It's Hard To Get Around The Wind

Алекса тошнило. Звуки, казалось, отражались от стен, и, многократно усиливаясь, попадали прямо ему в голову, воспаленную не то долгим отсутствием сна, не то наркотиками, не то усталостью после бесконечных выступлений. Свет, мигающий, яркий, невыносимо бил в глаза, которые, даже в темных очках, были слишком чувствительны, а воздух вокруг был горячим и влажным, настолько, что Алексу, казалось, приходилось делать над собой усилие, чтобы вдыхать. Он не знал, зачем вообще сюда поехал - но единственной альтернативой было бы ехать в гостиницу и напиваться в одиночестве под вечерние шоу по телевизору, а потом спать, пьяному, жалкому, или пытаться звонить Майлзу, со слезами на глазах умоляя пустоту, чтобы она над ним сжалилась, и позволила услышать голос Майлза не на автоответчике - возьми трубку, ответь, пожалуйста, ответь, - только шанс того, что пустота ответила бы на его молитвы был совсем невелик, и, казалось, уменьшался тем сильнее, чем больше времени проходило. А может, это было бы и к лучшему, чтобы он не ответил, чтобы не как в последний раз, когда Алекс разрыдался после того, как пустота сжалилась над ним и Майлз ответил, и даже сказал ему правду, на которую ему совсем нечего было ответить. Но тебе самому не бывает больно. У тебя внутри все неживое. На концерт Майлз, конечно же, не пришел. В клубе, во всяком случае, Алекс хотя бы мог сконцентрироваться на чем-то, кроме своего одиночества и боли - его раздражали люди, запахи, музыка, - но зато за этим раздражением бесконечная ноющая пустота внутри ощущалась не так остро. У него кружилась голова. Он поглядывал на Мэтта, который наконец-то достаточно выпил и перестал следить за ним, как строгая няня за избалованным непослушным ребенком, и расслаблялся в компании двух восторженных девиц. Одна из них до этого настойчиво пыталась предложить свою компанию Алексу, но спустя несколько отчаянных, но безуспешных попыток преодолеть его абсолютное безразличие, решила попытать счастья с более дружелюбным участником группы. На танцполе в ярких вспышках света качалось, двигалось и жило своей жизнью море тел - почти так же, как на их концерте несколько часов назад. У бара толпилось все больше и больше людей. Ему было скучно. Парень с концерта - тот самый, который восторгался его поэзией, - сидел рядом почти с самого начала вечера. Когда Мэтт строго спросил Алекса, едва заметив парня, знает ли он, кто это вообще такой, Алекс только огрызнулся, сказал, что это знакомый, а если бы и не знал, то Мэтту вообще должно быть похуй, пусть следит за тем, кого потащит в постель сегодня ночью, а Алекс уже и сам разберется, с кем общаться, спасибо большое. Тур-менеджер Дэйв только сказал строго, что опаздывать на утро нельзя - ранний выезд в Манчестер, там две даты на достаточно большой площадке, надо быть в форме. Сбор в лобби отеля в девять. Алекс только фыркнул раздраженно, отмахнулся, как принц от надоедливого слуги (не зря же Майлз, опять Майлз, этот вечно приходящий в голову Майлз так его всегда называл - “маленький принц”) - “съеби, Дэйв, не доставай хоть сегодня”, - Дэйв выглядел недовольным, но больше и правда не доставал. Парень рядом представился, но Алекс практически сразу забыл его имя. Он вообще периодически забывал о его существовании - мысли почему-то неизменно возвращались к одной из его последних поездок в Ливерпуль, когда этот клуб еще не открыли - он располагался в центре города, в историческом здании, от которого оставили только фасад, а внутри все перестроили. Майлз тогда смеялся и говорил, что это ужасное издевательство над городом, и лучше бы в здании сделали какой-нибудь музей - Алекс, лишь бы позлить его, только ерничал - “а то у вас без этого музеев мало” - но Майлз внимания на его насмешки не обращал, только все продолжал сокрушаться - так забавно, Майлз никогда и не из-за чего по-настоящему не расстраивался, разве что только из-за своего любимого города (ну а теперь еще вот - Алекса).. “Как будто Ливерпуль проиграл Эвертону в финале Премьер-Лиги”, - сказал тогда Майлз, пытаясь объяснить свои чувства. - “Разве что Эвертон никогда бы не вышел в финал”. Алекс помнил, как они стояли и смотрели на это здание, а потом возвращались домой и держались за руки, как глупые подростки - Алекс бы такой сентиментальности никогда не поддался, но Майлз просто переплел его пальцы со своими и не отпускал. Алекс, чуть не задохнувшийся от прилива нежности, сжал только руку Майлза в ответ. В электричке они ехали так и не отпустив руки друг друга. Так и шли до самого дома. Алекс рассерженно встряхнул головой, прогоняя свои воспоминания. Хватит, сколько можно, Господи, когда же это кончится, когда же все вокруг наконец перестанет напоминать ему о Майлзе? Поскорее бы кончился этот чертов день в этом чертовом городе, и в следующем туре - если группа до него еще доживет, - Алекс никогда, никогда больше не согласиться возвратиться сюда даже ради одного концерта, пусть менеджмент делает, что хочет, он будет неумолим. Больше нет сил, да и в чем его вина, если он просто делал то, что и следовало сделать любому здравомыслящему человеку ради собственной карьеры и успеха своей группы, в которую вложено столько времени, столько усилий, столько труда? Когда же его чертово сердце перестанет ныть и тянуть, когда же его чертов мозг прекратит бесконечно демонстрировать ему эти проклятые воспоминания, как только он на секунду теряет самоконтроль? Алекс повернулся к парню и внимательно на него посмотрел - оказалось, что тот уже какое-то время что-то говорил, глядя на Алекса своим твердым, пронзительным взглядом. Свет причудливо отражался в его внимательных светло-серых глазах. Алекс рассеянно рассматривал его красивое лицо - парень все продолжал говорить, и Алексу пришлось сделать над собой усилие, чтобы наконец начать его слушать. “...После твоей рекомендации я очень им увлекся, но некоторые вещи я не воспринял, хотя понимаю, почему они тебе нравятся…” “Какой еще моей рекомендации?” - спросил Алекс, скорее автоматически, чем действительно желая узнать ответ. “В журнале Моджо, помнишь ты говорил, что обожаешь Набокова? Еще цитировал “Отчаяние”, я его купил в тот же день, и начал…” “Как ты сказал, тебя зовут?” - перебил его Алекс. Парень на секунду ошарашенно замолчал, но потом улыбнулся все той же своей мягкой, снисходительной улыбкой. “Тебе совсем неинтересно, что я говорю?" - ласково, но укоризненно спросил он, но ответа ждать не стал. - "Себастиан. Меня зовут Себастиан. Как Себастиан из “Возвращения в Брайдсхед”, помнишь?” Алекс не помнил. “Мне тут скучно, Себастиан. Можешь оставаться, если хочешь. Я возвращаюсь в гостиницу.” Парень на секунду замешкался и Алекс только презрительно фыркнул - фаната, который увязался бы за ним, чтобы обсудить с ним его литературный вкус, он еще не встречал. Лучше бы и правда вернулся в гостиницу, напился, позвонил Майлзу и уснул. Настоящая жизнь рок-звезды и иконы поколения. “Где вы остановились?” - спросил парень. Алекс не сразу вспомнил название отеля. Приличный, но не слишком шикарный - из-за провала альбома лейбл здорово сократил расходы на проживание и тусовки. Изначально планировали и вовсе отправить их в тур в тур-автобусе, как будто во времена первого альбома, но Алекс безапелляционно заявил, что вообще не поедет ни в какой тур, если ему придется проводить все свое время в чертовом автобусе вместе с ребятами и спать на сраной полке - или пусть лично ему выделяют целый автобус с комфортной кроватью, понятно? Менеджмент был недоволен, но ультиматум Алекса все же принял - оно и понятно, звезда он в конце концов или нет? В пятизвездочном отеле им, правда, было отказано, но Алекс особенно и не настаивал, вся эта формальная роскошь скорее наводила на него тоску, и безликие четырехзвездочные крепости из множества однотипных номеров радовали постоянством. “Где-то за городом, да?” - пришел на помощь парень. - “В пригороде, где-то в Ноусли или типа того?” Алекс только пожал плечами. “Наверное. Где-то там.” Парень снова снисходительно и нежно улыбнулся. “Вечный день сурка, правда? Одинаковые пригороды одинаковых город, одинаковые отели, одинаковый сетлист перед одинаковой толпой. Не устаешь?” Алекс пожал плечами. “Не знаю. Мне вообще похуй. Ты едешь или нет?” Парень секунду колебался, и наконец сказал: “Хочешь поехать ко мне? Я живу в Сент-Майклс, и у меня из окна видна Мерси. Все говорят, что сердце города - это центр, но я так не считаю. Сердце - там, где история, где живут и всегда жили простые люди. Я вот и живу в самом сердце города. Приятно ведь узнать сердце города, раз уж тут оказался, разве нет?” Алекс только саркастично усмехнулся. “Да я узнавал уже, спасибо большое. Даже не один раз, представляешь? Но как-то не впечатлило.” Парня его сарказм совершенно не смутил. “Да, я слышал, что твой лучший друг из наших краев. Но он ведь не совсем из Ливерпуля - откуда-то из пригорода, верно? Биркенхед или что-то типа. Это же не настоящий Ливерпуль, это как Роттерхэм считать Шеффилдом. А я здесь родился и вырос, в самом городе. И попробую, чтобы впечатлило. Если хочешь. Можем прогуляться около реки, есть несколько интересных мест, особенно для ночных прогулок. А еще я недавно купил пару новых винилов Синатры и отличную бутылку виски, можем просто послушать и выпить. Если хочешь.” Алекс не хотел. Все, чего ему сейчас хотелось, это взять такси в ненастоящий Ливерпуль, Биркенхед, и поехать домой к Майлзу, даже если его там не окажется. Просто увидеться с Полин, которая тут же бросится Алекса кормить и поить чаем с молоком, поговорить с ней, позвонить Майлзу с его домашнего номера - не станет же он игнорировать звонок из родного дома? - и сказать, что Алекс больше никуда не поедет и будет ждать его здесь. Пусть летит к чертям этот тур, карьера, группа, деньги, слава, планы менеджмента по заработку и неустойки, которые придется платить, пусть ребята злятся - все равно простят, пусть таблоиды пишут, что он сошел с ума - он скажет Майлзу, что будет ждать его дома, и никуда больше не поедет, а просто будет оставаться там, и ждать столько, сколько нужно, пока Майлз не приедет, наконец, к нему. Не приедет домой. Парень, видимо, ошибочно объяснив молчание Алекса его колебаниями, сказал: “Если захочешь вернуться - закажу тебе такси в гостиницу в любой момент. Или сам отвезу. Как хочешь. К утру успеешь вернуться.” А если ехать на в Биркенхед к Майлзу домой, то какая разница - куда? “У тебя что-то, кроме выпивки, есть?” - спросил Алекс каким-то даже для себя неожиданно деловым тоном. “Экстази”, - сказал парень. - “Амфетамин тоже.” Алекс одобрительно хмыкнул. С экстази пора было заканчивать - первоначального восхитительного эффекта облегчения, восторга и ощущения полета таблетки больше не вызывали - действовали теперь как какой-то средней мощности антидепрессант, так что надо было бы сделать перерыв, хотя бы чтобы вернуть эйфории былую интенсивность. Но не сегодня. Завтра в Манчестере он будет только пить - но сегодня позволит себе идти на поводу у своих желаний. “Ну тогда поехали”. В такси парень продолжил сидеть на почтительном расстоянии от Алекса, разве что положив руку совсем рядом с его бедром. Знакомые места города за окном почему-то никак не кончались, вызывая только раздражение и тоску. Вредные упрямый голос внутри повторял, что еще не поздно все это прекратить, не поздно вернуться в гостиницу, или таки поехать к Полин в Биркенхед, не поздно попробовать сначала…. И этот парень - что за идиотское поведение? Как будто везет одноклассницу домой со свидания на романтической комедии в кино, а не рок-звезду, гордость нации, воплощенную мечту, которая любезно согласилась с ним сегодня потрахаться, потому что, очевидно, больше никому оказалась не нужна? Такое с Алексом случалось впервые. Может он действительно собирается до утра вещать про литературу? Алекс решительно повернулся к парню и не скрывая своего раздражения - и совершенно не опасаясь, что его может услышать таксист, - громко сказал: “Послушай, приятель, я не знаю, что это всё означает, но если ты сейчас же что-нибудь не сделаешь, я выйду из этого ебаного такси прямо сейчас и пойду обратно пешком, тебе понятно?" Парень на секунду замер, потом вдруг рассмеялся, - Алекс так и не понял, что смешного он сказал, - и внезапно притянул его к себе, потянул за волосы с неожиданной силой, заставляя запрокинуть голову, и впился куда-то в шею горячим, страстным поцелуем. Алекс предпочел бы поцелуй в губы, но это уже было лучше чем ничего - он послушно выгнул шею навстречу парню и прикрыл глаза, пытаясь получить хоть какое-то удовольствие от процесса. Только бы наконец заткнулись эти бесконечные мысли про Биркенхед, про Майлза, про то, что он натворил, и как ошибся, и что же ему теперь делать…. Дом, около которого остановилось такси, оказался на вид ещё, наверное, эдвардианской, постройки, хотя в темноте было не разобрать. Парень, схватив Алекса за запястье, сперва практически силой вытащил его из машины, а потом так же затащил в дом - как будто Алекс не собирался за ним идти, - и едва захлопнув входную дверь, прижал к стене и продолжил грубо целовать. "Я в прихожей трахаться не собираюсь", - строго сказал Алекс, когда парень задрал его футболку и больно сжал талию, очевидно, чересчур заведясь. - "Ты, кстати, вроде как обещал пластинки Синатры и прогулки под луной." Парень шумно выдохнул куда-то ему в ухо. "Буду трахать тебя там, где сам захочу, понятно?" Алекс усмехнулся - но прикрыл глаза от удовольствия, внутри прокатилась горячая волна. Ему нравилось, когда с ним разговаривали так. Но Майлз бы так никогда не сказал. "А я думал, мы всю ночь Набокова будем обсуждать." Парень опять схватил его за запястье и настойчиво потащил за собой в спальню наверху, где швырнул его на кровать и в спешке принялся раздевать. Алекс сам поскорее снял с себя футболку - боялся, что парень порвет в порыве страсти, - он когда-то купил ее на концерте The Vines, - с надписью Highly Evolved, его любимая песня. Сам парень раздеваться не спешил, но Алексу так тоже нравилось - когда он оставался совсем без одежды, а его партнер - почти полностью одетым, он чувствовал себя беззащитным, хрупким, выставленным напоказ, и это сводило его с ума, сжигало, заводило так сильно, что он почти терял голову. Парень оказался совсем не таким нежным романтиком, на какого был похож со своими литературным разговорами и восторженным взглядом - и это было хорошо. Он сжимал Алекса в руках так, будто хотел сломать, и Алекс был уверен, что у него на бедрах и талии останутся синяки, а на шее и плечах - укусы и засосы. Когда он коленом раздвинул Алексу ноги и сунул два пальца ему в рот - вместо смазки, что ли? Ну что за глупости, - Алекс выгнулся, развел колени пошире и с нескрываемым удовольствием пососал пальцы, пока парень во все глаза за ним наблюдал, тяжело дыша и периодически облизывая губы. Забавно будет если прямо сейчас кончит, от одного только зрелища - у Алекса так уже случалось с другими, не выдерживали его великолепия. Некоторые даже потом чуть не плакали, просили прощения за свою мужскую несостоятельность и не могли перестать говорить ему, какой он красивый, совершенный, и как они не могут поверить, что он реален, и все такое. Но этот ничего не говорил. Его пальцы легко проникли в Алекса, хотя обычно ему нужно было чуть больше времени чтобы расслабиться, даже когда у него был регулярный секс. "Податливая шлюшка",- шепнул парень, ощутив это. Алекс только что-то театрально простонал в ответ. - "Как ты можешь быть божеством и шлюхой одновременно?" - спросил парень, и Алекс только зло фыркнул - без дифирамбов никак нельзя обойтись и просто не портить атмосферу? "Давай уже, меньше слов". Парень крепко зажал ему рот рукой. Одним резким движением оказался внутри, и Алекс негромко застонал от ощущения наполненности, которое так любил, от того, каким желанным и сводящим с ума он себя чувствовал. Постарался полностью отдаться своим чувствам - у парня был приятный запах, чистоты и дорогого лосьона для бритья; кожа была почти без волос, мягкая на ощупь, а у его поцелуев был привычный привкус сигарет. Но к разочарованию Алекса, надолго парня не хватило - его уверенные, жесткие движения странно ускорились едва он начал двигаться у него внутри, а потом парень дернулся еще несколько раз и бурно кончил Алексу внутрь. Тот не возражал, но настроение это ему здорово подпортило - он настроился на хороший секс, пожестче и желательно подольше, а такого от этого красавчика он совершенно не ожидал. Парень, же очевидно, не особенно расстроился или смутился от произошедшего. "Так бывает, когда сильно влюблен", - ядовито сказал Алекс, но парень, кажется, не заметил - или не захотел замечать, - его сарказма. “Да”, - согласился просто. - “Как я в тебя. Безумно. Безгранично. Даже не представляешь, как сильно. Я так рад, что мы наконец вместе. Даже не могу поверить, что это ты. Настоящий, реальный, живой." Какое-то очередное разочарование. Даже не смешно уже. Алексу ужасно захотелось курить. "Если бы был не живой, было бы странно, правда? Мертвого меня ты бы вряд ли захотел трахнуть. Или захотел бы, так сильно ты в меня влюблен, что даже смерть не стала бы тебе помехой?" Парень не ответил, лишь внимательно глядя на Алекса в ответ. А потом снова схватил за волосы - ну хоть этому не надо говорить, как Алексу нравится, запрокинул голову и тихо сказал. “Не говори так. Понял? Не говори.” А потом поцеловал. Алексу нравилась его жесткая настойчивость, не дающая свободы и не оставляющая выбора. Его руки даже не ласкали - только без всякой осторожности трогали, щипали, до боли сжимали, а потом парень одним движением перевернул его на живот и опять вошел одним резким движением. Его пальцы снова оказались у Алекса во рту, а губы у уха - “Хочешь мой член, Алли? Тебе нравится? Нравится мой член в твоей заднице?” - потом на шее и снова во рту. Свободной рукой он потянул его за волосы - так, что у него выгнулась шея и даже выступили на глазах слезы, - и дергал все сильнее с каждым толчком. Майлз никогда так не делал, подумал Алекс. Майлз всегда был слишком нежным, слишком романтичным, даже в порыве страсти никогда не мог сделать Алексу хоть немного больно - хотя Алексу этого всегда очень хотелось. Но теперь какое это имеет значение? Парень продолжал дергать его волосы, шептать на ухо какие-то пошлости, называть Алекса послушной маленькой шлюхой и грязной дрянью, и спрашивал, нравится ли ему, когда его трахают именно так. Но Алексу не нравилось. Его тело отзывалось - по позвоночнику пробегало электричество, член, и без того болезненно возбужденный, дергался каждый раз, когда парень жестким толчком задевал внутри него особенное место, он не мог сдержать стонов, когда парень крепко сжимал его горло, почти полностью перекрывая кислород, - но голова по-прежнему была тяжелой, а сердце по-прежнему болело. Он настойчиво повторил себе, что ему сейчас должно быть хорошо. Скучно, и совсем не интересно - но хорошо ведь, правда хорошо. Трахается он умело, с первого раза не получилось, ну так что же теперь, с кем не бывает. Как там звали этого парня? Когда парень кончил, - Алексу пришлось позаботиться о себе самостоятельно, - он пальцами собрал свою сперму между его бедер и размазал ее по его губам - Майлз тоже так делал. Майлз, Майлз, чертов Майлз! Снова и снова, как будто какое-то проклятие. “Дай мне сигареты”, - раздраженно сказал Алекс, и парень послушно, хоть и нехотя, поднялся и принес ему сигареты. Алекс вдруг осознал как же сильно он устал - одна только мысль о завтрашней дороге до Манчестера и концерте вызывала практически ужас. - “И выпить принеси”. “Хочешь таблеток?” - спросил парень. Алекс хотел было согласиться, но передумал. “Нет, я же сказал, хочу виски и сигарету, что в этом предложении непонятного?” - еще сильнее разозлился Алекс. Его желание было незамедлительно выполнено. Парень поставил перед ним стакан и нежно, но властно погладил его по голове. “Хочу кончить тебе на лицо и в волосы”, - вдруг сказал он совершенно спокойным тоном. Алекс только покачал головой. “Не сегодня. В следующий раз буду в Ливерпуле - тогда можно.” “Когда?” - спросил парень. “Когда впустим следующий альбом”, - сказал Алекс, но парень снова не заметил сарказма. Такой красивый и такой идиот, какая прекрасная гармония. “Оставайся до утра”, - сказал парень. Еще не поздно взять такси и поехать к Полин в Биркенхед. Не поздно опять позвонить Майлзу, и опять наговорить на автоответчик глупые извинения и признания, и опять просить прощения, которое он, конечно, так и не смог заслужить. Он допил виски, который принес парень, и скомандовал принести еще - тот беспрекословно повиновался. Нет, никуда он не поедет. Майлз, в конце концов, давно дал понять, что простить Алекса не может и не хочет, что Алексу в его жизни места больше нет. Ничего страшного - зато у других в жизни места для него предостаточно. “Поцелуй меня”, - скомандовал Алекс - парень тут же выполнил просьбу, правда, одним поцелуем дело не обошлось - когда Алекс вяло попытался оттолкнуть парня, когда понял, что он снова возбужден, тот просто сжал его запястья и прижал к матрасу по обе стороны от головы, не давая двигаться. Когда парень снова оказался у него внутри, он подумал, что ему, наверное, и правда хорошо. Настолько, насколько вообще может быть хорошо во всей этой чертовой ситуации. Ему нравилось крепкое тело парня, сильное, напористое, нравился его терпковатый запах, нравилась жесткость, уверенное собственничество, с которым он обращался с Алексом. Нравились грязные пошлости, которые он шептал ему в ухо, нравилась особенная, приятная боль, которую приносили его неосторожные движения или прикосновения. Алекс с отстраненной ясностью подумал о том, что Майлз был прав - видимо, внутри и правда холодный и пустой, как космос. Неспособный чувствовать, не способный любить, не способный ни на что, кроме того, чтобы принимать чужое поклонение. Или он стал таким - потому что врал, и предал свою единственную любовь, и теперь должен был за это платить, только вот платить за свои ошибки он не умел - его ведь все и всегда прощали и никакой платы ни за что не требовали. Всегда - до этого момента. Все - до Майлза. На сей раз парень показал себя с самой лучшей стороны - его ритм был именно той частоты и интенсивности, которая нравилась Алексу, его резкие толчки заставляли его мозг замолкать, а глаза закрываться. Он отпустил одно запястье Алекса и сжал его горло, прошептал на ухо - “хочу, чтоб ты кончил без рук”, - Алекс не был уверен, что получится - мало с кем получалось, - но парень продолжал и продолжал, и Алекс, вместе со своими мыслями и сожалениями, совершенно растворился в этом тягучем, сладком чувстве принадлежности другому человеку. Не Майлзу. Просто другому человеку. Он и правда кончил без рук. Парень еще пару раз толкнулся в него - и тоже кончил, практически одновременно, ну какая романтика. “Не вынимай”, - попросил Алекс, неожиданно даже для себя, и парень посмотрел на него взглядом сумасшедшим и восхищенным. Поцеловал в губы. Опустил голову ему на плечо. Его тяжелое дыхание умиротворяло, даже гипнотизировало. И правда хорошо. Алекс уснул. Проснулся Алекс, когда на улице было уже совсем светло. Часов в комнате не было, но внутреннее ощущение подсказывало, что было около восьми утра - на улице пели птицы и утренний свет был нежным, прозрачным, с легким оранжевым оттенком, будто все вокруг еще хранило на себе оттенок рассветных лучей. Алекс не торопился. Парень уже не обнимал его - просто лежал рядом, положив руку на поясницу - Алекс аккуратно выбрался из постели, чтобы его не разбудить. В кармане брошенных в гостиной джинсов нашел сигареты и телефон - времени было начало десятого, и на нем уже была парочка пропущенных от Дэйва, который хорошо знал привычку Алекса к опозданиям, но Алекс не посчитал нужным перезвонить. Написал только “скоро буду”, чтобы не сходил с ума. Насколько он помнил, предполагаемый выезд должен был состояться в девять - значит, все будут готовы к половине десятого, а он приедет в десять - подождут, ничего не случится. Да и что за такое большое дело доехать до Манчестера? Полтора часа дороги. Он не жалел, что остался тут до утра - наоборот, проснуться рядом с кем-то, даже чужим, для разнообразия, было приятно - “и как ты можешь просыпаться рядом с тем, кого не любишь?” - вспомнил он свою строчку, и улыбнулся сам себе - лукавил даже тогда. Ему просто понравилось, как звучит, когда пришло в голову, но для него любовь никогда не была обязательным условием совместных пробуждений. Он больше всего на свете ненавидел и боялся одиночества, и возможность не просыпаться одному уже была достаточным оправданием тому, чтобы проснуться рядом с чужим человеком. В конечном итоге, даже те, кого любишь больше жизни, в конечном итоге все равно становятся чужими, так не все ли равно? Одеваться Алекс не стал - прохладный утренний воздух чувствовался на теле слишком хорошо, чтобы портить ощущение. Быстро нашел кухню - небольшую и уютную, с большим окном над рабочей поверхностью, в которое светило солнце, и закурил. Открывая холодильник, поймал свое отражение в блестящей, почти зеркальной двери - и с удовлетворением ответим про себя, что его больше совершенно не смущает собственная нагота. Раньше он стеснялся своего тела - как будто не совсем мужского, его раздражали слишком узкие плечи и худые руки, по-девичьи тонкая талия, широкие для мужчины бедра, то, каким хрупким он казался, но теперь он привык к этому несуразному телу, и даже начал им гордиться - не зря же оно так многих сводило с ума? В холодильнике он нашел полупустую бутылку молока, - и сразу же сделал себе чаю - точно как сделала бы ему мама, или Полин, или Майлз. Может, мысли о нем и не стоило прогонять, а просто принять, как часть себя самого, и надеяться, что когда-нибудь он просто перестанет их замечать? Телефон завибрировал - звонок от Дэйва, но Алекс предпочел не отвечать. Потом снова - Мэтт. Как только Мэтт перестал звонить, прислал сообщение: “Если опоздаешь сегодня я тебя выкину в эту гребаную Мерси ты меня понял?” . На запятые Мэтт никогда не тратил времени. Алекс выдохнул дым, огляделся, задумался о том, насколько большой этот дом. Он был не похож на дом Майлза или родной дом Алекса - явно больше, светлее, богаче, с высокими потолками и просторными комнатами. Алекса как-то сказала, что в доме должно быть много воздуха - Алекс согласился, но скорее просто чтобы сделать ей приятно. Ему так совсем не казалось - по его мнению, в доме должно быть много вещей, которые для тебя что-то значат - но ей он этого не сказал, это звучало глупо и банально. Может, Майлзу и сказал бы, но кому-то еще - точно нет. Он вдруг понял, что скучает по ней. Он давно ей не звонил - да и она ему тоже. Даже давно о ней не думал. Единственным напоминанием о ее существовании в его жизни были сообщения о списании средств со счета, когда она покупала с его кредитки очередную сумка за пару тысяч долларов на Пятой авеню и вопросы журналистов на вечных одинаковых интервью. Жаль, что так получилось, подумал Алекс. Она ведь ему очень нравилась - когда-то. Приближающихся шагов он не услышал - только мягкое “доброе утро” где-то над ухом, собственническое поглаживание по волосам и поцелуй в шею. “Давно проснулся?” - спросил парень, окидывая Алекса внимательным взглядом. Тот только покачал головой. Парень не отводил взгляд. Смотрел внимательно и сосредоточенно, и такой взгляд льстил - и одновременно вызывал чувство легкого дискомфорта, но Алекс списал это на то, что всегда плохо переносил фанатское обожание - а такое болезненное и подавно. “Ты хорошо спал?” Алекс едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Солнечные лучи попадали парню в лицо и волосы приобрели золотистый оттенок, а глаза стали необычного полупрозрачного светло-серого цвета. И правда очень красивый. Ну почему же он такой глупый? Или это любовь так сводит их с ума? “Очень”, - насмешливо ответил Алекс, не сдерживая презрительной усмешки. - “А ты?” “А я нет. Не смог уснуть. Лежал и смотрел на тебя. Хотел тебя запомнить. Твой запах. Твое лицо.” “Не переживай - не забудешь при всем желании. На обложке журнала будем вот на следующей неделе - можешь почитать внимательно. Я, правда, был упоротый, наговорил им какой-то хуйни, может даже опять давал литературные советы, тебе для твоей диссертации как раз пригодиться. А летом мы хедлайним Рединг и Лидс. Но я планирую нажраться в хлам, потому что ненавижу большие толпы, так что уровень выступления может быть сильно ниже ожидаемого.” Парень помолчал. “Поставь музыку”, - сказал Алекс, и встал, чтобы сделать себе еще чашку чаю и выбросить в пепельницу сигарету. - “Ты же вчера обещал Синатру, помнишь? Или ты меня обманул? Давай, выполни обещание, а потом вызови мне такси - мне надо уже надо быть в гостинице, а я хотел еще собраться, купить сигарет и чего-нибудь перекусить в дорогу.” Парень тяжело вздохнул, и едва Алекс успел включить чайник, как притянул его к себе, прижал и стал беспорядочно целовать. Алекс немного потерпел - из снисхождения - и попытался вырваться, но парень не отпускал. “Останься еще немного”, - прошептал парень. “Отпусти, времени нет”, - еще раз раздраженно дернулся Алекс, но парень только крепче сжал в своих объятиях. Такая настойчивость было лестна и даже в чем-то приятна, хотя и немного смущала. Опять, что ли, хочет его трахнуть? Парень и действительно вдруг повернул его к себе спиной и, схватив волосы в кулак, наклонил над рабочей поверхностью, больно вдавив щеку Алекса в мрамор столешницы. Тот попытался дернуться - не хватало еще синяк получить перед выступлением, - но хватка парня ничуть не ослабла. Он почувствовал член парня между ягодиц,прогнулся в пояснице - немного шоу на прощание, - и громко застонал, чтобы усилить эффект, когда парень вошел сразу на всю длину. Было больно - подготовкой парень не озаботился, а Алекс даже не успел возбудиться - и Алекс постарался расслабиться, сконцентрироваться на том, что долго все это все равно не продлиться. “Ты мой”, - прошептал парень ему на ухо. - “Я так долго ждал и теперь ты мой. Принадлежишь мне. Только мне. Ты понял?” Алекс только фыркнул. “Давай быстрее, сказал же - нет времени!.” Парень со всей силы дернул его за волосы. “Я спросил, понял ты или нет.” “Да”, - выдохнул Алекс, которому все это уже начинало надоедать - ладно бы еще если бы сегодня был свободный вечер, но перспектива концерта в Манчестере портила последние остатки настроения. “Кому ты принадлежишь?” - не унимался парень. Менее больно от его движений почему-то не становилось. Своим ошибкам, менеджменту, ребятам из группы. Толпе таких же как ты идиотов, которые думают, что я особенный и мечтают меня трахнуть. “Тебе”, - тихо ответил Алекс. - “Только тебе, конечно, никому кроме тебя.” “Мой маленький принц”, - прошептал ему на ухо парень, ускоряя темп. - “Мой маленький бриллиант.” Сердце Алекса будто проткнули насквозь. “Не называй меня так!” - он попытался дернуться, но не смог, а свободная рука парня закрыла ему рот. “Мой маленький принц”, - повторил он еще раз. - “Мой и только мой.” Когда парень, наконец, кончил, и Алекс кое-как освободился из его хватки, то сразу же взглянул на часы, стрелка которых неумолимо приближалась к десяти. “Я в душ”, - строго сказал он. - “И вызови мне уже это гребаное такси, черт возьми. Можешь сделать кофе в дорогу, в знак твоей вечной в меня влюбленности.” Он едва собирался выйти из комнаты, как парень схватил его за запястье, а свободной рукой за подбородок и с силой повернул его лицо к себе. “Перестань надо мной насмехаться. Понятно? Хватит. Я этого терпеть не стану.” “Терпеть недолго”, - огрызнулся Алекс. - “Пока я не помоюсь и не приедет такси. Ну, может еще покурить успею. Не дольше десяти минут, обещаю.” “Я тебя не отпущу”. Алекс усмехнулся. “Ну да, конечно. Кольцо мне на палец оденешь? Как там твоя фамилия? Или мы с тобой возьмем двойную, через дефис, Тернер-Как-Там-Тебя?” Парень не отпускал. “Нет, Али, ты не понял. Я тебя и правда не отпущу. Хотя бы сегодня.” “Ну, можешь сам вместо меня этот ебаный концерт отыграть, если хочешь, я не против. Мэтт и менеджмент, правда, будут недовольны, остальным, мне кажется, как и мне, на все это в общем-то срать. Ну хватит уже, приятель, правда.” - Алекс дернулся, но парень еще сильнее сжал его запястье - будто вот-вот был готов сломать. “Нет. Ты останешься. Останешься со мной.” Ну это уже вообще не смешно. Алекс попытался оттолкнуть парня, но парень, казалось, совершенно ничего не почувствовал. Он продолжал держать Алекса и смотреть на него совершенно безмятежным взглядом. “Ты останешься”, - только констатировал он. - “Останешься здесь.” “Мечтаешь познакомиться с моим менеджментом в полном составе и еще половиной лейбла в придачу?” - Алекс уже не скрывал своего раздражения. - “Или заплатить неустойку за концерт в Манчестере? Можем устроить, если я опоздаю в этот долбанный отель еще хотя бы на десять минут.” Парень внимательно смотрел на Алекса. “Ты думаешь, они тебя найдут?” - спросил он просто. - “Думаешь, смогут? Поэтому продолжаешь насмехаться, да? Ты такая невыносимая маленькая сучка, Алли. Но я научу тебя, как нужно себя вести, если никто другой не смог. Я тебя и правда не отпускаю. Я думал, что смогу тебя отпустить, но я ошибся. Ты останешься. Останешься со мной. Я просто не могу тебя отпустить.” Алекс раздраженно повел плечом. “Ну да, останусь с тобой навечно в твоих мечтах. Можешь вспоминать до скончания своих дней, как ты вчера кончил за две минуты, а сегодня трахал на своей кухне, чуть не проломив мне голову. Напомни, как тебя зовут? Сегодня вечером посвящу тебе твою любимую песню, если хочешь, тоже будет тебе воспоминание. Да выпусти меня уже, блядь, мне правда пора!” “Такой красивый и такой ядовитый, как хищный цветок. Даже не принц - маленький император, который привык, что ему все подчиняются? Поэтому твой лучший друг тебя оставил? Ты поэтому так злишься, что все время скучаешь по нему? У меня есть ваш альбом, очень уж хорошо получилось. Он тебе тоже ведь подчинялся, да? Но я не такой, как он. Я вообще не такой, как другие. И ты скоро это поймешь.” Господи, он какой-то совсем сумасшедший. Алекс уже начинал злиться по-настоящему. “Я тебе дам телефон, позвони нашему тур-менеджеру, объясни, почему я задерживаюсь. Можешь ему тоже рассказать, какой ты особенный, послушаешь, что он тебе ответит”. “Я ведь и правда особенный”, - спокойно сказал парень. - “ И ты тоже. Может, я поэтому так тебя люблю. Но ты тоже меня полюбишь. Когда узнаешь поближе. Когда я научу тебя меня любить. И помнить мое имя. И все узнают, что ты любишь только меня.” Алекс не сразу осознал что произошло в следующий момент - ему показалось, что у него вдруг взорвалась голова - у него потемнело перед глазами, он пошатнулся, потеряв равновесие, попытался вдохнуть и не смог - он схватился за нос и почувствовал теплую кровь на руке. Он едва успел поднять голову, как парень ударил снова - теперь в нижнюю челюсть, и Алекс почувствовал как падает - будто в замедленной съемке - и как больно его голова ударяется о пол. Он попытался встать - и не смог. Разозлился на себя - неужели такой слабак, что упал практически с одного удара, а теперь не может подняться и дать сдачи? Он опять попытался - и что-то жестко толкнуло его в грудь, заставляя снова упасть. Когда ему, наконец, кое-как удалось сфокусировать взгляд, то парень стоял над ним, спокойно и внимательно глядя на него. “Я же сказал - я тебя не отпущу.” А потом со всей силы ударил его ногой в живот. И еще раз, и еще - нестерпимая, жгучая боль заполнила, ему показалось, все его тело, лишила возможности дышать; он инстинктивно попытался закрыться от ударов, подтянуть колени к подбородку, на глазах выступили слезы - ну сколько же еще унижений! - он вдруг отчетливо почувствовал свою наготу, ужасную, пугающую беззащитность, он хотел закричать - и не смог. Удары вдруг прекратились - он открыл глаза только когда парень резко схватил его за волосы и поднял ему голову. “Меня зовут Cебастиан.”, - сказал парень с прежним нежным спокойствием. - “Я же тебе уже несколько раз говорил. Как Себастиан из “Возвращения в Брайдсхед”. Теперь не забудешь?” - Алекс чувствовал только, как кровь из носа течет вниз по губам, попадает в рот и капает на грудь. Утреннее солнце по-прежнему золотило светлые волосы парня - Себастиана - а его красивое лицо было умиротворенно и безмятежно. “Ты совсем некрасивый сейчас”, - сказал он, размазывая кровь Алекса по его лицу. -”Но даже таким я тебя люблю. Даже таким хочу тебя.” Алекс едва осознавал реальность происходящего. “Ты ебаный псих”, - выдохнул только. - “Ты просто ебаный псих.” “То, что называют безумием - для меня единственный способ любить”, - прошептал парень. - “Это даже не мои слова, но тебе это все равно не интересно.” Он снова ударил Алекса по лицу - но на сей раз легко, всего лишь пощечина. “Тебе будет хорошо. Правда. Ты будешь кричать от удовольствия. Только жаль, никто не услышит - но они этого и не заслужили.” Алекс открыл рот, чтобы что-то сказать - и не смог, словно по-настоящему потерял дар речи. “Потерять сознание я тебе не дам. Ты будешь чувствовать все, ты будешь моим и будешь со мной, Алли. Будешь со мной навсегда.”