией, не подскажете ли, где я могу найти одного из хваран этого корпуса? — Вы пришли в неподходящее время, — произнес мужчина. — Все хвараны сегодня утром были отправлены на учения на полигон. В корпусе остались только несколько человек, которые получили ранения на тренировках или просто больны. — Как на учения? — произнес Чимин с отчаяньем в голосе. — Ведь мы договорились встретиться с братом… Он не предупредил меня… — Учения начались внезапно. Сегодня утром. Возможно, он просто не успел… — произнес мужчина. Чимин расстроено прикидывал в голове, когда они смогут увидеться в следующий раз. Это может произойти не раньше, чем через две-три недели, а то и через месяц, и то если император будет в настроении… — А не подскажете ли Вы, далеко ли отсюда полигон? — спросил Чимин, все еще не теряя надежду хоть одним глазком увидеть Тэ. Ведь полигон основного войска находился не так далеко, и он сопровождал императора пешком, не испытывая сильной усталости. — Учения проходят за этим холмом. Это не очень далеко, если идти прямо. Но придется подняться наверх, а затем спуститься с другой стороны. Если же идти в обход, то это займет гораздо больше времени… — мужчина пристально взглянул на юношу и стражника. Чимин с сомнением посмотрел на холм, невысокий, но поросший довольно густым лесом. — Там, наверное, и тропы нет… — произнес он нерешительно. — Сами хвараны ходят этой дорогой. Тропа там есть. И весь путь займет не больше полутора-двух часов, — заверил мужчина. Это сыграло решающую роль. Полтора часа туда и полтора обратно — это всего три. Значит, у него будет еще целый час, а то и больше, чтобы побыть с братом, если тому разрешат отлучиться с тренировки. Даже если не разрешат, они смогут просто увидеть друг друга. Это уже того стоит… Куан должен выдержать путь в быстром темпе, он же воин и привычный к этому. Чимин решился и, поклонившись мужчине с благодарностью, показал стражнику, что они отправляются в путь. Куан хотел было отговорить императорского слугу от этого рискованного мероприятия, ведь им позволено отлучаться из дворца недалеко, только в пределах столицы, но Чимин уже сделал несколько шагов в указанном направлении, и охраннику ничего не оставалось, как последовать за ним. И никто из них не обернулся назад и не увидел, что мужчина и не думал входить в ворота корпуса, а, оглянувшись по сторонам, осторожно последовал за ними, держась на приличном расстоянии и прячась за деревьями. Они прошли почти половину пути, углубившись в лес достаточно далеко, когда впереди вдруг показались несколько человек, одетых в непонятную одежду, непохожие ни на воинов, ни на крестьян… Скорее, их можно было принять за разбойников или нищих. Однако, взглянув в их лица, Куан явно прочитал на них, что их цель именно они, и, схватив Чимина за руку, спрятал к себе за спину, резко выдернув меч из ножен. — «Наемники», — показал он знаком, и только в этот момент Чимин почувствовал сковавший вдруг его ужас. Мужчин было трое. Они надвигались, и сомнений в их намерениях не было. Вдруг за спиной у них раздался шорох, и из-за деревьев показался тот самый мужчина с жестокой ухмылкой на лице. Четверо… Четверо сильных, готовых на убийство наемников, и всего один стражник. Чимин не в счет. Он не умел даже просто драться, не говоря уже о том, что никогда не держал в руке меч, несмотря на отца и брата, которые с удовольствием практиковались друг с другом еще там, в их любимом старом доме. Начался бой. Куан разрывался на четыре части, пытаясь отразить каждый удар и еще умудряясь прикрывать собой Чимина, до которого старались добраться эти люди. Навыки и сила его были налицо, потому что не прошло и нескольких минут, как один из наемников упал, пронзенный лезвием меча. Спустя какое-то время упал второй. Но силы стражника тоже уходили. Двое оставшихся явно не уступали ему ни в мощи, ни в умении. В какой-то момент он умудрился обернуться молниеносно к Чимину и махнуть рукой со знаком — «беги!». Но Чимин не смог. Он не мог сделать даже шаг от страха, прижавшись намертво к дереву, и лишь смотрел ошалелым взглядом на то, как на теле верного стражника с каждым ударом вражеского меча появляются все новые пятна крови. Спустя еще немного времени упал третий наемник, тот самый, что заманил их в эту ловушку. У Чимина появилась надежда, что, возможно, им все же удастся спастись. О встрече с братом речь уже не шла, да и вряд ли он был там, куда указал этот уже мертвый мужчина. Вернуться бы во дворец живыми — это все, о чем сейчас мечтал Чимин, умоляя небеса помочь им в этом. Вдруг последний наемник извернулся и рубанул мечом Куана со всей силы, рассекая ткань и тело на животе и боку. Стражник, падая на землю, все же нашел в себе силы выбросить вперед руку с мечом. На миг замешкавшийся наёмник, уже праздновавший победу, обнаружил себя проткнутым насквозь и с удивленным застывшим взглядом рухнул замертво на землю. Чимин еще какое-то время продолжал стоять у дерева, застыв в неверии, что все закончилось, но, услышав тихий стон стражника, бросился к нему. — Куан! Куан, не умирай! Не теряй сознания, умоляю! — кричал он, упав на колени рядом с парнем и совершенно забыв, что тот его не слышит. Кровь, хлюпая, толчками вытекала из него сквозь распоротую одежду, заливая сухую землю рядом. С первого взгляда было понятно, что стражника уже не спасти. Из последних сил он поднял руку и вытащил из-за пазухи незаконченную маленькую фигурку лошадки, очень похожей на Орынчока, всю испачканную в крови, и вложил ее в ладошку слуги. — Не умирай, — со слезами прошептал Чимин. — Пожалуйста, не умирай!.. — «Люблю», — показал знаком стражник и попытался поднять руку, чтобы вытереть слезы на щеках слуги. Однако силы стремительно покидали его, и рука плетью упала на землю, так и не дотянувшись. Но Чимин в каком-то порыве близости и благодарности сам наклонился к парню и, приблизившись вплотную, прикоснулся губами к губам в прощальном поцелуе. Отстранившись, он успел заметить, как Куан улыбнулся счастливо, но после этого вдруг резко втянул в себя воздух насколько смог и медленно выдохнул. Взгляд его навсегда застыл. Стражник был мертв. Чимин с отчаяньем всхлипнул, опуская на землю тело, которое до этого держал на коленях, прижимая к себе. В этот момент он услышал в той стороне, откуда ранее показались наемники, шаги и стук лошадиных копыт. Вскочив так быстро, насколько позволили онемевшие от страха ноги, Чимин, развернувшись, побежал в обратную сторону. Выскочившие из-за деревьев двое мужчин успели его заметить и помчались следом: один на низкой мохнатой лошадке, которая с трудом пробиралась среди деревьев, а второй пешком. Мужчины были сильнее и быстрее, одетые в ту же странную одежду, не путаясь в полах ханбока, как Чимин, поэтому смогли быстро догнать ослабевшего от страха парня, который в какой-то момент, споткнувшись о корягу, упал, выронив подаренную фигурку. В тот же миг его чем-то ударили по голове и еле живого от боли и страха подхватили на руки, перекинув поперек спины лошади впереди всадника. — Везем в хижину… — услышал он сквозь туман в ушах. Когда они проехали место сражения, где остался мертвый Куан и четверо наемников, и свернули на тропу, ведущую вглубь леса, из последних сил, теряя уплывающее сознание, Чимин стянул с пальца перстень с нефритом и уронил его на землю, надеясь, что эти люди ничего не заметят. Голова его свесилась до самых стремян, а руки больно царапала трава и низкие кусты, однако он этого уже не чувствовал, все же потеряв сознание. Очнулся Чимин поздно вечером, в дощатом сарае без окон с земляным полом, от резко вылитого на него ведра ледяной воды, но тут же сморщился от нестерпимой головной боли после удара. В глазах стоял туман, а в ушах шум. — Ачнуйя? — невнятно произнесла какая-то старуха с гнилыми зубами, пристально глядя на него маленькими крысиными глазами, что означало, видимо, «очнулся?». Усеченный язык, но самый кончик — понял Чимин, повидавший за свою жизнь, помогая отцу и служа теперь императору с его немой охраной, всякое. Он попытался сконцентрировать свой взгляд на женщине, но у него это плохо получалось. Повязка-мангон в процессе езды с головой, свешенной вниз, потерялась, и сейчас волосы прилипли к лицу мокрыми прядями, со стекающими с них каплями воды. — Окуа ы акой въяйя? — откуда ты такой взялся — понял Чимин очередную фразу старухи. — Еи бы не ы, моя гопоа уэ быа бы а ое… — Чимин не понял последнюю фразу, но ему показалось, что она произнесла — если бы не ты, моя госпожа уже была бы на троне… Неужели это все подстроила вдовствующая императрица? Но зачем ей Чимин? Неужели они узнали, что это он поставил императора на ноги и вылечил его? Значит, в состоянии господина тоже была виновата вдовствующая императрица… То есть его собственная мать… Что же она за человек… Но что сейчас им нужно от него? Почему он здесь, а не там, в лесу, вместе с Куаном, мертвый?.. Куан… Получается, он тоже погиб из-за него… — Кто вы? Что вам нужно от меня? — прошептал Чимин, превозмогая головную боль. — От тебя ничего. Ты приманка, — так понял Чимин невнятную речь старухи. — Господин придет за мной! Он будет искать меня! — отчаянно прошептал слуга, свято в это веря и в тоже время молясь, чтобы это было не так, и император не попал в ловушку из-за него. Старуха усмехнулась, показав гнилые зубы во рту. — Избейте его! — шепеляво произнесла она двум наемникам, стоявшим рядом. Мужчины подошли и, не дожидаясь повторного приказа, повалили не ожидавшего этого Чимина на землю и начали бить его ногами. Чимин не был связан, но все, что он мог, это прикрыть голову руками, однако удары ощущались даже так. И не только по голове, но и по ребрам, спине и бокам. За всю жизнь Чимина никто ни разу не бил. Оказывается, это больно. Невыносимо больно. Он кричал и стонал, не стыдясь этого. Какой стыд, если каждый удар, словно раскаленным мечом пронзал все тело. По лицу его текли слезы и, смешиваясь с землей, к которой он прижимался щеками, превращались в грязное месиво. Когда казалось, что терпеть больше нет сил, и со следующим ударом жизнь просто покинет его тело, вдруг раздался голос старухи: — Хватит! Наемники тут же отступили. — Нам не нужен твой господин. Ты приманка для его пса! — произнесла она кое-как. Чимин понял. Похитив его, они заставят императора и его верных людей отправиться на поиски. Тем самым ослабив их подготовку к войне. Что-то назревает в самой столице. Хваранов убрали не просто так… «Только бы Тэ с Чонгуком не пострадали и были осторожны», — думал он. Однако главным сейчас был его страх за императора. Чимин почему-то ни на секунду не сомневался, что господин не смирится с его исчезновением и отправит людей на поиски. Вот только найдут ли они его… И сколько времени это займет… И не помешает ли это повелителю в борьбе с матерью за трон. А возможно, и не только с матерью… Наемники ушли, вновь предварительно облив его водой. Старуха, постояв еще немного и удовлетворившись видом слабого, избитого мальчишки, тоже удалилась. Чимин, кое-как приподнявшись, заставил себя подползти к дощатой стене и облокотиться на нее немного, чтобы не лежать полностью на земле. Так голова меньше кружилась. Спустя немного времени его начало знобить. Земля в хижине была холодной, а он весь был мокрым от двух ведер воды, вылитых на него. Он пытался расслабиться и дышать глубже, обхватив себя руками как мог, но это мало помогало. Наступил вечер. За ним ночь. У Чимина поднялась температура и начался жар. Он то терял сознание, то вновь приходил в себя, долго пытаясь сообразить, где находится. На утро к нему заглянула старуха. Чимин находился в полузабытьи и не мог понять сон это или явь. Старуха убедилась, что он жив, и, раздраженно вздохнув, удалилась, оставив рядом с парнем небольшую чашу с водой. Однако у Чимина не было сил, чтобы протянуть руку, взять чашу и сделать глоток. Он пытался не терять сознание сколько мог, но вскоре силы вновь покинули его, и он погрузился в темноту. Но даже не приходя больше в себя, сгорая от жара и в тоже время трясясь от озноба, в бредовой горячке, он все так же шептал: — Господин придет за мной… Он найдет меня… Мой господин…