Нефритовый Рыцарь | Jᴀᴅᴇ Kɴɪɢʜᴛ

˙˙˙

Нацеленность: место назначения предстало перед закрытыми глазами. Даже спустя время из памяти легко вызвать день, когда Джейд превратила лагерь кочевников в пепелище. Казалось, стоит их открыть — и она уже окажется там, но этого было недостаточно. Настойчивость: четкое желание очутиться в одной конкретной точке зудело в мышцах, подгоняло в затылок, но торопиться нельзя. Неспешность: понадобилось время, чтобы разум максимально подробно визуализировал образы знакомых мест, и только почувствовав себя полностью готовой и полноценно желающей попасть именно туда, Джейд сделала шаг вперед, уходя в знакомое ощущение сдавленности со всех сторон. В ноздри хлынул запах леса и мороза. Впервые трансгрессия в одиночку прошла успешно. Джейд не спешила открывать глаза, заново привыкая к этим местам и колющему лицо воздуху. Не стала накладывать согревающие чары, хотя пришла сюда в явно неподходящей для Севера одежде, в которой часами ранее беседовала с невыразимцем. Только подумала о своей зимней шубе — и тут же вспомнила запах тяжелых дубленых шкур, ощущение мягкого меха, в котором путались снежинки, превращаясь в капельки от ее дыхания. Несмотря на то, как закончилась история Джейд в этом мире, отсюда она унесла с собой и приятные воспоминания. Не о людях, но о природе. Журчание ручья по весне, треск костра и шипение жареного прямо на камнях мяса, душистые травы, которые она бережно собирала и перевязывала на сушку, нагретый солнцем песок, в который так приятно погрузить ступни… Речная галька, обточенная до гладкости бесконечными водными потоками, кедровые орешки из шишки, запахи хвои, дождя и льда… Бескрайние просторы, куда, возможно, до нее никто еще не заходил… Воспоминания притупились, но Север порой навевал теплые чувства вперемешку с легкой тоской по местам, куда, Джейд думала, что уже никогда не вернется. Иногда ей снились пейзажи Севера, настолько яркие впечатления остались от нескольких лет здесь. В этих сновидениях она была совсем одна, скакала босиком по траве, как дикий зверь, и никто не смел потревожить. Но это были лишь сны. В реальности приходилось мириться с компанией кочевников, чтобы выжить. Даже здесь, в мире дикой природы, где так важно сбиваться в стаи ради выживания, Джейд предпочитала держаться обособленно от остальных и часто уходила, чтобы побыть в спокойствии и уединиться с окружающим миром. Уже тогда знала, что нет зверя опаснее, чем человек. Сейчас, освоив магию, возможно, успешно смогла бы жить здесь в одиночку. Воображение живо нарисовало уютный домик у реки или озера, где всегда горит волшебный огонь… и видение оборвалось. В нем ничего не напоминало Север, зато подозрительно походило на Араншир, а домик оказался не воображаемым, а вполне реальным, тем самым, что она выкупила. Даже мысленно не удалось представить себя на Севере. Фантазии возвратили в окрестности Хогвартса, к дому. Это окончательно убедило, что здесь Джейд не останется. Она открыла глаза и сперва не поняла, где оказалась. Вместо белеющего снега под ногами чернела почва, подсвеченная луной. На мгновение Джейд даже испугалась, что провалится в эту черноту, но ноги стояли твердо и она запоздало осознала, что вокруг отчего-то совсем не было снега. Трансгрессия перенесла ровно в то место, где ее попытались сжечь заживо. Тут случился выброс магии, спасший ей жизнь взамен на несколько отобранных. Здесь все было именно так, как Джейд оставила после себя. На выжженной волшебным пламенем земле за эти годы так ничего и не выросло. Видимо, магия Джейд уничтожила и почву, и она больше не годилась для поддержания жизни. Огонь не только сожрал обидчиков и дотла испепелил весь лагерь, не оставив ни следа. Он низвергнул все, чего коснулся. Но снег? Почему тут таял снег? Джейд не знала. Возможно, так работала ее магия. Древняя, могущественная магия. До того, как все случилось, тут горел костер, а на вертеле жарился кабан. Слева разобрали палатки, по правую сторону под навесом располагался большой стол, за которым они так и не отобедают. Легко вспомнить, как Джейд сидела и читала, ожидая ухода кочевников на охоту. Косилась на палатку, готовая прошмыгнуть внутрь, стащить припасы и убежать к реке. Помнила голос, говорящий: «Я видел, что ты сделал». Тот же самый тембр чуть позже прикажет раздеваться. Джейд его не слышала, но не забыла. «Ведьма! — кричал он. — Чертова ведьма! Сгинь! Умри! Сдохни!» Ну да, все правильно. Ведьма, которая не оставила и мокрого места от мерзавца. И хорошо. Не будь в Джейд магии, она бы не смогла защититься и погибла. С другой стороны, не родись она девочкой, не пришлось бы притворяться и обманывать, каждый новый день подвергая себя риску разоблачения. На нее бы не напали, не попытались взять силой… Не сбеги она из дома Мартины, не оказалась бы здесь, не пришлось продумывать, как сбежать еще и отсюда… Не реши родители от нее избавиться… Нет. Джейд прервала этот бессмысленный поток умозаключений. Довольно считать, что все пошло не так с момента ее появления на этот свет. Бесполезно гадать, как сложилась бы жизнь в другом месте, в иное время и при других обстоятельствах. Ее жизнь повернулась так. Джейд была рождена волшебницей. Неизвестно, почему так случилось, но этот факт насовсем останется неоспоримым. Можно сколько угодно пытаться убежать, притвориться кем-то другим, примерить на себя новую личину, но она останется собой. Лучшее, что может сделать, — принять это, учиться жить с врожденным набором качеств, определяющих ее, и совершенствоваться. В спину защекотали фантомные боли от ударов ножа, линиями вырезающие руну на нежной коже. Джейд поежилась, втянув голову в плечи, и сбросила это призрачное ощущение. Больше не больно. Как бы громко ни орал голос, желая Джейд смерти, она осталась жить, а умерли они. Она убила их. Черная земля вобрала их прах, и будь Джейд чуть более обозленной, она бы с превеликим удовольствием станцевала на том, что осталось от их костей. Но нет. Она пришла сюда не злорадствовать. Не чувствовала злобы. Сердце хранило воспоминания и боль, но не злость. И без этого внутри отравой гнило слишком много, да и на мертвых весьма сложно злиться. Возможно, желание вынести из пребывания в этом мире хоть что-то хорошее и полезное действовало как компромисс, своеобразная сделка с разумом, чтобы уберечь себя от расстройств, не впадать в уныние и мысли о плохом. Кочевники научили выживать и стоять за себя, наделили навыками самообороны без магии, и благодаря им Джейд стоила больше, чем среднестатистическая девчонка. И пусть часть навыков потеряла актуальность в цивилизованном мире, а другая давно не получала тренировок и практики, их было за что благодарить. За возможность выжить и продолжать жить. Если все познавалось в сравнении, то здесь было не так уж и плохо. И раз Джейд вернулась, значит, сумела достаточно исцелиться, чтобы это путешествие не отзывалось чем-то нетерпимым и болезненным. Джейд пришла с интересом, какие мысли и ощущения встретят здесь. С намерением проверить себя на прочность, узнать, насколько все плохо или, наоборот, хорошо. Только шагнув в прошлое, получится оценить и почувствовать реальные изменения. Так и случилось. Как оказалось, Джейд сама не понимала, насколько все внутри успокоилось спустя время. Их жизни оказались достаточной платой за насильно отнятую невинность и мучительную боль. Теперь она желала попрощаться.       — Проваливайте, — заговорила Джейд в пустоту на Северном диалекте. — Все уже давно закончилось. Вы мертвы. Вас больше нет, и я не тот, кто делил с вами лагерь. Ветер ушел. Уоу исчез, а я иду дальше. Я победила. Вам пора признать поражение. Я вас уничтожила и больше не позволю причинить себе вред. Я ухожу, а вы остаетесь тут, где вам и место. Спасибо за все плохое. Благодаря тому, что я знаю, каково это, смогу гораздо больше ценить и наслаждаться, когда станет хорошо. Я вас прощаю. Джейд сняла верхнюю мантию и уронила к ногам в некоем ритуальном жесте сбрасывания кожи. Направила волшебную палочку и подожгла. Вдохнула полной грудью в надежде, что это сработает. Выдуманный ритуал, погружение в мир, которого больше нет, и прощание с людьми, причинившими здесь боль. И с собой тоже. В день, когда она убила кочевников, часть ее также умерла. Мальчишка, которым она притворялась, чтобы продержаться в суровом и враждебном мире Севера, погиб. Потеряв в себе его, Джейд не знала, кем стать, и протаскала на себе эту мертвую оболочку, пока не вырастила новую. От старой так и не избавилась. До этого момента. Поняв, что уже изрядно замерзла, Джейд обняла себя и улыбнулась от этого объятия. Взгляд приковался к языкам пламени, а легкий порыв ветра теплым воздухом погладил по щеке.       — Я сильнее всех, — сказала Джейд, на этот раз самой себе. — Впредь они меня не тронут. Последние искры доедали мантию. На пятно мертвой земли Джейд смотрела с надеждой, что однажды здесь, на костях и золе все-таки прорастет трава и сквозь пелену боли пробьется новая жизнь. Может, когда-нибудь она сюда еще вернется и обнаружит поляну, заросшую цветами. Недолго думая, Джейд повела волшебной палочкой, создавая на месте последнего упокоения иллюзию. Черное пятно сплошь заполонили шикарные маки, утонченные лилии, пышные пионы, россыпь маргариток, астр и ромашек. Листья и цветки клевера плотным ковром застлали землю, став кусочком лета в снегах Севера. Джейд с улыбкой окинула залитое лунным светом море волшебных цветов и с протяжным выдохом выпустила наружу последнюю частичку беспризорного мальчишки-разбойника с прозвищем «Ветер». Оставила его здесь, вместе с остальными. Вскоре магия рассеется, цветы исчезнут, но прошлое останется тут навсегда. С собой Джейд его забирать не станет.       — Прощай, Ветер, — прошептала она. Сбросив с себя старую кожу, намерилась двигаться дальше. Назад. Джейд развернулась, машинально подняла глаза к небу и замерла. Там сумеречный небосвод окрасился необычайными цветами Северного сияния. Поначалу они были приглушенными, но хватит всего нескольких минут, чтобы буйство красок вступило в полную силу. Следуя навстречу огням Авроры, Джейд пошла к озеру через лес. Усмехалась, думая, как иронично будет застрять здесь, если не получится трансгрессировать. Когда она дошла до берега, сияние заполонило почти все небо. Вперемешку мигали звезды, на ярко-салатовых мазках вспыхивали голубые, фиолетовые и розовые оттенки, передаваясь нетронутому снежному покрову, делая его причудливо-зеленоватым. Если бы не толстая корка льда, покрывающая озеро, оно наподобие зеркала отразило эту красоту. Джейд уже и отвыкла от такого зрелища. Северянам подобная роскошь доступна каждый год с конца августа до начала апреля. А пока она здесь, позволила себе немного задержаться, замереть с поднятой к небу головой и наслаждаться увиденным, впитывая движения танцующих цветных бликов. С согревающими чарами находиться здесь было как никогда комфортно и приятно. Джейд ступила на лед, прислушалась к знакомому потрескиванию, которым он отреагировал на ее вес, и бросилась бежать, удаляясь от берега. Раскинула руки в стороны и громко смеялась, не боясь поскользнуться или провалиться в воду. Чтобы разбить ледяную корку, на помощь пришла магия, и толстый слой с треском разошелся, образовав неровную лунку, достаточную, чтобы окунуться. Джейд просто не могла упустить возможность зарядиться силой природы и освежиться. Снимать ботинки было необязательно, но вместе с волшебной палочкой пришлось выложить из внутреннего кармана министерский свиток, назначающий невыразимцем, и значок, дающий проход в Отдел тайн. Вобрав в грудь побольше воздуха, Джейд смело прыгнула в прорубь и погрузилась в ледяную воду. Несравненное чувство, и близко не похожее на купание в Черном озере. Здесь вода была совсем другой. Жидкий мороз, охлажденный самой природой. Нечто, дремлющее внутри, пробудилось, и на студеный воздух Джейд выбралась уже другой. Вода смыла последние крупицы того, чему суждено навечно остаться здесь, и чувствуя обновление, Джейд, что было сил, закричала на манер одинокого волка. Ее голос эхом разносился на мили вокруг, все тело тряслось от холода, но внутри было хорошо. Джейд высушилась и постояла еще немного, запрокинув голову. Вид волшебных огней завораживал и манил, заставляя словно под гипнозом смотреть еще и еще. Даже немного жаль, что приходится уходить. Неизвестно, когда она окажется здесь снова. Возможно, удастся провести тут летние каникулы. В идеале — с компанией. Фантазия тут же пустилась в свободный полет, генерируя образы. Послышались звуки несуществующего костра, нос защекотал запах дыма и жареных сосисок, а кончик языка почувствовал кислинку от ягодного морса. Где-то неподалеку плескался бы Себастьян и брызгался во все стороны, а Оминис непременно бы ворчал, что вода холодная. Да, им определенно здесь понравится. Мысли о парнях добавили свою щепотку тоски, но уже по тому миру, откуда Джейд сюда прибыла. Она нехотя оторвала взгляд, опустила голову, размяла шею, затекшую после долгого стояния в неудобной позе, и принялась готовиться трансгрессировать. Как бы ни хотелось вернуться в Хогвартс, еще оставались дела. Джейд представила дом. Трехэтажный особняк, выкрашенный в белый. Мартина любила светлые цвета и придерживалась такой палитры во всем. И если о Севере Джейд еще помнила немало хорошего и приятного, то в месте, куда намерилась отправиться, ничего подобного не ждало. Воспоминаний оттуда осталось не так уж и много. Месиво из цветастых платьев, бесконечные юбки, кружева и ленты, сдавливающие корсеты и прямая осанка, противный тяжелый парфюм, губная помада, пуховка и пудра. Безликие девочки, как заведенные, повторяющие одни и те же слова за учителями, плотно сомкнутые губы, многолетняя немота и пустота в голове… Большой зал, сцена, постамент, множество жадных нетерпеливых взглядов, уединенные покои, большая кровать, тяжесть чужого тела, толчок и последующая вспышка боли… Улыбка незнакомки из разбитого зеркала, когда осколок воткнулся в руку… Желание освободиться, все прекратить; второй шанс и побег под небом, окрашенным в цвета рассвета… Подушечки пальцев вспомнили шершавую стену, а коленки тут же защипало. Джейд сильно ободрала их, когда убегала. Она усиленно сосредоточилась на доме. Не исключено, что его уже давно нет на прежнем месте, но достаточно символически там побывать и провести следующий этап выдуманного ритуала прощания и освобождения. Трансгрессия сработала и перенесла на другую точку назначения. Здесь было гораздо теплее. Открыв глаза, Джейд с удивлением обнаружила перед собой тот самый особняк. Более того, он не был заброшен — в некоторых окнах горел свет. Оказалось неожиданно застать его не в виде руин. Почему-то казалось, что Мартина предпочитает заметать за собой следы. Нужно проверить. Узнать наверняка, что Мартины здесь нет. Кому бы ни принадлежал теперь этот дом, Джейд войдет в любом случае. Наложит чары маскировки, взломает Алохоморой замок… ничего сложного. Магия снова дала преимущество. На всякий случай предварительно проверив особняк на наличие защитных чар, Джейд беспрепятственно вошла через главные двери и замерла, не поверив собственным глазам. Она будто сделала шаг назад во времени. Все здесь было знакомо. Осталось неизменным и совсем нетронутым. Словно и не было всех этих лет, Джейд снова тринадцать, и она — немая, потерянная в тумане девочка. Почему здесь все как прежде?.. Неужели… Нет, это невозможно. Мартина должна была давно покинуть обитель, перебраться в новую, сбежать, а не остаться… Ноги понесли вверх по лестнице. Внизу ничего не представляло интерес. Ее комнату уже несколько раз передали во владение других девочек, и ничего личного как не было, так и не осталось. Единственные стоящие внимания места — гостевые покои, в которых Третья пыталась свести счеты с жизнью, и западное крыло, всегда закрытое для девочек. Там и обитала Мартина. Здесь было тихо. Ужин уже прошел, и обитатели в такое время обычно готовились ко сну. Девочки… Едва Джейд поднялась на третий этаж, отведенный под спальные покои, поняла, что они тоже здесь. Ничего не поменялось. Мартина по-прежнему выкупала дефективных детей с врожденными уродствами, чтобы ставить на них эксперименты и тешить самолюбие, считая, что лепит из пропащих выродков шедевры, стирая подчистую личность, былые воспоминания и ощущения от боли, которую приходилось вытерпеть в процессе трансформации. Удовлетворившись результатом, выставляла усовершенствованных девочек на продажу, чтобы выручить как можно больше золота для себя, накупить тряпок следующему поколению и содержать дом. Все так же устраивала смотрины, созывала зажиточных господ… Все это должно было происходить уже не здесь. Что заставило ее остаться? Неужели она не опасалась разоблачения? А может, Джейд ошиблась, и Мартина оставила эксперименты, остепенилась и решила принять течение времени и начать стареть? Джейд бесшумно отворила кованную дверь, за которой пролегал путь к разгадке, и проскользнула внутрь. Теперь могла войти куда угодно, и никто ее не остановит и не помешает. По обе стороны располагались покои гувернанток, и Джейд движением волшебной палочки запирала их. Раз уж Мартина может быть здесь, лишние глаза и уши ни к чему. Она не знала, что собирается сказать или сделать, настолько неожиданно оказалось встретиться с прошлым лицом к лицу. Знай Джейд заранее, может, подготовила бы речь или прикинула, что бы такого сказать Мартине. В нынешних же обстоятельствах решила действовать по ситуации и следовать за желаниями сердца. Как оно велит, так Джейд и сделает. Последнюю дверь захотелось пинком открыть с ноги, но она сдержала этот порыв в жалкой надежде обнаружить за ней кого-то другого и незнакомого. Надежда не оправдалась. Мартина сидела напротив туалетного столика спиной к выходу и расчесывала пряди, выглядывающие из-под накинутого капюшона. Джейд встретилась с ней взглядом сквозь зеркало, и теперь они поменялась местами. Прежде Мартина стояла позади Джейд. Сейчас же сама она медленно подходила из-за спины чародейки. Мартина словно ждала ее, своей спокойной реакцией лишь усилив смятение и подозрение, что ей каким-то образом заранее стало известно о грядущем возвращении.       — Ну здравствуй, милая. Все-таки ты вернулась. Знакомый тембр ее голоса послышался уставшим и каким-то смиренным. Приход Джейд нисколько ее не удивил, не напугал и даже не озадачил. Внутри Джейд ничего не дрогнуло при виде этой девушки. Ярость не вскипела внутри, обида не забурлила, злость и жажда отмщения не потянули вперед в бесконтрольном рвении наброситься и причинить как можно больше боли в отместку. Легкое любопытство и желание поскорее со всем здесь разобраться — все, что Джейд испытывала. Мартина выглядела несколько иначе, представ в тени капюшона явно не в лучшем состоянии. По мере приближения, все более подробно раскрывались удручающие детали ее внешности, свидетельства то ли болезни, то ли невероятной усталости. Светлые волосы из длинных и блестящих превратились в серые, ломкие и иссушенные; водянистые глаза оттеняли фиолетовые круги, белесые брови едва выделялись на лице, а сухая истонченная кожа приобрела нездоровый пергаментный оттенок, и даже многослойной жемчужной нити не было суждено отвести на себя внимание от того, насколько сильно одрябла шея. Леди Мартина переживала тяжелые времена.       — Почему ты здесь? — по-французски спросила Джейд, все-таки освоив основы этого языка за время службы в Кембридже. Не желала говорить с ней на английском и хотя бы намеком дать понять, откуда пришла. — Если знала, что я вернусь, почему не сбежала? Мартина удивленно приподняла брови: не ожидала, что Третья заговорит.       — Зачем? — так же на французском ответила Мартина. — Я там, где и должна быть.       — Прежде всегда уходила, чтобы никто не узнал, что ты — нестареющая чародейка, ворующая детей ради денег. Неужели не боялась моего возвращения? Джейд подошла к ней почти вплотную, взялась за спинку стула и вгляделась в отражение зеркала на туалетном столике. Мартина не оборачивалась. Не побоялась пустить ее себе за спину. Отложила гребень, украшенный жемчугом, и растянула губы в улыбке. Ее покои изобиловали тяжелыми тканями: парчой, расшитой золотыми нитями, бархатными портьерами на окнах и сатиновым балдахином у кровати. Множество свечей отбрасывали пляшущие тени, создавая ощущение чужого присутствия. В комнате было слишком тепло, практически жарко, в воздухе витали сладостные ароматы туалетной воды и кремов, и от этого сочетания захотелось отворить окна и впустить свежий ветер.       — Я не знала, кто конкретно придет, — ответила Мартина. — Хоть и подозревала, что если кто-то и вернется, то это окажется именно Третья. Мой идеальный провал, за который, как оказалось, придется слишком дорого заплатить. Уходить бессмысленно. Я давно знала, что случится в этот день, и готовилась встретить его без страха. Когда-то, много лет назад, мне предсказали, что бесполезно пытаться от нее убежать. Заверили, где бы я ни была, как бы ни пыталась скрыться, она найдет меня везде. Не сегодня, так завтра. Исход один, и бежать от него означает лишь оттягивать неизбежное.       — Она? — переспросила Джейд. — Кто «она»?       — La flamme de la mort. Мартина продолжала улыбаться. Она была спокойной, словно говорила о чем-то непринужденном, но никак не о собственной скорой кончине. Значит, ее предупредили, что пламя смерти настигнет в этот день. Но… Джейд не собиралась… Если бы Мартина не осталась в прежнем доме, едва ли получилось так легко найти ее. К тому же Джейд не была уверена, что целенаправленно пустилась бы на ее поиски, не застав здесь. Хотя…       — Совершенно не удивлена, что ты оказалась тем, кто пришел за мной, — вклинилась в мысли Мартина. — Уверена, у тебя масса веских причин вернуться. Хочешь узнать, навсегда ли останешься такой или же мое волшебство рассеется и однажды ты проснешься в прежнем виде? Нет, — она хохотнула. — Ты такая навсегда, и никакой магией это не переделать. Изменения слишком кардинальные, построенные на практически полном разрушении заготовки, и трансформация необратима. Единственный недостаток — к сожалению, мои девочки долго не живут. Иммунитет очень слабый, они часто хворают и к годам двадцати пяти погибают. Хотя, полагаю, ты проживешь гораздо дольше, — Мартина слегка склонила голову и взглянула оценивающе. — С тобой всегда все шло не так. Третья рушила все планы, прогнозы, надежды и предположения. Джейд не ощущала себя слабачкой с хилым иммунитетом. Едва ли смогла бы так долго протянуть на Севере в таком состоянии. Жесткая закалка избавила даже от сезонных простуд, и болела Джейд от силы раз в год. А Мартина все не сводила пытливого взгляда.       — Ты ведь все помнишь, не так ли? Конечно, помнишь. Такое не забыть. Я бы не тронула тебя, если бы знала, какими мучениями обернется для тебя трансформация.       — Не жалеешь, что не прикончила меня, когда я была немой, безобидной, совершенно разбитой и потерянной и еще не умела убивать? — с ухмылкой поинтересовалась Джейд.       — Нет! — воскликнула Мартина чуть ли не в страхе. — Знаешь, что последует, если попытаться обидеть Смерть? Она мгновенно даст сдачи и не оставит даже шанса на выживание. Джейд хотела засмеяться, но живо вспомнила, что сделала с разбойниками-северянами и как за одно мгновение обратила их в прах. Это было вполне похоже на то, что описала Мартина.       — Ошибаешься, — Джейд в разубеждении сложила руки на груди, заметив, с какой опаской Мартина проследила за этим движением. — Кто бы что ни наплел тебе про меня, я вовсе не Смерть. Всего лишь…       — Чародейка, — закончила за нее Мартина.       — Колдунья, — поправила Джейд, поскольку не хотела делить это определение вместе с ней. — Волшебница.       — Как тебе будет угодно, — она настаивать не стала. — Суть одна: в тебе вместе с кровью течет и магия. В день твоей трансформации она могла обратиться против меня, но первостепенно бросилась на твою защиту. Уже впоследствии я поняла, почему с тобой все вышло совершенно иначе, не как должно. Твоя магия помешала моей, и ход трансформации поломался. Поэтому память, личность и былой разум остались при тебе. Из тебя не получилось сделать идеал, стереть индивидуальность и сломить волю. Не представляю, что ты тогда пережила и как сумела справиться. На твоем месте я бы жаждала именно этого: крови, боли и мести. Раз уж так, пусть тому и быть. Хочешь сказать мне что-то напоследок? Не рассчитываю на теплую беседу и откровения, но, может, у тебя остались вопросы или невысказанные обиды? Я намеревалась принять ванну, хотела встретить конец в наилучшем виде, но, боюсь, что уже не успею… Джейд бросила взгляд в сторону приоткрытой двери и сразу узнала комнату с голыми стенами. Темная матовая плитка, не отражающая свет. Отсюда видела и ванну, заполненную непонятного цвета жидкостью, еще свечи, а поодаль — большое зеркало. Не хватало только конструкции для фиксации, на которой Джейд удерживали в ходе трансформации, и стола с инструментами и емкостями под неугодные части, отделенные от тела. Едва ли Мартина проводила опыты там, в собственной ванной комнате, примыкающей к покоям. Скорее, под эти цели отводилось нечто вроде лаборатории. Сейчас интересовало не это. Джейд криво усмехнулась и повернулась обратно к отражению на туалетном столике.       — Месть? Ха. Нет. Со всеми травмами, которые ты мне оставила, я действительно справилась до того, как пришла сюда. Было сложно и больно, но теперь я чувствую, что все позади. Мне не нужна твоя боль. Тебе повезло, что я не заинтересована в том, чтобы заставить тебя страдать так же, как ты — меня. Иначе, поверь, я бы с искренним удовольствием сделала с тобой все то же самое, упиваясь каждой каплей твоей крови и каждым звуком агонии, слетевшим с твоих губ.       — Это не моя вина, — оправдалась Мартина. — Зелья не сработали, как полагалось. Ты должна была все забыть и ничего не почувствовать. Твоя магия защищала от трансформации, а тело противилось снадобьям. Я ничего не могла изменить.       — Ты могла отпустить меня, едва поняла, что ход трансформации нарушен, а еще лучше — сжалиться и убить. Но нет, решила переть до конца. Ничего, я уже сумела примириться, — Джейд улыбнулась. — Приняла факт, что просто так совпало и я стала жертвой стечения обстоятельств. Ничего не поделать. Почему-то ты выбрала меня среди великого множества других детей, а я оказалась волшебницей. Поздно выяснять, почему так случилось и что именно произошло. Прошлое не изменить. До конца своих дней я буду вынуждена влачить последствия того, что ты натворила. И твои страдания едва ли смогут послужить достаточным успокоением.       — У тебя доброе сердце, — вдруг изрекла Мартина. — Я думала, ты…       — Перестань, — оборвала Джейд, рассмеявшись. — Не неси чушь и не держи меня за идиотку. Ты ведь на самом деле вовсе так не считаешь, зная, чем закончится эта ночь. Я не уйду, пока не убью тебя, и моя доброта может проявиться разве что в степени болезненности, с которой это случится.       — По крайней мере, ты не станешь меня мучить, — подметила чародейка.       — Не потому, что добра к тебе, — возразила Джейд. — А потому, что мне это никак не поможет. Продолжишь так мерзко ухмыляться — изменю решение и выбью тебе зубы, — пригрозила она. — Еще не вечер, Мартина.       — Как пожелаешь, Третья, — та учтиво кивнула. — Не смею перечить. Разумеется, она не посмеет. Весьма опрометчиво и рискованно конфликтовать с тем, от чьих рук предречена погибель. В иных обстоятельствах стало бы любопытно, о чем думает человек, за которым буквально стоит сама Смерть, готовая взяться за дело в любой момент. Возможно, Мартина все-таки ее побаивалась, раз смотрела только через зеркало, не осмеливаясь взглянуть в глаза. Джейд задумалась под выжидающим взглядом бесцветных глаз. Испытывала странное ощущение, словно случайно наткнулась на ценный клад, который не искала, и теперь раздумывала, как им распорядиться. Оставить не могла — деяния Мартины не предполагали искупления. Целенаправленно выискивать ее, чтобы позже убить, не планировала, — по крайней мере, не сейчас. Собиралась лишь посетить старые места обитания в этом мире, попрощаться и уйти в следующий, следуя зову желаний. К внезапной встрече Джейд оказалась совсем не готова. Непредвиденно получила возможность расправы, от которой уже не сможет отказаться. Живой Мартине не уйти. Что же с ней делать? Подушечки пальцев приятно зудели от ощущения ее беспомощности и собственного превосходства. Одним движением волшебной палочки Джейд способна разорвать Мартину в клочья. Изрезать заклинаниями все тело, заставить сорвать глотку от боли, свести с ума мучениями. Сделать с ней что угодно. Джейд прислушалась к желаниям и встретила тишину. Издеваться над Мартиной совершенно не хотелось. Дело было даже не в том, что она особо не боялась. Страх тоже не был тем, чего Джейд желала. Тогда что же? Почему Третья не искала мести руками Джейд? Ответ пришел сам собой. Третья, как и мальчишка-разбойник, тоже была мертва, и все ее возможные желания канули в небытие вместе с ней. Сейчас имело значение только то, чего желает сама Джейд.       — Я — не Третья, — проговорила она. — Ее уже давно не существует. Третья погибла в ночь смотрин, перерезав себе вены. И снова Джейд тащила на себе ее мертвую оболочку вместо того, чтобы выйти из особняка свободной и избавиться от нее уже тогда, в день побега.       — Кто же ты? — поинтересовалась Мартина. Джейд моргнула, сфокусировала взгляд на ней, ухмыльнулась и представилась уже по-английски, сквозь зубы назвав ей свое настоящее имя:       — Нефритовый рыцарь, сучка. Без предупреждения, не церемонясь, Джейд схватила Мартину за волосы на затылке вместе с тканью капюшона, дернула назад и сразу же впечатала лицом в зеркало, разбив стекло. Чародейка беспорядочно хваталась за все подряд, скребла ногтями по дереву и сваливала со столика шкатулки и баночки. Пыталась вырваться и сопротивлялась, но силы были явно не равны. Методичные хладнокровные удары следовали один за другим, от зеркала практически ничего не осталось, и тогда Джейд принялась бить Мартину лицом о стол, не жалея сил и жертвы. Била Джейд не со зла и не гневно. Просто хотела этого, не чувствуя ничего, кроме желания воплотить намерение в действие. Использовать магию против нее не собиралась. Достаточно прикончить Мартину голыми руками. Или почти голыми. Джейд поймала свое улыбающееся отражение в россыпи зеркального стекла. Она выглядела довольной. В руку скользнул заостренный осколок подходящего размера. Пока Мартина оторопело зажимала кровоточащий нос, Джейд сорвала с нее капюшон, собрала бесцветные волосы в кулак, оголила кожу и наградила щедрым, глубоким надрезом поперек задней стороны шеи — одного из множества наиболее уязвимых и нежных мест на теле человека. Мартина взвизгнула и рефлекторно подпрыгнула на стуле, когда осколок разрезал мышцы. Жгучая боль дезориентировала ее, а повреждение такой глубины отняло возможность полноценно двигать головой. Джейд бесцеремонно сунула руку в ее слюнявый рот, вытащила скользкий язык, сильно сжав и дернув до боли в корне, и одним движением отрезала его. Пусть она снисходительно раскрыла Мартине свое имя, но совершенно не желала услышать его из ее уст, пусть даже в мольбе о пощаде. Мартина мычала и пускала кровавые слюни, стенала от боли, едва не падая со стула, но ее вид не вызывал никаких чувств. Точно с таким же до смешного слабым эмоциональным откликом Джейд могла бы сломать ей шею, вогнать осколок в сонную артерию или задушить. Содрать с нее шкуру живьем, пустить кишки наружу, отрезать голову и переломать конечности… Выбрать любой из способов — и не почувствовать ничего. Никакой разницы.       — Ты, кажется, собиралась принять ванну? — припомнила она, снова запуская окровавленную руку в светлые волосы Мартины. — Я не против исполнить твое предсмертное желание. Пойдем. С усилием оторвав ее от стула, Джейд чуть ли не за скальп подняла чародейку. Поволокла ту к наполненной ванне, рывком сняла ее кашемировый халат и вдруг замерла, заметив под тканью нижних одежд оформившийся круглый живот. Ванную комнату наполнил хохот, в котором не было ни капли веселья. Джейд отпустила Мартину, и та тут же упала к ногам, всхлипывая и хватая ртом воздух. От ее ладоней на плитке остались кровавые разводы, а вся грудь и спина уже окрасились красным.       — О, так ты, оказывается, готовилась оставить после себя еще одну жизнь? — с напускным удивлением спросила Джейд. — Чего же раньше не сказала? Я бы тебя сразу укокошила, пока оно наружу не полезло. Такие, как ты, Мартина, размножаться не должны. Джейд с хрустом грубо дернула ее за правую руку, чуть не вывернув из сустава, замахнулась и воткнула осколок в плоть в районе подмышки практически до конца, выдернула и отбросила со звоном на плиточный пол. Из глубокой раны обильно вытекала кровь, пропитывая рукав.       — Я только что разорвала твою плечевую артерию, — оповестила Джейд. — Через пятнадцать секунд ты потеряешь сознание, а через девяносто — умрешь. Ударь я не в плечевую, а подключичную, ты бы не продержалась и дольше пяти. Полторы минуты — это довольно много, так что еще успеешь принять ванну, как и хотела. Один… два… Джейд принялась за обратный отсчет. Приволокла полусознательную Мартину к бортику ванны и все думала: зачем она завела очередное потомство, если знала точный день своей смерти? Неужели так она намеревалась надавить на жалость и наивно решила, что уязвимое положение способно повлиять на предрешенную судьбу? Такой жест показался невероятно глупым, безответственным и непонятным. Даже зная, когда смерть придет по ее душу, чародейка не собиралась ничего менять? Столько лет прошло, а она словно застряла в этом бесконечном цикле рождения, трансформации, увядания, омовения, расцвета, зачатия — и так по кругу. Глупая-глупая Мартина… Как оказалось, ванна была наполнена… даже не кровью, скорее, какой-то жижей кровяного цвета. Эликсир нескончаемой молодости, в котором она собиралась искупаться, чтобы вернуть прежнюю красоту. Джейд далеко не сразу поняла, за счет чего конкретно Мартина добилась эффекта вечной молодости. Что-то удалось подслушать, но смысл обрывочных фраз получил разгадку уже после. Только покинув поместье, путем подсчетов, домыслов и логических выводов получилось сложить картину воедино и осознать, куда чародейка девает своих собственных отпрысков по прошествии беременности раз в три года. Живот Мартина не скрывала, в отличие от детей. Младенцы никогда не появлялись на виду, оставалось только догадываться, что вырасти им так и не было суждено и предназначение для них готовилось совсем иное, нежели продолжение рода и полноценное кровное материнство. Именно в это их и превращала Мартина. В дурно пахнущую жидкую смесь цвета перемолотой сырой печени, что Джейд воочию увидела в ванне. Морщась в отвращении и презрении, она отняла израненную чародейку от пола, как тряпичную куклу в полный рост, и сунула головой прямо в эту жижу. Навскидку Мартина скорее умрет от ранений и кровопотери, нежели захлебнется. Она слабо барахталась на последних секундах в сознании, трепыхалась совсем недолго. В предсмертной агонии ее руки дернулись, разорвали жемчужные нити и безжизненно повисли. По полу россыпью поскакали жемчужины, а бордовая жижа перестала пузыриться. Так леди Мартина встретила свой конец. Никакая магия не спасла ее от гибели. Весьма неинтересная смерть — всего-то истекла кровью от точно нанесенного пореза. Не слишком жестоко, неоригинально и пресно. В каком-то смысле даже щадяще в сравнении с тем, что Третья могла бы сделать с ней из мести. Мартине повезло встретить девочку слишком сломленной и разбитой вдребезги предательством родителей, иначе смертельный магический огонь настиг бы ее много лет назад, убив мгновенно, как и разбойников, покусившихся на ее жизнь и свободу. Джейд выпустила клок грязных волос, сплюнув себе под ноги. Белые тряпки не смогли скрыть чернь души Мартины, и в светлых одеждах не удалось упрятать истинную личину. Окунувшись в магическую жижу, она выплыла такой же увядшей, как и была. Со смертью пришло и осознание: если бы Джейд заранее знала, кого встретит здесь, пришла бы именно за этим: убивать. Мысль вышла такой же логичной, как и запоздалое понимание: успокоение не придет, пока все демоны не будут повержены. Еще один пал в небытие. Джейд за ноги вытянула труп Мартины из ванны.       — А вот теперь, когда ты меня не услышишь, я скажу тебе кое-что, — заговорила она, опустившись на колени. — Пожалуй, я и правда лучшее твое творение. Как бы ни было больно, я рада, что сохранила память. Воспоминания сделали меня сильнее, а осознание, что магия неоднократно спасла жизнь, личность и разум, помогло принять ее и себя. Спасибо за все навыки, которыми ты меня наделила. Пусть они не подходят юной девушке, уверена, в будущем еще как пригодятся. И спасибо за новое тело. Наконец я перестала его ненавидеть, едва ступила на путь принятия. Я позабочусь о нем… о себе… и принимаю твой подарок. Пусть послужит утешением за боль, через которую ты заставила меня пройти ради преображения, и компенсацией взамен на все, что ты сделала со мной. В конце концов, за мучениями следует либо безумие, либо высвобождение. Я не позволю тебе свести меня с ума. Ты больше не сможешь причинить мне вред. Настало время распрощаться и разойтись навсегда. Я тебя прощаю. С этими словами пришло успокаивающее чувство завершенности. Джейд вернулась в покои и осмотрелась в поисках чего-то. Минула развороченный туалетный столик, поддела пальцем подготовленный кружевной комплект сменного белья, ожидающий на кровати, и дошла до письменного стола. Взяла канцелярский нож для вскрытия конвертов и вернулась в ванную комнату. Собственные кинжалы остались лежать в чемодане, но в руки так и просилось что-то острое. Пожалуй, Джейд слишком нравилось работать с ножом, чтобы променять этот привычный инструмент на волшебную палочку. Прежде чем оставить здесь частичку себя, оставшуюся от почившей беззащитной безмолвной девочки, что называлась Третьей, Джейд собиралась взять отсюда кое-что. Труп Мартины ожидал на прежнем месте, вымоченный в смеси крови собственных детей и неведомых магических жидкостей. Джейд подошла аккуратно, опасаясь поскользнуться, и присела подле нее. Канцелярский нож, похожий на маленький меч, оказался на удивление остро заточен. Даже если нет — нежничать не собиралась. Разорвав нижние одежды, она оголила вздутый живот чародейки. Провела острием поперек, немного выше лобка, оставляя длинный надрез на натянутой коже. Верхний слой тут же разошелся в стороны, обнажая жировую ткань под ним. Углубив линию повторным разрезом, Джейд рассекла прослойку жира, пальцами поддев край плоти, чтобы было удобнее резать. Кровь из раны почти не сочилась. Спустя еще несколько движений в животе Мартины образовалась дырка глубиной в две фаланги пальца. Под слоем жира показалась многослойная плева. Джейд запустила в дыру руки, ухватилась за края раны и с усилием потянула в стороны, раскрывая разрез. Растягивала, расширяла рану, то и дело подрезая плеву. Процесс чем-то напомнил разделку курицы, и не к месту захотелось жареного мяса. Когда последний слой плевы был разрезан, из дырки показалась синюшная пуповина, похожая на сплошную связку ливерных сосисок. Джейд погрузила в отверстие ладонь, нащупала скользкий плод, ухватилась за шею и с усилием потянула, вытаскивая недоношенного младенца из трупа его матери. Он выскользнул из дырки с противным чавкающим звуком. Околоплодные воды брызнули на пол, а в воздух хлынул неприятный запах из освобожденной полости. Вот она, настоящая леди Мартина: кусок мяса в кроваво-бордовом шмотье, с безобразной дыркой, откуда торчала перерезанная пуповина, и с разбитым, изрезанным лицом. Ничего привлекательного. Недоносок не кричал, но шевелился.       — Из тебя вышла отвратительная мать, — пренебрежительно сказала Джейд Мартине. — Я прослежу, чтобы никто больше из-за тебя не пострадал. С этими словами она резким движением свернула младенцу шею, сдержав обещание. Следующие минуты ушли на то, чтобы тщательно вымыть руки, смыть с себя остатки плоти, стереть с лица капли крови и брызги бордовой жижи. Недоносок также подвергся омовению, снова навевая мысли о мясе или туше животного. Его пришлось облить розовой водой и обмазать парфюмерными маслами, чтобы перебить жуткую вонь. Напоследок Джейд проинспектировала шкаф Мартины, чтобы обернуть недоноска в тряпки поприличнее, а для себя присмотрела пальто с меховым песцовым воротом — необходимая мера на пути к финальному пункту назначения, стоящему в планах. Ничто не мешало прибрать к рукам и многочисленные украшения, и сундук, доверху забитый деньгами, и изысканные наряды — все, чего пожелает душа. Джейд могла наведаться в библиотеку и вынести отсюда все труды Мартины по магическому преобразованию детей-уродцев, все бумаги и снадобья, за изучение и обличение которых вполне возможно получить орден Мерлина. Однако много Джейд и не было нужно. Всего-то хотелось перед уходом попасть в ту самую комнату, где проводилась трансформация. Заветное помещение находилось через две двери от покоев Мартины. Как много девочек побывали здесь? Джейд даже примерно не знала, сколько чародейке лет и как долго она могла вести эту деятельность. Преодолев порог, Джейд ожидала потока воспоминаний. Готовилась принять этот удар прямо в лицо, вынести стойко и перебороть все, что бы ни случилось в этой комнате. Чудилось, пустые стены слышали так много криков, что сами еле уловимо их издают, если прислушаться или приложить ухо. Казалось, стоит полоснуть чем-нибудь острым по стене — и оттуда тотчас хлынет кровь, пропитавшая каждый дюйм своеобразной пыточной. Но нет. Здесь стояла звенящая тишина, как в вакууме. Джейд затаила дыхание, встала напротив большого зеркала в полный рост, издалека похожего на окно, и принялась ждать. Пришла сюда на встречу с Третьей, что должна взглянуть оттуда. Раньше Джейд была для нее незнакомкой в отражении, теперь же роли противоположно сменились и изнанка стала лицевой стороной. Девочка так и не явилась. Ни в образе малышки в бинтах, ни грязной бесформенной плотью, вываленной из ящика. В зеркале Джейд видела только себя. Усмехнулась с тоской и опустила голову, осознав, что пришла слишком поздно. Больше в зеркале к ней никто не придет. Ни тени, ни образы, лишь мельком различимые периферийным зрением. Звать Джейд не стала. Закрыла глаза, попыталась представить размытый и ускользающий образ, какой видела себя здесь годами ранее, — и не смогла. Видела лишь черноту. Такое необыкновенное ощущение — оказаться в самом сердце места боли и не чувствовать ее. Истинное освобождение. Настал момент окончательного расставания.       — Прощай, Третья. Не открывая глаз, Джейд помахала рукой несуществующей даже в воображении девочке и послала воздушный поцелуй, с которым сдула появившийся на ладони огонек. С этого момента счет шел на секунды, прежде чем пламя разрастется, выжигая все на своем пути, и превратит особняк в пепел. Огонь распространялся быстро и никого не щадил, а Джейд было все равно, что обитатели обречены на погибель и не успеют даже выпрыгнуть в окно. Никто здесь не заботился о ней, и она ответила тем же. Все по-честному. Джейд подхватила тряпье с трупно-синим окоченевшим недоноском, спрятала за пазухой и трансгрессировала, оставив за собой всепоглощающий огонь и последние воспоминания об этом мире. И снова ее встретили холод и снега. Хлопок трансгрессии эхом разнесся по сторонам, когда из ниоткуда перед деревянным забором появилась фигура, закутанная в меха. Джейд вернулась к отчему дому. Глазеть по сторонам не было интересно, да и не особо хотелось освежать в памяти, как все было здесь. Из глубокого детства осталось очень мало воспоминаний, в основном о работе по хозяйству и блюдах за общим столом. Джейд перевела взгляд вправо, где раньше стоял злосчастный амбар. На его месте воздвигли новый — словно ничего и не случилось. А вокруг него будто намеренно в хаотичном беспорядке разбросали дрова. Джейд поняла, что они прикрывают: отсутствие снега на месте, где горел ее волшебный огонь. Занимательно. Что это за магия, которая не рассеялась спустя почти десяток лет? В доме загорелся свет, прерывая дальнейшие рассуждения. Занавеску осторожно отодвинули, чтобы выглянуть наружу, но Джейд не боялась быть увиденной. Не собиралась прятаться. Шум трансгрессии привлек внимание, а одинокая фигура молодой девушки вместо подозрений вызвала мгновенный порыв узнать, нужна ли помощь. Так было принято: сплоченность Северного народа не позволит обойти стороной нуждающегося. Вскоре из дома торопливо вышла женщина. Следом выглянул мужчина, явно недовольный, что она рвется наружу, но сам не пошел, остался наблюдать в дверях. Джейд терпеливо подождала, пока женщина достигнет деревянного забора, разделяющего их, и выждала ее обеспокоенно-настороженный взгляд. Из-под платка из пушистой шерстяной пряжи выглядывали некогда по-нордически светлые волосы, ныне почти полностью поседевшие. Паутинки морщин окружали четко очерченные тонкие губы и мутно-голубые глаза. Женщина вгляделась в лицо Джейд, сразу увидев в ней чужестранку, торопливо перевела взгляд на белоснежные песцовые меха и собралась сердобольно поинтересоваться, все ли в порядке. Гостья ее опередила, взяв инициативу на себя. Вопреки ожиданиям, заговорила Джейд на родном языке:       — Я ищу Йонну Янсен. Первое имя, данное этой женщиной при рождении, странно прокатилось по языку. Вроде бы Джейд говорила о себе — и в то же время совершенно о другом человеке. Почти незнакомом и даже чужом. Как выглядела Йонна, она совсем не помнила. Не могла найти ни единого воспоминания, какой была эта девочка до выкупа Мартиной. В памяти мелькали только тонкие светлые косички, перевязанные порванными шнурками от ботинок, голубые глаза в карманном зеркальце, тайком отобранном у сестры, пока та не видела; узловатые, худые коленки, острые локти, что неприятно бились о твердые поверхности, и периодическая слабость в теле, мешающая работе по хозяйству. Сказанное заставило женщину изумленно замереть с приоткрытым ртом. Брови ее тут же сдвинулись, выражая глубокую задумчивость. Неудивительно, что ее так озадачило: выглядела Джейд явно как не здешняя, но говорила на чистом диалекте. А спрашивала и вовсе о человеке, который…       — Йонны нет, — сухо ответила женщина и замолчала. Не дала больше никаких пояснений.       — Вы фру Янсен? — уточнила Джейд, не сводя с нее цепкого взгляда, не отпускающего с места.       — Верно, но Йонна… она здесь давно уже не живет.       — Хильда! Что там? — нетерпеливо окликнул мужчина, вытягивая шею, будто это помогло бы услышать разговор супруги с незнакомкой.       — Все в порядке, Отто, — отмахнулась та. — Фрекен ищет Йонну.       — Нет тут таких! — раздраженно рявкнул Отто и призывно махнул рукой. — Давай обратно в дом.       — Кто рассказал вам о Йонне? — Хильда обернулась к Джейд, почему-то решив повременить. — Уже очень много времени прошло с тех пор, как она жила у нас. Никто о ней не спрашивает. Так и подмывало поинтересоваться, как Хильда объяснила перед другими жителями поселения внезапную пропажу ребенка. Наверняка наплела, что малышка захворала и скончалась. Выходит, на местном кладбище Джейд обнаружит табличку со своим старым именем? До чего же исключительный опыт — стоять на собственной могиле! По какой-то причине Хильда не стала врать о смерти Йонны, ровно как и раскрывать подробности ее исчезновения. Возможно, подозревала, что гостье известна правда, а может, надеялась, что дочь вернется, и в глубине души не смогла смириться с расставанием. Спрашивать прямо Джейд не стала. Пока она думала над ответом, женщина снова позволила себе изучающий взгляд, на этот раз более долгий и откровенный. Все пыталась понять, как чужестранка может настолько хорошо говорить на местном языке. Видимо, чуяла подвох, но не могла уловить, в чем именно он заключался.       — Я знала Йонну какое-то время, — решила ответить Джейд. — Пришла с ней попрощаться. Женщина удивилась, но не стала ударяться в расспросы и детали знакомства. Не осведомилась и о нынешнем состоянии Йонны. Вместо любопытства была лаконична, намеренная завершить диалог.       — Ее здесь нет, — отрезала Хильда. — Вот уже как почти десять лет. Ищите в другом месте. Я не знаю, где она сейчас. Женщина развернулась, поняв, что незнакомке не нужна помощь и можно не беспокоиться и оставить ее одну.       — У вас сохранились ее фотографии? — вдогонку спросила Джейд. — Или, может, какие-то памятные вещи? Передам Йонне, когда найду ее.       — Если найдете, — с нажимом поправила Хильда в явном намеке на маловероятность успеха. Нехотя обернулась, но подходить обратно к забору не стала. — Тут ничего нет. Йонна ничего после себя не оставила. Досадно. Не осталось ни вещей, ни памяти. Даже могилу наверняка не сделали. Только пустота на месте, где раньше был полноценный человек. Йонну попросту стерли. Вычеркнули, забыли, уничтожили. Следов ее существования больше нет, а возможность хотя бы на фото увидеть ее безвозвратно утрачена. Что ж, пусть так. Хильда развернулась во второй раз и засеменила к дому, утопая в свежем снегу, что успел нападать за вечер. Джейд понимала ее желание поскорее оказаться в тепле и безопасности и отделаться от незнакомки, задающей неудобные вопросы. Гостья наверняка напомнила Хильде Мартину, и бежала женщина от стыда и собственных воспоминаний, что теперь преследовали из-за спины. К этому времени наблюдателей прибавилось. Со второго этажа за оконным стеклом выглядывали белобрысые макушки сестер, а под локоть отца прибился такой же светловолосый мальчишка. Джейд тяжело усмехнулась, впервые увидев новоявленного брата, рожденного уже после ее ухода. Вот, значит, кем ее заменили. Рабочим экземпляром, нормальным ребенком, гораздо больше пригодным для жизни… На середине пути Хильда приостановилась и взглянула через плечо как раз в тот момент, когда на ладони Джейд уже зарождался магический огонек. Легким дуновением она отправила его в полет, и прежде чем Хильда и остальные сумели бы что-то заметить, все жилище вспыхнуло целиком, как рисовая бумага. Закричать женщина не смогла — голос исчез от Силенцио, выпущенного Джейд. Не хотелось слушать вопли, стенания и мольбы. Пока Хильда бешено металась в панике, не зная, отпрянуть подальше от пламени или безутешно броситься вперед, скормить бушующему огню еще и себя, гостья уже самовольно отворила калитку, вошла без приглашения, минув забор-преграду, и оказалась неподалеку. Помощи Хильда не дождалась — в одночасье потеряв всю семью, внезапно схватилась за сердце, смотря на горящий дом безумными глазами, вылезшими из орбит. Рухнула в мягкий снег без надежды обрести покой.       — А ну, куда! Рано умирать! — строго воскликнула Джейд. — С тобой я еще не закончила. Время отдавать долги. Ты дала мне жизнь — я отвечу тем же. Оживи! Женщина судорожно вдохнула со сдавленным хрипом и закашлялась, перевернувшись на живот. Встала на четвереньки, попыталась подняться, но не смогла — не хватило сил. Взор уткнулся в полы пальто Мартины. Руки с набухшими венами, покрасневшие от холода и снега, отчаянно сжимали твид, ища спасения в этом жесте. Хильда вся тряслась в беззвучных рыданиях, застрявших в горле. Не обращая внимания ни на пылающий дом, ни на женщину и ног, ни на холод, Джейд распахнула пальто и вытащила тряпки, все это время скрытые под ним.       — Я забрала это у той, что когда-то поступила с тобой точно так же. Недоносок был пренебрежительно брошен в ноги. Ткань соскользнула, явив посиневшего бездыханного младенца со свернутой шеей. Хильда мгновенно перестала трястись, пальцы разжались сами собой, отпустив полы, а взгляд застыл, прикованный к ребенку. А затем она подняла голову и посмотрела снизу вверх. Со рта стекала тонкая струйка слюны, по снегу расползалось желтое пятно мочи, а в тумане глаз читался животный страх. Так загнанный зверь смотрел на хищника, готового вонзить зубы в уязвимое место. Хильда была на грани потери рассудка, но Джейд увидела еще кое-что. Женщина узнала в гостье собственное дитя, что почти десять лет назад выменяла на мешок зерна в наказание за поджог. Все поняла сама, без слов и пояснений. Не могла показать это ни звуком, ни жестом, парализованная смесью подступающего помешательства и ужаса, но это осознание и без того ясно читалось в ее взгляде. Символичный жест дарования умерщвленного недоноска говорил слишком красноречиво. Возникла забавная мысль, что Джейд, похоже, и правда довольно добра. Снова решила обойтись без истязаний и измывательств. Неизвестно, что бы сказала Хильда, поняв ранее, что Йонна вернулась. Может, бросилась бы вымаливать прощение в слезах, но скорее наоборот — принялась бы обвинять в колдовстве, желать сгореть в аду и сперва примерить на себя ее шкуру, прежде чем судить. Настроения философствовать и вести дискуссии не было, и в таком случае Джейд бы просто живьем содрала с Хильды кожу и буквально прикинула на себя. Хорошо, что женщина молчала. Так лучше для всех.       — За мертвым ребенком проще приглядывать, чем за живым, — успокоила Джейд. — Не сумела как следует позаботиться обо мне — с ним-то уж как-нибудь справишься. На этот раз не придется меня продавать, чтобы получить взамен мешок пшена. Я дам тебе его даром. По движению волшебной палочки изо рта, ноздрей и ушей Хильды нескончаемым потоком хлынуло зерно. Живот вздулся, напичканный злаками, глаза налились кровью и выскочили из глазниц. Скрюченные пальцы до крови раздирали шею, но шанса на последний, предсмертный вдох Джейд жертве не дала. Наотмашь запустила в Хильду Диффиндо, и тело разделилось надвое от макушки до промежности. Половинки распались в стороны, пачкая снег содержимым полостей. Мозги отделились от черепной коробки, а из живота вывалилась кровавая каша из внутренностей и недавно съеденного ужина вперемешку с зернами.       — Перестаралась, — заключила Джейд, оценив масштабы повреждений. Не планировала разрубать Хильду пополам, хотела всего лишь вспороть ей живот и затолкать туда недоноска. Решила не извращаться и просто бросить в таком виде их обоих. Обнаружив себя сплошь в каплях крови, Джейд принялась раздеваться. Зажала волшебную палочку в зубах, сбросила чужое пальто, стянула свитер и выложила из кармана сложенный свиток с коробочкой и министерским значком внутри. Немного подумала и сняла оставшуюся одежду, представ нагой. Пламя к этому времени вовсю пожирало дом, захватило амбар и обуяло участок внутри забора. Окружило со всех сторон, согревало и защищало от посторонних глаз. Снег горел и плавился, обнажая спящую землю. Такой пожар сложно не заметить. Скоро сюда прибудут жители поселения, но к этому времени Джейд здесь уже не будет. Она отступила на несколько шагов, позволив пламени со снега перекинуться на два трупа и гору одежды рядом. Когда огонь погаснет, еще лет десять здесь будет зиять выжженный след, оставленный ее магией.       — Вот теперь Йонна ничего после себя не оставила. Я вас прощаю, — коротко сказала Джейд. На большее не хватило, да и говорить особо было нечего. Символичных действий оказалось достаточно. Ими удалось донести все, что хотелось. Усталость захватила тело, а голод вступил в полную силу. Джейд уже совершенно ничего не чувствовала, кроме опустошения, граничащего с измотанностью.       — И ты прости меня, малышка Йонна, — тихо попросила Джейд, невидящим взглядом смотря в огонь. — Прости, что не сделала этого раньше и не избавила тебя от мучений. Пройдя через все это, я стала сильнее. Я буду стараться, чтобы все ошибки пошли только на пользу. Может, еще не все потеряно и я все-таки смогу познать истинное счастье. Джейд прикрыла веки, не надеясь получить ответ. Прощать ее было некому, а саму себя она простила уже некоторое время назад, когда перестала направлять агрессию внутрь. Осталось подобрать с земли немногочисленные вещи — и дело за малым: набросить на себя Дезиллюминационные чары и сделать два шага. Один, завершающий, — навстречу пламени, где сгорит оставшаяся мертвая частичка, от которой положено избавиться и скинуть позади. И финальный… Два слова. Джейд закрыла глаза и протяжно выдохнула, ощутив усиливающуюся нервозность. Прощаться с последней оболочкой было волнительно.       — Я должна это сделать, — шептала она, хмурясь от напряжения. — Так нужно. Бояться нечего. Ничего страшного не случится. Все будет хорошо. Все непременно будет хорошо. В шаге от пропасти ждало всего два исхода: упасть или взлететь, и сейчас поймать ее и спасти было некому. Короткий выдох сорвался с губ. Глаза зажмурились, руки сжали волшебную палочку и свиток с коробкой, ступни приготовились шагнуть, а губы за секунду до этого вымолвили последнее, что осталось невысказанным.       — Прощай, Йонна.