Сердце льва. Противостояние

      Наступило время отправляться в поход. Повелитель вместе с шехзаде Селимом и Джихангиром собрался в путь. Шехзаде Мустафа должен был присоединиться к ним в военном лагере близ Коньи.       На этот раз падишах решил оставить регентом в столице шехзаде Баязеда, приезд которого не заставил себя долго ждать.       Проводив отца и братьев, Михримах Султан отправилась в свой дворец.       Подъехав, она увидела у ворот посланника.       — Госпожа, — поклонился чауш.       — С чем пожаловал? — спросила Михримах, выйдя из кареты.       — Я привез письмо для Рустема-паши, — ответил он.       — Паша сейчас не дома, — сказала Михримах Султан. — Оставь письмо на столе, в его комнате.       — Как прикажете, — ответил посланник.       — Айсун, — Михримах повернулась к служанке, вышедшей из кареты вслед за ней, — проводи чауша в комнату паши.       Айсун кивнула и вошла в широко распахнутые ворота дворца. Чауш отправился следом.       Пройдя по коридору, служанка свернула вправо и открыла дверь в рабочую комнату визиря. Посланник оставил письмо на столе и ушел.       Когда утихли его тяжелые шаги, Айсун вошла в комнату и, тихо притворив дверь, взяла письмо. Вытащив послание из футляра, она заметила, что на нем нет печати. Значит, это послание не государственной важности или попросту записка. Положив ее в карман платья, Айсун-хатун, никем не замеченная, вышла из комнаты.       Вечером, когда Михримах Султан отправилась в хаммам, а Рустем-паша еще не вернулся домой, Айсун выскользнула из дворца и направилась в Топкапы.       …Фетхийе укладывала детей спать. Накрыв их одеялами и пожелав доброй ночи, она отправилась в свои покои.       В коридоре ее остановил Искендер-ага:       — Госпожа, Айсун-хатун здесь. Говорит, что у нее важные вести.       — Пусть скорее идет в мои покои, — отозвалась Фетхийе и быстро направилась к себе.       Айсун-хатун, закутанная в темный плащ, ждала госпожу, стоя у окна. Фетхийе сразу заметила, что Айсун взволнована: плащ был сырым от ночного тумана, а волосы в беспорядке разметались по плечам.       — Какие вести? — спросила Фетхийе, как только служанки закрыли двери в покои.       — Сегодня во дворец Михримах Султан и Рустема-паши приехал гонец с письмом, — произнесла Айсун. — Госпожа велела мне проводить его в комнату паши. После того как он ушел, я проверила послание, и оказалось, что на нем не было печати, какую всегда ставят на государственных документах. Я предположила, что это письмо касается того дела, что вы мне поручили.       С этими словами она приподняла полы плаща и вытащила письмо, перевязанное коричневой бечевкой.       Фетхийе схватила его и начала читать:       «Паша Хазретлери, — писал неизвестный, — все идет, как мы и предполагали. Верные Вам янычары готовы поднять бунт. Мы ждем только приезда повелителя и Вас.       Я уже составил поддельное письмо к шехзаде Мустафе и подбросил его одному из солдат, которые верны шехзаде. Машаллах, скоро мы доведем начатое до конца. Жду дальнейших приказаний».       Это письмо повергло Фетхийе в еще больший ужас, чем увиденное во дворце Михримах. Она почувствовала, как волосы зашевелились на затылке.       — Айсун, возвращайся во дворец, — ледяным тоном произнесла Фетхийе. — Твое отсутствие не должны заметить.       Девушка поклонилась и быстро исчезла из комнаты.       — Проклятье! — воскликнула Фетхийе и в ярости швырнула письмо на ковер.       В комнату вбежал испуганный Искендер-ага.       — Госпожа, в чем дело? Что произошло? — спросил он.       Фетхийе указала на письмо, лежавшее на полу. Искендер поднял его и начал читать.       — Что же делать? — проговорил он, свернув письмо дрожащими руками.       — Я… Я, — Фетхийе шумно выдохнула, пытаясь успокоиться. — Я должна все рассказать повелителю и как можно скорее! Если я опоздаю, Рустем совершит свое черное дело!       — Каким образом?       — Я поеду в военный лагерь.       — В лагерь?! — изумился Искендер-ага. — Но, моя госпожа, женщине, да к тому же из султанской семьи, запрещено появляться там!       — Я переоденусь гонцом и поеду, — отозвалась Фетхийе. — Меня может узнать только повелитель или Рустем, если увидит. Пока он не уехал, нужно скорее добраться до лагеря и рассказать правду! Или повелитель поверит этой низкой клевете!       — Госпожа, но вы не знаете дороги, да и шехзаде Баязед никогда не отпустит вас!       — Я попрошу Матракчи Насуха-эфенди составить для меня карту. А Баязед не будет знать о том, куда я направляюсь на самом деле.       — Что же вы ему скажете?       — Дай подумать. — Фетхийе потерла виски и наморщила лоб.       В покоях воцарилась тишина. Было слышно, как потрескивают дрова в камине.       — Баязеду я скажу, что забыла в Кютахье несколько важных вещей. Ты будешь сопровождать меня. Мы доедем до Кютахьи, а оттуда я отправлюсь в Эрегли ¹. Ты будешь ждать меня во дворце и пошлешь весть шехзаде Мустафе о том, что случилось. В лагере я расскажу повелителю о том, что нет никакого бунта, и он, надеюсь, поверит мне. После я вернусь в Кютахью тем же путем, каким уеду, и мы отправимся в Стамбул, — проговорила Фетхийе.       — А если не вернетесь?       «Не вернетесь»… Если она и правда не вернется? Никогда больше не увидит светло-карих глаз Баязеда, не услышит веселого смеха своих детей, не увидит добродушной улыбки Искендера, не услышит мудрых советов повелителя и всех остальных, кем она дорожит?..       Фетхийе стало страшно. Впервые страшно за саму себя. Но мысль о том, что, быть может, это единственный способ предотвратить ужасное и спасти жизнь того, кого она любила как родного брата, пересилила страх. Ей вновь вспомнились слова Эбуссууда-эфенди о том, что лишь она может помочь тому, кого видела во сне в ту холодную октябрьскую ночь. Это воспоминание подбодрило ее.       — Я вернусь, Искендер. Вернусь ради тех, кого люблю, — ответила Фетхийе.       Ага слегка улыбнулся, взглянув на свою маленькую, хрупкую, но такую отважную госпожу.       — Чем я могу помочь вам? — спросил он.       — Найди мне дорожную одежду. Завтра мы уедем. Нужно добраться до лагеря быстрее, чем это сделает Рустем и его шайка.       — Как прикажете, — поклонился ага и взялся за ручку двери.       Голос Фетхийе заставил его улыбнуться:       — Спасибо, Искендер.

***

      — Шехзаде, — поклонился вошедший стражник, — Фетхийе Султан пожаловала.       — Проси, — улыбнулся Баязед, отложив военные карты в сторону.       В открытых дверях покоев показалась хрупкая фигурка госпожи.       — Добро пожаловать, мой луноликий ангел, — произнес шехзаде и крепко обнял жену. — Что такое? Идешь куда-то? — спросил он, обратив внимание на темно-зеленый плащ, окутывавший ее с головы до ног.       — Хочу съездить в Кютахью, Баязед. Я забыла несколько важных вещей, — ответила Фетхийе.       — Разве обязательно ехать самой? Скажи слугам, они привезут. Побудь здесь.       — Я должна сама все проверить. Но ты не волнуйся, это ненадолго. Искендер-ага будет сопровождать меня, — произнесла Фетхийе, возненавидев себя в этот миг за то, что пришлось солгать возлюбленному.       — Хорошо, — согласился шехзаде. — Поезжай, если это так важно для тебя. Только возвращайся скорее.       — Обещаю, — ответила Фетхийе и, привстав на цыпочки, поцеловала Баязеда.       …Карета направлялась по дороге в Кютахью, но волнение и страх опоздания все больше и больше охватывали Фетхийе. Однако, несмотря на это, она хорошо представляла, что ей нужно сделать. Доехать до лагеря и, показав письмо от Зал Махмуда-аги (это был он, несомненно!) повелителю, открыть ему правду. Фетхийе надеялась, что успеет приехать в лагерь до того, как Рустем начнет действовать.       Фетхийе открыла кожаную сумку, висевшую через плечо, и достала карту, которую составил для нее Матракчи. От Кютахьи до Коньи, а оттуда к военному лагерю, в Эрегли.       Фетхийе прикрыла глаза, вспомнив о давней подруге, Гюльсюм-хатун. Вчера, когда она пришла к ней, Гюльсюм очень обрадовалась и принялась расспрашивать ее о последних новостях. Но, несмотря на любезный прием, Фетхийе не смогла успокоиться, пока не пришел Насух-эфенди. В ответ на просьбу составить карту, он удивился, однако, ни о чем не расспрашивая, изобразил для нее путь от Стамбула до Эрегли. Теперь, держа карту в руках, Фетхийе чувствовала себя спокойнее.       Однако всю дорогу в ее голове звучал едкий вопрос Искендера-аги: «Почему вы не расскажете шехзаде Баязеду о том, что произошло на самом деле?» Баязед, как и повелитель, ни за что не поверит в то, что Хюррем Султан, а тем более Михримах, причастны к тому, что происходит в военном лагере. И рассказывать об этом было бы бессмысленно…       Но Фетхийе и не предполагала, что опоздала: Рустем-паша выехал из столицы на день раньше, чем она. В то время когда карета госпожи приближалась к Кютахье, визирь отдавал повелителю поддельное письмо.