XLVI. 20 июля, 2012 — Пятница
«Мне просто надо подождать, пока я стану старше, верно?» Угх. Шого кусает щеку, чертовски раздраженный тем, как слабеют его колени от одного заявления и даже больше злясь, что он не может перестать думать об этом. Сложная часть должна закончиться, чёрт возьми! Почему Ниджимура должен быть таким чертовски классным?! Это нелепо! Никто не может быть таким спокойным и собранным всё время, но его чёртов капитан владеет этим в совершенстве. Он рычит, в ярости пиная кирпичную стену библиотеки - единственный предмет поблизости, по которому можно пнуть ногой. Он слишком взволнован для такого раннего утра! И замечания Шиона — признаться, весёлые, но всё ещё чертовски раздражающие — этим утром определённо не помогают. — Эта стена сделала что-то, что тебя обидело? — Ниджимура говорит позади него, явно веселясь. — Твоё лицо сделало что-то, что обидело меня, — Шого немедленно шипит в ответ. Что. Да, не лучший его ответ, но как угодно. Слишком рано для этой хрени! Рука обхватывает его за шею, а другая ложится на макушку, сжимая его в захвате. — Что ты сказал, мелкий паршивец? — Ниджимура спрашивает, не вздрагивая, даже когда Шого сопротивляется. — А? Шого фыркает, но когда Ниджимура сжимает сильнее, он поспешно кряхтит: — Я сказал, ты очень милосердный и добрый сенпай! Ниджимура издаёт смешок и, к счастью, отпускает его. Шого потирает шею и смотрит вверх на это глупое наглое лицо. — Тебе лучше убраться отсюда. Твои друзья замышляют убийство, и я не уверен, твоё или моё, — Ниджимура усмехается, указывая большим пальцем на библиотеку. О чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт. Он совершенно забыл о Рёте и Тецуе — и том факте, что они не будут счастливы, что он практически бросил их, когда избегал Ниджимуру. Блять. — Ты забыл о них, да? — Ниджимура предполагает, вероятно по ужасу на лице Шого. Он снова смеётся, смех невероятно нежен. — Иногда ты очень предсказуемый, знаешь. — Его тон становится дразнящим, когда он говорит. — Предполагаю, в твоей голове не было ничего, кроме меня, а? Шея Шого нагревается, и он поворачивается и уходит, такой смущённый, что чертовски злится. — Заткнись, придурок! Ты слишком высокого о себе мнения! — Он практически кричит, не оглядываясь назад. Слишком поздно он понимает, что ждёт его в здании. Он замирает, нечто, вроде страха царапает внутренности и заставляет сердце подскочить к горлу, потому что, что если? Тысяча ужасных сценариев приходят на ум — но прежде чем он может испугаться или принять другое решение, оно вырвано из его рук. Ниджимура хватает его за плечо и подводит к двум мальчикам, усердно работающим за ближайшим столом. — Смотрите, кого я нашёл. Бродячего маленького первогодку, — Ниджимура бодро заявляет, подталкивая Шого вперёд без капли симпатии или сострадания. Чёртов садист. — Хайзакичи! — Рёта вопит, вскакивая со своего стула и бросаясь на Шого. Он хрипит, когда они неизбежно падают кучей конечностей на пол, но Рёта не обращает на это внимания, крепко цепляясь за каждую часть Шого, до которой может дотянуться. — Э, привет, — он неловко говорит, немного смещаясь, чтобы устроиться поудобнее. Он немного неестественно хлопает Рёту по спине, морщась. Тецуя приседает рядом с ними, с невыразительным выражением лица, как обычно, но каким-то образом излучая неодобрение. — Почему ты избегал нас, Хайзаки-кун? — Чёрт. Прямолинейный, как всегда. — Что ж, это мой сигнал уйти, — Ниджимура вмешивается, нарушая напряжение в комнате. Шого бросает на него грязный взгляд через плечо, но Ниджимура спокойно продолжает. — Ужасная парочка уже допросила меня, и есть кое-что, о чём мне надо позаботиться, так что увижусь с вами позже, ребят. Он беззаботно машет им и оставляет Шого на произвол судьбы. Трус! Затем его слова доходят. … Какого чёрта? Шого смотрит на Рёту, а потом на Тецую, и немного недоверчиво спрашивает: — Погодите, вы допросили Ниджимуру? Рёта дуётся, отстраняется, но всё ещё практически сидит на коленях Шого. Но действительно скучал по этой небрежной привязанности. Боже, какая у него жизнь? Рёта звучит раздраженно, когда он раскрывает: — Мы пытались, но он давал нам разные ответы каждый раз, когда мы спрашивали! — После мгновения он неохотно признаёт. — Некоторые из них были очень забавными. — Что забавно — Кисе-кун верил в некоторые из них, — Тецуя вмешивается с полуулыбкой. — Что? Это неправда! — Рёта тут же отрицает, и Шого задаётся вопросом, что же Ниджимура мог говорить. Он слышит что-то о Ниджимуре и свадебном наряде по отношении к нему, и решает, что не хочет знать. Он фыркает. — Да, ну, я тоже ничего вам не собираюсь рассказывать. — Во-первых, это слишком неловко. Во-вторых, он точно не раскрывает больше секретов так скоро. Они оба поворачиваются к нему с поразительно серьёзными лицами, и он не может не вздрогнуть. И неизбежно вскипает злость, его стандартная реакция в конфронтациях или практически везде, где он не знает, как справиться. Конечно, он не должен избегать своих друзей, но он вернулся. Так в чём проблема? Он рявкает, защищаясь. — Что? Они обмениваются взглядом, и Рёта хмурится, все признаки ребячества пропали. — Какие бы тайные дела ты не делал с Ниджимурой — твоё дело, хорошо, но почему ты просто не сказал нам? Мы бы не заставили тебя нам что-то рассказывать. Тебе не нужно было прятаться или убегать, когда мы пытались поговорить с тобой. Чувствуя себя некомфортно — с выражением эмоций и всегда будучи единственным виноватым, всегда тем, кто ранит людей, Шого рычит: — Почему вы вообще волнуетесь? Не то чтобы я настолько особенный, и вы прекрасно ладили с другими до того, как встретили меня. И ладно, может он тянется здесь, отчаянно пытаясь найти что-то, что наконец-то заставит этих двоих понять, какой гребанной неприятностью он является, и какой ужасной, ужасной ошибкой было вообще подружиться с Шого. Он ждал — с самого начала — подвоха. Когда они возьмут и оставят его, как всегда делали остальные, как их старые версии уже сделали. Это постоянный страх, обычно подавляемый бахвальством и фальшивой уверенностью Шого, что он может быть достоин чего-то, но сегодня это главная мысль, насильно вытянутая на поверхность под этим пристальным вниманием. Рёта озадаченно моргает, вероятно удивляясь, как их разговор превратился в это, но именно Тецуя спрашивает, до боли искренно: — Мы друзья, верно? Что-то в Шого ломается от этого, от умоляющих голубых глаз Тецуи и подбадривающих золотых Рёты. — Верно, — он признает, как будто ему дорого это говорить, как будто это одна из многочисленных тайн мира. Как будто это предательство — может быть, по отношению к своему злобному, горькому прошлому, которое выкололо бы ему глаза, прежде чем признаться в таком отстойном поступке. Он сглатывает, сердце тяжелеет, и ему удается сказать. — Но я не знаю, почему… — «вы терпите меня» оставляет он невысказанное и не знает, как продолжить дальше. Рёта издаёт звук протеста, выражение лица становится яростным и решительным. — Мы твои друзья, потому что ты нам нравишься, — он говорит с уверенностью. — Мне всё равно, как много раз мне придётся это сказать, прежде чем до тебя дойдёт, но Хайзакичи, ты мне нравишься. Ты нам нравишься. Ты добрый и весёлый, и умный, и чертовски хороший баскетбольный игрок, и я рад, что встретил тебя. Шого резко выдыхает, потрясённый от неожиданного — непрошеного — заявления, и Тецуя кивает, упрямо поджав рот, а его глаза сверкают. — Кисе-кун прав. Моя жизнь значительно улучшилась после встречи с тобой, Хайзаки-кун, и я благодарен за твою дружбу. — Он смотрит Шого прямо в глаза, и Шого снова, как всегда, притягивает к себе понимание и безоговорочное принятие, безошибочная искренность, которые он там находит. — Это нечто, чем я дорожу. К его щекам приливает кровь, а сердце звучит слишком громко в ушах. Слёзы угрожают пролиться, но он не обращает на них внимания, слишком переполненный эмоциями и застанный врасплох. Возможно, он должен был ожидать такого после Ниджимуры. Видя, как Чудеса тянутся друг к другу, несмотря на то, что они сами себя разлучили, видя, как они восстанавливают связи и возвращаются вместе сильнее, чем прежде, он, возможно, должен был догадаться. Потому что он — часть этого круга друзей, неважно, насколько случайных и новых, несмотря на то, что он сам по себе, несмотря на то, что они не должны были — не могли, наверное, — привязаться к нему так быстро. Или вообще. Он чувствует волну привязанности к этим двум мальчикам: искренность и дружелюбие и эмоции, чьи названия он не знает. — Ладно, — он говорит хриплым голосом. Он прочищает горло и пытается снова, — ладно, вы можете остановиться. Я верю вам. — Искра веселья, когда он повторяет слова Ниджимуры, но он отбрасывает мысль, прежде чем она может полностью сформулироваться. Рёта довольно улыбается ему, а Тецуя одаривает его милой, маленькой улыбкой. — Знал, что мы сможем достучать до тебя, — Рёта весело напевает. — Да, да, — Шого ворчит, вытирая глаза рукой. Он запоздало добавляет, беспомощно улыбаясь. -… Спасибо. Я-я чувствую то же самое… к вам… — Он становится тише, пока говорит, такой невероятно смущённый. Как эти ребята говорят эту хрень так легко? Рёта визжит, ныряя вперёд, чтобы обнять его снова, в восторге говоря: — Ты такой очаровательный, Хайзакичи~! — Он потирает их щёки вместе, смеясь, и как обычно, он пахнет потрясающе. Странно, что это Шого скучал и по этому тоже. Он отталкивает Рёту, игнорируя румянец на своём лице, и… удивляется. Знание, что он был неправ по отношению к ним усиливает его всегда присутствующую вину, но… Но он также счастлив. Они не стали бы заставлять его говорить, если бы ему было неприятно, и даже если бы он рассказал им, они бы не пошли с этим к Ниджимуре. Эта вера, эта непринуждённая честность такие же, какие Шион вдыхает в него, причина, почему он неизбежно рассказывает секреты брату, когда они важны. Он думает о непоколебимой поддержке Рёты — хотя и дразнящей — его отношений с Ниджимурой (какими бы вымышленными они не казались), и сердечном «Вы двое хорошо выглядите вместе» Тецуи, прежде чем Шого смог убедить его, что Рёта был грязным лжецом, и между ним и капитаном ничего не происходило. Может это вроде как ложь, но несомненно, он может рассказать этим двоим хотя бы немного правды? Не так много, как он раскрыл Ниджимуре, но достаточно, чтобы удовлетворить их любопытство, дать хорошую причину тому, что он делал. — Хайзаки-кун? — Тецуя окликает его по имени, вероятно заметив перемену в настроении. Рёта снова отстраняется, и Шого правда надо оттолкнуть ребёнка от себя, особенно для такого неловкого разговора. Но он также изголодался по прикосновениям, как и Рёта, так что он не возражает. — Вы хотели знать, почему я избегал вас, верно? — Он говорит, и они сразу же загораются интересом. Он закатывает глаза, но тем не менее продолжает. — Ниджимура… признался мне. Сейчас, когда он не единственный ошарашен, он может принять юмор ситуации. Глаза Тецуи увеличиваются, а Рёта кажется замирает на месте. Он фыркает. — Поздравляю, Хайзаки-кун, — Тецуя тепло говорит. Шого уныло улыбается. «Да, если бы». — Спасибо, но я отказал ему. — О, — Рёта произносит, его губы дёргаются, будто он пытается не засмеяться. — Очень плохо. Мне жаль. Шого хмурится. — Считаешь что-то весёлым, засранец? — Нет, нет, — Рёта отрицает, прикрывая рот и проваливаясь в попытке скрыть нервную улыбку. — Прости, вышло как-то странно. — Да, верно, — Шого рычит, но призвать жгучую злость, когда он такой довольный, — сложно. Он разберётся со странностью Рёты позже. Тецуя проницательно спрашивает: — Ты в порядке, Хайзаки-кун? Шого хмурится, кусает губу, и Рёта приходит в себя. Он проводит рукой по волосам, затем фыркает. — Да, я в порядке. — Он… он ожидал худшего, когда наконец столкнулся с Ниджимурой, но всё прошло хорошо. Если честно, всё не могло пройти лучше, так что да, он более, чем в порядке. Этот разговор по душам или вроде того тоже прошёл намного лучше, чем он когда-либо смел надеяться, и он действительно начинает им верить, когда они говорят такую сентиментальную хрень. Это может занять ещё несколько лекций, и он точно испугается снова — потому что, чёрт побери, неуверенность есть неуверенность — но в данный момент, прямо сейчас, его жизнь лучшая, чем когда-либо была. И он очень счастлив. Он снова смеётся, обхватывает одной рукой шею Тецуи, а другой шею Рёты, и притягивает их для душещипательного объятия, чтобы добавить к куче таких же, которыми наполнена эта чертова библиотека. Он смеётся шокированному вскрику Рёты и вздоху Тецуи, радуясь быть тем, кто сбил всех с толку хотя бы раз. Тецуя первым отвечает на объятие, и после секунды присоединяется Рёта, сам тоже смеясь. Они проводят так несколько минут, обнимая друг друга и улыбаясь, как придурки, слащавый клубок конечностей и широких улыбок, и тишина комфортна. Так что конечно, она нарушается Рётой, трогающим его задницу. Он визжит, звук вырывается из него, и румянец возвращается, даже когда он раздражённо хмурится. — Чёртов извращенец, — он рычит, захватывая голову этого пустоголового. Рёта смеётся, хотя звук звучит натянуто. — Это был всего лишь дружеский жест! — Чёрта с два! — Шого рычит, сжимая немного сильнее. — Ты пощупал мой зад. — Почему ему вообще приходится справляться с таким?! Какая у него жизнь?! — Я только искал твой телефон! — Он пытается снова, бесполезно вертясь. Шого рявкает: — Это не лучше, урод! — Ямада-сан будет здесь в любой момент, — Тецуя мягко напоминает им, даже разумно — когда он не ведёт себя, как саркастичный малец. — Тебе повезло, — Шого ворчит, нехотя отпуская его. Рёта движется в безопасное место, после подмигивает и на самом деле, блять, говорит: — Мне повезло. Так сильно! — Я разобью твоё красивое личико, — Шого обещает, насмехаясь, но это только вызывает другой смешок. — Ты не сделаешь, — Рёта говорит, и Шого не знает, откуда такая уверенность. — Ты любишь меня. Угх. Он с отвращением стонет, а когда он поворачивается к Тецуе для поддержки, фантомный игрок мелко и знающе улыбается ему. — Хоть раз, Кисе-кун прав. — В смысле «хоть раз»? Почему ты такой грубый со мной, Курокочи~? — Рёта жалуется, наклоняясь, чтобы драматично накинуться на плечи Тецуи. В последнюю секунду Тецуя уклоняется, И Рёта почти теряет равновесие, прежде чем спохватиться. Он кидает на Тецую обиженный взгляд, но Тецуя даже не смотрит на него, сообщая Шого: — Мы должны начать собирать наши вещи. Рёта дуется. — Эй, эй, не игнориуйте меня. Полностью позабавленный — и бессердечным поведением Тецуи и жалкой реакцией Рёты — Шого говорит: — Я помогу. Тецуя дарит ему другую мелкую улыбку, в его глазах играет веселье от тяжёлого положения друга. — Спасибо. — Ты можешь оставить это мне, — Рёта говорит ему, улыбаясь, невзирая на явное раздражение. Шого не признаёт его, только обходит его и начинает закрывать и складывать книги в отдельные стопки — одну, чтобы оставить на тележке, которую Ямада-сан оставила им для обучения, другие две принадлежат Тецуе и Рёте. — Хайзакичи, — Рёта возмущённо выдыхает. Шого превращает смех в кашель. Он смотрит на Тецую, который собирает все рабочие тетради и карандаши. — Ты что-то слышал? С пустым выражением лица Тецуя серьёзно говорит: -Комара. — Уф! Пффф. Он не может сдержаться. Он заливается смехом на обиженное фырканье Рёты, и тихое хихиканье Тецуи не заставляет себя ждать. — Грубо. — Рёта смотрит на них, скрестив руки, но его рот непроизвольно изгибается в улыбке. — И снова он, — Тецу сухо говорит. Это выводит их из себя, и после другого крика «как грубо!» Рёта закатывает глаза и присоединяется к ним. Именно так Ямада-сан застает их, безудержно хихикающих в её библиотеке — не самая лучшая из их идей. Она шикает на них, резко напоминает, где они находятся, и выгоняет. Чертовски хорошее начало дня.XLVII. 20 июля, 2012 — Пятница
Рёта хватает его за руку как только они встречаются после тренировки и не похоже, что он собирается отпускать её в ближайшее время. Шого ворчливо позволяет ему, уставший после этой пытки, замаскированной под тренировку, и не в состоянии начинать драку. Он просто хочет направиться домой и заснуть, желательно на десятилетие или два, но этим парням не до этого. — Ну же, Хайзакичи, мы почти пришли, — Рёта бодро произносит, будто он не исчадье Сатаны. — Заткнись. — Шого пытается бросить грозный взгляд, но у него получается только нечто, что тревожно кажется надутием. Рёта усмехается ему, и Шого ворчит: — Почему мне вообще надо быть там? С правой стороны Тецуя сухо замечает: — За обедом ты согласился понести наказание за то, что бросил нас. Кисе-кун и я решили начать наказание, заставив тебя съесть ужин с нами после тренировки. — Он улыбается Шого, ни следа коварства или мести на лице, но Шого знает: он мстительный маленький паршивец. Рёта снова тянет его вперёд, и Шого стонет, когда его мышцы протестуют. Чёрт возьми. Он начинает понимать: друг — синоним «худшего врага, вот только он не может надрать им задницы под аплодисменты благодарных гражданских. Чёрт, его вероятно примут за злодея, потому что Рёта и Тецуя очаруют всех, заставив думать, что они чистые, невинные души. То же самое произошло в их школе, по крайней мере, с одним из них. — Ты такой медленный, Хайзакичи, — Рёта жалуется. — Мне больно, невнимательный мудак, — Шого рычит, а потом слабеет. Он слишком уставший для чего-то большего, чем небольшое раздражение. Рёта смеётся. — Прости, прости. — Жаль, что сегодня тренировка первого состава была очень тяжёлой, — Тецуя говорит, но звучит совсем не сожалеюще, и Шого хочется ударить его. К счастью, впереди маячит Маджи Бургер, и Шого не приходится напрягаться, воплощая в жизнь жестокие мысли. Он говорит им свой заказ и занимает столик у окна, чувствуя себя гораздо лучше, когда сидит. Вскоре к нему присоединяются Тецуя и Рёта с подносами еды и напитков. Он растянулся на всей скамейке, поэтому они занимают другое место напротив него. Шого срывает обертку со своего бургера и с жадностью набрасывается на него. Рёта и Тецуя обсуждают что-то, что произошло на одном из их уроков, и Шого позволяет праздной болтовне поглотить его во время еды. Он уже дремлет у окна, давно покончив с едой, когда Рета предлагает: — Слушайте, почему бы вам, ребята, не прийти завтра ко мне домой? У меня есть немного многопользовательских игр, а моя сестра на днях испекла кучу десертов, которые мы могли бы с удовольствием съесть. Внезапно проснувшись, Шого неловко говорит: — У меня планы. Простите. Он тусуется с Кагами завтра, и даже если он планирует представить его Тецуе и Рёте, ну… просто в другой день, он хочет оставить это при себе. Его дружба с Кагами блаженно несложна и проста, и он эгоистично хочет оставить всё, как есть. Ещё на один день. Рёта хмурится, а Тецуя спрашивает «Планы?» Но Шого знает, что они действительно хотят спросить. — Я больше не избегаю вас, — он говорит, закатывая глаза. Но мне нужно кое-что сделать. Мы можем потусоваться позже. — Что сделать? — Рёта с подозрением прищуривается на него. — Кое-что, — Шого упрямо отвечает, а потом меняет тему. К счастью, они прекращают, и они не поднимают эту тему оставшееся время, что они вместе. Перед тем как они расстаются, Рёта обнимает его, а затем притягивает к ним Тецую — возможно, Шого не стоило этого делать, но что за черт, — и они с Тецуей обмениваются непонимающим взглядом, после чего расходятся в разные стороны. Дома Шого валится на кровать, едва успев забраться под одеяло, и почти сразу же засыпает. Ему снится настоящее, а не будущее, и это вызывает на его лице довольную улыбку.