XXI. 1 июля, 2012 — Воскресенье
Прошла неделя с тех пор, как Рёта присоединился к их репетиторству, и только две недели с тех пор, как оно впервые началось, и всё же Шого уже привык, что трое из них взаимодействуют друг с другом. Он ненавидит признавать это, но Рёта был буфером между подростковым либидо Шого (которое всё ещё чертовски влияет на него) и объектом его привязанности/похоти/как угодно, Ниджимурой. Всё больше не нагнетается скрытым напряжением, потому что скрытая способность Рёты — чувствовать настроение и делать его беззаботным. Однако это работает только, когда он действительно здесь. Рёта не может прийти из-за работы моделью, и сейчас Шого наедине с капитаном и снова осознаёт каждую маленькую деталь: от чёртовых ресниц Ниджимуры до острых ключиц, что его футболка совершенно не скрывает. Это чертовски раздражает и отвлекает настолько, что Ниджимура предлагает им сделать перерыв после пятнадцати минут работы. — Хорошо, — он говорит. Он плюхается на стол и обхватывает голову руками. Чёрт. Кто бы подумал, что он будет скучать по этому несдержанному засранцу — даже если он скучает только по его полезности? Угх. Он наклоняет голову набок и случайно ловит взгляд другого парня. — Ты изменился, — Ниджимура сухо комментирует, опираясь подбородком на раскрытую ладонь и внимательно рассматривая Шого. Это вытворяет странные вещи с его грудью, и он изо всех сил пытается игнорировать их. Короткая вспышка паники затихает, когда Шого напоминает себе, что буквально ничья первая — или даже вторая или третья мысль — не будет о путешествии во времени, и нет никаких шансов, что капитан как-то поймал его. Так что Шого просто отличается от двенадцатилетнего паршивца, которого Ниджимура узнал за последние два месяца, прежде чем двадцатидвухлетний Шого оказался здесь, и что ж, это вероятно хорошо, что он другой? Он был засранцем, тут не поспоришь, а сейчас он хотя бы немного лучше. В таком случае он не должен обороняться или злиться. Он пожимает плечами и говорит: — И? — И ты сейчас совершенно другой, — Ниджимура настаивает, странно сосредоточенный на этой теме. — В твоих взглядах нет реальной злобы, и ты взаправду заводишь друзей. То есть, я рад, что ты счастливее, не пойми меня неправильно, но я должен спросить: что случилось? Ладно, сейчас он может быть немного обижен. — О чём ты, бля?! — Он рычит, румянец покрывает щёки, к счастью, он как-то скрыт изгибом локтя. — Я не грёбаный слюнтяй, если это то, на что ты намекаешь. Я, блять, подерусь с тобой прямо сейчас. Ниджимура усмехается ему, и это только подбрасывает бензина в вечногорящее пламя злобы, извивающееся под поверхностью. Невстревоженный, засранец говорит: — Ты не отрицал, что заводишь друзей. С горящим сейчас лицом, голос Шого вправду ломается, когда он вопит: — Это не так! — Не важно, что это именно то, что он пытается сделать. Никто, чёрт побери, не должен об этом знать! Бля, он зол и унижен, и ему не терпиться врезать во что-то. И ему не нужен голос, отвратительно звучащий как Рёта, кидающий намёк! Он стискивает зубы, и Ниджимура фыркает, как всегда забавляясь чьей-то боли. Чёртов садист. — Заткнись, мудак, — он огрызается, выпрямляясь и готовый наброситься. Ниджимура стучит по лбу достаточно сильно, чтобы оставить отметину, эффективно останавливая авантюру. — У тебя есть какие-нибудь другие функции, кроме «сразись со мной» и «комок злобы»? — Он спрашивает, бровь в осуждении поднята. Потерев больное место, Шого насмешливо фыркает. — У тебя есть какие-нибудь другие функции, кроме «заноза в заднице» и «курица-наседка»? — Что это было, сопляк? — Ниджимура опускает руку на его голову и чертовски сильно сжимает. — А? Кто заноза в заднице? Шого пытается убрать неприятный придаток, но у Ниджимуры сила грёбаного качка или подобной хрени. Он не сдвигается. — Ты- угх! Ты, засранец, — он кряхтит. — Кто бы говорил, пацан, — Ниджимура рявкает, наконец отпуская его. Другой парень откидывается на кровать, скрещивает руки и смотрит на Шого тяжёлым взглядом. Тот смотрит в ответ, рассеянно поправляя растрёпанные волосы. После того, что кажется вечностью, Ниджимура с выдохом трясёт головой, а потом криво улыбается Шого. — Как хочешь. Ты не обязан мне рассказывать. Я просто рад, что ты, кажется, в лучшем месте, Хайзаки. Чёрт. Его сердце действительно замирает, а лицо алеет в миллионный гребаный раз. Угх. Он просто не привык слышать от кого-то утешение, особенно от бессердечного капитана (даже если сейчас это произошло три раза), и боже, насколько это жалко? Бедный, блять, Шого. А потом он с запозданием понимает: Ниджимура на самом деле назвал его по имени. Конечно же, по фамилии, но с тех пор, как они встретились это было «пацан» или «идиот», или «ты» — и ну, ладно, Ниджимура говорит так практически со всеми, так что это не только он — и услышать своё имя с губ Ниджимуры, голосом Ниджимуры, ну, это вызывает у него небольшое головокружение. Улыбка расцветает на его глупом лице, и он пытается подавить её. Он знает, что у него не получается, когда усмешка Ниджимуры увеличивается, но он не может заставить себя волноваться. — Спасибо, — он ворчливо говорит. — Не стоит благодарностей.XXII. 3 июля, 2012 — Вторник
— Не могу поверить, что он правда дал тебе такой дурацкий подарок! — Рёта возмущается, видимо считая чёртов купон на 200 йен таким же нелепым, как Шого. — Постой, постой- думаешь, он правда считает это хорошим подарком? Или может он просто понял, что должен достать тебе что-то и схватил первое, что он смог найти? — Он снова смеётся, а Шого мелко вздыхает. — Ты не обязан идти со мной, — он ворчит, не задаваясь вопросом о намерениях Ниджимуры и смотря на различных пешеходов, мимо которых они проходят, пока идут. — Я не плачу за твою еду. Рёта усмехается. — Всё нормально! Воскресная фотосессия прошла очень хорошо! Мне даже заплатили вперёд! — Он забрасывает руку на шею Шого и с подмигиванием прислоняется. — Я могу заплатить за нас обоих. — Он фыркает, добавляя. — Если этот купон не покроёт всё. — Ладно, — Шого хмыкает, стряхивая его. В поле зрения появляются знакомые двери Маджи Бургера, и Шого немного ускоряется, чертовски голодный после тренировки и желая съесть хороший чизбургер. Он заходит внутрь и мгновенно атакуется божественным запахом жирной еды. Рёта присоединяется к нему в очереди, и верный своему слову, платит за их еду, когда жалкие 200 йен не покрывают всё. Шого игнорирует подшучивание и просто доволен, что он не потратил ни монеты на эту затею. С подносами в руке, они направляются к пустому столику у окна. С радостным «спасибо за еду» Шого разворачивает свой бургер и жадно взгрызается в него. Напротив него, Рёта не настолько нетерпеливый. Он вытаскивает свой телефон и делает фотографию Шого, который предупреждающе ворчит на него со ртом полным еды. — Прости, прости, — Рёта беззаботно говорит, усмехаясь. — Я просто отправляю Ниджимуре-сенпаю фотографию тебя, наслаждающегося его наградой. — Блять, — Шого бормочет, раздражённо смотря на устройство. Рёта бесстыже писал и отправлял селфи и случайные фотографии Шого и Ниджимуры друг другу — в каком-то гнусном плане свести их или вроде того — и это уже давно начало раздражать. — Прекрати. — Не волнуйся об этом, — Рёта говорит ему, и Шого подавляет желание сказать ему, что это только волнует его больше. — Ниджимура-сенпай не против! — Бля, он точно против, — Шого возражает после глотка хорошей виноградной газировки. — Он даже не знает, как ты достал его номер. — Подозрительно смотря, Шого требует. — Ты украл его телефон? Рёта закатывает глаза, размахивая картошкой фри, когда объясняет. — Нет! Я достал его номер с твоего телефона. — Это не лучше, придурок! — Шого рявкает, проверяя оба кармана в поисках телефона и, к счастью, обнаруживая его. — Перестань так делать! — Перестань делать мои фотографии, перестань использовать мой телефон без моего разрешения, перестань быть президентом фанклуба НиджиХай и продавать фан-книги, — Рёта подтрунивает, преувеличенно хмурясь. — Ты не весёлый, Хайзакичи! Немного расслабься! — Постой, что было последнее-?! Рёта громко прерывает его. — Но хорошо! Я прекращу это! — Он усмехается Шого, наклоняясь вперёд и заставляя Шого откинуться назад. — Только если ты пообещаешь мне пойти со мной на мою следующую фотосессию. — Черт побери, нет. — Тогда откровенные фотографии продолжаются! Шого хмурится, мгновение раздумывая над плюсами и минусами — прекратить раздражающие селфи, просто сидя сбоку, пока Рёта позирует — а потом решает: пошло оно к чёрту. — Ладно. — Да! — Рёта ярко улыбается, практически наваливаясь на стол, чтобы обхватить его. — Спасибо, спасибо, спасибо! — Какого-! Отвали! — Он пытается отбиться от несдержанного блондина одной рукой, а другой спасти остатки еды, но покачивание Рёты сильно шатает гребаный стол. — Прощу прощения, но вы можете, пожалуйста, перестать меня давить? — Тихий голос вмешивается, замораживая их на месте. Почти синхронно он и Рёта медленно поворачиваются к источнику жалобы и, что они находят… неожиданно. Шого шокированно отшатывается назад, ругаясь, а Рёта кричит, вылезая на пол и дико смотря на место, которое он только что занимал, расширившимися глазами. Куроко Тецуя безмятежно смотрит на них, попивая ванильный коктейль и действуя так, будто он только что не спугнул десять лет жизни Шого. — Спасибо, — он говорит. Чёрт. Из всех гребаных Чудес Тецуя вероятно единственный, кого он был бы рад встретить последним, и всё же вот он. Серьёзно, кого он разозлил в прошлой жизни?! Пока Шого пытается прийти в себя, Рёта кричит: — О-откуда ты взялся?! Почему ты за нашим столом?! Тецуя награждает его небольшим количеством раздражения, хотя его лицо естественно невыразительное. — Я был здесь раньше вас, так что технически это мой столик. Вы сели рядом со мной, даже не заметив. Рёта слегка растеряно охает, и Шого решает спасти его из жалости. — Куроко, — Шого признает его, только сейчас вспоминая об использовании фамилии, и другой мальчик удивленно моргает. Он, кажется, внутренне с чем-то борется, но Шого немного расстроен, что он может читать Тецую так просто. Он забыл, что это Сейджуро подсказал мальчику совершенствовать его невозмутимое лицо. Сейчас он выглядит как… кролик. Крошечный, нервничающий кролик. Именно Рёта озвучивает несказанный вопрос Тецуи, эффективно вырывая Шого от дальнейших странных раздумий. — А? Вы знаете друг друга? — Он встаёт и отряхивает штаны, переводя вопросительный взгляд между ними двумя. Тецуя исправляет его, веселясь. — Хайзаки-кун один из первогодок, попавших в основной состав. Я не встречал его лично, нас не представляли друг другу. — Он смотрит на Шого со скрытм любопытством. — Как ты узнал моё имя? Шого моргает. А потом он понимает. Бляяять! Тецуя всё ещё в третьем составе! Он не может точно вспомнить, когда другой мальчик перешёл, но это точно не так рано. Чёрт. Он должен знать лучше, особенно поскольку он не видел Тецую на любой из их тренировок или в сопровождении Дайки или Сацуки. Угх. Ну, Дайки уже точно обратил внимание на Тецую, учитывая несколько взволнованных перешептываний с Сацуки. Придётся сделать так. Шого сдерживает гримасу и врёт сквозь зубы. — Слышал, как Аомине говорил о тебе однажды. Крошечный малец с третьего состава с едва заметным присутствием. Тецуя, кажется немного гордится мыслью, что Дайки упоминал его, а потом он почти незаметно вянет от менее, чем приятного описания. Однако он просто понимающе кивает, и Шого чувствует прилив облегчения. Вскоре он раздавлен раздражением. Рёта подталкивает его бедром, и Шого ворчливо освобождает место для них обоих. Теперь усмехаясь, Рёта указывает на себя большим пальцем и говорит: — Меня зовут Кисе Рёта! Приятно с тобой познакомиться! Он толкает Шого локтем, когда он не сразу продолжает, и с неслышным вздохом Шого говорит: — Хайзаки Шого. Приятно познакомиться. — Меня зовут Куроко Тецуя. Мне тоже приятно с вами познакомиться, Кисе-кун, Хайзаки-кун, — Тецуя отвечает с тем, что может быть улыбкой. Шого морщится, и без раздумий говорит: — Угх, убери суффикс. Просто зови меня Хайзаки. Рёта возмущённо вопит: — Ты уже разрешаешь Куроко обращаться к тебе так фамильярно?! Ты не говорил ничего такого мне! Шого с отвращением морщится, не тревожась над ответом. Тецуя серьёзно замечает: — Кисе-кун, ты лицемерный. — После секунды он добавляет. — И драматичный. Рёта падает при суровой правде, и Шого смеётся над его болью. Засранец этого заслуживает. Он исцеляется довольно быстро. — Слушай, так ты тоже в баскетбольной команде? — Рёта подсказывает Тецуе, утягивая свой поднос на их сторону и начиная есть. — Третий состав? Тецуя кивает, заявляя: — Моя цель — быстро перейти первый состав. Шого бросает свой мусор на собственный поднос и откидывается назад на его месте. — Поэтому ты каждый день тренируешься допоздна с Аомине, — он предполагает, пытаясь заставить это звучать так, будто для него это не старые новости. Улыбка Рёты становится менее уверенной, немного завидующей. — Должно быть, здорово иметь такую высокую цель, — он говорит, и Шого украдкой смотрит на него, не совсем взволнованно, но может понимающе. Рёта ловит взгляд и слегка усмехается ему, прежде чем ярко улыбнуться Тецуе способом, что Шого хорошо знаком и он ему совсем не нравится. — Почему бы тебе не попросить Хайзакичи о помощи? С двумя людьми из первого состава, обучающими тебя, тебе будет гарантировано место! Что. Нет совершенно никаких слов, чтобы описать, как сильно Шого не хочется вступать в дерьмовое шоу, которыми являются отношения Тецуи и Дайки, и кроме того… Тецуя. Угх, чёрт побери, Тецуя слишком хорош для него. Слишком хорош для всех них, но когда Чудеса — кучка раздражающих, самоуверенных придурков, Шого — дермовый, жестокий ублюдок, который даже не достаточно хорош, чтобы сохранить место в команде. Тецуя никогда не отказывался от них, после всего, даже после того, как они сдались сами. Он ценил их дружбу и вбил здравый смысл в каждого из них, когда они стали надменны. Шого даже не был достоин примечания, не был достоин искупления даже от волевого парня с сердцем из чёртового золота, который нашёл в себе силы простить Чудеса. Ему горько и завистно, и зло, но в то же время он не может не согласиться. Зачем тратить время на парня, который не понимал, насколько был полон самомнения, пока его собственная мама не упала в обморок прямо перед ним? Он не знает, почему Рёта держится с ним или почему Ниджимура терпит его, любую версию его. Несмотря на факт, что он изменился, что этот Тецуя не знает ничего из этого, он всё ещё не думает, что заслуживает доверия Тецуи или дружбы или чего-то подобного. Потерянный в своих мыслях, Шого упускает возможность возразить, когда Тецуя обращает надеящиеся, удивлённые, голубые глаза на него, а Рёта знающе улыбается ему. Испытывающий противоречивые чувства, но сдающийся под двойными грёбаными щенячьими глазками, он ворчит: — Ладно. — Замечательно! А сейчас, когда ты учишь Куроко, ты можешь также дать и мне несколько советов! — Рёта закидывает руку на его плечо и прижимает их лица вместе, и Шого отталкивает его, даже не смотря на него. — Чёрт возьми, нет, — он говорит снова, внутренне задаваясь вопросом почему этот ублюдок продолжает заставлять его делать хрень, которую он не хочет делать. — Ауу, но почему? Ты такой жадный, Хайзакичи! — Рёта жалуется, цеплясь за него, как чёртов осьминог, несмотря на руку на его лице. Шого хмурится. — Если бы! Ты слишком, блин, требовательный! И перестань, бля, добровольно предлагать меня для ерунды! Тецуя прерывает их спор/драку резким кашлем. — Можешь, пожалуйста, перестать быть таким деструктивным, Кисе-кун? На нас смотрят другие посетители. Шого поворачивает голову и подтверждает этот факт, и раздражённый, он шлёт их нахуй, и угрюмо смотрит на любого, кто продолжает смотреть на них. — Чертовы фанатки, — он бормочет, смотря прямо на девчонок в форме Тейко напротив них, которые хихикают и шепчутся о них или скорее о Рёте. Светловолосый ублюдок замечает их и нахально машет им. С тех пор, как он общался с Шого его маленький фанклуб либо слишком напуган, либо боится подходить ближе, чтобы тревожить их, и несдержанный засранец пользуется этим. Если бы не тот факт, что Рёта доставал его всё чёртово время — и когда нет никаких фанаток на виду — Шого мог понять, что он дружил с Шого только ради одного преимущества. — Просто идём, — он говорит, выскальзывая со столика и вставая на ноги. Он смотрит на Тецую, раздумывая. Ему не хочется делать этого, но это только раз, верно? Он может избавиться от своей нечистой совести и хотя бы немного избавиться от Рёты, если он просто согласится с этим сейчас. Итак. Он говорит: — Дай свой номер. Тецуя послушно делает это, и Шого сохраняет его в свой телефон. Убирая его в карман, он подбирает свой поднос и хмурится на другого мальчика. — Воскресенье. После двенадцати. Я скажу тебе, когда свободен, и мы сможем встретиться. Тецуя кивает. — Я буду там. Спасибо вам обоим за помощь. Я ценю это. Смущённый, Шого разворачивается и ворчит: — Как угодно. — Угх. Блин, почему он такой вежливый? Из-за этого на него сложно злиться. Рёта, который дерьмово усмехался с тех пор, как Шого обменялся номерами, щебечет: — Всегда пожалуйста, Курокочи~! Увидимся в воскресенье~! Он хватает собственный поднос и следует за Шого к мусорным корзинам. Шого ворчит: — Кто сказал, что ты приглашён? — Они выбрасывают мусор, оставляют подносы и направляются к выходу. Рёта невинно хмыкает. — А? Я думал, это было невысказанное приглашение. — Невысказанное, чёрт побери, — Шого закатывает глаза, толкая дверь и выходя наружу. Рёта смеётся.