Сердце льва. Начало перемен

      Собрав воинов, шехзаде двинулся к Стамбулу. На подходе к столице его встретил глава корпуса янычар Ферхат-ага и, оценив обстановку, перешел на сторону шехзаде Мустафы.       Рустем-паша узнал обо всем и доложил повелителю о готовящемся восстании. Услышав об этом, султан пришел в неописуемый гнев. Как Мустафа на это осмелился?! Как он мог устроить бунт?! Но вместе с тем повелитель задумался и о причине, по которой его сын решился на это. С момента их последнего разговора прошло немного времени, и падишаху казалось, что Мустафа все понял, однако отчего-то поднял восстание.       Повелитель отдал приказ Рустему-паше встретить шехзаде у стен дворца. Собрав всю стражу, Рустем вышел на площадь перед дворцом. Янычары уже стояли там, а спустя пару минут показался и шехзаде.       Михримах Султан, шехзаде Джихангир и Фетхийе, узнав о случившемся, бросились в смотровую башню дворца.       — Как же он мог? — шептала Михримах, глядя на площадь сквозь окно.       — Я не верю, что Мустафа способен на восстание, — проговорила Фетхийе. — Наверняка есть объяснение.       …Сдвинув брови, Рустем-паша обратился к Мустафе:       — Шехзаде, из-за бунта вы лишитесь головы. Вы осознаете это?       Мягкие черты лица Мустафы обострились, взгляд стал суровее.       — Если сил хватает, паша, то не жди. Прикажи отрубить мне голову, — сказал он.       Рустем оглядел немногочисленную стражу.       Лязгнув зубами от злости, он подошел к янычарам и громко проговорил:       — Все, кто стоит здесь, в том числе и шехзаде, поклялись в верности нашему повелителю! Но я вижу, что вы не в себе, и вами овладело настоящее безумие! Вы можете не сомневаться: великий повелитель никогда не простит этого! Или вы сложите оружие и сдадитесь на милость благословенного падишаха, или все вы падете жертвой его священного гнева! Решать вам, — добавил он, подойдя к шехзаде Мустафе.       Он снял шлем и саблю.       Отдав их Ташлыджалы, Мустафа обратился к Рустему:       — Скажите повелителю, что я хочу поговорить с ним.       — Как только Ферхат-ага разведет солдат по казармам, ваше желание может исполниться, шехзаде, — с вызовом ответил визирь.       — Это приказ, Рустем! — повысил голос Мустафа. — Передай повелителю, что я хочу говорить с ним!       Султан ожидал вестей в зале приемов. На миг ему показалось, что Мустафа сейчас ворвется в комнату с саблей и набросится на него…       Мысли правителя прервал стук в дверь: это был Рустем-паша.       — Повелитель, — поклонился он, — шехзаде желает встретиться с вами. Он хочет поговорить.       — Поговорить? — горько усмехнулся Сулейман.       — Полагаю, что шехзаде хочет заключить с вами соглашение, чтобы взойти на трон без крови, — продолжал визирь.       Сердце повелителя болезненно сжалось. Он поморщился.       — Где дворцовая конница? — спросил Сулейман.       — Часть у ворот дворца, а другая на ипподроме, ждет ваших приказов. Кроме того, скоро прибудут войска из Эдирне ¹. Повелитель, — произнес Рустем, — по-моему, самое благоразумное здесь — встретиться с шехзаде. Мы ждем ваших приказов, ибо мы в силах разгромить шехзаде и всех, кто с ним…       — О Всевышний, до чего мы дожили! Как шехзаде может устраивать восстание? — вопрошала Гюльфем-хатун, наблюдая за действиями на площади.       — Это не восстание, — сказал Джихангир.       — Как это не восстание? Вы и сами видите… — начала было Гюльфем, но шехзаде перебил ее:       — Если в выгодных условиях Мустафа складывает оружие, значит, он не хочет войны.       Хюррем, стоявшая рядом с Фатьмой Султан, молчала. Она хмуро взирала на площадь, гадая, по каким причинам шехзаде приехал сюда, и как уберечь ее детей в том случае, если он займет трон.       …Войдя в зал приемов, Мустафа поклонился падишаху. Следом за ним вошел Ташлыджалы. Он нес тот самый сундук, где лежал отравленный кафтан.       — Как ты смеешь являться сюда, игнорируя мои требования и приводя с собой солдат?! Кем ты себя возомнил?! Что за наглость?! — правитель поднял на сына глаза, сверкавшие яростью.       — Простите, повелитель. Я не хотел предстать перед вами так, однако я не мог делать вид, что ничего не произошло, — ответил Мустафа. — Пусть другие сомневаются, но вам и Всевышнему известна моя преданность! — нахмурился он. — Если вы хотите забрать мою жизнь, вот я, перед вами. Только сделайте это, глядя мне в глаза.       — Ты слышишь себя?! — вскричал падишах, вскочив с трона и подойдя к нему вплотную. — Ты устраиваешь восстание и говоришь мне о преданности!       — Разве неправда, что вы решили убить меня?! — воскликнул Мустафа. — С одной стороны вы льстите мне красивыми речами, а с другой посылаете отравленный кафтан!       — Отравленный… — произнес повелитель, не веря своим ушам.       Мустафа приоткрыл крышку сундука, и султан увидел кафтан, который отправлял сыну.       — Этот кафтан сначала надел чауш, который его привез, — сказал шехзаде. — Спустя некоторое время он упал замертво. Если бы матушка не подоспела вовремя, то на его месте мог быть я. После она мне все объяснила. Много лет назад вы пережили то же самое, когда мой дед, султан Селим…       — И ты в это поверил? — покачал головой Сулейман. — Поверил в то, что я могу убить сына, да еще и таким подлым образом?       — Но на письме была ваша печать! Что же еще я мог подумать? К тому же вы сами говорили мне: шехзаде должен помнить о том, что может произойти всякое. Эти слова были со мной и привели меня сюда. Я пришел отдать вам свою жизнь, повелитель, — сказал Мустафа.       — Тогда зачем ты пришел с саблей на поясе? Почему не явился безоружным? — спросил падишах.       — Потому, что так подобает сыну правителя, отец. Я хотел умереть как воин.       Выйдя из зала приемов, Мустафа направился к выходу из дворца. Миновав гарем и коридор, шехзаде столкнулся с Фетхийе Султан у входа во внутренний дворик.       Она подошла к нему, бледнея от волнения, и быстро спросила:       — Мустафа, что случилось? Почему ты приехал с воинами?       — Я получил отравленный кафтан, — коротко ответил он.       — Отравленный?! — изумилась Фетхийе.       — Это была попытка Рустема-паши и Хюррем Султан поссорить меня с отцом. К счастью, он выслушал меня и понял.       — Я рада, что все разрешилось благополучно, — улыбнулась молодая госпожа, — но тебя могли казнить за попытку бунта. Нам всем было очень страшно за твою судьбу.       — Не беспокойся, Фетхийе. Отец никогда не поверит грязным сплетням обо мне. Я уверен в нем, а он — во мне.       — Иншаллах, так будет всегда, — ответила госпожа.       — Аминь, Фетхийе. Мне пора возвращаться, — проговорил шехзаде.       — В добрый путь, — с улыбкой отозвалась она.

***

      Серое небо мягко окутывало Стамбул. Наступала осень. Цветы и деревья в саду начинали увядать. По вечерам ветер задувал в их кроны, переплетая длинные ветви между собой, и они образовывали густой темно-зеленый каскад.       Фетхийе прогуливалась по дорожкам сада, вдыхая прохладный воздух. Внезапно чьи-то сильные руки схватили ее за плечи и оттащили к дереву. Едва она успела вскрикнуть, как сразу же замолчала, встретившись взглядом с тем, кто держал ее. У Фетхийе перехватило дыхание, когда она посмотрела в его светло-карие глаза.       — Баязед?! — прошептала она, утонув в его объятиях.       — Я получил твое письмо о разводе с Селимом и незамедлительно приехал. Наконец-то мы можем быть вместе, моя любимая! — ответил шехзаде, ослабив хватку.       — Я очень счастлива, что снова увидела тебя, — улыбнулась Фетхийе, обняв Баязеда за плечи, — но повелитель…       — Чшш, — прошептал шехзаде. — Я приехал, чтобы обо всем ему рассказать. Уверен, он поймет наши чувства. Я прямо сейчас пойду к нему!       — Постой, Баязед! — Фетхийе схватила возлюбленного за руку. — Будет лучше, если ты скажешь ему об этом позже. Ты покинул санджак без разрешения и это может серьезно тебе навредить. Я боюсь, что ты пострадаешь из-за меня.       — Я буду страдать лишь от любви к тебе, — обезоруживающе улыбнулся шехзаде и дотронулся рукой до щеки возлюбленной.       Их короткое свидание прервали два стражника, которые сообщили Баязеду, что его ждет повелитель. Как оказалось, он увидел их с балкона и, разгневавшись, приказал позвать сына.       Как только шехзаде появился в дверях, падишах с яростью обрушился на него:       — Где была твоя голова, когда ты выехал из Кютахьи?! О чем ты думал, когда покинул свой санджак?!       — Повелитель, у меня есть лишь одна причина — это любовь. Я приехал увидеть Фетхийе.       — Увидеть Фетхийе?! — с негодованием повторил правитель. — Она жена твоего брата!       — Она была женой моего брата! — возразил Баязед. — Но теперь это не так. Повелитель, мы любим друг друга. Позвольте нам связать наши судьбы!       — Ты просишь никяха?! — прокричал падишах. — У тебя еще хватает наглости спорить со мной?! Фетхийе останется здесь, а ты сейчас же вернешься в Кютахью и соберешь свои вещи. Я сошлю тебя в самый дальний санджак! Может, тогда ты наберешься ума!       — Повелитель, вы можете отослать меня, но это не изменит моих чувств. Я не откажусь от Фетхийе, — тихо, но твердо произнес шехзаде.       Некоторое время Сулейман молча смотрел на сына.       Затем он отвернулся к противоположной стене и сказал:       — Немедленно выйди, Баязед.       Оставшись в одиночестве, султан несколько раз выдохнул, чтобы успокоиться. Сев на тахту возле двери, он задумался. В последнее время его сыновья вели себя не так, как подобает шехзаде. Сначала Мустафа, который едва не устроил бунт. Теперь Баязед, самовольно покинувший санджак. Еще довольно долго султан сидел на тахте, в задумчивости перебирая бороду…       — Стража, — негромко произнес он, — позовите Фетхийе Султан.       Все это время молодая госпожа не находила себе места от волнения. Как только Баязед вышел из покоев повелителя, его сразу увела к себе Хюррем Султан. Фетхийе хотела сама пойти к падишаху и поговорить с ним, но ее удержала Дильруба-калфа. Служанка пояснила, что сначала повелителю нужно успокоиться, иначе он может рассердиться еще больше.       Фетхийе попыталась прогнать волнение, но когда пришел стражник и доложил, что ее хочет видеть повелитель, ее захлестнула новая волна переживаний. Вздохнув несколько раз, чтобы прогнать назойливый румянец, который вспыхивал на щеках всякий раз, когда она волновалась, Фетхийе последовала за стражником.       Она нашла повелителя на балконе. Сулейман сидел на тахте и смотрел вдаль.       — Повелитель, — поклонилась молодая госпожа.       — Здравствуй, Фетхийе, присаживайся, — кивнул падишах, указав на место рядом с собой.       Она послушно села на тахту.       — Я говорил с Баязедом, — произнес повелитель. — Он объяснил свой внезапный приезд тем, что хотел увидеть тебя. Сказал, что любит и просил позволения на брак.       Губы Фетхийе тронула едва заметная улыбка, которая быстро исчезла, но султан успел заметить ее.       — Скажи мне, Фетхийе, — проговорил Сулейман, посмотрев ей в глаза, — ты хочешь стать его женой?       — Да, повелитель, — ответила она.       — Ты говоришь искренно?       — Искренно, — кивнула Фетхийе. — Когда не стало Мехмеда, я решила, что и моя жизнь закончена. «Но у меня есть Хюмашах», — подумала тогда я и стала жить ради дочки… После… После меня охватили чувства к Баязеду. Сначала я противилась, однако вскоре поняла, что не смогу жить без него. Повелитель, прошу вас, не отсылайте Баязеда! Не лишайте его своей милости!       — Напротив, — улыбнулся Сулейман. — Я позвал тебя не для того, чтобы объявить о ссылке. Вы любите друг друга, и это прекрасно. В самое ближайшее время вы с Баязедом поженитесь, ибо я вижу, что вы искренне желаете этого.       На лице Фетхийе засияла счастливая улыбка.       — Повелитель! — воскликнула она. — Вы так осчастливили нас! Да возблагодарит вас Всевышний!       Поцеловав протянутую руку падишаха, Фетхийе словно на крыльях выбежала из покоев.