О чём грезят боги

      Очень скоро Виктор Евгеньевич захмелел. Его предложение выпить за заключение сделки постепенно перетекло в рассказы о старых добрых временах, когда они с Вероникой только-только арендовали невзрачный цокольный этаж, похожий на самый настоящий подвал, и решили открыть бар. Ничем примечательным эта история не отличалась, и Артёму не было интересно слушать её, но он внимательно ловил каждое слово и то и дело подливал мужчине ещё коньяка, рассчитывая на то, что он разболтает что-нибудь более полезное, чем байки о том, как они с Вероникой так и не смогли договориться насчёт единого стиля в интерьере или как получали лицензию на торговлю алкоголем.        Будучи в хорошем настроении, Виктор Евгеньевич болтал без умолку, и в конце концов Артёму начало это надоедать. Выпивку с утра он считал занятием отвратительным, ибо по утрам разве что алкаши опохмелялись, однако, чтобы с прежней невозмутимостью слушать рассказы мужчины, он тоже стал делать более большие глотки.        Они просидели так около двух часов, и Артёма неминуемо бы развезло, если бы Виктор Евгеньевич наконец не сказал:        — Надо признаться, с тобой приятно иметь дело.        Артём оживился.        — Спасибо. Думаю, мы как раз могли бы приступить к…       — Сразу видно, что с тобой можно нормально работать! — перебил его мужчина. — Не то что с Кириллом. Чтобы вести с ним дела, нужно быть полнейшим дураком.       Артём потёр лоб. Он не горел желанием обсуждать Кирилла, чтобы не портить себе настрой, но из приличия спросил:       — Почему?        — Он вчера снова отмочил. Просил, чтобы я тебя в покое оставил и не впутывал в свои «непонятные схемы». Что за идиотизм?        От этих слов Артём чуть было не уронил с колен рюкзак.        — Погодите, он разве не предлагал вам деньги, чтобы вы взяли в партнёры его вместо меня?       — Он-то? Да куда ему в управленцы, у него для такого кишка тонка. Только панику и умеет разводить. Вбил себе, что я тебя обмануть собираюсь, и давай гнуть, чтобы я тебя ни во что сомнительное не впутывал. Наивный такой, даже заплатить предлагал.        У Артёма непроизвольно защипало глаза. Неужели он поторопился с выводами, и Кирилл не пытался занять его место?       — Вы сказали «снова отмочил», а что ещё Кирилл сделал?       — Как тебе сказать, чтобы не прозвучало совсем грубо… Кирилл глупый несносный ребёнок. Ты в курсе почему он, например, съехал от родителей?        Артём покачал головой.        — Это абсурд полный. Он обвинил своего отца в том, что тот его домогается, представляешь? Ты когда-нибудь слышал что-нибудь более бредовое? Складывается впечатление, что он повсюду разве что и видит, что какую-то надуманную опасность.        Глоток коньяка, напрасно сделанный Артёмом во время того, как Виктор Евгеньевич говорил, тяжёлым камнем упал на дно желудка.        — Что вы только что сказали?       — Да вот и я о том. Это же просто уму непостижимо. Он ещё и меня тогда приплёл. Мол, я видел, как его лапают. А что я там видел? Ну, было один раз, когда Дима его при мне потрепал немного чисто любя. Кто из родителей так не делает? Это же наверняка в шутку было.        Артём сжал бокал, рискуя раздавить его в кулаке.        — Потрепал в шутку — это как?       — А ты всё так же проницателен, — хохотнул захмелевший владелец бара, не замечая, что Артём помрачнел. — Ладно, я слукавил. Засосал он Кирилла тогда совсем не по-отечески, но мне-то что с того? Не хотелось мне лезть в семейные разборки, поэтому, разумеется, матери Кирилла я ничего не сказал. Полагаю, она сама не лучше — либо дура, либо слепая, раз не видела, что у неё под носом драли её собственного ненаглядного сынка.       — Драли? — прошипел Артём.        — Это всего лишь моё предложение. Без понятия, заходил ли Дима настолько далеко, но, наверное, мог, — мужчина беспечно глотнул коньяк, словно рассуждал о погоде. — Он частенько говорил мне о том, что Кирилл у него просто замечательный сын. Поди угадай, что он под этим на самом деле имел в виду. Я лично ничего замечательного в нём не вижу, но, если иметь некоторые наклонности…        — Так и почему же Кирилл съехал? — процедил сквозь зубы Артём.        — Ну так он сцену устроил. Дима после этого стал его опасаться, потому что боялся, что он на него заяву накатает. Напрасно, на мой взгляд, потому что кто бы Кириллу поверил? Но Дима в итоге подстраховался неплохо так, даже квартиру купил и денег Кириллу отсыпал, чтобы он молчал.        — А вы, значит, свои грехи замолили, устроив его в бар?       — Скажешь тоже! — мужчина рассмеялся, игнорируя направленный на него ледяной взгляд Артёма. — Хотя, может, это и так назвать можно. Но вообще, между нами говоря, больно уж мне были интересны его деньги. Я всё пытался надоумить Веронику каким-нибудь образом их у него выпросить, лишними же не будут. А она с ним только трахаться и умела. Мне было бы его даже жалко, всё-таки спать с моей сестрой явно не предел мечтаний, но он сам так рвался к взрослой жизни, что вот и получил сполна. В итоге сколько лет прошло, а он всё такой же. Живёт чёрт пойми как, однако ни копейки из родительских денег до сих пор не потратил. Говорю же — глупый несносный ребёнок. Другое дело ты, своего не упустишь, верно? Я потому его слушать и не стал вчера. Деньги деньгами, но ты мне слишком импонируешь.       — И правда. Какая разница, от кого вы получите деньги Кирилла — от него самого или от меня.        Виктор Евгеньевич всё же посмотрел на Артёма и вздрогнул.        Лицо Артёма выглядело спокойным, но прищуренные глаза источали такой неистовый гнев, что мужчина ощутил неконтролируемое желание провалиться под землю.       — Артём, если что, я ничего плохого в виду не имел. Только хотел сказать, что мы сможем найти этим деньгам более достойное применение, чем Кирилл.        Настал черёд Артёма усмехнуться.       — Я серьёзно, мы с тобой…       — Заткнись!        Виктор Евгеньевич захлопнул рот. Отчего-то предчувствие подсказывало ему, что лучше ему и правда было заткнуться, чтобы не получить кулаком в нос.        Однако Артём, несмотря на кипевшую в нём ярость, не собирался бить мужчину. Ему было совсем не до него, потому что под внешней маской злобы он чувствовал себя обезоруженным.        Услышанное не укладывалось у него в голове, но вместе с тем как будто бы было настолько правдивым, что попросту не могло оказаться пустой брехнёй напившегося урода.        Вдруг в одно мгновение все эмоции и переживания Кирилла по поводу Насти, Вероники и Ксюши стали таким кристально ясными и понятными. Его пагубные пристрастия, позволяющие забыться, такими очевидными. А все насмешки и издёвки Артёма в его адрес такими омерзительно гадкими.       Его Кирилл, которого он знал со школы. Его Кирилл, который светло улыбался и льнул к его прикосновениям. Его Кирилл, который так любил его и которого он считал ненормальным за его искренние чувства. Его Кирилл…        — Блядь... Кирилл… Что же это я... Что я натворил, — произнёс Артём одними губами и поднялся из-за стола.       — Ты куда?        — Не беспокойся. С тобой, мразь, мы ещё не закончили. Всё, что ты здесь наговорил, я запомнил и позже с тобой разберусь.       — А? — неверяще переспросил мужчина. — Ты что это о себе возомнил?       — Да пошёл ты!        Артём выбежал из бара, на ходу накидывая на плечо рюкзак, и оставил Виктора Евгеньевича в недоумении.                

***

              Звук дверного звонка насторожил Кирилла. Если Артём при необходимости уходил на работу раньше, он запирал за ним дверь, что и сделал утром.       Артём на всякий случай всегда брал с собой ключи, но произойти могло всякое, поэтому Кирилл успокоил себя и беспечно не стал заглядывать в замыленный глазок. Отпирая дверь, он улыбнулся.       — Как-то тебе много времени понадобилось для того, чтобы понять, что ты что-то забыл. Я уже сейчас тоже собираюсь выходить, так что…       Кирилл распахнул дверь, и улыбка сползла с его губ.        — Привет, Чемпион.