***
Легкие хлопья свежевыпавшего снега хрустели под ногами и, медленно кружась в воздухе, покрывали белым полотном деревья, кусты, опавшие листы и тропинки. Погода была безветренной и тихой. Воины во главе с Ташлыджалы и Атмаджой медленно двигались вдоль заснеженных кустов, держа луки наготове. Рядом с Атмаджой тихо шли Мехмед и Юсуф, внимательно следя за молодым грациозным оленем, стоявшим внизу холма, по которому двигались воины. Олень спустился и подошел к лесному озеру, темневшему в низине. Он опустил глаза и удивленно взглянул на свое отражение. Подняв голову, олень фыркнул, чтобы стряхнуть с носа холодные снежинки и, поведя ухом вправо, остановился. Мехмед затаил дыхание и прицелился. — Нет, шехзаде, — Атмаджа положил руку на его лук. — Сейчас не время. Когда олень потеряет бдительность — выстрелите. Айпери стояла позади всех и смотрела на шехзаде. Неделю она упрашивала его взять ее с собой на охоту, и Мехмед, получив одобрение от отца, взял Айпери с условием, что она будет вести себя тихо и не попросит у него лук или стрелы. Айпери согласилась и теперь, поправляя на плечах зимний темно-вишневый плащ, наблюдала за действиями охотников. Шехзаде Мустафа тоже должен был присоединиться к ним, но пока не появлялся. Венецианка завернулась в плащ и подошла к шехзаде Мехмеду. — Айпери, отойди назад. Здесь может быть опасно! — предостерег ее Мехмед. — Ничего, шехзаде, — она улыбнулась его милой строгости. — Я буду осторожна. Но через пару минут Айпери все же отошла подальше и прислонилась к заснеженному стволу. Мехмед улыбнулся, взглянув на ее медно-каштановые волосы, своенравно выбившиеся из-под капюшона. Затем он повернулся в другую сторону и посмотрел на оленя. Тот застыл на месте. Атмаджа, стоявший рядом с шехзаде, медленно кивнул. Мехмед вскинул лук и туго прицелился, едва дыша. Его пальцы были готовы разжаться и выпустить стрелу… Еще миг… Негромкий вскрик пронзил звенящую тишину. Стрела Мехмеда с треском вылетела и приземлилась в сугробе. Олень рванулся в сторону и исчез в лесу за деревьями. Шехзаде обернулся и увидел, что Айпери лежит на снегу, а из спины у нее торчит стрела с темным оперением. Мехмед отбросил лук в сторону и бросился к ней. Он перевернул Айпери и, поддерживая ее голову рукой, принялся отряхивать лицо от снега и хлопать по щекам, испуганно зовя по имени. Ташлыджалы подбежал к шехзаде. Атмаджа оглядел воинов в поисках того, кто мог так неудачно выстрелить, однако их стрелы были на месте. В то же мгновение он увидел тень человека, мелькнувшую вдали среди деревьев, но не успел броситься за ней. Его отвлек голос Ташлыджалы: — Атмаджа, она не приходит в себя. Нужно скорее сообщить шехзаде. …Мустафа стоял перед зеркалом в шатре, разбитом неподалеку от леса. Он надевал охотничью шапку с темным оперением и застегивал горловину кафтана. Закончив, шехзаде направился к выходу из шатра. Внезапно перед ним, словно из-под земли, появился Атмаджа. Воин был сильно встревожен. — Что случилось? — обеспокоенно спросил Мустафа. — Шехзаде, Айпери-хатун ранили в лесу. Она не приходит в себя. — Скорее зовите лекаря и несите ее сюда! — взволнованно проговорил Мустафа и, рывком отбросив занавес, быстро вышел из шатра. Возле него он столкнулся с Ташлыджалы, несшим Айпери на руках. Стрелу, которую успели выдернуть, держал в руке Юсуф. Мустафа отошел в сторону, и Ташлыджалы занес девушку в шатер. Положив ее по знаку шехзаде на кровать, разостланную в середине, он остановился у входа. Мустафа вошел следом за ним и, приподняв голову Айпери, сел рядом с ней. Слегка потянув девушку на себя, шехзаде наклонился и взглянул на ее спину. На месте стрелы находилась рана, наспех прикрытая куском плаща, оторванным от капюшона. Из нее сочилась кровь. Мустафа почувствовал, как рука Айпери сжала его запястье, и взглянул ей в лицо. Она была очень бледной, под глазами образовались темные круги, губы начинали синеть. Несколько мгновений она смотрела на потолок, стены и лицо Мустафы и молчала. Затем она сделала попытку сказать что-то, но шехзаде остановил ее: — Айпери, ты ранена. Не трать силы. Сейчас придет лекарь и поможет тебе. Но Айпери не послушалась. С трудом выдохнув, она проговорила слабым голосом: — Он не поможет… Рана смертельна… — Айпери… — Шехзаде, — девушка сильнее сжала руку Мустафы, — пожалуйста, выслушайте меня. Нахмурившись, Мустафа кивнул. — Шехзаде… Я благодарна судьбе и Нурбану Султан, что оказалась здесь… Если бы не это, я никогда не встретила бы вас… И никогда бы не полюбила… — Айпери… — Я знаю, шехзаде… Мой поступок… Но… я никогда еще не испытывала подобных чувств… И я счастлива… Очень… Вы ведь знаете, что такое любовь? — Да, — ответил Мустафа. — И я узнала… Она стала и моим наказанием, и моей наградой… — Айпери, прошу тебя, не трать силы. Ты… — Лекарь ничего не исправит, шехзаде… — Айпери с тоской взглянула на Мустафу угасающими зелеными глазами. — Зачем я позволил тебе остаться… — с горечью произнес он. — Я бы не смогла жить вдали от вас и не жалею, что осталась… Я… Я люблю вас, шехзаде… Я люблю вас… Айпери замолчала и закрыла глаза. Мустафа потряс ее за плечи и еще раз позвал, но тщетно: жизнь уже оставила ее. У входа в шатер наконец появился лекарь. — Шехзаде! — поклонился он, но Мустафа с горечью махнул рукой и встал с постели. — Ты уже не поможешь ей, — произнес он. Голос его дрожал. …Махидевран, зашедшая в покои сына поздно вечером, застала его сидевшим на тахте у камина. Султанша подошла ближе и положила руки ему на плечи. — Похоронный намаз ¹ уже прочли, — произнесла она. — Мехмед очень переживает. Целый день не ест и не пьет. — Я зайду к нему, — пообещал шехзаде, продолжая смотреть на огонь. — Ты так жалеешь о гибели Айпери-хатун… Эта девушка была дорога тебе? — спросила госпожа. — Была, — кивнул шехзаде. — Как воспитателю бывает дорог ребенок. Она невинно пострадала, а я не смог защитить ее. — Не говори так! Ты дал Айпери возможность уехать. — Но не настоял на этом. В ее гибели есть и моя вина, — ответил Мустафа и уронил голову на руки.***
…Лето было в самом разгаре. Распустившиеся бутоны благоухали нежными и сладковатыми ароматами. С утра и до позднего вечера в воздухе не смолкало пение птиц и их веселое щебетание. Ослепительно-яркое солнце грело землю теплыми лучами, радуя всех. Наступал великий праздник — Курбан-байрам. По этому случаю в Стамбул были приглашены все шехзаде со своими семьями. Их приезд не заставил себя долго ждать. Сначала приехал шехзаде Баязед со своей семьей, затем Селим, Мустафа, а после и Джихангир. Праздник удался на славу. По всей столице были организованы пышные гуляния. В изобилии лились мед, шербет, золотые монеты. Каждый вечер над столицей гремели пушки и всполохи фейерверков. Все были веселы и счастливы.***
Нурбану шла по коридору мимо открытых дверей общей комнаты девушек. Навстречу ей шел шехзаде Мехмед. Он на ходу читал книгу, а потому не заметил Нурбану, пока случайно не столкнулся с ней. Книга выпала из его рук. Подняв ее, Мехмед взглянул на Нурбану и произнес: — Простите, госпожа. Я не заметил вас. — Не заметил? — вспыхнула Нурбану. — Нужно было лучше смотреть по сторонам, а не утыкаться в книгу! — Я уже извинился, — проговорил Мехмед. — Не шумите, госпожа. — Как ты смеешь так говорить со мной?! — Нурбану задохнулась от возмущения. Ее карие глаза сверкали гневом. — Что такое, госпожа? Нурбану обернулась: у противоположной стены показалась Михрумах Султан. — Не получилось уничтожить шехзаде Мустафу, и вы решили сорвать гнев на его сыне? — с издевкой протянула юная принцесса, подойдя к Нурбану. — Да как ты… — Разве моя дочь говорит неправду? Нурбану посмотрела вперед и наткнулась на Фетхийе. — Ведь это ты подослала к шехзаде шпионку, — добавила она, оказавшись рядом с венецианкой. Нурбану поравнялась с ней плечом к плечу и тихо проговорила: — Разве ты не понимаешь, какую угрозу он представляет для остальных шехзаде? Если он взойдет на трон, сама можешь представить, что тогда будет! — Не лезь в дела, в которых ничего не смыслишь! — воскликнула Фетхийе. — Разумеется, — язвительно протянула Нурбану, — уж ты-то в этом разбираешься гораздо лучше, чем я. Бросаешься в бой с каждым, кто кинет хотя бы малейшую тень на благородство шехзаде. Словно ты не госпожа, а сторожевая собака… Договорить ей не удалось: размахнувшись, Фетхийе ударила ее. Нурбану прижала руку к покрасневшей щеке и, тряхнув головой, откинула назад темные локоны. Она перевела взгляд на вход в общую комнату девушек. Те в страхе вжались в стены, не смея поднять глаз на разъяренных госпожей. Нурбану выпрямилась и прошептала, приблизившись к Фетхийе почти вплотную: — Продолжай и дальше защищать его, но только не рви на себе волосы и не рыдай в тот день, когда Мустафа казнит твоих сыновей и мужа. Гордо вскинув голову, она отправилась дальше по коридору, задев Фетхийе плечом.