***
Антон замирает на мгновение, когда видит Арсения в образе. Уложенные волосы, очки в чёрной оправе, смокинг. Он пытается унять трепет внутри, но не выходит. Сердце вырывается из груди от вида своего мужчины в таком образе. Антон искренне старается успокоиться, но не выходит. Появляется желание поцеловать прямо здесь и сейчас. Но нельзя. Они договорились с парнями, что не будут проявлять слишком откровенно свои чувства. К сожалению, поцелуи для них — слишком откровенно. — Шаст, отмирай, — пихает его в плечо Дима. Он тоже уже в смокинге и полностью готов. — Да я и не замирал, — хмыкает Антон, получая в ответ саркастичный взгляд. — Ну-ну. Арсений суетится, постоянно проверяя время. То и дело поправляет волосы, очки, бабочку и лацканы смокинга. Антон улыбается, наблюдая за этим. Вспоминает, что нужно ещё сбегать на укладку, он уходит, не предупредив. Уже сидя перед зеркалом, он вспоминает о том, как несколько лет назад они сидели на их старой квартире, выпивали и общались. В тот вечер они пообещали Арсению, что на премьере фильма с ним наденут все смокинги, вне зависимости от обстоятельств и места. Они выполнили обещание. Антон уверен, что никто не будет в столь официальном образе, кроме них самих. Но они сдержут слово. И обрадуют Арса. — Блин, пацаны не понимают. У меня уже премьера… уже через час, а ехать пятьдесят девять минут. Этот ещё не одет, — Арсений показывает Шеминова, который дурачится в рубашке, без бабочки и смокинга. Антон всё ещё сидит в кресле, мужественно терпит, пока ему поправляют причёску, в которой, казалось бы, и поправлять нечего. Смотрит очередное видео Попова, который тот прислал в личку, и понимает, что нужно скорее оказаться рядом с ним. За широкой улыбкой и смешками он без проблем замечает мандраж и нервы. Арс и так пунктуален до чёртиков, ещё и предвкушение. Антон опасается, что всё это выльется в слишком бурную реакцию. — А где Шаст? Шаст. Пацаны? Шаст… — его отвлекает Саша, который принёс ремень. Видео обрывается. Арсений бродит по коридорам, заглядывая в каждую дверь. Внутренности исполняют кульбиты. Он прекрасно понимает, что переживать не стоит, но педантизм и стремление держать всё под контролем не дают расслабиться. Ему нужен Антон. Он сможет успокоить, сможет поддержать, сможет затормозить этот бесконечный поток мыслей и сюжетов с его провалом. Девушка-парикмахер заканчивает и сразу же уходит к парням. В этот момент Антон снова слышит где-то недалеко вопросительное: — Шаст? — Арс, я тут, — он выглядывает из-за двери и манит его к себе. Арсений потряхивает руками, пока подходит к нему. До премьеры остаётся пятьдесят минут. Антон всё понимает, поэтому просто берёт его подрагивающие руки в свои ладони и крепко сжимает. Взгляды пересекаются. — Арс, ты шикарен. Я буду говорить тебе это весь вечер и не только. Мы всё успеем, прекращай переживать. Обещаю, вечер пройдёт великолепно. Ты сейчас возьмёшь себя в руки и успокоишься. Просто наслаждайся, Арс. Это твой вечер, — Арсений слушает всё это с закрытыми глазами, периодически кивает. — Спасибо, — он открывает глаза и делает глубокий вдох. — Выдыхай, я рядом, — шёпот пускает по телу волны мурашек. Арсений действительно выдыхает. Ему становится легче. Он доверяет Антону. Он верит Антону. И если Антон говорит, что всё будет хорошо, значит так и будет. Антон склоняется над Арсением, чтобы поцеловать, когда слышится звук открывающейся двери. — Ну вашу мать, мужики, мы опаздываем! — Стас, как обычно, появляется в самый ненужный момент, заставляя их отскочить от друг друга. — Как дети, ей богу. Арсений отдаёт Антону свои тёмные очки, а тот поправляет ему бабочку. Они готовы к выходу в свет. — А, да, и не палитесь сильно. Фанатки раскупили билеты за считанные минуты, несколько раз, между прочим. И это явно не для того, чтобы фильм первыми глянуть, — умеет Стас поддержать. Антон сжимает чужую ладонь в приободряющем жесте, после чего цепляет на нос очки. Они будут блистать.***
Они выходят из машины синхронно. По их виду можно сказать, что они приехали, по меньшей мере, на приём к президенту. Антон чувствует себя тем самым крутым суперагентом из голливудских фильмов. Даже будучи полностью в чёрном, они светят, освещают всё ореолом счастья. Их фотографируют, снимают на телефоны, кто-то тихо восхищается, кто-то громко пищит, кто-то одаривает комплиментами. Это их стезя, их мир. То, что они так сильно любят. И чего так долго добивались. Арсений чувствует нарастающий жар внутри. Его потряхивает от смеси противоречивых чувств. Он волнуется, но предвкушает; боится, но жаждет. И это в голове создаёт диссонанс. А в теле — дрожь. Антон замечает это не сразу. А потом в глаза бросается фальшивая улыбка. В суматохе никто не заметит, если умыкнуть Арса на пару минут. Шастун хватает мужчину за предплечье и затаскивает в туалет. Кабинка оказывается слишком узкой и тесной для них. Расстояния минимум. Арсений молчит, но Антону и не нужны слова. Он берет его ладонь и кладёт себе на грудь. Туда, где сердце безостановочно гоняет горячую кровь. Оно бьётся равномерно, спокойно, умиротворяюще. Арсений чувствует. Растворяется в уверенности Антона. Хватает буквально минуты, чтобы прийти в себя. Шастун, удовлетворённо кивнув, быстро мажет губами по гладко выбритой щеке и отпирает кабинку. Теперь можно начинать. Антон садится рядом с Димой, Серёжей и Стасом. Они переговариваются о разном, но он словно только физически рядом. Морально он там, рядом с Арсением. Стоит, крепко держит его за руку и твердит, что всё получится. Стоит Попову оказаться напротив, на импровизированной сцене, Антон чувствует непередаваемое. Он верит, что это люди и называют любовью. Когда сердце колотится лишь от того, что ты видишь человека. Фотограф мельтешит перед глазами и мешает Шастуну наслаждаться. Мужчина откидывается на спинку и кладёт на подлокотники локти, сразу же осознавая, что рядом с ним нет свободного места. Логическая цепочка в считанные секунды приводит к тому, что Арс не сядет рядом. А значит, нужно переместиться. Рядом с Димой есть два свободных места. Он хватает ведро попкорна и пересаживается. — Ты чего это? — Стас тянется через Позова, чтобы вопрос не звучал так громко. — Арсу места не будет, — пожимает плечами Шастун и размещается удобнее. Теперь Арсения видно прекрасно. Антон старается не прерывать зрительного контакта, но это делает Попов. И Шастун всё понимает. Но продолжает наслаждаться каждой секундой, когда кристально голубые глаза, которые из-за очков выглядят темнее, чем есть на самом деле, смотрят на него, показывая все чувства. Режиссёр продолжает что-то говорить, но Антон проваливается в лазурь и размышления. Арсения можно читать, как открытую книгу: глаза передают всё. Каким бы актёром он ни был, по глазам всегда можно понять, обеспокоен ли, расстроен или счастлив. И Шастун нагло пользуется этим, подстраивается под настроение. Он поддерживает, когда тяжело; шутит, когда весело; обнимает, когда грустно. Он перестаёт размышлять, только когда Арсений оказывается рядом. — Хочу сделать селфи для домашнего архива, — Арс достаёт телефон, пока есть несколько минут до начала фильма. — Ты представляешь, сколько всего появится в пабликах, если кто-то услышал эту фразу? — Антон шепчет это ему на ухо, отчего Арсений вздрагивает. Хриплый шёпот — его ахиллесова пята. И Шастун об этом прекрасно знает. — Ты представляешь, сколько всего появится в пабликах, если кто-то увидит мой стояк? — в ответ шепчет Попов. Фотографии выходят красивые. Антон обязательно поставит одну из них на обои в их диалоге. Свет в кинозале гаснет. Фильм начинается.***
Антон чувствует непередаваемую гордость. Он словно родитель, который видит первые шаги своего ребёнка. Не просто гордится, но и восхищается, что самое главное. Он смотрит на экране не на того человека, которого знает. Это отдельная личность. И сыграть такое сможет не каждый. Совершенно не каждый. И дело не столько в таланте, сколько в упорном стремлении Арсения стать актёром. Он начал осуществлять свою мечту. Рука по привычке тянется в ведёрко с попкорном. Но не в своё, в чужое. Он привык делать так, когда они смотрят дома фильмы. Антон привык таскать у Арсения еду. Делает это с того момента, когда Арс заявил, что брезгливый. Сначала он брал воду на концертах. Потом начал приносить его любимые булочки. Просил укусить, а потом возвращал обратно. Так и узнал, что брезгливость распространяется не на всех. Лёгкий шлепок по пальцам возвращает в реальность. — Ты хотя бы тут не борзей, пожалуйста, — шепчет Арсений, возмущаясь. Это уже их собственная маленькая традиция. Это то, что заставляет чувствовать себя дома даже в незнакомом месте. После фразы про сексшоп Антон, не задумываясь, поворачивается в сторону Арсения. Тот уже смотрит. Они вместе расплываются в хитрых улыбках. В глазах Арса чертята пляшут. А Шастуну только это и нужно. Дима пихает его в бок, мол, не палитесь, дурни. А они и не палятся. Они просто любят. Они просто живут.***
Ребята разъезжаются по домам после того, как основная часть заканчивается. Арсений пытался уговорить Стаса, чтобы они остались подольше, но тот был непреклонен: Антону нужно уйти, так как они и так дали слишком много шипперам. Шастун пишет сообщение в телеграмме, оповещая Арсения, что будет ждать его дома. Тот не отвечает ни когда Антон едет в такси, ни когда переодевается, ни когда сидит на кресле, как утром. Интересный парадокс: стоит им оказаться вместе, как желание курить отпадает полностью. Рука Антона не тянется к электронке, даже мысли не появляются. Но как только он один, накатывает усталость. От того, что в постоянных турах, на съёмках, на концертах. От того, что они кое-как доползают до кровати и плюхаются в неё, едва найдя в себе силы сходить в душ. От того, что нет времени на элементарный сон и еду. От того, что постоянно под прицелом камер. Они не могут спокойно прогуляться, так как обязательно кто-то поймает их на кадре. Это в мгновение ока окажется в сети. Не могут касаться друг друга в импровизациях, так как ко всему приплетают романтический контекст. Да, он там есть. Молодцы, что увидели. Но зачем постоянно мусолить эту тему? Ответа на этот вопрос у Антона нет. Арсений приходит домой в начале первого. Тихо кладёт ключи на тумбочку и разувается. Снимает пиджак ещё в прихожей. Мягкой поступью идёт в спальню, но Антона там нет. В темноте Попов проходит в лоджию. Антон спит, неудобно склонив голову на плечо. Завтра будет болеть шея. — Шаст, просыпайся, — мужчина сидит перед ним на корточках и аккуратно гладит по колену. Зелёные глаза сонно пытаются сфокусироваться на любимом человеке. Приходится потрудиться. — Ты чего так долго? И не отвечал, — голос хриплый ото сна. Антон прочищает горло. — Мы немного отпраздновали премьеру. Прости, телефон разрядился. Пойдём в кровать, — Арсений протягивает ладонь, в которую Шастун мгновенно вкладывает свою руку. Пальцы привычно переплетаются. — У меня есть к тебе интересное предложение. — Какое же? — они доходят до гардеробной. Арс хочет снять галстук, но Антон не даёт. Сам начинает развязывать узел. — Пойдём гулять? Куда-нибудь, где никто не увидит. Хоть в лес. Погода вроде хорошая, — широкой улыбке Антона Попов никогда не мог отказать. Они одеваются быстро. Антон цепляет на голову капюшон, Арсений — кепку. Никогда нельзя терять бдительность.***
— После того, как вы уехали, — начинает Арсений, сидя на зелёной траве. Он перебирает пальцами короткие русые пряди, пока Антон умостился на его коленях, — одна из девушек прочитала стих. Он так запал мне в душу, что захотелось найти его. Пока ехал, лопатил всякие телеграмм каналы. И я его нашёл. — Чем оно тебя зацепило? — Антон смотрит на него снизу вверх, а Арсению так хочется его поцеловать, что он не сдерживается. На всякий случай оглядывается по сторонам и склоняется, проводит большим пальцем по гладковыбритой щеке, вжимаясь своими губами в чужие. Нужно больше прикосновений. — Я понял, как сильно боюсь тебя потерять. Стоит представить это, становится так дурно, хоть в петлю лезь. Шаст, спасибо тебе. За поддержку, за любовь, за тебя, — последние слова он практически шепчет. Словно это тайна, в которую никак нельзя посвящать посторонних. Пусть даже этих посторонних и в помине нет. Это совершенно не похоже на Арсения. Он редко говорит о своей любви. Проявляет, показывает через поступки — да. Но не словами. — Я люблю тебя, Арс. И не стоит думать о всякой херне. Мы пытались держаться на расстоянии, помнишь? Ничего не вышло. Арсений помнит. Слишком хорошо помнит, а потому и боится. Он лезет в телефон и ищет тот стих. Проходит несколько минут — слишком много всего в нём хранится. И, наконец, находит. Собирается с мыслями и зачитывает: — Я любовь пытаюсь догнать, пристаю я ко всем прохожим. Неужели никто никто не встречал на неё похожих? Неужели её глаза до безумия уникальны? Неужели её слова для меня останутся тайной? Я ищу, я сную повсюду, я прошу у чужих людей: «Я беречь её точно буду, как найти, вы скажите скорей!» Я ночами не сплю — читаю. И пытаюсь ответы найти, и мне кажется, что не знаю, как связать снова наши пути. Я любовь потеряла случайно, но такого она не простит, даже коли буду отчаянно на коленях безбожно ей льстить. Я любовь догнать пытаюсь, я смешна, до наивности даже, потому что ещё не знаю: не вернусь я к своей пропаже . — Знаешь, Арс, раньше я бы сказал, что променяю воздух на сигареты, — Антон долго молчит, прежде чем начать фразу, но решает, что Арсений должен это знать. Эти слова важнее всякого люблю. И они кажутся Шастуну подходящими. — А теперь я могу сказать, что променяю воздух на тебя.