Нефритовый Рыцарь | Jᴀᴅᴇ Kɴɪɢʜᴛ

˙˙˙

Джейд была готова встретить разные последствия: галлюцинации, в которых Сэллоу преследовал ее с окровавленными ножами в обеих руках, неотрывно следя черными зрачками; натянутое до предела нервное напряжение, которое сделало бы из нее тугую пружину, готовую сорваться и выстрелить в любой момент; ухудшение состояния вплоть до окончательного падения в безумие и необратимое сумасшествие. Не удивилась, если бы после всего начала бояться Себастьяна, дрожать от одного только упоминания его фамилии, пугливо избегать, лишь бы снова не подставиться под неожиданный удар и взор пронзительных зрачков. Готовилась сражаться с демонами в кошмарах, отходить от зеркал, откуда они тенями за спиной в отражении тянули к ней черные руки, и всеми оставшимися силами держаться за крупицы рассудка. Была готова сломаться окончательно, запутавшись в себе, в событиях и страхах. В реальности же случилось то, чего она никак не ожидала: стало лучше. Настолько, что первые несколько дней Джейд пребывала в прострации, ставшей апогеем всего накопленного и высказанного. Былое напряжение наконец получило выход, и сознание очистилось и прояснилось. По прошествии этих дней она поняла, что же послужило причиной. Оказалось, такое состояние стало следствием долгого откровенного разговора, в ходе которого Джейд получила ответы на тревожащие вопросы и сама высказала все то, что терзало ее на протяжении каникул. Всего-то требовалось поговорить. Честно и начистоту. Не осталось больше ничего нерешенного, недопонятого или недосказанного. Едва она отдала Себастьяну кольцо, будто сбросила с себя громадный камень лишней ответственности, недомолвок, опасений и тревог, тянувший на дно, и теперь могла всплыть и вздохнуть полной грудью. Джейд не грустила, что все закончилось, и вовсе не испытывала каких-то четких эмоций насчет расставания, настолько явно ощущалось облегчение. Все подсказывало, что это было верным решением и правильным шагом на пути к такому необходимому восстановлению. Непривычная пустота в голове не казалась нездоровой, искусственной и неправильной, а наводила ассоциации на захламленную пыльную комнату, в которой наконец основательно убрались, расставили вещи по своим местам, протерли полки, вымыли полы, вынесли мусор и напоследок хорошенько проветрили, впустив внутрь свежий воздух. Поначалу Джейд подозревала в таком эффекте порошок мгновенной тьмы, но он не наводил порядок внутри, а лишь стирал все подчистую, прежде чем тьма разгонится и прежний бедлам проступит сквозь нее в том же виде. К тому же от порошка она ожидала исключительно негативные последствия вроде тех, что предстояло пережить Себастьяну после передозировки, и тщательно следила за колебаниями своего состояния. От остатков в пакетике она решительно избавилась первым делом по возвращении в спальню после разговора, растворив магией все до последней пылинки. Даже не задумалась, сколько золота можно было выручить за такую внушительную порцию качественной смеси. Не могла представить себя как продающей где-то в темноте Лютного переулка, так и покупающей, поменявшись местами с безликим мрачным торговцем. Нет. Все это не для нее. И пусть она могла позволить себе еще долгое время занюхивать кошмары и отключаться каждый вечер, понимала, что наркотик делает ее слабой и уязвимой. Дарует мнимое временное просветление на фоне кромешной тьмы, оттого и кажется на контрасте, что мир стал ярче. На деле же она все больше теряла рассудок, прыгая из цветной реальности в черноту и обратно. В долгосрочной перспективе все последствия обрушились бы на нее одним разом, ударив делирием, как Себастьяна. Джейд могла остаться плененной объятиями иллюзии, разрешить себе еще немного пустых черных снов, равнозначных временной смерти, но сочла это побегом от самой себя, от всей своей сути, и даже трусостью. Продолжать для нее означало даже не сдаться, а нечто хуже: отказаться от борьбы и позорно убежать в чернильные облака перуанского порошка. Как бы ни было сложно справляться, Джейд предпочла продолжить бороться, а не уйти в измененное состояние с неопределенными последствиями. В кошмарах все было ей знакомо и привычно, даже галлюцинации уже не казались такими страшными, как полная потеря сознания и контроля над собственным телом. Такая перспектива не подходила. Она должна держаться за себя и бороться до последнего. Контроль. Ей нужен контроль. Над собой, над магией, над мыслями — над всем. Джейд была обязана все это прекратить и оправиться, пока еще могла. Чернильная дорога вела в пропасть, и пока не поздно, следовало отойти как можно дальше от этого пути. Она дала себе слово научиться справляться без порошка и намеревалась его выполнить, чего бы это ни стоило. Так, благодаря решимости и целеустремленности, и закончилась ее история зависимости, не успев толком начаться. Два ножа, с которыми Джейд некоторое время не расставалась ни на день, перекочевали с талии на дно чемодана. Пусть раньше они даровали чувство безопасности и защищенности, теперь вызывали лишь неприятные воспоминания и опасения снова получить в спину своим же оружием. Удивительно, но кошмары прекратились сами собой. Джейд почти мгновенно засыпала, едва девочки гасили свет, и тут же просыпалась поутру. Первый вечер она провела в опаске вновь встретиться с изматывающими снами после перерыва и какое-то время уделила тренировкам, только вместо концентрации настроилась на расслабление. Сидела в одной позе, замерев, и не думала ни о чем, сосредоточившись на собственном дыхании. Возможно, это сработало, а может, причина крылась в другом, но Джейд не стала углубляться в размышления, а просто поправлялась. На уроках занималась тем, что пыталась влиться обратно в учебный процесс и не привлечь внимание своим уязвимым измененным состоянием, все еще опасаясь нарваться на последствия недельного употребления порошка. Ноздри и язык очистились через несколько дней, но Джейд ждала какого-то подвоха: уж очень подозрительными казались внезапная положительная динамика и быстрое восстановление. Пусть убегать от Себастьяна не хотелось, все равно пересекаться с ним виделось мало приятным, хотя Джейд верила, что он скорее сам избавит ее от своего общества, нежели вздумает намеренно будто случайно то и дело появляться перед глазами. Так и вышло: они встречались только на уроках, и то увидеть его можно было разве что со спины и узнать по волосам. Он словно пытался как можно сильнее слиться с окружением, снова одевался в мантию, как все, и старался ничем не выделяться. Редкие ответы на уроках — тот максимум, который перепадало от него услышать. Уизли тоже не отсвечивал и заметно притих. Стол на четверых, за которым они варили зелья, сразу же распался. Джейд ушла обратно к Виолетте, Грейс и Имельде, где занималась, пока Сэллоу не перетащил ее за свой стол; Оминис и Себастьян присоединились к Райли и Фаулеру, своим соседям по спальне, а Гаррет недолго оставался за столом один, обретя компанию в лице Крессиды, Натсай и Леандера. Было очевидно, что после разговора все четверо не спешат представать друг перед другом наедине и подставляться под прямой взгляд. Неясно, как беседа повлияла на отношения Оминиса и Себастьяна, но отчужденность последнего в любом случае сказалась бы даже на лучшем друге. Джейд было все равно. Она не следила ни за этими двумя, ни тем более за Гарретом, не желая возвращаться к мерзким мыслям о нем. Вполне устраивало, что они все разбрелись кто куда, ее наконец вроде как оставили в покое и не намеревались трогать. Проблема пришла откуда не ожидалось: оказалось, расставание с Себастьяном привлекло слишком много внимания. Джейд была уверена, сам Сэллоу не стал предавать огласке их разрыв, но это событие не могло остаться незамеченным в пределах закрытой и обособленной общей гостиной Слизерина. На следующее утро после разговора с парнями первое, что увидела Джейд на выходе из коридора спален в гостиную, было множество глаз, обращенных к ней. Она едва не приняла это за очередной приступ галлюцинации и уже решила, что ее глаза почернели и из ноздрей течет чернильная кровь. Спешно убежала в ванную проверять нос, белки глаз и язык, за это время девочки узнали, в чем дело, и передали ей. Оказалось, к Себастьяну поутру пристал Фаулер с расспросами, чего это Сэллоу такой мрачный, на что тот не нашел ответа лучше, чем злобно пошутить, что его дражайшая невеста скончалась и он в трауре. Шутку восприняли всерьез, слухи моментально заполонили гостиную, отчего все и ждали выхода Джейд, чтобы проверить наверняка. Так она снова оказалась человеком, одновременно захватившим всеобщее внимание, и со дня появления в Хогвартсе в качестве новенькой знатно отвыкла находиться у всех на виду. Как и прежде, подозревала, что сплетни быстро рассеются и интерес уже спустя несколько дней пойдет на спад, но не желала терпеть издержки нахождения в социуме и из-за расставания с Сэллоу подвергаться такой же пристальной слежке, как и он. Первое время после обеда Джейд просто прогуливалась до Нижнего Хогсфилда, выбирала место поуютнее и делала домашние задания там, под открытым небом, в тишине и спокойствии. Возвращалась уже после ужина, принимала прохладный душ, настраивалась на спокойной сон и засыпала. Такой умиротворяющий досуг тоже способствовал быстрому восстановлению, и к середине недели Джейд почувствовала приближение к норме. К тому состоянию, в котором она пребывала… пожалуй, никогда. До появления в Хогвартсе была погружена в учебные заботы и подготовку к экзаменам; оказавшись здесь, вступила в период адаптации, а затем нахлынули Хранители, тренировки, испытания, древняя магия и Сэллоу. Так спокойно и умиротворенно Джейд прежде себя не чувствовала. По крайней мере, в Хогвартсе точно. Ее не пугала неизвестность, ведь относительно полного незнания в магии она сумела продвинуться и наработать свою базу знаний, трепетно хранимую в блокноте. Не страшила потеря опоры в виде наставника, с тех пор как он предстал ненадежным соратником и человеком, на которого не стоило полагаться. Джейд не боялась остаться одна во всем замке, едва почувствовала себя в одиночестве лучше и спокойнее, чем среди всего факультета. Внезапные побочные эффекты от приема порошка волновали ее больше, чем нападение Руквуда или Ранрока, потому как Джейд понимала, что с последними двумя способна справиться древней магией. С Ранроком, может, еще придется повозиться, но чутье подсказывало, что в ближайшее время он для нее опасности не представляет. А может, так просто хотелось думать. Даже если затишье ей только казалось, Джейд нуждалась в этом спокойствии и хотя бы временной частичной изоляции. Чувствовала себя все лучше, оставшись одна. Ей предстояло пройти последнее испытание, и приведение себя в порядок было обязательным этапом перед встречей с Хранителями. И золото, подаренное Оминисом в качестве компенсации, оказалось как раз кстати, послужило на благо и внесло серьезный вклад в ее дело. Всю неделю Джейд вынашивала одну затею и в субботу отправилась в Араншир, проверить спустя время поселение, собственноручно зачищенное от полчищ акромантулов. Там дела обстояли хорошо. Восстановилось торговое сообщение, наладились связи, регион снова включили в область почтовой и продовольственной доставки, и деревушка приблизилась к своему исконному виду. Несколько домов пустовали, именно это и интересовало Джейд и привело сюда. Она осведомилась у торговцев о свежих новостях, выслушала историю о нападении пауков и неизвестном храбреце, что в одиночку навел здесь порядок, вернув Араншир жителям. Спросила и о пустующих домах, желая узнать, планируют ли владельцы вернуться. Кто-то уехал на юг Шотландии и уже обжился там, кто-то вернулся за вещами и выставил дом на продажу, не рассчитывая на успех, ведь не всякий покупатель захочет связываться с некогда заполоненным паутиной местом. Другие же просто сбежали. Из Араншира Джейд прихватила несколько имен и тем же вечером отправила одолженных в Хогсмиде сов с предложением выкупить какой-нибудь дом. Все, кто ответил, оказались не против; кто-то даже инициативно предложил сбросить цену, лишь бы ускорить сделку и выручить золото за ставший ненужным дом в некогда опасном регионе. Джейд могла себе такое позволить, тем более школьным уставом не запрещалось ночевать вне замка. Некоторые ученики, родом преимущественно из Хогсмида и близлежащих окрестностей, в спальнях не оставались, а возвращались домой. Уже на следующий день с утра Джейд вернулась в Араншир с магически расширенным поясным мешком, набитым золотом, вместившим весь ее капитал. Она никогда не владела подобными суммами, не намеревалась в ближайшее время обзаводиться собственным жильем, но за неделю укрепилось стойкое желание не возвращаться в общую гостиную, не обитать в спальне среди девочек и по возможности как можно меньше времени проводить в замке. Ей определенно требовалось укромное место, куда никто не сумеет пробраться без приглашения, не тронет и не помешает в спокойствии проводить вечера вдали от множества любопытных глаз. Сочетание этих факторов, удачно подкрепленное мешком золота и стойким желанием побыть наедине какое-то время вылилось в веру, что подходящий момент настал, и раз уж жизнь предоставила возможность, Джейд ей воспользовалась. Дом она выбрала добротный, двухэтажный, не пожалев золота с расчетом на то, что шумиха вокруг Араншира утихнет и его можно будет продать гораздо дороже. Отдала предпочтение тому варианту, где почувствовала себя наиболее уютно. После многолетних скитаний не ожидала, что так сильно захочется именно этого: уюта и тепла. Пухлый диван с двумя креслами у камина, ковры, хорошая кухня с резными шкафами, качественно склоченная лестница на второй этаж, ванная комната — все это стоило каждого отданного галлеона. Ей оставили всю мебель, посуду, книги, цветочный чайный сервиз, мешки с крупами, целую бочку медовухи, все бутылки с ромом, виски и вином и какие-то баночки, содержимое которых еще предстояло проинспектировать. Джейд попыталась избавиться от нескольких больших тыкв с кухни, поскольку не собиралась их есть, но хозяин разумно отказался брать и посоветовал обменять. Забрал лишь скрипку сына, фотографии в рамках, швейные принадлежности супруги и ткани, начинил саквояж катушками ниток, освободив шкаф в спальне на втором этаже, прихватил прядильное колесо, подсказал защитные и охранные заклинания — и был таков. В доме пока еще было прохладно из-за неделями не растопленного камина, но на столике лежал пергамент, подтверждающий заключение магической сделки по продаже и передаче собственности, рядом ждали своего часа любезно принесенные хозяином пирожные, а в мягкое кресло так и хотелось упасть. Джейд поддалась искушению, магией растопила камин, откупорила сливочное пиво с кухни и махом расправилась с пирожными, в спешке по делам пропустив утром завтрак. Не верилось, что теперь это ее дом. Золота Оминиса она отдала больше, чем присвоенного в результате зачисток, поэтому не получалось считать покупку своей единоличной заслугой. Впрочем, сворованные деньги Джейд тоже всегда считала чужими, так и не став настоящим вором, что воспринимает награбленное полноценной собственностью. Дело оставалось за малым: отправиться из Араншира в Косой переулок за какой-нибудь специализированной литературой для домовладельцев, содержащей всю необходимую бытовую магию и полезные советы по уходу за целым домом; оттуда — в Гринготтс, чтобы поменять галлеоны на фунты, а затем прикупить несколько комплектов постельного белья, туалетные принадлежности, домашнюю одежду, занавески для окон — все, чтобы чувствовать себя как дома. Хлопоты оказались на удивление приятными и навели на мысли, словно Джейд уже свободна. Закончила обучение, исполнила обязательства и теперь была сама по себе. Появилось искушение бросить Хогвартс, оставить исследования, не возвращаться даже в свежекупленный дом — перевести все оставшееся золото в фунты, податься куда-нибудь, например, в Европу и забыть о магии как о плохом сне. Но Джейд не позволила ему одержать верх и вернулась. Протопила дом, остаток дня прибиралась и практиковалась в бытовом колдовстве, перед сном заварила себе травяного чая и понежилась в ванне с лавандовой солью. Возвращаться не хотелось, но здесь противиться судьбе было гораздо приятнее, чем в Хогвартсе. И только натягивая новое постельное белье на чужую двухспальную кровать, Джейд впервые загрустила, подумав о Себастьяне. Это он мечтал о доме. «Забрать туда Анну от Соломона, Оминиса — от его поехавших родителей… теперь еще и тебя от всего остального мира, — запомнилось дословно, как он говорил. — Знаю, глупо, возможно, слишком поспешно, но…» Правдиво. Себастьян сказал правду. Укол тоски пронзил сердце. Они могли вместе выбирать дом, который больше приглянется ему. Вдвоем отправились бы в Лондон за покупками, захватили бутылку шампанского и сейчас праздновали в обнимку. Он бы навел защитные чары гораздо лучше нее, помог натянуть это дурацкое постельное белье и составил компанию в кровати на двоих… С этими мыслями пришла и другая: Джейд специально выбрала большой дом, где было слишком много места для нее одной, но хватит для двоих, троих и даже четверых… Сложно было представить здесь Анну и Оминиса, да и Себастьян еще навевал чересчур яркие ассоциации с недавним кровавым происшествием, что неплохо отрезвило и вернуло в реальность из несбыточных фантазий о человеке, который еще не успел показать другую свою сторону. Но, может, когда Джейд со всем покончит и действительно освободится, оставит этот дом Себастьяну или Оминису, раз уж золото ей не принадлежало, и пусть они полноправно распоряжаются этим местом… Все равно она едва ли останется в Араншире до конца жизни или хотя бы на лет десять… Душа кочевника не привыкла привязываться к одной точке, и это качество Джейд утащила с собой сюда, в мир магии. Возможно, через время она сумеет где-то осесть, но пока дом воспринимался как временное убежище, комфортное и уединенное. Джейд дала себе еще одну неделю, чтобы проследить за возможными побочными эффектами от порошка, уделить внимание внутреннему состоянию и, если положительная динамика останется непрерывной, объявить Хранителям о готовности взяться за последнее испытание. Каждое утро она проделывала один и тот же путь от Араншира до Хогвартса вдоль железнодорожных путей по мосту до станции Хогсмид. Завтракала в Большом зале, занимая самое ближнее к выходу незанятое место за столом, чтобы увидеть как можно меньше лиц по пути. Свободное до уроков время посвящала домашним заданиям в библиотеке, пересиживала занятия, обедала, прихватывала что-нибудь к чаю на ужин и так же пешком шла до Араншира обратно. Конечно, проще и быстрее было бы сесть на метлу и долететь по прямой через озеро, так бы не пришлось делать два дурацких крюка по дороге и идти в обход, но эти прогулки успокаивали, став чуть ли не медитативными. Зимние пейзажи относили назад к кочевым временам, и природа в то время была чуть ли не единственным, что помогало держаться на плаву в суровой и враждебной атмосфере Севера. Здесь все было мягче, безопаснее, пусть и не совсем знакомо; поэтому Джейд не боялась ходить пешком после захода солнца, не опасалась встретить кого-то на пути. Уж больно агрессивной была среда, из которой она сюда попала. Далеко не каждый бандит Пепламбы или браконьер мог похвастаться подобным опытом. И снова Джейд почувствовала себя чужой. Хоть где-то для нее уготовлено свое место? Порой хотелось опять убежать, пуститься в свободный полет и искать себя где-то в другом месте. Начать все заново, притвориться кем-то другим или сразу говорить как есть, прямо и без утаек. Но Джейд упорно шла от Араншира до Хогвартса и обратно, будто этот путь мог сегодня кончиться чем-то иным, нежели вчера. Но нет. Даже в мире магии все оказалось по-старому. Где бы она ни оказывалась, всегда была «недостаточно» или «слишком». Недостаточно здоровая, слишком неправильная, дохлая и кривая для жизни в собственной семье и работы по хозяйству, слишком дефективный и недостаточно качественный экземпляр для Мартины среди множества скопированных пустоголовых сестер; слишком лакомый кусочек для кочевников, недостаточно крепкая для жизни на Севере в одиночку… Слишком бедная, глупая, необразованная и одинокая, чтобы закрепиться в Лондоне, недостаточно беспринципная для вора или убийцы, чтобы полноценно зарабатывать этим на жизнь… Это длилось и по сей день. Джейд слишком чужая в мире магии. Недостаточно рано окунулась в эту среду, чтобы влиться. Слишком… поломанная, чересчур специфичная для этого общества. Слишком сильному давлению извне подвергается, чтобы легко притворяться, когда так и хочется уйти в защиту и изолироваться. Похоже, она переоценила свои возможности и оказалась не так сильна, как предполагала. Да и была ли по-настоящему сильной? В таком случае уже давно бы со всем справилась и с легкостью продолжала разбираться с любыми проблемами. А пока все, что могла, — ударить или затаиться. И разве это сила? Джейд старалась не думать. Так было легче. Она предвидела, что измененная обстановка повлияет и на внутреннее состояние, но не желала углубляться в мысли, которые ни к чему не приведут. Вторая неделя изоляции подходила к концу. Джейд не заметила за собой никаких негативных изменений и тревожных поводов для опасений, поэтому сочла период порошка, помешательства и галлюцинаций завершенным. Всего-то требовалось регулярное двухразовое питание, каждодневные прогулки на свежем воздухе, витамины с фруктами, практики успокоения сознания перед сном и немного удачи, благодаря которой она до сих пор не увидела ни одного кошмара. Не найдя ни единой причины беспокоиться, медлить или усомниться в себе, Джейд решилась приступить к последнему испытанию. Извечные мысли о поиске себя в конце концов привели в Хогвартс. Может быть, здесь все-таки удастся найти ответ на вопрос, кто же она? Или отыскать человека, который точно это знает? Джейд не особо надеялась получить ответы у Хранителей. Они явно имели о ней искаженное представление, их мышление устарело и не отражало нынешние реалии. К залу картографии она шла скорее с флегматичным любопытством, чем все это закончится, и слабой надеждой все-таки освободиться. Понятие и само звание «Хранитель» для нее стало абстрактным, ненадежным, полным неизвестных переменных и теорем без доказательств за неимением достаточных знаний. Джейд чувствовала, что недотягивает до такого статуса, снова была недостаточно и слишком… И все же Хранители позволили ей пройти испытание, указав последнюю точку на исполинской карте из множества светящихся точек под ногами. Выследить дромарога для Джейд не составило труда. Облетев окрестности на метле, она заметила огромные следы на песке побережья и на снегу, что и привело к самому зверю. А вот побегать от него пришлось знатно. Животное представляло собой квинтэссенцию дикости, необузданности и хаоса, атакуя как спереди, так и сзади мощным хвостом. К тому же древняя магия на него не действовала так же убийственно, как на людей, гоблинов и мелких зверей, и даже менее эффективно, чем на тролля. Джейд подумала, что неспроста именно это животное, невосприимчивое к ее магии, оказалось ключом для прохождения последнего испытания. Видимо, так Хранители дали понять, что она вовсе не всемогущая. Впрочем, таковой Джейд себя и не считала. А вот и Омут памяти. Даже не верилось, что дальше не будет ни испытаний, ни сражений со стражами, ни тренировок, ни воспоминаний. Последняя капля светящейся субстанции явит финальный эпизод и прольет свет на конец истории Исидоры. Стоя здесь, у финиша, Джейд невольно вспомнила начало. Те времена, когда она еще не потеряла последние остатки наивности, допускала что-то светлое и хорошее. Они с Фигом вместе разгадывали тайны магии, сотрудничали и представляли собой нечто вроде тандема. Сейчас казалось, это было очень давно. Она будто теперь была другим человеком, да и Элеазар в ее глазах далеко отошел от образа добродушного и заботливого наставника. Трудно представить, что они не ссорились, Фиг не подставлял ее под удар, чтобы проверить на стойкость, не сдавал Ранроку и Руквуду ради цели, которая пока оставалась неясной. Джейд больше не могла вспомнить того почтенного мага, каким восприняла Элеазара поначалу. Воспоминания о нем стирались, как не такая уж и важная часть. Пройдет время — и она окончательно его забудет, оставив в памяти лишь сухие факты истории его существования в ее жизни. Оказавшись одна, Джейд вовсе не жалела, что так вышло. Да, в моменте ощутить предательство было неприятно, и казалось, что почва ушла из-под ног, но теперь, по прошествии времени, стоило даже порадоваться, что она закончила все сама, без какой-либо помощи. Не нуждалась в напутствиях, была готова принять конец, каким бы он ни был. Ей не нужен Фиг, чтобы пройти испытание. Если на начальных этапах он еще требовался, чтобы освоить магию и подготовиться к вступлению в ее мир, то теперь Джейд достаточно здесь укрепилась и могла шагать самостоятельно. Не имея малейшего представления, что ее ждет впереди, Джейд опустила голову в последний Омут памяти. Ей открылась правда, какой ее запомнили и передали Хранители. Просмотрев финальный эпизод, Джейд ощутила… опустошение? Растерянность? Да, пожалуй, она была потеряна. Пройдя такой долгий путь длиной в полгода, она не была уверена, что пришла к чему-то конкретному. Не чувствовала, что это конец. Чутье подсказывало, сегодня еще ничего не кончится. Пока направлялась обратно в зал картографии через короткий магический проход, пыталась прилепить новые кусочки мозаики на уже сложенное из старых полотно воспоминаний. Хранители встретили ее молчанием. Джейд не рассчитывала на аплодисменты и поздравления, но оказалась в неприятной давящей тишине. Четыре гигантских портрета безмолвно смотрели на нее, будто заклинанием сраженные, и чего-то ждали. Некоторое время она просто стояла, погруженная в мысли, устремив взгляд на светящийся пол — самую красивую часть этого зала, всегда притягивающую взор. Думать без блокнота с записями оказалось гораздо труднее, но Джейд собралась и, наконец, заговорила, размышляя вслух.       — Я вижу, что Исидора окончательно сошла с ума и потеряла меру на пути к цели. Сомнительно, что под конец она в принципе помнила, для чего и зачем делала все это. Похоже, от прежнего желания помогать людям и найти способ облегчить их страдания осталась лишь одна оболочка, в которую Морганак спрятала свое безумие. Стала ли Исидора Хранителем или до конца жизни оставалась лишь упрямой, бесконтрольной ученицей, недостойной этого звания? Она определенно начинала с благих намерений. Повидав боль, желала другим лишь успокоения, мира и добра. Морганак действительно казалась сострадающим, небезразличным человеком, знающим не понаслышке, что такое муки. Я хорошо ее понимаю. Пусть рано лишилась семьи, но в своем окружении как раз имею одного близкого человека, постоянно страдающего от боли: себя. Как видите, я не спешу повторять ее эксперименты ни на себе, ни на ком-либо еще. Хранители слушали все еще молча, ничем не выдавая свою реакцию на сказанное, и Джейд продолжила:       — Мотивы Исидоры предельно ясны. Девушка верила, что сможет с помощью древней магии нести свет, усердно пыталась достичь этой цели и смогла, вопреки вашим опасениям и предостережениям. С этого момента все пошло по наклонной. Ее сочувствие, небезразличие и вера в собственные силы безудержно двигали вперед, а целеустремленность превзошла ваше противостояние. Вместо поддержки Исидора встретила опасения и неодобрение, вместо признания достигнутого успеха — страх и враждебность. Она не сошлась с вами в интересах, вы утратили над ней контроль и ликвидировали. Логичный исход, не имеющий альтернатив? Не мне решать. Я не берусь судить или оправдывать ее, искать правых и виноватых. Мой удел — пройти испытания и узнать, чем они кончатся. Разгадать оставшиеся секреты древней магии и…       — Что вы собираетесь делать с полученными знаниями? — спросил Персиваль. — Теперь, когда просмотрели все воспоминания о деяниях Исидоры и последнем хранилище. Джейд опешила.       — Так, значит, осталось только одно хранилище? — Она сделала в уме пометку, не имея возможности записать в блокнот. — Хорошо. Наконец-то хоть какая-то конкретика. А что я собираюсь делать? Выполнять обязательства по клятве, — ответила Джейд с неприязнью. — Разбираться во всем, что вы мне показали и наговорили, что же еще? Пытаться докопаться до правды, ведь от этого напрямую зависит моя жизнь, и пока я связана Непреложным обетом, не могу позволить себе верить всему бездоказательно. Я изучила труды Исидоры и посмотрела фрагмент воспоминаний, обнаруженный в ее обители. Морганак поделилась самым важным отрезком, по ее мнению, полнее всего раскрывающим суть разработок: разговор с гоблином, в котором она сообщает о намерении хранить магию в зачарованном серебре, и тот самый эксперимент на собственном отце, который показали мне и вы. Джейд сделала паузу, присматриваясь к реакции Хранителей на ее рассказ. Судя по их спокойным лицам, ничего нового они от нее не услышали.       — Вы знали, что Морганак обращалась к гоблину, верно? — уточнила она. Хранители не выглядели бы такими невозмутимыми, узнай она что не положено.       — Исидора оставила не только хранилище, — сказал Руквуд. — После инцидента в последнем отрезке воспоминаний нам предстояло убрать последствия ее экспериментов. Хранилище мы надежно запечатали, но это было далеко не все. Мы попросили того же гоблина создать еще одно в моем замке, чтобы собрать там все сгустки, что Исидора держала в банках.       — Вы… сделали то же самое, за что сперва бранили Исидору? — удивилась Джейд. — Я хорошо помню, как враждебно Ниов восприняла новость о том, что Морганак говорила о древней магии с гоблинами.       — Прежде чем задуматься о лицемерии, вы должны понять, что в ее доме остался целый оплот неизвестной магической субстанции, заключенной в стекло — весьма ненадежный репозиторий, — пояснила Фитцджеральд. — Не обладая знаниями, как правильно и безопасно уничтожить эти темные остатки, мы не желали рисковать и не могли поступить иначе. Иного выхода не осталось, кроме как создать собственный тайник из гоблинского серебра, поместить все туда, стереть гоблину память и тщательно охранять эти тайны по сей день. Джейд понимающе закивала. Стереть гоблину память… подчистить все следы… запечатать хранилище… логично и разумно.       — Я понимаю, что для вас было крайне важно оставить инцидент в секрете, — проговорила она. — Взглянув на ситуацию с обеих сторон, я сумела лучше понять, почему вы так опасались Исидору и ее экспериментов, переполошились, увидев некие темные сгустки, и пришли в настоящий ужас, узнав, что она их собирает и хранит для последующего использования. Ваши чувства понятны: Исидора проворачивала необъяснимые манипуляции, в результате которых изымала из человека неизученную субстанцию неизвестного происхождения. Неясно вот что: что на самом деле Морганак вытащила из своего отца, а впоследствии — из учеников? Сперва она сообщила, что забрала его боль, — припомнила Джейд ее слова, сказанные в ходе демонстрации эксперимента. — Позже, в разговоре с гоблином, ответила, что собирается поместить в хранилище из серебра магию. Ранрок и Руквуд и вовсе считают его содержимое силой, которую собираются неизвестным образом делить на двоих. Вы уже дали понять, что не знаете, что содержится в хранилище на самом деле, а выяснить предстоит мне, поскольку это попадает под понятие «секрет древней магии». И что теперь? Сейчас, когда я прошла все ваши испытания и доказала, что не собираюсь самовольничать, как Исидора, вы поможете мне? Обучите? Расскажете о древней магии больше? Хранители переглянулись, и Джейд это не понравилось. Короткие, практически стыдливые взгляды передавали беспомощность перед этим вопросом. Что не так… что не так? Прежде чем Персиваль взял на себя смелость оправдаться за остальных, Джейд заподозрила неладное. Поняла, что ни один из возможных исходов не станет реальным. Хранители не станут ее обучать. Не помогут в исследованиях и разгадках древней магии. Ничего не расскажут.       — Вы прошли весь путь, который мы для вас подготовили. Дальше начинается ваше самостоятельное путешествие, — размыто произнес он. Джейд сперва не поверила услышанному. Неужели… все подозрения правдивы? Абсолютно все? Этого не может быть. Должно остаться что-то… Не просто так ей казалось, что она ни к чему не пришла. Это иррациональное ощущение следовало за ней от самого Омута памяти и продолжало дышать в затылок. И это конец? Вот так?       — Я правильно понимаю? — Она нахмурилась, осмысляя эти слова. — Вы… все? Оставляете меня одну с ворохом неотвеченных вопросов? С пустыми руками? Она не ожидала чего-то конкретного, пусть и прикидывала возможные варианты, и умудрилась постичь разочарование, не имея особых ожиданий.       — А где же… бесценные знания, которыми вы так кичились? Где хоть что-то полезное, на основе чего я могу отправиться в это самое путешествие? В каком направлении я должна пойти? То, что сказал Рэкхем следующей репликой, заставило Джейд усомниться в собственном здравомыслии.       — Вы вольны сделать любой выбор, — проговорил он. — Принять роль Хранителя или нет, как распорядиться своим даром — итоговое решение остается за вами. Мы — всего лишь портреты, хранящие отражение мага на полотне. Джейд уже слышала это. Точь в точь месяцами ранее. Слово в слово. Она исступленно заморгала, чувствуя себя идиоткой. Что-то определенно было не так, но ей словно не суждено знать об этом наверняка. Лихорадочно пыталась осознать, что происходит и почему они так странно себя ведут. А затем поняла, в чем именно дело. Одна повторяющаяся фраза все прояснила. Это действительно конец. Размытый, нечеткий, без какой-либо конкретики и вразумительных объяснений. Все исследования Мириам, все следы и подсказки, испытания и воспоминания должны были привести Джейд сюда, к этой пустоте. Хранители начали использовать слова, уже сказанные ей прежде, что могло означать только одно: их миссия в качестве проводников завершилась. Больше ничего нового и полезного они ей не расскажут и не покажут, едва последнее испытание закончилось финальным куском истории Исидоры. Закрались подозрения, что исход полагался выйти другим. К этому моменту Джейд должна была что-то понять, осознать, решить и оказалась в этом подвешенном состоянии фрустрации и потерянности только по собственной вине. Что же она упустила? Чем все должно было закончиться? Сейчас Джейд чувствовала себя слишком потерянной, чтобы это понять. Захваченная чувствами, утратила возможность продуктивно мыслить. Хорошо, что не бросилась кричать и ругаться, а лишь молча стояла на месте. Это был своеобразный шаг вперед навстречу самоконтролю, чему стоило порадоваться. Нужно сконцентрироваться на спокойствии и не позволить растерянности перейти в панику. Джейд дышала медленно, напоминая себе, что все хорошо, пусть и не особо верила в это. Ничего. Она сможет разобраться даже с этим, а если нет — всегда оставался запасной вариант. Все это время Джейд думала, что Хранители ее оценивают, наблюдают, следят, как она пользуется даром, на что пускает древнюю магию и какие выводы делает из истории Исидоры Морганак. Поначалу волновалась, что делает что-то неправильно, рискует подвести их и провалиться, беспокоилась о жестоких тренировках на живых невинных существах, волновалась, что растрачивает свою опасную и смертоносную магию на убийства… Предполагала, по результатам прохождения испытаний ей вынесут какой-то вердикт, и если не скажут напрямую, что делать дальше, то хотя бы снабдят какими-то инструкциями. Подскажут, направят, да хоть намекнут… Но они оставили ее ни с чем. Один на один с вопросами, на которые никто не даст ответ. Еще действительно ничего не кончилось. Оставался Непреложный обет и неразгаданные загадки древней магии. Джейд все еще слишком размыто понимала ее суть, специфику, особенности и отличия. Эксперименты Исидоры, последнее хранилище и союз Ранрока с Руквудом тоже напрямую были связаны с Джейд, и копаться во всем этом предстоит ей. Что на самом деле произошло в тот день, когда Морганак продемонстрировала Хранителям первый эксперимент на отце? Чем реально являлись эти темные сгустки? Была ли это боль, магия или сила? Какая из трех сторон права? А может, они все ошибаются? Джейд предстоит это узнать, а пока она может лишь догадываться. Сама тоже ошиблась. Все ее волнения оказались напрасными. Что бы она ни делала, исход был бы одним и тем же. С самого начала Хранители ничего не решали, потому что итог этого пути был предрешен веками до его начала. Наверняка Персиваль Рэкхем, будучи провидцем, уже тогда знал, чем все закончится, и задал наперед то количество информации, которым портреты с ней поделились. Не больше, не меньше. И сегодня Джейд достигла этого лимита. Не зря в какой-то момент речи Хранителей показались пустыми и бессмысленными — они были такими в действительности. Настоящие Хранители знали гораздо больше, а их портреты — почему-то лишь малую часть. Чем дальше Джейд продвигалась и чем больше испытаний было пройдено, тем меньше они говорили. Поначалу еще походили на людей, наделенных собственной волей, интеллектом, самосознанием, и это Джейд подкупило и запутало. Заставило воспринимать их более важными, чем есть на деле, считать значимыми… Говорили с ней о морали и убийствах, вступали в активные обсуждения, но вся эта болтовня была нацелена только на то, чтобы удержать Джейд, не дать уйти раньше времени и наставить на путь Хранителя. Если и так, то по какой-то причине для Джейд сильно ограничили положенные знания. Почему они не рассказывают ей больше? Что помешало заложить в портреты все, что Хранители знали о магии? Джейд почувствовала себя недостойной и обманутой. Будто они хотели заставить ее чувствовать себя особенной и ценной, как и Фиг, а на деле подвели, не выполнили обещаний. Она даже не знала, что конкретно испытывает и по какой причине. Возможно, фрустрация была вызвана разочарованием, но Джейд особо ничего и не ожидала, просто двигалась вперед, к концу. Неужели она все-таки в чем-то ошиблась? А может, реальные Хранители знали настолько мало о древней магии, что никогда в этом не признаются из-за стыда и некомпетентности? Как бы ни было на самом деле, Джейд никто не судил и сейчас она сама по себе. Всегда была. Джейд помнила, как когда-то покидала зал картографии в уверенности, что обладает наибольшим количеством знаний, сама решает, в каком направлении двигаться и когда делать следующий шаг. Тогда это давало чувство свободы, некой власти. Теперь же, получив этому подтверждения и доказательства, почему-то чувствовала себя потерянной. Могла пойти куда угодно и одновременно оставалась связанной клятвой. Все слова Хранителей были лишь пафосной ширмой, навевающей интригующие мысли о чем-то значимом, важном, а по факту прикрывали ничего. Историю Исидоры, о сути и посыле которой Джейд догадалась уже давно и явно раньше времени. Секрет хранилища, на которое точили зуб Ранрок и Руквуд, толком не понимая, что собираются присвоить. Значит, она снова оказалась «недостаточно» и «слишком»? Чересчур догадливой и в то же время некомпетентной для ведения исследований? Чему Джейд должна была научиться, просмотрев воспоминания? Натолкнуться на мысли, что ей суждено точно так же сойти с ума в погоне за свободой и разгадками тайн неизвестной магии? А что, это очень похоже на настоящее предназначение: оказавшись преданной и брошенной всеми, как Исидора в свое время, пуститься в свободный полет и пасть, окончив безумием, раз за разом терпя неудачи в бесконечности неизведанного. Джейд шумно выдохнула от усталости и раздражения. Напрямую можно даже не спрашивать: она была уверена, ей не ответят. На непредвиденные вопросы, выходящие за рамки предписанных тем, Хранители потупят взор и промямлят что-то размытое в ответ. Если бы они собирались рассказать что-то значимое, то не ответили молчанием на ее возвращение с последнего испытания. Дальше действительно ничего не будет. Они не станут ей наставниками и не возьмутся за обучение просто потому, что такая функция в портреты не заложена. Джейд опоздала на несколько веков. Ее потенциальные мэтры давно мертвы. Перед ней были не живые люди и даже не воспоминания. Всего лишь искусственно созданные сопровождающие. Джейд упустила из внимания, что это не Персиваль, Чарльз, Ниов и Сан, их тела истлели, а труды и знания наверняка канули в лету. Все, что осталось, — эти портреты, не хранящие ничего, кроме одной большой тайны древней магии: никому ничего точно не известно. Вместе с этим она окончательно утратила надежду на помощь. Что ж, не впервые. Вот почему Хранителей вовсе не обеспокоило то, что Фиг побуждал ее к убийствам, прикрывая это необходимостью тренироваться: им было все равно. Возможно, Персиваль знал, что все это произойдет. Не их прерогатива давать оценку ее действиям, одобрять или критиковать. Их повесили здесь не за этим. Любой другой адекватный человек на месте портретов выразил бы явное беспокойство. Что бы сказала Матильда Уизли, узнав об их совместных с Фигом тренировках? А директор Блэк? А профессор Шарп? Да кто угодно из преподавательского состава бросился бы рвать на себе волосы, скажи Джейд, чем они с наставником занимались. И такая реакция должна была поступить и от Хранителей, будь они чем-то большим, нежели просто болванки, которым заранее прописали реплики. Но эта секретность, которой так фанатично придерживались Хранители, сыграла на руку и Фигу. Даже директор Блэк не знал, зачем Джейд прибыла в Хогвартс. Кроме Элеазара, никому во всем замке не ведомо о ее сомнительных проделках. Впрочем, все то же самое соблаговоляло и ей самой: только поэтому Джейд еще не встретила положенные ей здравым смыслом последствия и оставалась безнаказанной. Вот и причина, по которой наставник так смело использовал ее на тренировках: вседозволенность и отсутствие ограничений, пока Джейд обязана молчать ценой жизни. Неизвестно, знал ли Фиг о предназначении портретов, и понимал ли, насколько ограничен их функционал. Ясно одно: им всем выгодно, чтобы Джейд держала язык за зубами.       — Теперь это ваше наследие, — словно в ответ на размышления проговорил Чарльз. — И ваш черед хранить тайны, о которых вы узнали, проходя наши испытания.       — Наследие? Хранить тайны? — Джейд усмехнулась. — Так, значит, я Хранитель вовсе не магии, а всего лишь вашей большой и грязной тайны, с которой вы не сумели разобраться и вычистить без следа? Джейд вспоминала все их напыщенные высокопарные речи о магии, предназначении, могуществе, ответственности, и теперь думала, ради чего это все? Хранить… молчание до конца дней?       — Зачем вы создали весь этот путь? — прямо спросила она.       — Для вас, — ответил Персиваль. — Для следующего Хранителя, который затерялся и нуждался в путеводной звезде. Мы подготовили его для того, чтобы вы смогли найти себя, понять природу собственной магии и, получив правду, решить, как распорядиться умениями и знаниями. Все в ваших руках. Ну вот. Наконец-то хоть какое-то объяснение. Все это было создано ради нее одной? Чтобы она… нашла себя? Как же глупо… Слишком грандиозно и масштабно для какой-то беспризорной девчонки. Нет. За всем этим должно стоять нечто важное и величественное. Судьбоносное. Джейд чувствовала это.       — Что ж, если и так, то сейчас я еще больше потеряна, нежели в начале пути, — сказала она. — Тогда я хотя бы понимала, что от меня требуется. Так и задумано?       — Эти вопросы вам следует обратить к самой себе, если вы до сих пор не нашли ответы, узнав историю Исидоры целиком, — сказал Персиваль. — Мы — лишь воспоминания, заключенные в холст, и… Джейд не стала слушать дальше. Мерлин, какой же бред! Хотелось ругаться, топать ногами, как капризный ребенок, которого водят за нос, но Джейд взяла эмоции под контроль.       — Вспомните, что вы говорили мне в самом начале, — она очень старалась держать тон голоса ровным. — Когда я впервые пришла в этот зал. Вы говорили, пройдя испытания, я не только докажу свое право на владение древней магией, но и найду ответы на важные вопросы. Узнаю свое предназначение, научусь использовать древнюю магию не только как инструмент разрушения, но и созидания. Говорили, что надеетесь обрести в моем лице достойного Хранителя, который сможет обуздать дар, поймет, как лучше всего им распорядиться… Предупреждали, что мне необходимо уметь защитить себя… Я думала, во всем этом заключен какой-то задел на будущее, а у вас были на меня грандиозные планы. Сделать из меня защитника, обучить всему, что знали сами и пытались передать Исидоре… что угодно, только не… так… Что я приобрела, пройдя ваши испытания? Научилась стрелять магией по каменным мишеням? Какой потенциал они должны были во мне раскрыть? Да Фиг научил меня в разы большему, натаскивая убивать! Это во мне прекрасно раскрылось. Так на какие вопросы меня это должно натолкнуть? Я была бы рада их себе задать, если бы знала, что спрашивать! Вроде бы Джейд узнала все и одновременно — ничего. Тайны, знания, наследие — все эти слова не имели для нее никакого значения, казались яркими, но никчемными, как мыльные пузыри, не содержащие внутри ничего. Пустые слова. Пустые надежды, пустые ожидания… Она не надеялась, что ей ответят. Просто хотелось проговорить мысли вслух. Растерянность достигла апогея и объяла ее всю. Джейд ощутила себя ничтожной, крошечной частичкой света среди мириад остальных, заключенных под прозрачным полом зала картографии. С тем отличием, что Хранители не наблюдали за ней свысока, ожидая ее следующего шага и решения. Это была даже не игра, в которой она оказалась одной из фигур. Все это время ей никто не управлял. С одной стороны, это обнадеживало: все-таки оказаться куклой в чужих руках тоже не хотелось. С другой — Джейд будто обрубили невидимые веревочки, за которые она держалась, и теперь… даже не падала, просто парила в пространстве. И снова это случилось: она потеряла ориентир. Не знала, к чему теперь стремиться. Без цели, без надежды, без помощи… Не на кого рассчитывать. Неоткуда ждать подмоги. Сейчас уже наверняка известно, что выпутываться придется самостоятельно. Одной.       — Как мне узнать, какой выбор сделать, если я не знаю, из чего выбирать? Я должна сама придумать для себя варианты? Вот, значит, каково мое предназначение, — негромко произнесла Джейд. — Быть Хранителем — не значит обучаться искусству владения древней магией у мудрецов, совершенствовавших это мастерство до меня? По-вашему, быть Хранителем значит продолжать держать рот на замке и молчать в тряпочку, как вы все эти столетия? Поэтому вы спросили, что я намереваюсь делать дальше? Хотели узнать, побегу ли рассказывать все Фигу, который предал меня? Хранители отрицательно помолчали. Вот к чему свелась их коммуникация: к утвердительному или отрицательному молчанию. Джейд сделала глубокий вдох и спросила по существу:       — Что теперь будет с хранилищем? На удивление, Джейд с вопросом угадала, и Персиваль охотно ответил в соответствии с областью своей компетенции.       — Лучше всего, если оно останется надежно запечатанным. Для вашей же безопасности. Нельзя допустить, чтобы Ранрок узнал о его местоположении и использовал вас, чтобы добраться туда. Джейд жестко усмехнулась, услышав это. Предугадала, что в хранилище ее просто так не пустят. Неудивительно, учитывая, что Джейд связана клятвой с Фигом — предателем и информатором Ранрока и Руквуда. Даже пройдя испытания, она не заслужила доверие Хранителей. Из-за него. Оказалась в тупике. Зажата в тисках между отказом пустить ее дальше, непреодолимым препятствием для ее исследований и изучения древней магии с одной стороны и клятвой, обязывающей к обратному — с другой.       — Доля рациональности есть в вашем решении, — закивала Джейд. — Пока я не знаю, как попасть в хранилище, не узнают и Ранрок с Руквудом. Да только я уже в опасности и в любом случае являюсь мишенью для них обоих. Им же невдомек, что вы только что обрубили мне доступ в хранилище, а когда узнают, либо сразу попытаются убить, либо принудят выбить из вас эти требования.       — Поэтому вам и необходимо уметь защитить себя, — сказал Чарльз. — Мы не знаем, из каких источников гоблину и Виктору стало известно о нашем хранилище в моем поместье, но с тех пор вы в опасности. Она не сдержала истерического смешка. Потрясающе. Джейд чуть не спросила, что же ей делать дальше и как выполнять Непреложный обет в условии таких ограничений. Как разгадать эту тайну, лишившись доступа в сам тайник? Как изучить темную субстанцию, доказать или опровергнуть теорию о боли, магии или абстрактной силе? Это тупик? С другой стороны, что полезного она может почерпнуть, оказавшись внутри? У Джейд остались записи Исидоры, а в них было то самое заклинание, позволяющее вытащить из человека идентичную субстанцию. Сложилось ощущение, что Хранители подталкивают ее на путь, который прошла Исидора. Другая эпоха, иные обстоятельства, но все идет к тому, что Джейд не оставят другого выбора, кроме как использовать ее знания ради того, чтобы разгадать древнюю магию. Ну уж нет. Джейд вспомнила обещание, данное месяцами ранее самой себе. Еще не зная, чем закончилась история Исидоры, нацелилась протоптать собственный путь. Через неизвестность, невесомость, темноту, но не позволять сделать выбор за себя или вынудить к чему-то. И даже сейчас, когда перед ней захлопнули двери, Джейд не оказалась взаперти. Оставался по крайней мере один вариант, обсуждать который с портретами она не намеревалась. Джейд действительно вольна сделать любой выбор, и вариантов было гораздо больше, чем ей хотели оставить.       — Я желаю узнать кое-что, — вспомнила она напоследок о важной детали. — В вечер, когда Исидора вытащила из груди отца неизвестные темные сгустки, как он отреагировал? Как себя вел и что сказал?       — Он ничего не сказал, — ответил Руквуд.       — Уверены? — уточнила Джейд. — По версии Исидоры, отец в явном облегчении благодарил ее за проделанные манипуляции с улыбкой на устах. А по вашей?       — Такого не было, — твердо заявила Ниов. — Он не говорил и уж точно не улыбался. Его реакция сразу нас насторожила. Он стал… каким-то отчужденным, даже для человека, который не разговаривал годами.       — Не улыбался? Все четверо Хранителей отрицательно качнули головами. Как Джейд и предполагала, версии произошедшего в этот вечер различались. Если Хранители утверждали, что уже тогда результаты эксперимента встревожили их, и если это не было игрой воображения напуганных стариков-параноиков… что ж, значит, Исидора отчаянно желала скрыть последствия того, что на самом деле сделала с собственным отцом.       — Ладно, — устало произнесла Джейд и зачем-то добавила: — Спасибо. Развернулась и зашагала прочь. На этом все закончилось. Они все мертвы. Джейд была одна. Мир за пределами зала картографии сперва показался нереальным, но Джейд быстро взяла себя в руки и пошла наверх. Чувство растерянности растворилось, едва она поняла, куда следует пойти. Путь пролегал к кабинету Элеазара Фига. Сейчас, когда с Хранителями покончено, настал подходящий повод нанести ему визит и похвалиться успехами. Джейд особо не готовилась к встрече, не зная, какую реакцию вызовет своим появлением после их серьезной ссоры. Намеревалась для начала сделать вид, что ничего не произошло, и решительно постучала в дверь. Ответа не последовало. Джейд постучалась настойчивее. Тот же результат. Она озадаченно уставилась на дверь, приложила ухо в намерении выцепить хоть какие-то признаки нахождения Фига внутри, но он либо успел затаиться, либо и вовсе отсутствовал. Недолго думая, Джейд вытащила волшебную палочку и направила на замок.       — Алохо…       — Мисс Найт! — донесся требовательный голос с характерным тембром, заставив Джейд мгновенно спрятать древко в складках плаща. — Наконец-то мне посчастливилось вас найти. Сколько еще я должен ждать вашего визита и почему вынужден вылавливать в коридорах? К ней неумолимо приближался директор Блэк. Судя по контексту и недовольству, дело едва ли было в том, что она последние две недели не ночевала в замке. Ученицу он застал в нехарактерном для студентов виде: растрепанной, со следами грязи на одежде и песком в волосах, зато с абсолютно невинным выражением на лице, вызвавшим недоумение. Джейд настолько замучилась после испытания и последующего диалога, что попросту не хватило сил ощутить себя застигнутой врасплох. Она даже не удосужилась придумать вразумительное объяснение своему состоянию и причине, по которой ломится в профессорскую дверь.       — Вы… кхм, — Блэк окинул ее быстрым взглядом, и на секунду показалось, что намерился спросить, в порядке ли она. — Проигнорировали мое письмо. Надеюсь, сможете обрадовать новостями. Джейд не совсем поняла, что он от нее хочет. Покосилась на запертую дверь и пожала плечами.       — Как это вы не знаете? — почти рассердился директор. — Я посмел предположить, что вы как раз выглядите как человек, который что-то знает, раз уж были заняты чем-то настолько важным, что не явились в мой кабинет по первой просьбе. Он звал ее к себе в кабинет? Прислал письмо? Похоже, дело серьезное.       — А, ну я… да, — неуверенно промямлила Джейд. — И правда была занята. Какого рода новости вас интересуют? — рискнула она уточнить.       — Элеазар Фиг! — вскрикнул Блэк. — Не появлялся на рабочем месте с начала семестра! С кого мне требовать объяснений?       — Что? — машинально спросила Джейд. — Он… пропал? Ступор стер все былые эмоции. Осталось только абсурдное желание расхохотаться. Едва Фиг ей остро понадобился, оказалось, что куда-то исчез? Вот теперь Джейд действительно осталась совершенно одна.       — Так точно, мисс Найт! — подтвердил директор. — Соблаговолите объясниться?       — Я, э-э… — она нахмурилась, вспоминая, когда видела Элеазара в последний раз. После ссоры он не попадался на глаза, но что-то подсказывало, что Блэку об этом лучше не знать. Пусть ему ничего не известно о их совместной работе с Фигом, но Джейд понимала, почему Блэк спрашивал про Элеазара именно ее, не более чем подопечную, которой Фиг помогал готовиться к СОВ и адаптироваться в Хогвартсе. Других вариантов не осталось. Если не знала она, то больше никто.       — Я не имею понятия, где он, — твердо ответила Джейд. — Мы уже очень давно не… контактировали, — добавила размыто. Прямо как Хранители. — Поначалу он помогал мне с домашними заданиями, но такая необходимость отпала и я больше не навещала его. Блэк скрипнул зубами, но ругаться не стал.       — Вот и я… не имею, — признался как-то растерянно. Затем встрепенулся, вернул себе прежний напыщенный вид и приказал: — Не вздумайте пуститься на его поиски. Мне не нужны проблемы еще и из-за вас, вам ясно, мисс Найт? Как бы ни хотелось выяснить, что случилось с дражайшим наставником, никакой самодеятельности. Вот как. С этими словами перед Джейд захлопнулась еще одна дверь, в которую она планировала войти. Именно этим она бы и занялась: развязала поиски. Вовсе не потому, что Фиг был ей дорог. А из-за чертовой клятвы. Вариант, на который она рассчитывала, очень невовремя пропал по неизвестной причине. Что за… ну уж нет. Так дело не пойдет. Это еще не конец.       — Директор! — окликнула Джейд Блэка, быстро сориентировавшись, как действовать в такой ситуации. — Свяжите меня с моим министерским представителем, — попросила она. Больше ничего объяснять не обязательно. Блэк знал, насколько серьезной была эта просьба, остальное его попросту не касалось. Финеас еще раз смерил ее взглядом сверху вниз и кивнул. Не мог ответить отказом. Само Министерство магии обязало его незамедлительно исполнить это, когда Джейд попросит. И вот этот день настал.       — И начните уже проверять чертовы письма, — в легком раздражении бросил директор. — Рискуете пропустить нечто по-настоящему важное.