Журавль или синица?

             В забвении нет ни холода, ни жара, лишь темнота, переполняемая странствующими душами. В каких-то сознание угасает медленно, после чего они растворяются в бескрайнем ничто. Другие увядают, словно свежесобранные цветы, поставленные в вазу. С водой или без — исход у них один. Если только это не растения, размножающееся черенками.       У маленького огонька, блуждающего во тьме, мысли мелькали внезапно и довольно сумбурно.       Причём здесь черенкование? Хотя в другие моменты огонёк невероятными путями приходил к размышлениям о массмедиа — воистину социальные сети заменили храмы, а знаменитости — богов. Лайк или комментарий — подношение, донат — так ценный дар.       «О чём я думаю? — будь у огонька голова, он бы покачал ею. — И как давно я здесь блуждаю? Хотела бы я знать…»       Знание — страшное оружие. Но огонькам душ, стекающихся в бескрайнее ничто со всей вселенной и миров, похоже, оно приносило только горечь, а не чувство безопасности. Огоньки стремились к тишине и покою. А вот особо громкие души пугали их, лишь новоиспечённые, как любопытный огонёк, проявляли интерес к необычным феноменам.       Огонёк увидел человека. Огонёк сильно удивился, потому что лишь сильные духовной энергией люди показывались здесь в своём прежнем виде. Несколько других ярких вспышек осторожно кружили над незнакомцем, сидящем во тьме и проливающим слёзы. От него исходили боль и отчаяние, отпугивающие основной поток душ.       — Лучше бы я умер… Это ведь всё неправда. Он не мог так поступить, не мог…       «Ого, говорит», — удивился огонёк и подлетел ближе к отчаявшейся душе, сияющей подобно восходящему солнцу. От незнакомца тянулся тонкий шлейф энергии куда-то вверх. Видимо, паренёк прибывал на грани жизни и смерти, либо добровольно погрузился в столь мрачные переживания, отчего оказался здесь.       — Ты чего хнычешь? — огонёк ещё мог разговаривать, хотя его голос звучал, будто эхо, разносящееся в пустом зале.       Юноша вздрогнул и поднял на маленького призрака потерянный взгляд. Выглядел слегка удивлённым, но в мокрых от слёз глазах вновь появилось отчаяние.       — Тебя жестоко убили? — не унимался огонёк.       Горькая усмешка послужила молчаливым ответом.       — Лучше бы убили… Я не верю… что всё так обернулась. Мой брат не мог так поступить. Нет… Уж лучше мне исчезнуть, чем жить со знанием такого.       «Вот же нюни распустил, — огоньку было невдомёк проникнуться трагедией незнакомца. Несмотря на перекошенное от горя лицо, это было красивое лицо. Одежды юноша носил богатые, яркие. — Вот же… Не убили, а так хочет поскорее закончить жизнь. Видать, на эмоциях совсем отчаялся».       Наверное, произошло что-то плохое. Огонёк не знал. Его сознание в этом месте то угасало, то вновь возвращалось. Здесь можно найти покой и вечное забвение. Огонёк всё еще помнил себя, точнее, помнила себя, воспоминания продолжили её преследовать, однако угасали с каждым мигом.       Огонёк задумался.       — Слушай… — подлетел он ближе, поймав себя за хитрую мысль и засветившись так, чтобы отогнать снующих поблизости конкурентов. — Если тебе так не хочется жить, то, может, и не нужно? Я брожу по этому месту и постепенно становится спокойно, но… мне не хочется умирать. Может, поменяемся? Я бы попыталась разрешить твои проблемы.       — Это не разрешить…       — Ну тем более.       Выбраться из этого места, как думал огонёк, невозможно, и тем не менее ему встречались похожие души, как этот парень, которых тут же облепляли яркие вспышки. Пока нить жизни держала кого-то, вернуться реально, и огонёк видел, как многие просто набрасывались на балансирующих между двумя мирами незнакомцев. Хватались за их нить жизни, стремясь навстречу неизвестности. Словно муравьи, облепляющие карамель.       Выбирать не приходилось. Женщина или мужчина, говорящее животное или мифическое существо — такое чувство, что в этом бескрайнем ничто жили образы, воплощённые чьими-то переживаниями и воображением.       Другие огоньки, видя, что сияющий незнакомец не представлял угрозы, активнее начали подтягиваться. Времени оставалось немного.       — Слушай, парень, решай уже. Либо спокойствие, где нет причин волноваться о былом, либо ты возвращаешься в свой жуткий мир и переживаешь отчаяние, которое тебя сюда и загнало. Я бы соврала, сказав, что не хотела бы занять твоё место.       — Почему? Если тут спокойно…       — Ну… скучно мне.       Юноша поднял на огонёк удивлённый, полный глубокого недоумения взгляд, а затем засмеялся. Его смех, чистый и звонкий, отдавал нотками истерии. Схватившись за голову, он всё не переставал хохотать, вызвав у огонька негодование. Настороженность.       «А не променяю ли я шило на мыло?»       — Ты такой забавный, — шмыгнув носом и едва сдержав слёзы, незнакомец улыбнулся столь очаровательной улыбкой, что огонёк невольно залюбовался им. — Да… да, пусть так. Мне плевать. Мне уже плевать, я не хочу испытывать это снова. Только не тот ужас… Ты не знаешь, с чем придётся столкнуться.       — Что-то пострашнее оформления налогового вычета через отделение налоговой?       Для парня слова огонька оказались непонятны, а сам огонёк в очередной раз озорённо припомнил, какую нервозность испытывал, видя номер телефона той-самой-женщины-оператора.       — Ты забавный, — уже с меньшим энтузиазмом подметил парень с угасающей улыбкой.       — Забавная. Кажется, я была девушкой.       — О-о… а-а… Ну, думаю, это неважно. Особенно в моём случае. Просто думай о том, что ты девушка, и так привычнее будет.       Будь у огонька брови, он определенно изогнул бы их в негодовании. Насторожился сильнее. В какую жизнь его пыталась занести судьба?       — Надеюсь, ты справишься лучше. Может, увидимся ещё.       Нет, они не увидятся. Огонёк прекрасно помнил, как насильно оторванные от жизни души изнывали, а затем волочили здесь своё существование, пока не растворялись в небытие. Кем бы ни являлся юноша, ему хватило сил удержать нить, ведущую на поверхность в свой мир. И он наивно полагал, что занявшая его тело душа оставит положение дел прежним.       Пусть так. Огонёк хотел жить и не хотел растворяться в небытие. Он подплыл к парню, протянувшему руки. Разместившись на его теплых мягких ладонях, огонёк сосредоточился на своей энергии, а также на образе женского воплощения, что ему порекомендовал незнакомец.       «Наверное, так перенос души пройдёт быстрее и лучше, да?» — иного логического объяснения огонёк не отыскал, и как только незнакомец коснулся его лбом, всё вокруг засияло ослепительными искрами.       Лёгкость и спокойствие, прохлада абсолютного ничто. Существуя без тела, огонёк привык ничего не чувствовать, поэтому тяжесть, которой налилось его естество, оказалась сродни пытки. Руки, ноги, голова, туловище — всё пробило жуткой болью, первый вдох показался отравой для лёгких. Мало того, что собственное тело казалось непосильной ношей, так ещё сквозь дрёму пробивался чей-то озлобленный испуганный крик:       — Кто это написал?! Кто?!       От болезненной тряски огонёк, а теперь уже явно человек, моментально пришёл в сознание. И первой его эмоцией оказался испуг, животный страх от враждебной обстановки. Едва успев разлепить глаза, душа последовала заложенному глубоко внутри инстинкту и, выбросив руку вперёд, ударила кричащего над ухом незнакомца.       — Повелитель Ветра! — раздался чей-то обеспокоенный оклик.       Огонёк всё еще интерпретировал себя огоньком, но с появлением рук и ног, а также подскочившей концентрации адреналина и кортизола, забрыкался, принявшись отпинывать мужчину, что кричал на него и пытался удержать за руки. Стоящий рядом юноша в белоснежном халате аж отпрянул от неожиданности.       — Цинсюань, прекрати! — раздражённо, но в то же время не без беспокойства окликнул огонька незнакомец.       Цинсюань. Его зовут Цинсюань. Её. Уже неважно. Делать какие-то умозаключения она не решилась, вскочила на ноги, бросилась прочь, пребывая рядом с территорией какого-то храма. Но вдруг, как по щелчку пальцев, впереди возник высокий мужчина, облачённый в одежду воина.       — А ну, успокойся! — рявкнул он, напоминая грозовую тучу, готовую обрушить свой гнев на голову застывшей перед ним… девушки.       По тому, что она оказалась в теле девушки, огонёк догадалась из-за воинственного клича, вырвавшегося из горла. Она со страху действовала без задней мысли, со всей возможной силы замахнувшись ногой и ударив агрессора между ног. Ругань на неё посыпалась такая, что и сама Цинсюань хотела бы обернуться сапожником. Хватаясь за ушибленную голень, да прыгая на здоровой ноге, только и подумала:       «У него что, железные яйца?!»       — Цинсюань, это же я, твой старший брат! — раздался оклик позади. — Прекрати это!       — Не подходи! Все, не подходите! — выкинув руки в разные стороны, Цинсюань от греха подальше отбежала от грозного мужчины, буравящего её гневным взглядом. Сердце колотилось, как сумасшедшее, и в попытке его успокоить она приложила ладонь к груди. К груди. — А? Грудь?       «Стоп… стоп. СТОП! Но я же… А чего я так груди удивляюсь? Её не должно что ли быть?» — голова гудела от негодования, Цинсюань никак не могла понять, почему ожидала очнуться юношей, ведь это не имело никакого смысла.       — Всё хорошо… Прошу, успокойся, — крадучись, словно пантера, к ней неспешно приближался молодой мужчина, чей взгляд невольно заставил её поверить, что, вероятно, он не желал ей зла. — Хорошо? Успокоишься?       — Успокоиться? — путая слова с тяжёлым дыханием, да испуганно озираясь на обступивших её людей, Цинсюань выжала из себя максимальную агрессивность. Не кричала, но скалилась и старалась казаться куда более пугающей, чем есть. — Да как тут успокоиться, когда меня окружают какие-то люди, пытающиеся схватить, да… — она глянула на человека, что продолжал гневаться из-за её подлого удара. — Кто вы такие?       Всех присутствующих — четырех мужчин и одну женщину, чья красота, признаться, выходила за рамки приличия, — будто молнией ударило от озвученного вопроса. Они воззрились на Цинсюань, как на пугало, обменялись откровенно негодующими взглядами.       — Повелитель Ветра, — обратился к ней парень в белых одеждах, подступив чуть ближе, — что значит «кто мы такие»? Вы не узнаёте нас?       А должна? Цинсюань попыталась напрячь память, но вообще не узнавала представших перед ней людей, а помнила лишь… ничего. Тьму, холод, пустоту, обрывки каких-то воспоминаний о сияющих огоньках, а также чьё-то прекрасное лицо, осыпанное слезами и улыбкой.       В голове зазвенело.       — О нет… — пробормотал отчаянно парень в белых одеждах. — Только не говорите, что это дело рук Божка-Пустозвона.       «Кого? Божка? — в ещё большем негодовании скривила лицо Цинсюань, поймав себя на мысли, что, вероятно, оказалась в кругу оккультистов. — А если меня хотели принести в жертву? А я сбежала?»       Первый позыв — бежать. Дернуться, добраться до леса, виднеющегося в опасной близости от дороги, и попытаться раствориться в нём. Да и выглядели люди странно, их одежды не предназначены для повседневных гуляний, да и собственные одеяния казались какими-то неправильными. А что было тогда правильно? Пожалуй, штаны и рубашка, например. Куртка.       — Повелитель Ветра, — обратилась к ней женщина, — скажите, что произошло, и мы вам поможем. Что вы последнее помните?       А что она помнила? Да ничего. В том-то и дело. Но почему эти люди настоятельно продолжают называть её Повелитель Ветра? Она что, ветрами повелевает? Или это какое-то тайное прозвище, титул?       «Ни дать ни взять — точно секта, — обхватив лицо ладонями и растерев виски, Цинсюань напряглась сильнее, думать оказалось довольно больно. — И что за имя у меня такое? Цинсюань… это какое-то азиатское имя. Где я вообще нахожусь?»       — Ши Цинсюань, — требовательно обратился к ней мужчина, которого она ударила по лицу. — Возможно, ты от страха лишился рассудка, но учитывая произошедшее, всё в порядке. Тебе нужно отправиться со мной в столицу и отдохнуть. Ты понял? В конце-концов, соберись, перестань вести себя как нежная девица.       Только Цинсюань — оказывается, уже Ши Цинсюань — думала чуть ослабить бдительность, как её самообладание посыпалось на глазах. Испуганно оглянувшись, она даже не знала, задавать очевидный вопрос или нет? И почему никого из присутствующих не смутило, что её, девушку, упрекнули в... том, что она ведёт себя... как девица?       «Что за чертовщина?!» — запустив пальцы в волосы и глубоко вздохнув, она думала, у неё уже глаза на лоб вылезли от негодования. Что же такое с ней произошло? Может, это только сон, иначе сумбур не объяснить.       Ши Цинсюань вновь присмотрелась к окружающим. Злобный мужчина воинственной, но довольно привлекательной наружности, прожигал её раздражённым взглядом. Некий старший брат, считающий её мужчиной, пребывал на грани растерянности и злости. Женщина испытывала беспокойство, как и молодой человек в белом халате — он выглядел наиболее искренним в своих чувствах. И только незнакомец в чёрных одеждах, стоящий дальше всех, смотрел на разворачивающийся цирк, вероятно, не с меньшим негодованием, чем она.       — Всё хорошо, старший брат теперь рядом, — подступая к ней, будто к дикой кошке, незнакомец продолжал держать перед собой руки. Но выглядел так, как если бы хотел одним рывком наброситься на неё и утащить. — Мы тебя вылечим. Разберёмся.       — Ага… — растерянно пробормотала Ши Цинсюань.       «Ясно. Они чокнутые».       А затем бросилась прочь, сверкая пятками.       — Ши Цинсюань!       — Повелитель Ветра, стойте!       Поддавшись мощной волне адреналина, Ши Цинсюань побежала по зарослям высокой травы, игнорируя порезы и камни под ногами. Сердце стучало где-то в висках, настоящее безумие окутало еë, гоня прочь во мглу глухого леса. В своих мешковатых белых одеждах Ши Цинсюань чувствовала себя призраком, летящим по полю.       Но далеко удалиться не получилось, кто-то рухнул буквально с небес, примяв траву и отбросив еë встречной силовой волной. Перекувырнувшись, собирая грязь и сухие листья, Ши Цинсюань вскинула взгляд на якобы старшего брата, который уже выглядел далеко не сдержанным. Злость и раздражение зашкаливали до предела, одним взглядом, казалось, он мог прожечь в ней дыру.       Подскочив и бросившись в другую сторону, Ши Цинсюань едва успела преодолеть несколько метров, как путь ей преградил другой воин. В этот раз он вряд ли даст себя так просто ударить между ног. Испуг душил Ши Цинсюань, мозг разрывался от паники. Поэтому, отчаянно воскликнув, она замахнулась рукой, будто в попытке отмахнуться от роя комаров.       Мужчина моментально напрягся и даже чуть отпрянул, готовясь принять атаку. Но ничего не произошло. Они с Ши Цинсюань смотрели друг на друга, словно два идиота. Первый не взял в толк, почему на него не обрушилась атака, а вторая вообще не поняла, как взмах руки в принципе мог навредить мужчине. Но на интуитивном уровне её тело знало это движение.       Мгновение затишья оказалось довольно быстро прервано стальной хваткой, в которую якобы старший брат поймал Ши Цинсюань. Он прижал её к себе с такой силой, что, несмотря на брыкания и отчаянные крики, вообще не пошевелился. Ши Цинсюань напоминала дикую испуганную лань, готовую биться до последнего, лишь бы вырваться из голодной пасти льва.       — Да ради всего святого… Прекрати ты дёргаться! Да ещё в таком обличии!       Уж не знала, что именно под этим подразумевал неприятель, однако он достаточно болезненно сдавил её ребра и грудь.       — Как же ты с сестрой-то обращаешься, больно ведь! — не выдержала Ши Цинсюань, в отчаянии рявкнув на пленителя. — Отпусти меня, ублюдок! Отпусти, сейчас же!       — Что за бестолковое непоседливое дитя?! — раздражённо зашипел над самым ухом мужчина, освободив её от одной из своих рук, но лишь для того, чтобы накрыть ею голову Ши Цинсюань.       В первый миг она ощутила тяжесть, но затем ей передалось пугающее спокойствие, будто мощный наркотик забрал всю прыть и энергию. Тело потяжелело, конечности стали вялыми. Сложилось ощущение, будто она утопала в собственном отчаянии, опасаясь никогда не проснуться, а что хуже — проснуться в ещё более враждебной обстановке.       Во тьме среди бескрайнего ничего, заполненного огоньками, она вспомнила чей-то печальный голос. «Я не хочу испытывать это снова. Только не тот ужас… Ты не знаешь, с чем придётся столкнуться». Она схватилась за чью-то жизнь и вытянула себя из пучин кромешного забвения. А вот куда? И к кому? Это ей ещё предстоит узнать.