***
Ичиго слышал Орихиме на кухне, когда проходил через дверь клиники. Он быстро прошел мимо комнаты на босых ногах, надеясь избежать её. Она окликнула его, когда он поспешно двинулся по лестнице, но Ичиго не остановился. Одна из его сестер была в ванной — вероятно, Карин, потому что он слышал копошение в комнате Юзу. Дверь Казуи всё ещё была закрыта. Дверь его спальни была не заперта, и Ичиго зарылся в ящики, ища чистую одежду. Урю был немного ниже и худее его, но у него была пара хаки, которые были ему малы, и несколько рубашек, тоже на размер меньше. Когда Ичиго выпрямился, Орихиме стояла в дверях спальни. Он посмотрел на одежду в своих руках, а затем на неё. — Урю присоединится к нам за завтраком, — спокойно сказал он. — Я принесу ему сменную одежду. В серых глазах его жены стояли слезы — но, как и прошлой ночью, Ичиго не мог волноваться об этом. Он не ожидал, что она шагнет в спальню и закроет дверь. — Ты не можешь развестись со мной, — сказала она хриплым голосом. Ичиго положил одежду на комод и провел рукой по волосам. — Почему же? — спросил он. Слезы покатились из её глаз, и Орихиме быстро вытерла их. — Потому что неосторожность, совершённая много лет назад, не должна разрушить наш брак. Мы взрослые, Ичиго, ты не можешь сбежать от ответственности по зову Рукии. «Чертовски нагло», — прорычал Зангецу, но Ичиго только приподнял бровь. — Рукия ничего не делала, — указал он. Орихиме отпрянула назад, словно пораженная. — Конечно, делала. Ты всегда убегал, стоило ей только поманить тебя пальцем, — ответила она, слёзы все ещё текли по её лицу. — Когда она вернулась в Общество Душ, ты был в абсолютном хаосе, а когда она вышла за Ренджи, ты хандрил месяцы. У тебя есть жена и семья, Ичиго, ты не можешь просто уйти от нас. Его челюсть отвисла, а рот приоткрылся. — Ты не можешь быть серьёзна, — наконец сказал Ичиго. — Ты переспала с моим кузеном. Нашим другом, который влюблен в тебя. Ты врала мне про Казуи. Ты также врала Урю про него, и никогда не говорила ему, что у него есть ребёнок, — он говорил низким, резким шепотом. Она была ближе к двери, но он прислушивался, нет ли там сестер или Казуи; у Юзу все ещё была дурная привычка подслушивать у двери. — Казуи твой, не имеет значение, кто его биологический отец, — умоляла Орихиме. — Ты не можешь просто бросить своего ребёнка. И ты любишь меня, ты не можешь бросить свою жену. Ичиго на мгновение задумался, не перешёл ли он прошлой ночью какую-то грань. — Я люблю Казуи. И я не хочу бросать его, — наконец произнёс он. — Но, — он поморщился; Ичиго не хотел ранить её, но всё равно сказал эти слова. — Я никогда не любил тебя. С уст Орихиме сорвался шокированный вздох, а Зангецу присвистнул в его разуме со словами: «Боже, Король… Не ожидал такого». Тем не менее, ещё одна волна ледяного комфорта на мгновение окутала его и успокоила. «Передай Соде но Шираюки благодарность от меня», — мысленно сказал Ичиго ему, смотря на Орихиме. По щекам его жены снова потекли слезы, и она обхватила себя руками. — Да, ты любишь, — повторила она. — Ты должен любить меня. Ты женился на мне. Ты всегда обеспечивал нашу семью. Ты просто устал из-за работы и получения медицинской степени и лицензии. — Я даже не помню первый секс с тобой, — прямо сказал Ичиго. — Даже Зангецу не помнит; он помнит только тишину и наводнение. Я женился на тебе, потому что ты сказала, что забеременела от меня, потому что ты соврала мне. Неважно, было ли это желанием или намерением, ты все равно соврала, Орихиме. — Твой… Твой занпакто любит меня, — в отчаянии произнесла Орихиме. — Значит, ты тоже. Он защитил меня в Уэко Мундо. Зангецу громко фыркнул. Ичиго просто уставился на неё в полной растерянности. — О чём ты говоришь? Он чуть не убил вас — тебя и Урю. Он вмешался, потому что я умер, а ты была в ужасе от него. — Но он… Он убил Улькиорру ради меня! «Думаю, ты сломал её, Король», — пробормотал Зангецу. Ичиго покачал головой. — Я убил Улькиорру не поэтому. Разговоры про то, что сделал мой занпакто, когда мне было пятнадцать — ничего не изменят, Орихиме. Я не люблю тебя, и я не собираюсь жить этой полужизнью, где ты притворяешься, что мы счастливая семья, а я сплю на диване в клинике, потому что мне невыносимо прикасаться к тебе. — В ту минуту, когда он сказал эти слова, он хотел забрать их обратно — не потому что они были ложью, а потому что они были жестокими, а он никогда не хотел быть жестоким с ней. Лицо Орихиме сморщилось, и она сдавленно всхлипнула, обхватив руками живот, как будто он болел. — Я не собираюсь соглашаться на развод, — выдавила она между рыданиями. Ичиго глубоко вдохнул. — Это твой выбор, — спокойно согласился он. — Я могу подать заявление в суд по семейным делам. Так будет труднее для нас обоих, но я могу это сделать. Но я не могу оставаться женатым на тебе, Орихиме. — Он поднял одежду с комода и обошел ее. — Мне нужно отнести Урю вещи. — Ты не можешь… Ичиго не обернулся, чтобы посмотреть на нее; он просто открыл дверь спальни и вышел в коридор. Дверь Казуи была по-прежнему закрыта — небольшая милость, несмотря на то, что мальчик собирался опоздать на завтрак.***
На завтраке было неловко. Ичиго наконец-то отдал Урю сменную одежду, и они по очереди быстро приняли душ в скромной ванной комнате клиники, после чего вместе прошли в столовую. Юзу не удивилась, увидев Урю; она уже накрыла стол на шесть человек. Казуи сбежал вниз, как раз когда Ичиго закончил наливать кофе, и спокойно сел за стол. Орихиме все еще была наверху, и они все ждали несколько минут в неловком молчании, прежде чем Ичиго взглянул на Казуи и неловко сказал: — Нам пора начинать, пока всё не остыло. Урю подозрительно посмотрел на него, и Ичиго помрачнел. Но он просто сказал: «Итадакимасу», — это слово повторили за столом, и все принялись за еду. В середине трапезы появилась Орихиме, с опухшими глазами и красными ресницами. Она села рядом с Карин, напротив Урю и Юзу, и молча стала есть из мисок и тарелок с остывающей едой. За столом не было произнесено ни слова, пока рис и рыба поглощались, а кофе пился, пока, наконец, Урю не положил палочки на свою тарелку и вежливо кивнул Юзу. — Спасибо за завтрак, — спокойно сказал он. — Мне нужно в госпиталь на мою смену. Ичиго кивнул, но поднял руку, чтобы остановить его. — Приходи на ужин, — попросил он, заметив, как Орихиме и Урю уставились на него; он также заметил, что сестры пристально смотрят на него, а Казуи широко распахнул глаза. Ему вдруг захотелось, чтобы Рукия вернулась к нему. Но у неё были свои обязанности — не говоря уже о том, чтобы уладить дела с Ренджи и Ичикой — и он не знал, что бы сделала Орихиме, если бы увидела её. Урю моргнул, глядя на него сквозь тонкие линзы своих очков. — Конечно, — сказал он после минутного напряженного молчания. — Я буду рад. Он встал и отнес свою посуду на кухню; вернувшись в столовую, он коротко поклонился, а затем собрал свои вещи. Дверь закрылась за ним с тихим щелчком. Ичиго взглянул на Орихиме и открыл рот, чтобы заговорить, но не успел он произнести ни слова, как она практически вскочила со стула и начала собирать тарелки. С фальшивой радостью она сказала, поспешив на кухню: — Казуи, помоги мне убрать посуду! Длинные волосы развевались за ней, а заколки в волосах сверкали. Казуи посмотрел на человека, которого он знал как своего отца, но Ичиго только вздохнул, опустив плечи. — Давай, Казуи, — сказал он и смотрел, как тот слез со стула и собрал несколько мисок, после чего вошел на кухню вслед за матерью. — Ты был в Обществе Душ, — уверенно сказала Карин, когда остались только они втроём. — С сестренкой Рукией? — Почему ты был там? — спросила Юзу. Ичиго начал убирать остальную посуду на столе, но Юзу — Юзу! — укоряюще посмотрела на него. — Ладно. Да, я был с Рукией. Это длинная история. Я расскажу вам, когда мы откроем клинику. Карин нахмурилась. — Клинику, которую ты бросил почти на две недели? Ты также плох, как и бородач. — Хн, — Ичиго собрал в кучу остальную посуду и палочки для еды, а Карин начала собирать стаканы и кружки. — Сестрёнка Рукия в порядке? — мягко спросила Юзу. Ичиго беспокойно сглотнул и посмотрел в сторону кухни. — Она будет. Близнецы подождали, пока за ними закроется дверь клиники, чтобы задать вопросы, и как только тяжелая, звукопоглощающая древесина встала на место, они втащили старшего брата в кабинет и закрыли дверь. — Расскажи нам, что случилось, — потребовала Карин. — Твоя жена хандрила всё время, а братик Урю приходил на ужин каждый вечер. — Она поцеловала его во дворе три ночи назад, — сболтнула Юзу. Ичиго просто прижал руку к глазам и вздохнул. — Я попросил у нее развода прошлой ночью. — Наконец-то, — пробурчала Карин, но Юзу стукнула её. — Потому что Урю поцеловал её? — спросила младшая близняшка. — Потому что мы не были счастливы, и потому что она врала мне семь лет — Казуи сын Урю, — пробормотал Ичиго и наблюдал, как челюсти обеих девушек падают. — Он… что? — выпалила Юзу. — Как это случилось? — когда Карин и Ичиго уставились на неё, она покраснела и пробормотала. — Я имею ввиду, она всегда интересовалась только тобой. Когда она… — она понизила голос, — переспала с братиком Урю? — Когда она и я только начали встречаться, — объяснил Ичиго. — Полагаю, я всё ещё был довольно отрешённым. — И твой поход в Общество Душ? — подсказала Карин. — Это как-то связано с этим? Ичиго в третий раз объяснил всю историю, начиная с пробуждения Зангецу и заканчивая настоящим происхождением Ичики и красной нитью. — Значит, у нас есть племянница, — задумчиво сказала Юзу, когда он закончил. — Думаешь, Орихиме позволит нам видеться с Казуи? Ичиго беспокойно почесал шею. — Я могу подать прошение об опеке, но не уверен, что это правильно для Казуи. Не думаю, что Кьёраку позволит ему остаться, тем более, что он не… — Ичиго внезапно поперхнулся и прочистил горло, наблюдая за сестрами. — Ну, он же не шинигами, верно? Его силы, вероятно — силы квинси. Юзу подошла и сжала его руку, а Карин спросила: — Ты собираешься жить с Рукией? Она ведь разводится с тем рыжим с плохим чувством стиля? Он не смог сдержать фырканья. — Если она примет меня, — согласился он. — Звучало так, будто она собирается бросить Ренджи, когда я покинул Сейрейтей прошлой ночью. Плечи Ичиго опустились. — Мне не по себе от этого, но, похоже, они тоже не были счастливы вместе. Бьякуя держал Ренджи подальше от нее большую часть времени. Близнецы обменялись взглядом. — Почему? — спросила Юзу. — Разве не он попросил Ренджи жениться на ней? Ичиго только пожал плечами. — Я тоже не понимаю. Но он был как никогда расстроен, когда узнал обо всем. Он публично извинился перед Рукией. Карин подняла бровь, но сверилась с часами. — Нам нужно открыть клинику. И позвонить завтрашним посетителям и сказать им, что они могут прийти до того, как ты сбежишь снова. — Что насчёт клиники? — спросила Юзу. — Мы не можем управлять ей без врача. — Мы должны поговорить об этом, — тихо сказал Ичиго. — Орихиме… она сказала мне, что не собирается давать развод. Карин фыркнула. — Конечно же, она не собирается. Вот почему ты пригласил Урю на ужин? Он кивнул. — Вот поэтому и Казуи ещё не знает. Кто знает, что она говорит ему прямо сейчас, — Ичиго растрепал свои волосы, но затем с силой отдернул руку. — Мы должны открыть клинику. Карин оглянулась на него, открывая дверь его кабинета. — Ты видел Тоширо? — слишком небрежно спросила она. Ичиго покачал головой. — Только издали. — И он подавил свое любопытство, когда его сестра выглядела странно разочарованной, когда уходила. Работа в клинике заняла всех троих до конца дня, и Ичиго оказался завален пациентами, несмотря на то, что клиника была закрыта уже несколько дней. Были и переломы запястий, и подозрения на синуситы; были и пожилые женщины из района с мелкими жалобами, и один пожилой мужчина со сломанным бедром, которого Ичиго отправил в большую больницу на машине скорой помощи. Кроме того, была гора бумажной работы, и Ичиго тратил каждую свободную от пациента минуту на то, чтобы разобраться с просроченными страховыми заявлениями и оплатить счета. К тому времени, когда Юзу выскользнула из клиники, чтобы начать готовить обед, Ичиго был измотан, но бумажная волокита была почти закончена.***
Ужин был еще хуже, чем завтрак: за столом царила мёртвая тишина, лишь изредка раздавались просьбы принести блюдо или долить воды, да изредка фыркал Казуи. Орихиме лишь бросала умоляющие взгляды попеременно то на Ичиго, то на Урю. Карин закатывала глаза всякий раз, когда у Орихиме поднималось настроение, а Юзу сосредоточенно наполняла тарелки, пока не осталось всего несколько зёрен риса. — Почему бы нам не поговорить в гостинной? — предложил Урю, когда закончил помогать Ичиго относить посуду на кухню. — Давай, Казуи, — сказал Ичиго, и когда мальчик поднялся, он подхватил Казуи раньше, чем Орихиме, и понес его на одной руке в гостиную. Казуи был немного тяжеловат, но он просто обнял его и поцеловал в макушку, после чего усадил на середину дивана и сел справа от него. Урю сел с другой стороны от Казуи, а Орихиме нехотя уселась в одно из кресел. Юзу заняла другое, а Карин устроилась на пуфике, скрестив ноги. — Карин и Юзу уже знают, — Ичиго сказал Орихиме, прежде чем она открыла рот. — И я рассказал Урю прошлой ночью, когда ты нет. Её руки лежали на коленях. — Ты не имел права! Я… Я бы рассказала ему! — стала защищаться она и снова бросила умоляющий взгляд на Урю. Казуи уже слегка ерзал рядом с ним. — Тц. — Ичиго взглянул на Урю. Он не прорепетировал то, что собирался сказать, не поговорил об этом с Орихиме — не после их утренней ссоры. — Казуи, мы должны сказать тебе что-то очень важное, — начал он, стараясь не споткнуться на полуслове. По другую сторону от него Урю выпрямился, его тело было натянуто, как тетива. Прежде чем Ичиго успел сказать что-то ещё, Орихиме заплакала, а Казуи выскочил из промежутка между двумя мужчинами, бросился к матери и забрался к ней на колени. — Почему ты расстроена, мамочка? — спросил он, когда она обхватила его руками. — А! Иногда я становлюсь эмоциональной, Казуи, — сказала Орихиме с фальшивым весельем, вытирая глаза и целуя его в лоб. Карин насмешливо хмыкнула, а Юзу отвернулась, устремив взгляд на пустой экран телевизора. Ичиго обменялся взглядом с Урю. — Казуи, ты знаешь, что у каждого ребенка есть мама и папа, верно? Мальчик кивнул, и Орихиме прижалась к сыну, пока он не заскулил, пытаясь ослабить ее хватку. — У многих. У Акеми только мама. Мать Акеми была вдовой, которую Ичиго смутно помнил, когда два месяца назад она привела девочку в клинику из-за боли в ухе. — Верно. — Вы разводитесь, как родители Эйджи? — спросил Казуи. — Ко-конечно нет! — сказала Орихиме, всё ещё плача. Ичиго нервно провел рукой по волосам, а Карин закатила глаза. — Я попросил у твоей мамы развода, да, — опроверг он. — Есть ещё кое-что, из-за чего мы волнуемся — мы очень любим тебя. Но, Казуи, — Орихиме посмотрела на него, но он продолжил: — Я не твой биологический отец, тот, кто помог… создать тебя. Это Исида. Хотя все в комнате, кроме Казуи, уже знали, Юзу все равно закрыла рот рукой, а руки Урю сжались в кулаки, когда Орихиме зарыдала в волосы сына. Казуи смотрел между Ичиго и Урю, серые глаза становились все шире и шире. — Нет, — сказал он и отшатнулся от матери. Орихиме потянулась за ним, но он оказался быстрее, соскользнул с её колен и побежал вверх по лестнице, прежде чем кто-то успел его остановить. Ичиго встал и протянул руку, чтобы остановить жену. — Я поговорю с ним. Ичиго глубоко вдохнул и легонько постучал в дверь сына. — Казуи? Могу я войти? — Ответа не было, и спустя минуту он повернул дверную ручку и толкнул дверь. — Каз? Его сын — не твой, настаивала мрачная мысль, но Ичиго отогнал ее, — всхлипывал на кровати. Ичиго осторожно закрыл за собой дверь. — Казуи? — мягко спросил он и сел рядом с ним. — Почему ты больше не хочешь быть моим папой? — спросил мальчик между рыданиями. — Всё из-за Кучики-сан? Ах. Он тоже слышал их тем утром. Ичиго обхватил Казуи и крепко обнял. — Мне нравилось быть твоим папой, — тихо сказал он. — Это была лучшая часть последних семи лет. — Тогда почему ты больше не хочешь быть? — Казуи шмыгнул, а Ичиго взял на тумбочке салфетку и поднес ее к носу ребенка. — Высморкнись, — приказал он, и руки Казуи поднялись, чтобы прижать салфетку, прежде чем он сделал то, что было сказано. Ичиго бросил испачканную бумагу в корзину для мусора. — Дело не в том, что я не хочу быть. Помнишь, ты сказал, что у Акеми нет папы? Неуверенный кивок. — Папа Акеми умер, когда она была маленькой, но он… сначала создал Акеми с её мамой, — Ичиго закатил глаза от собственной неловкой фразы. — Помнишь, как твоя мама носила тебя в своём теле девять месяцев? Другой кивок. — У отцов разные роли, и в этом случае, Исида… «Серьезно, Король, разве ты не доктор? Просто скажи это». Ичиго скривился от насмешки Зангецу, но сделал глубокий вдох. — Исида — тот, кто помог создать тебя. Но никто из нас не знал до сегодняшнего дня, — закончил он. Казуи сощурил свои серые глаза и посмотрел на Ичиго. — Поэтому ты назвал её лгуньей? — спросил он. Он прочистил горло. — Да. Я очень разозлился, что она не рассказала правду, — признался он. — Ты ненавидишь её сейчас? Ты ненавидишь меня? — Глаза Казуи снова наполнились слезами, а его маленькое, худое тело задрожало. Ичиго снова обхватил его рукой и прижал к себе. — Я всё ещё очень зол, — мягко сказал он и поцеловал его в макушку. — Но это не твоя вина, и я не смогу когда-либо возненавидеть тебя. Я люблю тебя, и это никогда не изменится, окей? Мальчик прислонился к нему, и Ичиго легонько погладил его по спине. — Но… ты хочешь развестись с мамой? Родители Эйджи тоже развелись, и он все время злится, потому что не может больше видеться с отцом. Мой учитель говорит, что он взбешен. — А, — Ичиго глубоко вздохнул. — Я хочу развода, но я хочу остаться в твоей жизни. — Ты хочешь жениться на Кучики-сан? Когда она пришла сюда, вокруг вас летало что-то странное — красная нить была спутана между вами. Она выглядела очень потрепанной. Ичиго моргнул, удивленный, что Казуи видел это. «Интересно, это нормально, что дети видят такие вещи», — подумал он. Он почувствовал, как Зангецу пожал плечами. — А, — сказал он. — Это длинная история. Я расскажу тебе позже, ладно? Казуи прижался ближе, и Ичиго еще некоторое время крепко держал его, прижавшись губами к его макушке.