***
Кристал просыпается в холодном поту. Она вскакивает с места и садится на кровати. Перед глазами всё ещё маячат обрывки сна, который смело можно назвать кошмаром. Она пытается перевести дыхание и скорее вернуться в реальность, но барабанные перепонки фантомно щекочет его низкий голос. Не помогает даже попытка закрыть уши — это мерзкое «куколка» настолько въелось в разум, что очиститься от него поможет только амнезия. Кристал падает на подушку, страдальчески простонав. Отвратительная ночь. Кошмары, преследовавшие её со дня переезда, сегодня, видимо, решили объединиться и добить и без того страдающую психику новой порцией абсурдного сюрреализма. Сон про бывшего, который, в общем-то, даже не больная фантазия, а всего лишь недавняя реальность, которую Кристал старательно пытается забыть. Наркоманский бред про сирен, которые якобы являются их старым семейным секретом… Кристал фыркает, не понимая, как ей вообще такое могло присниться? И тут же находит ответ — выпивка. Они с Джейком вчера нехило перебрали, раз она даже не помнит, как добралась до дома. Интересно, родители вообще в курсе, когда она вернулась? И как там сам Джейк, не умер ли от похмелья? Ответ можно узнать лишь одним способом. Кристал тянется за телефоном и вдруг замирает. На прикроватной тумбе рядом с ним стоит кружка. Вчера её точно здесь не было. Кристал берёт её в руки, с подозрением изучая содержимое. На дне осталось несколько глотков чая, уже давно остывшего и покрывшегося плёнкой. Кристал подносит его к лицу и вдыхает травяной аромат. В этот момент её как будто пронзает током. Перед глазами предстаёт картинка вчерашнего вечера. — Ты не просто человек, милая, — тяжело произносит Лайла, старательно выдавливая из себя каждое слово. — Ты и я, мы происходим из древнейшего клана Тихоокеанских сирен. Кристал замирает, вглядываясь в лицо матери. Оно непроницаемо. Как будто она находится на встрече с потенциальными инвесторами и объясняет, почему «Grand Ocean» стоит их внимания. Волнение выдают лишь карие глаза, взгляд которых отведён в сторону. Кристал фыркает. Есть только одна причина, по которой Лайла так боится смотреть на неё. Ложь. — Всё верно. Ты сирена. А мой папа — Лох-несское чудовище, — она кивает в сторону сидящего на краю кровати Девина, и тот выпрямляется, переводя на неё вопросительный взгляд. — Смешная шутка, мам. А теперь, пожалуйста, объясните нормально, что здесь происходит? Голос Кристал срывается. Тон становится раздражительным и чересчур требовательным, как будто она разговаривает с непутёвым водителем такси, у которого сломался навигатор и завёл их в противоположную сторону от места назначения, а не со своими родителями. Совесть подмечает это, оставляя царапину внутри рёбер. Но внутренний демон быстро прикладывает к ней обезболивающее, с предвкушением ожидая продолжения драмы. Лайла тяжело вздыхает, кивком прося Девина уйти из комнаты. Кристал провожает его ядовитым взглядом, а затем вновь переводит его на мать. Лайла тянется к застёжке и снимает с шеи изящное украшение, кладя его перед Кристал. — Знаешь, что это? Кристал разглядывает серебряный медальон в форме полумесяца, украшенного маленьким голубым камнем. Конечно она знает! Всё детство мечтала забрать его у матери, но та наотрез отказывалась даже дать его примерить. Украшение выглядело просто, но отчего-то жутко ей нравилось. В ювелирных магазинах, на выставках и аукционах Кристал нередко засматривалась на изящные, искусно выполненные изделия, но ни одно не вызывало у неё таких эмоций, как этот медальон. — Подарок от папы на вашу первую годовщину, — равнодушно отвечает она. — Поэтому он тебе так дорог, что ты никогда его не снимаешь. — Верно, — Лайла кивает. — Такова официальная версия. Он куплен у неизвестного торговца в Новом Орлеане, поэтому здесь нет ювелирного клейма. Но знаешь его настоящее происхождение? Партия таких медальонов была изготовлена здесь, в Сиднее, сто лет назад по особому заказу. Специально для клана сирен Сильвермун. Кристал устало вздыхает, подпирая голову рукой. Внутренний скептик бьёт тревогу, запускает защитный механизм, не давая информации проникнуть слишком глубоко и заразить чистый разум. Хотя по поводу его чистоты Кристал сильно сомневается: непонятно, что за дрянь попала в её организм и запустила череду этих безумно странных событий. Лайла поджимает губы, видя полную незаинтересованность дочери. Вероятно, она ожидала другого исхода, когда решила вывалить на неё весь этот бред. Зачем ей это нужно? Почему нельзя обойтись простой, скучной лекцией о вреде алкоголя и наркотиков? В чём состоит её план? — Хорошо, — кивает Лайла. — Ты не веришь моим словам. Но тебе придётся поверить своим глазам. После этого она хватает Кристал за руку и ведёт в ванную. От резкой смены положения голова вновь начинает кружиться, а ноги скорее хаотично заплетаются, чем служат опорой и помогают в передвижении. Лайла подводит её к ванне и включает воду, подставив под струю правую руку. Кристал смотрит на это скучающим взглядом, совершенно уверенная в том, что её мать обезумела. Но через мгновение внутреннему скептику приходится уползти в самые глубины сознания. Лайла падает на пол. Ткань её платья цвета тиффани трещит в районе юбки, а ноги срастаются, образуя единую конечность, покрытую сверкающей чешуёй. Кристал в ужасе отскакивает назад. С губ срывается громкий крик, и она тут же накрывает рот ладонью. — Теперь ты мне веришь? — с надеждой интересуется Лайла, скорее, для приличия. Ответ на этот вопрос и так предельно ясен. — Дорогая, я сделал нам чай, — сообщает появившийся в дверях Девин. Кристал оборачивается. Её отец окидывает взглядом комнату, пытаясь оценить обстановку, и поджимает губы. Кажется, ситуация его совсем не удивляет. В следующую секунду он оказывается рядом с женой, протянув ей снятое с вешалки полотенце. — Спасибо, — произносит Лайла, принявшись вытирать тело. Это выглядит так обыденно, что Кристал едва сдерживает истерический смех. Ей хочется кричать до срыва голосовых связок, рвать на себе потрёпанные волосы и колотить руками несчастную плитку до крови на побелевших костяшках. Что угодно, лишь бы не принимать эту абсолютно ненормальную реальность. Реальность, в которой ей теперь предстоит существовать. Кристал ставит чашку обратно на тумбу и в ужасе замирает. Осознание наносит резкий удар по затылку. Это был не сон. Всё реально. С губ срывается стон, который быстро перерастает в истерический смех. Кристал накрывает рот ладонью, не в силах его контролировать, и падает на кровать. Она — сирена, подумать только! Это даже звучит бредово. По сравнению с этим её письма Санте в четыре кажутся не такими уж и безумными, ведь просить у бородатого бессмертного деда кукольный домик это не превращаться в существо с чешуйчатым хвостом. И плавниками. Чёрт побери, двумя огромными плавниками! Такое даже в пьяном угаре не каждому привидится. Грудная клетка болит, словно внутри неё сидит неведомая сущность и пытается вырваться, разорвав тело на части. Кристал обхватывает себя руками. Её бросает в холодный пот, а лицо начинает гореть. Состояние близкое к лихорадке. Она садится на кровати и смотрит на свои ладони. Трясутся. Кристал прикусывает нижнюю губу так, что во рту появляется металлический привкус. Её словно сбросили с вершины в бездонную пропасть. И что бы она ни делала, всё равно продолжает лететь вниз. Кристал окидывает взглядом комнату, вновь покадрово вспоминая вчерашний разговор за чашкой травяного чая. В этот момент её всю передёргивает от приступа жуткого отвращения. Она не хочет, нет, просто не может здесь находиться! Нужно сматываться отсюда как можно скорее. И с этими мыслями Кристал резко вскакивает с кровати и бежит к гардеробу. Рука тянется к джинсам и белой майке, но взгляд цепляется за висящую на двери школьную форму. Грудь неприятно сдавливает. Пятая школа. Родители приложили немало усилий, чтобы устроить её туда. Наплели директору с три короба про её гиперответственность и тактично промолчали о том, что она едва не загремела за решётку. Будет обидно, если их старания пройдут зря. Кристал хватает вешалку с формой и несётся в ванную. Там она приводит себя в порядок настолько, насколько это возможно. От одной мысли о воде её бросает в дрожь, поэтому Кристал лишь расчёсывает волнистую копну волос, замазывает синяки под глазами консилером и слегка проходится по губам увлажняющим блеском. Единственное, что ей не удаётся замаскировать макияжем — безумный взгляд, которым она сверлит зеркало. Тогда Кристал возвращается в комнату, берёт с комода солнечные очки, надевает их, хватает сумку с учебниками и бежит на первый этаж. Её гениальный план — выскочить из дома, не столкнувшись с родителями. Видеть их сейчас она не готова, ей нужно время. Но как только Кристал оказывается в гостиной, этот план безвозвратно рушится. Она застаёт там расположившихся на диване Лайлу и Девина. Выглядят они так, будто сидят здесь всё утро и ждут только её. Когда они оборачиваются на звук шагов и взглядами сталкиваются с Кристал, она ощущает непреодолимое желание сорваться с места и со скоростью света побежать к двери. Но она сдерживает себя на секунду ради сухого обмена любезностями. — Доброе утро, — нервно бросает Кристал, стараясь смотреть куда угодно, только не в глаза взволнованной матери и напряжённого отца. — Мне пора в школу, до вечера. С этими словами она направляется прочь из дома, игнорируя попытки родителей до неё докричаться. — Кристал, нам нужно поговорить! — Ты ещё многого не знаешь! Но их слова становятся неразборчивым шумом, бесследно растворяясь в воздухе. В голове крутится лишь: «бежать-бежать-бежать!», и Кристал повинуется этой команде, ускоряя шаг и направляясь к повороту в конце улицы. Только там она останавливается, вспоминая, что школа находится за несколько километров, и вряд ли она преодолеет это расстояние пешком. Кристал достаёт из кармана красного пиджака телефон и вызывает такси.***
«Сидейл» кишит старшеклассниками, разбившимися на небольшие группы. Гул громких голосов неприятно давит на слух, как будто Кристал стоит не на приличном расстоянии от них, а находится в самом центре бурного обсуждения. Она прикрывает уши ладонями, но это не помогает. Чей-то звонкий смех колеблет барабанные перепонки, и от этого хочется взвыть. Кристал идёт по школьному коридору, словно в замедленной съёмке. Голова раскалывается на части. Дышать становится тяжелее. Она слегка ослабляет узел галстука, чтобы тот не препятствовал проникновению кислорода в лёгкие. Интересно, в школе сломались все кондиционеры? Почему здесь так невыносимо душно? На трясущихся ногах Кристал добирается до своего шкафчика, с третьего раза вставив ключ в замок. Растеряно смотрит на разложенные в нём учебники, добавляя к ним содержимое висящего на плече рюкзака. Какой сейчас урок? Она же проверяла расписание на сегодня, почему всё вдруг вылетело из головы? От злости пульс учащается, дыхание сбивается, и Кристал хватается за шкафчик, чтобы устоять на ногах. Как паршиво. — С тобой всё хорошо? Кристал поворачивает голову. Рядом стоит та блондинка в компании своей подруги, которых она видела здесь вчера. Аромат её сладких духов неприятно щекочет рецепторы, в несколько раз усиливая головную боль. Она дружелюбно улыбается, заботливо положив руку на плечо Кристал, но в голубых глазах заметно беспокойство. Кристал одёргивает её ладонь, вероятно, слишком резко, и прикладывает немалые усилия, чтобы процедить: — Всё отлично. Блондинка виновато поджимает губы. Кажется, излишняя холодность Кристал ранила её большое сердце. Тем не менее, она не прекращает попытки помочь. — Я видела тебя вчера на биологии, ты с нами в одной группе? — молчание. — Я Кора, глава организационного комитета школы Сидейл. А это… — Кейт, — бросает её подруга. — Кейт Мари Браун. Её фамилия знакомым отголоском всплывает в памяти. Браун. Она точно где-то её слышала. Но при попытке об этом подумать голову пронзает острая боль, словно кто-то рубит её на две части топором. Поэтому Кристал лишь натягивает дружелюбную улыбку, которая скорее похожа на вымученную, и отвечает: — Я Кристал. Рада знакомству. На самом деле, нет. Вообще не рада. — Взаимно, — широко улыбается Кора, и от её доброжелательности к горлу подступает тошнота. — Увидимся на истории. Она берёт учебник, закрывает шкафчик и вместе с Кейт, которая напоследок смеряет Кристал пронзительным взглядом, лёгкой походкой удаляется на урок. Кристал несколько раз моргает. А потом прокручивает в голове последнюю фразу, брошенную Корой, щёлкает пальцами и берёт учебник по истории, мысленно благодаря новую знакомую. Звук школьного звонка наносит болезненные удары по барабанным перепонкам, и Кристал, закрыв уши двумя ладонями, со всех ног несётся в кабинет, несколько раз едва не потеряв равновесие. Она ощущает на себе непонимающие взгляды. Но ей плевать. Впервые в жизни. Она забегает в кабинет, занимая ближайшую свободную парту во втором ряду. Учитель обводит учеников пристальным взглядом, стараясь выявить, кто присутствует на уроке, кто находится здесь только физически, а чьё место грустно пустует. Вздыхает, поправляет очки и мелом начинает выводить на доске тему урока. Скрип противно режет слух, и Кристал вновь закрывает уши руками, морщась от неприятных ощущений. В помещении невыносимо душно, хочется разорвать на части и сбросить этот проклятый красный пиджак. Во рту пересыхает. Кристал делает медленные глубокие вдохи, стараясь не думать об отвратительном самочувствии. Кажется, кто-то выкрутил её чувствительность на максимум, устроив настоящую пытку. — Сегодня мы продолжаем говорить о становлении Австралии как независимого государства, — монотонно протягивает учитель. — Итак, Законодательный совет… Кристал трёт виски. Потом выставляет ладони перед лицом и смотрит на них расфокусированным взглядом. Возможно, ей кажется, но она замечает в них дрожь. Можно ли сравнить это состояние с наркотической ломкой? Кристал не знает, но уверена: она точно не выйдет отсюда на своих ногах. Если вообще выйдет. Учитель расхаживает около доски, рассказывая про создание первых австралийских партий и активно жестикулируя. Наверное, в другое время Кристал бы оценила такую подачу информации, но сейчас она даже не разбирает его слов, как будто он говорит на каком-то незнакомом языке. Ситуация становится в разы хуже, когда она цепляется взглядом за стоящий на учительском столе стакан с водой. Луч солнца, проходящий сквозь широкие окна, нежно касается её поверхности. Его отражение мерцает, подобно драгоценному камню. Хотя, если задуматься, вода и есть главная земная драгоценность, которая смертельно необходима каждому. Что-то внутри переворачивается. Уровень этой необходимости резко взлетает до такой степени, что Кристал еле сдерживает себя, чтобы не вскочить с места и опустошить этот стакан жадными глотками. Стоит ей только подумать об этом, как жажда усиливается. Вода действует на неё, как оазис посреди бескрайней пустыни на утомлённого зноем путника. Кристал до боли сжимает деревянную парту, отгоняя эти навязчивые мысли. — В тысяча восемьсот пятьдесят пятом году Лондон предоставил ограниченное самоуправление… Голова идёт кругом. Кристал теряет равновесие и падает с места, встречаясь с твёрдой плиткой. Звук её удара мгновенно разносится по всему классу, а после погружает его в полную тишину. Учитель резко замолкает, оценивая ситуацию, а потом бросается к пострадавшей от падения ученице. — Вы целы, мисс… — Оушен, — слабо бурчит Кристал. Её свинцовые веки закрыты и активно сопротивляются попыткам их разлепить. Тело жалобно ноет от удара. «Спасибо, что не голова», — только успевает подумать Кристал, как виски пронзает острая боль. — Ей нужно в медпункт, — на взводе сообщает учитель, окидывая класс взглядом. — Кто отведёт мисс Оушен? И тут раздаётся голос, который Кристал предпочла бы услышать, пожалуй, в последнюю очередь. — Мы с Кейт поможем ей, мистер Кларк. Кристал пытается найти в себе силы открыть глаза и выразить протест. Но на первое уходит слишком много времени, и поэтому пока она предпринимает попытки сфокусировать зрение, мистер Кларк согласно кивает головой, и её спасительницы, если их так можно назвать, поднимаются с места, помогая ей встать на ноги. Равновесие отказывается возвращаться к Кристал, поэтому она едва не падает на пол, утягивая за собой своих помощниц. Но те вовремя её останавливают, опирая на себя с обеих сторон. — Зачем ты надела каблуки, если даже стоять нормально не можешь? — раздаётся недовольное шипение у правого уха. Голос принадлежит Кейт. Кристал поворачивается к ней, чтобы ответить, но её перебивает Кора: — Всё хорошо, просто будем идти помедленнее. Она бросает в сторону Кейт укоризненный взгляд, на что та раздражённо цокает языком. Медленной походкой, игнорируя попытки Кристал наступить им на ноги через каждый шаг, они выходят из класса. В коридоре веет прохладой — наверное, система охлаждения здесь работает куда лучше, чем в кабинетах. Дыхание Кристал постепенно выравнивается, хотя недостаток кислорода по-прежнему ощущается. Она с грустью смотрит в широкие окна. Как было бы чудесно выбраться из этого душного здания и убежать далеко-далеко. На ум приходит Бонди-Бич и бескрайний океан. Кристал представляет, как волны щекочут её оголённое тело, принимая в свои объятия, и по коже пробегают мурашки. Погружённая в свои мечтания она не сразу замечает, как дверь с табличкой «Кабинет медсестры» остаётся позади. А её продолжают куда-то вести. — Кажется, вы пропустили дверь, — сообщает Кристал. Кейт поворачивает голову и смеряет её удивлённым взглядом. — А ты что, наивно полагала, что тебе поможет врач? Оушен нервно сглатывает. Приятные мурашки сменяются болезненным ощущением, как будто в её кожу воткнулись сотни ледяных иголок. Она изо всех сил напрягает тело, провоцируя остановку. — Куда вы меня ведёте? Кейт игнорирует её вопрос, всем своим видом показывая, как её это достало. Если бы Кристал могла устоять на ногах без её помощи, давно бы влепила ей затрещину и побежала отсюда прочь. Но приходится игнорировать это жгучее желание, пользуясь навыками дипломатии. — Повторяю: зачем вы вывели меня из кабинета? — Потому что у тебя началась ломка, — отвечает Кора. — Ещё немного, и ты бы потеряла сознание. Тебе нужна вода. — Что? — глаза Кристал резко округляются. — Откуда ты вообще… — Вторая стадия обращения, — поясняет Кейт, словно зачитывая статью из Википедии: — Кожа стремительно сохнет. Появляется сильнейшая головная боль, как будто прошлой ночью ты в одиночку прикончила весь ассортимент бара. Темнеет в глазах. Становится нечем дышать. И есть мысли, что пора писать завещание, пока ты не отъехала к своей прапрапрабабушке. Угадала? А теперь заткнись и просто переставляй ноги. Кристал накрывает возмущение вперемешку с животным ужасом. Как эта грубиянка вообще смеет ей указывать, что делать? И главное: откуда она знает про обращение? Откуда они обе это знают? Где-то на подкорке сознания рождается мысль, что ей конец. Да, определённо! Люди, которые осведомлены о наличии у неё плавников, вряд ли будут пытаться помочь, а скорее, запрут в ближайшей подсобке, вызовут сотрудников научного института или психбольницы и передадут Кристал в их цепкие щупальца. Это ли пыталась сказать ей мать перед побегом из дома? Кристал мысленно отвешивает себе подзатыльник. Дура, какая же она дура! Не нужно было вообще никуда идти. Сидела бы сейчас на мягком диване в гостиной, а не шла по этому коридору с мрачными серыми стенами навстречу своему концу. Делегация из продумавшей все самые ужасные варианты развития событий Кристал, улыбающейся Коры и сосредоточеной Кейт останавливается у белой двери с табличкой «Женская душевая». Браун оглядываться по сторонам, открывает её и резким движением толкает Кристал внутрь. — Ты уверена, что никто сюда не зайдёт? — с опаской спрашивает Кора. — Тренировка в два часа, до этого времени девчонкам здесь делать нечего, — заверяет её Кейт. — Ну, если только никто не захочет уединиться и устроить перепихон. — Боже, Кейт! — недовольно фыркает Кора и под звонкий смех подруги заходит в помещение. Кристал сидит на полу, держась за голову и осматривая комнату. В ней нет ничего особенного: шкафчики, подобные тем, что стоят в коридоре, служат перегородкой и разделяют помещение на две зоны: в правой стороне — душевую, и в левой — гардеробную. В первой нет закрытых кабин, а лишь стеклянные перегородки, обеспечивающие минимальную приватность во время мытья. Между двумя рядами шкафчиков в районе гардеробной располагается длинная лавка. Кейт грубо хватает Кристал за руку и тащит к этой лавке. Запястье болит от её цепкой хватки, и Кристал шипит. Но Браун по традиции игнорирует все её недовольства. — Раздевайся, — приказывает она, когда Кристал садится на деревянную поверхность. Её глаза округляются. — Что, прости? — Снимай форму и нижнее бельё, — Кейт скрещивает руки на груди. — Долго ждать не буду. — Это похоже на домогательство, — возмущённо шипит Кристал. Тёмно-карие глаза смотрят на неё с прищуром. Взгляд Кейт как бы намекает, что если ней не подчинится, она сама сорвёт эту красную форму. Кристал в страхе бледнеет. — Кейт имеет ввиду, — в разговор вмешивается Кора, — что одежду лучше снять, иначе она порвётся. А новая форма стоит недёшево. Кейт продолжает сверлить Кристал прожигающим взглядом. Та тяжело вздыхает, подчиняясь. Медленно снимает пиджак, аккуратно кладя его рядом. Встаёт с места, едва удерживаясь на ногах из-за головокружения. Стягивает вниз гладкую юбку. Снимает с ног треклятые туфли на невысоком каблуке, за которые её отчитала Кейт. Развязывает галстук. Расстёгивает пуговицы на белой блузке. Оставшись в одном белье, Кристал поворачивается к девушкам: — Может быть, вы отвернётесь? Кора разворачивается, уходя за шкафчики в сторону душевых. Кейт стоит на месте, кажется, даже не моргая. — Нет? Ну ладно. Действительно, чего ей смущаться? Кристал нехотя снимает остатки одежды, представая перед Кейт в абсолютно нагом виде. Ей хочется провалиться сквозь землю. Руки сами тянутся прикрыть все интимные места. — Ну наконец-то! — Кейт хватает её за плечо и тащит к душевым. Кристал опускается на кафельную плитку под струи холодной воды. Хочется в очередной раз накричать на Браун за её грубость, но в этот момент тело накрывают уже знакомые ощущения. Ноги сводятся вместе, срастаясь и трансформируясь в одну конечность. Только в этот раз у Кристал не темнеет в глазах, её не пронзает оглушающая вспышка боли. Ей, наоборот, становится безумно хорошо. Прохладная вода приятно стекает по коже, лаская её. Кристал откидывает голову назад, блаженно прикрывая глаза, и приоткрывает рот. Капли воды попадают в него, медленно утоляя страшную жажду. Её лёгкие наполняются кислородом, словно она вышла из душного помещения и оказалась на берегу океана. Дыхание выравнивается. Сердце постепенно возвращается в свой обычный ритм, уже не стуча так, словно Кристал — олимпийский бегун, претендующий на золото в соревновании. И разум, до этого скрывающийся в агонии ужасных ощущений, вдруг начинает бить тревогу. — Боже! — вскрикивает Кристал, переводя взгляд то на Кейт, то на Кору. — Откуда вы знаете про, — она указывает на свой хвост, — всё это? — Моя бабушка — сирена из мексиканского клана Муэрте де Руби, — отвечает Кейт. — А моя мама была сиреной, — сообщает Кора, тут же грустно добавляя: — Но я мало её помню, она бросила папу, когда… — Мило, — прерывает её Кристал. Голова идёт кругом от новой информации, и Оушен трёт виски, воображая, что это действие поможет ей быстрее разложить всё по полочкам. Не помогает. — А ты Кристал Оушен… — Кейт задумывается. — Твои родители владеют «Grand Ocean», верно? — Ага, — Кристал кивает. Выражение лица Кейт смягчается. Вероятно, причиной является положение Кристал. Неудивительно. В прошлой жизни одно лишь упоминание о том, чем занимаются её родители, открывало ей двери в совершенно другой мир, где на неё начинали смотреть, как на упавшую с неба звезду, а не как на выскочку, случайно сорвавшую большой куш. Кристал про себя фыркает. — Мои родители помогали возводить стены вашей империи, — сообщает Кейт. — Они занимаются недвижимостью. И тогда Кристал осеняет. Джон Браун — сиднейский миллионер, который владеет огромной частью городских территорий. Именно благодаря ему родители смогли превратить обычный гостиничный бизнес в крупную империю: Джон помог им приобрести здание с видом на Бонди-Бич и реконструировать его под пятизвёздочный отель. Теперь манера поведения Кейт становится понятной. Пошла характером в отца, имя которого нередко появляется в прессе под скандальными заголовками. «Джон Браун был замечен на аукционе ретро автомобилей, где толкнул гостя в пирамиду шампанского», «Срочная новость: недавний конфликт Джона Брауна и его конкурента Кристиана Спаркса закончился дракой на открытии казино», «Джон Браун уволил личного водителя за опоздание на одну минуту: история простого человека, работавшего на бизнес-Сатану». — Кажется, помогать Оушенам превращается в нашу семейную традицию, — Кейт растягивает губы в ухмылке, а Кристал закатывает глаза. Остаётся надеяться, что после этого случая она не останется в долгу у младшей Браун. Кора бежит к шкафчикам и через пару мгновений возвращается с белым махровым полотенцем в руках. — Нам нужно поторопиться, пока урок не закончился, — говорит она несколько тревожным тоном. — Кора права: лучше нам уйти, пока мистер Кларк грузит этих опосумов лекцией про независимость Австралии, — соглашается Кейт. — Так что, дорогая Ариэль, будь так добра, выключи воду, иначе Урсула не сможет сотворить своё заклинание. Кристал закатывает глаза, слабо усмехаясь. Тянется к ручке крана и дёргает её вниз. Без тёплых струй воды становится некомфортно, пусто, как будто сущность внутри неё недовольна и требует ещё. Но Кристал игнорирует её, беря у Коры полотенце и начиная вытирать своё мокрое тело. Мама же так делала вчера, чтобы обратиться? Воспоминания о ней острой иглой впиваются в сердце. Кристал поступила просто ужасно, сбежав из дома и не дав даже шанса с ней поговорить. Наверное, родители уже с ума сошли, думая о том, что с ней могло произойти! Кристал поджимает губы. На душе становится паршиво. — Мне нужно ехать домой, — сообщает она своим новым… Знакомым? Подругам? Чёрт, кто они теперь? — Отлично, мы тебя довезём, — отвечает Кейт. — Нет! — слишком резко произносит Оушен, тут же осекаясь и возвращая прежний тон голоса: — Вы и так мне очень помогли. Я не хочу, чтобы у вас были проблемы из-за… Хвост разделяется на две части. Кристал смотрит на сложенные вместе ноги. Ощущения похожи на те, которые она испытывала в детстве, отлепляя от кожи пластилин после игры с набором Play-Doh. Только теперь в роли пластилина её русалочий хвост. Её русалочий хвост. К этому однозначно надо ещё привыкнуть. — Моя дорогая, я — Кейт Мари Браун! Это не мне нужно бояться проблем, а им того, что я приду по их душу, — самодовольно чеканит Кейт. — А теперь одевайся. Вряд ли таксист оценит твои аппетитные формы. Кристал посылает ей короткую улыбку и спешит к своим вещам. Неизвестно, кого она должна благодарить за такое везение, — Судьбу, Вселенную или Бога, — но ясно одно: кто бы за этим ни стоял, сегодня он на её стороне.