Через тернии к звезде

Для Чонгука померк свет. Оставив любимое тело, с ножом в груди, на кушетке в лазарете, Чон поплелся в кабинет к Миллеру. Майкл и Арон отпаивали заместителя начальника виски. — Что теперь будет, что будет? — горевал Мартин, хватаясь за голову и теребя волосы на голове. Миллер сильно привязался к Дракону. Этот парень напоминал ему сына, своим твёрдым и решительным характером и доброй душой. Боль парня находила отголоски в сердце Мартина и сочувствию и сопереживанию не было конца и края. — Брауна надо переводить. — стонал Майкл. Этот странный мужчина лет тридцати восьми, что носил смешную плешь и обладал отвратительным голосом, любил Чона не меньше. С первых дней надзиратель проникся теплом к парню, что вёл себя отстранённо. Теперь, когда Чонгук без стука вошёл в кабинет, все замерли. Арон меньше всего знал Дракона и побаивался его, но видя, как свойски с ним общаются остальные, решил, что просто будет держать дистанцию, но не выдавать своих страхов. — Мартин, я могу… — Чон больше не плакал. Каменное лицо, что и цвет приобрело такой же, смотрело тусклыми мутными глазами. Они были как угли, что источали тепло и на них вмиг вылили воду. Стали холодными и потухли, намокли и замерли. Дух в парне замер и чувствовали все, что это не надолго. Стоит только поднести спичку и угли вспыхнут, но не любовью, а пламенем ненависти и мести. Мартин знал, что парень придёт просить захоронить Дэвида на территории. Заключённых здесь не хоронили, их отправляли на соседий остров Харт, но отказать этой просьбе Миллер не в силах. Он уже позвонил Сандорасу и дико махая руками проорал в трубку о случившемся. Затребовал привезти гроб. Армандо рычал в трубку и велел разобраться, помочь парню отомстить. — Конечно, Чонгук. — Мартин вскочил со стула. — Я уже распорядился. Его захоронят на западе, подальше от тюремных корпусов. Там тихо, Дэвиду там будет спокойно. Подошёл вплотную и положил руки на плечи. Глаза встретились. — Крепись, сынок, ты сильный. Ты Красный Дракон. — подбадривал. — Я сам вырою могилу. — получив кивок согласия, Чон покинул кабинет, унося остатки спокойствия из душ трёх мужчин. — Арон, Майкл, найдите убийцу. Вытрясите из патрульных всё, но имя мне дайте. — развернувшись, Мартин сел в кресло и пригубил крепкий напиток. — Ты же знаешь, что это Браун. — поежился Арон. — Майкл прав. Брауна надо переводить во взрослую тюрьму. Если Дракон доберётся до него, то убьёт, а из-за этого поднимется бунт. Этот ублюдок сумел найти себе крыло среди старших, они не простят его убийство. — положив локти на стол и болтая содержимое стакана, тихо рассуждал Мартин. — Мы дадим Дракону убийцу, чтобы успокоить его душу, а потом, когда он дорастет до взрослой тюрьмы, тогда и расправится с Брауном. На этом и порешили. Мэтью Браун через двадцать минут под конвоем надзирателей, в наручниках и кандалах, переходил из корпуса несовершеннолетних в корпус взрослых заключённых. На усмешку и вопрос, почему так скоро, ему огрызнулись, выплюнув, что спасают его мерзкую, поганую душу. Чонгук не думал сейчас ни о чем. Он нашёл на западе заключённых, что толкаясь, копали яму и подойдя к ним, отобрал одну лопату и прогнал всех в сторону. — Ты будешь рыть один всю ночь. Здесь тяжёлая земля. — убеждал надзиратель, когда Чон попросил всех уйти. — Мне некуда спешить. — буркнул Чон и приступил к работе, бодро всаживая лопату в землю. Надзиратель расстроенно покачал головой и повёл заключённых по камерам. В живых умах росло сострадание и скорбь. 🕯🕯🕯 Две недели Джимми ходил неприкаянной душой. Его все оставили. Ещё три месяца назад, в один момент он потерял Чона и Диего, которого так и не успел обрести. Мужчина проявил себя, но тут же исчез, испарился. Джимми недолго переживал из-за Сантоса и очень много страдал из-за старого друга. Пролив море слез и пересмотрев ситуацию со всех сторон, парень смог принять то, что Гук не виноват, обстоятельства принудили его. Он останется его другом, братом до тех пор, пока не перестанет носить человеческое лицо. Раздумывая, как попасть в тюрьму на свидание, Джимми боялся, что Чон откажется от встречи. Как туда добраться парень не знал. Он вообще ничего не знал о друге. Четырнадцать дней Стоун порывался идти на поклон к Сандорасу и просить устроить ему встречу, рассказать о брате. Не решался, было страшно. В одну ночь в груди зажгло так, что парень не смог уснуть. Он проворочался несколько часов и встал, принял душ и собрался в школу, до которой ещё четыре часа. Дома не сиделось и парень вышел на улицу. Во дворе стоял Ford mustang. Джимми не сразу его заметил. Отойдя от входной двери подъезда прошёл по тротуару, его ослепили фары, что резко зажглись. Парень испугался и хотел повернуть назад, но окно открылось и послышался незнакомый голос. — Джимми Стоун! — окликнули из салона. Парень напрягся и заметил, что передняя пассажирская приоткрылась. На свой страх и риск, Джимми шагнул к машине, постепенно узнавая морду знакомого «мустанга». — Диего? — не стал прятать удивления. -Ты, вставил зубы? — забираясь в салон на предложенное место. — Да, теперь тебя не веселит мой голос? — улыбнулся, показывая красивую широкую улыбку с ровный рядом зубов. Джимми хотел пошутить, что теперь его голос пускает мурашки по телу, но промолчал. Вряд ли бы это сошло за шутку. — Четыре часа утра, что ты здесь делаешь? — сменил тему, наблюдая, как рука с татуировкой на запястье, повернула ключ в зажигании. Этой татуировки раньше не было, парень бы запомнил. — Я почти каждую ночь здесь. — грустно, склонив голову. — Что? — Стоун округлил глаза. — Но зачем? — Чтобы видеть, что ты вернулся в квартиру и лёг спать. — указывает пальцем в лобовое стекло, в которое хорошо видно окно спальни и кухни на пятом этаже. — Ты следишь за мной? — ещё больше удивился парень. — Я скучаю по тебе. Диего в курсе произошедшего в тюрьме инцидента и это подвигло его на очередной шаг. Он тайком уехал в город и провёл ночь в этом дворе. Боль за Чона не отпускала и мужчина принимал для себя новую картину мира. У него есть симпатия к мальчишке, он одинок и несчастен без его улыбки с щербинкой сбоку и бледных веснушек. Ему нужен рядом человек и это должен быть этот парень. Сантос понимает, что привязанность к другому — это угроза страдать, как мучается сейчас Чон, но отнекиваться от тяги, Диего больше не хочет. Он признается Стоуну, чувствуя, что парень может ответить ему и видимо, сама судьба выманила его в такую рань на улицу. — Скучаешь? — Джимми сначала хлопает глазами, а потом очаровательно улыбается, покоряя окончательно окаменелое сердце матёрого одиночки. Диего не ждёт разрешения или знака, он решил присвоит себе своё, пока парень находится в состоянии эйфории и не соображает разумно. Разница в четырнадцать лет — большой разрыв, но не преграда. Обхватывая личико Джимми, Диего стремительно приближается и нежно целует мягкие губы. Парень теряется немного, но скоро начинает отвечать, чем заставляет сердце Сантоса биться сильнее. — Я сбежал к тебе, нарушив запрет, так что с зубами я не на долго. — вставил в интимную атмосферу шуточку, что всё разрушила, но не испортила настроение. — У вас принято лишаться зубов за непослушание? Что за варварские методы? — скривился Джимми. — Ты будешь со мной, если мой рот снова опустеет? — в салоне темно и только свет дворовых фонарей освещает сейчас заблестевшие серые глаза. — Ты… Что… Я не понимаю. — смутился Стоун, поднимая брови и хлопая ресницами. — Мне очень нравится твоя родинка на губе, хочу целовать её всю жизнь. — в подтверждение своих слов захватывает нижнюю губу парня, слегка оттягивает, слыша тихий писк. — Диего, ты предлагаешь мне отношения? — уточнил очевидное. — Да. Скажи, что ты согласен. Я готов начать новую жизнь и хочу прожить её с тобой. — заглядывает в глаза, в которых стоят слезы. — Согласен. — кивает в подтверждение. Парни долго целуются в машине. С первыми минутами предрассветных сумерек Стоун тянет Сантоса в квартиру. Диего не сопротивляется и по-хозяйски забирает себе руку парня, переплетая с ним пальцы. Джимми пищит от счастья, но лицо держит и эмоций не показывает. В школу парень сегодня не попадает, потому, как уже после трёх часов счастья, на голову мальчишки рушится лавина страха, скорби и горечи. Диего дал парню немного побыть счастливым, а потом рассказал про Чона. Джимми тут же запросился свезти его, умолял и лил слезы. Диего не отказал, лишь раз напомнив, что Стоун пообещал своё сердце ему. Мальчишка часто кивал и горько оплакивал утрату друга. 🕯🕯🕯 Чонгук копал могилу почти пять часов. Он мерил ее размер по себе, ложился в неё и складывая руки, отдыхал. Было не страшно лежать вот так вот, в яме. Он делал это с мыслью, что место будет для любимого, ему лежать здесь одному. После одиннадцати вечера надзиратели принесли гроб с телом Дэвида. Майкл включил музыку, пока ещё четверо товарищей подносили усопшего к месту вечного сна. Чон стоял у могилы и смотрел на эту процессию, облокотившись на ручку лопаты. Его яркая оранжевая роба была вся в грязи. Зима прошла и земля была сырой от растаявшего снега, что в этом году выпало немного. Поднеся гроб, сняли крышку. Чон упал на колени и плакал, целуя холодное лицо. Дэвид был одет в гражданскую одежду. На нём была потасканная кофточка и протертые на колене джинсы. — Его переодели в его одежду. Он в этом поступил сюда. — пояснил Майкл, читая вопрос в глазах Чона. Сердце сжалось ещё сильнее. Как же беден и несчастен был Дэвид при жизни и как рано его жизнь оборвалась. Чонгук плакал в голос хватая плечи мальчишки, что больше не реагировал на прикосновения. — Хватит, Дракон, отпусти его. Он прожил «славную» жизнь. Он был любим и любил сам. Дэвид был счастлив, отпусти его. — Майкл с трудом сдерживал слезы. Надзиратели оттащили Чона от тела и быстро накрыли крышкой. Гук лежал на сырой земле и корчась от страданий, рыдал в голос. С первым ударом молотка по крышке, парня вздыбило на ноги. — Нет! Нет! Я не простился! — кричал Чон, отталкивая надзирателей. Охранники отошли, смотря на Майкла. Он один знал Чона и не боялся его. — Ты закопаешь его. И будешь ходить к нему каждый день. Придай его тело сырой земле, он нуждается в этом. Речь Майкла возымела эффект и Чонгук спросив молоток, признаваясь в чувствах и боли, причитая, сам заколотил крышку. Надзиратели аккуратно спустили тело в могилу и бросив по горсти, отошли в сторону, позволяя Чонгуку, утирая слезы грязным рукавом, завалить яму землёй. — Выбири на берегу камень, что понравится, мы установим на него табличку. Мартин согласовал погребение с начальником тюрьмы, тот дал добро. — Майкл тянул за плечи Чона, утаскивая в сторону тюрем. — Тебе надо в душ, пойдём. Чонгук шагал вместе со всеми, а душою остался сидеть возле свежего бугорка земли. Он придёт сюда завтра и послезавтра и все десять лет, он будет ходить на это место и рассказывать Дэвиду, как пуст без него этот мир. По распоряжению Мартина Чону выдали свежую робу и новую камеру. Это был беспрецедентный случай, когда вот так вот меняли камеру заключённому. Чон был уникальным арестантом за всю историю этой ужасной тюрьмы. Он и сам стал её историй. Все, кто смогут покинуть эти стены, будут взахлёб рассказывать поразительную историю о малолетнем убийце, что имел огромное любящее сердце. — Зачем мне новая камера? — воспротивился Чон, когда его подвели к незнакомой двери. — Так надо, Дракон. В той ты сойдёшь с ума. — кивал головой Мартин. Заместитель начальника встретил парня после душа и напоив чаем в комнате охраны, сам сопроводил до новой темницы. — Кто убил моего мальчика? — не таился Чон. — Завтра утром тебя сведут в его камеру, а сейчас поспи. — Миллер подтолкнул Чона и захлопнул за ним дверь. Мартин понимал, что Чонгук не оставит парня в живых, но не противился этому. Для успокоения души самого Чона, он должен отомстить. Чон же проплакал до утра. Новая камера действительно, помогала, здесь так чётко не чувствовалось отсутствие Дэвида, как было бы в прежней. Но осознание, что обнять, целовать и любить ему больше не кого, заставляло мозг воспаляться до красна. Вместо завтрака, Дракона запустили в камеру, где сидел взъерошенный парень с покрасневшими мокрыми глазами. Его сокамерники отправились на завтрак, а его не пустили. Все сразу поняли, почему. Парень сначала плакал, ожидая участи, а потом решил сражаться. Под матрасом хранил арсенал ножей, потому, шансы выжить у него были. Были, но не против Красного Дракона. — Ты, убил Дэвида. Я убью тебя. — больше Чон не проронил не слова. Парень с лёгкостью отбивал выпады ножей, что один за другим летели в угол. У Чона было преимущество. Он знал зачем и куда он идёт, в его голове была чётко поставлена задача: « отомстить» и он пришёл её исполнить. Парнишка бегал по камере, кричал, уворачивался, бил Чона и бился в истерике. Она-то его и подвела. Слезы расслабили парня не давая сил отбиться и напасть самому. Чон схватил парня за голову и сжал ее, как в тисках. Большие пальцы упёрлись в глазницы и не реагируя на вырывающегося, давили сильнее. Парень повалился на пол, в надежде сменить положение и вырвать голову из захвата. Ему попался нож на полу и подхватив его, вонзил лезвие в бицепс крепкой руки. Гук рычал от боли, не позволяя вырваться крику. С новой силой, он прижал несчастного к полу, оседлав сверху, придавил руки коленями и снова начал давить на глаза. Жертва билась и стучала ногами, крутила головой, но ничто не помогало. Собранный и решительный Чон резко вдавил пальцы у переносицы и нечеловеческий визг несчастного услышали, казалось, в близлежащих блоках. Даже корпус сумасшедших притих, вслушиваясь в крик своего нового товарища. Гук же, утопая в крови, вырвал глазные яблоки вместе со зрительными нервами, что выскальзывали из рук и упали на пол, рядом с потерпевшим. Надзиратели, что пришли проверить заключённого, бежали прочь, зажимая рты. Тошнотворное зрелище лежащего на полу парня и отдельно валяющиеся глаза с хвостиками из нервов и сосудов, быстро выворачивало желудки. Помощь пострадавшему так никто и не оказал. Очнувшись от болевого шока, парень вновь разнёс по корпусу душераздирающий крик, осознав, что лишился обоих глаз и теперь там пустота. Наиболее крепкие к брезгливости санитары смогли отнести слепого в медицинскую комнату, где обработав раны, престарелый закостенелый врач, просто зашил веки. Сумасшедшие не ошиблись, в их рядах пополнилось на одного слепого чокнутого больше. Парень верещал и смеялся, громко хлопая в ладоши, пока его переводили в блок к дешевнобольным. Диагноз был на лицо. Пережить потерю органов арестант не смог и рассудок покинул его юную голову. Стэнли пришёл в новую камеру к Чону сразу, как только заступил на смену и ему рассказали о случившемся. Сердце парня дрогнуло. Он поспешил найти заключённого, чтобы выказать ему свои соболезнования и горевать вместе с ним. Чон сидел на койке в брызгах крови на груди, рукаве и штанах. Другой рукав был залит багровым пятном. Джонсон знал, как и все, что Чон пошёл убивать виновного и увидев парня в крови, побежал назад, в свою охранную комнату за аптечкой. — Как ты себя чувствуешь? — вернулся обратно и снимал одежду с повреждённого плеча Чона. — А ты как думаешь? — устало ответил Гук. — Паршиво. — кивал Стэн. — Рану стоит зашить, глубокая. — Вот здесь зашей. — гладит и хлопает по груди. — Сил нет терпеть. Чонгук час назад хладнокровно вырвал глаза живому человеку, а сейчас сидит и льёт слезы из-за потери любимого. Жуткое зрелище. Стэн смотрит на парня, залитого чужой кровью и в голову приходит мысль, а не сходит ли этот парень с ума? Как-то это смахивает на раздвоение личности. — Дракон, — Стэн провёл ладонью по чужим волосам и заговорил мягким голосом. — пойдём к врачу, он зашьёт рану. — Не надо, Джонсон, делать из меня больного. Я вижу насквозь твои мысли. То, что я сделал не помешательство, а следствие моей боли. Чон смотрел с укором в зелёные глаза надзирателя и медленно поднявшись с койки, вышел из камеры. Стэнли стоял завороженный чёрным взглядом. Он мотал головой, приходя в реальность и заторопился догнать осуждённого. 🕯🕯🕯 Ford mustang быстро скользил по дороге, ведущей к старым ангаром. Диего счастливо улыбался. Рядом с ним сидел Джимми, что не сводил с него глаз и постоянно повторял, как ему не верится и он счастлив. Сантос тоже счастлив. Он долго шёл к тому, чтобы признаться в своём влечении к мальчишке. Долго списывал это на скуку, охрану от неизвестных, простое любопытство, а на деле всё прозаичнее. Он искал встречи, но не мог приехать днём, засыпал в машине, под окнами мальчишки, зная, что тот дома и всё хорошо. Случившееся толкнуло сделать шаг навстречу. Он испугался потерять того, кого так и не успел обрести. И вот он здесь, сидит рядом и не сводит серого взгляда с его щетинистого лица. Сантос не представляет, как разозлится Армандо. Он не прощает непослушание, но не убьёт же он его. Машина остановилась у ворот гаража. Парни, что стояли на улице, покуривая возле урны, вытаращили глаза, когда увидели Диего и паренька, что сидит с ним рядом. Джимми не стал ставить Сантоса в неудобное положение и сам открыл себе дверь и выбравшись, подошёл к мужчине, что ждал его. — Ну, что, дашь мне руку? — улыбнулся Диего. Джимми не мог насмотреться на эту улыбку. Он её ни разу до этого не видел, а она такая красивая. Чонгук не раз просил друга, найти своё счастье, кажется, Стоун нашёл. Он до сих пор сомневался в действительности и не хотел афишировать начавшиеся отношения, боясь спугнуть удачу. — Нет. Давай не будем так очевидны. Не хочу тебя подставлять. — покачал головой Джимми. — Ты стесняешься отношений со мной? — Сантос напрягся и остановил парня у входа в ангар. — Нет, что ты? Я думаю, что тебе не добавит престижа связь со мной. — смотрит в карие омуты. — Мне не чего бояться за свой престиж. Как выяснилось опытным путём — это не сделает меня счастливее. — сам хватает руку мальчишки и рывком открывая дверь, затягивает его внутрь. Парни, что стояли с сигаретами, быстро их побросали и направились посмотреть, что это за новости такие, Сантос привёз мальчишку и водит того за ручку. Армандо сидел в кабинете. Новость пришедшая из тюрьмы вчера вечером, выбила мужчину из колеи и он не спал всю ночь. Столько всего свалилось на бедного пацана, что Сандорас открыл в своём сердце, запечатанное когда-то, безграничное пространство человеческого тепла и доброты. Мужчина злился на себя за мягкотелость, но прощал себе эту слабость, списывая на то, что это же Дракон, он не чужой человек, за него можно переживать и не скрывать своих трепетных чувств. Сантос едва постучал и открыл дверь кабинета. Армандо окинул вошедших потухшим взглядом и достал из ящика стола свой beretta. Диего прикрыл широкой спиной Джимми, что теперь выглядывал из-за плеча и округлял глаза, заметив пистолет на столе. — Армандо. — начал Диего твёрдым и решительным голосом. — Не утруждайся. — глухо звучал Сандорас. — Я знал, что ты нарушаешь приказ. Ждал, к чему это приведёт. Армандо взял в руку пистолет и покрутив его, осмотрел со всех сторон. Снял с предохранителя и наставил дуло на Диего. — Ты, знаешь, чем карается невыполнение моих приказов. — вяло произносил слова, поглядывая на бледного паренька, что прячется за спиной. — Притащил его посмотреть, как я пущу пулю тебе в лоб? — указал дулом на Джимми. — Не смей. — в кабинете раздался надорванный слабый голос. Джимми выскочил из укрытия и встав перед Диего, решительно смотрел в безжизненные, уставшие глаза лидера. — Хватит, Армандо, губить чужие жизни. Разве ты не насытился ещё? Сколько тебе надо, чтобы ты успокоился? — рычал щенком, озлобленный Стоун. Сандорас зашелся истерическим смехом. Он смотрел на эту парочку и понимал, что начинает сдавать позиции. Эти мальчишки, школьники, накрыли медным тазом всю его непоколебимую иерархию клана. Раздробили все устои и забрали себе в подчинение главных людей в жизни самого Армандо. Диего стоит, сжимает плечи молодого щенка, что скалит зубы в защиту матёрого волка. Армандо готов расплакаться. Всё летит к чертям. — Чего ты хочешь, Диего? Уйти? — голос дрогнул. Расставаться с человеком, что столько лет был его второй головой, страшно. Вдруг его личная голова не справится и что тогда? — Я хочу начать легальный бизнес. И ты мне с этим поможешь. — Диего не сомневался ни секунды в том, что Сандорас послушает его. — Мы обсудим это позже. Обязанность навещать Дракона каждые три дня с тебя никто не снимал. — смотрит с искрой задора. — Что Джимми будем бить тату? Стоун не понял сначала о чем речь, но потом встрепенулся. — Нет. Не надо пятнать меня, я хочу свободно жить. — заторопился с ответом. — Это мы решим потом, надо ехать в Райкерс. — Сантос сменил тему, подталкивая Джимми к выходу. — Мы договоримся позже, ведь так, Армандо? — Конечно, мы обязательно договоримся. — хмыкнул Сандорас, провожая парочку замученным взглядом. Хорошо, что Кристина покинула этот ад. Армандо очень скучает по сестре, но та приняла верное решение скрыться ото всех на то время, пока её личный Чонгуки не появится на свет. 🕯🕯🕯 — Дракон, к тебе пришли. — Стэнли открыл камеру и заглянул в дверь. Чонгук лежал на койке с закрытыми глазами и мысленно возвращался в то время, когда его бок грело чужое худое тело. Он устал от этих мыслей, но думать о чём-то другом просто не мог. Да и не о чем больше думать. Отца больше нет, мать, наверное, уже в клинике какой-нибудь. Джимми больше не с ним. Он медленно испаряется из памяти и все совместные моменты начинают терять ценность. Гук стал отпускать друга. Он принял его позицию и заставлял себя забыть, вычеркнуть из память, стереть воспоминания. У него больше никого нет. Один Диего, что исправно приезжает каждые три дня и то, может, не по своей воле. Чон нехотя поднялся. Он знал, что это Сантос его навестил. Идти не хотелось, но надо. Джонсон дождался, пока шаркая ногами и поправляя повязку, что держала раненную руку в покое, вышел в коридор и медленно поплелся за надзирателем. На улице сегодня солнечно. Наступил март, скоро всё вокруг зазеленеет. Чон попросит привести ему рассаду цветов. Пока лежал в камере, ему пришла в голову мысль засадить могилку Дэвида цветами и сделать из неё клумбу. В комнате для встреч сидел Сантос. Он угрюмо опустил голову и сжимая кулаки, ждал Чона. — Дракон. — вскочил на ноги и крепко обнял, как только парень вошёл в дверь. — Мне так жаль, парень, мне так жаль. — голос тихий и глубокий. Грусть Чона распространялась на всех, с кем парень встречался взглядом. Весь корпус был в курсе трагедии, что постигла загадочного азиата по кличке Красный Дракон. Никто не шумел в его присутствии и не поднимал глаз. — Я приехал не один. Выслушай его, прошу, он страдает не меньше. — о ком говорит Диего, Чонгук не понял, да и не хотел путаться в догадках. В комнату вошёл Джимми. Он стоял, опустив голову, не решаясь смотреть на друга, поднять на него глаза. Сантос встал и подталкивая Стоуна, вышел за дверь. — Помни, что ты обещал. — сказал тихо, но и Чон это услышал. Дракон смотрел ошарашенным взглядом на брата и ждал. Джимми не поднимая головы опустился на колени. — Прости меня, Чонгук. — голос дрогнул, но слезы были сдержаны усилием воли. — За что, Джимми? — Чон подошёл к другу и встал на колени напротив. — Я предал тебя, нашу дружбу, братство, свою любовь к тебе. Я обещал себе, клялся, что дождусь тебя, несмотря ни на что, а в итоге, не принял твоих поступков. Мне стыдно и омерзительно за себя. Прости меня, Чони. — последняя фраза разжалобила обоих и пустив слезы по щекам, парни обнялись. — Что изменилось теперь? — тихо спросил Чон, дыша в самое ухо. — Ничего. Я просто по-прежнему люблю тебя, ты так и остался всем в моей жизни. Я всё ещё скучаю и жду. Чонгук целовал мокрые щеки Джимми, но не касался губ. Он нежно поцеловал лишь уголок, прикрывая глаза от тепла, что отдаёт ему брат. — Я всё понимаю. Ты живой человек и вправе испытывать разочарование. — шептал, гладя щеку одной рукой. — Нет, я не разочарован. Я не был готов к изменениям, что постигли тебя, но ты не перестанешь быть моим, пока носишь человеческое лицо. Диего, рассказал мне про Дэвида, я скорблю вместе с тобой. Моя душа истекает кровью за твою боль. — перехватывает руку Чона и целует ладонь. У ногтевых пластин замечает что-то красное. Чонгук замечает, куда уставился Джимми и не таясь признается: — Это кровь. Я вырвал глаза тому, кто убил моего мальчика. Он сошёл с ума и теперь сидит в том корпусе, что встречает гостей. — Когда? — с ужасом. — Сегодня утром, вместо завтрака. — спокойно, ожидая, что Джимми отпрянет. — Значит, ты голоден. Ты, не попал на завтрак? — тараторит друг, намеренно игнорируя страшную весть, что сейчас услышал. — Мы привезли фрукты и мясо. Ты должен поесть. — Стоун заторопился подняться на ноги, но Чон остановил. — Ты, понял, что я только что сказал? — смотрит в серые печальные глаза. — Да, Чонгук, я услышал, что ты лишил глаз подонка, что отнял твоё счастье. Я много и долго думал о том, как ты стал таким жестоким. Мне понятно, что это место не парк развлечений и тебя вынудили проявить бесстрашие и агрессию. Я принимаю это, как единственно верный вариант. Ты не причинишь вреда, пока его не причинят тебе. — слезы выкатываются из глаз и Джимми шмыгая носом снова целует руку Чона. — Я не перестану уважать тебя. Я знаю, какой ты замечательный человек, а вот это всё — обводит комнату взглядом. — просто вынужденные условия, что открывают твои скрытые стороны. — Не боишься меня? — с вызовом чёрных глаз. — Нет. Ты никогда не сделаешь мне больно. И я больше не посмею усомниться в твоей праведности. Ты не чудовище, это мир чудовищно жесток. Парни просидели в комнате встреч несколько часов. Джимми рассказал, что Чон Бëль, действительно, сошла с ума и находится в клинике уже четыре месяца. Она совсем потерялась в своём мире и больше не возвращается в реальность. Чон взгрустнул, но повздыхав, принял, как должное. Он знал уже, что так и будет. Рассказал Джимми и о своей матери. Она сошлась с инспектором Батлером и уже почти полгода живёт на его территории, оставив квартиру сыну. Немного помявшись, Стоун завёл речь о Диего. Говорить было не удобно, но Чон понимающе кивал, подбадривал и пожимая чужую кисть, говорил, что Джимми правильно поступил. — Диего хороший парень. Он старше и сможет позаботиться о тебе. — подытожил Чон. Стоун кивал и смущённо улыбался, опустив голову. — Что ты ему обещал? — спросил Чон, подумав. Джимми непонимающе уставился на друга. — Уходя за дверь, он шепнул тебе, чтобы ты помнил. Стоун просветлел озарённый догадкой. — Я обещал ему своё сердце. Он знает о моих не дружеских чувствах к тебе и потому, напоминает, что я обещал ему себя. — покраснел до ушей. — Я не трону тебя, скажи ему, пусть не нервничает. — по-доброму улыбнулся Чон. Он погладил голову друга. — Тебе лучше идти, а-то Диего извелся, наверное. Мне нужно к Дэвиду. Я не навестил его ещё сегодня. Было грустно и тоскливо. Джимми набивался приехать через три дня, но Чон запретил. — Конец года. У тебя экзамены на носу. Ты должен готовиться и сдать на отлично. Приезжай только тогда, когда визит Диего приходится на воскресенье. Я буду ждать тебя в эти дни. Таких дней выпадало один-два раза в месяц. Парни потом посчитают, но Стоун не ослушается и обведя красным фломастером на календаре такие воскресенья, с замиранием сердца будет ждать эти дни. Чон тоже заведёт календарь и начнёт отсчитывать не только дни, но и месяцы. Он просчитает визиты друга на весь год вперёд, а потом попросит новый календарик и будет сверять явку Джимми. Прошло два года и шесть месяцев. На улице темно и прохладно. Ветер лёгкими порывами треплет волосы пятерых мужчин. Чистое небо мерцает звездами и полная луна, оставляет свою дорожку на водной глади. Вдали, у «Дома Боли» заливисто лают собаки. Раньше их не было, но три месяца назад конвоиры привезли двух щенков и теперь они разряжают тишину своими голосами. Все смотрят в сторону города, туда, где горят огни и кипит жизнь миллионов. В одно мгновение небо разрезает луч прожектора. Он вырисовывает круг в небе и появляется огромная голограммная фигура Чонгука, она лениво делает движения и замирает на месте. Восторженные голоса за спиной Дракона перекрывают лай собак. В воздух взлетают фейерверки, орошая небо яркими огнями. «С Днём рождения» появляются буквы из неоткуда и исчезают с новым залпом цветных огней. — Вот это да! — Дракон! С днём рождения! — Ура! На парня набрасываются трое взрослых мужчин и словно дети теребят его за рукава, взбивая волосы. — Поздравляю, Дракон. Ты достиг совершеннолетия. Совсем взрослый стал. — подошёл Мартин и утянул в объятия. Чонгук слабо улыбается, принимая поздравления. Это его третий праздник, что он проводит в компании этих ребят. Сегодня у Майкла и Арона выходной, но они приехали поздравить и поддержать своего друга. Да, именно таковым эти взрослые надзиратели считали молодого заключённого. Вне положенного срока, днём приезжал Диего с Джимми. Парни живут вместе уже два с половиной года и души друг в друге не чают. Армандо отпустил Сантоса из ангара и помог наладить бизнес, не лишив его машины и квартиры. Но взамен Диего по-прежнему вторая голова Сандораса и продолжает быть посыльным на Райкерс, хотя это его добровольное решение. — Всё, шоу закончено, пошли пить кофе. — скомандовал Мартин. Группа развернулась и обнимая именинника за плечи, отправились в кабинет заместителя начальника. Там давно вскипел чайник и стоит торт на столе. Никакого алкоголя. Это строгое правило, но никто и не стремится его нарушить. В кабинете тепло и уютно. Все расселись по своим местам и разобрали кружки. Разговоров много. Чон стал внештатным надзирателем за эти годы. Потому, ему теперь можно тоже включиться в разговор и высказать своё мнение. После жестокого ослепления заключённого, Дракона стали обходить стороной, и он больше никого не трогал. Так же не завёл ни одного приятеля среди заключённых, ему хватало охраны. В присутствии Чонгука более сильные не трогали слабых, они либо боялись, либо и правда дисциплина улучшилась, либо просто Чон многого не замечал. Парень продолжал ходить грозовой тучей и смотрел на всех убийственным взглядом. Ещё тогда, после похорон Дэвида, его место за столом занял другой осуждённый. Он был подозрительно похож на Митчелла фигурой, но Чон его не замечал. Мартин всеми силами старался облегчить страдания парня и быстро занял стул, чтобы место не пустовало и не давило на кровоточащие раны Дракона. Лишь в тесном кругу он мог улыбнуться и пошутить. В нём не билась жизнь, как когда-то, оно и понятно. В восемнадцать лет парень потерял всё и сразу. Семью, родителей, друзей, любимого, свободу, жизнь. У него не осталось ничего, что заставляло бы его сердце биться, держаться за эту жизнь, а она всё не кончалась. День за днём отсчитывались в календаре, а перемен не наступало. Чонгук смирился с потерей Дэвида. Он как раньше, каждый день ходил на его могилу. Всё тёплое время года подсаживал цветы, поливал и пропалывал, стоя на коленях. Он приходил сюда два раза в день, чтобы сказать «доброе утро» и «спокойной ночи». Подолгу смотрел на водную гладь и сожалел, что память не может быть вечной и образ любимого начинает меркнуть. Чонгук помнит свои сильные чувства, что испытывал к этому мальчику, но это всего лишь воспоминания, чувств больше нет. Окаменелое нутро парня состарило его душу и в свои двадцать один он чувствовал себя стариком. — Будем готовить твой перевод во взрослый корпус. Ты куда в одиночную или к своим? — положив ложечку с кусочком торта в рот, бубнил Мартин. — Нет у меня там своих. Моя причастность к этой группировке, только тату на спине. Больше нас ничего не связывает. — отмахнулся Чон. — Ну, я бы так громко не заявлял об этом. Всё таки парни считают тебя своим и готовы за тебя вступиться. Можешь заселиться в одиночку, но не сторонись ребят, они могут и защитить. — вставил Майкл. — Это точно. В том корпусе сидит Мэтью Браун. — тихо согласился Арон, прихлебнув из кружки. Наступило молчание. Мэтью Браун хоть и был переведён в другой корпус, но продолжал стоять костью в горле у Чона. На прогулках, в спортивном зале, когда Чон шёл к могиле, он попадался на глаза и выкрикивал приветствия и пожелания. Гуку хватало самообладания не реагировать. Он терпел, скрипя зубами. — Дайте мне одиночную. Я привык спать один. — не глядя на присутствующих, Чон понимал, что звучит двояко, но по факту оно так и есть. Застолье закончилось ближе к двум часам ночи. Чон устало плелся в свою камеру, а в голове крутилась мысль о том, что предстоит новый этап. Другой корпус, другие надзиратели, другие правила, но та же война. Всё тот же Браун, что никак не сдохнет и не грохнет его никто. Видимо, это участь Красного Дракона. Спустя два дня дверь камеры, что была не заперта, открылась. Чон лежал на койке, когда на него уставились пронзительные карие глаза. Молодой надзиратель, что был прислан из корпуса взрослых осуждённых, пришёл переводить Чона. Его предупредили, что парень не прост, но спокоен и без причины не тронет. Надзирателю не пристало трусить, они проходят суровый отбор комиссии психологов, чтобы работать в подобных учреждениях, но этот нервно сглотнул, когда столкнулся с чёрным бархатом. — Ты кто? — прохрипел Чон от долгого молчания. — Стив Харрис. Я надзиратель. Мне поручено перевести тебя в другой корпус. — топчется в дверном проёме не решаясь пройти. Чонгук давно не видел таких стесняжек. Потому поднял брови и подложив руку под голову, усмехнулся. — Ну, так веди. Раз пришёл. Пристальный взгляд удава смотрел на парня, что кусал щеку изнутри и сделав шаг в камеру, остановился, не зная, куда деть руки. — Поднимайся, собирай вещи и пойдём. — неуверенно, бегая глазами. Чон опешил. Как этот паренёк, с виду не малолетка, попал в такое место? Да в нём нерешительности больше, чем он весит. Гук не хотел издеваться, но не смог сдержаться. Он медленно сел на койке не спуская ног на пол. — Ты, знаешь, кто я? — тихо с шипением. Надзиратель побледнел и сделал полшага назад, к двери. Он не боялся, но чувство тревоги не покидало. Парня знатно напугали более старшие коллеги, рассказав страшилки из жизни осуждённого, которого надо перевести. Стив был закален серийными маньяками и прочим чокнутым сбродом, но этот чёрный пленительный взгляд пугал неимоверно. — Знаю, наслышан. — выдал Харрис, сумев сохранить твёрдость голоса. — Ты, боишься меня? — усмехнулся Чон. — Нет, с чего мне? — бегает глазами по лицо Чона. Чонгук чувствует внутреннее напряжение и для разрядки обстановки чмокает воздух. Карие глаза округляются. Харрис делает шаг вперёд. Чон удивляется, он ожидал обратного эффекта. — Пойдём со мной. — надзиратель подошёл совсем близко к койке и протянул руку. Теперь очередь Чона проявить нерешительность. Он посмотрел на руку, кожа ровная, чистая, ногти аккуратно подстрижены и подпилены. — Ну, пошли. — поднял взгляд Чон, но руку не принял. Собирать с собой Дракон ничего не стал. Продукты, что лежали на столе, он оставил персоналу. Личных вещей у него нет, кроме бритвенного станка, геля для бритья и пасты со щёткой, ещё мочалка. Всё это быстро покидалось в пакет из-под продуктов и обувшись, Чон был готов к переезду. Днём на улице тепло и солнечно. После тёмной камеры, слепит глаза. Чон поднял руку и приставил её в качестве козырька. Идти не далеко. На арестанта не надели наручники. Мартин распорядился, что бы к этому заключённому не цеплялись и не трогали лишний раз. Он также может свободно перемещаться и не ограничен в действиях. Такие правила сразу не пришлись по вкусу многим надзирателям. Они ставили себя выше осуждённых, но никак не вровень. Стив не был в их числе и сопроводив новенького в камеру не запер за ним дверь. 🕯🕯🕯 Кабинет Армандо больше не походил на тот, что все привыкли видеть. Сам хозяин этой комнаты не узнавал её последние полгода. То здесь, то там валялись всевозможные игрушки, погремушки, каталки и стрелялки. Лидер обходил и переступал через атрибуты детства и не мог уложить в голове, как до этого докатился. — Кристина! — орал брат, выведенный из себя, когда снова не смог найти документы в ящике. — Кристина! — Что ты орешь? Я только-только уложила Чони спать. — в кабинет вбегает сестра. Она торопится пресечь крики Армандо. Её сынишка Чони очень тяжело засыпает. Мальчику два года и он невыносимо подвижный, в отличии от своей сестры-двойняшки Лилу. Девочка полностью скопировала отца и смотрела на маму глазками-угольками. Кристина обожала своих малышей и всё ещё любила их отца. Армандо сам настоял, что бы сестра чаще приезжала и привозила племянников в ангар. Мужчина грезил мечтами, что когда Чони подрастёт, то займёт его место и заселится в эту глушь, а Лилу… Она просто была маленькой принцессой, которую дядя носил на руках. Когда Кристина уехала в город, брат очень тосковал по ней и сразу после родов зазывал вернуться назад, но сестра не соглашалась. Когда деткам исполнилось по полтора, мать впервые привезла крошек и познакомила их с кланом. Грубые мужланы растворялись в умилении и тискали малышей. — Кристина, я прошу тебя, не пускай их в мой кабинет. Я не могу найти документы. Они, что, опять лазили по ящикам стола? — чуть ли не плачет Армандо. Он всю жизнь вложил в племянников и его любовь не знает границ, но так нельзя! Это же документы, а не альбомные листы, их нельзя таскать из ящиков и рисовать каляки. — Я, что могу сделать? Меня не было полчаса. Я попросила Габриэля посидеть с детьми и то, что у него нет мозгов, не моя вина. Вот, если бы был Джимми, он бы такого не допустил. — уличила возможность ткнуть брата в его неразумность. Тема по поводу Джимми Стоуна не может улечься уже пять месяцев. Как известно, парень живёт со второй головой Армандо, Диего. Тот перебрался в город и ведёт бизнес, изредка навещая ангар. Джимми всегда неохотно посещал это место с Сантосом, но когда был поставлен ультиматум: «Либо клеймо, либо не появляйся», парень не раздумывая развернулся и вышел из ангара, молча сел в машину и ждал Диего. Тот появился уже через десять минут и отвёз своего парня домой. Больше Стоун не появлялся, до одного момента. Кристине понадобилась помощь с детьми, а большая часть клана выдвинулась на переговоры с лидером другой группировки. Девушка позвонила Джимми и слёзно просила приехать. Парень не отказал и вызвав такси, примчался на выручку. Армандо долго ругал сестру, что ослушалась, парня же просто попросил уйти. Джимми фыркнул и со словами: «да, больно надо!», удалился. Кристина много раз просила допустить Стоуна. Убеждала, что он прекрасно ладит с детьми и неоценимо ей помогает, но брат был непреклонен. — Вот набьёт льва, пусть хоть жить перебирается, а пока на нём нет клейма, он чужак. — стоял на своём лидер. — Да, какой к чёрту, чужак. Он больше двух лет спит с твоей головой. — настала пауза. Брат с сестрой смотрели друг на друга и переосмысливали сказанное и услышанное. Разразился смех. — Что ты несёшь, Кристина? Старушка, ты начинаешь нести бред. — смеялся брат, утирая слезы. — Брось, Армандо. Это глупо, ты прекрасно меня понял, впусти Стоуна, он не чужой. — утихомиривая смех, утверждала сестра. Джимми не горел желанием находиться среди латиносов, наотрез отказался от татуировки, даже когда просил Диего, но он очень любил детей. Не всех, а именно этих. Эти двое сорванцов были копиями его лучшего друга. Это дети Чон Чонгука. Только вот отец о их существовании ни чего не знает. Армандо попросил своих Чону не говорить, а упертому Стоуну пригрозил, что как только тот вывалит язык, Диего в тот же день лишится всех зубов. Зубы любимого у Джимми были отдельным пунктиком, потому парень молчал. Стоун закончил школу и перешёл на третий курс экономического факультета. Из штата он так и не уехал, Диего не отпустил, да и нужды больше не было. Как и планировалось парнем, он накопил денег на подарок. Тогда, на девятнадцатилетие, Джимми подарил Чону лазерное шоу. С тех пор это стало традицией. И этот год не исключение, только добавился фейерверк. — Я подумаю, но если я соглашусь, то только из-за того, что этот черт умеет смотреть за детьми и сохранять порядок. Ты посмотри, что творится? — поднял с пола игрушку. — Собери всё. Кристина цыкнула языком и принялась ходить по кабинету, собирая запчасти и игрушки. 🕯🕯🕯 Жизнь в новом корпусе кипела по другому распорядку. Чон получил от Стива распечатанный режим дня на бумаге. Взрослых здесь заставляли работать. Чон был не против выполнять какие-нибудь дела, лишь бы время шло быстрее. Он не кичился своим статусом, не лез на рожон и с удовольствием стал ходить в столовую на подработку. В его обязанности входило расставлять еду, собирать пустую посуду и мыть. Пока подготовил и убрал завтрак, уже пора ставить тарелки на обед и так по кругу. Надзиратели очень удивились, когда на плацу, выстроившись в шеренги, в общий ряд, встал таинственный азиат. Он ходил с нимбом над головой и заместитель начальника пылинки сдувал с парня, а тут он изъявил желание поработать. Занятие не выбирал, вышел вперёд сразу, как начали оглашать список работ. Определённая занятость давалась на неделю. И каждый понедельник рабочие должны были приступить к другой работе. На Дракона эта обязанность не распространялась и он воспользовавшись своими привилегиями проторчал на кухне три недели. Потом, ему надоело и он пошёл убирать территорию, подготавливать её к приближающейся зиме. Время шло. Если не считать Мэтью Брауна, то к новенькому не цеплялись. Он вёл тихий отшельнический образ жизни и свободные минуты перед и после работы проводил на западе острова, там, где до холодов цвела клумба и стоял большой камень с именной табличкой Дэвид Митчелл. Мальчику навсегда останется шестнадцать, а Чону уже двадцать один. Их разница в возрасте с двух лет возросла до пяти и продолжит расти дальше. Порой Гуку кажется, что и не было вовсе никакого Дэвида, это просто сон. Со временем парень всё же смог найти общий язык с охраной. Первый, с кем начал водить дружбу, был Стив Харрис. Охранник был старше на четыре года и сам набивался в друзья. Он улавливал в камеры Дракона, когда он заходил в корпус и посещал свою камеру, и направлялся к нему, заводя пустой разговор. Чон не мог понять смысла этой настойчивости, а потом бросил размышления и допустил надзирателя в приятели. Друзьями он продолжал считать только Майкла и Стэнли. Арон хорошо с ним ладил, но к числу избранных причислен не был. — Как прошёл день? — в очередной раз Стив вошёл в камеру, почти сразу, как пришёл Чон. — Как обычно. С понедельника поменяю работу. — Чон отвечал неохотно, но то, что он вообще отвечал, было удачей. Гук молчал большую половину дня, соответственно и месяца. Он намерен молчать годами, пока его не начнут цеплять. Парни из братских камер пытались наладить контакт с Драконом, но тот едва одаривал взглядом. Тогда ребята отстали, решив, что всё произошедшее с ним, сильно повлияло на психику. О случившемся знали все, кому не лень. Чонгука такой расклад вполне устраивал и он спокойно доживал свои годы. — Найди мне татуировщика. — бросил не глядя на надзирателя. Стив стоял в дверях и засунув руки в карманы брюк, наблюдал, как Чон пьет, ест, как ложится на койку и закидывает руки под голову, чтобы было повыше и лучше видно гостя. — Что ты хочешь наколоть? — оживился Стив и прошёл к койке, присев на край. Чон удивился. Харрис раньше так не наглел и койку задницей не мял, а тут присел. — Хочу дракона во всю спину, красного. — ленивый ответ. — Я могу приходить к тебе вне смены. У тебя есть рисунок? — глаза Стива засветились радостью. Чон окинул парня пристальным взглядом. — Что? Наколоть можешь? — с подозрением, прищурил глаза. — Могу. Я подростком работал в салоне, мастером. Могу и эскизы нарисовать, а ты выберешь. — торопился Стив. Парню очень хотелось заинтересовать Чона, чтобы тот не отталкивал, а принял. Он готов переехать жить в эту тюрьму, лишь бы быть ближе к этому заключённому. Чон смотрел пристально. Его чёрный взгляд сводил надзирателя с ума и пленил, подчинял. — Что ты хочешь в замен? — Чон не дурак и видел тяжёлый возбуждённый взгляд, что часто гулял по его телу. — Я хочу быть ближе к тебе. — шёпотом. — Насколько ближе? — Чон смотрит пристально. Стив гулко сглатывает. У него слюна выделяется, когда он видит этого нелюдимого парня. Зная, на сколько тот, на самом деле, опасен, хочет быть к нему всё ближе и ближе. — Тебе на свободе парней мало? Или хочется острых ощущений? Думаешь секс с убийцей чем-то отличается? — Чон с насмешкаю ломает брови. Чонгук не против близости, как таковой. После смерти Дэвида, Гук не искал ему замену, решив, что останется верен. Время идёт, любовь забывается, а потребности остаются. К его телу уже давно никто не прикасался и сейчас разговор о интимной близости будоражит дремлющих демонов. — На свободе таких нет. — рука Стива легла на бедро и медленно поползла вверх. — А если я заразный. Ты не думал об этом? — чёрный взгляд прожигал и уже чувствовалась тяжесть в органе. — Покажи. — руки задрали футболку и огладили выпирающий член через штаны. Чон прикрыл глаза, давая согласие на прикосновения, осмотр и всё, что только захочет этот парень, лишь бы это было приятно и способствовало получению оргазма. Приподнимая таз, Чон тем самым помог спустить штаны. Стив давился слюной, рассматривая чистый ровный член с краснеющей сочащейся головкой. — Ну, что, так и будешь смотреть? — приоткрыл один глаз и усмехнулся, поймав момент, как Харрис лизнул уголок губ. — На первый взгляд, ты здоров. Выделений нет, цвет нормальный, кожа чистая. — с лицом настоящего профессионала. — Ты, что врач? — усмехнулся Чон. — Да, не состоявшийся. Я закончил два курса медицинского колледжа. Потом обстоятельства изменились и мне пришлось прийти сюда. Как видишь, все мы здесь не по доброй воле. — грустно завершил мысль, активно обыскивая карманы. — Что ты ищешь? — открыл глаза. — Презерватив. Не оставлять же тебя в каком состоянии. — кивнул на стояк. — Помогу. Презерватив нашёлся и раскрутив его по стволу, Харрис взял в рот. После такого длительного перерыва, долго стараться не пришлось. Чон блаженно стонал, толкаясь навстречу и затрясся, изливаясь в защиту. — Ну, как? — Стив облизнулся и вытер рот. — Превосходно. Без резинки было бы ещё лучше, но и за это спасибо. — еле ворочал языком. Раньше Чонгуку думалось, что если он допустит к своему телу кого-то постороннего, то он осквернит память о Дэвиде. Сейчас совесть спала. Может быть позже, она проснётся и напомнит о себе. Чон решил не думать об этом. — Ну, так, что на счёт тату? — Стив продолжал смотреть, как орган опадает и не выдержав, сам аккуратно стянул презерватив. — Давай позже. Голова опустела, спать хочу. — Чон действительно не открывал глаз. Харрис не стал надоедать. Он натянут бельё на место и вышел из камеры, заперев её на ключ. 🕯🕯🕯 Уже восьмую неделю Стив Харрис приезжает по вечерам в выходную смену. Не каждый раз, но почти. Охрана, коллеги косились первое время, но Харрис продемонстрировал машинку для тату и всех, вроде как, всё устроило. На самом деле татуировку кололи первые полчаса, после Стив срывался и начинал приставать к Чону. — Ты когда-нибудь добьёшь мне этого чертового дракона? Второй месяц таскаешься. — злился Чон спуская с надзирателя штаны и ставя его коленями на койку. — Если я его добью, то мне не зачем будет приходить к тебе. — с нетерпением, голос подрагивает, руки торопливо раскатывают презерватив по своему возбуждению. — Что, просто так зайти нельзя? Ты же ходишь ночами, когда на смене. Спать мне не даёшь. — срывает штаны с себя, оставляя их на щиколотках. Эти отношения длятся почти два месяца, но определение это неверное. Здесь нет никакой связи, кроме интимной. Стив увидел красивую картинку, парня с впечатляющими формами и захотел его, на физическом уровне. Чон же, вообще, не имел выбора, потому ставил парня всегда в одну позу и доведя обоих до оргазма, выпроваживал гостя, ссылаясь на усталость и желание лечь спать. Принуждения нет, но нет и чувств. Чонгука так и не посетило раскаянье. Он не изменял Митчеллу, так как это просто секс для здоровья и ничего большего. Дэвида парень любил, каждая их ночь была полна откровений и пылких поцелуев. Харриса Чон не целовал, вообще. Он прикасался только для удержания в позиции и глубокого проникновения, больше чужое тело его не интересовало. — Давай скорее. — нервно дышал Стив. — Что, так не терпится? — Чон усмехался, размазывая смазку. Гука не цепляло происходящее, он бы даже не расстроился, если бы надзиратель перестал его посещать, ну, если только совсем чуть-чуть. Всё таки терять удовольствие парень не хотел, его всё устраивало. Просить необходимое для таких ночей у Армандо не пришлось. Харрис всё приносил с собой, а потом заботливо уносил. Готовить парня к соитию Чону тоже не приходилось. Он всегда был готов, тщательно растягивая себя перед приходом в камеру. — Готов? — получив мычание в ответ, вошёл на полную и замер. Так проходило каждый раз, без экспериментов. Харрис привыкал к размеру и начинал двигаться сам, потом подключался Чон и уже начинался процесс без эмоционального вдалбливания одного в другого. В чем прелесть таких развлечений, было понятно только им двоим, но оба были довольны. Стив не просил поцелуев и ласки, сам никогда не лез. Его сводила с ума грубость Чона, резкие движения и осознание, что это не просто парень с улицы, а человек, что может с лёгкостью убить другого, но не сделает этого с ним. Это как игра, что безумно нравилась парню, это его фетиш. Громкие хлопки тел и мычащие стенания надзирателя, наверное, слышало всё крыло, но все молчали. О том, что у Красного Дракона появился новый фаворит начали шептаться только ближе к весне. Харрис всё же добил тату и теперь каждый свой визит раздевал Чона, чтобы любоваться широкой спиной, что полностью была покрыта красным витиеватым узором чешуи. Этот дракон теснил льва на лопатке, но они вполне уживались и хоть совсем не сочетались по стилям, но рассказывали о судьбе парня красноречиво. — По тюрьме ходят слухи, что ты тайком трахаешь парня из корпуса малолеток. — в очередную ночь Чон сидел на койке с голым торсом, а его спину гладили чужие руки. Стив стал более тактилен и даже мог себе позволить обвести узор языком. Чонгук не был против, он позволял прикасаться к себе, но сердце запер на замок, дав себе четкую установку, что не влюбится больше никогда, уж точно не в стенах тюрьмы. — Поздравляю, ты молодо выглядишь. Никто не задаётся вопросом, почему мой малолетка в форме и с дубинкой? — сухо среагировал Чон. — Меня никто не видел. — мурлычет надзиратель, прижимаясь щекой к тёплой коже. — Тебя каждый раз видят камеры. — усмехнулся Чон. — Нет. Часть камер в коридорах — муляжи. У каких-то нет записи, только воспроизведение на экран, в режиме реального времени. Я знаю все ходы, как пробраться к тебе и не засветиться. — А ты хитёр. — Чон качает головой и думает, что эту информацию нужно запомнить, она может пригодиться. — Всё это я делаю, ради тебя. — шепчет на ухо, теребя волосы на затылке. — Зачем? — напрягся Чон. То, что Харрис начал распускать руки, Дракона устраивало, пусть трогает, ему не жалко, но сегодня он решил переступить чёрту дозволенного. — Я трусь об тебя, жмусь к тебе, ласкаю, целую, а ты как каменный. Неужели за столько месяцев ты не привык ко мне? Не привязался? — обиженном голосом. — Почему ты не пускаешь меня в своё сердце? Не может такого быть, что бы ты до сих пор хранил в нём того мальчишку. А Чон хранил. Светлый образ Дэвида всплывал в памяти то ярче, то мутнее, но не пропал совсем. Значит чувства были настолько сильными, что за столько времени проведённого со Стивом, тот не смог пролезть даже в мысли. — А ты забыл, чем закончилась та история. Хочешь прилечь головой на запад или тебе больше нравится восток? — хмыкнул. Чонгуку неприятно. Он не может говорить о своём мальчике с кем-то, тем более не хочет со Стивом. — Я не так глуп, как тот малец. У него не хватило мозгов, чтобы спасти собственную шкуру. — хмыкнул Стив. Сильная рука молниеносно схватила за горло и сжала. Чон ещё разворачиваясь, наметил за что ухватить. Харрис выпучил глаза от удивления и вот они первые мысли, что не стоит связываться с тем, кто тебе не по зубам. Чонгук может хладнокровно убить его, а он наивный, игрался с ним, считая, что в безопасности. Чёрные глаза вселяют панику, а рука сдавливает сильнее. Рот кривится в оскале, обнажая ровные зубы. Брови сошлись на переносице и желание убить становится навязчивым. — Ещё раз я услышу от тебя хоть слово о Дэвиде… ты отправишься на Харт, как безымянное тело. Ты меня понял? — процедил сквозь зубы и оттолкнул Стива. Тот испуганно отскочил и оглаживая кожу, тяжело дышал, сдерживая рвущийся кашель. Инстинкт самосохранения отказал. Стив опустился на колени и подползая к ноге Чона, заглядывал в бешенные глаза. — Полюби меня, как его. Я всё для тебя сделаю, всё, что могу. Дай мне хоть частичку того, что получил он. — гладит бедро и тычется носом в ногу, ластится. Чон смотрит на это и ничего не чувствует. Ему не нужен этот человек. Он никогда его не полюбит. — Ты не стоишь и мизинца на его ноге. Как я могу тебя любить? — положил руку на голову парню. Харрис отпрянул. Он словно обжёгся. Его словно плетью стеганули. Округлив глаза и мотая головой, пытался что-то сказать, но ничего не выходило. Он только мычал и не сводил глаз с обидчика. — Что? Хочешь уйти? Иди, я тебя не держу. — безразлично бросил Чон и стал натягивать кофту, что носил под курткой робы. — Ну, ты и животное. — гневно выпалил Стив. — А ты не знал? О чем ты думал, когда начал ходить ко мне? Я тебя не приглашал. — встал и надел куртку. Чону захотелось подышать свежим воздухом. Он понимал, что всё равно не сможет уснуть сегодня. Внутри клокотало безумие. Ему нужно прогуляться на запад, там его место силы и спокойствия. Харрис выскочил из камеры вперёд Чона и забыв о камерах наблюдения побежал по коридору, попадая на все записи, что велись. Утром большинство из охраны были в курсе, кого так смачно трахали в камере Дракона. Стив долго отнекивался, но потом сознался, что ходил к Дракону, но наплел, что его принудили. Якобы, Чон грозился убить его и навредить его семье с помощью своих шакалов, что гуляют на свободе, если он не начнёт посещать его ночами и исполнять его желания. Эта информация дошла до Миллера и тот сразу вызвал Чонгука на допрос в свой кабинет. — Что всё это значит? У парня вся шея синяя. Ты что себе позволяешь, Дракон? Я закрою глаза на пользование любым заключённым, выбирай, не смей трогать охрану. — Мартин ходил из угла в угол и тряс пальцем в воздухе. — Я его не принуждал. — Чон сидел с недовольным лицом, сложив руки на груди. — Откуда синяки от пальцев на шее? — не унимался Мартин. — Я припугнул его. Он много говорит и мало думает. — цыкнул языком и закатил глаза. — Вот, какого чёрта, Дракон, почему нельзя было отказаться. Прогнал бы его сразу. — уже спокойно, с сожалением в голосе, сел за стол. — Я откуда знал. Он таскался ко мне сам. — начал злиться. — В общем, ситуация такая. Либо ты замнёшь это дело, либо это дойдёт до начальника и в первую очередь пострадаем мы с тобой. Я могу потерять место, а ты привилегии. Это понятно? — устало потер переносицу и уставился на Чона. — Парень, не делай глупостей. Тебе сидеть ещё больше шести лет, дай ему то, что он хочет. — Что я могу ему дать? У меня ничего нет. — Чон удивился, вскинув брови и развёл руками. — Есть. Перед твоим приходом в этом кресле сидел Харрис. Он рассказал мне правду. — начал Мартин, но был прерван. — Так какого чёрта, ты пытаешь меня сейчас? — всплеснул руками и сверкнул злобным взглядом. — Я просто хотел услышать, что скажешь ты. Он хочет твоего тепла, ну, так поделись, от тебя что, убудет? — откинул ручку на стол. Чон усмехнулся и покачал головой. Нет, конечно, от него не убудет, но он не хочет. Разве это не веский повод, чтобы отказать. — Что я должен делать? Взять его жить в свою камеру? — язвил Чон. — Он просился заменить Дэвида. Мальчишка жил со мной, он тоже себе срок оформит? — вскочил на ноги. — Остынь. Заменять Дэвида никто не просит. Я уважаю твои чувства и светлую память. Просто, будь с ним поласковее. — сдался Мартин. — Я тебя понял. Теперь мне играться в отношения, пока этот урод не насытится мной, так? А если его грохнут? Браун ещё здесь и ещё жив. — снова сел в кресло и сложил руки. — Это его проблемы, главное, что бы его убил не ты. — подвёл черту Миллер. Чон не долго задержался в кабинете и сразу после разговора отправился на запад. Ветер дул достаточно сильный, но тёплый. Расстёгнутые полы робы развевались в разные стороны. Волосы трепались и закрывали глаза. Гук устал. Этот разговор вымотал душу и хотелось упасть на землю и пролежать так до темноты. Табурет, что сколотил парень из досок, которые привёз Диего, неизменно стоял на своём месте. Чон опустился на него и закрыв лицо руками, тихо рассказывал Дэвиду, что с ним приключилось. Он делился всем наболевшим с цветами и камнем, и ветер разносил его тихий голос. — Дракон! — от тихого монолога отвлёк знакомый голос. Чон поднял голову и уставился на фигуру в далеке. Метрах в двухстах от него, растрепанный ветрами, стоял Харрис. Он был неподвижен и только сильный ветер раздувал его форму. Собственно, по ней, Чон и узнал парня. — Дракон! — ветер хорошо доносит голос и врезает в уши его имя. Имя. Чонгук уже не помнит, когда его последний раз называли по имени. Наверное, последним был Дэвид. Чон хочет думать, что это был он. Все вокруг зовут его Драконом, даже Джимми. А он так хочет услышать родное «Чонгук». Поднявшись на ноги, бросает прощальный печальный взгляд на могулу и движется к ожидающему. Он никогда не прощается на совсем, заканчивая встречу «доброй ночи» или «я ещё приду». — Что тебе надо? — устало выдал Дракон поравнявшись с Харрисом. Почему в этой жизни всем от него что-то нужно? Почему даже здесь, в таком месте, он не может сидеть спокойно? — Не злись на меня. — начинает догонять удаляющегося Чона. — Я просто хочу быть ближе, а ты отталкиваешь меня. — с болью и обидой. — Стив, я конченный человек, что ты хочешь от меня? Мне нечего тебе дать, я пуст внутри. — стучит по груди. — Я заполню твою пустоту, дай мне шанс. Шесть лет не много, ты выйдешь и я заберу тебя к себе. — хватает за руку, останавливает и по щенячьи заглядывает в глаза. Когда Джимми предлагал помощь после освобождения — это было приятно, это была забота, а сейчас это всё даже звучит отвратительно. Чонгук окидывает взглядом понурое лицо Стива и сдаётся. Нет, он не полюбит его. Такое поведение, шантаж и давление не вызывают желания любить, но спасти шкуру заместителя начальника стоит, за одно и свою тоже. — Пошли. — угрюмо кивнул Чон. — Куда? — встрепенулся Харрис и быстро зашагал рядом. — Будешь заполнять мою пустоту. Стив попискивает от восторга и хватает Чона за руку. Он сохранил записи, где бежит в слезах по коридорам, сверкая синей, от удушения, шеей. Этого ему хватит, чтобы бесконечно долго держать возле себя Красного Дракона. 🕯🕯🕯 Настал очередной день рождения Чона. Сегодня ему исполнилось двадцать два. С ума сойти, а ведь когда-то было восемнадцать. Сегодня он как и каждый год подряд стоит в темноте на улице и смотрит в сторону большого города. За его спинами несменные друзья. Они за годы в этом месте стали, как родственники. Майкл обнимал Арона и кричал от восторга, когда в небе появилась голограмма Чона. Стэн поеживаясь от прохладного ветра, стоял рядом с Мартином. Они тихо шептались и счастливо улыбались. На плече самого именинника повис Стив. Почти полгода длились их отношения, где один любил, а другой позволял это делать. Год назад Харрис перевёл Чона из тюрьмы несовершеннолетних во взрослый корпус. Тогда-то он и решил, что будет добиваться парня. Начинал издалека, хотел стать другом — не стал. Забрался к нему в постель, хотел стать нужным — не стал. Заставил согласиться на отношения, хотел стать любимым — не стал. Всё в Чоне к этому парню было с частицей «не». Даже чувство, что испытывал Чон по отношению к этому человеку начиналось со слога «не». Ненависть. Чонгук ненавидел Стива Харриса. Он сумел дважды запереть его в тюрьму. Его чувства были невыносимы, Гука трясло от прикосновений, редкие поцелуи вызывали изжогу. Дракон сбегал на запад и подолгу сидел там, допоздна. Единственное, за что он был благодарен Стиву, так это за то, что он ни разу не подошёл. Он не переступал границ дозволенного, не приближался к могиле ближе чем на двести метров. Только за это демоны Чона сохраняли ему жизнь, хотя много раз парень подумывал убить Харриса и избавить себя от мучений. После убийства четырёх человек и жестокой расправы над пятым, чувства притупились. Убить казалось просто, даже совесть не просыпалась. Порой именно это и пугало. Шоу закончилось ярким фейерверком. Все возбужденные, взволнованные, озябшие засобирались в кабинет Мартина. Там стоял вскипевший чайник и торт, шоколадный, как любит Чон. — Вы идите, я сейчас подойду. — Чон повесил голову. Не смотря на многие блага, у Чона так и не появился телефон. В целях безопасности, администрация тюрьмы строго запрещала. Но Чон мог позвонить в любой момент из комнаты охраны в детской тюрьме или напрямую из кабинета Миллера. Сегодня Мартин дал телефон парню на улицу. Чон очень хотел поговорить с другом. — Да, пойдём, пойдём. — зазывал Мартин, зная о желании Чона. — Дракон догонит, а чайник стынет. — Торт сам себя не съест! — выдал Майкл и потянул Стэнли и Стива за рукава. Харрис не нравился друзьям Чона, они не одобряли его тактику приручения и навязчивости, но терпели его общество, умело делая вид, что рады ему. Когда все зашли в здание администрации, в котором базировалось большое скопление патрульных и надзирателей, Чон набрал номер по памяти. Он помнил его столько лет. Да эти цифры у него на подкорке высечены. — Так-так. И кто тут у нас? — голос из темноты. Чон повернулся на звук и скинул вызов, узнавая непрошенного гостя. — Ты, что здесь делаешь? — внутренняя концентрация заставила сжать кулаки. — Пришёл поздравить старого друга. Какое представление тебе закатили. Оно, наверное, бешенных бабок стоитстоит? Как тебя любят. — сплюнул к ногам Чона. — За что тебя так все любят? Ты же червь. — озлобленный голос замолк и под свет фонаря вышел Браун. — Ты, завидуешь мне? — слегка усмехнулся. — А может и так. Ты явился, как снег на голову и сломал всё, что я строил долгие годы. Мне невыносимо было смотреть, как ты счастлив. — бесцветным голосом. Чона передёрнуло. Он переступил с ноги на ногу. — Счастлив? О каком счастье может идти речь в этом месте? — изумлённо. Чон шокирован заявлением, но толика правды в упрёке есть. Он, действительно, был счастлив с Митчеллом и всё равно, что вокруг сточная яма. — Дэвид. Малыш Дэвид. Он был так прелестен. Не правда ли? — растягивал Браун. — Он был хорош в постели? Повеяло отвратительным загробным холодом. Гук едва поежился. — Зачем ты убил его? — начинал нервничать Чон. — Я его не убивал, он сам кинулся под нож. Да, и зачем он тебе? Ты и так в числе элиты. То, что я долго и упорно добивался, ты получил просто так. Такое не прощают. — медленно и тихо голос изрекал страшные слова, отвлекая на себя внимание. Теперь Мэтью, как удав, поймал Чона под свой гипноз. Дракон не заметил, как всвете фонаря блеснуло лезвие. О ноже Чон подумал только тогда, когда холодное остриё коснулось его шеи. — Смотри-ка. Я могу убить тебя прямо сейчас. Только представь, что это твоя последняя минута жизни. Ты посмотрел красочное шоу, побыл с друзьями, а теперь, пора на покой. — шипел Мэтью. Чону не было страшно. Он не задумался о том, как спастись. Где-то в глубине сознания родилась мысль, что он ждал этого момента, готовился и с нетерпением примет такой подарок. Закрыв глаза, он сглотнул. — Нет, Дракон. Не сейчас. Я убью тебя, когда до свободы останется один шаг. Это будет мой прощальный подарок. Мэтью стоял вплотную к Чону. Его рука лежала на крепкой шее Дракона, а дыхание опаляло щеку. Вонючее, прокуренное дыхание отравляло Чона и он отвернулся, скривившись. Нож от шеи убрали. Браун отступил на шаг и с злорадной улыбкой тихо произнёс: — Стив Харрис. Большего и знать не нужно. Фигура Брауна скрылась в темноте. Чон стоял с опущенной головой и руками, в кулаке сжимая телефон Мартина, так и не позвонив другу. Стиву пришёл конец, его дни сочтены. И Дракон понимает, что совсем не хочет его спасать. 🕯🕯🕯 В тот момент, когда экран телефона Джимми загорелся от входящего и тут же потух, парень заливисто смеялся, лежа на полу, окружённый двумя малышами. День рождения Чона был большим праздником. Все противостояния и недопонимания уходили далеко на задний план и Стоун приезжал с Диего в ангар, где шумная огромная компания накрывала стол на улице. В этот день площадка озарялась светом прожекторов и все дружно праздновали, поднимая стаканы за здоровье Красного Дракона. Было уже поздно и Кристина отправилась укладывать малышей, Джимми пошёл за ней, вызывая тёплую улыбку у Сантоса и Сандораса. Вообще, Армандо нравился этот живой парень и поворчав для виду, он дал добро на визиты парня, с пометкой «только пока дети маленькие». Кристина целовала щеки брата и побежала звонить Джимми, сообщая, что он может приехать в любой момент. Момент настал через час. Парень доехал на такси до остановки, а остальное расстояние преодолел бегом. Тогда он ворвался в ангар вихрем и стал самым желанным и любимым гостем. — Кристина, они меня забодали! — смеялся Джимми, пока маленькие ручки теребили одежду на весёлом дяде Джимми. Ребяткам летом исполнилось по три года и они уже умели играть в коровку, что бодала рожками-пальчиками, пересчитывая рёбра на худом теле Стоуна. — Потерпи, сейчас всё будет готово. — отозвалась Кристина. Девушка привязалась и прикипела к Джимми не меньше детей. Этот парень умел очаровывать своей открытой улыбкой. Диего не раз в шутку ревновал Стоуна к Кристине, но всё сходило на нет, стоило только парню забраться на бёдра своего мужчины и страстно его поцеловать. Наверное, только ради этого Сантос и закатывал мини сценки ревности. Когда ванна была наполнена и дети плескались с игрушками в лавандовой пене. Сандорас пристально посмотрела на Джимми. — Ты, так хорошо ладишь с детьми. Не хочешь своих? — пронзительный взгляд зацепился за озорную улыбку. — Боюсь, Диего откажется родить мне ребёнка. — тихий смешок. — Я серьёзно, Джимми. — нахмурилась Кристина, но не смогла сдержать улыбку. — Я не готов к детям. У меня вот, — указал на малявок в пене. — их двоих мне хватает с лихвой. — Но они тебе чужие. — грустно подметила. — Нет, Кристина. Они мне роднее, чем Чону. Он о них даже не в курсе, а я ращу их с пелёнок. — пауза. — Почему ты не расскажешь ему? Он имеет право знать. Он будет счастлив. Ты придашь ему смысл жизни. — настаивает, как и много раз до этого. Джимми противник молчания. Он давно порывается рассказать брату, что на воле растут его потомки, но молчит. Ему жаль зубы Диего, но это не главное, почему он не рассказывает. Эта тайна не его. Не его дети и не его жизнь. Он не лезет в чужое, довольствуясь своим. — Нет, не сейчас. Я расскажу, обещаю. — тушуется и готовит полотенца. Джимми помогает достать детей из воды, обсушить, одеть и уложить. Он незаменимый нянь и благодарности Кристины нет конца и края. 🕯🕯🕯 Посиделки за чашкой кофе и тортиком закончились ближе к трём. Чон тянул время, как только мог, придумывая темы для разговоров. Он наигранно смеялся, много шутил и был чрезмерно счастлив. Все видели его неестественную улыбку, но молчали. На улице что-то произошло и это что-то очень тревожит Дракона, но он пытается утаить. Каждый, смотря на именинника, думает, что завтра выведет его на разговор и вытянет правду. Чон же не собирается ничего скрывать, он сам начнёт разговор, но по раздельности. Утягиваемый за руку, Дракон лениво переставляет ноги. Харрис тянет Чона в камеру, чтобы насладится долгожданными минутами уединения. Чон не разделяет его порыв и идёт, словно на пытки. Нет. Чону нравится близость со Стивом, да и сам парень ему симпатичен, внешне. Просто надзиратель не гнушается припомнить Чону о записях и тонко намекнуть, что у Дракона нет выбора и ему следует быть поласковее. Это ужасно раздражает и заставляет Гука видеть в этом человеке только плохое. В камере темно и тихо. Сосед за стенкой, что долгое время нарушал тишину, кашлем и болезненными стонами, был выпущен на свободу по статье милосердия к неизлечимо больным заключённым. У него диагностировали рак лёгкого и он, наверное, уже умер, хлебнув воздуха свободы, после семнадцати лет тюрьмы. — Что с тобой, ты сам не свой всю ночь. — Харрис чувствовал скованность в теле парня, но продолжал лезть с поцелуями и раздевать желанное тело, стаскивая куртку робы. Й — Стив, остановись. — тихо пробурчал Чон, подбирая слова для дальнейшего разговора. — Стив! — отталкивает. Харрис отступает на шаг и замирает с широко раскрытыми глазами и ртом. Чон уже давно держит себя в руках и после первого и последнего удушения, не позволял себе распускать руки. — В чем дело? — настороженно. Надзиратель присаживается на край койки и не сводит глаз со злого, раздражённого лица. Чон тяжело дышит и стянув до конца куртку, бросает её на стул, что приставлен к столу. — Браун убьёт тебя. — садится рядом. Стив напрягается. Ему не хочется слышать подобного, не хочется вспоминать этого заключённого. Он не хочет впускать негатив в свой маленький счастливый мир, который построил для себя одного. — Что ты несёшь, Дракон? Какое ему дело до меня? — сомневается. — До тебя, никакого, а вот до меня — ему есть дело. Я встречался сегодня с ним. — смотрит в пол. — Когда? Он в камере. Ты ходил к нему? — удивился Харрис. — Это он пришёл ко мне. Он смотрел представление вместе с нами, ему понравилось. — усмехнулся. — Он убьёт тебя, потому, что ты со мной. — Что за бред? Какое ему дело с кем я? — заносчиво задрал нос и сложил руки на груди. Чон лишь закатил глаза. Самоуверенность Стива не знала границ. Он всегда считал себя центром вселенной и действительно, не понимал, почему окружающие так не считают. — Стив, очнись. Я говорю тебе серьёзные вещи. Тебе грозит опасность, рядом со мной. — повышает немного голос, чтобы придать словам вес. — Ты защитишь меня? — глазки заблестели в темноте и надзиратель снова начинает тянуться к парню, что так и манит своей суровостью. — Нет. — Чон мог и хотел добавить, что он не смог защитить любимого, а его и подавно не бросится спасать, если он сам не собирается себе помогать. — Совсем? — немного отстраняется. — Ты должен уволиться. — твёрдо заявил Чон. Повисло молчание. Стив отпрянул и выпрямился. Его лицо застыло, окаменело. Слабый свет уличного фонаря едва разбавлял кромешную тьму через небольшое окно, но этого достаточно, чтобы привыкшие глаза заметили слезы. — Ты ищешь любой способ, только чтоб избавится от меня. Чем я так не нравлюсь тебе? Почему ты до сих пор таскаешься к нему? Его уже черви съели, а ты всё ходишь. Цветочки эти твои идиотские. — договорить Стив не успел. Чонгук сразу обозначил тему, которую затрагивать нельзя ни при каких условиях. Это запрет, табу, за нарушение Харрис понесёт наказание. Надзиратель долго терпел и придерживался установленного правила, но не выдержал и сорвался. Сорвался и Чон. С оглушительной силой он отвесил звонкую пощёчину Стиву, да так, что тот ударился головой о стену к которой приставлена койка. Этот двойной удар оглушил парня и зажимая голову, он скрутился калачиком на кровати, ожидая очередного удара. И он последовал. Гук вздернул парня и поставил на ноги. Держа за грудки, ударил в лицо, разбрызгивая кровь и слезы по стене и полу. — Я предупреждал тебе, я говорил. — шипел Чон с нотами рычания, занося кулак и снова ударяя в уже окровавленное лицо. Харрис вырывался и начал кричать, просить прощения и умолять больше не бить, но это не возымело успеха. Весь негатив, что копился желчью в организме, выплеснулся на Стива. Если бы мимо не проходили надзиратели, что патрулируют ночные пустые коридоры корпуса, Чон бы убил Харриса. Услышав жалобные стоны и плач, с просьбами пощадить, патрульные ворвались в камеру и ослепляя Дракона фонариками, отбили Стива из лап чудовища. Чон получил удары дубинкой по рукам и спине. Это отрезвило его. Он отстранился. Харриса вытащили полуживого и поволокли в лазарет, где дремал дежурный врач. По рации в комнату охраны было сообщено, что монстр в шестьсот шестой проснулся. На самом деле номер камеры у Чона был другой, но охрана звала Чона не Драконом, а Демоном и потому его келью именовали «логово шестьсот шесть». На услышанную информацию три надзирателя сорвались с мест и бросились по коридору. В камере горела настольная лампа. Сгорбленная фигура Чона сидела на койке. Парень плакал. Он тихо ронял слезы на забрызганный кровью пол. Нервы начали сдавать. Он ещё никогда не сожалел о своей жестокости, но не сегодня. В чём-то Стив прав. Дэвида давно нет, но кто виноват в том, что он продолжает жить в сердце и памяти Чона? Кто виноват, что по-прежнему занимает все его мысли и является самым дорогим воспоминанием? Чону стало страшно. Он боится самого себя. За осквернение его памяти, он чуть не убил человека. Что же с ним будет дальше? — Дракон. — в камеру ввалились запыхавшиеся надзиратели. Они скучковались у двери и рассматривая уродливые узоры на стене, вдыхали запах боли, крови и страха. — Что же ты наделал, Дракон? — Майкл подошёл и присел рядом с Чоном. — Как же нам спасти тебя? Гук не знал, как его спасти. Он и не искал спасения. — Убейте меня. — тихо произнёс, не поднимая головы, но его все услышали. 🕯🕯🕯 Дикие крики и мольбы о пощаде, что выкрикивал Харрис, уже успели разнести по корпусу голоса заключённых. Волна восторга и бунтарства пронеслась по камерам. Весть, что Дракон напал на надзирателя, вознесла его на вершину иерархии. Даже заслуженные и признанные деятели приступного мира, что сидели здесь десятилетиями, закивали и подвинувшись, потеснились, признавая величие Красного Дракона, что не имеет бога в голове и готов на настоящую жестокость. Весть обо всём этом дошла и до Мэтью Брауна. Очумелый преступник, что сидел за непреднамеренное убийство уже семь лет из десяти, так и не добился и капли такого почёта, а ведь хотел. Просто Браун был трусом и не тронул своими руками ни одного заключённого. Все его замыслы исполняли пешки, что были запуганы словами и взглядом. А Чон… Он не боялся марать руки и потому обошёл Мэтью по всем фронтам. Гневу Брауна не было выхода. Чон разрушил его план, сам того не желая. Нет смысла убивать Харриса, если он не ценен для Чона, если тот сам едва его не убил. Надо искать другое слабое место Дракона и он его найдёт. 🕯🕯🕯 — Ты перешёл все доступные границы. Обнаглел донельзя. Я просто обязан доложить Сандорасу и наказать тебя. — Миллер устало тер лоб, сидя в своём кресле. — Четыре года я терплю твои выходки, закрываю глаза на убийства. Я допустил тебе все поблажки, какие только мог. — начинает набирать обороты. — Но ты не оценил моей благосклонности! — ударил кулаком по столу. Чон сидел в кресле напротив. Он опустил голову ещё в своей камере, так больше и не поднял. Сцепив руки в замок, он упёрся локтями в колени и молча сверлил дыру в полу. Его глаза стекленели и он уже не понимал, что он видит, а что мерещится. — Расстреляйте меня. — тихо произнёс Чон, не меняя положения. Майкл и Стэнли стояли по бокам от Чона и держали руки на его плечах. Пожимали их и гладили в знак поддержки. Им обоим не нравился Стив и они не жалели его, больше сочувствуя Чону. Парень ломался. Его внутренний стержень дал трещины и на это было больно смотреть. Мартин любил Чона не меньше надзирателей. Он нарочно отчитывал его по всей строгости, понимая, что тот своим поведением принёс ему много проблем. Одно дело побитый осуждённый, да они тут тысячи каждый день, а другое — надзиратель. Эту информацию не утаить и придётся доложить начальству. Миллер хоть и был на хорошем счету и полностью устраивал руководство, но замять дело не мог. — Ты приговариваешься к десяти суткам карцера. — металлический голос Мартина сковал холодом сердца надзирателей. Карцер — это психологическая тюрьма. — Мартин. — прошептал упавшим скрипучим голосом Майкл. — Не надо. Это его убьёт. — пожимает плечо Дракона. — Он просит расстрел, вот и будет ему… — Миллер держит суровое лицо и машет рукой, чтобы все скорее удалились. Как только кабинет опустел, заместитель начальника тюрьмы подошёл к отдельному столу и достал из него графин с любимым виски. Налил много и без льда. Руки дрожали и залив в себя горючую смесь большими глотками, он плюхнулся на диванчик у окна. Руки теребили волосы, вырывая их от злости и отчаяния. Он ненавидел себя за приговор, понимая, что уничтожит Дракона. Ненавидел Дракона за его поступок и кучу проблем, что тот на него навлёк. Он вспомнил Армандо и ему послал свои проклятия, за то, что прислал под его крыло этого мальчишку. Мартин горевал. Его душила обида и горечь. Он не мог поступить иначе. Впереди тяжёлый разговор с Харрисом, чтобы тот молчал. Визит на ковёр к начальнику с докладом и отчётом о проведённой проверке и назначенном наказание. Впереди столько всего неизвестного. 🕯🕯🕯 — Давай не сейчас, давай потом. Может он передумает. — канючил Стэнли, как ребёнок, пока Майкл и Арон вели Чона в карцер. Смена Джонсона закончилась сегодня утром, но из-за случившегося он не поехал домой. — Лучше сейчас. Чем быстрее он начнёт отбывать наказание, тем быстрее мы его выпустим. — утверждал Майкл. Чон молчал. Он так и не поднял голову. Весь путь, что его вели из административного корпуса до крыла взрослой тюрьмы, где располагаются карцеры, Чон не проронил ни слова. Его словно нет здесь. — Дракон, хочешь, я посижу с тобой, поговорим. — предложил Стенли, когда Чонгука завели в камеру. Чон лишь покачал головой. Он не хочет разговаривать, не хочет видеть людей. Внутри образовалась такая пустота, что уже ничего не хочется. Карцер — маленькая комнатушка размером полтора метра на два. Тёмные бетонные стены и такой же пол. Койка, стол и стулья. За перегородкой санузел. Всё более чем просто и пусто. Освещение источает крохотная лампочка и окно под самым потолком. Запах стоит такой, что начинает мутить. Надзиратели топчутся и не решаются закрыть дверь. Дракон поднимает на них уставший пустой взгляд и закрывает за собой дверь сам. — Я не стану его запирать. — воспротивился Майкл, когда дверь перед их лицами с грохотом захлопнулась. Надзиратели продолжили топтаться. Они не могли так поступить с другом. Дракон хоть и на другой стороне правосудия, но он человек и не плохой. Это условия сделали его такими, только вот Чон думает иначе. Он уверен, что всю жизнь был жестоким и кровожадным, просто не было повода себя проявить. Сейчас условия способствуют и он смело может убивать, списывая на тюремные обычаи и принцип выживания. Кто уж из них прав? 🕯🕯🕯 — Армандо, Дракон в карцере. — с этих слов, вместо приветствия начал Мартин. У Сандораса выпала бутылка с водой из рук. Он вчера бурно отмечал день рождения несостоявшегося зятя и сегодня самочувствие оставляет желать лучшего. — За что? — мёртвым голосом. Если бы лидер не сидел в своём кресле в кабинете, он бы обязательно в него сел. От новости, что сейчас прозвучала, его перетряхнуло. По телу словно разряд тока прошёл и из глаз посыпались искры. — Он избил надзирателя. Стива Харриса. Армандо всё знал. Миллер давным-давно поведал другу, о том, что к Дракону прицепился клещом один охранник и скинуть его не получается. Тогда Сандорас пожал плечами и посмеявшись, иронично добавил, что Дракон лучше должен выбирать себе шлюх. Теперь эта «шлюха» лежит в лазарете со сломанным носом, челюстью, пробитой головой и сотрясением мозга. — За что он его так? — Армандо уже не радовался подвигам Чона. Парень за последний год никого не трогал и все вроде бы успокоились, что Дракон выпустил пар, а нет. Вот оно затишье-то, во что вылилось. Потирая висок и хмуря брови, лидер внимательно слушал рассказ Мартина и в конце закусил губу изнутри. — Я и подумать не мог, что Дракон способен на такие сильные чувства и эмоции. Он так и не забыл того мальчишку? — тяжело выдохнул и покачал головой. — Любовь она такая. Ты, счастливчик, если ещё не испытал это чувство, Армандо. Мне довелось, я Дракона понимаю. — грустно изрёк Миллер. — Что планируешь делать? — настороженно спросил Сандорас. Ему нужно поскорее замять дело и выпустить Чона. В карцере Армандо никогда не был, но со слов Мартина — это поистине поганое местечко. — Я уже поговорил с Харрисом. Он не станет заявлять на Дракона, при условии, что ему оплатят медицинские услуги по восстановлению лица. Он хочет сделать пластику носа, раз уж его сломали и поправить челюсть, что свёрнута набок. — передал слова Стива в деталях. — Я оплачу, не вопрос. Пусть хоть пол сменит, я всё оплачу. Только при условии, что он сгинет с глаз Дракона и они больше никогда не пересекутся. — с отвращением выдал Армандо. — Я предполагал, что ты так скажешь, потому уже сказал ему это. Он согласен на заключение договора. — хмыкнул Мартин. Его друг становится слишком предсказуем. Это либо возраст, либо они настолько долго и плотно общаются, что Миллер распознал логику мышления Сандораса. — А что на счёт начальства? — поинтересовался судьбой самого Миллера. — Пришлось доложить. Получил выговор, но к счастью только на словах. К делу такое не пришьешь. Тут всю тюрьму перешерстят, если вскроется, что надзиратель добровольно подставил задницу осуждённому. — усмехнулся Мартин, но тут же улыбка спала. — Я переживаю за парня. Мне кажется, что он сломается. — Я завтра приеду. Хочу повидаться. Устроишь? — А как иначе? Буду рад, если ты поможешь ему. 🕯🕯🕯 Армандо приехал, как и обещал. О произошедшем пришлось рассказать Диего, соответственно, узнал и Джимми. Парень проплакал всю ночь. Его ранимое сердце так болело, что Сантос зарекся ещё хоть раз, хоть что-то рассказывать ему о Чоне. Ночь прошла тяжело. Стоун старался вести себя как можно тише и не будить любимого, но Диего и не спал. Он смотрел на спину парня, в потолок, в окно, что было не до конца закрыто и пропускало шум ночного города. Дверь в изолятор так и не закрыли. Надзиратели, что топтались десять минут, не решились повернуть ключ в замке. — Дракон, к тебе пришли, выходи. — настала смена Стэнли. Парень застрял на работе и сидит тут уже третьи сутки. — Мне не положено. — хриплый голос с койки. Чон потерялся во времени и не мог определить который час. Судя по свету из окошечка под потолком, настало утро. Он наказал себя сам. Сам запер себя в карцере, сам бичевал себя мыслями. — Не глупи, Дракон. Приехал Армандо. Он хочет повидаться. — уговаривал Джонсон, пройдя в глубь. — Мне не положено. Я разве не ясно сказал. — прорычал осипшим голосом. — Там твой друг. Джимми, кажется, он тоже хочет увидеть тебя. — настаивал Стенли. Надзиратель едва прикоснулся к холодной ткани куртки. Чон развернулся и посмотрев красными глазами на парня, прохрипел: — Передай ему, нет всем им передай, что я сдох. Больше ко мне не должны приезжать, меня больше нет. Это понятно? — откинул от себя чужую руку и снова отвернулся к стене. Стэнли тяжело вздохнул и вышел, но дверь так и не запер. В комнате нервозно толкались трое мужчин. Надзиратель зашёл и угрюмо осмотрев гостей, покачал головой. — Дракон впал в депрессию. Он не выйдет. — Проводи меня к нему, пожалуйста. — подлетел Джимми и взял надзирателя за руку. — Я не могу. — всполошился Стэн. — Это нарушает правила. — Да, какие у вас тут к чёрту, правила. Черте что творится, проводи. Я пойду по твоим следам. — слёзно просил парень, не отпуская чужой рукав. Армандо устало кивнул. Он разочарован. Такой путь и впустую. В его надеждах было, что Дракон оживится, увидев его первый раз за четыре года, а он даже не вышел. Джонсон нахмурился и кивнул на дверь. — Пошли, но я не беру на себя ответственность за твою жизнь. — предупредил. Диего хотел пойти с ними, но надзиратель воспротивился. — Я не поведу делегацию. Возьму самого близкого или никого. — Будь осторожен. — Сантос чмокнул Стоуна в макушку и надзиратель увёл парня. Дверь тихо открылась и отвратительная вонь ударила Джимми в нос. Он закашлялся. Пахло сыростью, плесенью и канализацией. Парень старался привыкнуть скорее, пока делал три крохотных шага до койки, на которой неподвижно лежал его друг. Стоуну страшно поверить, что тот оказался в таком месте, смешал себя с этим смрадом и лежит в этой грязи. Чон слышал, что кто-то зашёл, но и подумать не мог, что сюда приведут Джимми. — Дракон. — тихий голос парня дрожал. Похоже, что он, как и все, забыл его настоящее имя. Чон резко обернулся, узнав голос. Он был рад увидеть родное лицо, но в тоже время его взбесила настырность друга, что сумел нарушить правила и пришёл против его воли. — Что ты здесь делаешь? — огрызнулся Чон. Меньше всего он хотел, чтобы Стоун видел его таким. Он грязный и вонючий, лежит на этой койке с матрасом, который источает тошнотворный запах тухлятины. На нём умер наверное не один арестант уже. — Как ты сюда попал? Зачем? — округлял безумные глаза и начинал напирать. — Дракон. — тихо прошептал Джимми, глотая вязкий тяжёлый воздух. Парень жался к стене не узнавая своего друга. Он смотрел бешеным красным взглядом топя в чёрных расширенных зрачках. Серые глаза наполнились слезами отчаяния и беспомощности. Стоун задрожал и выставил руки вперёд, но не для объятий, а для того, чтобы отстраниться, защититься. Оба лица бледных. Одно напуганное, другое бешеное. — Не приходи ко мне больше. — шипит Чон, делая шаги и вжимая Стоуна в стену. — Я разобью тебе голову, если ты хоть раз переступишь территорию этого проклятого места. Не смей ходить сюда. — глаза прожигали дыру в лице напротив. Джимми, скребя спиной по шершавой стене, стал продвигаться к двери, на выход. Только сейчас он заметил, что роба Чона густо забрызгана кровью. Парня начало мутить. Он испугался, что не сможет сдержаться и зажимая рот, выскочил за дверь, как когда-то убежал от него Чон. Стэнли, что стоял за дверью, едва успел догнать парня, что не разбирая дороги бежал вперёд. Армандо и Диего стояли у окна административного корпуса. Сантос вмиг посерел и помчался на улицу, Сандорас, что сидел на подоконнике, не сразу понял, в чем дело. Он шарил глазами за окном и увидел Джимми, что бежал зажимая рот, надзирателя, что догонял и Диего, что подхватил Стоуна на руки, а тот повис обезьянкой и похоже что рыдал. — «Значит, Дракон прогнал друга. Это плохо, очень-очень плохо.» Армандо погрустнел, мусоля в голове эти мысли. Диего занёс парня в дверь. Надзиратель печально осмотрел всех. — Я же сказал, Дракон не хочет встреч. — тихий голос Джонсона. — Чего он хочет? — вскинул голову Армандо. — Одиночества. Он тяжело переживает случившееся. Это первый раз, когда он вообще переживает, что причинил кому-то вред. Может он успокоится, а вам пока прекратить искать с ним контакт? — неуверенно высказался надзиратель. Армандо покивал и слез с подоконника. — Поехали. — махнул рукой Диего, что продолжал держать своего парня. Джимми медленно успокаивался, глубоко вдыхая запах любимого, перебивая вонь, что стоит в носу. 🕯🕯🕯 Чонгука хотели выпустить уже на третьи сутки, потом на пятые, но огрызаясь на надзирателей, парень досидел свои десять до конца. Выйдя на «свободу», зашёл в свою камеру. Это действительно рай, после сточной ямы, где он провёл столько времени и кажется провонял до костей. Первым делом он огляделся. Стены и пол отмыты, на койке чистое бельё и комплект сменной одежды с запиской сверху «сходи помойся». Дракон даже не улыбнулся. Он взял приготовленное и направился в душевую. Раньше Чону казалось, что он сойдёт с ума, если хоть один раз в день не навестит Дэвида. Он прожил без него десять дней. Десять суток он не приходил к своему мальчику. Теперь он сидит под дождём на мокром табурете и пощипывая губы пальцами, тихо рассказывает в пустоту о чем он думал столько времени и к какому выводу пришёл. За эти дни смрадной жизни, парень утвердился в мысли, что останется здесь навсегда. Раньше он хотел в загадочную восточную страну, в которой всё по-другому. Там словно мир другой, а какой он, Чон и не знает. Всего несколько раз за свою жизнь он побывал в этой стране. Теперь, если услышит тот язык, наверное, и не поймёт ни слова. Родители с малолетства учили его корейскому. Он читал сказки на том языке. Потом всё реже и реже. Наверное, он и не помнит ничего уже. — Я хотел забрать тебя туда, с собой. А, похоже что, останусь с тобой здесь. — тихо шептал себе под нос. Чон просидел так до ночи, пока не послышался знакомый голос. — Дракон! — ветер принёс зов. Как же Чону опостылело это имя, но он не отнекивался от него, принимал и понимал, что Чонгуком он больше не будет. Стэнли тоже держал дистанцию и как и все, не смел приближаться. Только Майкл был на этом месте на похоронах. Он был самым близким тогда. Теперь Стэн тоже близкий, но учтиво склоняет голову и не переходит чёрту. Дракону не понравится, если кто-то приблизится. — Добрых снов, родной. Я приду завтра. — прошептал Чон и мысленно обняв Дэвида, встал и ушёл. Джонсон стоял под зонтом и переминался с ноги на ногу. Порывы ветра направляли капли дождя и те мочили форму парня. — Дракон, ты весь промок, заболеешь.- причитал надзиратель, прикрывая мокрого друга зонтом. Чон молчал. Он теперь почти всегда молчал. Совсем перестал улыбаться. — Пойдём к Мартину, он даст тебе сухую одежду и будем пить кофе. Тебе нужно согреться. — Стэн заглядывал в безэмоциональное лицо. — Что со Стивом? — этот вопрос мучал Чона всё то время, что он сам себя наказывал. Не из-за Харриса он так страдал, а из-за потери себя, как человека. Ему было страшно, что он больше не сможет стать прежним, не сможет жить жизнью обычных людей. — Он пролежал в больнице неделю. У него было сотрясение. Потом, уволился. Мартин сказал, что твой покровитель заплатил ему огромную сумму, чтобы он исчез из твоей жизни. — спокойно повествовал Стэн, даже не представляя, что творится сейчас внутри Чона. Ему стыдно, очень. Армандо приехал первый раз за четыре года, а он не пришёл повидаться, прогнал Джимми. Что он там наговорил? Сейчас уже и не вспомнить, но серые испуганные полные слез глаза, до сих пор всплывают в памяти. — Я пойду к себе. Хочу спать. — видеть Мартина тоже не было сил, было стыдно и перед ним. Чон один отравил столько жизней, столько жизней погубил. Ему никогда не очиститься, не спасти свою грешную душу. В камере было темно и холодно или может это из-за мокрой одежды? Чон не знал, но ночью ему стало совсем холодно. Утром Дракон не явился за стол в столовой и вот тут его начали искать. Майкл, заступив на смену, обнаружил парня в бреду. Сразу сообщив о болезни Мартину, побежал в медицинскую комнату искать хоть что-то от жара. Болезнь была тяжёлой и затяжной. Чонгук был усыпан лекарствами, что привёз Диего. Джимми больше не приезжал, боялся ослушаться и всё ждал, что Чон его позовёт, а пока это не произошло, связал ему шарф. Диего даже обиделся и тогда Стоун сел вязать и ему. 🕯🕯🕯 Прошло два года. Уже в шестой раз Чонгук выходит в свой день рождения на улицу и смотрит в сторону большого города. В шестой раз видит свою проекцию и получает поздравления от неизменных друзей. Трёх надзирателей и одного заместителя начальника. Он и подумать никогда не мог, что столько времени проведёт бок-о-бок с такими разными и возрастными людьми, что примут его, как родного и будут заботиться и оберегать. — Дракон, дружище, вот выйдешь на свободу и я уйду на пенсию. — Майкл теребит парня за плечо и радостно улыбается. Чон тоже скромно тянет улыбку. Он немного пришёл в себя за эти годы. Снова начал поддержать разговор и ходить пить кофе, как и сегодня пойдёт. Снова стал улыбаться, хоть смеха так никто больше и не слышал. Все понимали, что парня что-то тревожит. Он стал просить запирать его по ночам и постоянно оглядывается. Друзья допытывались, но ничего не могли узнать. Чонгук молчал, что уже полтора года его изводит Браун. Так и не найдя слабого места, парень начал преследовать Чона. Он ничего не говорил и не делал, просто невзначай попадался на пути и смотрел. Первые полгода Чон не обращал внимания, но потом его заело и чертов ублюдок начал мерещиться на каждом углу. Мэтью не имел такой свободы, но он всё равно часто попадался на глаза. Обычный то человек начнёт нервничать от пристального взгляда, а у Гука психика на волоске, ему намного сложнее. Посидев с друзьями за кофе и съев по куску шоколадного торта, Чон сослался на усталость и отправился в камеру. Майкл поднялся следом и пошёл проводить. Все помнили, что Чона надо запереть на ночь, что он чего-то боится. Бояться, действительно, было чего. Мэтью Браун сидел в этой тюрьме уже девять лет. Ему остался всего год до освобождения, но он и не думал витать в облаках, как хорошо ему будет на воле. Не будет. Пока топчет землю Красный Дракон, не видать ему покоя. У Брауна остался всего год, даже меньше. Его срок закончится в начале июля, а до этого нужно найти способ уничтожить противника. Только тогда он может выйти на свободу с чувством выполненного долга. Больше смотреть на Дракона нет смысла. Мэтью, конечно, заметил, как Чон начал нервничать и, наверное, можно попробовать свести его с ума, но это не то. Брауну нужна его кровь. Он тоже желает отомстить за своих пятерых ребят, что пали жертвами жестокой Красной твари. Проследив за передвижениями Чона в течение двух дней, в это солнечное утро, что так прекрасно для начала сентября, Браун поджидал Дракона в запретном месте. Чонгук шёл с ведром и маленькой лопаткой. Сегодня был намечен день уборки клумбы, чтобы оставить только те цветы, что ещё не зацвели и удалить те, что цвести уже не будут. Стоило только заприметить человека в оранжевой робе, как Гука затрясло. Столько лет здесь не было никого кроме Чона и не стоит гадать, что бы распознать эту фигуру. — А ты неплохо постарался. Мне нравится. Малыш Дэвид достоин такой могилы. Он был хорош в постели? — прищурив глаз, Мэтью с усмешкой смотрит на парня, что замедлив шаг, почти крадётся. Чон обещал себе, он провёл с собой не один десяток тренингов, что вычитал в книгах из библиотеки. Он больше не убьёт, он теперь другой человек. Но при виде этой мерзкой рожи, что нагло лыбится, весь самоконтроль летит к чертям. — Какое тебе дело до него? — старается говорить ровно. — Не стану скрывать, он нравился мне. Я долго любовался им, не позволял прикасаться к нему другим. Он больше всего походил на девочку, когда обижался и дул губки. — омерзительно облизывает губы и ехидно тянет рот. Чона коробит. Он моментально принимает условия этой игры, понимая, что такие подробности не спроста. Браун хочет помериться силами, потому пришёл именно сюда, на святое для Чона место. — Он так нравился мне, он был как нежный цветок, я не смел к нему прикоснуться, а ты сорвал. — блаженное лицо сменяется уродливой гримасой ненависти, злобы, зависти, всего самого низменного из человеческих чувств. — Зачем ты убил его? — Чон уже решил, что покончит с этим монстром сразу, как только услышит правдивый ответ на гнетущий вопрос. — Я не хотел его убивать. Это должен был быть ты, но придурок Маркус не понял, ему было всё равно в кого вонзить нож. — Браун кривится, вспоминая сокамерника, он снова подтвердил прежний ответ. Значит, Дэвид, действительно, отдал жизнь за Чона. — Я страдал не меньше тебя. Глупый малыш кинулся защищать твою шкуру. Только зачем? Я всё равно её испорчу. — на этих словах в лучах раннего солнца блеснуло лезвие ножа. Чонгук не стал ожидать нападения. Он выхватил из ведра лопатку и откинув жестянку, стал обороняться. Парни ходили вокруг невидимой оси и сверлили друг друга ненавидящим взглядом. Преимущество было на стороне Чона, у него крупнее оружие, но Браун более уравновешен. Схватка длилась не долго, но для противников казалась вечностью. Делая выпады и махая ножом, Мэтью сумел порезать щеку Дракона. Чону стоило приложить немало усилий, чтобы всколыхнуть усыпленных демонов. Он очень старался стать нормальным человеком, чтобы не позволять себе причинять другим боль, а теперь нужно вернуться на шаг назад. Дракон и сам не понял, как получил удар между рёбер. Адская жгучая боль пронзила всё тело. Было нестерпимо и хотелось заплакать. Где же этот бесчувственный монстр, что с такой лёгкостью убивал? Чонгук проигрывает схватку. После ранения ему не выстоять, не победить. Стоит принять поражение и упасть к ногам Дэвида, поверженным. Слабость Дракона расслабляет Брауна, он уже не сомневается в своей победе и решает немного поиграть с жертвой, что зажимая бок, еле стоит на ногах. — Ну, что же ты, Дракон? Какой-то ты расклеившийся, что ли. Мне так даже неинтересно. Я столько лет ждал этой схватки. Как же ты убивал моих ребят, если не можешь защитить себя? Где твой огонь, Дракон. — голос звучал надменно, насмешливо. Мэтью нравилось происходящее. Он упивался моментом победы и был очень счастлив. Ему казалось, что с неба пойдёт золотой дождь, когда душа Дракона вылетит из тела с последним выдохом. — Ты готов к встрече с Дэвидом? Сейчас я вас объеденю. — кривая улыбка исказила без того сумасшедшее лицо. Глаза Брауна мерцали лихорадочными искорками. Он смотрел на Чона, как хищник на добычу и готовился нанести решающий последний удар. В голове Чона всплыл Дэвид. Его испуганное зареванное лицо и проникновенный голос: «Чонгук, помоги!» Это был как сигнал, как знак от мальчика, что он хочет быть отомщенным, что не хочет принимать Чона к себе сейчас. Дракон обещал ему найти человека, с которым будет счастлив, кто полюбит его. Собрав остатки воли воедино, рука не дрогнула и садовая маленькая лопатка вонзилась в грудь противнику. Браун покачнулся и изумленным взглядом посмотрел на Чона. До Мэтью так и не успело дойти осознание, что он проиграл. Шесть лет ненависти и столько загубленных жизней, и всё зря. Дракон изверг на него своё сокрушительное пламя и испепелил все старания, мечты и надежды. Мэтью Браун пал на колени перед задыхающимся Чоном, что сам с трудом стоял, и могилой, всё ещё усыпанной цветами. Это его конец. Это последнее, что он видит. Тело падает лицом вниз, натыкается на рукоять лопатки, что вонзается глубже и заваливается чуть на бок. — Всё, Дэвид, можешь спать спокойно, эта тварь сдохла. — прошептал себе под нос Чон. Природа словно замерла, созерцая совершенное правосудие. Наступил полный штиль. Не чувствовалось ветерка, что вечно дул с больших вод. Солнце освещало страшную картину настигнувшей смерти, но не обогревало. Оно разливало холодный свет, одаривая плачущего, изможденного и израненного победителя своим ореолом. — Дракон! — взволнованный мерзкий голос, что стал одним из самых любимых. Чонгук едва стоял. Он с трудом поднял тяжёлую голову. К нему бежали надзиратели. Майкл и Арон, глубоко и грузно дыша быстро перемещались, пытаясь успеть поймать шатающиеся тело до того, как оно рухнет на землю. — Дракон, держись. — Мы поможем. Перебивая друг друга, торопились подхватить под руки. Чон зажимал рану, но это не приносило облегчения. Она жгла и ныла, изливая большим потоком красную, пахнущую железом, кровь. Голова тяжелела, а ноги ослабевали. Последнее, что Гук услышал, это крик о помощи в рацию. 🕯🕯🕯 Прошло несколько дней, прежде чем Чон смог открыть тяжёлые веки, что так и норовили слипнуться навсегда. Вокруг белые стены. Не решаясь шевелиться, обводит стены глазами и понимает, что это больничная палата. Что-то подобное с ним уже было. Как он оказался здесь? Почему он не в тюремном тёмном лазарете? В ногах что-то зашевелилось. Чон напрягся и старался приподнять голову, что бы рассмотреть. Заспанный, растрёпанный Джимми, смотрел на Чона круглыми серыми глазами. — Ты, очнулся. — выдохнул с облегчением. В глазах встали слезы. Парень потянулся обнять друга, но замер. А можно ли? Слова, пропитанные ядом, до сих пор звучат в его голове, хоть и столько лет прошло. После того кошмара в карцере, Стоун ни разу не нарушил запрета и не приезжал в тюрьму, но он сразу примчался в больницу, когда узнал, что осуждённого доставили в тяжёлом состоянии. — Джимми. — Чон постарался вложить всю нежность в это имя. Хотелось пить, во рту всё пересохло. Друг понял это потому, как сухо Чон облизал губы. Налив из графина воды в стакан, опустил в него соломинку, что была заготовлена на этот случай. Гук жадно втягивал прохладную жидкость, но много выпить ему не дали. — Пей по чуть-чуть. Много сразу нельзя. — тихо пояснял Стоун. — Ты простил меня? — голос осип и звучал неприятно, с натяжкой. — Конечно. Разве я могу не простить брата. — Джимми потянулся к Чону, в надежде обнять и его приняли. Свободная от капельницы рука, грузно легка на спину. Светлая макушка сверкала перед глазами Гука, лёжа на груди и волосинки щекотали лицо. Чон провел рукой и пригладил их, Джимми прикрыл глаза и расплылся в улыбке. Было тепло. Снова между ними восстановились отношения, что никогда не распадутся. Они могут отдалиться, но при первой же возможности, соединятся вновь, как когда-то соединили свою кровь. — Что произошло? — с грустью. То, как Чон убил Брауна, он помнил, а вот потом? Всё как в тумане. Он то проясняется, обрывками в памяти, то снова полная темнота. — Тебя ранили. Большая потеря крови и повреждение органов. На вертолёте доставили в эту больницу, она ближайшая с вертолётной площадкой. Джимми продолжал стоять склонившись над другом и держа голову на его груди. Он только повернулся к нему лицом и слабо тянул улыбку, наблюдая за родинкой под нижней губой. Когда-то давно, она сводила его с ума. Столько лет прошло. Вроде и немного, но и не мало. Тогда они были мальчишками, школьниками, детьми, а теперь им по двадцать четыре, Джимми уже закончил учёбу и работал в престижной компании, располагающей свой офис в Эмпайр-стейт-билдинг. А Чон? Он всё ещё заключённый без прошлого, будущего и настоящего. После выписки из больницы, ему снова приветливо откроют двери надзиратели тюрьмы Райкерс и всё вернётся на круги своя. 🕯🕯🕯 Год проходил плавно, но быстро. Пролежав в больнице три недели, процесс восстановления был затяжным, Чон вернулся в тюрьму, как и ожидалось. Он сразу навестил Дэвида и рассказал ему всё. За это время прошло несколько дождливых дней и следов крови на земле больше нет. Гук любовно прополол клумбу и погладив камень с табличкой, ушёл, обещав вернуться. Он возвращался каждый день, отсчитывая дни и месяцы. Мимо проползали сезоны, сменяя погоду. Снова весна, тёплое солнце и лето. Этим летом малышам Чони и Лилу исполнилось по шесть лет. Брат с сестрой росли бойкими и смышлёными, не переставая радовать и удивлять маму и дядю. Дети всё больше демонстрировали сходство с отцом или может Кристине так этого хотелось? Она не нашла своего счастья, не завела отношения и всю свою жизнь и любовь вложила в детей. Изредка ей снился семнадцатилетний мальчишка, что смотрел на неё сквозь щелки отекших век. Его синее разбитое лицо и голос иссушенный жаждой. Не самое лучшее, что можно вспомнить, но почему-то вспоминалось именно это. Первые дни их знакомства и её полыхающая любовь к нему. Кристина и сейчас не соврет, если скажет, что любит до сих пор, но это уже не та любовь. Она семь лет не навещала парня, сначала скучала, но живот рос и ехать в тюрьму нельзя, а потом материнство перекрыло всё и всех и ехать уже не хотелось. Девушка решила оставить у себя в воспоминаниях милого мальчика, а не убийцу-рецидивиста. О жестокости Чона ей всё же рассказали, она поплакала, но приняла. Сейчас её чувство светлое и невесомое. Она любит образ, не имея и малейшего представления, что это теперь за человек. Армандо засиживался в кабинете. Его всё больше увлекал бизнес Сантоса и разбойные стычки стали отходить на второй план. Он имел долю в деле и являлся заместителем директора. Директором был Диего. Так они и толкались, командуя друг другом в зависимости от локации встречи. — Я готовлю Дракону подарок на день рождения. — счастливый голос Мартина взбодрил разморенного в душном кабинете Сандораса. — Да неужели?! — откинулся на спинку кресла, покачиваясь из стороны в сторону. — Да! Ты, даже не представляешь, какой это широкий жест. — по голосу чувствуется, что Мартин очень доволен собой и широко улыбается. — Поделишься? — Армандо не отличающийся любопытством, всё же был заинтригован. Миллер поделился. У Сандораса дух перехватило от услышанного. Он и предположить не мог, что заместитель начальника тюрьмы может дарить такие подарки. Теперь каждый день для Армандо будет счастливым, но он ни за что не расскажет остальным. Пусть это будет сюрприз.