Он не поверил своим глазам...

-Доброе утро, Хасеки-Султан. -Доброе утро, Намык-Паша, - с улыбкой поприветствовала Анна лучшего друга своего мужа и будущего зятя. – Как у вас дела? Я не видела вас последние два дня. -Всё хорошо, моя Госпожа. Я был очень занят дома. Привезли мебель, которую я заказал в Париже ещё когда я возвращался домой. Надо было убедится, что море ничего не повредило, - с усталой улыбкой ответил паша. -Я надеюсь, что всё было доставлено в целости и сохранности. -Да почти всё. Два стула пришлось отдать краснодеревщику, но он пообещал исправить их за два дня. Самое главное, что Версальское зеркало от туалетного столика с пуфиком дошли без повреждений. Я очень переживал из-за них. -Вы заказали туалетный набор ещё в Париже? – с удивлением спросила Анна. -Когда я заказывал мебель, я увидел очень красивый гарнитур для женской спальни, и заказал его, чтобы подарить его Повелителю, чтобы он подарил его дочери, - чуть смутившись ответил Намык. – Видите, как получилось, не дочь Повелителя, а его племянница будет им пользоваться. -У нас говорят «Что не делается, всё к лучшему». Всевышний уже тогда вам шепнул на ушко, что вам понадобится этот гарнитур, - всё с той же улыбкой ответила Анна. -Вы правы, госпожа. - И опустив глаза вниз Намык спросил - Вы не могли бы мне помочь ещё один раз? -Конечно, Намык. Что я могу сделать для вас? -Через неделю свадьба, и я бы хотел, чтобы всё было готово для приёма моей жены. Вы не могли бы пройтись по дому, и женским глазом посмотреть, что ещё нужно сделать. Может, что-то нужно изменить или подправить. Я бы хотел знать ваше мнение. -Намык, я с удовольствием это сделаю. – Чуть задумавшись Анна сказала - А давайте мы сделаем так, я возьму с собой Гюльфидан и Джеври-калфу, и мы втроём пройдёмся по дому. Джеври поможет проверить всё, а Гюльфидан скажет, что бы ей ещё хотелось добавить и мы немедленно всё добавим в приданое. Это будет идеально если она сама увидит свои апартаменты и попробует что-то изменить. Ведь ей через неделю предстоит самой заниматься хозяйством и управлением слуг. -Анна, вы, как всегда, находите идеальное решение. Как у вас это получается? – с благодарственной улыбкой спросил Намык. -Просто я всю жизнь сама вела хозяйство, а когда постоянно переезжаешь, то пытаешься всё сделать так как было бы удобно и мне и папеньке, - ответила Анна. – Вы думаете мы можем поехать к вам сегодня? -Да, но я сегодня нужен Повелителю, и я не смогу вас сопровождать, - ответил Намык. -А вы нам и не нужны. Мы всё посмотрим сами. Я запишу всё, что нужно доделать и дам вам список, когда мы вернёмся, - сказала Анна. -Это было бы превосходно. Тогда я напишу записку для главного слуги, и он вас впустит в дом. -Очень хорошо. Вы уже наняли главную калфу и её помощниц? – спросила Анна. -Нет ещё. Все слуги уже наняты, включая повара и его помощников, но женщин я ещё не нанимал. Я хотел попросить вас помочь мне с этим. -Вы будете удивлены, но этот вопрос надо обсуждать с Джеври-калфой. Она лучше меня в этом разбирается. Когда мы будем у вас в доме, я это с ней обговорю. -Спасибо, госпожа Анна. Вы меня опять выручили. Что бы я делал без вас? – сказал Намык. -Тебе опять понадобилась моя жена? – прозвучал грозный вопрос со стороны дверей. – И что на этот раз она должна делать? -Повелитель, Вы никого не напугаете своим «грозным рычанием», - сказала Анна. – Намык-паша попросил меня проводить Гюльфидан в его дом, чтобы убедиться, что всё готово для её переезда. А если Вам хочется на кого-то порычать, то на одной из площадей опять собрались янычары и хотят устроить очередной поход на дворец. Возьмите бостанджи и поиграйте с ними. А у меня нет времени с Вами пререкаться, - со вздохом и закатанными глазами ответила хозяйка дома. -Прости, я просто не люблю, когда у тебя забирают время. -Повелитель, Ваша племянница через шесть дней выходит замуж, всё моё время занято только этим. И ещё подготовкой помолвки Вашей дочери. Поверьте мне, ни на что другое у меня нет сейчас времени, - всё так же продолжила говорить Анна. Посмотрев на Намыка, она добавила, - Намык-паша, пишите записку слуге, а я иду за Гюльфидан и Джеври-калфой. – И вновь взглянув на мужа, она присела и с полной издёвкой в голосе сказала, - С Вашего позволения, Повелитель. Повелитель, наклонив голову отпустил Анну, и посмотрев на Намыка сказал: -Запоминай! Сегодня вечером, я буду просить у неё прощение за допущенную ошибку. И для этого мне понадобятся цветы, сладости и украшения. Намык рассмеялся: -Повелитель, и как часто Вы просите прощение? -За последние две недели? – задумался Повелитель. Подняв на друга глаза, он сказал - За последние две недели, что прошли после свадьбы каждый день, - и расхохотался, - я иногда не понимаю, за что я прошу прощение. Но это легче чем видеть её обиженные глаза. -Надо запомнить, - со смехом сказал Намык. И друзья пошли в кабинет работать. В это время Анна пришла в гарем и нашла Гюльфидан за разбором платьев. Салиха, как всегда, была рядом с ней. Посмотрев, чем заняты девочки, она сказала им, что Гюльфидан должна поехать с ней и Джеври-калфой посмотреть её новый дом. Салиха спросила если она тоже может с ними поехать. Анна сказала, что она может поехать при одном условии, что она не будет давать никаких советов. Салиха, надув губы, согласилась. Анна сказала, что она будет их ждать перед входом, и вышла из комнаты. Дойдя до комнаты Ашубиджан-султан, Анна постучалась и предложила ей поехать в новый дом Намыка-паши. Ашубиджан узнав, что там надо будет делать, с удовольствием согласилась. Следующая остановка была возле комнаты Джеври-калфы. Джеври немедленно вызвала Амбера-агу и дав ему наставления оставила командовать гаремом, хотя он делал всё что только можно было делать чтобы поехать с женщинами. Он даже предложил не есть целый день рахат-лукум только бы его взяли с собой. Но Джеври-калфа была непреклонна, и Амбер был вынужден остаться дома. Через полчаса большая восьмиместная повозка, в которой обычно ездили наложницы, выехала из ворот дворца. Это не был не обычный выезд, единственное чем он отличался, это тем, что по какой-то странной причине его сопровождали шестеро вооружённых до зубов бостанджи. Когда через четыре часа повозка вернулась и обитательницы её громогласной группой вошли, без стука!!!, в покои Повелителя, Намык-паша понял, что у него, не хватит никаких средств чтобы довести дом до нужного состояния к дню свадьбы. Посмотрев на Повелителя и список всех недоделок, Намык-паша в растерянности сказал Повелителю: -Повелитель, я не знаю, что делать. По-моему, дом надо сносить и строить заново… Повелитель расхохотался и сказал, чтоб он не брал это в голову, а просто закончил всё, что было запланировано и позволил Гюльфидан вносить изменения по мере того, как она их заметит. Единственное, что было полезным из всего того, что женщины сделали, это-то что был набран полный состав женской прислуги, который включал главную калфу и её помощниц. Но и эта свадьба не обошлась без небольшого семейного скандала. За день до свадьбы, в день обручения Гюльфидан-султан и Намыка-паши, утром Намык-паша проснулся не один. Он точно помнил, и это мог подтвердить Муса-ага, который провёл ночь в доме друга на правах его свидетеля, что в доме не было ни одной женщины, если не считать главную калфу и пять её помощниц которые спали на женской половине куда доступ был закрыт даже Намыку-паше. Проведя расследование, по горячим следам, Муса-ага выяснил, что дама определённой профессии была впущена в дом одним из слуг, которому была заплачена очень большая сумма. Придя к Повелителю, Муса-ага доложил, что и дама, и слуга были подкуплены Эсмой-султан. Слуга был немедленно рассчитан, дама отправлена восвояси, а Повелитель, взяв с собой отряд бостанджи, вскочил на коня и отправился в дом к своей сестре. Сказать, что Эсма-султан была напугана это не сказать ничего. После того как Повелитель покинул дом своей сестры стало ясно, что у «любящей тётушки не на шутку разыгралась мигрень, и по состоянию здоровья она не сможет присутствовать ни на одной из церемоний». Только ночью после того, как на всякий случай, Намык-паша и Муса-ага были размещены в гостевых покоях на мужской стороне, Махмуд рассказал всё своей жене, предварительно отлюбив её несколько раз. И даже после этого Анна порывалась идти «бить морду этой дряни». Махмуду требовалось не мало труда и уговоров, включая «тяжёлую артиллерию», чтобы удержат Анну в кровати. Когда утром кортеж из карет и всадников прибыл к мечети, церемония, и что самое главное свадьба, Гюльфидан-султан и Намыка-паши прошла без каких-то эксцессов. После вечернего намаза, с благословлением правящей четы, молодожёны были препровождены в их новый дом. Где Амбер-ага отвёл невесту в спальню и оставив её там вышел. Подойдя к жениху, он одел на него соболя, присланные Султаном, и передал ему благословление от оного. После того как жених поблагодарил Амбера-агу, его оставили одного. У Намыка-паши дрожали руки. Он несколько раз сжимал и разжимал пальцы, но не мог успокоиться. Его называли Казанова, а на самом деле, из всех тех женщин которых ему приписывали, может быть, было полдюжины, которые действительно могли подтвердить, что он провёл с ними ночь или две. Игра в Казанову была нужна ему, чтобы заглушить боль от потери Эсмы. Он действительно её любил, и если бы она позволила ему, то он стал бы ей верным мужем. Но её глупость, а вернее её жажда власти, привела его к порогу спальни шестнадцатилетней девочки, которая ждала его за закрытой дверью. Он знал, что утром придут Анна (на правах матери невесты) и Джеври-калфа (как свидетель), они не придут просто узнать, как устроилась Гюльфидан-султан в доме мужа. Они придут убедиться в том, что она стала его женой. И если они не увидят свидетельства проведённой вместе ночи, то будет скандал, и позор ляжет на не в чём невинную девушку. Он ещё раз напомнил себе обещание, данное Аллаху в день, когда он объяснил Повелителю, что он должен сделать предложение Анне. И дрожащей рукой открыл дверь в спальню своей жены. Гюльфидан показалась ему ещё моложе чем она была. В своём красном подвенечном платье с красным покровом, она едва ли походила на женщину, она была ребёнком. Ребёнком чью невинность он должен был забрать и сделать её своей женой и матерью своих детей. Поклонившись Гюльфидан, Намык поднял руки над её головой, произнёс первую молитву; встав на колени перед ней, поцеловал подол её платья. Она знала, что он не может встать пока она ему не разрешит, поэтому дрожащим голосом и почти шёпотом, Гюльфидан почти сразу же предложила ему сесть и разрешила разговаривать. Присев Намык подозвал её к столу и угостил сладостями, которые были приготовлены для них. Она не могла смотреть на него. Он видел, что она дрожит всем телом, поэтому он попытался её успокоить и рассмешить. Но его шутки были не поняты или не услышаны. Он быстро в уме прочёл молитву просящую Всевышнего дать ему выдержку и не причинить боль Гюльфидан; и просто начал следовать ритуалу. Он произнёс все положенные молитвы и сделал всё что положено в данном случае. Когда на Гюльфидан осталась только нижняя рубашка, он положил её на кровать, прикрыл покрывалом и быстро разделся сам. Он сделал всё, что он мог чтобы она расслабилась и получила хоть немного удовольствия от того, что с ней происходило. Но она была фактически ребёнком и Намык понимал это. Посмотрев на неё, он сказал: -Гюльфидан, сейчас может быть больно, но это будет не долго. Постарайся не думать об этом. Он медленно, очень медленно начал входить в неё, приучая её тело к нему и к тому, что он делал. Она была так узка, что он просто боялся её порвать. Когда он дошёл до её девственности, он несколько раз качнулся, прежде чем прорвать её. Гюльфидан вскрикнула и закрыла глаза. А он позволил себе немного расслабиться и позволить своему телу освободиться от оков. Когда он достиг своей цели, он очень тяжело дышал, а у Гюльфидан катились слёзы. Он начал её целовать и успокаивать. Он спрашивал больно ли ей, что он может сделать для неё. А она скрутилась маленьким комочком и повернувшись к нему спиной продолжала плакать. Он несколько раз попытался её успокоить, в конце концов он просто перестал что-то говорить и лёжа на спине, проклинал свою жизнь. Только через месяц она начала его воспринимать и принимать его ласки так как надо. В этот месяц Анна будет с ней говорить не один раз, и не зная, как ей помочь спросит совет у Джеври-калфы, а та просто приведёт Гюльфидан в класс, где ей всё объяснят евнухи. В один из дней, придя домой из дворца, Намык-паша будет очень удивлён своей юной женой, которая сама начнёт его соблазнять. Он даже представить себе не мог какой она стала, как цветок, раскрывшийся из чахлого бутона удививший всех. Через много лет, Гульфидан поблагодарит Намыка за его терпение. И когда её дочь будет выходить замуж, она не позволит ей идти к мужу неподготовленной. Она приведёт свою дочь в гарем к своему брату и попросит евнухов научить её дочь всему, что должна знать женщина. Гюльфидан окажется гораздо прогрессивнее многих матерей своей эпохи.