Секта. Оковы.

- Ты в скорую хочешь позвонить? – задал вопрос Хамелеон и выудил аптечку из рюкзака. – Подожди, я сам. Ангел был жив. Видимо, потерял сознание от болевого шока, но пульс прощупывался ясно. У Хамелеона в рюкзаке, конечно, нашлись плоскогубцы, очень похожие тонким клювом на орудия пыток (Лэш вопросительно поднял бровь, когда увидел этот инструмент, но Хамелеон молча отмахнулся). С их помощью удалось вынуть гвозди из рук Ангела. - Знаешь, Хамелеон, я смотрю на все эти инквизиторские принадлежности в твоем рюкзаке и размер аптечки, которую ты с собой носишь, и думаю, что у тебя, должно быть, очень интересная история жизни, - проговорил Лэш, накладывая Ангелу на руку повязку. - Расскажешь мне как-то за бокалом пару сюжетов из своей леденящей биографии? Или это тайна за семью печатями? - Это одна из тех историй, Клим, которые ты вряд ли хочешь услышать. - Как раз с точностью наоборот, это одна из тех историй, которые я сгораю от желания узнать. Хамелеон неопределенно дернул уголком рта, продезинфицировал царапины на лице мужчины без сознания и вынул из аптечки нашатырь. Смочил вату и поднес к лицу бледного, как мел, Ангела. Тот открыл глаза, сфокусировал не очень трезвый взгляд на мужчинах перед собой и дернулся, попытался отползти от них, поднял руки, закрываясь локтями. Черные склеры из глаз Ангела исчезли (теперь это были обычные карие глаза, только с покрасневшими белками), но серебристая подводка на веках всё еще не была смыта. - Нет, пожалуйста, хватит, я буду выполнять приказы, я же уже поклялся, - всхлипнул он. - Не мучайте меня больше. - Но и меньше не будем, - улыбка Хамелеона на этих словах стала оскалом Чеширского кота, он наклонился вплотную к Ангелу, разводя его руки в стороны. - Не бойся, Белоснежка, мы тебя лечить пришли, а не убивать. Ну, пока такой план, по крайней мере. Но только в том случае, если ты будешь очень открытым к общению. Ангел перевел взгляд на Лешего, у него задрожали губы – он собирался то ли улыбнуться, то ли заплакать: - К общению, да? Теперь это так называется? А, подожди... – взгляд у него стал чуть более осмысленным. - Это не... Так я обознался. Неужели ко мне пришел красивый мальчик и его собачка?.. Он повернулся к Хамелеону, и на его лице расползлась не очень адекватная улыбка: - А ты умеешь кусаться, злая собачка, да? Хамелеон притворно зарычал и гавкнул мужчине в лицо, потом повернулся к Лэшу: - Наш ангелок прямо сейчас в мире животных, Лэш, я не решусь устраивать ему амиталовое интервью, у него и так яркий коктейль в крови. Еще отъедет в райские кущи в процессе. - Может он как раз под чем-то не менее действенном, чем твой амитал, - Лэш снял с кровати покрывало, прикрыл наготу Ангела и присел перед ним на корточки. Потом, недолго думая, уселся на зад прямо на ковёр, потому что так было легче выдерживать дрожь в мышцах. - Давай поговорим, твоё Святейшество. У меня до сих пор жопа от тебя болит, ты в курсе? За что это было, а? - Я... просто выполнял приказ. Сказано было тебя опустить, потому что ты слишком любопытный, нос суешь, серьезных людей тревожишь. Расспрашивал ты много в городе про Священный Круг, рыскал, как ищейка, - вначале Ангел говорил серьезно, но потом улыбнулся развратно и подмигнул Лешему, закусил уголок губы и продолжил со сладким придыханием. - Плюс, плащ мне в кровь измазал, грязнуля, явно напрашивался, чтоб тебя наказали. - Смотри, как флиртует среброглазый, и язык не заплетается клеить тебя сразу после жёсткого траха. Каков наглый глист, - прошипел Хамелеон, сидя по-турецки и мерзко улыбаясь. Он, будто между прочим, поглаживал плоскогубцы, которые до сих пор держал на коленях. - Да уж... Наглости не занимать. Под амиталом он бы мне, наверное, молча членом в лицо тыкал... Ладно, шутки шутками... Рассказывай, Святейшество, кто те уважаемые люди, о которых ты говорил? - А кто спрашивает-то? Вы почему здесь вообще? - Кто-кто... Твои добрые феи, - Хамелеон склонил голову на бок и блеснул хищными, как у рыси, глазами. – С креста тебя, суку, сняли, ручки перевязали, а ты нам еще и вопросом на вопрос? Это не очень-то вежливо, дорогой! Смотри, чтоб добрые феи не стали злыми феями. Зубными. Для убедительности сказанного Хамелеон поднёс плоскогубцы к лицу Ангела. Лэш мягким движением перехватил его руку, заставляя опустить инструмент: - Пока мы настроены на цивилизованный разговор, Ангел, давай, включай говорилку. Разве не очевидно, что я не просто так о вас в городе расспрашивал? У меня есть очень серьезный клиент в России, хочет товарчик ваш, и в солидном количестве. Но я ж не мог так сразу с предложениями завалиться, не узнав, что здесь работают надёжные люди. Я тебе плащик пачкал не в качестве подката, бейб: я был в религиозном экстазе. Плюс, поговорить о делах собирался. - Я не понимаю, о чем ты, "бейб", какой товар? - ответил Ангел всё тем же показным «гейским» тоном, растягивая гласные, но взгляд у него стал более сосредоточенный, теперь он рассматривал уже не губы Лэша, но смотрел ему в глаза. - Тот товарчик, от которого у тебя сейчас так реснички нежно порхают, - передразнил Хамелеон приторно-сладкий тон Ангела. - Ах, злая собачка, я тебя тоже хочу, - Ангел погладил его по щеке перемотанной рукой, попытался сжать ладонь и застонал от боли. Смог продолжить говорить только после небольшого отдыха. - А вопросы ваши не по адресу. С этими темами не ко мне. Я лицо номинальное, больше для красоты, Древние не беседуют со мной, к сожалению. Зато можете смело ко мне подкатывать, мальчики, я именно по этим вопросам, я сексом живу и сексом умру, мне больше ничего и не нужно. Наш главный не любит публичность, так что можете поговорить о ваших непонятных для меня желаниях со жрецами. - Ты подумай, какой белый и пушистый ангелок: полбанки сметаны вылизал, а усы и не замазал, - хмыкнул Хамелеон, кидая хитрые взгляды на Лэша. - Факт, вся морда чисто вылизана, ни тебе пятнышка, - согласился Лэш. - Вот только, мы так и не поняли, кто и за что тебя сегодня посреди комнаты приземлил. Плюс, расскажи, что означали твои предупреждения мне на ушко на мессе. Что ты этим хотел сказать, сладкий? - Я не могу рассказать вам, красивые мальчики. Могу только повторить предупреждение. - Ни к чему, я хорошо расслышал, что ты говорил, пока твой член мне еще в спину упирался, - Леший скривился на этих словах, потом с нехорошей улыбкой повернулся к Хамелеону. - Давай, злая собачка, доставай пистолет, не хочет Святейшество соблазняться на добрых дядей, будем, значит, с ним по-плохому. Если мы ему начнём не руки гвоздями, а член пулями к полу присверливать, то он, возможно, станет более разговорчивым. Хамелеон злобно усмехнулся в ответ: - Мне нравится, босс, когда ты вот так разговор ведёшь, - он вынул из-за пояса небольшой "глок". - Гав, Белоснежка, говори уже, пока собачка не озверела. Он потянул дулом пистолета покрывало вниз с груди Ангела. - Бля... Зря я тебя защищал, ты такой же, как и все они, - скривился Ангел, глядя Лешему в лицо с горечью. - Я-то думал, ты другой. Когда ты за своего кота на первой мессе заступился, я решил, что ты особенный, что ты... не такой, как они. Но я ошибся. - Не печалься, сладкий, за тебя я тоже заступлюсь, если нужно будет, мы своих не бросаем. Вот только чтобы стать мне "своим", ты должен быть чуть более откровенным. Я бы даже сказал, максимально откровенным, понимаешь? - Окей, суки, скажу, как есть... Тебя, лондонец, нужно было не просто оттрахать, но замочить на мессе, а я отказался приказ выполнять. Не могу я людей убивать, понятно вам? И вот, заплатил за твою жестокую душонку своей жопой, болью и унижениями. Ну, жопе-то моей ладно, не привыкать, а вот гвозди в руки - это было адски больно. Я сказал, что больше тебя некому защищать, чтоб ты сматывался. Потому что раз приказ есть, то значит, найдется и исполнитель. Не стоит недооценивать Круг. А ты, тупица, мало того, что не уехал, так еще и пришёл тут, угрозы мне в лицо бросаешь. Хамелеон и Леший переглянулись и обменялись краткими мимическими посланиями. Хамелеон молча достал из рюкзака две пары наручников и пристегнул руки Ангела к металлическим ножкам кровати. Ангел скривился, чуть не плача, но послал ему воздушный поцелуй: - Поиграть со мной хочешь, собачка? Я гораздо интереснее играю, когда я не привязан к кровати. - Знаю, дорогой, - оскалился Хамелеон. – Я тоже гораздо интереснее играю, когда мне оказывают сопротивление, но я же говорю, мы пришли сегодня как твои добрые феи. - Мы пока тебя оставим, Святейшество, но ты не волнуйся, мы ненадолго, только побеседуем, с кем нужно, и приедем, будем тебя дальше разговорами развлекать. А может, и не только разговорами, - Леший поднялся с пола, помощившись. Гибкость суставов уже почти восстановилась, но мышцы ныли, как после адской тренировки. Хамелеон молча протянул ему обезболивающую таблетку и закрыл, сложил аптечку. "Не зря Хамелеон ценится на вес золота в Департаменте, - подумал Лэш, проглатывая ибупрофен, - он будто телепатией владеет, ему и пояснять ничего не нужно. Плюс, сходу включился в блеф с покупкой наркоты... Да, повезло мне с напарником в этом деле". Хамелеон прошёлся по шкафам и тумбам, пока не нашел, что искал - белый шелковый плащ и маску с плачущим лицом, засунул их себе в рюкзак: - Дорогой, я одолжу твой игровой костюм? Спасибо. Ангел сидел молча, сжав зубы, отчего на щеках обозначились мышцы челюстей: - Вы же говорили, что "своих" не бросаете... А теперь оставляете меня здесь, прикованного? Чтобы что? Чтоб я в голубую даль не убежал? Мне уже некуда бежать, красивые мальчики, Древние забрали у меня уже всех и всё, что могло куда-то меня позвать из этой жестокой реальности. - Мы тебя не бросаем, бейб, мы тебя оставляем в безопасном убежище твоей собственной спальни. Не волнуйся, все основные действующие лица, кто мог тебе навредить, скоро соберутся совсем в другом месте, так что ты просто подремай немного, и мы к тебе вернёмся. Когда они выходили из комнаты, Леший дотронулся до рукава Хамелеона и жестом указал на провод от ноутбука, лежащий под пустым туалетным столиком. Хамелеон кивнул. Пока Лэш осторожно спускался по лестнице и забирался в автомобиль, Хамелеон задержался в доме, но уже через несколько минут заскочил на водительское сиденье: - Не нашёл. Нет ни ноутбука, ни смартфона... Даже телевизора у него нет, - Хамелеон завёл двигатель. - Мда... Ну, было б забавно, если б мы с каменными мордами Анке телевизор притащили на исследование, - улыбнулся Лэш, представляя, что ответила бы Анна. - Кстати, напишу ей, а то что-то не слышались давно. Он вынул телефон и настрочил Анне сообщение: «Мы тут достопримечательности местные смотрим. Например, ангельское гнездо. А у тебя что?» Сообщение в ответ пришло через минуту: «Сразу захотелось пошутить про гнездо: «не залетите» там. Но, блин, вам это не грозит. Классно быть мужиками. Я ок, до сих пор не отдала ноут Алана в полицию. Решила ещё кое-что посмотреть. Давай там осторожно, яйца в гнезде не оставь». «Ага», - Лэш улыбнулся, закрыл и удалил диалог. - Куда едем, командир? – спросил Хамелеон, выезжая из жилой зоны. - Едем на зов нашего всемогущего кота, - Лэш показал Хамелеону адрес. – Бес кинул клич утром через мой ноут, пока я слюни на подушку пускал. Будем снова поклоняться Древним. - Извечная дилемма сектантов, да? Поклоняться или наклоняться? – ухмыльнулся Хамелеон. - В этой секте это однохуйственно... то есть, пардон, синонимы, - ответил Лэш. А сам подумал, стоит ли сказать Хамелеону, что изначально Бес приказывал трахать и мучить на мессе прошлой ночью именно его, «Артёма». И решил, что пока говорить не стоит, если он планирует, чтобы Бес остался в живых. *** Анна отложила телефон и потянулась, сделала последнюю асану из своего утреннего комплекса йоги, включила спокойную музыку на телефоне и улеглась на пол в «шавасане», принимая позу «мертвеца». Правильной «бездумной» медитации не получилось: пока девушка старалась расслабиться, её мысли крутились вокруг заданий дня, а потом, убаюканные музыкой, они медленно, как вода сквозь мелкий песок, утекли в прошлое. Не контролируя поток мыслей, Анна в который раз погрузилась в далекое воспоминание, в котором, ещё ребёнком, она сидела, сжавшись, под столом и обнимала брата. Закрывала младшему уши руками, чтобы он не слышал пьяных криков отца и визгов боли матери. Прижимала к себе его светловолосую голову и чувствовала, какой он напряжённый, как натянутая струна. Больше всего она боялась, что Лёшка, которому недавно исполнилось семь лет, снова попытается заступиться за мать и кинется останавливать пьяного отца. И снова получит. Поэтому она его то ли обнимала, то ли удерживала, судорожно гладила худыми руками плечи и голову мальчика. Пока родители выясняли, кто из них победитель в домашней войне, проигравшие жались друг к другу под столом, глядя на недружелюбный мир сухими отчаянными глазами. Анна стряхнула с себя воспоминание и села рывком. - Да нахуй такие шавасаны, - пробормотала она и поднялась. Снова вынула ноутбук Алана из сумки. - Что-то меня беспокоит. Давай-ка, ещё разок информацию пошерстим, пока там братишка из штанов выпрыгивает, пытаясь спасти всех слабых и угнетённых, котов, сов и собак. Да, младший никогда не изменится, - с нежностью подумала она о Лешем. Мать развелась с их отцом-пьяницей и уехала из Минска в пригород Лондона, когда Лёшке было двенадцать, а Анне пятнадцать лет. Анка тогда была в амплуа «гот»: черная одежда, пирсинг, мрачные мысли. Лёшка, конечно, тоже не отставал от обожаемой сестры – подводил черным глаза и прятался от мира за огромными наушниками, орущими ему в уши блэк-металл. Мать вышла замуж во второй раз, за военного, и, конечно, снова стала отыгрывать привычный ей сценарий «агрессивный жестокий муж» и «слабая несчастная побитая жена, жертва обстоятельств». С удовольствием окунулась в новую жизненную трагедию. А дети росли, молча переживая депрессию, связанную со сменой привычного окружения и стрессом новой страны. Именно Анне Лёшка и рассказал, что впервые целовался с парнем. Анна только плотнее сцепила от страха зубы – мир казался очень враждебным им обоим – но потом с усилием улыбнулась и привычным жестом растрепала брату волосы: - Отлично, братишка, раньше ты тащил в дом бездомных животных, а теперь будешь тащить парней. Давай, чтоб хотя бы не бездомных. Несмотря на то, что мать выставляла своих мужей перед детьми чудовищами, дети тянулись к отчиму. И тот, как ни странно, вполне терпимо воспринял информацию о гомосексуальности Алексея. Отчим, хоть и не умел эмоционально проявлять ни любовь, ни близость, со временем много сделал для детей: помог Лёшке поступить в военную академию, оплатил Анне обучение на кафедре кибернетики. И предложил обоих на собеседование в разведку. Анна пошла на службу вслед за братом, даже не задумываясь: младшего нужно было оберегать. Хоть Лёшка и вырос в два раза шире ее в плечах и на голову выше, он всё ещё был в ее восприятии тем мальчиком, которому она под столом закрывала уши руками. Анна уселась за стол, подсоединила свой комп к ноуту Алана и запустила программу по восстановлению всех удаленных файлов за последний месяц. И стала скрупулёзно исследовать информацию, параллельно поглядывая на работающий сканер административных программ. Чем больше она ковырялась в файлах, тем больше у неё складывалась картинка, и тем страшнее ей становилось. «Брат, срочно нужно поговорить», - настрочила она сообщение, но оно зависло не просмотренным. Она набрала номер телефона Лешего, но попала на автоответчик. «Лёшка, срочно едьте сюда, бля, у меня новости. И да, важно – у Алана на ноуте оказался установлен какой-то хитровыебанный «антиугон», который сразу не обнаружила моя операционка. Они давным-давно знают, где я нахожусь и что делаю, Лэш», - надиктовала она и дрожащими руками выудила из дорожной сумки пистолет, который еще ни разу не использовала вне учений. И тут в дверь настойчиво постучали. «Лэш?» - спросила Анна, но в ответ тишина, только кто-то молча подёргал ручку двери. Анна обернулась к столу и запустила программу удаления временных данных на ноутбуке и смартфоне. Когда она судорожно клацала по клавиатуре, дверь оглушительно грохнула – её высадили с удара. Анна попятилась, влажными руками снимая пистолет с предохранителя. Но выстрелить она то ли не успела, то ли не решилась. *** В этот раз это была не базилика, но остатки средневекового замка прямо над обрывом возле Северного моря. - Атмосферно, епта, - прошептал Леший. - Наш котик таки любит драматичные сцены. Хамелеон только сузил глаза, рассматривая строение: узкие окна-бойницы, разломы в стенах, стрельчатую башню. Стены замка казались мокрыми – напитались, видимо, морской влагой. Атмосферности картине добавляли тяжелые глыбы низких облаков и холодные брызги бьющих о скалу волн. Всё, как на картинках в каком-нибудь туристическом путеводителе. Они прошли во двор ближе ко входу. - Ебать, сколько народу-то, - протянул Лэш. Сегодня здесь, очевидно, шло совершенно отвязное празднество – на улице возле входа курили и смеялись люди, кто-то блевал, держась за стену. Две пышные девушки увлечённо целовались, одна другой вспушивала волосы, а та в ответ мяла подруге грудь. Трое мужчин обнимались, нетрезво признаваясь друг другу в любви. - У меня смутное ощущение, что мы пришли не к началу вечеринки, Лэш, - произнёс Хамелеон. - Черт, неужели Бес обвёл меня вокруг пальца, - сдавленно проговорил Леший и рывком открыл тяжёлую дубовую дверь на входе. Они прошли через заполненный людьми холл и оказались в тронном зале. Вот здесь уже происходило представление совсем не шуточного размаха. В глубине зала с ветхими, позеленевшими колоннами стоял трон, на нём восседал Белая маска в снежно-белом плаще. Он сидел неподвижно, царственно выпрямившись. И трон, и сцену перед ним окружало множество зрителей. В углах огромного зала – курильницы, из которых во все стороны расползался ароматный дым. Перед троном на большой площадке разворачивалось секс-действо, освещённое светом факелов. По краям импровизированной «сцены» - три стеклянные колбы выше человеческого роста, наполненные водой. Лэш рассмотрел сквозь мутную жидкость мужские тела в колбах ближе к нему. Мужчины цеплялись за стены колбы, удерживая лица над водой, чтобы дышать. - Пиздец, смотри, какая дичь... - тихо произнёс Хамелеону Лэш. – Это наши накуренные кельты славят Тевтата, бога войны. Ему, как ты понял, нравятся игры с водой, а жертв ему в древности топили. Хамелеон сосредоточенно молчал. На приподнятом помосте «сцены» двое внушительного размера обнажённых кельтов с бородами развлекались с четырьмя худощавыми парнями, «животными». На каждом из «зверьков» - только тяжелый кованый ошейник и цепь, прибитая к полу. На помост непрестанно падал «дождь» из огромного «душа», вода орошала сцену из проведённой под потолком трубы. Один из накачанных «актёров» в центре сцены подтащил к себе двух «животных», держа их за цепи, и стал им по очереди совать член в рот. Он будто танцевал какой-то странный танец, вставляя с ухмылкой поочерёдно парням в рты. Вода, падающая с потолка мелкими брызгами, создавала особую завесу, преломляла свет, делала картинку нереальной. Второй бородач наступил на крепление ошейника к цепи одного из парней, прижал его голову к полу. Парень вжался щекой в холодный мокрый камень, стоя на коленях и оттопыривая зад. Кельт подал знак второму своему «зверьку», и тот прильнул к заднице партнёра, стал вылизывать и сосать. Кельт с ухмылкой подрачивал, глядя на это развлечение. - Клим, пока ты пялишься, как мужики ебутся, я, пожалуй, пойду поздороваюсь с Белой маской, если ты не против, - тихо проговорил Лешему на ухо Хамелеон, и Лэш очнулся. - Бля, Хамелеон, что в этих курильницах? – произнёс Лэш чуть заторможеннее, чем планировал. - Очевидно, что какой-то психотроп, напарник. Но дело не в курильницах, не спрыгивай, я тебя насквозь вижу. Кто на троне под маской, ты как считаешь? - Известно, кто. Давай, иди уже, умничаешь, и подашь мне знак, когда нужно будет отвлечь толпу, – Лэш засунул в рукав «глок», который ему ткнул Хамелеон. Кельт, который держал ногой цепь одного из парней, поднял в руке узкий высокий стакан, поданный ему беззубым жрецом, подставил под падающие с потолка капли, подождал, пока набежит с полстакана жидкости и под улюлюканье толпы передал стакан второму «животному». Прижал склоненного парня к земле еще сильнее, заставляя его поднять зад. Второй «зверёк» взял стакан в зубы и двумя руками развел ягодицы партнера, какое-то время растягивал его пальцами, а потом осторожно, чтобы не расплескать из стакана воду, стал засовывать днище стакана в прямую кишку стоящего перед ним на коленях, продвигался медленно, но настойчиво. Пока не вдавил стонущему другу достаточно глубоко, чтобы стакан держался почти вертикально. После этого сам он улёгся на пол прямо под задницей друга и приоткрыл рот. Кельт потянул за цепь стонущую жертву из-под своих ног, приподнял его рывком. Из стакана в заду парня, который выравнивался, вытекла жидкость и расплескалась по лицу лежащего на полу партнёра – тот даже успел сделать глоток. Зрители зааплодировали. «Ебать, вот это циркачи, куда нам с лондонским Киткатом только браться», - пробормотал Лэш и осторожно продвинулся вперёд, поближе к колбам с водой. И замер, когда поднял взгляд на Белую маску. Сейчас на сидящем на троне человеке не было маски – и Лэш увидел Беса с кляпом во рту и в тяжёлом ошейнике. Бес скашивал глаза, пытаясь рассмотреть Хамелеона, мелькнувшего тенью возле трона, и Лэш понял, что Бес прикован за шею к спинке кресла. Хамелеон легко махнул Лэшу рукой и скрылся. «Бля, так наш котик и сегодня тут не рулит, бедный мой зверёк в капкане», - Лэш перевёл взгляд на сцену, задержал взгляд на том, как перекатываются внушительные мышцы кельтов. Бородачи методично трахали в горло парнишек, придерживая в огромных кулаках их цепи. - Мужики, придётся мне вам чуть-чуть испортить развлечение, - произнёс Лэш. Он от бедра, не поднимая пистолет, выстрелил в основание ближайшей к нему колбы с водой и обнажённым узником в ней. Пуля вошла в стекло с глухим, на удивление, звуком. Из отверстия потекла струя. Пару секунд течь из пробоины была слабой, потом усилилась, а потом давление просто разорвало колбу, и освобождённая вода с ревом хлынула во все стороны. Актёры замерли, ближайшие люди, мокрые и оцарапанные осколками, отскакивали или попадали на колени. Узник из колбы поднимался, отряхивая волосы от стекла, хватал испуганно воздух ртом и потирал порезы на руках и коленях, размазывая кровь. Лэш увидел перекошенную физиономию лысого ведьмака, который оттолкнул людей и исчез в толпе. Инцидент быстро исчерпал себя: актёры, недолго думая, продолжили жёсткий трах – очевидно, что разбитая колба не только не испортила людям впечатление, но наоборот придала жару. Парня, освобождённого из колбы, схватил за волосы один из бородатых кельтов на сцене и тоже втянул в групповуху, наклонил раком, вставил ему, не обращая внимания на мазки крови из царапин от стекла. Зрители вздыхали, стонали и удовлетворяли себя руками. «Ой бля, как мощно вас тут всех благовониями накрыло, задорные вы ребята, - удивлённо подумал Лэш, осматривая задурманенные и экзальтированные лица вокруг. – Бляха, эти мессы это нихрена не службы богам... Это рекламная компания для наркотовара. Чёрт, почему я такой тормоз». Он поднял пистолет, чтобы разбить вторую колбу. Но в этот момент его шею обхватил чей-то локоть, сжал в стальном зажиме. Кто-то обездвижил его руки. Лэш сильно напряг мышцы шеи, чтобы не дать себя задушить, одновременно поднял глаза в сторону трона. И на секунду забыл, что его душат – узнал человека, который прямо сейчас поднимал к виску Белой маски дуло пистолета. Это был немой мужчина, которого Лэш встретил в доме Алана, бывший муж покойного. - Древние выбрали тебя снова в качестве жертвы, да, брат Арт? – прозвучало шепеляво возле уха Лешего. – К счастью, ты будешь не одинок в своих страданиях. Здесь будет твой кот и даже, мог ли ты подумать, твоя неудачливая сестра. Лэш дёрнулся, ему будто сыпанули во внутренности колотым льдом. Ведьмак издал вопль: «Тихо!». Зал замер. Кто-то перекрыл воду и «дождь» перестал падать на сцену. Бородачи на сцене замерли, тяжело дыша, и отпустили ошейники «животных», которых имели. В зале раздавались отдельные стоны, но вскоре и они затихли. Слышно было хриплое дыхание множества людей и звук капающей воды. - Сегодня, дорогие братья, Древние потребовали от нас особую жертву! – раздался громкий шепелявый голос. Из толпы вышел второй ведьмак, он медленным торжественным шагом подошёл к трону Белой маски и обвёл присутствующих широким жестом. – Все мы – благословенны. Всем нам Древние даруют свою любовь и одобрение. И всем нам приказывают лишить жизни и отправить домой, на небеса, нашего дорогого Ангела. Давайте помолимся... Ведьмак повернулся к неподвижному мужчине, Белой маске на троне, а Немой перехватил поудобнее рукоять пистолета. Ангел на троне, будто в замедленной съёмке, очень не спеша, поднял руку и снял с лица маску – это был Хамелеон, и он улыбался. А дальше видеосъемка стала воспроизводиться не замедленно, а в ускоренном режиме. Хамелеон в секунду увернулся от дула пистолета и ударил Немого по руке, кратко взмахнул второй рукой – и из горла ведьмака по другую сторону трона торчала рукоять кинжала. Хамелеон нанёс двумя пальцами руки прямой удар Немому в кадык, и тот захлебнулся стоном. Зал ошарашенно вздохнул. - А не пошли бы вы на хуй, мне пока рано на небеса, - произнёс Хамелеон, выравниваясь в полный рост. Всё это произошло, казалось, в два удара сердца. Лэш ощутил, что хватка на его горле ослабевает, но потом снова напрягся – шею обожгло болью, в кожу ему врезалась сталь. "Сука, уж лучше б мне перерезал глотку Хамелеон, ещё тогда, в спальне", - подумал Лэш, чувствуя тёплые струйки своей крови. - В ад, раб, - прозвучало где-то возле головы Лэша и грохнул выстрел. У Лэша так зазвенело в ушах, что он не расслышал продолжение фразы, которую проговорил Бес, сжимавший дымящийся пистолет. - Я сказал убраться от моего возлюбленного хозяина. От Лешего отвалился застреленный в висок ведьмак – жрец ещё пару секунд сжимал в руке нож, покрытый кровью. В зале кто-то закричал. Лэш пошатнулся, он и сам бы отёк на пол, но его подхватил Бес. Лэш слышал звуки борьбы, ударов, вскрики, но не видел, что происходило. Он смотрел на Беса - этот паренёк перед ним был мало похож на нежного котёнка из загородного дома. У этого были кровоподтёки на скулах, губы сжаты, брови нахмурены, а плечи уверенно выпрямлены. - Где... где моя сестра, Бес? - произнёс сдавленно Леший, хватая Беса за одежду. - Мне жаль... Лэш, мне так жаль, - ответил Бес глубоким мелодичным голосом, глядя Лешему прямо в лицо, и отступил на шаг. – Это всё моя вина, прости, мой любимый. И поднял пистолет к своей голове.