Les notes de Joseph

Кто не любит свой День Рождения? Ну хотя бы в детстве? Особенный день, когда собираются все дорогие тебе люди, и вы вместе радуетесь и гуляете до поздней ночи. Джозеф и Клод всегда с восторгом ждали их особенного дня. Отец всегда отменял свои планы, мама с самого утра уже ждала их с подарками и праздничной одеждой. Стоит ли говорить, что на кануне они совсем не могли уснуть? Это предчувствие веселья и хорошего времяпровождения воодушевляли настолько, что близнецы могли уснуть только лишь под утро. Дезольньерсы любили подарки, любили внимание и заботу. Не сказать, что этого у них не было в обычное время, однако на их особенный день — вдвое больше. Становясь взрослее, их пыл чуток поостыл, однако даже будучи подростками они так же веселились. Джозеф и Клод всегда делали друг другу какие-то маленькие подарки собственными руками. Просто память, внимание и заботу. Клод любил дарить рисунки, а Джозеф в основном делал какие-то парные браслетики, заказывал кольца или украшения. В один из Дней Рождения он подарил близнецу набор абсолютно разных необычных шёлковых лент. Клод тогда от счастья чуть ли не плакал, и каждый день менял ленту на новую. Джозеф с трепетом сохранял все рисунки и открытки в большой толстой папке. У него была привычка, в моменты ссоры с братом (удивительно, но такие были, хоть и очень редко) пересматривать их. Это успокаивало его. Он чувствовал, что даже в такие моменты он любит Клода, и любит безмерно и безнадёжно. Отец всегда дарил что-то полезное или же просто предлагал поездку туда, куда захотят близнецы. Если же Дезольньерсы выбирали первое (каждый год они чередовали), то для Клода он заказывал новый набор хороших и дорогих масляных красок, а для Джозефа — новую шпагу с собственным дизайном. Иногда, Джозеф слишком уж заигрывался, и тем вариантом, который он придумывал, было невозможно фехтовать (в силу тяжести или обилия различных украшений). Однако, таких было несколько и он поместил их в рамки в своём кабинете. Многие гости, которые приезжали к ним, удивлялись, откуда у него такие прекрасные шпаги. Семейные поездки близнецы ценили не меньше, чем любое другое проявление любви отца и матери. Они не ездили на другие континенты, или же куда-то слишком далеко, но несколько близлежащих стран Дезольньерсы увидели. Отец всегда брал на себя ответственность за все организационные моменты, потому графиня могла расслабиться вместе с сыновьями. Чаще всего они отдыхали во Франции, было много любимых мест, где царило спокойствие и благодать. Их особенный день был всегда запоминающийся, яркий, такой же, как и сами именинники. Джозеф ценил эти воспоминания, как красивый хрусталь.

─── • ✤ • ───

Прохладный ветер редкими порывами путал волосы, однако Джозефа это не волновало от слова совсем. Он держал свой бокал вина, положив голову на правую руку, и сидел в удобном кресле на заднем дворе их поместья. Он глупо улыбался пустоте, созерцая природу вокруг: все растения ещё и не думали цвести, было некрасиво. Они родились слишком ранней весной, чтобы уже было достаточно зелено и красиво. Джозеф возмущался, а Клод наоборот радовался (и чему только?). Джозеф начал засыпать, и вроде бы в мыслях он понимал, что нужно вернуться к другим, чтобы не остаться здесь, как пьяница, но…. Так тяжело встать. А разлепить веки ещё сложнее. — Вот ты где, — его потрепали по плечу, а затем по щекам, приводя в чувства. Джозеф открыл глаза и увидел Клода, с такими же румяными щеками. Милый. Интересно, как со стороны выглядит сам Джозеф..? — Ага. Здесь, — лаконично ответил Джозеф, укладывая голову обратно. — Ну нет, нужно вернуться. Пойдём, — Клод потянул того за рубашку, и немного потрепал по волосам — всё равно распущенные. — У-ум, — отрицательно покачал головой Джозеф, нехотя поднимаясь. Выбора нет. — Пойдём отдохнёшь. Я проведу, — Джозеф вновь улыбнулся, прищуриваясь, из-за чего Клод рассмеялся, подхватывая того под руку, ведя в спальню. Джозеф, на удивление, молчал. Он, кажется, всегда когда выпьет — молчит как рыба. Какое преимущество. Тот упал на кровать, сгребая подушку и одеяло к себе. Он всё так же молча улыбался, из-за чего Клод не выдержал: — Чего лыбишься? Красавицу увидел небось? — Конечно, Клод шутил, и Джозеф это знал. Никого он нового не видел, и причина была явно не в этом. — Нам семнадцать, — прошептал Дезольньерс. — Так-то. А что? — Время… быстро летит. — Улыбка померкла и Джозеф обернулся, всматриваясь в брата. Тот сидел на краю кровати, терпеливо слушая медленную речь близнеца: — Ты уходишь? — Хочешь чтобы я остался? — Тихо спросил Клод, стискивая руку Джозефа. Тот лишь опустил взгляд. — Просто пообещай мне, что куда бы нас не повели дороги, мы будем вместе. — Ох, Джозеф, — прошептал Клод, садясь ближе. — Ты боишься, что я уйду? — Ты более способный. Более умный. Отец не говорил нам, но ему нужно будет выбрать одного из нас. Того, кто станет следующим главой. И это будешь ты. Потому что ты лучше меня, — Джозеф отвернулся окончательно, прикрывая волосами глаза. Клод вздохнул: — Это не так. Мы близнецы, Джозеф. Мы сможем решить это мирно и спокойно, ты знаешь. Если ты хочешь, я уступлю тебе в любом случае. Я правда не покину тебя, и не стану с тобой ругаться. — Обещаешь? Будем вместе? — Джозеф шелохнулся, однако не поворачивался полностью. Клод кивнул, улыбаясь: — Обещаю. Куда я без тебя?

***

Джозеф и вправду ненавидел свой день рождения. Какая глупость. Что особенного в этом дне? С тех пор, как он не мог праздновать его с Клодом — это перестало иметь значение. Бессмыслица. Однако они всё равно знали. Все они. Мария, Джек, Ву Чанг, Мичико. Боже, сколько раз он просил их забыть о существовании 11 марта. Они всё равно с утра отменили его матчи (Барон туда же), Мичико приготовила какие-то необычные азиатские сладости на пару со Стражами, Джек занялся самим Джозефом (то есть, ударил пару раз по спине с криками: С Днём Рождения!) и завязал глаза чёрной тканью. Мэри цокала каблуками так сильно, что он слышал аж на другой конец поместья. Он знал, что те сейчас будут громко-громко кричать поздравления, однако… ну. Не может Джозеф праздновать без брата. Не может. Не позволяет совесть. Однако они все старались. И всегда стараются. Они пытаются поднимать ему настроение, даже выжившие пришли (не все, конечно, но они были). Одного единственного выжившего Джозеф не заметил. Того, кто был ему ближе всех. Он не расстроился, нет. Эзоп очень нервничал когда было много людей, его руки неосознанно тряслись и сам он часто ошибался, запинался и всё в таком духе. Это нормально для Карла, и Джозеф это принял, как должное. Они встретятся позже, обязательно.

─── • ✤ • ───

Джозеф еле-еле вырвался оттуда, переводя дух. Они все, несомненно, любили его, и он тоже их всех любил и ценил. Но не так, как Клода. Не так. Он не хотел ничего. Джозеф вернулся в свою комнату, уже возле порога ощущая там чужое присутствие. Ну или не чужое. Эзоп аккуратно сидел за столом. Джозеф утром оставил там настоящий хаос и беспорядок (фотоальбомы, некоторые запчасти, фотоплёнку и много колбочек с жидкостями для проявления). Но у Карла не было привычки совать нос куда не стоит, за что Дезольньерс его невероятно ценил. Бальзамировщик поднялся с места, молча протягивая упаковку. Он не поздравлял, не кричал «С Днём Рождения» и не лез обнимать и целоваться. Просто молча протянул подарок. Он знал. Знал, что Джозеф не хочет праздновать. — Это…? — Фотограф осторожно взял подарок. Это было что-то не слишком тяжёлое и относительно небольшое. Прямоугольное. Сверху была нежная на ощупь ткань, с пришитым кружевом и бантом. — Тебе. Подарок. Если не хочешь, можешь выбросить. — Нет-нет! Я же не это имел в виду… можно открыть, да? — Джозеф поднял взгляд на Эзопа. Тот кивнул. Господи, ну конечно можно. Иногда даже Фотограф начинал говорить глупости. Просто компании разные, так ведь? Джозеф потянул ленту, осторожно переложив её на стол. Он раскрыл ткань, открывая рот в изумлении. — Я увидел, что в твоём альбоме заканчиваются страницы. Мне показалось, что подарить новый будет хорошей идеей, — Эзоп нервно дёргал свои перчатки, опустив взгляд на пол. — Я выбрал нежно-голубую ткань с помощью Энни, а Эдгар и Джек помогли мне сделать.. эм. Гради-ент..? Кажется. В синий. Да. В общем… страницы там тоже украшены. Джозеф сразу же перелистнул на середину, подмечая, что каждая страница была уникального, нежного цвета. Начиналось от нежных оттенков голубого, переходя в светлые зелёные, жёлтые и розовые. Каждая страница была украшена кружевом, и на каждой было место для самой фотографии и подписи к ней. Более Джозефу не придётся подписывать их сзади (дурная привычка). — Господи… Спасибо… — Прошептал Дезольньерс, откладывая подарок. Он притянул Эзопа к себе, крепко обнимая. — Я не Господи. И не за что, это мелочь, — Эзоп стиснул его плечи, прижимаясь к плечу головой. Джозеф всхлипнул, тихо шепча: — Твоё внимание — самый дорогой для меня подарок.