baby, don't forget my name

I. — Хайзаки снова нет, — Шузо бормочет после другого обхода спортзала, раздражённый, но не удивлённый. Это случалось несколько раз с тех пор, как началась клубная деятельность, и не прошло даже месяца. Именно по этой причине Шузо заставил парня дать его номер телефона. Не то чтобы угрозы преступному засранцу с расстояния приносят пользу. Единственный раз, когда Хайзаки соизволит слушать его — когда он использует насилие. Его взрывной темперамент и агрессивность Хайзаки не очень хорошее сочетание. Он вздыхает, поднимая руку, чтобы потереть раздражённо виски в тщётной попытке предотвратить головную боль. Этот мелкий паршивец приносил хлопоты с самого поступления. Шузо не понимает, почему Хайзаки потревожился вступить в команду, когда ему, кажется, даже не нравится баскетбол. Впрочем, очевидно, что он наслаждается кражей приёмов других игроков и доказыванием, что он лучше, чем даже первый состав. Плохая личность Хайзаки уже разрушила любой шанс на добрые отношения между ним и практически всей командой — но особенно с другими постоянными игроками. Если честно, справляться с ним та ещё морока. Если бы всё зависело от него, Хайзаки бы выгнали из команды в первый раз, когда он насолил сокомандникам (и впоследствии сделал команду слабее.) Может в третий — или, вероятно, даже первый — раз, когда он прогулял, потому что он прямо демонстрирует его неуважение и отсутствие преданности.). Шузо не нянька, и ему надоело находить придурка и тащить назад. Но это зависит не от него. Девиз Тейко (всегда побеждать) не то, во что он правда верит — в конце концов, ты учишься большему от поражения, и поражение не делает тебя автоматически менее достойным — но это привело к школе, известной за её успехи в спорте. И Шузо привлекла Тейко лишь потому что он хотел стать сильнее и играть с сильной командой. Он практически процветает в конкурирующей среде; хотя не все такие. Доказательство: он стал капитаном на втором году. К несчастью, эта непрощающая «всегда побеждать» среда также привела к затруднительному положению. Хайзаки хорош, и он может помочь выиграть игры. Следовательно, он остаётся. Если он крадёт движения других игроков и морочит им голову, что ж, они просто должны работать усерднее, чтобы одолеть его, или же быть пониженными в должности и позволить кому-то другому занять их место. Как раздражающе. Даже если он понимает намерение. Шузо снова вздыхает, на этот раз громче, заставляя игроков рядом с ним в страхе вздрогнуть, хотя он не замечает этого. Он просто смотрит на Аомине и Мидориму, спорящих друг с другом в середине игры. Снова. — Эй! Идиоты! Перестаньте спорить, как дети, или я надеру вам задницы! — Он предупреждает, повышая голос, чтобы быть услышанным за спором и продолжающейся тренировкой. — Это его вина! — Аомине тут же кричит, обвинительно показывая пальцем на Мидориму. — Я ничего не делал! — Мидорима возмущенно говорит ему, ощетиниваясь, как кот. — А?! Стать капитаном в тринадцать определённо великое достижение. «Но стоило ли оно того?» Он рычит и приближается к ним двоим, пальцы чешутся ударить плоть, и думает: «Только половину времени.»

***

Его гнев только растёт, когда Хайзаки совершенно не показывается — гнев и лёгкое волнение. Хайзаки никогда не пропускал и утреннюю, и вечернюю тренировки раньше, в конце концов, и согласно словам его одноклассникам, он не приходил в класс. Хайзаки засранец, но он хотя бы достаточно умён, чтобы не переходить черту слишком сильно. Или, так было до сегодняшнего дня. Наверняка что-то случилось, и зная паршивца, это вероятно связано со всеми драками, в которые он ввязывается. В какой-то момент он обязательно разозлит кого-нибудь не того, и Шузо уверен, не стал бы уклоняться от драки, даже если бы его явно превосходили в силе. С другой стороны, возможно он прогулял по глупой причине, как сон и решение, что он может остаться дома. Или просто наслаждение выходным. И то, и другое кажется вероятным. Текст Хайзаки в полдень (мне неохота приходить) — единственное, которое он отправил, несмотря на многочисленные угрозы Шузо — не обязательно указывает на однозначный ответ. Шузо считает его парнем, который будет умничать до последнего вздоха. Нахамить Шузо, будучи раненым, вполне соответствует тому, что он успел узнать о парне. …Что, впрочем, не так уж и много. При Шузо он обычно замкнут — и не зря. Практически каждый раз, когда Шузо подслушивает один из его разговоров, Хайзаки выводит из себя другого члена команды. И Шузо всегда вмешивается, хотя обычно его это не беспокоит. С кем-то другим он бы позволил им самим решать свои проблемы. Как он уже говорил, он не из тех капитанов, которые держат за руку и принуждают к дружбе, а Тейко — не такая команда. Хайзаки просто не дает ему покоя, а его слова, манеры и выражения настолько привлекают внимание, что Шузо с трудом может игнорировать его — или порыв приструнить его, пока он не станет вести себя как нормальный человек. Или, по крайней мере, как приличный человек. Через полчаса тренировок после школы Шузо разозлился настолько, что отправился на поиски идиота — снова. Хайзаки не настолько глуп, чтобы дважды попадаться в одном и том же месте, а Шузо до этого года сам был правонарушителем. Он знает обычные места и имеет людей по всему городу, которые не прочь передать информацию. Обычно они полушутя-полусерьезно сетуют на то, что он «изменился» и что они будут готовы смотреть сквозь пальцы, если он снова начнет надирать задницы. Он не может удержаться от того, чтобы не закатить глаза, когда об этом заходит речь. Они просто хотят вернуть свои развлечения. Видимо, то, как он заставлял наглых новичков обделаться одним лишь взглядом, было просто уморительно. Что ж, он не мог их винить. Он сам находил это не менее забавным. Однако ему нужно присматривать за близнецами, и, хотя он редко позволял бить себя, домой он приходил избитый и в синяках, и Така с Тацуо пугались. За него. Что было просто неприемлемо. Старшие братья не должны заставлять своих младших беспокоиться о них. Кроме того, нужно было думать о баскетболе и его новых обязанностях капитана. Поэтому он добровольно отказался от этого и с тех пор почти не скучает. У него и так хватает проблем, когда он пытается управлять сотней детей со своими проблемами, даже с помощью менеджера, вице-капитана и тренеров. (Нежелание Хайзаки даже притворяться, что он хорошо играет с командой, является одним из основных факторов, вызывающих неприязнь Шузо к нему). Хина-тян — бывшая янки двадцати с небольшим лет, отказывающаяся отвечать на любые вопросы, — узнает Хайзаки по одному только описанию и указывает Шузо на его местоположение, не особо подтрунивая над ним. Шузо, не умеющий легко смущаться и выходить из себя, смиренно терпит это, а затем практически бежит трусцой, торопясь поймать маленького засранца, из-за которого они оба пропустили тренировку. Шузо заставит его пожалеть об этом. II. Его первый инстинкт — перебить ублюдка, который имел наглость пропустить тренировку в школе, чтобы пошалить на какой-то случайной площадке, взбешенный тем, что он беспокоился и что Хайзаки заставил его искать его просто так. И тут он слышит звук, которого никогда раньше не слышал, и это останавливает его на месте. Смех. Не обычное издевательское хихиканье или насмешливое ехидство Хайзаки, а нечто более настоящее, более неприкрытое. Хайзаки вряд ли можно назвать кем-то, кроме как грубияном, и все же… Шузо медленно подходит ближе, завороженный, и хорошо видит его лицо. Мягкий. Лицо Хайзаки, его смех, вся его манера поведения — мягкая и… уязвимая. Шузо даже не был уверен, что Хайзаки может быть таким, ведь его стены, усыпанные шипами и ловушками, призваны причинять вред и ранить. Этого Хайзаки легко читать, он как открытая книга. Не подозревая о своей аудитории, он похож на любого другого ребенка, занимающегося любимым видом спорта. Спорт, который он любит. Кто бы мог подумать? Шузо не может не нахмуриться, совершенно не понимая, как ему относиться к этой неожиданной новой стороне Хайзаки. Не имея никого другого, кого можно было бы впечатлить или разозлить, Хайзаки, очевидно, может играть с яркой, счастливой улыбкой, которая, к его растущему ужасу, кажется Шузо довольно милой. Он отбрасывает эту мысль с гримасой, не желая думать об этом, особенно когда он так некстати сбит с толку. Вместо этого он снова сосредотачивается на мальчике перед собой — не обращая внимания на милую немилую улыбку — и озадачен уровнем продемонстрированного мастерства. Неужели Хайзаки все это время сдерживался? Он наблюдает, как Хайзаки выполняет невероятно сложное движение, скорее всего, украденное, которое он никогда не показывал раньше, и неохотно приходит к выводу, что так и должно быть. Но почему? Он из тех, кто не задумываясь крушит своих противников, кто живет ради того, чтобы показать, насколько он лучше. Его самодовольство после победы — одна из главных причин неприязни к нему многих членов команды. Шузо продолжает незаметно наблюдать за происходящим, напряженно размышляя, прежде чем найти ответ. Возможно, публичные баскетбольные навыки Хайзаки схожи с его публичной личностью — в том смысле, что за закрытыми дверями они оба дико отличаются друг от друга. Когда Шузо играет на пределе своих возможностей, он не может удержаться от того, чтобы не выплеснуть свое счастье и удовлетворение, особенно когда выигрывает. Вполне логично, что Хайзаки хочет предотвратить это, хочет скрыть все видимые слабости, которые не вписываются в созданный им образ беззаботного, высокомерного мудака. Это объяснение его не устраивает, но пока он не знает всех фактов, это лучшее, что у него есть. Шузо прерывает свои размышления, когда Хайзаки растягивается на спине на земле, задыхаясь и явно изнемогая от интенсивной тренировки. Видя только ее конец, который сам по себе был тренировкой, Шузо вряд ли может его винить. Отбросив на время свои опасения (но не отмахнувшись от них, потому что он твердо намерен выяснить причину всего этого), он подходит к Хайзаки, который все еще не заметил его, и размышляет, что сказать, как получить нужные ему ответы. Запугивание? Прямая откровенность? Он удивился, когда Хайзаки издал слабый крик «Черт побери!». За этим следует поток слез, и, черт возьми, Шузо не в состоянии справиться с этим. Один взгляд на мокрое, сморщенное, до смешного уязвимое лицо Хайзаки, еще одно, более громкое «Черт возьми!», звучащее ужасно грустно, самоуничижительно и обиженно, и инстинкты старшего брата Шузо мгновенно берут верх, заглушая все его протесты очень громким, очень настойчивым «помоги ему уже!». — Значит, ты пропустил тренировку, чтобы поиграть в баскетбол в одиночестве? — Шузо заставляет себя спросить, позволяя своему тону пролить свет на то, что он чувствует — чувствовал — по этому поводу. Хайзаки встает и отворачивается, чтобы грубо вытереть лицо, и этот поступок выглядит одновременно по-детски и как-то по-особенному ласково. — Тебе-то что? — Хайзаки требует, и вот так, когда Хайзаки даже не смотрит на него, Шузо легко может определить, что гнев притворный. Он приостанавливается, взвешивая, стоит ли ему использовать этот момент, чтобы узнать то, что он хочет узнать, но в конце концов решает оставить это на усмотрение Хайзаки. Он обрушивает кулак на склоненную голову Хайзаки с такой же силой, как обычно. Хайзаки издает болезненный звук, вскакивает на ноги и поворачивается, чтобы посмотреть на него. — Ай! Какого черта! За что?! Шузо делает вид, что не замечает ни опухших глаз, ни хриплого голоса, и срывается на искреннее раздражение. — Я говорил тебе прийти на тренировку, не так ли? — Хайзаки фыркает и снова отводит взгляд, а Шузо скрещивает руки, все больше раздражаясь от того, что Хайзаки так явно избегает встречаться с ним взглядом. — Так? Какое оправдание на этот раз? Простудился в третий раз в этом месяце? Или потерялся на дороге жизни? — спрашивает он, не ожидая от Хайзаки настоящего ответа. Потирая больное место на голове, он фыркает и с презрением говорит: — Я путешествовал во времени и не хотел видеть вас, мудаков, снова. Не обращая внимания на очевидную ложь, в его словах есть доля правды. Вас, мудаков? Не только он, но и вся команда? Или… несколько человек? Что заставило его целенаправленно избегать любой возможности столкнуться с… кем бы они ни были? Почти не обращая внимания, он снова наносит ему удар и внимательно следит за тем, как Хайзаки ругается и бьется в ответ, оценивая его ответы. Может быть, это потому, что Шузо застал его врасплох в тот момент, когда его эмоции были на высоте, но… Хайзаки ни разу не набросился на него. В его взгляде нет той обиды и жгучей, ненавистной злобы, которую Шузо привык ощущать. Он как будто сбавил обороты — или, может быть, слишком истощен физически и морально (как из-за тренировок, так и из-за того, что довело Хайзаки до слез), чтобы сохранять оборону. Даже если Шузо уверен, что большая часть его негатива вполне реальна. Он сдерживает вздох, внезапно осознавая, что все это доставляет больше хлопот, чем того стоит. Он смотрит на Хайзаки, задерживаясь на его слабо подрагивающих пальцах, на красноте под глазами, на его рте, который никак не может выбрать между хмурым взглядом и небольшой улыбкой, и не комментирует ничего из этого. — …Ты даже не в форме, — замечает он, снова оттесняя свое любопытство ради Хайзаки. Сейчас не время. — Ты не собирался сегодня в школу, да? — Он обвиняет, гораздо менее сердито, чем ему хотелось бы, и — более обеспокоенно, чем ему хотелось бы. Он неловко вздыхает, услышав беспокойство Шузо, и, перемещаясь с места на место, говорит — Ничего не случилось. — Ложь. — Просто не хотелось идти. — Правда. Хайзаки разворачивается и лениво машет рукой. — Увидимся, — говорит он с вынужденной беззаботностью. Не раздумывая, он хватается за воротник Хайзаки и дергает его назад, не желая отпускать Хайзаки, когда тот явно… не в себе. В его мозгу срабатывают всевозможные предупреждающие звоночки при мысли о том, чтобы отпустить Хайзаки в таком состоянии. — О нет. Ты пойдешь со мной, даже если мне придется тебя туда тащить, — сообщает Шузо, намеренно упуская тот факт, что он ведет его домой, а не в школу. Хайзаки пытается вырваться, но он не сопротивляется, и это беспокоит Шузо больше, чем что-либо другое. А может быть, это просто еще одна вещь в растущей куче странных, необъяснимых поступков и слов Хайзаки с тех пор, как Шузо его сегодня разыскал. Он видел, как тот плакал, черт возьми. Он начинает чувствовать чертову защищу к этому ребенку. Как только они добираются до дома Хайзаки, Шузо бросает его как горячий камень, наслаждаясь тем, как Хайдзаки смотрит на него в ответ. Черт. Вместо раздражающей ухмылки, которую обычно демонстрирует Хайзаки, сейчас кажется, что он просто дуется. И Шузо в отчаянии: Хайзаки такой милый, с надутыми щеками и суженными серыми глазами. Уберите провокацию и неподдельный гнев в его взгляде, и вы получите очаровательного ребенка. — Завтра тебе лучше быть на тренировке и в школе, — Шузо предупреждает его, используя свой капитанский голос, стараясь, чтобы его мысли не отразились на лице. На лице Хайзаки появляется то же самое сожалеющее, недовольное, грустное выражение, что и раньше, и он разрывает зрительный контакт, хмыкая: — Да, да. Я буду там. Шузо долго смотрит на него, удивляясь тому, как сильно ему хочется стереть это ужасное выражение с лица Хайзаки, и уже не уверен, что может списать это на любопытство или инстинкты старшего брата. Поддавшись порыву, он протягивает руку и ерошит волосы Хайзаки (они такие же мягкие, как и на вид) и радуется, когда взгляд сменяется недоумением. И он уходит, ухмыляясь все шире, когда Хайзаки сзади окликает его: «Мудак». Если Хайзаки действительно такой — яркие, счастливые улыбки, непринужденные, игривые подколы и очаровательные поцокивания — под всеми этими насмешками, самодовольством и задиристостью, что ж… Шузо не прочь снова увидеть его с этой стороны, и он втайне задается вопросом, что нужно сделать, чтобы извлечь это из него. III. Вот только ему не приходится. Этот новый, ворчливый, антисоциальный, но не антагонизирующий, не активно подстрекающий Хайзаки сохраняется и спустя несколько дней. Он скрывает свой уровень мастерства, но теперь, похоже, отказался от ежедневных насмешек и подначек в адрес абсолютно всех. Шузо не единственный, кто это заметил. Завсегдатаи, которые имеют дело с Хайзаки гораздо чаще, чем кто-либо другой, воспринимают внезапную перемену в настороженном, тревожном молчании, словно ожидая, что вот-вот что-то случится — но не слишком беспокоясь о том, кто им даже не нравится. А вот остальные? После первого дня к нему стали подходить группами и поодиночке разные люди, которые спрашивали о поведении Хайзаки, недоумевая, а также настороженно и любопытно расспрашивая его о подробностях. Он отсылает их прочь, не отвечая (сам не зная, да и не поделился бы, если бы знал), говорит им, чтобы они больше беспокоились о себе, и, конечно, это мало помогает остановить волну слухов, которые возникают. Большинство из них считают, что Шузо угрожал ему и/или избивал его — его репутация правонарушителя хорошо известна — или что Хайзаки пропустил целый день, потому что умер член семьи или что-то еще столь же ужасное, и он находится в депрессии или в трауре. И еще много чего, начиная от правдоподобного и заканчивая дико невероятным. Действительно, можно подумать, что его чертовы товарищи по команде — кучка сплетничающих старух, судя по тому, что они говорят. При этом Шузо отвратительно, раздражающе любопытно. Ведь прежний Хайзаки и в хороший день вызывал ярость, а этот — он занимается тренировками, как любой другой преданный игрок, не лезет в склоки, не провоцирует их, и, что самое важное, больше не закрывается от Шузо. Теперь Шузо может свободно читать эмоции Хайзаки и улавливать то, чего не мог раньше. Например, то, что Хайзаки его уважает. Хайзаки, тот самый, кто устраивает ему настоящий ад (или устраивал), кто никогда не слушает его слов и не воспринимает его угрозы всерьез, — этот парень уважает Шузо, и это… ну, это очень важно, знать это. Потому что Хайзаки не уважает никого. Ни тренеров, ни старшеклассников, ни, тем более, учителей. Нет, это право принадлежит Шузо, и он понятия не имеет, как получилось, что этот парень так высоко его оценил. Особенно когда их отношения до сих пор состояли из постоянных споров и оскорблений. До сих пор состояют, даже если сейчас они дружеские. Когда он вспоминает, как сильно не любил и не хотел иметь ничего общего с Хайзаки, ему становится не по себе. Он не тратит время на чувство вины, предпочитая решать вопросы как можно более простым способом, и он делает это, возвращая уважение. Отныне он судит Хайзаки за его поступки, а не за те, что были совершены в последний месяц или около того. Хайзаки решил измениться (или просто отказаться от образа мудака), и Шузо может это принять. Хайзаки видит в нем что-то, чем можно восхищаться, очевидно, он односторонне связан с ним на каком-то уровне, и Шузо хочет протянуть руку помощи, чтобы все исправить. В качестве полезного сенпая, капитана или еще кого-нибудь. Он не обязан. Он хочет. И это все. То, что Хайзаки неожиданно весело дразнить, — просто бонус. IV. Вместе с Джун приходит его классный руководитель, Цуда-сенсей, и заставляет его заняться репетиторством. У него и так полно других обязанностей. Почему бы не добавить к ним еще одну? Когда он говорит все это — очень язвительно — Цуде, тот лишь раздраженно, беспечно улыбается и отвечает: — Я знаю, что ты справишься, Ниджимура-кун. Да, далее следует довольно жаркий спор (с его стороны). В конце концов ему удается договориться с человеком о нескольких условиях. Главное из них заключается в том, что Шузо может отказаться от любого ученика по любой причине, если он примет хотя бы одного. Их расписание и то, что они проходят, также зависит от него. После этого он получает несколько файлов для просмотра, но только один привлекает его внимание. Хайзаки Шого, первогодка. Уголки его губ подрагивают в предвкушении. С того дня, три недели назад, Шузо внимательно следил за Хайзаки и в результате как-то привязался к нему. Теперь его чувства разительно отличаются от тех, что были раньше: от искренней неприязни до симпатии, от раздражения до любви, от наблюдения за Хайзаки только для предотвращения драк до простого желания смотреть на него. Ему нравится Хайзаки, нравится быть рядом с ним и дразнить его, нравится вытягивать улыбки и смех, которые Хайзаки охраняет с яростной защитой — особенно когда Шузо единственный, кто может это сделать. Он испытывает чувство глубокого удовлетворения от того, что Хайзаки ослабил бдительность, что он доверяет Шузо настолько, что может поделиться с ним частью себя, и что он верит, что Шузо не предаст это доверие. Ему также льстит, что Хайзаки в него влюблен. У Шузо мало опыта в романтических отношениях, его репутация и «страшное лицо» отталкивают всех, кто мог бы подойти к нему и признаться, и он никогда не был настолько заинтересован, чтобы изменить это. Это первый раз, когда он сталкивается с такой влюбленностью, как в роли получателя, так и в целом. Он не чувствует того же, но думает, что мог бы. Возможно, большинству парней было бы неприятно, что другой парень испытывает к ним чувства, но Шузо с ранних лет решил, что люди в целом глупы и быстро судят, и что он не будет таким, как они, а будет тратить время на наблюдение и формирование собственного мнения, и с тех пор он старается придерживаться этого мнения. Для него такие вещи, как любовь, не могут быть так просто определены. Поэтому он продолжит наблюдать за Хайзаки и своими собственными реакциями и чувствами, пока не убедится в этом. Обучение парня — довольно удобный способ сделать это, а Шузо не из тех, кто отказывается от возможностей, когда они так мило преподносятся ему. V. Возможно, он ужасный человек. Нет, он точно ужасный человек. Он хуже всех. Но он не может остановиться. Хайзаки так нервничает и волнуется рядом с ним в собственной спальне. Черт, это так. Очень мило. Если бы Шузо еще не знал, что Хайзаки в него влюблен, он бы точно догадался об этом уже через пять минут после начала занятий. В этот момент еще более восхитительно, что Хайзаки думает, что успешно скрывает это. Сейчас они сидят за столом рядом с кроватью Хайзаки, перед ними разложены книги, рабочие листы и прочее. Когда они пришли сюда, Хайзаки сел с одной стороны, а Шузо немного импульсивно занял место рядом с ним, достаточно близко, чтобы их ноги соприкасались. Почти сразу же Хайзаки в шоке обернулся, на его лице появился яркий румянец, а затем он нахмурился и приказал Шузо «убираться прочь! Шузо не обращал на него внимания, и в конце концов Хайзаки расслабился, когда они приступили к работе, хотя и не без недовольства. Допустив такую близость, Хайзаки, скорее всего, сейчас очень жалеет об этом. Ожидая, пока Хайзаки закончит решать математическую задачу, Шузо специально крутит карандаш в пальце и делает вид, что теряет над ним контроль, в результате чего он попадает к Хайзаки с другой стороны. — Упс, — говорит он, наклоняясь над коленями Хайзаки, чтобы достать его. Резкий вздох, который он слышит, заставляет его улыбнуться. Хайзаки грубо отталкивает его. — Я мог бы и сам отдать его тебе, придурок, — ворчит он, и Шузо очень радует румянец на его бледных щеках. За последние полчаса он заставил Хайзаки покраснеть шесть раз, и ему очень понравилось наблюдать, как тот привыкает к присутствию Шузо, а затем снова становится очень внимательным к нему. На данный момент Шузо может с уверенностью сказать, что Хайзаки его привлекает, если не больше. Его счастливые улыбки, когда Шузо делает ему комплименты, и взволнованные, ворчливые лица, когда Шузо намеренно подходит слишком близко, — ни один незаинтересованный человек не станет следить за ними и продолжать делать то, что вызывает у них такую реакцию. Он не должен продолжать провоцировать его, особенно когда знает, что чувствует Хайзаки. Но. Это забавно, восхитительно и невероятно мило, что просто его присутствие рядом вызывает у Хайзаки такую бурную реакцию. От этого в его груди становится как-то странно, тепло и липко. — Вот. Я закончил, — объявляет Хайзаки, протягивая бумагу Шузо. Он с интересом наблюдает за тем, как Шузо покорно проверяет ее. Шузо говорит ему: — Ты быстро понял, — и он говорит это серьезно, как и все комплименты, которые он делал Хайзаки. Он не готов лгать, чтобы получить желаемое. Эта честность вызывает еще одну довольную и счастливую ухмылку, после чего Хайзаки смущенно хмурится. — Конечно же, ублюдок. — Тогда, я думаю, мы можем перейти к следующему уроку, и я оставлю все эти проблемы тебе, — Шузо предлагает, изогнув бровь. Хайзаки смотрит на него, понимая, что Шузо издевается над ним. — …Пока нет, — говорит он нехотя, и даже это мило. — Мне все еще нужно, чтобы ты убедился, что я все делаю правильно, — признается он, как будто это причиняет ему боль. — Тогда я могу повременить с новым материалом, — милостиво отвечает Шузо. — Только до тех пор, пока ты не будешь готов. — Ты такой придурок, — жалуется Хайзаки, а Шузо в ответ фыркает и бьет его по затылку. — Не знаю, почему я тебя терплю, — говорит он с большей нежностью, чем знает, что с ней делать. «Это потому, что ты мне тоже нравишься», со спокойной уверенностью, которой у него не было еще мгновение назад, понимает он. Ха.