Цена спасения

Как только в разговоре была поставлена точка, Гермиона тут же вылетела из кабинета, и дубовые двери закрылись за ней, как бы провожая ее в новый мир. Девушка еще около трех минут стояла возле кабинета и просто смотрела в холодную стену замка, не понимая, что делать дальше. Шатенка была в полном недоумении от происходящего, все слишком быстро на нее свалилось. Она была не готова к этому. По-крайней мере, в самом начале учебного года, когда спину все еще щекочет ледяное дыхание войны. Гермиона порой думала, что спит глубоким сном, и вот совсем скоро она проснется и все будет как раньше, как было до войны. Девушка помнит те беззаботные дни, когда она в компании Гарри, Рона и Джинни шла в Хогсмид, весело обсуждая с друзьями конец учебного года. Тогда к ним со спины подбежали Фред и Джордж, потрепав друзей по голове и взъерошив их волосы. Они еще долго тогда смеялись с лохматой прически Гарри и его перекошенных очков. Фред и Джордж всю дорогу до Хогсмида шутили над Роном и Джинни, изредка переговаривались, звонко смеясь, а затем один из близнецов крикнул: «Кто последний, тот Снейк в платье и туфлях бабушки Невилла» И они побежали вниз к деревне, откуда тянулся сладкий запах свежеиспеченных булочек. Гермиона бежала рядом с Джинни, поглядывая время от времени назад, подбадривая Рона и Гарри, которые изо всех пытались догнать подруг. Тогда впервые Гермиона чувствовала себя дома, в кругу, хоть и не кровных, но родственников. Они стали чем-то большем, нежели просто одноклассниками. Они были для нее всем, от чего на душе становилось так тепло и светло, хотелось улыбаться и смеяться, вновь играя в «кто первый». Но ничего уже никогда не будет как раньше. Волан-де-Морт разрушил все, сломал ее и ее окружение так, что подняться вновь и собрать все по кусочкам почти невозможно. Её близким угрожает смертельная опасность, а единственный, кто может им помочь — только она, но, вспоминая об условиях их возможной с Томом сделки, по спине пробегалась волна мурашек. Она не хочет предавать своих друзей, и в первую очередь саму себя. Помочь этому психу в том, о чем он просит, — предать себя прошлую и пожертвовать своей честью. «Должен быть другой выход» — не выходило из головы гриффиндорки. Эта фраза крутилась в голове с самого момента выхода из того злополучного кабинета. Девушка совершенно не заметила за размышлениями, как врезалась в кого-то из учеников. Шатенка резко подняла голову вверх, так как ее рост позволял видеть только подбородок слизеринца (о факультете ей рассказал зеленый галстук на шее парня). Гермиона тут же столкнулась с тем, о чем хотела думать и вспоминать сейчас в самый последний момент. Его она хотела видеть сейчас меньше всего, не считая, конечно, какой-нибудь новой встречи с Лордом. Серые бездонные глаза парня ярко сверкнули, и он сделал первый медленный шаг назад, отстраняясь от шатенки, заставляя тем самым чувствовать ее виноватой в этом столкновении. — Грейнджер, какая встреча… — едкий голос слизеринца заставил кареглазую прийти в себя. Она настороженно посмотрела на него, слегка хмурясь, и он, похоже, заметил эту необычную реакцию. Малфой выпрямился и проговорил: — За время войны ты онемела что ли? — в его глазах читалась еле уловимая ухмылка, губы же слегка дрогнули. Мысли настолько сильно перемешались в голове, что понять что-либо сейчас было очень тяжело. Гермиона не понимала сейчас даже банальной причины того, зачем сейчас стоит перед блондином. Давно уже надо было просто сбежать, коротко извинившись, но ноги предали за сегодня уже второй раз. Они вновь не поддавались ее желаниям, оставаясь так и стоять на месте, не в силах хотя бы сделать шаг назад, увеличивая расстояние между этими двумя. Наконец, гриффиндорка выдохнула и с несвойственной для нее агрессией громко произнесла, заправляя кудрявую прядь за ухо. — А что, Малфой, не с кем поговорить? Я слышала, твоего отца освободили. Как ему каникулы в Азкабане? Понравились? И вообще, в кого ты такой надоедливый, — выплюнула она последнюю фразу, и вдруг закусила губу, поняв, что сейчас выпалила какой-то непонятный набор не самых приятных для восприятия фраз. Заметив как Драко смутился, ей даже стало не по себе. Парень, видимо, не ожидал такого напора от гриффиндорки. — Трудный день? — умозаключил блондин спустя несколько секунд молчания. Теперь уже смутилась Гермиона. С чего бы Малфою интересоваться о её состоянии? «Сегодня какой-то проклятый день» — пронеслось в голове у шатенки, стараясь сохранять спокойствие, в то время как в горле стоял ком и хотелось закричать, держась на грани нервного срыва. После войны ее состояние было уж слишком нестабильно, чтобы в один день случилось столько всего. — Не твое дело, — отчеканила девушка стальным, словно ледяной металл, голосом и сделала шаг в сторону, а затем несколько вперед, не оборачиваясь на Драко. Нескольких минут общения с ним ей хватит на год вперед. Драко лишь пожал плечами и напоследок произнес, также отворачиваясь от девушки: — Сегодня слизеринцы устраивают вечеринку в подземельях. Вход свободен для всех, даже для таких как ты, — парень закончил реплику, делая особый акцент на последнем слове, и, развернувшись, спокойно, как ни в чем не бывало, пошел в сторону лестницы. Шатенка обернулась, когда услышала удаляющиеся шаги. Она растерянно проводила Малфоя пустым взглядом, а в голове во всю уже размышляла о странности сегодняшнего дня. *** Грейнджер сама не помнила того, как оказалась в общей гостиной Гриффиндора. Внутри было слишком тихо, слишком пусто, слишком холодно, — одним словом, слишком несвойственно для этой, когда-то уютной и доброй, комнаты. Но несмотря на это, шатенка впервые за весь день почувствовала облегчение. Наконец, она заметила и осмотрела присутствующих. Парвати и Лаванда сидели возле камина, что очень слабо грел, и что-то с интересом разглядывали в старой книге из библиотеки. Почему из библиотеки, да потому что Гермиона знала практически каждую полку в библиотеки и эту книгу тоже когда-то читала с таким же интересом. Дин Томас сидел за столом за большим свитком пергамента, а Невилл, сидевший рядом с ним, читал пророк, хмурясь, удивляясь, а затем слегка улыбаясь. Но ни Джинни, ни Рона в гостиной не было. Гермиона хотела тихо прошмыгнуть через однокурсников и остаться незамеченной, но этим планам не суждено было сбыться. Впрочем, как и всем в этот день. –Гермиона! — воскликнул Невилл, оторвав взгляд от пророка и внимательно разглядывая шатенку с головы до ног, будто бы убеждаясь, что я моей все в норме. — Где ты была? Тебя все искали. Лаванда обернулась на звук и посмотрела прямо на девушку. Грейнджер слегка смутилась и отвернулась от однокурсницы, переводя взгляд обратно на Невилла, вспоминая его вопрос. — Я…я просто, — гриффиндорка замялась. — У меня были важные дела, о которых я расскажу позже, если ты не против. Я очень устала, прости, — с этими словами девушка развернулась и быстрого прошла к лестнице, избегая дальнейших расспросов, но все также чувствуя эти немые вопросы, которые ей кидали в спину. Ох, если бы она могла на них ответить. Шатенка зашла в спальню девочек и, только за ней захлопнулась дверь, сползла спиной по двери, вжимая свой подбородок в колени до боли. Слава Мерлину, за то что в спальне никого не было, и девушка могла побыть со своими мыслями, да еще и в полном одиночестве. Несколько минут она просто неподвижно сидела на холодном полу, запустив руки в запутанные каштановые кудри. Если бы только существовало такое заклинание, которое подсказывает тебе, что делать дальше и направляет на правильное решение. Девушка, поднявшись с пола, отправилась к своей кровати. Кареглазая села на мягкий матрас и все еще не могла поверить в происходящее с ней. Может это все сон, который скоро кончится, стоит лишь ущипнуть себя. Она поднесла худую бледную руку к другой и сильно ущипнула себя, ойкнув. Не помогло. Например, когда в детстве ей снились кошмары, она приходила посреди ночи в комнату родителей и досыпала с ними. На душе становилось сразу так спокойно, стоило только почувствовать тепло родительских объятий и легкий поцелуй в лоб. Как же сейчас не хватало этой банальной поддержки и любви. Теперь её родителям грозит смертельная опасность. Она может больше никогда не увидеть из счастливые лица, никогда не сможет из обнять и поцеловать, рассказать о прошедшем курсе в Хогвртсе. По бледному лицу Гермионы пробежала одинокая слеза и, скатившись по подбородку, звонко упала на пол, словно осколок стекла. Вдруг дверь тихо заскрипела. Раздались осторожные шаги, в комнату кто-то вошел. Грейнджер быстрым движением руки стерла влагу с глаз и повернулась к выходу, дабы рассмотреть прибывшую. Это была Джинни, её милая и добрая Джин, которая обладая своим бойким характером, всегда защищала и поддерживала шатенку. Она была той самой опорой в трудные моменты. Могла поплакать вместе с тобой, дать дельные советы, помочь отвлечься или просто развеяться после тяжелого дня. Она отличалась от своего брата, Рона, и это порой так рассмешило Гермиону, что она не могла сдержать улыбки, видя разные реакции брата и сестры на радостные события из жизни. Уизли была, видимо, удивлена такой находке, в виде сидящей на кровати Гермионы, и тут же сорвалась, подбегая к ней с криками. — Гермиона, где ты была? Мы с Роном и Луной обошли весь Хогвартс! — рыжая была вне себя от злости на подругу, но ее взгляд тут же смягчился, стоило ей заметить красные разводы вокруг глаз, что выделялись на бледном лице подруги. — Мерлинова борода! Ты что, плакала? — Джинни потрогала рукой еще мокрую щеку Гермионы и её глаза в разы расширились. — Ты обязана мне все выложить, — приказным тоном произнесла Уизли, будто она стала Филчем, и теперь Грейнджер надо оправдываться ей, почему она гуляет одна ночью по замку. Черт, Гермиона меньше всего сейчас хотела делиться с кем-то произошедшим, даже если этим человеком и была Джин. Это попросту могло подвергнуть опасности других людей. Грейнджер и так втянула в это своих родителей, она не сможет смириться и с тем, что ей надо будет беспокоиться и бороться еще и за своих друзей. Кареглазая сглотнула. Она не могла ничего рассказать.