***
— Госпожа! — Голос Фахрие-калфы отвлек Хюррем Султан от прочтения книги. — Что, Фахрие? — Я только что видела Михримах Султан. Она направлялась к Рустему-паше. — Что в этом такого? — удивилась рыжеволосая госпожа. — Она была так взволнована. Мне показалось это странным. …Михримах решительно взглянула на пашу и произнесла: — Рустем, я подумала и приняла решение… Но договорить ей не удалось: в раскрытые двери ворвалась Хюррем Султан. — Как вы кстати, матушка. То, что я собираюсь сообщить, касается и вас тоже, — произнесла Михримах после приветственного поклона. Хюррем сделала стражникам знак, чтобы они закрыли двери в комнату паши. — Что случилось, Михримах? — спросила она, когда двери захлопнулись. — Я приняла решение: я развожусь с Рустемом-пашой. Повисло молчание. — Что? — произнесла Хюррем Султан, после того как слова дочери немного улеглись в ее голове. — Ты не можешь развестись так запросто! — Но у меня есть такое право, — с вызовом ответила Михримах. — Женщина, в которой течет кровь династии, может по желанию развестись с мужем. Достаточно трижды повторить всего одно слово… Развожусь! — грозно проговорила принцесса, смотря Рустему прямо в глаза. — Михримах! — повысила голос Хюррем. — Развожусь! Хюррем Султан взглянула на Рустема-пашу. Он оставался недвижим. Ни одна мышца не дрогнула на его лице при словах жены. Султанша дернула дочь за руку. — Раз уж ты заговорила о правах, то я напомню тебе: прокричать «развожусь» ты можешь много раз. Но решение будет принимать повелитель! — Тогда я пойду к отцу! Нечего тянуть! Круто развернувшись, Михримах толкнула двери и вышла в коридор. Повелитель изучал карту Персии. Рядом с ним стоял Алкас Мирза и описывал ход военных действий: — Таким образом наши объединенные войска настигнут армию моего брата… Его размышления были прерваны стражником, доложившим, что пришла Михримах Султан. — Пусть войдет, — ответил падишах и обратился к персидскому принцу: — Можете идти, шехзаде. Мы позже поговорим об этом. Повелитель встал с кресла и улыбнулся вошедшей дочери. Шехзаде, поклонившись госпоже и султану, вышел в коридор. — Здравствуй, моя луноликая дочка, — улыбнулся Сулейман, обняв Михримах. — Как твои дела? — Повелитель, я хотела поговорить с вами кое о чем. — Что такое? — Если вы позволите, я бы хотела развестись с Рустемом-пашой, — произнесла принцесса. — Ты хочешь развестись? — изумился повелитель. — Да, и как можно скорее. — Но что случилось? Почему ты решилась на развод? — Этот брак не делал меня счастливой и никогда не сделает. Я больше не хочу мучить ни себя, ни Рустема. — Знаешь, зачем нам дана зима? — погладив дочь по плечу, спросил повелитель. — Чтобы мы знали цену весне. — У меня весны не было… Была лишь зима, — вздохнула Михримах. — С самого рождения за меня все решали другие. Как мне ходить, как говорить, кого любить. Да, я знаю, повелитель, что это делалось ради моего блага. Я могла совершить проступки и ошибки, которые причинили бы боль мне и другим людям. Но это были бы мои ошибки, я бы училась на них, сама бы искала выход. А так я подобна стеклянной вазе, к которой запрещено прикасаться, чтобы не разбить… — Если все настолько серьезно, как ты говоришь, ты можешь развестись, Михримах, — сказал Сулейман. — Однако не спеши. Подумай еще. — Благодарю вас, отец, я все решила. Но мне бы не хотелось, чтобы развод повлиял на должность Рустема. Он важный государственный деятель, я знаю, что вы с матушкой очень цените и уважаете его. — Не волнуйся, Михримах. Его должность останется неизменной, — пообещал падишах. В это время Хюррем Султан выспрашивала у Рустема-паши, что произошло между ним и Михримах. Почему она решила развестись? Как такое произошло? Спустя несколько минут Хюррем узнала про любовное письмо. Они не успели договорить. В комнате вновь появилась Михримах Султан и сообщила: — Повелитель позволил нам развестись. До начала похода мы покончим с этим вопросом, Рустем, но твоя должность от этого не пострадает. Повелитель и матушка ценят тебя. Твой пост не изменится. — Ты разведешься со мной, а я продолжу жить как ни в чем не бывало? — усмехнулся паша. — Похоже, вы плохо меня знаете, госпожа! Не дав Михримах и Хюррем опомниться, он быстро вышел из комнаты. Паша отправился к повелителю и попросил у него освобождения от поста великого визиря ¹. — Рустем, как тебе взбрело в голову просить отставки накануне похода?! Что за дерзость?! — возмутился Сулейман. — Повелитель, — произнес визирь, — вся моя жизнь — это Михримах Султан. Я женился на ней не для того, чтобы получить пост, а потому, что люблю ее. В ней источник моей жизни и моего счастья. Если ее не будет рядом, мне безразличны и богатства, и занимаемая должность. Без госпожи моя жизнь угаснет. — Михримах еще может изменить свое решение, Рустем, — нахмурился повелитель. — Ты совершаешь серьезную ошибку, возвращая печать великого визиря. На этот раз я закрою глаза на твой проступок, однако запомни: посмеешь еще хотя бы раз просить отставки перед походом, я заберу вместе с постом визиря и твою голову. Можешь идти. — Михримах, скажи мне, почему ты решила развестись? — спросила Хюррем Султан, как только они с дочерью пришли в ее покои. — Это из-за того письма? — Нет, матушка. Я никогда не любила Рустема, а вышла замуж лишь потому, что вы так хотели. Письмо — всего лишь повод, — ответила Михримах. — Раз ты решила развестись, я не могу препятствовать, — заключила Хюррем. — Но прошу тебя подождать хотя бы до завершения похода. — Но он может продлиться два года! — И хорошо! Рустем уедет, и ты не будешь его видеть. Михримах, Рустем впервые идет в поход как великий визирь. Для него очень важно крепкое положение, и, может, ты за это время передумаешь разводиться… — Нет! — Ты недооцениваешь время, Михримах. Оно все меняет, — возразила Хюррем Султан. — Подумай над этим. Некоторое время они молчали. — Хорошо, матушка, — согласилась принцесса. — Я подумаю до окончания похода. — Это правильное решение, дочка, — улыбнулась рыжеволосая госпожа.***
Мелек-хатун застала Фатьму Султан за выбором украшений. — Мелек! — улыбнулась веселая сестра султана. — Хорошо, что ты зашла. Как ты думаешь, что мне подойдет больше: жемчужное ожерелье или бриллиантовое колье? Улыбнувшись, Фатьма по-очереди приложила к шее жемчуг и бриллианты. — Очень хорошо, госпожа. Вам идет и то, и другое. Выбор сделать трудно, — ответила калфа. — Тогда я возьму оба, — улыбнулась Фатьма Султан. — Госпожа, вам просили передать это. — Мелек протянула ей свернутую записку. — Мирза хочет встретиться со мной, — сообщила госпожа после прочтения письма. — Это не может быть связано с Михримах Султан? — предположила служанка. — Не думаю. Если она меня не подозревает, откуда ему знать? — возразила Фатьма Султан, взглянув на черноглазую Мелек. — Простите, госпожа… — нерешительно протянула служанка. — Вы уверены в том, что написать письмо Михримах Султан от имени персидского шехзаде было удачной затеей? Даже если госпожа полюбит его, она вряд ли разведется с Рустемом-пашой. Ведь влияние Хюррем Султан очень велико на нее. — Да, уверена, Мелек, — проговорила Фатьма. — Михримах молода, ее сердце просит любви и личного счастья. А какое счастье ее ждет с Рустемом? И если Михримах отвернется от него, то его влияние так ослабнет, что уничтожить его будет нетрудно. Мы сможем поставить во главе совета своего человека. Это хорошо для Мустафы, прежде всего. Однако нужно выяснить, зачем Алкас Мирза хочет видеть меня, — произнесла она. — Мы должны незаметно выйти из дворца. Спустя пару часов Топкапы покинули две фигуры, завернутые в темные плащи. …Алкас Мирза ожидал Фатьму Султан в особняке близ Эдирне. Как только она вошла в комнату, принц поклонился: — Добро пожаловать, госпожа. Я рад видеть вас. — Что же вы себе позволяете, шехзаде? Пишете письмо, заставляете выйти из дворца… — проговорила сестра падишаха. — Надеюсь, вы не пострадали, госпожа? Я не хотел причинить вам неудобства, — обеспокоенно спросил принц. — К чему такая забота? Нас ничего не связывает… — Совсем ничего? — спросил принц, подойдя ближе. — Нет, — ответила Фатьма Султан, игриво опустив ресницы. — В моем раненом сердце лишь ты, Открываю глаза и вижу тебя. Появится кто-то вдали, И кажется мне — это ты, ² — произнес Алкас Мирза, поцеловав руку госпожи… Мелек-калфа ждала Фатьму Султан у дверей. Когда она вышла из комнаты, хатун обратила внимание на ее счастливую улыбку. — Госпожа, — загадочно произнесла Мелек, — вы словно светитесь! Что такого сказал вам шехзаде? — Я уже много лет так себя не чувствовала, — блаженно вздохнула Фатьма Султан. — Мелек, мое сердце снова посетила любовь!***
Шехзаде Мустафа направлялся к конюшням, чтобы покататься на лошадях вместе с Баязедом и Фетхийе. Завтра они собирались ехать в Кютахью. Мустафа был рад тому, что два любящих сердца воссоединились. Теперь его душа была за них спокойна. Шагая по дороге, ведущей к конюшням, шехзаде услышал за спиной голос падишаха: — Мустафа! — Повелитель, — поклонился он, как только отец поравнялся с ним. — Я вижу, что ты огорчен предстоящим походом на Персию. Ты предпочел бы поход на Рим, — произнес султан. — Завоевать его всегда было вашей мечтой, повелитель. Неужели вы решили отказаться от нее? — спросил шехзаде. — Я не отказывался и сейчас не отказываюсь от этого, Мустафа. Но в этот раз будет лучше направить наши силы на Персию. К тому же Алкас Мирза просил у нас помощи. Он шехзаде, которого уважают в тех землях, и если удастся выиграть войну, мы обретем преданного союзника османов. — Я понимаю, отец. Сулейман улыбнулся и слегка похлопал сына по плечу. — Баязеда и Селима я возьму с собой в поход. Они выступят с воинами из своих санджаков. Джихангир же останется здесь, — проговорил он. — Мне тоже следует выступить из Амасьи? — осведомился шехзаде. — Ты в поход не идешь, Мустафа. Я решил доверить тебе трон империи, — ответил султан. — Повелитель, я правильно вас понял? Вы назначаете меня регентом? — Да, это так, — кивнул он. — Благодарю вас, отец, — улыбнулся шехзаде и поцеловал протянутую руку султана. — Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы оправдать ваше высокое доверие. — Не сомневаюсь в этом, — улыбнулся правитель. — Последние события, сынок, очень огорчили меня. Сначала та история с кафтаном, а после приход вооруженных янычар во дворец. Но теперь все позади. Надеюсь, что отныне доверие между нами будет незыблемым? — Незыблемым, повелитель, — твердо произнес шехзаде.