Кирилл не знал, в какой именно момент он осознал свои чувства к Артёму, да и не мог ответить на вопрос, осознавал ли он их вообще. В его случае любовь не была тем самозабвенным ощущением, которое переполняет тебя с ног до головы и заставляет чувствовать себя окрылённым. Скорее он понимал, что что-то испытывает, только тогда, когда терзания, вызываемые присутствием в его жизни Артёма, придавливали его к земле
Иногда любовь рождается вдруг, с первого взгляда и с первых же минут знакомства. В каких-то случаях люди просто находят удобные для себя варианты и делают внутренний выбор, понимая, что конкретный человек им подходит. В первом случае возникает влюблённость, во втором — отношения. У Кирилла же всё было иначе, потому что даже как друга он признал Артёма не сразу, и они были слишком разными для того, чтобы говорить о том, что они друг другу хоть сколько-нибудь подходили.
Они начали общаться в средней школе из-за какой-то ерунды. На тот момент они уже учились в одном классе четыре года, но Кирилл относился к Артёму как к любому из других своих одноклассников, а именно — видел в нём человека, с которым ему не хотелось иметь дело. В школе у Кирилла не было друзей, но это являлось его сознательным выбором, поскольку он попросту не находил в себе желания для того, чтобы выводить с кем-то отношения на уровень выше, чем формальное «привет-пока». Для того, чтобы с кем-то подружиться, нужно было утруждаться рассказами о себе, пытаться быть интереснее и веселее, чем он был на самом деле, разговаривать, когда ему иной раз и сказать-то нечего было, и всё это ради того, чтобы иметь возможность собираться после школы за гаражами, покурить или пообсуждать отношения с девушками, вместе пополивать дерьмом родителей, учителей или кого-то из сверстников, погонять на выходных футбольный мяч или пожаловаться на большое количество домашки. По мнению Кирилла, усилия с кем-то сблизиться не стоили выхлопа, который бы он в итоге получил, поэтому он предпочитал быть одиночкой. Конфликтов он ни с кем не имел, его не задирали и не чмырили за отстранённость, он просто комфортно существовал в своём мирке, и его это устраивало.
С Артёмом он впервые заговорил на уроке физкультуры где-то в начале 9 класса. В какой-то степени их первый диалог за четыре года совместной учёбы можно было назвать нелепым. У Кирилла было освобождение после болезни, и он сидел на банкетке в углу спортивного зала, пока все остальные играли в волейбол. Компанию ему составляла одноклассница, тоже решившая откосить от занятия, и они вели незамысловатый диалог, вяло переговариваясь о перспективах поступления в колледж. У Артёма во время игры развязался кроссовок, и он подсел к ним, чтобы завязать шнурки. Услышав, что одноклассники обсуждают шарагу, в которую он собирался подать документы, он встрял в разговор, и они с Кириллом заговорили в первый раз.
Далее последовали совместные поездки на дни открытых дверей городских колледжей, попытки вместе подготовиться к экзаменам, прежние редкие нелепые разговоры в школе, и вот они уже незаметно для самих себя стали неразлучными друзьями. С Артёмом Кирилл испытывал прежде не знакомое ему странное чувство надёжности, вызванное возникшей между ними близостью с сохранением умеренной дистанции. С ним было просто, потому что Артём не предъявлял к нему никаких требований, которые, как казалось Кириллу, были обязательными в любых социальных взаимоотношениях. Артём не лез к нему с глупыми попытками подбодрить, если у него не было настроения, не трепался с ним, когда он не хотел говорить, не доставал с расспросами после того, как он пропадал и снова появлялся после периодических пропусков занятий. В школе они иной раз могли даже не здороваться друг с другом или вообще притворяться, что не знакомы, но при этом это не мешало им собираться после уроков и бесцельно шататься по городу. Домой они друг к другу никогда не ходили.
Впоследствии Кирилл узнал, что у Артёма проблемы в семье, а Артём узнал, что у Кирилла проблемы с алкоголем. Но это уже было позже. После того, как Кирилл начал замечать за собой ставшую слишком очевидной привязанность к Артёму. Ему было не свойственно привязываться к людям, и уж тем более он держался подальше от любовных чувств, которые виделись ему ничем иным, как зависимостью, но с Артёмом весь его самообман о том, что он ни в ком не нуждался, разлетелся вдребезги.
Ты просто просыпаешься в один день и понимаешь — мне нравится этот человек и я хотел бы быть с ним. Вот какой была любовь Кирилла. Он не имел ни малейшего представления о том, что включало в себя это «быть с ним». Означало ли оно, что ему хватало непринуждённого дружеского общения, или же он хотел большего — отношений, как у всех нормальных людей, совместной жизни… взаимности? Ничего этого он не знал, и всю глубину своих чувств постигал только через боль.
Поцелуй на дне рождении Артёма был не первым гвоздём, забитым в крышку гроба спокойствия Кирилла, и он определённо был не последним.
Всё начало сыпаться, когда Кирилл признался в том, что Артём ему симпатичен. Это произошло, когда они вдвоём отмечали под конец июня окончание средней школы и шарахались по кустам парка с пакетом отвратительного дешёвого вина, которое Кирилл непонятно где достал. Что тогда, что спустя пять лет, Кирилл пить не умел и его развезло в сопли от нескольких стаканов. На трезвую ему и в голову бы не пришло что-то говорить Артёму о своих чувствах. Да и как ему могло прийти в голову собственноручно рушить дружбу дикими признаниями? Однако поддавшись моменту и вдарившему по шарам градусу, он тогда пьяный повис на Артёме и принялся шептать ему всякий бред о том, как он ему нравится. Артём ему ничего на всё это не сказал и молча довёл его до дома, решив, что у Кирилла от синьки совсем чердак потёк. Вернее, Кирилл так подумал.
Около года Кирилл проходил, внутри сгорая со стыда за ту откровенность, что он себе позволил. Он испытывал облегчение из-за того, что Артём не воспринял его неадекватные пьяные речи всерьёз и они могли по-прежнему общаться, но в действительности для него самого по-прежнему уже ничего не было. Одно дело, когда ты варишься сам в себе и борешься со своими чувствами один на один, и совсем другое, когда ты, пусть и по ошибке, приоткрываешь своё сердце адресату этих чувств, однако не получаешь в ответ никакой реакции. Реакции от Артёма не было, и это радовало Кирилла. Реакции от Артёма не было, и это заставляло Кирилла терзаться неопределённостью. В конце концов он дошёл до того, что не мог и дальше притворяться, что ничего не произошло, и захотел обсудить с Артёмом свои позорные признания. Он рассчитывал на то, что если после выяснения отношений Артём откажется от него, то, как бы неприятно это ни было, он по крайней мере сможет искоренить в себе выработанную зависимость, приносившую ему душевный дискомфорт.
Ему казалось, что он сможет примириться с окончанием их дружбы. Кирилл остался в старшей школе, Артём поступил в колледж. Они стали реже видеться, и их связь будто бы начала истончаться сама по себе, поэтому Кирилл уже не мучился от сильного страха перед разговором, который собирался завести. Однако и здесь всё снова пошло не по плану.
В один день (Кирилл даже толком не понял, с чего и как они к этому пришли) Артём упрекнул его в том, что он от алкоголя совсем дурным становится, и что его раздражает, что в таком состоянии Кирилл может даже в любви признаться, а потом ни черта не помнит этого. После этого они долго стояли, уставившись друг на друга, и их диалог напоминал диалог двух умственно отсталых.
— Я всё помню.
— Правда?
— Да. А ты тоже помнишь?
— Помню.
— Я думал, ты не помнишь.
— Я тоже думал, что ты не помнишь.
А за этим последовало то, чего Кирилл никак не мог ожидать. Было бы куда проще, если бы Артём избил его до полусмерти за его ненормальные наклонности и влечение к парням, если бы сразу сказал ему в лоб о том, что у него никаких шансов и ему стоит выкинуть из головы весь этот бред про чувства, но Артём предпочёл посадить в его сердце семена надежды.
Их абсурдный разговор о том, кто и что помнит, закончился искренностью Артёма, которую Кирилл никогда прежде и потом тоже от него не слышал. Артём сказал о том, что не хочет ничего портить. Сказал о том, что им вполне достаточно просто быть друг для друга близкими людьми, и что это уже значит для него не меньше, чем, например, отношения. Он считал, что отношения в принципе были не для него, потому что он не хотел связывать себя никакими обязательствами, да и не имел потребности в том, чтобы с кем-то встречаться. Если бы они с Кириллом попробовали построить что-то помимо дружбы, они бы неминуемо всё испортили и потеряли друг друга, поэтому Артём предложил оставаться друзьями, которые при необходимости могли бы стать чем-то большим. Кирилл был с ним согласен. Или же заставил себя поверить в то, что был согласен.
Они оставили всё, как есть, а меньше чем через месяц у Артёма появилась девушка.
Вероятно, если бы Кирилл узнал об этом сразу, его бы это задело не так сильно, но новости дошли до него через их общих знакомых уже тогда, когда Артём был в отношениях месяца три как. Кирилл не хотел задумываться о том, что Артём специально скрывал от него, что у него кто-то появился, как и не хотел разбираться в том, зачем он его обманул своими речами о том, что встречаться не для него. Он просто почувствовал себя так, словно его растоптали, и впервые осмелился прервать с Артёмом все контакты без объяснения причины. Это было невероятно глупо, потому что они с Артёмом обо всём договорились и у него не было права что-либо ему предъявлять за то, что он нашёл девушку, но иными способами он не мог справиться с захлестнувшим его ощущением предательства и покинутости.
Артём не объявлялся пару недель, но затем закидал Кирилла сообщениями с просьбами встретиться и буквально оборвал его телефон бесконечными звонками. Кирилл сдался. Они встретились, и Артём сообщил, что расстался со своей девушкой. Он божился, что не собирался скрывать ничего от Кирилла, просто думал, что эти отношения были несерьёзными и не считал нужным рассказывать о чём-то столь незначительном, ведь в конечном счёте он оказался прав, и всё действительно быстро закончились. И Кирилл снова ему поверил. Должно быть, просто из-за того, что понимал, насколько нелепым было то, что Артём вынужден оправдываться перед ним, будто они встречались и случилась какая-то измена.
Так они и продолжали общаться, будучи друзьями с очень размытыми границами того, чем именно их дружба ограничивалась. Скорее всего, Кирилл всё же добился того, о чём мечтал со школы: он был с Артёмом, но это «был» проявлялось в том, что Артём время от времени начинал с кем-то встречаться, а он оставался один; в том, что Артём присутствовал в его жизни, но при этом существовал сам по себе, ставя на первое место всё, что угодно, но точно не их взаимоотношения; в том, что Артём иной раз позволял себе потешаться над ним, игнорируя факт того, что это ранило его до глубины души.
Были периоды, когда Кирилл закрывал глаза на свои чувства к Артёму и они спокойно общались. Были периоды, когда он становился излишне эмоциональным и его без причины задевало всё, что Артём говорил и делал. Были периоды, когда он впадал в полнейшую апатию. Были периоды, когда он не мог нормально есть и спать из-за того, что был не в силах что-либо изменить в контексте их отношений.
Он любил, ненавидел, метался и снова любил.
Он качался на этих эмоциональных качелях уже пять лет, но слезть с них ему всё никак не удавалось, потому что Артём стал неотъемлемой составляющей его жизни, а никого другого, кроме него, он пока что полюбить так и не смог.
На день рождения Артёма они заснули в разных комнатах и проснулись по отдельности. Как они и договаривались, они ничего не обсуждали и сделали вид, что между ними ничего не было. Тем не менее после того дня Кирилл в очередной раз стал избегать Артёма.
Я не могу отличить ложь от правды
И недоумеваю, почему мы до сих пор враждуем?
Я растворился в тебе и не осознаю,
Что нам не суждено быть вместе.
Мы ждём суету выходных,
Когда жизнь кажется не таким отстоем,
Когда есть возможность повеселиться.
Я понимаю, что больше это не сработает,
Но ты нужен мне в последний раз.
Я ненавижу в себе любовь к ненавистному,
Но не могу прекратить,
Не могу найти лекарство.
Так мы катаемся
На карусели...
Smash Into Pieces — Merry Go Round
