***
Вечереющая Королевская Гавань встретила Эймонда криками горожан, привычно грязными улицами и разноцветием запахов, преимущественно неприятных. Этот город был пропитан вонизмами, исходившими от нечистот, гниющей рыбы, а часто — и от неубранных с дорог трупов. Но порой мерзкий букет разбавляли ароматы свежей выпечки, только что срезанных цветов или масел, которые щедро выливали на себя шлюхи. Скрыв свои выделяющиеся волосы и не менее заметное — по большей части из-за увечья — лицо под низко надвинутым капюшоном, Эймонд шёл по улицам, всматриваясь в свой родной город и желая его гамом и неказистостью заглушить тот образ, что заполнял его мысли снова и снова. Незнакомка с фиалковыми глазами. Служанка леди Рейны. Эймонд специально не узнавал её имя, не спрашивал, чей она бастард. Чем меньше сведений — тем скорее она покинет его голову, верно? Он знал теперь совершенно точно, что именно незнакомка приводила его в странное, неприятное волнение. И, судя по тому, как девушка облила его пальцы вином на пиру в честь Рейны, она также разделяла это ощущение. Ответ был совсем близко, но Эймонд не хотел его находить. Не из-за страха, конечно же, а просто… Не знаю. Не хочу. У меня полно других дел. Та же прогулка по городу, которую он предпринимал время от времени, памятуя о прежних таких выходах с учителем философии. Горлейм считал, что путь к мудрости невозможен без наблюдения за поведением людей, в том числе самых простых. Насколько знал Эймонд, учитель философии, занимавшийся с Эйгоном, придерживался иных взглядов и не водил его в город с познавательными целями… Впрочем, Эйгон, кажется, и сам познал все низины Королевской Гавани — какие выводы он сделал, другой вопрос. Уличная шлюха сосала член грязного матроса около палатки, где продавали рыбу с характерным душком. Неподалёку кричала друг на друга парочка пьяниц с красными лицами — ещё немного, и они явно начнут драться. Тут же торговка зазывала всех купить свежего хлеба, а девочка с измождённым лицом приставала к прохожим, клянча гроши. К Эймонду она, правда, протягивать руку не спешила — у маленькой попрошайки неплохо работала интуиция. Эймонд кивком головы велел ей подойти и вложил в цепкую ладошку пару мелких монет. Наверняка, она собирала деньги на выпивку для отца или матери, но, может, и себе купит какую-нибудь булку. Девочка быстро поблагодарила и поспешила прочь, определённо опасаясь, что кто-то заметит её удачу и отберёт добычу. Неглупая — может, и выживет. Эймонда же вдруг грубо схватили за плечо. — Эй, благодетель… — начал обнаглевший мужлан пропитым насквозь голосом, но Эймонд его не слушал. Слегка повернувшись, он ребром ладони рубанул по запястью идиота. Тот закричал от боли и, наткнувшись на специально выставленную ногу Эймонда, упал. — Не смей хватать меня своими грязными лапами, — прорычал Эймонд и, уже успокаиваясь, ухмыльнулся. — Тебе повезло, что я не хочу пачкать о тебя свой меч. Он пару раз пнул наглеца, бормотавшего какую-то чушь, в живот и двинулся дальше. Побродив ещё немного по потемневшим улицам, Эймонд зашёл в бордель, в котором был постоянным клиентом. Ему определённо требовалось снять напряжение. Хозяйка — брюнетка, со смуглой, блестящей в мерцании свечей кожей — тут же признала его. Поклонилась: — Рада приветствовать вас, — она знала, что Эймонд предпочитал сохранять хотя бы мнимое инкогнито, поэтому вела себя так, точно он был всего лишь знатным мужчиной, а не принцем. — Вам как обычно? Эймонд едва не поддался искушению попросить грациозную и темноволосую девушку с молочно-белой кожей. Нет. Он не станет этого делать. И не потому что им не найти шлюху, у которой будут фиалковые глаза, или ту, в которой чувствуется особое достоинство и спокойствие… Нет. Такая просьба сделала бы его жалким похотливым мечтателем, который грезит о служанке, да ещё и заменяет её похожей шлюхой. Мерзость. — Да, как обычно. И принесите вина.***
На столе перед Рейной и Лил лежали несколько рукописей, которые необходимо было прочитать юной леди — по истории и географии. — Зачем мне учиться, если я скоро выйду замуж? — заныла Рейна, растягиваясь на столе. — Это всё так скучно! Лилия не могла с ней согласиться. Рейна перехватила её взгляд: — Ой, да, и кому я жалуюсь… Ну, хорошо, что мои уроки хотя бы тебе приносят удовольствие. Лил улыбнулась: — Разве знания, полученные тобой, бесполезны? Наверняка, ведь щеголяешь ими в разговорах с женихом. Да и потом они тебе пригодятся, я уверена. Или ты думаешь, лорд Корлис любит леди Рейнис исключительно за внешность? Рейна вздохнула, явно признавая правоту Лил, но вслух всё равно пробурчала: — Польза и удовольствие — это совсем не одно и то же. Что же… тут не поспоришь. Как и с тем, что Лил тянуло почитать тексты, которые Рейне выдал учитель. Когда Лилию привезли в Высокий Прилив, леди Рейнис, конечно, не собиралась продолжать её обучение, однако с учётом того, что Лил осваивала свои обязанности горничной довольно быстро, ей разрешили — с согласия Рейны — присутствовать на уроках леди в качестве молчаливого слушателя. Конечно, Лил была старше Рейны, поэтому знала многое из того, что ей преподавали, но лучше уж так… Да и подходы у их педагогов оказались разные, поэтому занятия не стали для Лилии сплошным повторением. С чем пришлось попрощаться окончательно, так это с танцами и пением — грустно, но Лил смирилась. Лишь иногда вспоминала прекрасного лорда Веймонда, который просил её спеть. Больше никто не хотел от Лил ничего подобного. Видно, воспоминания о прошлом тенью набежали на лицо Лилии, потому что Рейна спросила: — Ты думаешь о чём-то грустном? — И да, и нет, — ответила Лил. — Вспомнился мой опекун. Рейна накрыла руку Лилии своей ладонью и поинтересовалась участливо: — Здесь многие шепчутся о тебе? Прости, что раньше не спросила. — Шепчутся, но со мной такое уже бывало. Не переживай. Мне нравится, что ты так сильно и поэтично влюблена в Дейрона, что он занимает все твои мысли. Покрасневшая Рейна нежно улыбнулась: — Да, он идеален. И возможно, мы сыграем свадьбу раньше, если отец согласится, когда приедет. Бабушка сказала, что поддержит это моё желание. — Вот как! Об этом Лил ещё не слышала. Леди Рейнис пробыла в Красном замке около недели — больше всего времени она провела с внучкой. Так что за минувшие дни Лил и Рейна мало разговаривали. — Она сказала мне и кое-что другое, — Рейна перешла на серьёзный тон, улыбка покинула её губы, исчезла из пурпурных глаз. — Сказала, что если я выйду замуж за Дейрона, то должна всегда держать его сторону. И что она… поддержит меня, убедит дедушку, если потребуется. Последние слова прозвучали неожиданно тяжело, зловеще для такого приятного раннего утра. Они осели горечью на сердце Лилии. Грядёт что-то страшное — рано или поздно оно наступит, и леди Рейнис уже выбрала сторону. Выбрала Рейну. Юная леди и сама это понимала. Она тяжело вздохнула. — Бабушка сказала, что я не только её кровь, но и её последняя любовь. Я… расплакалась, когда услышала это, — призналась Рейна, отведя взгляд от лица Лил. Их руки всё ещё были соединены, и Лилия чувствовала дрожь подруги. На несколько минут комната погрузилась в молчание. — Мама не делала особых различий между нами, — тихо сказала Рейна, глядя вдаль, и по её печальному тону Лил поняла, что речь идёт о Бейле. — Но отец… отец всегда предпочитал Бейлу, — продолжила Рейна. — Она могла дерзить ему, а он только посмеивался. И дракон… живой выросший дракон тоже достался Бейле. Я была её тенью. — Ты не тень, — возразила Лил и попросила. — Посмотри на меня. Ты удивительная девушка с открытым, добрым сердцем. И если кто-то не оценил этого, то… Рейна снова посмотрела на Лил, кивнула. Её глаза были полны горечи и слёз: — Я рада, что бабушка готова выбрать меня. Или уже выбрала. Но я боюсь того, что это может в перспективе означать для Бейлы и отца. Очень боюсь. Подвинувшись к подруге, Лилия крепко обняла её: — Мы не можем знать, чем обернётся для нас будущее. Может, оно окажется не таким уж страшным. — А ты умеешь утешать, — хмыкнула Рейна.***
Когда слёзы были пролиты, утешения услышаны, и разговор вошёл в более спокойное русло, Рейна вдруг хитро прищурилась и сказала: — Я рассказала Дейрону о нашей с тобой дружбе. — Что?! Этого Лил никак не ожидала. Рейна же выглядела настоящей победительницей, когда продолжила: — Я объяснила ему всё… надеюсь, ты не против… Впрочем, ведь я уже сказала, — Рейна хихикнула, поймав притворно недовольный взгляд Лил. — Ну в общем он понял. Я же говорила, что он поймёт! Лилия покачала головой и начала разминать пальцы: — Не верится как-то… Может, ты не уловила оттенков осуждения? — Не было никакого осуждения. Он даже готов прокатить тебя на Тессарион — это его драконица. Определённо это утро было полно новостей — пусть и очень разных по тональности. Лил моргнула: — Принц готов подарить мне полёт на своей драконице? Серьёзно? Рейна кивнула: — Да и ещё раз да. Я уже летала с ним однажды, он даже тайно раздобыл специальное седло… правда, мы не особо об этом распространяемся. Королеве бы такое не понравилось. — А уж как ей не понравится то, что Дейрон решит прокатить служанку. Рейна склонилась к Лил и прошептала по-заговорщицки: — Её Величество ни о чём не узнает. Соглашайся! Ты ведь хотела этого… И ты так усердно работаешь с самого приезда в замок, надо же когда-то и расслабляться. — Особенно сейчас тружусь не покладая рук, — отозвалась Лил, понимая, что действительно засиделась. Да и ничего из рукописей так и не прочитала! Но полёт… это не было чем-то, о чём она грезила постоянно, однако мысль, подкинутая Рейной, будоражила воображение. В начале их дружбы Рейна любила с жаром рассказывать, как бы она непременно катала Лил на Вхагар, если бы злой мальчишка Эймонд не забрал драконицу. Тогда Лилия и заразилась мечтой о полётах — чудесной сказкой о свободе. В свои без малого семнадцать она попрощалась с грёзами детства, однако сейчас представила вдруг, как ветер будет вплетаться в её волосы, как сердце начнёт громко стучать, подстёгнутое опасностью. — Я бы хотела этого, — тихо сказала Лил. — Но неужели принц действительно согласен… Тут Рейна принялась убеждать её так жарко, не скупясь на похвалы для своего истинного, рассказывая, как Лилии непременно понравится летать… И Лил согласилась.***
Вхагар плавно приземлилась на покрытый побуревшей травой каменистый уступ — их любимое с Эймондом место остановок при полётах недалеко от Королевской Гавани. С затянувшегося тучами неба капала мелкая морось, грозившая перерасти в полноценный ливень. Эймонд дождя не боялся, он поправил немного сбившуюся повязку на глазу и, уже спускаясь со спины драконицы, вдруг понял: девушка с фиалковыми глазами находилась здесь. Но как она сюда попала?! Он скрежетнул зубами, недовольный тем, что она застала его врасплох вместе с этим опостылевшим холодным волнением. Посягнула на его территорию. Прежде чем разобраться с вопросом, Эймонд выразительно посмотрел на драконицу и мысленно поблагодарил её за очередной прекрасный полёт. Мудрые глаза Вхагар в ответ прожгли Эймонда, — очевидно, она видела своего всадника на сквозь, — а затем прикрылись веками: драконица решила немного отдохнуть. Эймонд же направился вперёд — туда, куда вело его волнение и где виднелся силуэт ещё одного дракона. Серая завеса мороси не могла скрыть кобальтовых крыльев Тессарион. А рядом с ней оживлённо разговаривали два человека — его младший брат и та самая девушка. Услышав шаги Эймонда, они синхронно обернулись и тут же замолчали, точно уличённые преступники. Эймонд не стал обременять себя приветствием, сразу же обратился к Дейрону: — И с каких пор мы катаем, — он нарочно подчеркнул это слово, — служанок на своих драконах? Где-то фоном мелькнула мысль о том, что Эйгон точно бы воспринял такой вопрос как эвфемизм. Но Дейрон не страдал подобной испорченностью, он моргнул, а затем сделал шаг вперёд, будто пытаясь защитить свою спутницу: — Брат, я понимаю, что ситуация необычная, но… Лилия — непросто горничная Рейны, она её подруга, почти сестра. — Сестра? — переспросил Эймонд, кидая взгляд на молчаливую красавицу. Лилия — вот, как её звали… Дейрон так легко сообщил об этом, а Эймонд ведь не хотел знать! И, значит, она бастард принца Деймона, что же — неудивительно. Дейрон вдруг смешался: — Нет, не в таком смысле. В общем… — он тоже посмотрел на Лилию. — Речь не о том. Я взял её на прогулку по просьбе Рейны. — Твоей невесте стоит быть более разборчивой в выборе друзей, — заметил Эймонд, стараясь больше не смотреть в фиалковые глаза напротив. — А твой поступок недопустим. Тессарион не лошадь для развлечения… отребья. Желание притронуться к Лилии сейчас, когда она была так близко, стало почти невыносимым и вытолкнуло изо рта Эймонда оскорбительное слово. Ему хотелось разразиться отборной руганью, вступить в бой с кем-нибудь, чтобы прогнать это наваждение, чтобы забыть её имя — нежное и элегантное, подходящее ей. Брат тем временем решил показать характер. — С твоего позволения, Эймонд, я сам разберусь в вопросе о том, с кем можно общаться моей невесте, — непривычно холодно заявил Дейрон. — И Тессарион приняла Лил, а значит, всё в порядке. Я ведь не указываю тебе, кого подпускать к Вхагар. Ветер ударил Дейрона по лицу, взлохматив его волосы, но он продолжил невозмутимо: — Впрочем, если хочешь, то можешь рассказать обо всём матушке, — потом он обратился к Лилии. — Думаю, нам пора в обратный путь, пока не разразилась гроза. Эймонд прожёг спину Дейрона взглядом не хуже того, которым его самого одарила Вхагар. Никто не смел разговаривать так с ним, тем более — младший брат. Сделав шаг вперёд, Эймонд попутно обнажил меч — лезвие оказалось у горла Дейрона. — Ты забылся, брат, — сказал Эймонд, голос которого сочился яростью. Осознав, какого зверя раздразнил, Дейрон побледнел и растерял всю свою напускную холодность, нарочитую взрослость. Он снова выглядел растерянным мальчишкой-идеалистом. — Я… — начал он, явно не зная, как заставить гнев Эймонда утихнуть. Потом собрался с силами и произнёс достаточно спокойно, но губы его были почти белыми. — Я приму бой, если ты настаиваешь на этом. — Я настаиваю на том, чтобы ты помнил, кто здесь старше и сильнее, — Эймонд произнёс уже тише. — Кто защищает тебя от нападок Эйгона при необходимости. Уловив раскаяние во взгляде брата, он убрал меч в ножны. — Прости, — сказал Дейрон, обрадованный надеждой на примирение. — Я не хотел быть грубым, просто пытался защитить интересы своей невесты. Я обязан поступать так. Эймонд хмыкнул: — Верный рыцарь, как я погляжу… Лети, а её, — он выразительно посмотрел на Лилию. — Я сам доставлю в замок. Если Вхагар не решит подкрепиться ею, конечно. На лице Дейрона отразились страх и сомнение, но он определённо боялся снова разозлить Эймонда. И правильно делал. Между тем Лилия, сделав реверанс — весьма изящный, обратилась к младшему принцу: — Ваше Высочество, простите, что осмеливаюсь вмешиваться. Если Его Высочество, — она взглянула на Эймонда, — считает нужным, чтобы я полетела с ним, значит, я так и сделаю. Дейрон точно не хотел на это соглашаться — справедливо опасался, что путешествия на Вхагар девушка не переживёт (всё-таки Тессарион была несравнимо добрее Вхагар, и в сущности Эймонда не удивило то, что она приняла любого седока, приведённого своим всадником). Но, ещё раз посмотрев на Эймонда, Дейрон всё-таки сдался. — Хорошо, — сказал он Лилии с блеклой улыбкой на губах. — Береги себя. И, быстро взобравшись на Тессарион, улетел. А Эймонд остался с Лилией посреди поляны, заливаемой дождём, который всё набирал обороты. Девушка по-прежнему держалась спокойно, но Эймонд различил в её взгляде опасение, явное желание сбежать подальше от него и Вхагар. — Ступай за мной, — велел Эймонд, и Лилия послушалась его. Краем глаза он замечал, что она ёжится на ветру — её тёмно-синее платье с длинными рукавами, очевидно, не защищало от непогоды так же хорошо, как его кожаный плащ. Эймонд понимал: его требование было нелогичным, противоречащим тому, что он сказал изначально: Таргариены не летают на драконах со служанками. Но он по-мальчишечьи хотел всколыхнуть её спокойствие, отобрать у Дейрона заинтересовавшую «вещицу». Он хотел остаться с Лилией наедине, и в этом тоже не виделось ничего правильного или разумного. Когда они приблизились к Вхагар, драконица резко открыла свои ярко-зелёные глаза, в которых всегда плясал огонь. Сейчас взгляд её был прикован к Лилии. Девушка вздрогнула, ощутив всю силу этого внимания. — Если будешь дрожать, то она убьёт тебя с большей вероятностью, — подсказал Эймонд. На губах Лилии едва не прорезалась саркастическая улыбка, но она сдержалась и вместо этого произнесла: — Спасибо за совет, Ваше Высочество. Правда, спокойного тона не вышло — Эймонд легко различил иронию. Вхагар же тем временем приблизила голову к девушке и шумно вдохнула её аромат. Эймонд не вмешивался: он лучше других знал, что драконица сама принимает решения о том, кого подпускать к себе. Она ценила в людях внутреннюю силу и хорошо видела их потенциал. И если Лилия не пройдёт проверку и умрёт на его глазах… что же, он избавится от мучающего его волнения, от загадки, которая нависла над ними. Правда, этот взгляд фиалковых глаз, точно вопрошающий: «За что вы так со мной?», ещё долго будет преследовать его. Наверняка. Вдруг Вхагар прикрыла глаза на секунду, явно демонстрируя своё доверие к новой знакомой, а затем отвернулась: мол, делайте, что хотите, людишки. Сегодня я никого из вас есть не буду. — Тебе повезло… — начал Эймонд, но Лилия вдруг пошатнулась. И он поймал её, прежде чем понял, что именно делает. Не переставая придерживать её, Эймонд склонил голову к лицу девушки — она была без сознания. Невольно он, как и Вхагар за несколько секунд до этого, вдохнул её запах — нечто медовое, нежное. И то, насколько это сочетание показалось ему приятным, не на шутку испугало Эймонда. Что-то в нём кричало: «Просто брось её здесь! Скорее всего, она придёт в себя и как-нибудь сама найдёт дорогу в замок! Зачем возиться со служанкой? Если ты сейчас её бросишь, то сможешь сделать вид, что не чувствуешь ничего особенного, что не отобрал её у брата, точно последний идиот». Но глядя на это лицо, с которого от страха сошли все краски, Эймонд не мог так поступить. Он аккуратно похлопал Лилию по щекам, надеясь привести её в чувство. И хотя ему очень этого хотелось, он специально не стал снимать перчатки, чтобы в этом жесте не было ничего личного, ничего желаемого. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Лилия наконец открыла глаза. Встретившись взглядом с Эймондом, она охнула, потом зажмурилась и снова посмотрела на него — видимо, постепенно вспоминая всё, что произошло. — Какая ты слабенькая, — заметил Эймонд, плавно отпуская девушку и борясь с ощущением, что теперь рукам не хватает ощущения этой приятной тяжести. — Вхагар куда более опасная и грозная, чем Тессарион, — пробормотала Лилия, а потом, точно осознав, с кем именно говорит, поспешила исправиться. На этот раз реверанс вышел далеко не таким грациозным. — То есть простите, Ваше Высочество, что… задержала вас тут. И спасибо вам. Эймонд нахмурился. Хотя ему нравилось то, что она сознавала своё место и не пыталась дерзить, вместе с тем он чувствовал и другое: Лилия пряталась от него за этими вежливыми формулировками. А как оживлённо она разговаривала с Дейроном, которого не боялась! — Хватит, — сказал Эймонд, глядя ей в глаза. — Пока ты наедине со мной, я разрешаю тебе говорить то, что ты думаешь без этой фальшивой вежливости. Уверен, учитывая все обстоятельства, ты не чувствуешь ко мне ни капли благодарности. Во взгляде Лилии промелькнуло недоверие, а затем она обхватила себя руками, пытаясь согреться. Заболеет ведь. И… не хотелось бы, тем более, её только что признала Вхагар. Но я и без того был с ней слишком щедр. Предлагать свой плащ служанке — уже слишком. — Я серьёзно, — сказал Эймонд. — Я разозлюсь, если ты продолжишь кормить меня этим лизоблюдским дерьмом. Лилия устало вздохнула: — Я действительно благодарна вам за то, что вы не оставили меня лежать тут в обмороке. Но не понимаю, зачем потребовалось всё это затевать… Если бы я сам понимал. — Думаю… — продолжила она и тут же осеклась. — Впрочем, ладно. — Говори, — с нажимом произнёс он. Впервые тот страх, который Эймонд вызывал в людях, не радовал его. — Вам стоило бы сорвать гнев на ком-то своего уровня. — Я не срывал на тебе гнев, — заявил Эймонд. Он был уже довольно спокоен, когда подвёл её к Вхагар, верно? — Тогда вы развлекались? — поинтересовалась Лилия и отвернулась. Внезапно у Эймонда заболела нижняя губа — так бывало всегда, когда его истинная прикусывала свою губу. Она, судя по его ощущениям, делала это с изрядной периодичностью. — Не на все вопросы можно получить ответы, — сказал он, уходя от странного разговора. Тем временем дождь практически успокоился, снова перейдя в незначительную морось. — Пора лететь, — продолжил Эймонд. — Пошли, я тебя подсажу. Они снова приблизились к Вхагар, которая сделала вид, что вовсе их не замечает. Лилия подошла к Эймонду совсем близко, и он помог ей взобраться драконице на спину. Мгновение, когда девушка снова оказалась в его руках, а её медовый аромат ударил Эймонду в нос, было мучительным. Чтобы унять неуместное возбуждение, он попытался думать о её низком происхождении: служанка, бастард его дяди — вроде бы. Он ведь сам сегодня назвал её отребьем, желать такую — сродни унижению. Доводы разума помогали плохо, да и прав он был раньше: не следовало узнавать о ней ничего. Не надо. Эймонд взобрался на Вхагар вслед за Лилией — его место в седле явно было комфортнее того, что занимала она за ним. — Подогни юбки под себя в несколько слоёв, — велел Эймонд. И поняв, что она собирается возразить, добавил: — Ну если не хочешь, чтобы от твоей задницы, — едва не сказал «хорошенькой задницы», — к концу полёта остались одни лохмотья. Она вздрогнула и сделала, как он сказал. Неожиданно послушание с её стороны оказалось приятным… Но такие мысли снова могли завести Эймонда не туда. — Могу я… держаться за вас во время полёта? — неуверенно спросила Лилия. — А у тебя есть другие варианты? — с притворной серьёзностью осведомился Эймонд. И спустя пару секунд она прижалась к его спине, а руками крепко обняла за талию. Напряжённость хватки выдавала страх. Думает, что я не оставил её тут, но в полёте сброшу с дракона? Эймонд едва не шепнул: «Не бойся». Однако не стал — одёрнул себя. Стараясь не думать о том, как приятно ощущать дыхание Лилии в районе своей шеи, он отдал Вхагар команду лететь, и они взмыли ввысь.***
К середине полёта Эймонд, который и без того отвлекался на запах Лилии, заполнивший буквально всё, вопреки дождю, на то, как крепко она держалась за него, ощутил… что его задница побаливает. Дискомфорт был примерно таким, как если бы он решил полетать на драконе без седла и, толком не имея никаких навыков подобной езды. В начале их знакомства с Вхагар всякое бывало… Лилия сзади него ёрзала, но хватка её уже не была настолько напряжённой — кажется, она просто боролась с неудобством. Однако в целом не боялась самого полёта, Вхагар или Эймонда. Эймонд коротко вздохнул, сопоставляя… осознавая. Понимая, что на самом деле, давно чувствовал это, хоть и отворачивался от фактов так упорно. О волнении, которое испытывают истинные, встретившие друг друга, Эймонд слышал не раз, в том числе от Дейрона, и сейчас… было бы глупо притворяться, что он снова, даже после подсказки в виде ноющей задницы, не догадался. В голове зазвучал голос Эйгона: «У неё случился припадок… билась башкой о стену». Билась, судя по всему, ровно в тот момент, когда голова самого Эймонда раскалывалась от боли. Видимо, Вхагар почувствовала, что её всадник слишком углубился в свои мысли и переживания. Выражая недовольство, она резко взлетела выше. Спина её выгнулась так, точно драконица собиралась сбросить седоков. Лилия ахнула, крепче вцепившись в Эймонда. Что будет, если я коснусь её? Нет. Нельзя отвлекаться, а то Вхагар взбесится ещё больше. Она по натуре собственница со стервозным характером. Эймонд по-валирийски велел драконице успокоиться и постарался больше не отвлекаться, хотя это было невероятно трудно.***
Он спрыгнул с Вхагар, а потом помог Лилии спуститься. Если бы Эймонд не носил перчаток, то их руки бы уже не раз соединились… Искренняя улыбка Лилии показалась ему актом геройства, ведь он знал, как сильно болит её задница. — Спасибо вам, Ваше Высочество, — произнесла она и, увидев, что на площадке, где они приземлились, больше никого нет, добавила. — Полёт на Вхагар понравился мне куда больше, чем я ожидала. — Больше, чем на Тессарион? — поинтересовался Эймонд, не сразу осознавая, как глупо прозвучал его вопрос. Точно он просил у простой служанки оценить Вхагар или самого себя! Служанка и его истинная… он думал, что пережил самую жестокую насмешку судьбы — а заодно и бесчисленные подколы старшего брата и племянников — в те годы, когда был Таргариеном без дракона, жалким по определению. Но сейчас чувство, что над ним издеваются самым жестоким образом, вернулось вновь. — Не отвечай, — глухо произнёс Эймонд. — И не смей болтать о том, что летала на Вхагар. Его тон стёр с лица Лилии улыбку: — Хорошо, Ваше Высочество. С вашего позволения я пойду. Он кивнул, давая ей уйти. Затем коснулся бока Вхагар обеими ладонями, точно пытался обрести в ней опору. Драконица повернула голову и, если бы она умела ухмыляться, то наверняка бы так и сделала.