Журавль или синица?

      Мысль о том, чтобы достучаться до Хэ Сюаня словами, помочь ему прийти в себя, испарилась в момент под его тяжёлым взглядом. Глаза налились кровью, на них словно опустилась пелена забвения, не позволяющая увидеть хоть что-то, помимо опьяняющей жажды убийства.       Сердце пропустило удар, сжалось от накатившего страха, который, хлестнув Ши Цинсюаня по пяткам, побудил его броситься прочь. Рванув с дикой прытью, он вложил все силы в ноги, чтобы как можно скорее покинуть библиотеку. Однако в спину прилетел мощный удар, из-за которого он и пискнуть не успел – из лёгких выбило воздух, и он тут же покатился по проходу между высокими шкафами. Ши Цинсюань не успел даже прочувствовать боль от удара коленкой и локтем о каменный пол. Подхваченный за плечо, он полетел на книжные стеллажи – его банально кинули, словно кудахчущую и беспомощно махающую крыльями курицу.       С грохотом ударившись о полки и свалив на себя несколько фолиантов, Ши Цинсюань, к счастью, успел защититься духовной энергией, иначе спине пришлось бы несладко. Книги попадали под руки и ноги, не давая найти точку опоры. Упущенные ценные секунды в мрачном закутке обратились ловушкой, в которую его загнал Хэ Сюань, приблизившись воплощением тьмы и ужаса.       – Хэ Сюань, стой! Успокойся! Хэ!..       Но тот не обращал внимания на его лепетание, схватил за грудки одежды и рывком поднял вверх, с силой ударив о стену. Крик оборвался хрипом из-за холодных пальцев, сомкнувшихся на горле. В ужасе трепыхаясь и тщетно пытаясь отбиться, Ши Цинсюань выпускал наружу духовную силу, однако она меркла с тёмным давлением, исходящем от Хэ Сюаня.       – Хэ… Сюа… стой, приди в себ-бя…       На него смотрел демон. Истинный демон, каким себе и представлял чудищ Ши Цинсюань. На контрасте бледной кожи ничего не видящий взгляд Хэ Сюаня горел чёрным огнём. Словами его не пробудить. Складывалось ощущение, что над Хэ Сюанем разом овладели все негативные переживания, преумноженные пагубным влиянием демонической ци.       Сосредоточиться было крайне трудно, шея болела всё сильнее, но Ши Цинсюань как мог сконцентрировался на связи Слуги-Хозяина, пытаясь достучаться до Хэ Сюаня за счёт своего ужаса.       – Хэ Сюань… пожалуйста…       Хэ Сюаня не оттолкнуть, не ударить в ответ, его силы от взбесившейся энергии превосходили способности Ши Цинсюаня в десятки раз. Однако, теряя ясность видения из-за боли и недостатка воздуха, он всё же смог рассмотреть, как менялось выражение лица Хозяина Чёрных Вод. Звериная гримаса одичалости постепенно ослабевала, как и хватка на шее. Холодные пальцы отпустили шею, что вынудило Ши Цинсюаня тут же закашляться.       С плеч словно тяжкий груз свалился. От нахлынувшего адреналина тело всё еще било мелкой дрожью, но почувствовав свободу, Ши Цинсюань испытал резкий приступ слабости. В груди заболело.       А выдохнуть в спокойствии ему так и не удалось, потому что Хэ Сюань, едва Ши Цинсюань успел взглянуть на него, обхватил его нижнюю челюсть и, прильнув ближе, впился ему в губы жадным поцелуем. Ши Цинсюань только пискнул от неожиданности. Он оказался зажат между стеной и фигурой в тёмных одеждах, которая буквально навалилась на него и вдавливала в холодный камень. Не дёрнуться, не оттолкнуть демона – Ши Цинсюань почувствовал себя мышью, прибитой металлическим прутом мышеловки.       Поцелуй даже не был похож на поцелуй. Вдавливая пальцы в щёки, отчего заболели десны нижней челюсти, Хэ Сюань заставил его открыть рот, в который он пробился языком. Свободной рукой он протиснулся меж стеной и спиной Ши Цинсюаня, надавив на поясницу и прижав к себе ещё крепче.       Ши Цинсюаню было больно и дискомфортно. Больно от того, как Хэ Сюань впивался своими ногтями ему в кожу, как царапал его вдоль позвоночника даже сквозь одежду. За физическим дискомфортом Ши Цинсюань и не сразу понял, что его смущало в поцелуе, пока Хэ Сюань жадно переплетал их языки. Его духовные силы медленно утекали, тот высасывал их своими тонкими губами, и это открытие побудило Ши Цинсюаня сопротивляться с ещё большей прытью.       С трудом, но ему удалось вырваться из цепких пальцев Хэ Сюаня: острые ногти оставили несколько маленьких царапин на щеках и подбородке.       – Хэ Сюань, очнись! Очнись уже, чёрт! – в исступлении и злости закричал Ши Цинсюань, поддавшись панике, и со всей имеющейся силы ударил его лбом в нос.       Болезненно рыкнув и отступив, Хэ Сюань ухватился за лицо. На уговоры не оставалось времени, Ши Цинсюань не знал, сможет ли достучаться до него, поэтому, пользуясь возможностью, бросился прочь. Юркнув между книжным шкафом и демоном, он выбрался в центр зала. Но только собираясь убежать, ощутил обжигающее касание материализованной цепи на левом предплечье.       – Стой!       Тело вздрогнуло и под действием инерции, обездвиженное, завалилось вперёд. Ши Цинсюань почувствовал куда больший страх, чем боль от падения. Его будто по затылку ударили с глухим стуком. По конечностям разлился отравляющий холод, но пока руку жгло огнём, Ши Цинсюань в удушающей панике предпринял попытку ползти на коленях. Хотел подняться, но рывок материализованной цепи потащил его обратно в тёмный угол.       – Нет! Стой! Нет! – крик срывался режущими горло словами. Сердце колотилось о рёбра с такой силой, словно само хотело вырваться и убежать.       Собирая пыль и синяки, Ши Цинсюань не успел ничего предпринять, как его грубо схватили за ворот ханьфу и рывком подняли на ноги, оттолкнув лицом к книжным полкам. Шкафы опирались о стены, поэтому деревянные стойки только дрогнули, падать им было некуда.       – Хэ Сюань, успокойся! Приди в… а-а…       Какое там успокоиться. Хэ Сюань и не думал отступать, им словно овладел животный инстинкт, приказывающий вцепиться в удирающую дичь зубами, что и произошло мгновением позже. Вновь ощутив, как ладонь и пальцы хватают его за шею, Ши Цинсюань болезненно зашипел и позволил отклонить свою голову, чтобы обнажить белую полосу шеи и плеч. Впившись зубами в оголённую кожу, не то оставляя засос, не то пытаясь в действительности вырвать кусок плоти, Хэ Сюань подмял его под себя, хватая под пахом за внутреннюю сторону бедра.       Сквозь сжатые челюсти Ши Цинсюаня прорвался столь высокий жалобный писк, что даже мыши бы позавидовали. Это был не стон, не крик, а истошное гудение, застрявшее глубоко в горле, которое оказалось в плену Хэ Сюаня. По телу прошла волна слабости, из-за которой Ши Цинсюаню оставалось только ухватиться за высокую полку, чтобы не упасть. Мышцы глубоко внутри покалывало, от сердца разливалась боль… в прямом смысле – боль! Всё цепенело, обращалось в невидимый лёд, который едва ли помогли бы растопить пылающие звериным желанием прикосновения.       «Он обезумел, он обезумел… что делать? Что мне делать? Что? Что?»       В панике замерев и затаив дыхание, заставив себя заткнуться и боясь даже… всего! – Ши Цинсюань зажмурился и напрягся что есть сил. Хэ Сюань продолжал терзать его шею и плечи, в то время как рука от шеи скользнула вниз, надавив на грудь. Ощутив послабление, Ши Цинсюань попытался отстраниться, хотя бы избавить обнажённую кожу от терзаний, но Хэ Сюань моментально отреагировал на малейшее сопротивление и прижал его ближе.       Рука, давящая на бедро, скользнула выше и сквозь одежды ухватила Ши Цинсюаня за пах, заставив испугано втянуть воздух и отстраниться. Но отдаляться было некуда, он лишь крепче прижался к Хэ Сюаню, ощутив, как тот стал тереться о его ягодицы.       – Хэ Сюань… – дрожащим от накатывающей истерики голосом прошептал Ши Цинсюань. До боли впившись пальцами в деревянную полку, он всё ещё пытался не падать в омут душераздирающей паники. – Хэ Сюань, пожалуйста, прекрати… Хэ Сюань… Хэ Сю…м-м!       Тот зажал ему рот, заставив испуганно пискнуть. На этом самообладание помахало рукой Ши Цинсюаню, в голову ударила животная паника, неистовство. Почувствовав себя перепуганной кошкой, он зачерпнул столько духовных сил, сколько позволяла концентрация, принялся извиваться и орать с прытью дикой лани, в которую впился хищник.       Сумев оттолкнуть их от книжных стеллажей, Ши Цинсюань укусил Хэ Сюаня за пальцы, принявшись терзать горло истошными криками, махать руками в попытке ударить того локтем под дых. Книги от духовного всплеска энергии моментально слетели с полок, Ши Цинсюань ощутил огромный прилив сил на волне адреналина и понял, что у него есть шанс вырваться. Правда, до того момента, пока его отчаянная попытка сопротивления не взбесила Хэ Сюаня ещё сильнее, побудив схватить Ши Цинсюаня за волосы и ударить его головой о шкафы.       Точнее, пробить им шкафы.       В один миг исчезла и паника, и силы, и какое-либо понимание происходящего. Ши Цинсюань обмяк и вслед за вспышкой боли под черепной коробки растеклась пустота, уносящая его на краткий миг в темноту.       Или ему только показалось, что прошла секунда?       Боль в висках пульсировала, но куда страннее оказалось чувствовать острые изгибы книг, впивающиеся в тело, особенно оголённый живот и внешнюю сторону бёдер. А вот когда Ши Цинсюань осознал тугую боль, бьющую по анальному сфинктеру в такт ритмичных толчков, его моментально отрезвил инстинкт самосохранения.       Но не тот, который приказывал сопротивляться и бороться. А тот, который парализовал тело, заставляя притворяться мёртвым… Но в его случае хищник покусился бы и на падаль.       У Ши Цинсюаня мозг отказал от происходящего. Он лежал на книгах, которые болезненно кололи его в обнажённые части тела острыми углами. Уставившись немигающим взглядом на коричневую кожаную обложку и вдыхая запах слежавшейся бумаги, он обратился в оголённый нерв, ощущая всё происходящее в жутких подробностях.       Хэ Сюань толкался в нём, как какое-то животное, пробивая напряжённый член всё глубже, отчего Ши Цинсюань едва сдерживал сдавленные всхлипы. Плотно сжав губы и стиснув кулаки, он постарался расслабиться, чтобы минимизировать увечья, приносимые телу.       «Терпи. Терпи. Терпи. Терпи. Терпи. Терпи. Терпи…» – в бесконечной мантре повторял про себя Ши Цинсюань. Голова пуста от паники, никаких эмоций не было от слова совсем, как слёз или страха. Но всё внутри стянуло в тугой узел. Закрыв глаза, он лишь терпел… как терпят иглу, зашивающую рану, как терпят боль от перелома, как терпят всё… – «Это закончится. Это закончится, просто терпи, это закончится… дыши, просто… просто…»        Он мог лишь благодарить судьбу, что удар головой о шкаф унёс его сознание на какое-то время. Потому что насилие могло продолжаться довольно долго, а он очнулся под финал.       Ощутив, как Хэ Сюань забился в нём сильнее, а затем зарычал, срываясь на крик, Ши Цинсюань испуганно оторопел, поймав мысль, что тот под властью дурмана демонической энергии свернёт ему шею. Внутри растеклась горяча влага. Навалившись на свою жертву, Хэ Сюань утробно зарычал, утыкаясь носом в чужое искусанное плечо.       У Ши Цинсюаня чуть сердце не остановилось. Пока Хэ Сюань трахал его, звериный инстинкт направлял его безумные позывы только в одном направлении. Но сейчас, когда он снял сексуальное напряжение, взбесившаяся демоническая ци могла ударить ему в голову, напомнив, что он не только хотел удовлетворить сексуальное желание, но и испытывал жгучую тягу отмщения.       Страсть и ненависть становились мощным оружием. И его первозданное испепеляющее действие Ши Цинсюань только что испытал на своей шкуре. Ненавидя, Хэ Сюань мог обойтись только побоями, но познав страсть, теперь желал и обладать…       Ши Цинсюань не знал, что думать. Как реагировать. Он в мгновение ока стал опустошён физически и духовно, не говоря уже о моральной стороне вопроса. Просто надеялся, что опьянённый дурманом своих чувств Хэ Сюань не разорвёт его, будто животное.       Когда он отстранился, Ши Цинсюань испытал короткий миг надежды, что тот просто уйдёт. Но когда Хэ Сюань закричал, он едва от страха не потерял сознание. По телу пробежал рой мурашек. Хэ Сюань воскликнул так, словно ему… словно ему ногу отрубили, или плетью по спине хлестнули. Он схватил Ши Цинсюаня за плечо, впился так больно и сильно, что тот едва не застонал. Послышался шлепок – впечатав свою ладонь в лицо, Хэ Сюань с болью зарычал, с трудом сдерживая желание завопить, словно дикое животное.       Ши Цинсюань не понимал, что с ним происходит – сопротивлялся он наваждению или приходил в ещё большее неистовство. Быть может, это была возможность улизнуть, но едва попытавшись шевельнуться, Ши Цинсюань спровоцировал Хэ Сюаня с раздражённым рыком дёрнуть его за плечо и перевернуть на спину.       Ши Цинсюань ничего не успел сделать. Хотя он даже не пытался. Мозг включил механизм выживания, побуждая притворяться мёртвым. Сквозь трепещущие ресницы Ши Цинсюань не успел рассмотреть Хэ Сюаня, тот с пылом и нетерпением прильнул к нему, впиваясь в губы жадным поцелуем. Кусал их, скорее, а не целовал.       «Что мне… делать?» – в немом непонимании только подумал Ши Цинсюань. Он лежал, раскинув ноги, чувствуя, как всё еще возбуждённый член Хэ Сюаня скользит по его животу и прижимается к паху. Оторвавшись от его губ, демон склонил голову к полу, обжигая ухо горячим рваным дыханием, в такт которого продолжил натужно рычать и ёрзать по чужому животу влажным набухшем органом. – «Что он делает?..»       Сквозь помутнение пытается сдержаться? Борется с накатившими животными позывами затрахать несчастную жертву до смерти? Это продолжалось слишком долго, чтобы вызвать у Ши Цинсюаня хоть какое-то спокойствие, Хэ Сюань лишь сильнее раздражался. Упираясь локтями о пол, он не знал, куда деть руки, поэтому постоянно впивался острыми ногтями в покрасневшие от царапин чужие плечи.       Ши Цинсюань чувствовал себя отвратительно. Зад, который был липким и влажным от спермы, болел, хоть и не так сильно, как мог. Но он всё ещё мог, потому что от чёртовых попыток Хэ Сюаня как-то унять сексуальное напряжение, ёрзая по его паху и животу, демон возбудил его. Кровь приливала к члену, вызывая терзающее сладостное покалывание, которого Ши Цинсюань боялся, как кошмара. Потому что, если он покажет, что желает удовлетворить возбуждение: прильнёт к Хэ Сюаню, расставит ноги шире или вообще банально шевельнётся, – тот с безумством примется вбиваться в него снова. И тогда жопе настанет… жопа!       Обратиться в девушку?.. Нет, это ещё хуже. Мозг туго, но пытался соображать. Наблюдая за тем, как Хэ Сюаня начинает ломать всё сильнее, Ши Цинсюань понял – если ничего не делать, его оттрахают вновь. Поэтому, переведя дыхание, он дрожащей от бьющего по телу адреналина рукой потянулся вниз и втиснул её между пылающих тел, обхватив член Хэ Сюаня.       Натужно зарычав, что прозвучало достаточно пугающе, Хэ Сюань замер и чуть отстранился, опуская голову. Ши Цинсюань не стал ждать, когда тот решит, подходил ли ему такой вид стимуляции, и, чуть сдавливая горячий скользкий от смазки и спермы член, начал водить по нему рукой. Его манипуляции нельзя было назвать ласковыми, в какой-то больной надежде Ши Цинсюань ожидал, что, возможно, болезненная грубая хватка собьёт вожделение.       Но какое там… Это только раззадорило его. Срываясь на шумные вздохи, Хэ Сюань принялся подаваться бедрами навстречу движению руки. Подняв голову, Хэ Сюань обернулся к Ши Цинсюаню, но его глаза будто заволокла невидимая дымка, он смотрел, но ничего не видел перед собой, взгляд был как у ослеплённого оленя.       А вот Ши Цинсюань, напротив, видел всё. Видел похоть и ярость на лице Хэ Сюаня, видел капельки пота на его бледном лбу вместе с напряжёнными венами. А ещё он успел увидеть фиолетовые отметины на своём животе, руках и груди, тонкие полосы царапин.       Ши Цинсюань очень хотел оправдать его помутнением рассудка и… оправдывал. В душе оправдывал, находил логическое объяснение тем факторам, которые толкнули Хэ Сюаня в омут насилия. Но ощущая, как он нависал над ним тёмной давящей аурой, как пошло толкался в руке, а до этого трахал его, словно зверь, Ши Цинсюань наблюдал за ним с отвращением. С отчаянной ненавистью, которую могла пересилить лишь боль…       Ведь буквально только что они сидели рядом друг с другом, цивилизованно беседовали и даже почувствовали, как между ними начал оттаивать лёд.       И вдруг…       Спокойствие холодных чёрных глаз сменилось опьяненным вожделением. Осторожное, в чём-то робкое прикосновение к щеке обратилось грубой хваткой на плечах и глубокими царапинами по всему телу. А доверительный шаг навстречу, усилие в попытке отвернуться от отравляющей ненависти со стороны Хэ Сюаня в итоге нахлынуло на Ши Цинсюаня лавиной животной ярости.       Как же… больно…       Горячая вязкая жидкость окропила голый живот и грудь, вся ладонь стала влажной и липкой от телесных жидкостей. Хэ Сюаня забила крупная дрожь, он рухнул на Ши Цинсюаня, прижимаясь к нему разгорячённым телом, вызвав у того ровным счётом никаких эмоций. Буквально утром Ши Цинсюань ещё грезил о том, чтобы Хэ Сюань с таким же пылом упал к нему в объятия, открыл бы себя обоюдной страсти. Но сейчас… у него просто мозг ломался от происходящего.       Как? Как тот Хэ Сюань, который… хотя, как «как»? Почему вдруг он должен был стать не «как»? Этот человек на протяжении двухсот лет варился в своей ненависти и злости. С чего вдруг неустойчивая симпатия должна?.. должна…       Сердце бьётся… Но душа будто умирает.       Переведя дух, Хэ Сюань на дрожащих от натуги руках выпрямился и навис над Ши Цинсюанем, наконец, удостоив его взглядом: затуманенным, невидящим, ослеплённым наваждением. Но шли секунды, и постепенно Ши Цинсюань начал замечать пульсирующий огонёк осознанности, наполняющий глаза демона. Он словно просыпался от глубокого сна и, вот, застыв посреди кровавого побоища, будто и не понимал, что происходит. Но он понимал… Всё понимал. Понимал не только по воспоминаниям разгорячённого тела, но и по тому, сколь отрешённо и осуждающе, в отвращении на него смотрел Ши Цинсюань.       – Цинсюань?..       – Дай мне встать.       Но Хэ Сюань не шелохнулся. Постепенно, секунда за секундой, на него накатывало осознание произошедшего, и под тяжёлым дрожащим взглядом Ши Цинсюаня, видя следы своих деяний, он остолбенел. Выглядел до того нелепо, что вызвал в Ши Цинсюане всплеск злости.       – Я…       – Уйди, говорю, – не удержавшись и оттолкнув его, Ши Цинсюань как можно скорее уполз прочь.       Штаны уцепились за ногу, пришлось вырвать их из-под завала книг, да поскорее натянуть на себя. Пальцы дрожали, движения получались рваными и растерянными.       – Цинсюань… Я не хотел, Цинсюань…       – Назад! – отпрыгнув испуганным кроликом, он гаркнул на Хэ Сюаня озлобленной собакой, лихорадочно запахивая полы верхней накидки. Всё тело ломило. Желудок и горло обожгла тошнота.       Хэ Сюань даже толком в себя не успел прийти и осознать масштаб содеянного, как болезненно воскликнул и ухватился за голову рукой. Благодаря связи Ши Цинсюань почувствовал, как в нём запульсировала демоническая ци.       У него кровь от лица отхлынула.       «Нет… не опять…»       – Цинсюань… послушай, – надрывисто выдавливая из горла слова, Хэ Сюань становился мрачнее с каждой секундой. – В зале на нижнем этаже… дверь с символами… это портал… Я сниму защиту, и ты… уходи…       Ши Цинсюань оцепенел. Он подумал, что ослышался, отчего растерялся и в негодовании уставился на корчащегося от боли демона.       – УХОДИ! – вместе с громким яростным криком Хэ Сюань ударил в него тяжёлой энергией, которая не оставила вариантов.       Невзирая на боль, терпя пульсацию в жилах и закипающую тёмную ци, Ши Цинсюань нёсся по пустым коридорам, сотрясаемым всплесками энергии. Хэ Сюань вновь приходил в неистовство, но в этот раз в нём куда сильнее бесновалась злость и откровенное бешенство. Сквозь стены доносились пронзительные пугающие крики, от которых кровь стыла в жилах. Но то была уже не ярость… то была боль.       Однако Ши Цинсюаню, гонимому страхом и желанием оказаться в безопасности, было плевать, он оставался и глух, и слеп. В голове пульсировала мысль о том, что ему представился единственный шанс на спасение, что он не хотел больше терпеть насилие, ту боль, которая раздирала его тело на части. Осознанно это делал Хэ Сюань или нет – плевать. Сейчас уже не имело никакого значения.       Бежать, бежать… спасаться! Прочь!       Запыхавшись, сдирая тяжкими вздохами лёгкие, Ши Цинсюань добрался до зала, о котором говорил Хэ Сюань. Голова не соображала, но он тут же нашёл взглядом дверь с выделяющимися символами и, в паническом припадке со слезами на глазах, навалился на неё с разбега, зажмурившись.       В истерии Ши Цинсюань ухватился за то единственное место, где ему не причинили бы вреда. Такого вреда. За место… за человека, кто смог бы защитить его, пожертвовать чужими судьбами ради него.       Мгновение назад холодный пол обжигал ступни в тёмном зале, но в следующий миг, падая плечом на деревянный пол, Ши Цинсюань прокатился пару метров в светлом помещении. За испуганными вскриками и вздохами едва уловимо донесся звук захлопывающейся двери.        Было… больно. Страшно.       Но сил переживать последующие потрясения у него не осталось, Ши Цинсюань даже не захотел открывать глаза, чтобы осмотреться, куда его выкинуло на радостях. Но единственное, что он уловил сквозь пелену вязкого угнетающего бреда – это чей-то встревоженный мужской голос, взывающий к нему по имени.

Я бы мог с тобою быть, Я бы мог про все забыть, Я бы мог тебя любить, Но это лишь игра. В шуме ветра за спиной Я забуду голос твой, И о той любви земной, Что нас сжигала в прах, И я сходил с ума... В моей душе нет больше места для тебя! Кипелов – Я свободен