Сердце льва. Начало перемен

      Как на крыльях она выбежала в коридор и, пройдя несколько шагов, остановилась. Как повелителю пришла в голову эта мысль? Зачем сочетать ее и Селима браком? Падишах и Хюррем Султан прекрасно знали, что ее с шехзаде ничего не связывает, так почему они решились на это? Фетхийе попросила время, чтобы собраться с мыслями, однако она знала, что это нисколько не поменяет ее решения. Свадьбы не будет, ведь ее сердце принадлежит шехзаде Баязеду.       Подумав об этом, она собралась идти дальше, но ее остановил голос Селима:       — Фетхийе, постой!       Госпожа обернулась. Рыжеволосый шехзаде подошел к ней.       — Ты попросила время подумать, — проговорил он.       — Как будто это что-то изменит, — отозвалась Фетхийе. — Ясно, что свадьбы не будет. Я только одного не могу понять… Почему повелитель предложил это?       Селим вспомнил, что вчера, сразу после того как он увидел в саду Баязеда и Фетхийе, его позвала к себе Хюррем Султан. Она сказала: теперь он главный наследник, ему нужно быть осторожным и предусмотрительным, а также нужна военная поддержка. Тогда госпожа и предложила ему жениться на Фетхийе. Она дочь крымского хана, и брак с ней будет обещанием поддержки ее отца шехзаде Селиму как главному наследнику престола.       Если бы Хюррем Султан предложила это хотя бы за день до того, как уехал Баязед, Селим, не раздумывая, отказался бы. Но, вспомнив увиденное в саду, он согласился, и не только из-за выгодного положения Фетхийе: это был самый лучший способ сделать неприятно Баязеду.       — Я не знаю, по какой причине он счел нас подходящими друг другу, но насчет свадьбы ты не права. Я совсем не против на тебе жениться, — ответил Селим.       — О чем ты говоришь? — удивилась Фетхийе. — С какой стати?       — Брак с тобой выгоден для меня как для наследника престола, — невозмутимо ответил шехзаде.       — Я женщина, а не военный союз, Селим! — возмущенно отозвалась Фетхийе. — И не надейся, что я дам согласие!       Сказав это, она быстро зашагала в сторону своих покоев, но слова, брошенные вслед рыжеволосым шехзаде, заставили ее на мгновение остановиться:       — Ты считаешь, что я не гожусь тебе в мужья? Может, твое сердце принадлежит другому?       Фетхийе устремила на него испепеляющий взор и пошла в свои покои.       Дойдя до них, она села на кровать и попыталась собраться с мыслями. Но это было не так просто: Фетхийе чувствовала то же, что и пять лет назад. В тот же день, что и сегодня, отец Фетхийе, крымский хан, сообщил ей о предложении Махмуда-паши. Но тогда она сбежала в Стамбул, а теперь Фетхийе понимала, что ей придется выпутываться из этой истории по-другому. Собственно, и не нужно было ничего придумывать, чтобы не выходить замуж. Фетхийе знала, что без ее согласия свадьба не состоится. Сейчас ее волновало другое: Баязед. Как он? Хорошо ли добрался? От него еще не было вестей, и она решила сама написать ему письмо.       Взяв бумагу и чернила, она начала:       «Шехзаде моего сердца, мою тоску не выразить словами. Со дня твоего отъезда прошло мало времени, но я…»       Закончить ей не удалось: двери покоев распахнулись, и в них вошла Фатьма Султан. Ее появление было так неожиданно, что Фетхийе случайно задела чернильницу, и ее содержимое вылилось на строчки письма.       Она поклонилась:       — Госпожа, я не знала, что вы зайдете.       — А я зашла, — улыбнулась Фатьма.       Увидев разлитые чернила, она спросила:       — Что такое? Ты писала кому-то письмо?       — Нет, госпожа. Я хотела заняться каллиграфией.       Подойдя к столу, Фатьма Султан подняла листок и взглянула на темное пятно, расплывшееся по написанным строчкам.       — Даже у дворцовых писарей руки не настолько испачканы чернилами, — сказала она, указав взглядом на измазанные руки Фетхийе.       Она убрала их за спину.       Фатьма вернула лист на стол и, лукаво взглянув на Фетхийе, направилась к двери.       Обернувшись перед тем, как постучать, она сказала:       — Я оставляю тебя, Фетхийе. Думаю, что это письмо очень важно и кем-то ожидаемо…       С этими словами госпожа вышла из покоев.       Фетхийе выдохнула. Слава Всевышнему, что чернила залили все, о чем она успела написать. Иначе Баязеду угрожала бы опасность.       Однако шехзаде так не думал. По приезде в санджак он много раз собирался написать Фетхийе, но никак не успевал. С тех пор как шехзаде уехал в Кютахью, у него накопилось столько мыслей, которые он хотел изложить в письме, что ему казалось, будто голова скоро лопнет. Баязеда сжигала тоска по Фетхийе.       Наставник шехзаде, лала Мустафа-паша, был обеспокоен его состоянием. Да и фаворитка Баязеда и мать его шехзаде, Рана Султан, говорила лале о том, что с ним что-то происходит. Лала решил поговорить с Баязедом и выяснить, что с ним. Думая об этом, он направлялся в его покои.       Баязед сел за стол, собираясь написать письмо Фетхийе, но в этот миг дверь распахнулась, и вошел лала с кипой бумаг в руках.       — Шехзаде, — поклонился он, — здесь документы, которые необходимо посмотреть.       — Что это? — спросил Баязед, подойдя к нему и вытянув один листок из кипы.       — Прошения торговцев, — ответил лала.       — Если это все, можешь идти, — кивнул Баязед. — Я позже рассмотрю документы.       Немного постояв на месте, лала осторожно начал:       — Шехзаде, я вижу, вас что-то беспокоит.       — С чего ты так решил? — удивленно спросил Баязед.       — Я давно знаю вас, шехзаде, и могу сказать, что до этой поездки в Стамбул вы были другим. Если вас расстроило назначение шехзаде Селима…       — Не упоминай его имя при мне, лала, — нахмурился Баязед.       — Простите, однако я хотел сказать вам, что не стоит отчаиваться. Многим известно об образе жизни шехзаде, и, возможно, поэтому повелитель решил отправить его в Манису. Чтобы он набрался опыта и ответственности.       — Не будем об этом, лала. Сделанного не вернешь, — ответил Баязед и выжидающе посмотрел на пашу.       Тот положил бумаги на стол, поклонился и вышел из покоев.       Отложив прошения в сторону, Баязед вновь сел за стол и начал писать письмо Фетхийе. Закончив, он приказал позвать гонца.       Когда он пришел, шехзаде сказал ему:       — Возьми это письмо и отвези Фетхийе Султан, но только так, чтобы об этом никто не узнал. Ты понял?       — Понял, шехзаде. Не извольте беспокоиться.       Гонец поклонился и вышел.       Баязед вытянул одно прошение из кучи бумаг и принялся изучать его.       …Лала вышел из дворца, чтобы отправиться домой. Увидев у ворот гонца с письмом в руке, одетого в дорожную одежду, паша нахмурился. Гонец что-то сказал слуге, и в ту же минуту ему подвели коня. Вскочив на него, гонец уже собрался ехать, но к нему подошел лала Мустафа.       Остановившись рядом, он спросил:       — Куда ты направляешься, Ахмед-чауш? ¹       — Я еду в столицу, лала-эфенди, — ответил гонец.       — Зачем?       — Шехзаде написал послание, я должен его доставить.       — Кому он отправил его?       — Мне не велено говорить.       — Я — правая рука шехзаде, а ты смеешь от меня что-то скрывать? — нахмурился лала.       — Это приказ.       — Быть может, в письме написано что-нибудь, что враги нашего шехзаде могут использовать против него? Необходимо убедиться в безопасности. Дай мне послание, я прочту.       Гонец в нерешительности протянул ему письмо.       Лала развернул бумагу и начал читать:       «Фетхийе моя, луноликая госпожа, смысл жизни моей, моя душа. Уже несколько дней я не вижу тебя, не слышу твоего голоса. Мое сердце сжимается от тоски. Твои голубые глаза, подобные глубоким озерам, я каждую ночь вижу во сне. С трепетом я вспоминаю каждое слово, сказанное тобой, каждое прикосновение твоей нежной руки к моей. От любви к тебе я ослабел, обжегся, словно мотылек о яркое пламя свечи…»       Дальше лала не стал читать. Сжав письмо в руке, он направился во дворец.       Паша застал Баязеда за чтением прошений, и тот удивился, увидев наставника снова.       — Что-нибудь случилось, лала? — спросил он.       — Да, шехзаде, случилось. Я забрал у гонца это письмо. Оно написано Фетхийе Султан. Шехзаде, эти отношения очень опасны для вас, особенно сейчас, когда в Манисе шехзаде Селим…       — Как ты посмел?! — закричал Баязед, поднимаясь с места. — Как ты посмел вмешиваться в мои личные дела?!       — Шехзаде, я хотел вас уберечь. Это письмо может быть использовано против вас.       — И кто его использует?! Кто предаст огласке?! Даже если так, лала, я готов к этому! — возразил Баязед.       — Шехзаде, эти чувства не должны…       — Не вмешивайся в то, что тебя не касается!       — Меня касается все, что с вами связано, — терпеливо возразил лала.       Баязед подошел к наставнику и взял у него письмо.       Нахмурившись, он произнес:       — Лала, мои личные дела не касаются даже тебя. Не вмешивайся в это дело, не препятствуй мне, иначе тебе несдобровать.       — Как вам будет угодно, шехзаде. Мой долг — предупредить вас.       — Я услышал твое предупреждение. Можешь идти.       Лала поклонился и вышел из покоев.