Нефритовый Рыцарь | Jᴀᴅᴇ Kɴɪɢʜᴛ

      — Не трогай. Рука замерла на полпути ко рту.       — Не делай этого. Челюсть напряженно сжалась, зубы скрипнули.       — Ладно. Взгляд устремился напротив и встретил выражение неодобрения на уставшем лице.       — Ну и что пялишься? Не нравится — не смотри. Не нравится. Жалкое зрелище. Похудевшие щеки, заостренные скулы, подбородок еще более очерчен… отвратительно. Джейд сплюнула в раковину. Горечь и привкус крови до сих пор не слезли с языка, и постоянно хотелось жевать зубной порошок и плеваться. Она взяла с полки баночку, зачерпнула щепотку и сунула в рот. Лишь бы чем-то занять зубы, которым так и хотелось впиться в собственное предплечье. Зато вместо этого ногти принялись нервно расчесывать в кровь свежую корочку на костяшках.       — И ты снова это делаешь. Остановись. Джейд вздохнула, и левая рука зависла в воздухе. Правая затряслась.       — Он же просил тебя не причинять себе боль. Сказал, лучше ненавидеть его.       — А мне и не больно, — колко усмехнулась Джейд. — Да и почему стоит слушаться? Разве не должно быть все равно, что он там просил?       — Это не значит, что нужно делать наоборот со зла. Ты злишься на него, а ранишь себя. Глупишь и упрямишься. Не тот случай, когда принципы спасут и помогут.       — Да плевать мне на Гонта! — выкрикнула Джейд. — Его поступок — ничто в сравнении с тем, что я сейчас переживаю из-за гоблинов и как ненавижу себя!       — А должна позаботиться. Или позволить кому-то другому сделать это, раз сама не в состоянии. Самоистязание никогда не было и не будет решением. Себастьян прав: любая боль временна и рано или поздно проходит, а в мире есть вещи гораздо хуже этого. Например, твои упорные попытки перебить проблемы болью и усладиться неприятными ощущениями в ожидании разрешения вместо активных действий. Не сработает. Сама же видишь, что все осталось прежним.       — Неправда. Стало хуже.       — Тем более весомый повод не кусаться и царапаться, а сделать над собой усилие и хотя бы попытаться что-то поменять. Иначе в очередной раз все выйдет как раньше — никак.       — Я пытаюсь! — воскликнула Джейд, ударив кулаками по раковине. Баночки и стаканчики подпрыгнули, и что-то упало на пол. — Правда пытаюсь справиться! Я восстанавливаюсь, собираю силы, чтобы выйти.       — На руки свои посмотри. Джейд опустила взгляд. Правой частенько доставалось вдвойне, за обе руки — видимо, подсознание считало ее более виноватой, чем левую. Выше запястья покоилась глубокая лунка укусов в придачу к незажившему разбитому кулаку.       — Ну и зачем ты это делаешь?       — А то ты не знаешь. Обязательно говорить это вслух? — спросила Джейд, стыдливо не поднимая глаз.       — Обязательно. Ответь передо мной за свои идиотские поступки такими же вшивыми аргументами. Давай, оправдывайся за очередной срыв.       — Чтобы стало легче. Я получаю чертово успокоение, когда издеваюсь над собой. Одновременно спасаю и наказываю. Все чаще — не намеренно. Руки действуют сами, по привычке и неосознанно. Не успеваю ни остановить, ни заметить. Очнулась — а пальцы уже все в крови. Так это и происходило. Джейд порой слишком поздно понимала, что самовольно делает с собой тело, ускользнув от надзора. Не всегда могла контролировать деструктивные порывы и остановить, прежде чем станет поздно.       — Успокоение… через боль? Это ведь не боль. Да и сама знаешь, что если и поможет, то временно. Руку себе отгрызешь к концу года? — послышалась издевательская усмешка. Кисть снова затряслась сама собой. Левая оставалась спокойной, в то время как правая будто взбесилась.       — Планируешь что-нибудь с этим делать? — спросили деловито. Ничего не укрылось от этого цепкого взгляда.       — Что-нибудь… планирую. А ты… Легко тебе судить, наблюдая со стороны, да? Говорить ведь проще, чем делать. Это привычка, понимаешь? Пагубная, вредная, болезненная и разрушительная, но привычка. Не очередной срыв, а часть жизни, которая со мной слишком долго, чтобы выбросить ее за один день. Я сама понимаю, что поступаю плохо! Но…       — Что «но»? Слишком нравится, чтобы меняться? Слишком слаба, чтобы взять себя в руки?       — Заткнись, — рыкнула Джейд.       — Себя ты не заткнешь. Собеседница ухмыльнулась из зеркала. Знала, что права, и упивалась этим, пытаясь навесить чувство вины за срыв. Правая рука в неистовой трясучке неосознанно сжималась в кулак. Ногти все глубже впивались в ладонь, а челюсти стискивались до боли в ушах. Левая сдирала ногтями кровавую кожу на выпирающих косточках. Джейд не замечала ни боли, ни крови, ни собственных действий, таких привычных, что проскальзывали мимо сознания и не поддавались контролю. «Сделай хоть что-нибудь… попытайся это прекратить… ну же, возьми себя в руки… это не выход… пожалуйста… Остановись!» Джейд резко выдохнула, и тело послушалось и расслабилось. Колени подогнулись и уперлись в пол, а руки повисли вдоль туловища. Такие крупицы самоконтроля — максимум, на который она сейчас способна. Но лучше чем ничего. Все-таки голос разума перекричать не так просто. Сложнее чем продолжать бездействовать. И хорошо, что Джейд его еще слышала. Только он мог остановить сейчас. В отличие от них всех, всегда говорил чистейшую правду. Был до раздражающего откровенным и оказался недоволен стагнацией, обуявшей в последние дни. Джейд не считала, сколько конкретно. Они были совершенно неотличимы один от другого. Провела их в спальне, почти не вылезая из кровати. Лежала с закрытыми глазами и пыталась стереть из памяти картинки пыток. Решила, лучше их не вытеснять, а подождать, пока они утихнут сами. Не знала, какой способ справиться будет лучшим, да и выбор невелик: делать то, чего не следует, либо пытаться удерживать себя от этого и не делать ничего. В любом случае подавление явно не сработает. Джейд позволила воспоминаниям захватить себя. Приняла их, перетерпела и ожидала улучшений. Наверняка помогло бы развеяться и сменить обстановку, но сил хватало только лежать и посещать ванную комнату. Питалась Джейд яблоками и пирожными, мылась утром и вечером, чуть ли не обваривая себя в кипятке, и терла жесткой мочалкой до кровоподтеков. Надеялась смыть с себя… все. Не оставить ничего, не тащить за собой в постель. Там, во снах, больше не было Себастьяна. Лишь гоблины пытались утянуть к себе, хватались изломанными пальцами за бандитскую одежду, срывали плащ и в клочья терзали слизеринскую мантию… Джейд накладывала заглушающие чары на полог, потому что знала, что будет кричать во сне. Просыпалась в поту и слезах, колотилась от напряжения и холода, и все это в одной комнате с Имельдой. Рейес чуяла и видела, что с соседкой творился неладное, но не лезла. Рано уходила на тренировку, в спальне попусту не торчала, перед глазами не мельтешила. И только вазочки с огрызками от яблок сменялись на новые, полные свежих фруктов, и делали это вовсе не домовики. Иногда Джейд читала. Пыталась изучать записи Исидоры, но буквы плыли перед глазами, а чернильная вязь на пожелтевших страницах ускользала из фокуса зрения. Почему-то от дневника Морганак стойко сквозило чем-то неприятным. Вроде бы обычные путевые заметки увлеченного делом подмастерья целителя, но между строк читалось только о боли, смерти, страданиях, неудачах и растущем отчаянии. Не дойдя до середины, Джейд закрыла дневник, не желая усугублять свое состояние еще и чужим. За собственные записи тоже пыталась браться. Не надеялась додуматься до полезных мыслей, просто напоминала себе о деле и предназначении. Непозволительно забывать, что когда-нибудь время на восстановление закончится и придется встать и вернуться. Туда, где они… все. А пока Джейд закрылась в пределах полога, в буквальном смысле залегла и ждала затишья. Перед бурей или нет — пока не важно. Главное — успокоиться после прошедшей бури, прежде чем начнется новая. На фоне пыток поступок Гонта мерк. Всего лишь одна свежая рана среди множества других. Одни не заживали годами, иным Джейд не давала затянуться, расцарапывая ногтями снова и снова, как сейчас машинально делала с собственными костяшками, невидящим взглядом смотря в зеркало. Другие вскрыл Оминис, и все это болело и сочилось кровью.       — Мерлин, у тебя запор, что ли? Рейес ударила в дверь ванной комнаты, заставив Джейд подпрыгнуть от неожиданности. Баночка зубного порошка упала с раковины и рассыпалась.       — Открой, я хочу в туалет и помыться. Джейд подобрала с пола мешок, который тут же характерно звякнул, и открыла щеколду.       — Ха! Попалась, тентакула. Я тебя обманула, чтобы выманить. Рейес в ванную не пошла, а осталась в дверях. Сложила руки на груди и оценивающе осмотрела безразличную соседку с ног до головы.       — Отвратно выглядишь, но приятно пахнешь, — резюмировала Имельда в легкой озадаченности. — Что обычно несовместимо. Лови, это тебе. Она бросила какой-то сверток, благополучно проигнорированный и упавший на кровать. Джейд оставила мешок на полу и бессильно легла, поджав ноги.       — Эй, я вообще-то притащила эти сэндвичи для тебя, — насупилась Рейес, не получив ожидаемой ответной реакции. — И в какой-то из них даже не плюнула. И это что, мешок золота? Ты, что ли, ванну с ним принимала? Ну, не совсем так. Но да, формально этот мешок грязных, оставшихся после пыток монет хорошенько искупался в слишком горячей воде. Чтобы чем-то занять руки, Джейд методично натирала мылом каждую и вычистила до блеска. Правда, от щелочи и высокой температуры кисти болели, а кожа загрубеет, да и разбитые костяшки не восприняли такое купание с охотой. Зато ноющая боль успокаивала.       — У тебя кровь, — подметила Рейес, так и не отойдя от двери. Джейд молча натянула рукав и спрятала в него кулак. Хотела съязвить, что у Имельды язык слишком длинный и какой-то из глаз явно лишний, раз смотрит не туда, да сил не хватило. Имельда хмыкнула, но цепляться не стала. Сама порой не особо заморачивалась с залечиванием ран после тренировок и какое-то время носила на себе синяки и порезы.       — Ты вообще в курсе, что сегодня Рождество? — спросила на всякий случай.       — Да, — соврала Джейд. Сегодня… Рождество? Уже? Значит, время на отдых кончилось слишком быстро и незаметно настал день, на который запланирована вылазка в кабинет директора за новой порцией испытаний от Хранителей и просмотр воспоминаний Исидоры из пыльного пузырька. Вот черт. К такому Джейд вовсе не чувствовала себя готовой.       — Открой мой подарок, — посоветовала Имельда, кивнув на сэндвичи в обертке. — Тебе не помешает подкрепиться чем-то помимо яблок и воды. Давай. Джейд нехотя разорвала обертку, откуда тут же хлынул аппетитный запах еды и горчичного соуса. Набросившись на яство под удовлетворенным взглядом Имельды, Джейд не замечала внимательного наблюдения.       — Знаю, это не мое дело, но… есть планы на вечер? — осторожно осведомилась Рейес.       — Есть, — уверенно кивнула Джейд.       — А, ну ладно, просто я хотела…       — Спасибо, — второй сэндвич был завернут обратно в бумагу и отложен до лучших времен. — Я посплю, если не возражаешь.       — Ты собираешься спать? Сейчас? — изумилась Имельда. — Возражаю! Весь праздник проспишь!       — Режим ни к черту последние… дни, — честно ответила Джейд. — Отдохну еще немного, пару часов, и пойду.       — Куда? — машинально спросила Рейес.       — Дальше, — Джейд натянула улыбку и закрыла полог. Сейчас выходить пока рано. Лучше проснуться за полночь, когда большая часть обитателей замка примется отсыпаться после праздничного вечера, а Блэк будет где угодно, только не у себя в кабинете. Без колебаний Джейд укрылась одеялом, вернувшись в кокон. На самом деле спать не хотелось, хоть тело и устало. Не только из-за отсутствия сонливости, но и нежелания возвращаться в кошмар. Снова пытаться безуспешно доказать убитым гоблинам, что их смерти были ненапрасными. Обмануть их не удавалось, как и себя. Подсознание знало правду и не отпускало даже во снах. Теперь к кучке демонов в самом темном месте внутри нее добавился двадцать один замученный перед смертью гоблин. Джейд уткнулась лицом в подушку. Рабочий блокнот терпеливо дожидался под ней. На следующей чистой странице по возвращении из Империуса добавились две новые записи: «Это не гоблинская магия. Мы ошиблись». «Оминис не видит следы древней магии». Двойная констатация поражения. Джейд записала их из принципа, даже если по факту слова не имели ценности. Заплачено за них слишком много, чтобы проигнорировать. Между страниц ютился сложенный пергамент, исписанный почерком Гонта. Сведения о проклятье Анны, украденные у Себастьяна. Он еще не знал… Джейд вздохнула, придавленная тяжелыми плитами ожидания грядущих разбирательств. Нуждалась в прогрессе после череды проигрышей. В успех верилось все меньше. Оставалось надеяться на воспоминания Исидоры и на следующее испытание. Вчера она снова проиграла против себя, искусав запястье. Сегодня, как обычно, автономно разодрала костяшки в кровь. Чередование увечий и сведение количества до одного в день с маниакально желаемого и символичного двадцати одного слабо считалось за успех. Так, временное прояснение, когда разуму удавалось уговорить тело оказать себе заботу, состоящую в истязаниях меньше обычного. Удалось немного подремать, оптимально балансируя в безопасной буферной прослойке над глубоким сном, откуда демоны тянули черные руки. Имельда была здесь, когда Джейд вылезла из-за полога, и не исчезла по возвращении из ванной после очередной попытки смыть горечь вины горячей водой и содрать мочалкой старую кожу, чтобы поскорее вытащить свежий слой из-под нее.       — Ты знала, что чем выше температура воды, в которой моется человек, тем более одиноким он себя чувствует? — раздался голос Рейес, а взгляд следил из зеркала на туалетном столике. — Судя по тому, как часто ты варишься и как долго торчишь в ванной, у тебя острая сексуальная неудовлетворенность.       — Что? — Джейд машинально обернулась, не слыша ее.       — Недотрах, говорю, — перефразировала Имельда, закатив глаза. — Никогда не видела, чтобы кто-то так же сильно убивался по кому-то.       — По кому-то?..       — А у тебя их несколько? — изумилась Рейес и ухмыльнулась.       — А… ты про это… Переубеждать Джейд не стала. Пусть лучше Имельда считает так, чем узнает правду. Пытки гоблинов, Империус… да, Рейес, убивается Джейд именно по Себастьяну.       — Я тебе сочувствую, — Рейес вдруг отвернулась от столика, заставив Джейд удивиться. — Видимо, ты очень тяжело переносишь разлуку.       — Почти так же тяжело, как твое общество, — улыбнулась Джейд.       — Не беспокойся, я тоже скоро уйду, — с улыбкой парировала Имельда. — Как раз собираюсь на свидание с твоей мамашей. К слову, она еще жива или мне прихватить лопату, чтобы сначала ее откопать, прежде чем трахнуть? Джейд исступленно моргала некоторое время, не найдя слов в ответ на такое заявление. Затем оглушительно захохотала на всю спальню, держась за живот.       — Какой изящный способ выяснить что-то о моей семье, — Джейд картинно похлопала. — Браво, Рейес. Что-нибудь передать твоему отцу? У нас назначена встреча на сегодня. К слову, он такой же быстрый, как и ты? Хочу знать, чего ожидать. Теперь уже пришла очередь Имельды смеяться. Внезапно она замолчала и застыла, о чем-то задумавшись.       — Знаешь, маглы верят, что в эту ночь свершается чудо, — вдруг заговорила серьезным тоном, наблюдая, как Джейд одевается и собирается куда-то. — Загадывают желания, сжигают пергаменты с посланиями… Там, откуда ты приехала, есть нечто подобное?       — Там, откуда я приехала, всю ночь напролет пьют, орут похабные песни, дерутся, купаются в ледяной воде и режут дичь во славу удачному сезону охоты. Земля викингов, — Джейд пожала плечами. — Там нет места наивности.       — А ты веришь? — спросила Рейес. — Ты ведь теперь здесь, а не там.       — Я прагматик. Нечто вроде.       — Это лечится? Джейд посмеялась с того, что Имельда наверняка не поняла суть понятия. Несмотря на склонность многократно продумывать действия, Джейд считала себя человеком дела.       — Боюсь, что нет. Некто наивный еще может дорасти до прагматика, но наоборот — едва ли. Я, пожалуй, пойду. Буду пробовать исполнить свое желание собственными руками, а не дожидаться, пока это свершится само. Счастливого Рождества, Рейес. Блокнот спрятался во внутреннем кармане, туда же пошел пузырек с воспоминаниями, и мешок вымытых галлеонов Джейд тоже унесла с собой.       — И тебе, тентакула, — негромко ответила Имельда за спиной. — Желаю, чтобы твое желание сбылось. Не сбылось. Общая гостиная пустовала. У окна никого не было, как и у камина. Джейд пропустила момент, когда стало привычкой машинально проверять эти две точки на выходе из коридора спален. Какое-то время она прогуливалась по пустому замку, наслаждаясь спокойствием. Проспав несколько часов без сновидений, удалось отдохнуть, и теперь тело чувствовалось готовым к действиям. А может, всего-то требовалось поесть. Джейд с усмешкой развернула второй сэндвич, принесенный Имельдой. Обед уже закончился, а до ужина еще рано, так что в Большом зале тоже пусто. И все равно Джейд зашла туда, просто чтобы оценить убранство и праздничные украшения. Через пару часов Большой зал заполнится немногочисленными студентами и профессорами, которые почему-то предпочли остаться здесь, а не уехать к себе. Несколько несуразных поздравительных слов скажет директор Блэк, и начнется ужин. Но Джейд здесь не будет. Она решительно направилась на выход, не желая сидеть за одним столом с Гонтом, Имельдой и остальными. Просто не хотела быть там, вместе со всеми. Стойкое желание побыть наедине и на воздухе привело ее к Хогсмиду. Снаружи стало спокойнее. Крупные снежные хлопья оседали на волосы, одежду и протянутые ладони. Холод освежал кожу и мысли, успокаивал боль в побитых и ошпаренных руках. Джейд некоторое время просто просидела на возвышенности, издалека наблюдая за движением в деревне. Пролистала блокнот с записями, будто была сейчас в состоянии продуктивно размышлять на тему магии. «Это не гоблинская магия. Мы ошиблись». Вот и все, что удалось узнать. И то едва ли те две реплики, выкрикнутые гоблином в отчаянии перед смертью, можно считать правдой. Джейд со злостью пнула мешок золота у ног. Вернула блокнот в карман и пошла прочь, закинув сумку галлеонов на плечо.       — Мисс! — прокричал кто-то. — Мисс, подождите! Леди, постойте! Джейд не сразу поняла, что зовут именно ее, опомнилась и развернулась. Впопыхах к ней торопилось низкорослое существо, махая непропорционально длинными относительно тела руками. Гоблин. Без доспехов и оружия, одетый в простой кожаный плащ и кепочку. По виду дружелюбный, но что-то в нем вызывало отторжение и порыв оказаться как можно дальше. Первой реакцией была дрожь во всем теле, второй — уже ставший привычным тремор в правой руке, а третьей — желание убежать. Но ноги приросли к земле. Левая рука схватила правую.       — Вы оставили… ой, — гоблин завидел выражение ее лица и остановился на расстоянии, не смея подходить ближе. — Не пугайтесь. Вам незачем бояться меня. Она выглядит испуганной? В самом деле? Значит, теперь она боится тех, на кого сама наводила страх? Справедливо и… печально.       — Не бойтесь, юная леди, я не причиню вам вреда, — успокоил гоблин. — Просто хотел сказать, что вы забыли свой шарф, — он махнул куда-то к каменной ограде, где Джейд просидела последнее время. Конечно он не причинит. Без оружия у него нет никакого шанса против ее магии. Джейд может стереть его в хлопья в одно мгновение. Она сильнее сжала кулаки, лишь бы не думать о разнице мощи между ними.       — Извините, я… Это не мой шарф, — пробормотала Джейд, не особо понимая, что говорит. — Я его украла. Простите. Мне нужно идти. Джейд торопливо развернулась и направилась дальше, но следующий вопрос заставил остановиться.       — За что извиняетесь? За кражу шарфа? Вы ведь не у меня его своровали, — гоблин беззлобно посмеялся. — Если хотите попросить прощения и испытываете муки совести, сделайте это у того, кому он принадлежал. Джейд повернулась к нему назад, качая головой.       — Не могу. Они мертвы. Они все… мертвы, — сказала скорее себе, чем ему. Гоблин взглянул удивленно, задержал взгляд на карманах, скрывающих сжатые кулаки, и сказал:       — Значит, шарф ваш.       — Вас не смущает, что…       — Вы забрали его, — настаивал гоблин, будто не слыша, что она сообщила. — Украли, отняли, присвоили, законно или нет — какая разница. Сейчас он принадлежит вам. Это не вопрос морали, а факт. Причины могут быть разными, но итог от этого не меняется. Теперь это ваша вещь.       — Извините. Джейд направилась назад, обогнула гоблина и забрала шарф с ограды. Лишь бы он больше ее не преследовал. Подставила лицо снежинкам и протяжно выдохнула в надежде, что непрошенный гость исчезнет.       — Почему вы извиняетесь? — раздался удивленный голос существа. — Мне вы ничего не сделали.       — Я бы не была так уверена. А почему вас это удивляет? — в свою очередь спросила Джейд.       — Ну, гоблины нечасто слышат подобное от волшебников, — он неловко потер шею.       — Потому что не считают себя неправыми или виноватыми, — отрезала Джейд.       — А вы считаете? — спросил гоблин, устремив внимательный взгляд черных глаз. — В чем же провинились, что так рветесь получить прощение от случайного незнакомого гоблина?       — Я… — она помедлила, не уверенная, что стоит продолжать разговор. — Послушайте, сэр… — хотелось снова извиниться, сказать, что она спешит, и уйти, но слова не шли и что-то упорно удерживало здесь, на месте рядом с ним. Существо замерло в ожидании ответа, такое маленькое, странное и хрупкое. Легко представить, что это все ей привиделось, ведь на Севере не было подобных, да и по Лондону гоблины не разгуливают. Но оно было настоящим. Дышало, питалось, мыслило. Взращивало собственные стремления, лелеяло надежды, хранило мечты. Развивалось, могло оставить после себя след в истории, создавать и разрушать.       — Да, — сорвалось тихое с губ Джейд. — Да, я считаю, — тон стал тверже. — И мне… чертовски плохо, — голос дрогнул и надломился. В горле рос ком, в глазах защипало, а на языке снова чувствовалась горечь. — Я хочу… извиниться, но это лишь пустые слова, ведь уже ничего не поправить, и теперь мой удел только ненависть, мучения и страх… Гоблин с печалью во взгляде наблюдал, как она схватилась за холодный камень ограды, не заметив, что шарф выскользнул из руки на снег.       — Простите меня, — Джейд осознала сказанное, вспорхнула напуганной птицей и обратилась в бег.       — Не сбежите, — послышалось за спиной. Тело застыло как вкопанное.       — Что?..       — От ненависти, страхов и мучений, — гоблин приближался к ней. — Не получится убежать. Джейд коротко выдохнула, опустив голову.       — Знаю.       — Так почему убегаете? Он был прав: бежать некуда. От него, от себя, в любой точке планеты Джейд не удастся скрыться от преследования последствий.       — Я просто… пытаюсь справиться, — ответила она. — Стараюсь двигаться. Не стоять на месте. Это уж точно ничего не изменит. Я не знаю, как все исправить. Такое ощущение, что это неисправимо. Хотя, — Джейд издала ироничный смешок, — конечно. Они ведь мертвы. Я ничего не могу сделать, чтобы помочь им.       — Но вы-то живы, — подметил гоблин ровным тоном, словно они обсуждали сливочное пиво. — А значит, еще способны помочь себе. Джейд нервно захохотала.       — Вы, кажется, не понимаете, о чем я говорю. Я убила и пытала ваших сородичей. Жестоко, хладнокровно, намеренно и… безрезультатно. Если бы знала, что ничем не кончится, никогда бы не посмела поднять руку ни на кого из них. Да и… прежде ничего не мешало невидимой пробираться мимо, обезвреживать, да хоть связывать и отпускать — что угодно, только не то, что я с ними делала. Но нет. Почему-то тогда я обо всем этом не задумывалась. Не хочу оправдываться, что доверяла не тем людям и верила, когда они говорили, что так надо. С моих рук уже не отмыть кровь. Я не заслуживаю помощи и прощения. Снова вернулась трясучка. Джейд сгребла снег и принялась катать снежок, отвлекаясь на холод.       — Убийца с обостренным чувством вины, — гоблин хмыкнул, ничуть не смущенный ее внезапным признанием. — Как интересно. И почему вы не в Азкабане, раз уж считаете, что заслуживаете только наказания?       — О, это… — Джейд снова нервно рассмеялась на грани слез. — Это очень интересный вопрос. Наверное, все еще не теряю надежду. Из тюремной камеры я не смогу ни на что повлиять. Да и не хочется отдуваться за все одной, если честно. Сложно судить, кто прав, а кто виноват, но точно не я одна. Сказав это, Джейд почувствовала облегчение. Все-таки горечи вины не задушить ее. Чувство справедливости подсказывало, что она стоит за убийствами и пытками, а за ней стоит Фиг, Хранители, Отдел тайн… на ней одной все не заканчивается. А гоблин все не уходил. Молчал некоторое время и наблюдал, ожидая ответа. Странный он. Вел себя так, словно его ничего не настораживало в словах Джейд и все нормально. Будто она и правда говорила с собой, а не с ним.       — И на что же вы надеетесь? Что держит вас здесь и заставляет бороться с виной и ненавистью?       — Что смогу принести этому миру больше пользы, чем боли, — сказала Джейд. Закрыла глаза и обратила лицо к небу, позволив слезам стечь по щекам. — Что когда-нибудь… сумею выбраться оттуда, где нахожусь практически всю жизнь. Что в конце концов одержу победу.       — Пока только проигрываешь. Джейд распахнула глаза и вскрикнула. На месте, где мгновениями раньше стоял гоблин, багровела кровавая лужа. От неожиданности она споткнулась, упала и попятилась, перебирая ступнями снег. Сердце колотилось как ненормальное, холод обжигал мокрые щеки, а все тело неистово дрожало.       — Нет-нет, этого не может быть… — Джейд шептала в страхе. — Все неправда, это не по-настоящему… Вытащив волшебную палочку, осветила пространство Люмосом. Кровавое пятно исчезло. Всего лишь камень, чернотой выделившийся на белом ковре. Джейд выдохнула, упала в снег и измученно заплакала. Повернулась набок, свернулась и некоторое время просто позволяла себе плакать. Уже не от боли, не от ненависти. От страха. От осознания, насколько реально все становится хуже. Джейд теряла рассудок. Впервые она так реалистично увидела то, чего на самом деле не существовало. Никогда прежде голос разума не покидал пределы головы и не материализовался несуществующими визуальными проявлениями. Все будет продолжать стремительно ухудшаться, если не взять дело в свои руки и не поправить хотя бы себя. В таком состоянии Джейд не сгодится ни Хранителям, ни Министерству, ни себе самой. Поэтому, если она намеревается продолжить, следует разобраться с этой проблемой. Срочно. Когда холод начал подкрадываться под одежду, Джейд поднялась, накинула на себя промерзший в снегу шарф, забрала сумку и пошла к Хогсмиду. Не видела ярких праздничных огней, не слышала музыки и веселых голосов, не разбирала слов рождественских песен. Добралась до точки перемещения, всыпала горсть летучего пороха и отправилась в Фелдкрофт. Надежда все-таки осталась. Маленькая вероятность, что Себастьян там. Оправился, остыл, решил вернуться, и она застанет его в доме. Пусть Джейд не была готова ничего обсуждать, в эти мгновения нуждалась в нем. Ей необходимо отвлечься прямо сейчас. Побыть среди людей, даже если это будут Анна и Соломон. Кто-нибудь… На подходе к дому Сэллоу Джейд заслышала громкий смех. Неуверенно постучала несколько раз, но так и не дождалась, что ей откроют.       — Не заперто! — ответила Анна на настойчивый стук, который уже было трудно не услышать. Джейд толкнула дверь и сощурилась от яркого света. Взгляд выцепил Себастьяна. Сердце пропустило удар. Он сидел на полу в другом конце комнаты. Улыбнулся и помахал рукой. Затем глаза начали привыкать к свету, и пришло осознание, что это Гаррет. Гаррет чертов Уизли. Он заметил, как с лица Джейд стекла не успевшая толком оформиться улыбка радости и надежды, а стеклянный взгляд беспомощно забегал по дому, не найдя искомое. Беглый осмотр застиг Имельду в объятиях Леандера, Оминиса, лежащего по пояс голым на кровати Анны спиной вверх, пока близняшка делала ему массаж, и полупустые бутылки вокруг. В доме стоял оглушающий смех, удушающий запах спирта и сладкой мятно-хвойной лечебной травы Анны. Джейд стало душно, она развернулась и отправилась на выход, не желая ничего говорить. Отвлечься получилось за каких-то жалких пару секунд. Оставаться не обязательно. Увиденное взбодрило уколом боли в грудь. Себастьяна здесь нет, на праздновании Джейд явно будет лишней со своим настроением, и делать здесь ей нечего. Тем более они даже не заметили ее прихода. Все, кроме одного.       — Эй, постой! — кричал Гаррет, выбежав следом. — Джен! Дженнифер! Пришлось догнать, поскольку от такого обращения Джейд уже отвыкла. Обернулась, лишь бы не чувствовать противное касание к своему плечу в попытке остановить силой.       — Где Соломон? — спросила первой, отбирая инициативу. — Я ищу Соломона.       — Он… э-э… в Кинбридже, — в замешательстве ответил Гаррет, кутаясь в первую попавшуюся мантию, снятую с крючка второпях. — Если ты к нему по делу, то не рассчитывай на вразумительный диалог, — добавил Уизли. — Соломон сейчас в еще большем неадеквате. Празднует, — он пожал плечами.       — Ладно, — безразлично бросила Джейд, отворачиваясь от парня. — Мне нужно идти.       — Ты прости меня, хорошо? — сказал он так проникновенно, что пришлось повременить с уходом. — Я бы тоже хотел, чтобы Себастьян был там вместо меня. Видимо, Гаррет был достаточно трезв, чтобы все понять. Джейд не знала, как на это реагировать. Может, было бы лучше, останься он в доме, вместе со всеми и в неведении. Но он здесь. Стоял за ней и прекрасно понимал, зачем она пришла и почему ушла. И наверняка догадывался, почему не уходила. Джейд подозревала, что весь ее вид буквально источает боль и безысходность. Вскоре он обратит внимание на ее состояние, начнет спрашивать, пытаться помочь… Процесс уже запущен, и придется постараться, чтобы его остановить. Снова доказывать, что их помощь ей не нужна. Джейд не собиралась бросаться Уизли на шею в слезах, в отчаянии и в поиске временного утешения. Не желала отвлекаться таким способом. Вопрос только в том, как выкрутиться: притворством в попытке скрыться или открытым противостоянием, которое Оминис принял за упрямство и только сильнее напирал, раззадоренный азартом и жаждой превосходства. В сравнении с Гонтом Уизли не казался сильным соперником, но явно более разумным на фоне последних событий и очевидно чего-то стоящим со своей наблюдательностью и пониманием. Действовать грубо с ним не хотелось, все-таки вины Гаррета и правда не было ни в чем, поэтому для начала Джейд решила держать нейтралитет.       — Это не вечеринка, на которую тебя не позвали, — объяснился Гаррет. — Мы все… ждем Себастьяна здесь. Не сговариваясь, пришли к Анне, гадая, когда появишься и ты. Джейд не поворачивалась, но и не уходила. Просто молчала, стоя спиной к нему. Удивительно, что Соломон оставил Анну одну, без присмотра, тем более на всю праздничную ночь, предоставив ей возможность устроить в доме невесть что. Наверное, и ему это все настолько осточертело, что хотя бы праздник Сэллоу-старший смело позволил себе провести вне тревог и забот, ставших неотъемлемой частью жизни. И Соломона в этом можно понять, пусть поступок отчасти и безответственный.       — Ты не виноват, — ответила Джейд на выдохе и все-таки обернулась, но не поднимала заплаканные глаза выше застежек мантии гриффиндорца.       — Знаю, Джен. Но твой взгляд… — Гаррет печально вздохнул и покачал головой. — Говорит громче слов и выдает все, о чем мне наверняка прямо не скажешь. Взгляд. Мгновение, в котором Гаррет показался ей Себастьяном. Оспаривать слова Уизли бессмысленно и глупо. Он прав: глаза ее выдали. Одного мига достаточно.       — Я хорошо знаю, что он значит, — продолжил Гаррет. — Ловлю его на себе периодически. Мы с Себастьяном и правда слишком похожи, и порой легко спутать поначалу. Вот и ты тоже… смотрела на меня как на него. И впервые я сделал человеку больно одним лишь видом. Никогда прежде кого-то так сильно не разочаровывал, как тебя, — он неловко усмехнулся. — Прости, я не мог не пойти следом. Мне жаль, что Себастьяна нет с тобой рядом. Джейд улыбнулась. Это было даже немного трогательно.       — Прощаю. Ты только из этого драму не ломай, ладно? Да и дело далеко не в Себастьяне, — решила добавить Джейд, чтобы Гаррет не взял на себя слишком много и излишне печалился. Не хотелось, чтобы он грустил из-за ее прихода и секундного взгляда. — Поверь, я была бы счастлива, будь он единственной моей проблемой.       — Даже так, — он задумчиво хмыкнул. — А я думал… Уизли осекся, заслышав рваный смех. Что-то в нем заставило его замолкнуть. От мгновения грусти и разочарования в Джейд не осталось ни следа. Лишь полное отсутствие веселья и явный холод. Барьер. Джейд выставила между ними препятствие, жестко рассмеявшись. Дала понять, что ближе не подпустит. И Гаррет это понял.       — Да, теперь вижу, что имел в виду Оминис, когда предупреждал, что бесполезно пытаться к тебе подобраться, — вдруг произнес он. — Заверил, это просто невозможно и в ответ на малейшую попытку ты будешь сопротивляться и упираться. Вижу, уже начала, а я даже ничего спросить не успел и повода не дал. А ведь это он носил звание самого закрытого человека в замке. Похоже, сам передал его тебе. Гонт обсуждал ее с другими? Зачем? Пытался предостеречь, чтобы не лезли, или хвастался мнимой близостью? Стало мерзко от мыслей, что Оминис трепался о ней. Не потому, что мог выдать какую-то личную информацию. Скорее от разочарования и понимания, что у Гонта не хватило ума держать язык за зубами. Зато становилось легче. Джейд чувствовала, как безумие отпускает ее, не подступается, смотрит издалека, но видит Гаррета рядом и не осмеливается приблизиться. Она вернулась в реальный мир, оказавшись среди знакомых людей. И пока решила остаться.       — Он правда так сказал? — Джейд ковыряла носком ботинка снег. — Хотя неудивительно, ведь в последний раз, когда Гонт ко мне лез, я начистила ему лицо.       — Что? — удивился Гаррет. — Оминис? Вы с ним поцапались?       — А он не рассказывал, как я его снегом накормила?       — Нет. Так, значит, вы в ссоре? Не могу представить его в драке. Он же спокойный как удав.       — Да мы и не дрались, — поправила Джейд. — Я просто доходчиво объяснила, что будет, если продолжить меня доставать.       — Настолько все плохо? — голос Гаррета послышался грустным. — Что, и меня побьешь, если…       — Если полезешь, как и он? Да, — твердо ответила Джейд. — Ничего личного, Гаррет.       — Да уж, — Уизли тяжело вздохнул. — Я не знал, что между вами. Выходит, бесполезно предлагать тебе пойти в дом? У нас выпивка, травы, теплая компания таких же скучающих…       — Абсолютно, — кивнула Джейд и улыбнулась его пониманию. — Забей. Гаррет безмолвно закивал. Молчал какое-то время и снова заговорил:       — Знаешь, а ведь не только я похож на Себастьяна. Но и ты. Дашь руку перевязать или ударишь за то, что заметил что не следовало? Джейд удивленно подняла правую. Расцарапанные костяшки распухли и по-прежнему сочились кровью, а кисть покраснела от холода и болела.       — Эту, что ли? Он бы ничего не увидел, если бы Джейд этого не хотела. После приступа галлюцинаций пребывала не в том состоянии, чтобы бороться еще и против Гаррета в полную силу. Он застал ее уязвимой, чем непременно воспользовался бы Гонт, но оставался на расстоянии и не навязывался. И сейчас это было именно то, что отвлекало от стресса и успокаивало. Главное — не смотреть Гаррету в лицо, так напоминавшее чертами Сэллоу. Джейд чувствовала, что сейчас стоит остаться и побыть с кем-то реальным, не вызывающим раздражения и риска сорваться в эмоциях.       — Ага, — кивнул Гаррет. — Эту. У Себастьяна было такое же увечье. Один в один. Постоянно одно и то же. Та же рука, то же самое место. Настолько привычная рана, что уже сам не замечает и думает, что окружающие слепы. Плевать хотел, чтобы это залечивать — все равно опять сорвется и разобьет. Он тоже никогда не просит помощи. Зато его рука буквально молит о том, что он не выскажет. Как и твоя сейчас. Пойдем. Я хорошо знаю, что с этим делать. Не буду ничего спрашивать и болтать. Наложу магическую повязку, которая исчезнет только когда рана затянется. Ни днем раньше. Постоянно одно и то же… Да, это весьма точно описывало то, что Джейд с собой делала. И косточки еще долгое время не заживут, пока ногти другой руки будут заново сцарапывать засохшую кровь и корочку, лишь углубляя рану. А Уизли определенно знал, о чем говорил. Просто потому, что Себастьян был таким же.       — Идем, — настоял Гаррет, уже поколачиваясь от холода. В доме все было точно так же: Имельда обжималась с Леандером, распивая бутылку виски на двоих, Анна мяла косточки Оминису, а в воздухе витал приторный запах травы. Гаррет провел Джейд на кухню, приоткрыл для нее окно, впуская свежий морозный воздух, и поставил чайник.       — А сам чего не пьешь? — поинтересовалась Джейд, когда Имельда захохотала на всю комнату. — Мог бы откисать с остальными.       — Бросил, — исчерпывающе ответил Уизли. — Вообще все бросил. В один день просто как отрезало. Ничего не хочется. Теперь за старшего, присматриваю за остальными, готовый помочь, если что.       — Вообще все? — Джейд на миг удивленно заглянула ему в глаза. — Похвально.       — Да, спасибо, — ответил Гаррет как-то невесело. — Повод был веский. Расспрашивать она не стала. Любопытство не вспыхнуло, приставать не хотелось. Уизли не вызывал абсолютно никакого интереса и желания вдаваться в подробности его жизни. Просто был терпимым, ненавязчивым, небезразличным и догадливым, не более. Как и Оминис поначалу, прежде чем возомнил себя самым умным, понимающим и знающим как лучше. И Гаррету, и Оминису Джейд напомнила Себастьяна. И каждый вел себя с ней как с ним.       — Часто вы с Себастьяном ссоритесь? — она решила снова взять инициативу и развязать небольшую беседу, чтобы не стоять в тишине на фоне хохота и не оказаться предметом обсуждений и расспросов.       — Не поверишь, но ни разу с первого курса, — Гаррет помыл руки, вытерся полотенцем и разлил две чашки чая. Джейд удивленно подняла бровь. И действительно, в это было непросто поверить, особенно учитывая постоянные разногласия между Сэллоу и Гонтом. И в ком же крылась причина? Как гриффиндорцу удалось выстроить и поддерживать такую крепкую многолетнюю идиллию с проблемным и темпераментным Себастьяном? Неужели весь секрет состоял в том, что Уизли не лез к нему в душу и молча залечивал его раны? Оминис упоминал, что между Себастьяном и Гарретом нет душевной близости, и едва ли последний поддерживал сомнительные затеи Себастьяна, связанные с Темной магией, которые Гонт критиковал на корню. К тому же с чего бы Сэллоу в принципе показывать Уизли свои увечья? Или он тоже просто представал перед приятелем слишком измотанным, чтобы натягивать рукав на побитый кулак? Гаррет тем временем притащил свою сумку, покопался в ней и разложил какие-то пузырьки, баночки, ветошь, салфетку и моток бинта. Второй раз помыл руки и приготовился взяться за дело.       — Ты на мне эксперимент собрался ставить? — спросила Джейд, завидев, какой арсенал подготовил гриффиндорец. — А я думала, бадьяновой мазью помажешь и отпустишь.       — Эксперименты я ставлю разве что на Себастьяне или себе, — ответил тот, вынимая пробку из пузырька прозрачной жидкости. — Бадьяновая мазь заживит рану, но перед этим требуется обработка. Ты так несколько дней провела без должного ухода, рискуя получить заражение. Не отпущу, пока не сделаю все как надо. Не пугайся, сейчас зашипит.       — Перекись? — угадала Джейд, глядя, как окровавленные костяшки покрылись пеной от жидкости.       — Она самая, — Гаррет глянул озадаченно. — Удивительно, что ты знаешь.       — А ты, стало быть, увлекаешься магловской медициной? Его удивление было резонным, учитывая, что простую перекись в магическом мире не встретить.       — Угу, интересуюсь всяким в свободное время, — Гаррет подул на рану, чтобы меньше щипало. — Любопытно, как они лечатся. Мне, в отличие от Себастьяна, целебная магия дается паршиво, а с последствиями неудачных зелий приходится разбираться часто и в Больничное крыло идти неохота, там непременно спрашивают, откуда раны. Вот и решил подойти к задаче с другой стороны и начал изучать магловские жидкости и порошки. Лечат почти так же, как наши, просто для волшебного организма требуют предварительной доработки и адаптации. Пытаюсь модифицировать под нас и изобретать что-то свое на их основе.       — А я все бадьяном мажу и Рябиновым отваром запиваю, — Джейд пожала плечами. — И ничего, заживало без каких-либо добавок.       — Ну, для обычных ран бадьян и правда отлично работает, — согласился Гаррет. — Твоя — не обычная. Для чего-то серьезного не подойдет. Видишь, как кожа покраснела? Пальцами шевелить еще не больно? Микробам и инфекциям плевать, волшебница ты или нет.       — Неужели планируешь стать целителем? Чем посоветуешь лечить ножевое ранение в живот?       — Надеюсь, ты не всерьез спрашиваешь? Заклинаниями, которые у меня не получаются, — Гаррет в досаде наморщил нос. — Вулнера санентур, но, кажется оно работает только в воде, если Себастьян не наврал… Эпискей остановит кровотечение, но, если речь идет о такой серьезной ране… спроси у Себастьяна, он знает больше меня и лучше подходит на роль целителя. Я — так, любопытствую. Джейд не знала, действительно ли была необходимость так хлопотать над ее кистью, или Гаррет просто хотел задержать ее подольше. Сама бы попросту нанесла слой мази из бадьяна и обновляла каждый день, пока не заживет. Гаррет же заморочился и сперва промыл перекисью, а теперь присыпал сверху каким-то белым порошком. Нечто чарующее было в том, с какой осознанностью и одновременно увлеченностью гриффиндорец занимался ее простой, как казалось, раной. Его действия навели на мысли о дне, когда Джейд в полуобморочном состоянии чуть не упала на руки Сэллоу прямо в коридоре. Как они заперлись в туалете, как осторожно и трепетно он пытался проинспектировать ее бедро…       — Ай, — Джейд резко выдернула руку, ощутив боль, отчего часть порошка просыпалась на салфетку.       — Прости, — Гаррет тут же смутился. — Да, определенно одним бадьяном не обойтись. Хорошо, что ты согласилась доверить мне руку. Хорошо, что Уизли не полезет под рукав и не обнаружит там свежий укус. Хорошо, что подсознание на некоторое время успокоится, получив помощь, как и просило днем, в ванной. Хорошо.       — Себастьян как-то предположил, что у меня столбняк, — припомнила Джейд его неутешительный вердикт от тройного ножевого ранения гоблинским серебром в бедро. Не заметила, как начала улыбаться от воспоминаний о Сэллоу, его руках и заботе. Ради этого стоило вытерпеть всю ту боль. — Хотя, кажется, он наврал, лишь бы меня потрогать… и так этого не сделал, — добавила с тоской. — Я была настолько горячей, что касаться не понадобилось, чтобы понять серьезность ситуации. Джейд замолчала, заняв рот чаем. Опустила взгляд, лишь бы не думать, как же все-таки Себастьяна в этот момент не хватает. Воспоминания о его умелых руках будоражили, заиграли новыми красками сейчас, когда Гаррет оказывал похожую помощь.       — Ты поправишься, — утешил он. — Я тебя столбняком пугать не буду. «Ты поправишься…» Хотелось верить, и одновременно звучало так наивно… Имельда хохотала с очередной шутки Леандера, Анна проходилась локтями по позвоночнику Оминиса, Гаррет наносил слой заживляющей мази, а Джейд утопала в одиночестве среди этих людей. Чай в горло не лез, но она продолжала пить залпом обжигающую жидкость, скрывая выступившие слезы. Наклонила голову к плечу, вытирая одну, и все еще надеялась, что дверь откроется и Себастьян все-таки вернется. Наконец очередь дошла до бинтов. Гаррет что-то рассказывал в нейтральной непринужденной беседе, повязывая их, но Джейд так глубоко ушла в мысли о Себастьяне, что ничего не слышала. Устремила невидящий взгляд в пространство, а перед глазами стояли руки Сэллоу, тянущиеся к ее лбу, его язык, слизывающий кровь с собственной раны от ее ножа… Джейд поморщилась и зажмурилась, ощутив жжение на коже. Так и подмывало закрыть глаза, представить, что Сэллоу рядом, но это показалось слишком неуважительным и даже подлым по отношению к Гаррету и его безусловной доброте. И все же Джейд плюнула на все и поддалась. Вероятно, надышалась сладкого травяного дыма. Сомкнула веки, оперлась о столешницу и расслабилась, вверив кисть Гаррету.       — …на выходных хотел отправиться на лекцию Фрейда, пока он будет в Лондоне, но мама категорически не разрешает, — досадно сообщил он, затягивая бинт вокруг запястья. — Все еще верит, что он на своих лекциях агитирует слушателей принимать кокаин от всех болезней… Джен? Ты меня слушаешь?       — Фрейд дает лекцию в Лондоне? — машинально проговорила она, не открывая глаз. — Я бы сходила. Читала некоторые его работы. Многообещающе, хоть и спорно.       — Понял, слушаешь. Готово, — Гаррет легко подергал за рукав, привлекая внимание к повязке, и принялся собирать разложенные вещи. — Она самоочищается, так что можешь смело мочить и мыть с мылом. Как и говорил, снять не получится, пока не заживет, даже не пытайся. Я сам изобрел это заклинание, специально, чтобы Себастьян сам себя не… Гаррет замялся, поняв, что сболтнул лишнего, но Джейд знала, что речь зашла о такой же нездоровой склонности Сэллоу бить все подряд, обновляя свежие раны на любимом для увечий месте.       — Короче, бинты исчезнут сами, когда придет время. Тебе ничего делать не нужно, просто жди заживления, — подытожил Уизли. Джейд покрутила рукой, осматривая вязь. Работа была исполнена аккуратно, слои бинтов лежали ровно друг на друге — видно, Гаррет проворачивал это с Себастьяном не один десяток раз и наловчился. Выглядело симпатично. Джейд моргнула, перевела взгляд дальше и застала Оминиса накидывающим рубашку. Вместо того, чтобы смутиться и отвести взгляд, склонила голову, нагло рассматривая, пока мозг для сравнения вытащил на поверхность фотографию, сделанную в ванной старост. Оминис и правда был слабо похож на версию Гаррета, отображенную на фото. Бледный и даже близко не такой мускулистый, как Себастьян. Джейд скривила губы, отчасти сожалея, что Гонт не видит этого выражения неприязни на ее лице.       — Спасибо, Гаррет, — Джейд поблагодарила гриффиндорца и пошевелила ноющими пальцами. Перед уходом все-таки позволила себе еще раз взглянуть в его лицо. Не удержалась. Вблизи Гаррет утратил былую схожесть с Себастьяном. Зато его глаза вовсю горели изумрудной зеленью хвойного леса. В нос снова ударил запах трав, и боковым зрением Джейд завидела Анну, закуривающую трубку. Гаррет не смог не заметить ее застывшего взгляда и смутился повторно еще сильнее.       — Ты очень… многозначительно на меня смотришь, — тихо произнес он. — Еще немного — и я услышу твои мысли. Не услышит.       — Просто у тебя глаза красивые, — Джейд с улыбкой намеренно заставила гриффиндорца зардеться, чтобы не надумал лишнего. Подействовало: Гаррет тут же отвел взгляд, разоруженный комплиментом, который слышал наверняка множество раз. Но Джейд знала, как сказать это по-особенному. Низкий прием отвлечения внимания, зато действенный. Один из тех, которым учила Мартина. Невольно вспомнились слова Оминиса. «Пройдет немного времени, и ты начнешь скучать в полную силу». Похоже, сейчас происходило именно это: она так сильно скучала по Себастьяну, что искала его в Гаррете. Даже несмотря на болезненные ассоциации, Джейд была благодарна гриффиндорцу. За спокойствие, но что более важно — за отвлечение от былых эмоций и переживаний о несуществующем гоблине. Мысли о Себастьяне на фоне стресса казались теперь приятно-тоскливыми и целебными. На мгновение Джейд подумала: а что, если остаться? Налить себе чего-нибудь, затянуться травами, утопиться в искусственном спокойствии и присоединиться к остальным. Смеяться во весь голос, забыться и горевать по Себастьяну как они все. Но нет. Ей нужно идти своим путем, который ведет обратно к замку, в кабинет Блэка. Джейд дала себе обещание, поставила срок и сегодня должна выполнить его. Она не хочет остаться. Готова пойти дальше.       — Могу я задать тебе один вопрос? — решился Гаррет, почуяв ее неминуемый уход. — Всего один.       — Валяй, — Джейд сунула в рот ириску из вазочки.       — У тебя все так сложно, потому что ты слизеринка?       — А у тебя все просто, потому что ты гриффиндорец?       — Думаешь, у меня все просто? — усмехнулся Гаррет.       — А это уже второй вопрос, и для ответа придется подумать, — улыбнулась Джейд и махнула на прощание залеченной рукой. Не успела отвернуться, как уткнулась во что-то мягкое.       — Джейд! — Откуда-то сбоку налетела Анна с трубкой в зубах и повисла на шее, обдав сладким дымом трав. — Давно ты здесь?       — Достаточно, — Джейд сверкнула глазами на Гонта, подошедшего следом. — Слезь с меня, пожалуйста, и не подпали мне ничего.       — А как же праздничные обнимашки? — Анна надула губы.       — Тентакула раздает обнимашки? — С другой стороны подскочила Имельда с Леандером на хвосте. — Вот уж настоящее рождественское чудо.       — Никаких обнимашек, — Джейд буквально стащила с себя близняшку, закашлялась, получив дымом в лицо, и отвернулась к приоткрытому окну.       — Ты какая-то напряженная, — рассудила Анна. — Хочешь подуть мою трубку? Оминис сказал…       — Нет, — отрезала Джейд.       — Давай я тебе тоже спинку разомну? — Ее шаловливые руки уже по-хозяйски заскользили по плечам, вызвав внезапную дрожь и прилив отвращения. Все спокойствие, которое непонятно как породил Гаррет, мгновенно сдуло волной отчетливого раздражения по отношению к Анне. Ее фамильярность перешла былые границы и впервые отозвалась чем-то настолько неприятным. Вот в чем было дело. Они перешли грань. Все они. Поначалу еще держались на расстоянии, как Гаррет, а потом, почуяв вседозволенность, посчитали, что без спроса могут подойти ближе. Сперва Оминис, теперь Анна, и оба подают дурной пример остальным, показывая, что ее можно касаться когда захочется. Нет, нельзя. И пора об этом напомнить.       — Не трогай меня, Сэллоу. Я же сказала «нет».       — У-у-у, — протянула Анна за спиной, но руки убрала. — С чего это ты вдруг такая неприкасаемая? Раньше же нормально все было. Это все из-за братца? Хочешь я побуду твоим Себастьяном? Можем даже поцеловаться, если не…       — Осади, — вступился Гаррет и увел Анну назад, к кровати. Близняшка тут же обвила гриффиндорца руками и повисла на нем. Джейд стискивала кулаки и все равно не смогла сдержать внезапного гнева, вспыхнувшего к ней. Отдышалась с закрытыми глазами и пошла на выход, пока по дороге никто не прицепился.       — Джейд… О нет. Нет-нет-нет. Только не Оминис. Джейд остановилась в который раз за сегодня. Интересно, она вообще дойдет до цели или все эти препятствия на пути к следующему испытанию — уже часть самого испытания?       — Я понимаю, ты не хочешь со мной разговаривать… Нет, он не понимал, насколько сейчас Джейд этого не хочет, иначе бы остался там. А может, именно поэтому и вышел следом, зная, что она не намерена произносить ради него ни единого слова. Не удосужится даже обернуться. Еще никогда Гонт не вызывал столько отвращения. Если отвечать ему, то только заклинаниями. Джейд бросила невербальное Депульсо за спину — даже вслух произносить не стала — и по звукам поняла, что попала. Гонта отбросило назад, и удалось оторваться. Очевидно, этим все не закончится. Спиной чувствовалось его намерение догнать. Бежать в темноте по ее следам, падать и снова подниматься, лишь бы… что? Чего хотел Оминис? Извиниться? Едва ли. Все-таки Гонт для этого недостаточно наглый и тупой. Сам понимал, что прощения ему не видать. Поговорить? Тоже не настолько глупый, чтобы рассчитывать на разговор. Нет. На этот раз Гонт явно желал чего-то иного. Правда, у Джейд были другие планы, тотально исключающие его. Первым пунктом стояло избавление от грязного золота. Сумку с галлеонами она оставила там, в доме. Пока Гаррет не видел, засунула в шкафчик под раковиной в надежде, что Соломон найдет ее первым. Не было сил тащиться в Кинбридж, да и былой запал взаимодействовать с ним утих. Джейд сразу поняла, что решение отдать ему эти деньги правильное. Пусть гоблинская жертва послужит на пользу хотя бы так. Этим мешком золота Джейд откупилась от собственной совести. А в записке-приложении написала: «Даже если лекарства нет, это не значит, что ничего нельзя сделать». Вот она и сделала. Сбросила с плеча груз тяжелых монет и шла налегке. Может, пытки гоблинов и не дали полезной информации, но у Джейд осталось золото, так что она не бессильна. Подсознание снова сказало правду, представ в образе несуществующего гоблина: она присвоила эти деньги и могла распоряжаться ими как хотела. А хотела Джейд успокоения совести и чувства вины. И без колебаний отдала улов на материальную помощь Анне. Теперь намеревалась дойти до чертова кабинета Блэка и пройти испытание. Сегодня. Чего бы это ни стоило. На удивление, забинтованная кисть не тряслась, что могло быть предвестником случайного выброса древней магии. Джейд переложила волшебную палочку в левую и продолжала идти, думая о том, что, если все-таки сорвется на Гонте, сожалеть не будет. Достало.       — Джейд, я не должен за тобой идти, разговаривать, приближаться, я все это прекрасно понимаю. Ты имеешь полное право уходить, бежать, проклинать меня любыми заклятиями, и я… Он замолк, откинутый еще одним Депульсо как паршивая приставучая псина. Ни капли пощады. Ни единого слова. Ни секунды колебаний. Ни намека на сожаление. Пока Гонт поднимался на ноги и сокращал расстояние, она добралась до точки летучего пороха, наскребла горсть в кармане и шагнула в изумрудное пламя, возвращаясь в окрестности Хогвартса. Оминис явился следом. Никак не желал понять ее посыл. Третье Депульсо отшвырнуло Гонта в сторону.       — Хочешь подраться? — ошибочно решил он. — Отлично. Депу…       — Протего! Джейд машинально отбила его заклинание. Рефлексы сработали на отлично, не дав Гонту договорить. Очевидно, он мог сразить ее невербально, подло и в спину, и Джейд бы точно не смогла защититься. А сейчас, вероятно, намеренно провоцировал ее на открытое противостояние. Зачем? Верил, что у него есть хоть шанс ее одолеть? Как глупо… Джейд знала: она сильнее всех. Даже в таком состоянии, с волшебной палочкой в левой руке, измотанная и убегающая от собственного безумия. Чего бы ни хотел добиться Гонт, у него нет шансов. В несколько шагов она сократила расстояние до него и без предупреждения ударила в лицо. В ту же самую щеку. Той же самой рукой, заботливо забинтованной Гарретом. Кулак пронзила острая боль, гораздо сильнее, чем в прошлый раз. Не мешкая, Джейд щедро наградила Гонта еще одним ударом с колена в живот, как в крипте. С первого раза не понял — она повторит сколько понадобится. Джейд легко сбила Оминиса с ног, повалив в снег, отбросила его выроненную от падения волшебную палочку подальше. Пнула в живот несколько раз, заставив свернуться в попытках защитить это место, перешла на спину и добавила еще ударов сзади. Опустилась к нему, встряхнула за одежды, силой переворачивая, и принялась методично бить по лицу. Снова в то же место правой рукой, упиваясь собственной болью от каждого удара. Так было нужно. Если она причиняет боль, то должна отплатить и своей. Обмен был равноценным. Никто их не видел, не бежал, чтобы ее оттащить, не кричал: «Остановись! Ты же его убьешь!» Не убьет. От таких ударов не умирают. Под головой Оминиса мягкий снежок, так что он даже сотрясения не получит. Счастливчик. Ему повезло, что Джейд не намеревалась избить до полусмерти или хотя бы до потери сознания. Так, разукрасить наглое лицо и на будущее оставить на его изнеженном теле послание синяками, которые он не увидит, но зато почувствует. А Гонт не сопротивлялся. Позволял себя избивать и почти не издавал звуков. Решив, что хватит, Джейд отшвырнула его на красный снег. Рабочая рука горела от боли, а свежий бинт пропитался ее кровью с костяшек изнутри и его — снаружи. Вся левая сторона лица Оминиса превратилась в кровавую неразбериху. Рассеченная бровь, разбитые губы и неизвестно, целый ли нос. Гонт перекатился на спину, зачерпнул снега и приложил к скуле, пока Джейд успокаивала холодом кисть. А затем он засмеялся.       — А вот и ты… настоящая. Теперь я тебе нравлюсь? — спросил с иронией, сплюнув кровь. С трудом сел не в силах подняться на ноги.       — Что? — машинально отозвалась Джейд, гневно сдвинув брови. — Ты бежал за мной все это время, чтобы узнать это?       — Нет, — Оминис улыбнулся, потрогал кончиком языка нижнюю губу и абсолютно по-идиотски захихикал. — И правда, чего я вообще хотел? — спросил у себя. — Должен был остаться, но не смог себя остановить. Уже не первый раз. Предвидел, что примерно этим все и кончится, — он снова сплюнул и ощупал подушечками пальцев опухшую скулу. — И поделом мне. А ты молодец. Все сделала правильно. Сейчас только на тебе все и держится.       — А? Что за чушь ты несешь? Предвидел, что я тебя изобью, и все равно пошел? Гонт, ты нормально себя чувствуешь? — Джейд наклонилась и заглянула в то, что осталось от его лица. — Или я тебе все-таки мозги отшибла?       — Не нормально, — он лишь больше расплылся в улыбке, несмотря на раны. — С тех пор как Себастьян ушел, я сам не свой. Не одна ты скучаешь по нему. Спасибо, что поинтересовалась.       — Мерлин, ты… посчитал, раз он оставил нас обоих, это повод сблизиться? Надеялся, в отсутствие Себастьяна сможешь мне понравиться? Джейд рывком вытащила из-за спины кинжал. Полоснула левую ладонь глубокой линией пореза и заткнула ею рот Гонта.       — Пей! — кричала ему в приступе гнева. — Ты же этого хотел? Крови моей напиться? Потому что именно это ты сейчас и делаешь! Пей, выродок! Ударив наотмашь свежепораненной рукой по правой щеке Оминиса, Джейд свалила его в снег. Гонт сел обратно и вытер ее кровь со своих губ.       — Этого я вовсе не хотел, — сказал негромко, больше не смеясь.       — Что бы все это ни значило, у меня нет абсолютно никакого желания выслушивать твое дерьмо и разбираться. Чем ближе ты пытаешься ко мне подобраться, тем меньше мне нравишься.       — А я и не хочу тебе нравиться! — воскликнул Оминис. — Я хочу быть ближе! Чувствуешь разницу? Понимаешь, что я пытаюсь сказать? Я так упорно продолжаю приближаться, несмотря на все твои предостережения, потому что знаю, что ты сильнее меня! Мне необходим твой контроль! Я с собой уже не справляюсь. И для меня единственный шанс держаться — удерживать себя твоими руками и отталкивать, вызывая лишь худшие чувства. Одно мое неправильное действие — и все непоправимо рухнет. И остается только намеренно к тебе приближаться, чтобы получить именно такую реакцию. Чтобы ты поставила меня на место. Буквально отбила всю инициативу. Мне нужно это противостояние. Последнее время мы с тобой занимаемся одним и тем же: специально удерживаем друг друга на расстоянии и портим отношения. Я — Империусом, ты — кулаками. Потому что оба понимаем: лучше мы окончательно рассоримся, чем недопустимо сблизимся. Да только вся проблема во мне. Я потерял былое самообладание и продолжаю проигрывать.       — Ты бредишь, — решила Джейд.       — Я знаю, почему на самом деле ты запретила мне приближаться к себе, — продолжил Гонт, избавившись от излишков крови во рту. — Тогда, в самом начале, помнишь? Ты знала, что рано или поздно к этому придет. Уже тогда испытывала к Себастьяну симпатию и понимала, насколько опасно сближаться еще и со мной. Какими проблемами это может обернуться. Ты… знала все с самого начала, — он лающе засмеялся. — Поставила жесткий запрет наперед, пресекая все попытки сократить это недопустимое расстояние. Чтобы я знал свое место и на большее не рассчитывал.       — Да пошел ты…       — Я хочу узнать, как ты выглядишь повзрослевшей, — внезапно выдал Гонт. Ощупал нос, прикидывая, осталось ли что ломать. — Посмотреть через воспоминания. Можно?       — Разумеется, нет! — выпалила Джейд.       — Почему? — Оминис улыбнулся, подняв к ней голову. Растаявший снег стекал красными каплями, перемешавшись с кровью. Гонт был похож на себя только одной стороной лица, и то смутно.       — Себастьян знает, — подметил он. — Анна тоже. Имельда, Гаррет, все остальные. Каждый человек в замке видел тебя. Кроме меня. Не считаешь это несправедливым и даже жестоким, намеренно лишая меня такой возможности?       — Я тебе сейчас глаза выколю, все равно они не…       — Просто скажи почему, — попросил Оминис. — Я понимаю, что ты не хочешь этого и ни за что не позволишь. Но почему, Джейд? В чем причина? А точнее, в ком? Во мне, в тебе или в Себастьяне? А может, все вместе? Не думаешь? Вот я много думал об этом. Слишком много. У меня два варианта, — инициативно предположил он. — Первый — хочешь сохранить в моем лице единственного человека, который выстраивает отношение к тебе, не опираясь на внешность. И дело не только в непринятии собственной красоты, которую ты считаешь незаслуженной. Стоит мне тебя увидеть — что-то изменится навсегда и станет необратимым. И ты это знаешь. Верно? Для тебя такой шаг слишком сильно сократит дистанцию между нами. А второй… ты боишься меня так же, как я тебя.       — Что?! Он не видел с какой смесью непонимания, отвращения и удивления Джейд на него смотрит свысока, но отчетливо слышал все это в ее тоне.       — Да, конечно, ты меня не боишься, — Оминис принялся рассуждать вслух. — Я бы это почувствовал. Смог бы понять. Это хорошо. Я рад ошибиться на твой счет. Просто пытаюсь узнать, насколько все плохо. Пока ты держишься сама и удерживаешь меня мертвой хваткой на вытянутой руке, я могу рассчитывать на благоразумие хотя бы одной из сторон. Что-то мне подсказывает, что по неопытности и из-за специфического мировоззрения ты правда ничего из моих слов не понимаешь, и это меня утешает. Отчасти поэтому я могу все это тебе сказать. Пойми ты, в чем дело, уже бы наверняка отгрызла мне голову. Поэтому — нет, Джейд, я совершенно не желаю тебе нравиться. Правда. Жаль, что ненависти от тебя мне не добиться. Ты прощала не прощаемое — куда мне со своим невинным, пусть и подлым Империусом до того, что с тобой делали раньше… — Оминис покачал головой, и несколько мокрых прядей упали на лоб. — Я был бы не против твоей ненависти, но не стану ломать тебя, чтобы ее заполучить. Хотя, знаешь, мне любопытно, кто из нас первым уничтожил бы другого. Не будь между нами Себастьяна, я бы… да, это было бы интересно — увидеть тебя в полной силе и самому ничего не сдерживать. Пока что победа за тобой, и я надеюсь, что так и останется. Я сам не заметил, как проиграл. Притом мы с тобой… и не боролись ни за что толком. Просто я в какой-то момент начал вести себя как идиот, и ты до сих пор ничего не понимаешь. Это хорошо. Не хочу приносить тебе еще больше страданий. Видишь, не получается у меня тебя не щадить. Ты привыкла искать причину в себе и направлять гнев внутрь, а не наружу, и я не желаю становиться поводом продолжать себя ранить. Потому я счастлив, что ты наконец-то меня ударила. Тебе будет полезно оторваться на мне, а я это заслу… Ударом ноги Джейд все-таки сломала Оминису нос и лишила сознания. Он валялся в снегу, весь избитый и в крови, а она действительно не понимала, что только что произошло. Внезапно мозг отключился. Не осталось ни единой мысли, воспоминаний, вопросов. Пустота. Напряжение сегодняшнего дня достигло пика, и организм ушел в защиту, приостановив мыслительную деятельность. Ноги понесли к Хогвартсу. К цели. Руки тряслись, оставляя позади капли крови. Кровь… Джейд остановилась. Обернулась и пошла назад, следуя за шепотом, подсказывающим, что нельзя бросить все так. Дошла до Оминиса, застала его без сознания. Подобрала его волшебную палочку из снега, забрала собственный кинжал, оброненный случайно, и левитировала тело, укрыв чарами маскировки. Не отдавала себе отчет в действиях. До общей гостиной шла автономно. Вернула Гонта на кровать, забрала припрятанную баночку бадьяновой мази из их ванной, принялась наносить поверх избитого собственными руками лица. Без каких-либо мыслей. Покончив, некоторое время просто сидела у ног Оминиса, смотря в никуда. Когда опомнилась, обнаружила себя идущей куда-то в ночи. Наверх. К кабинету директора. Удивительно, но тело даже в критическом состоянии помнило об обещании и намеревалось его выполнить до наступления рассвета. Само решило, что она обязана встать и пойти, пока ноги держат, а руки шевелятся. Должна посмотреть воспоминания Исидоры, найти портрет Ниов и потребовать пройти испытание. Двигаться вперед, несмотря на стресс, усталость, непонимание, путаницу, одиночество и боль. Несмотря ни на что. Никаких оправданий. Она Хранитель. И что бы ни случилось, останется им до конца жизни.