VIII. 30 мая, 2012 — Среда
Шого имел в виду именно это, когда вчера сказал, что перестанет действовать по-детски. Он действительно имел в виду именно это. Так… это должно быть судьба или кто-то другой играет с ним, верно? Потому что он не святой, знаете? Он едва сдерживает его жестокие и менее, чем дружелюбные порывы, видите? Он был хорошим мальчиком. Не дрался или вроде того, даже когда один ребёнок отругал его или когда противный учитель пристал к Шого без какой-либо причины кроме того, что он просто стоял там. Старый Шого — двенадцатилетний Шого —наверняка надрал бы ребёнку задницу и хотя бы вырубил засранца. Но он не сделал, да? Он был образцовым учеником. Так что, конечно, он не заслуживает этого. Рёта немного машет раздражающим предметом, всё ещё улыбаясь этой мегаватной улыбкой и ожидая реакции Шого. — Ну? — Он подсказывает после нескольких мгновений, когда Шого просто бесстрастно смотрит на него. — Я купил его из-за тебя! Чтобы мы могли играть вместе! Шого вздыхает, отталкивает баскетбольный мяч от лица. Он прислоняется к дереву, позволяя его сумке упасть на землю и бесцельно оглядывая двор. Он полагает, он должен был ожидать этого. Даже тогда, когда они оба были в клубе, а Шого был ничем, кроме придурка для него, Рёта всё ещё надоедал ему предложениями сыграть вместе. Сейчас, когда они в полухороших отношениях, ничего не останавливает ребенка от приставаний к нему. Шого раздумывает огрызнуться на него, начать драку или около того, вернуться к тому, как были дела, но он правда, правда не хочет этого делать. Он не хочет выяснять почему тоже. Рёта кладёт мяч в изгиб руки и с любопытством рассматривает Шого. — Есть причина, почему ты так против? — Он наконец спрашивает, серьёзный. — Тебе не надо говорить мне, если причина есть, но… — Это не- — Шого хмурится, затем в разочаровании проводит рукой по волосам. Он хочет измениться. Он изменился, и ему нужно- преодолеть себя. Вести себя так. Он не чёртов трус, верно? Итак. Он смотрит на Рёту, который хотя неуверен и растерян, не сбегает от него, даже если Шого не давал ему причины оставаться. Который хочет дружить с ним, даже если Шого не делал ничего, кроме как отмахивался от него. Хотя он ничего не знает. Не знает, какой Шого хуёвый. Может, если бы он знал? — Баскетбол для меня не просто игра, — он говорит грубым голосом. Маленькое признание обжигает его горло, но он продолжает. — Он гораздо больше. Я не намерен играть, так что если ты- — Для меня тоже! — Рёта выпаливает и, Шого удивлённо встречается с его взглядом, озадаченный решимостью и тоской, что находит там. — Я-я не хвастаюсь, когда говорю, что я очень хорош во всём, что делаю. Я пробовал так много вещей — теннис, волейбол, плавание! И после некоторого времени я превосходил всех в клубе, не важно, что это было. — Он объясняет с несчастным выражением лица. — Мне всегда удавалось освоить всё, что я пытался, и это так скучно. Я ничего не чувствую, когда выигрываю, или когда девушки подлизываются ко мне, так что позднее я думаю «Почему я вообще пытаюсь? Нет никакого смысла. Я должен просто бросить.» Мысли вроде таких. Его угрюмое лицо внезапно загорается, когда он усмехается Шого, искреннее, чем Шого когда-либо видел его. — Но потом я нашёл тебя. Я хочу любить баскетбол так же сильно, как и ты, Хайзаки-чи, и я хочу играть с- Шого бросаётся вперёд, закрывая рот Рёты рукой и поднимая другую руку, чтобы прикрыть своё горящее лицо. — ОСТАНОВИСЬ! — Он стонет. Как может один человек быть таким чертовски смущающим?! Шого собирается умереть прямо здесь и сейчас, если Рёта скажет другую чёртову хрень. Худшая часть - это то, что он очень доволен словами этого идиота, так сильно, что его грудь немного трепещет и блять. Какого хрена. — Несдержанный засранец… Смех Рёты щекочет его руку и он убирает её, раздражённый. — Ты такой красный, Хайзакичи~! — Он воркует, тыкая щёку Шого, слишком самодовольный. Шого бьёт его, и тот издаёт болезненное ворчание, роняя баскетбольный мяч, чтобы схватиться за ногу. — Завали ебало, — Шого фыркает, наступая на мяч и желая, чтобы глупый румянец исчез. — Прости, прости, — Рёта говорит, совсем не звуча сожалеюще. Он выпрямляется и бросает на Шого маленькую улыбку. — Но я имел в виду то, что сказал. Каждое слово. — Да, да, как угодно, — он ворчит, желая больше, чем что-либо, чтобы этот глупый момент из сёдзё закончился. — Я сделаю это. Он ёрзает под пристальным взглядом Рёты, ворча: — Только ты не хочешь? — НЕТ! — мгновенно отрицает Рёта. — Я определённо хочу. Давай встретимся в это воскресенье! — Он без предупреждения втягивает Шого в объятие, прижимая их лица вместе, пока он взволнованно рассказывает, как весело им будет. Шого переносит это с таким достоинством, с каким может. Что немного. Он отталкивает засранца и закатывает глаза. Он почему-то улыбается.IX. 3 июня, 2012 — Воскресенье
Воскресенье наступает слишком быстро, и поэтому Шого понимает, что рано проснулся в выходной и боится собственных планов. Не то чтобы он думает, что Рёта магически будет лучше него в ту секунду как они ступят на баскетбольную площадку или что тренер — или, блять, Сейджуро — узнает о Рёте и даст ему место Шого в команде. Всё по-другому в этот раз, и каким-то образом Рёте хочется играть из-за Шого, а не Дайки. Вероятно, какая-то космическая шутка или вроде того. Всё же, точка зрения остаётся. Рёта сейчас его друг, какой бы непрочной ни была эта связь, и у другого мальчика нет никаких скрытых целей, кроме желания полюбить спорт. Шого может это поддержать, даже если он чертовски боится последствий — ведь Рёта все равно будет играть. Возможно, он будет тем, кто выгонит его, верно? И он также хочет сделать это сам. Он не играл с Чудом с первого года старшей школы и даже тогда, он был так поглощён своей обидой и завистью, что не мог насладиться этим или играть изо всех сил. Он получил сейчас шанс оттолкнуть эти негативные чувства в сторону и просто- веселиться. Он хмыкает, уверенный, что дела с ним никогда не могут быть такими простыми, шаркая на кухню. — О, Шого, — мама приветствует его, когда он появляется в поле зрения, откладывая в сторону газету, что читала. Она улыбается, поднимая бровь. — Доброе утро. Почему ты так рано? Я не думала, что увижу тебя до девяти часов. — Доброе утро. — Он улыбается в ответ, согреваясь от вида его матери, такой молодой и здоровой. У неё меньше морщин на лице, и меньше седины в её волосах, а её поведение намного бодрее. Он желает, чтобы она всегда была такой, чтобы ей не приходилось беспокоиться, растить и содержать двоих детей в одиночку, особенно когда один из них такой неудачник, как Шого. Больше, чем что-либо, он хочет защитить её и уберечь. Он сжимает кулаки. Он не хочет видеть её страдающей снова. С этими мыслями приходят слишком яркие воспоминания: его мама, скорчившаяся на полу, лицо бледное и едва дышащее. Шион, напуганный и пытающийся не показывать этого, до боли сжимающий его руку, шепча заверения Шого. Она, застрявшая в больничной палате, успокаивающая их двоих, хотя она была той, кто болела, обнимая их так нежно и любяще. Его собственный страх и отчаяние, и вина, и ненависть к себе. Его вырвали из собственных мыслей мягкие руки, обхватившие его лицо, и он встретился взглядом с взволнованным взглядом матери. Она вытирает его слёзы большими пальцами, и вот когда он понимает, что плачет. — Мам, — он выдавливает, горло болит. — Шшш, — она говорит, и он смотрит на неё с мольбой, желая, чтобы она увидела, что он не может заставить себя сказать. «Прости. Это моя вина. Если бы я был лучшим сыном, этого никогда бы не случилось». Она должно быть понимает, что он имеет в виду по его глазам, потому что её выражение лица становится решительным, и она шепчет: — Я всегда буду любить, Шо-чан, не важно где ты или что делаешь. Она прижимается лбом к его лбу, и он поднимает руки, чтобы сжать её, плача сильнее сейчас. Она обнимает его, издавая успокаивающие звуки, и после некоторого времени он думает, что со временем… Может, после этого- он сможет простить себя. До той поры, он убедится: она никогда не упадет в обморок снова.X. 3 июня, 2012 — Воскресенье
Рёта практически лучится волнением, когда Шого приходит туда. Туда — это та же самая баскетбольная площадка, где они впервые встретились и назначенное место встречи - сегодня. Он лениво подбрасывает мяч, вероятно тот, что показал в другой день, и ещё не заметил присутствия Шого. Шого пользуется возможностью и бросает собственный баскетбольный мяч в спину идиота. Он попадает прямо в цель, и Шого усмехается болезненному вскрику, что получает. — Йо, — он весело говорит. Рёта взволнованно смотрит на него, потирая спину. — За что?! Он смеётся. — Мне так захотелось. — Он опускает свою сумку — наполненную сменной одеждой, полотенцем, и несколькими бутылками воды — на ближайшую скамейку и подбирает баскетбольный мяч рядом с шокированным Рётой. — Что? — Он поднимает бровь. — Ты в хорошем настроении, — замечает Рёта. — Что-то случилось? Шого закатывает глаза. — Что, я не могу быть просто счастливым? — Неа, — бодрый ответ. — На самом деле, я думал, ты будешь немного вспыльчив, потому что я заставил тебя быть здесь. — Заставил, чёрт побери. Меня бы здесь не было, если я бы не хотел. — Шого начинает вести мяч, меняя между руками. — Я хочу сыграть против тебя тоже, идиот. — Тогда давай начнём! — Рёта бросает собственный мяч и идёт к Шого, так очевидно стремясь играть, что это почти смущает. Боже, вот с чем справлялся Дайки? А потом он думает об этом. На самом деле Дайки сейчас вероятно впитал бы это внимание. Он был бы чертовски доволен иметь ученика или вроде того. Шого хмыкает. — Сначала нам надо разогретьться, придурок. — Он роняет мяч и легко выполняет первое упражнение. — Хайзакичи, почему ты такой грубый со мной~? — Он жалуется, хотя движется, чтобы скопировать Шого. — Это расплата за твои проступки в прошлой жизни, — он сухо говорит, и Рёта смеётся.XI. 3 июня, 2012 — Воскресенье
— Я никогда не был здесь раньше, — Рёта признаётся, с интересом осматривая Маджи Бургер, а потом смотря на Шого. Верно прочитав выражение лица Шого, он разъясняет. — Моя мама считает, что фастфуд вреден для моей кожи или фигуры. Она пытается устроить мне карьеру модели. Ох. Полагаю, было время, когда Рёта не был знаменит. Видимо, его мать сделала ему карьеру; хотя он не может убедить Рёту в этом. Шого неловко спрашивает: — Так ты хочешь быть моделью? Рёта делает глоток своего напитка, прежде чем ответить, выражение саркастичное. — Не особо. Я сказал тебе, помнишь? Нет ничего, что мне хотелось бы делать. — Он улыбается, добавляя. — Ну, пока. Удивлённый, Шого кашляет, почти давясь своим бургером. Он прочищает горло и ворчит. — Да, ну, хорошо. Они впадают в уютную тишину, пока едят, и каждый в своих мыслях. Шого не может не думать о том, что произошло недавно, всё ещё немного шокированный тем, как неожиданно весело было играть в баскетбол с Рётой. Другой мальчик освоил основы довольно быстро, играя раньше на уроках физкультуры. Затем пришёл инстинктивный стиль игры Рёты, что идеально копирует других, и хотя он заставил Шого играть немного сильнее, Рёта и близко не был на уровне Шого, меньше остальных Чудес, какими они были. Шого почти сбило осознание, потому что это разрушило все его страхи. Рёте придется поработать над его будущими навыками, прямо как работал Шого, это, наверное, такая очевидная вещь, о которой не стоит забывать, о которой глупо беспокоиться, но Шого испытывает такое чертово облегчение, что ему всё равно, насколько глупо это звучит. Потому что годы назад, после унизительного проигрыша- нет, даже после, после госпитализации его мамы и долгих и внимательных раздумий он пришёл к простому, сокрушительному выводу: Хайзаки Шого не был и никогда не будет на том же уровне, что и Поколение Чудес. Они были рождены с безумными талантами, а остальная обычная популяция не могла справиться с ними. Это причиняло боль и он не хотел это принимать. Но. Это было правдой, не так ли? Только вот может это было не так- это не так. Сегодня было доказано, что Чудеса не всегда были «наложи в штаны» ужасающе хороши в баскетболе, и их возможно победить. Быть таким же хорошим. Он знал это объективно, конечно же, но видеть и испытывать это — совершенно разные вещи. И из-за этого, потому что он не испытывал надвигающийся страх быть превзойдённым этим чёртовым придурком, баскетбол был весёлым. С подсказок Рёты он даже покрасовался, вытащив несколько украденных движений, что он никогда не показывал. Так что может быть, в конце концов, вся эта прогулка была хорошей идеей. Хотя он никогда не признается в этом яркому засранцу. — Слушай, мне было интересно, — Рёта говорит, когда Шого пихает пригоршню картошки фри в рот. На ворчание Шого он продолжает. — Какие другие первогодки? Я поспрашивал, и видимо, ты и четверо других парней прошли отбор в первый день. Это безумие. Шого запивает картошку фри глотком своего напитка, немного морщась на эту тему. Блять, ему просто везёт, будущее Чудо спрашивает о других. Что, чёрт возьми, он должен сказать? Даже сейчас он придерживается Ниджимуры больше, чем должен, во время тренировок и он только сказал пару предложений Дайки и Сейджуро, когда они неизбежно оказывались в одной команде на тренировочных играх. Его маленький план «завести друзей» застрял на стартовой линии, и он добился прогресса только с Рётой, потому что блондин слишком любопытен для собственного блага и упрям достаточно, чтобы цепляться за то, что нашёл, несмотря на то, что Шого не очень хорошая компания. Шого не знает ничего о них, кроме их способностей, которых у них пока нет, так что он в растерянности. В конце концов, он исходит из того, что слышал, и говорит. — Я уже сказал тебе про Аомине Дайки. Он чёртов щенок, всегда хочет играть, и шутит. Есть Акаши Сейджуро, который чертовски ужасен. Держись от него подальше. Мидорима Шинтаро выглядит очень невозмутимо и достойно, но я думаю, он просто неловкий. И Мурасакибара Ацуши — гигант, зависящий от конфет и сладкого. — Он мысленно пересматривает всё, что только что сказал, а затем кивает. Звучит верно. Рёта издаёт удивлённый смешок, закрывая лицо рукой и усмехаясь. — Какого чёрта? Что с этим описанием? Шого пожимает плечами, невстревоженный. Они все кучка чудаков, и по его экспертному мнению, Рёта такой же странный, как и они. Кто-то должен сказать им. Он допивает остатки своей газировки, а потом проверяет время. — Эй, разве у тебя нет дел позже? Рёта вытаскивает свой телефон, а потом бледнеет. — Угх, ага. Модельная работа. — Он встает со своим подносом, и Шого идёт с ним, чтобы выбросить их мусор, а потом к двери. — Увидимся завтра, Хайзакичи! Спасибо за сегодня! — Он щебечет, забрасывая руку на Шого, прежде чем он может уклониться, и взъерошивает его волосы. Он ловко уклоняется от ответного удара Шого и со смехом прогуливается по тротуару. — Перестань меня так называть! — Он кричит Рёте в очередной раз, и как каждый другой раз, его небрежно игнорируют. Хмурясь, он пытается поправить волосы и начинает идти домой, ворча о ярких засранцах и назойливых руках.XII. 3 июня, 2012 — Воскресенье
— Я дома! — Шого объявляет, снимая обувь в коридоре. — Добро пожаловать домой! — Голоса Шиона и его мамы доносятся откуда-то, скорее всего из гостиной. Он удивлён, что его мать дома так рано. Разве у неё не смена на второй работе? Ему хочется спросить об этом, но Шого закидывает вещи в свою комнату, а потом направляется в душ, чувствуя себя совершенно отвратительно после ношения потной одежды часами. Спустя пятнадцать минут он спускается к своей семье, свежий и чистый. Он находит их, сидящими за столом и листающими… Это семейные фотографии? — Что вы делаете? — Он спрашивает, подталкивая Шиона ногой. — Ой, — Шион ворчит, неохотно двигаясь, но отталкивая Шого назад, как только тот плюхается рядом с ним. — Мы- угх, смотрим старые фотографии- ау! Придурок, — он умудряется ответить, толкаясь с Шого локтями. — Ты смотришься в зеркало? — Шого усмехается, отвечая на последнее предложение, а его мама закатывает на них глаза, более, чем привыкнув к их препирательствам. Удерживая Шиона рукой и игнорируя его грубые возражения, Шого с интересом разглядывает набор фотографий. На ближайшей он и его брат. Им семь и девять, одетые в пуховики и варежки, и сапоги, и судя по всему снегу это явно зима. Грубо сделанный снеговик стоит рядом с ними, вокруг его шеи повязан потёртый шарф, и стебель сердерея на месте моркови в его носу. Шион и Шого держатся за руки и гордо улыбаются в камеру, и Шого непроизвольно улыбается. — Ох, я помню тот день, — его мама шепчет, осторожно извлекая фото из файла. — Шион пообещал тебе, что он построит самого большого снеговика во всём районе, после того, как Нацуки-чан за соседней дверью похвастался тем, что сделал он и его отец. — Её нежная улыбка становится невероятно искренной. Шион заглядывает через плечо Шого и усмехается. Растрепав волосы Шого, он говорит. — Ха, да. Ты плакал и повсюду летели сопли, так что как твой удивительный, потрясающий, благо- — И скромный, — Шого прерывает, в равной степени раздражённый и позабавленный, когда он отталкивает его. -родный старший брат, я сказал тебе, что мы сделаем даже лучшего снеговика! — Шион заканчивает, не обращая внимания на прерывание. Шого хмыкает, и с небольшим усилием смутно вспоминает тот день. — Он был разрушен, — Шого замечает, усмехаясь, — когда ты начал драку с Нацуки, и вы оба упали на него, пока дрались. — Я кажется помню, что ты подначивал их, Шо-чан, — его мама дразнит, бровь многозначительно вскинута. — Прежде чем ты ввязался в драку. — Засранец заслужил это, — Шого упрямо заявляет. Шион с удивлением спрашивает. — Ты даже не помнишь из-за чего мы дрались? — Ну, нет, — Шого признаёт, — но- Шион смеётся, хватаясь за живот, и Шого беспомощно присоединяется к нему, падая на пол, а потом его мама хихикает между ними, и Шого никогда в жизни не чувствовал себя таким довольным. Таким счастливым.