Нефритовый Рыцарь | Jᴀᴅᴇ Kɴɪɢʜᴛ

      — Я правильно понимаю? Вы нравитесь друг другу, и это взаимно…       — Ну, хочется надеяться…       — …и явно вожделеете один другого…       — Ага…       — …при этом, оставшись наедине, не можете даже толком друг друга коснуться…       — Нечто в этом роде.       — …а по итогу доводите друг друга до слез вместо о…       — Оминис, — Джейд остановилась посреди безлюдного коридора, где они шли после уроков. — Во-первых, не все так просто, — она заговорила в точности как Сэллоу. — Да, мы друг другу нравимся и хотим, но Себастьян еще не оправился до конца и не готов к прежней близости, а я чувствую себя грязным похотливым животным рядом с ним. Почти как Уизли, и это ничуть не радует. — Джейд скривилась в отвращении, вспомнив о проделках Гаррета над ничего не соображающим Себастьяном. — Тем более я бы не сказала, что это безудержное желание. Все ощущается иначе, не так ярко и отчетливо, как прежде. К желанию примешиваются другие эмоции, часто не самые приятные, и я совершенно не уверена, что действительно смогла бы с ним переспать и тем более не утверждаю, что это было бы приятно или решило все наши проблемы и вернуло отношения на прежний уровень. Нет, Оминис. Как ты сам мне сказал, желание стать ближе не означает намерение претворить его в реальность. Это как раз именно такой случай.       — А во-вторых?       — А во-вторых… какого черта я вообще с тобой это обсуждаю? — с недовольством поинтересовалась Джейд, пропустив момент, когда настолько с ним разоткровенничалась.       — А что, ты видишь здесь кого-то еще? — Оминис картинно обернулся и развел руками.       — А ты? — тут же огрызнулась она.       — Джейд, это уже не смешно…       — Похоже, что я смеюсь?       — Похоже, у тебя острая сексуальная неудовлетворенность, и это проблема Себастьяна, которую он никак не решает.       — Что?.. Джейд удивленно поглядела на Гонта, не поверив, что он и правда это ей только что сказал.       — Вот именно, что это проблема Себастьяна, а не твоя. Вот пусть Себастьян и решает свои проблемы в порядке их появления. А со своей неудовлетворенностью я всегда при большом желании могу справиться собственноручно, — с многозначительным акцентом на последнее слово произнесла Джейд.       — Досадно, — вздохнул Оминис. — Два человека, способные заполучить практически любого в замке, до безумия хотят друг друга, но… не могут.       — Все нормально, ясно? — с раздражением бросила Джейд. — Ничего катастрофического не случилось. Сейчас мне следует проявить терпеливость и понимание, не давить и дать Себастьяну возможность окончательно восстановиться, и мне ничего не стоит…       — Потерпеть? — предположил Гонт.       — Подождать.       — Чего? Когда на стенки лезть начнешь?       — Точно так же, как ты сейчас лезешь не в свое дело? Не кажется, что тебя все это не касается? Я не намерена разговаривать с тобой об отношениях, а о сексе с Себастьяном — тем более. Ты поднимаешь темы, в которых сам едва ли разбираешься, и это не входит в область твоей компетенции.       — Смело с твоей стороны предположить, что я не разбираюсь в этих темах, — подметил Оминис. — Я не буду раздавать тебе практические советы обольщения Себастьяна и учить, как и что с ним делать. Уверен, ты делаешь все потрясающе.       — Извини? — Джейд резко повысила тон голоса, уставившись на него в непонимании. — С каких пор ты стал таким раскрепощенным, чтобы позволить себе высказывать мне подобное без следа смущения? Куда подевался тот скромный и молчаливый Оминис, который… Она осеклась и замолкла. Этот разговор разительно отличался от тех немногих, что состоялись между ними, когда Оминис был обеспокоен Себастьяном и его увлеченностью скрипторием. Тогда он был тактичен и будто тщательно продумывал слова, опасаясь сказать лишнего и навлечь на себя ее гнев. Теперь же, казалось, перед ней стоял совсем другой человек. От прежнего Гонта, учтивого и скромного, каким она помнила его из тех времен до скриптория, откровений и драк, осталось ничтожно мало. Даже его повадки, неоднозначные дерзкие фразы, манера ухмыляться, непроницаемое выражение лица и непоколебимое спокойствие составляли заметные отличия от исходного варианта. В голове всплыли слова Имельды, ее загнанный взгляд и на контрасте всего этого — Оминис Гонт, который на деле знал, на что Джейд способна, на собственном опыте испытал это и совершенно ее не боялся. Почему? Что заставляло его продолжать быть рядом с совершенно невозмутимым видом, словно она не кромсала его лицо в фарш и не признавалась открыто в множестве убийств… Реакция Себастьяна была закономерной, но вот Оминис… Что, черт дери, в голове у этого парня?!       — С тех пор, как ты нам открылась, — объяснил он. — Я разговариваю с тобой как с человеком, которого… осмелюсь сказать, что хорошо знаю. Значит, дело в ней? И… такой он на самом деле? Местами дерзкий, высокомерный, острый на язык и… Какая-то мысль мелькнула на поверхности и тут же ускользнула, стоило Гонту снова заговорить.       — Моя откровенность может ставить тебя в ступор, но является ответом на твое доверие. Ты мне раскрылась, и я делаю то же самое.       — Поосторожнее с этим, — предупредила Джейд. — Те, кому ты доверяешь и лучше всего знаешь, могут причинить самую сильную боль.       — Забавно слышать это от тебя, — он улыбнулся, наверняка вспомнив, как лежал избитым и окровавленным в снегу. — Как говорил Себастьян, в мире есть вещи похуже боли.       — А я не про такую боль, которую можно запить Рябиновым отваром и залечить магией, — возразила Джейд. — Не все раны поддаются лечению, что Себастьяну хорошо известно.       — Именно поэтому он сам себе усложняет жизнь и создает проблемы из воздуха. Пока нежится в жалости к себе, упиваясь чувством вины, теряет что-то важное, сам того не замечая. И к тому времени, как придет в норму, рискует и вовсе этого безвозвратно лишиться.       — Что ты всем этим хочешь сказать? — Джейд сузила глаза, глядя в невозмутимое лицо Гонта.       — Что он поступает неправильно, оставляя тебя одну, когда следует сделать обратное. Я бы на его месте наоборот…       — Попробуй высказать все это ему, а не мне, — Джейд скрестила руки, невольно отгораживаясь от Оминиса.       — Я высказал — Себастьян меня не послушал. Посоветовал ему позвать тебя на свидание, но этот идиот отказался со словами, что еще не готов и боится сорваться и зайти слишком далеко, не зная, что потом делать и как с тобой себя вести после такого. В то время, как ты ждешь, что он все наладит, Себастьян не делает ради ваших отношений ровно ничего и продолжает убегать, оправдывая это работой. Первым порывом было сказать, что если Сэллоу не хочет и чувствует себя неготовым, то имеет на это полное право. А затем Гонт вкрадчиво добавил:       — Не считаешь это несправедливым и нечестным? Ты вкладываешь в это ожидание все свои надежды, понимание, уважение и терпение, а взамен получаешь пустоту. Тебе ничего не мешает с легкостью взять то, чего ты так хочешь, но по каким-то причинам ты этого не делаешь. Считает, черт возьми. Оминис не сказал ничего нового, о чем бы Джейд сама не задумалась. И каким-то образом сумел в точности попасть в ее мысли.       — Потому что я не хочу… как сраный Гаррет… просто брать, наплевав на чувства Себастьяна… — глухо проговорила она. Диалог вдруг принес ощущение тяжести и забирал силы. — Вне зависимости от твоей оценки его действий, Сэллоу — не чертов кусок мяса, а человек со своими переживаниями, которые я не могу игнорировать, чего бы мне ни хотелось. Тебе ясно, Гонт? Ты сам, что ли, этого не понимаешь? Какого хрена тебе вообще от меня нужно? Она явно начала беситься по мере того, как разговор принимал все более неприятный оттенок. Снова казалось, Оминис хотел чего-то добиться и темнил, и это начало конкретно раздражать.       — Не заводись, — попросил он. — Я не имею в виду ничего подлого или дурного.       — Тогда чего ты хочешь? — напрямую спросила Джейд, направив ему такой же прямой взгляд.       — Я хотел сделать тебе предложение.       — Что, прости?!       — Найт! Откуда-то громко окликнули, за спиной послышались шаги, прежде безлюдный коридор наполнился фоновым шумом чужого присутствия, но Джейд не моргая смотрела только на Оминиса. В животе что-то неприятно шевелилось, практически до тошноты, по спине бежали мурашки от его присутствия и последних слов. Кто-то совсем рядом многозначительно прокашлялся и захихикал, чем заставил Джейд отмереть, повернуться и чуть не выругаться. Снова они. Голодная до сплетен шайка с горящими глазами. Блюм, Моррисон, Райли, Фаулер, Эверли, Дэвис… Случайно или намеренно не хватало только Гаррета.       — Нет, — как и в предыдущий раз отрезала Джейд, прежде чем кто-то из них раскроет рот. Ситуация заведомо не предвещала ничего хорошего, а настроения дискутировать совершенно не было.       — Нет? Что значит «нет»? — вздыбилась Эверли. — Разве у тебя кто-то что-то спрашивал?       — Явно собираетесь. Не тратьте время зря. Оминис неподалеку прислонился к стене и замер с еле заметной неприятной смесью самодовольства и предвкушения на лице, будто ожидал шоу. Хотелось стереть это довольное выражение, и Джейд готовилась с утроенной силой держать себя в руках. А может, ей это лишь показалось.       — Твое присутствие на вечеринке не обсуждается, — заявила Шарлотта. — Это традиция, обязательная для всего курса, включая тебя, раз уж с этого года ты являешься его частью. Никаких исключений, Найт. Удивительно, но их появление помогло переключиться. Между неприятным разговором с Оминисом и чуть менее неприятным — с ними Джейд предпочла выбрать последнее.       — Вечеринка?       — День всех влюбленных, — разъяснил Лоуренс. — Тебя это тоже касается.       — А-а, это та глобальная попойка, на которой вы хлещете сомнительные зелья Гаррета, а потом массово лобызаетесь без разбора?       — Ага, — просиял Дэвис. — Участвуют все. Мы скидываемся на выпивку и аренду дома в Верхнем Хогсфилде, так что с тебя взнос.       — Это удовольствие еще и платное? Ладно. Даю пять бутылок отменного пойла, если отвалите, и…       — Э-э-э, — запротестовали парни.       — Так не пойдет, хитрюга, — лукаво возразил Райли. — Откупиться не получится.       — К сожалению, я в любом случае не смогу прийти, — Джейд сочувственно поджала губы. — У меня планы. Собираюсь блевать весь день в Больничном крыле, предусмотрительно отравившись яйцами докси, чтобы не участвовать в вашей оральной оргии.       — Да что ты такая душная, а? — Фаулер поморщился. — Тебя в ящике растили? Будь проще, Найт. Это всего лишь вечеринка для поддержания дружественных связей, где люди общаются, хорошо проводят время в приятной компании и не запариваются. Не умеешь чего-то из этого — научим.       — Приятная компания? Это вы про себя или про меня? Мое общество не соблаговолит установлению дружественных связей. Что вам мешает просто нажраться и вылизать друг другу гланды? Для этого совсем не обязательно запариваться и звать меня.       — Что тебе мешает просто согласиться? — Нил Райли недовольно закатил глаза. — Или за бесплатно даже пальцем не пошевелишь?       — Почему же? Пошевелю, — Джейд состроила приторно-сладкую улыбку, показывая Нилу средний палец.       — Эй, Гонт, много ты ей платишь за возможность рядом постоять? — внезапно поинтересовался Франц. Все перевели взгляд на притихшего Оминиса у стены, и только Джейд даже головы не повернула в его сторону. Не хотела застать на нем насмешливое выражение превосходства. Отвечать наследник Салазара Слизерина посчитал ниже своего достоинства. Потешил компанию лишь снисходительным смешком, говорящим больше всяких слов. Наглый засранец даже с закрытым ртом был способен отвадить от себя. Джейд же придется постараться, чтобы они отвалили.       — Вы хоть задавались вопросом, чем Уизли вас поит? — Она скривилась от мыслей о том, чтобы добровольно позволить Гаррету себя опоить.       — Тем, что для тебя является, возможно, единственным способом урвать поцелуй с Сэллоу, — вздернула нос Крессида. Джейд еле удержалась, чтобы машинально не стиснуть руки в кулаки, но челюсти предательски сжались, и характерное движение напряженных скул не укрылось от цепких взоров Блюм и остальных. Только не это… Каким-то чудом гриффиндорская гадина попала если не в яблочко, то знатно уколола самолюбие. С этими словами беседа стала в разы неприятнее всего, что ей наговорил Гонт. Рядом с ним можно было хотя бы не держать лицо и не скрываться. Услышанное оказалось сравни внезапному толчку в спину или болезненному удару в плечо. Джейд очень старалась это скрыть и силой удерживала маску равнодушия на лице, не выпуская изнутри порыв ответить еще более сильным ударом. Не хватало уличить собственные чувства у всех на глазах и хоть как-то дать понять, насколько близка к истине оказалась Крессида. «Неправда», — едва не заговорила в Джейд обида. Ничего они не знают. Что бы ни думали, слишком далеки от правды. От болезненной, унизительной правды: Себастьян ее просто так не поцелует. Все непросто. Это не повод соглашаться. Джейд еще не настолько отчаялась, чтобы подписываться на сомнительную вечеринку, где целуются абсолютно все, чтобы получить возможность сделать это с Сэллоу. Не настолько. Не поддаваться… не поддаваться… Джейд холодно рассмеялась, оскалившись. Так и хотелось во всеуслышанье объявить, что ей совершенно ничего не стоит поцеловать Себастьяна, а еще больше — наглядно доказать это на практике. Схватить его за галстук, притащить к себе на манер поводка, по-собственнически, высокомерно и развязно поцеловать на глазах у всех, крепко держа за подбородок, в подробностях демонстрируя каждое движение губ и языка в его рту… Мерлин, до чего же грязные мысли! Порожденные не чем иным, как чувством унижения, требующим ответных действий, чтобы возвысить себя за счет поцелуя с Сэллоу, унизить таким образом Крессиду и остальных в ответ, подтвердить, что они не правы, заставить пожалеть о том, что раскрыли рты в ее сторону и затронули болезненные точки. Все внезапные чувства и защитная реакция лишь подтверждали уязвимость и то, насколько Джейд не все равно. И все это из-за Сэллоу. Именно он дал им благоприятную почву для сплетен, сделав предложение перед всей школой. Исчез, и теперь Джейд расплачивается в одиночку, стоя перед всеми без какой-либо поддержки… Не будь его, не будь этих чертовых отношений, Джейд была бы прежней собой, которой плевать, что про нее говорят. Задеть ее было невозможно, прежде чем Сэллоу сделал ее мягкой, податливой, уступчивой… Дело не в том, что говорила Блюм. Джейд задела вовсе не она, а Себастьян своим отсутствием, отчужденностью, практически безразличием… Вот в чем была суть и крылась причина ее переживаний. Проблема по фамилии «Сэллоу».       — Ни хрена подобного, — авторитетно возразил Райли. — Мы их буквально на днях видели в общей гостиной. Зависали на диване после отбоя, притворяясь, что занимаются домашкой, а не друг другом. Так что я бы не был настолько уверен, что Найт от Сэллоу ничего не светит. Злоба, досада и гнев бурлили где-то внутри. Пока сплетники бесстыдно пустились в дискуссию, что Себастьян и Джейд могли делать после ухода Райли и Фаулера из гостиной поздним вечером, она едва не плавилась от осознания, что ничего не было, кроме пары жалких снисходительных поцелуев, которые теперь воспринимались как одолжение. Совершенно не хотелось показать этим насекомым свои эмоции, дать понять, что их слова как-то задели, отозвались внутри неприязненными вспышками, плавно перетекающими в желание намотать волосы Крессиды на кулак и привычным движением дернуть вниз навстречу колену. Нельзя позволять им вывести из себя. Важно сохранять спокойствие и не терять лицо. Иначе Джейд может попросту не сдержаться, и последствия могут быть непредсказуемыми.       — Фаулер, — ласково обратилась она к однокурснику, почти как в тот день, когда застала его на пороге спальни.       — Да? — Он зарделся, повернувшись на ее мелодичный зов.       — Чего же вы с Нилом ушли в тот вечер? Остались бы, присоединились…       — Ага, — хмыкнул Райли, — чтобы Сэллоу и нас отжарил? Лень в очереди стоять. Компания нашла шутку очень забавной, а Джейд вдруг почувствовала себя обнаженной перед этими людьми. Униженной, незащищенной, будто каждое их слово по лоскуту срывало с нее одежду и в конце концов оставило нагой. Не помогала даже язвительность. Джейд чуяла, что проигрывает, и единственным способом вырвать преимущество и вернуть себе первенство было примитивнейшее насилие, до которого опускаться совершенно не хотелось. Сейчас появление Себастьяна было бы как раз кстати, и хорошо бы ему выйти из-за угла, заметить, что на нее снова набросились толпой, прийти на помощь, положить руку на плечо и увести ее в безопасность, послав их всех туда, где им самое место… Но его не было, и только Гонт стоял у стены. На секунду захотелось, чтобы он вступился за нее. Защитил, загородил собой, укрыл щитом громкой фамилии, перед которой трепещет вся школа… Но Оминис продолжал стоять без движения.       — Да не было у них ничего, — отмахнулась Шарлотта. — Иначе Сэллоу ни за что бы не оставил свою подружку без присмотра. В прошлый раз как миленький прискакал, едва жареным запахло. А что теперь? — Моррисон обернулась, почти как Оминис, и триумфально развела руками. — Видите? Плевать ему на тебя, Найт. Но это легко исправить. Правда, только на один вечер, пока действует зелье Гаррета, — она неприятно захихикала. — Так уж и быть, поделюсь планом: ты уговариваешь Сэллоу пойти на вечеринку, а взамен получаешь возможность, как ты выразилась, вылизать ему гланды. Вот, значит, в чем дело? Сэллоу тоже отказался, и они рассчитывали, что она заманит его к ним взамен на шанс приобщиться и отхватить свой кусочек пирога? Теперь понятно. Джейд всего лишь инструмент, представляющий интерес только в качестве приближенного к Себастьяну человека, потенциально имеющего влияние. Судя по тому, что к Гонту такая просьба не поступала, Оминиса либо уже спрашивали, но безуспешно, либо и вовсе побоялись к нему лезть. Она им не нужна.       — Почему считаешь, что Сэллоу меня послушает, если, как ты выразилась, ему на меня плевать? — резонно поинтересовалась Джейд.       — Потому что, Найт, он впервые отказался за три года, и не нужно быть гением мысли, чтобы понять, что это связано с тобой, — пояснила Крессида. — Раньше Сэллоу с большой охотой участвовал, а потом появилась ты и все испортила.       — Он так и сказал, что отказывается из-за меня? Дословно?       — Ничего конкретного. — Блюм вдруг стушевалась. — Сказал только, чтобы мы шли на хер.       — Ну так идите на хер! — воскликнула Джейд. — Конкретики более чем предостаточно. К тому же если Сэллоу все-таки даст мне согласие, на кой хрен мне вести его к вам, когда можно единолично забрать себе и остаться только вдвоем, а? — Она красноречиво постучала себя по виску, призывая задуматься.       — Сука слизеринская, — сквозь зубы прошипела Крессида и громче добавила: — Кольцо где потеряла? — Кольцо? Это, что ли? — Джейд резким жестом подняла кулак, намереваясь показать ей средний палец, но Блюм показалось, что она ее ударит, и гриффиндорка отскочила к своим, выпучив глаза.       — Отвали! — визжала Крессида. — Только посмей начать распускать руки!       — Эй-эй! — тут же засуетились Райли, Фаулер и остальные, обступив Блюм. — Тише, девчонки, давайте без драк.       — Джейд, — кто-то шепнул ей на ухо, и одновременно с этим вокруг запястья сомкнулась рука. — Пойдем. Джейд машинально обернулась, думая, что это Себастьян, но ошиблась. Она едва не уткнулась в Оминиса, но вместо того, чтобы отпрянуть, сделать шаг назад или оттолкнуть его, замерла. Его холодные пальцы все еще держали вокруг запястья, а брови были слегка приподняты. Он не ухмылялся и не выглядел самодовольным. Скорее, участливым и совсем немного — обеспокоенным. Больше всего поразило не его касание, не внезапная близость и даже не то, что он до сих пор не размыкал легкую, при этом ощутимую хватку, как держал ее при трансгрессии. Джейд изумилась тому, что оно не отозвалось чем-то неприятным, не вызвало отторжение… а наоборот. Не казалось чем-то отталкивающим и неправильным. Не нуждаясь в спасении, на короткий миг Джейд ощутила себя спасенной. Былые негативные эмоции исчезли, едва Гонт перетянул все внимание на себя. Больше не хотелось драться, злиться, а обида не щипала внутри. От его пальцев по телу расходился холодок, волосы на затылке встали дыбом, и что-то снова зашевелилось в животе. Тело обмякло, напряжение исчезло, и губы разомкнулись сами собой.       — Что ты… зачем ты… — только и могла бормотать Джейд непослушным языком.       — Если надумала драться, лучше это буду я, чем Блюм. Хотел остановить тебя прежде, чем ты ее уничтожишь, даже если за это придется поплатиться лицом, — негромко объяснился он, пока за спиной развернулась какая-то возня. — Вообще, я удивлен, что до сих пор не получил в нос за то, что продолжаю тебя удерживать.       — Я не… вовсе не собиралась бить ни ее, ни тебя, — возразила Джейд. — За что?       — Она назвала тебя сукой, — подметил Оминис. — Это серьезный повод нарваться на драку. Внезапно захотелось его рассмешить. Стоя в такой близи от Гонта, Джейд не могла припомнить, когда в последний раз видела его смеющимся. Не сдержанным, ироничным или легким смехом, а полноценным, искрящим весельем из самых глубин души.       — А родители назвали ее Крессидой. С таким именем девчонке остается только посочувствовать. На моем языке это означает «крайняя плоть». Это сработало, и Гонт сначала удивился, затем рассмеялся, показав ровные зубы и мелкие морщинки вокруг глаз. Джейд щекой почувствовала его дыхание, а после он практически незаметно отпустил ее, будто и не касался, толком не дав прочувствовать хватку и запомнить ее. Словно ничего и не было.       — Крайняя плоть? В самом деле?       — Нет. Просто хотела, чтобы ты улыбнулся.       — Оу, ну… это было смешно, — согласился он в легкой неловкости. Позади воцарилась тишина, разбавленная отдаленным гулом, означающая, что коридор снова опустел, а сплетники свалили.       — Ну вот, они ушли. Ты в порядке? — спросил Оминис. Джейд не знала, что ответить. Порядок сейчас был таким? Она все верно чувствует или обманчивые ощущения путают и скрывают нечто, на что стоит обратить внимание? Тело отреагировало на касание Оминиса совершенно по-новому, не так, как прежде. В былые времена она бы вырвалась, убежала на воздух, чуть ли не задыхаясь и дрожа от двойного стресса после неприятных разговоров, теперь же… Что это значило?       — Ты такая спокойная, — отметил он. — Я ошибся, когда позволил себе встрять и взять твою руку. Думал, что ты… как всегда, по привычке… Извини за такое самовольство. Оминису с трудом удавалось передать свои мысли, но Джейд понимала, что он имел в виду. Его насторожило и сбило с толку, что вместо привычных действий и агрессии она не оказывала никакого сопротивления и не выражала ни капли агрессии. Это было непривычно для них обоих, но не вызывало смущение или дискомфорт.       — Да ничего… Я просто… не хочется как всегда. Пробую иначе, — так же сбито произнесла она. — Любопытно, что будет, если… не препятствовать.       — И как? — поинтересовался Гонт. Показалось, что он подразумевал ее реакцию на его прикосновение, но Джейд предпочла не заострять на этом внимание и ответила другое:       — Не очень приятно, если честно. Такое чувство, будто все, что я умею, это драться. И когда этого не делаю, они чуют сдержанность, понимают, что в безопасности, не боятся меня. Я не страшу, не пугаю, позволяю насмехаться над собой, обсуждать до неприличных подробностей в моем же присутствии, раздевать догола и осматривать со всех сторон, как на постаменте, где из зала жадно таращится множество глаз…       — Ты отлично справилась, — Оминис ободряюще улыбнулся, пока ее не понесло куда-то не туда. — Достойно держалась. Себастьян был очень сильно не прав, говоря, что ты агрессивная, не умеешь выносить повышенное внимание и контролировать себя. Послушала бы ты себя со стороны…       — А что особенного? Обычная низкокачественная перепалка.       — Не скажи, — возразил он. — Вместо того, чтобы послать, не церемонясь, как обычно делает Себастьян, вступила в дискуссию и стойко выдержала все нападки. Со мной ты так не разговариваешь, как с ними, заметила? Этот холодный, надменный тон, аристократический акцент… Показалось, он ей зачем-то примитивно льстил.       — Ты так говоришь, чтобы поддержать меня?       — Нет, я это говорю, потому что я так думаю. Между прочим, умение подстраиваться под обстоятельства и регулировать манеру поведения в зависимости от окружения говорит о высоком инте…       — Хватит подлизываться, — перебила Джейд. — Говори, что хотел, до того, как они приперлись. Что за предложение? Оминис переменился в лице, став собранным. Эта серьезность заставила напрячься еще до того, как он заговорил.       — Я хотел… попросить у тебя помощи. Так вышло, что для Себастьяна праздник всех влюбленных в особенности травмирующий. Его родители, они… ушли именно тогда, в этот день. Ему до сих пор сложно оправиться, и вечеринка с обилием народа, алкоголя и зелий хоть как-то отвлекает от воспоминаний, помогает развеяться и как можно быстрее перемотать время до следующего дня. Каждый год я был с ним и Анной в этот непростой день, но после ее ухода остались только мы двое. Последние два было так: с утра Себастьян посещает Фелдкрофт, номинально присутствует за поминальным столом, потом они с Соломоном неизменно ссорятся, потому что он считает Себастьяна обязанным остаться дома и провести день с семьей, а тому не терпится как можно скорее напиться. Себастьян терпеть не может навещать могилы родителей и наотрез отказывается наведываться на кладбище. Возвращается в испорченном настроении, заливается чем-нибудь покрепче… а потом наступает время вечеринки. На этот раз он отказался, и я не могу предугадать его планы. Боюсь, на этот день его опасно оставлять одного, без поддержки.       — И ты хочешь, чтобы я уговорила его пойти? — предположила Джейд. — Он даже на свидание отказался меня звать. Не думаю, что мне удастся заставить его передумать. А если и смогу, сама участвовать не собираюсь. Меня воротит от одной только мысли о возможности нарваться на поцелуй, например, с Моррисон, Блюм или того хуже — с Гарретом. Извини, но я брезгую и банально перестану себя уважать после участия в такой… ужираловке. Я охотнее съем самую жирную пиявку с берега Черного озера, чем поцелую Уизли.       — Это не понадобится, впрочем, ровно как и травиться яйцами докси. Есть вариант получше, чем вечеринка. Я думаю, будет лучше, если Себастьян побудет с нами. Ты, я и он.       — Ты, я и он? — задумчиво повторила она. — Почему бы просто его не вырубить на один день? Одно правильное заклинание или зелье — и никаких проблем. Или, например… — Джейд замолчала, поймав за хвост отличную идею. — А знаешь, я согласна. Если уговоришь Себастьяна пробыть с нами весь день, можешь за него не беспокоиться.       — Ты так охотно согласилась… Мне стоит волноваться? — на всякий случай уточнил Оминис.       — Тебе стоит одеться потеплее. Остальное беру на себя.       — Ну хорошо, — подумав, решил Гонт. — И вот еще что: если не возражаешь, я воспользуюсь Оборотным зельем. Зрение может мне понадобиться, чтобы буквально присмотреть за Себастьяном. Так, на всякий случай. Джейд такое заявление мгновенно насторожило.       — Все-таки передумал?       — Это всего на один день, — заверил он. — В целях безопасности. Я делаю это последние два года, когда Себастьяну стало хуже. Ты не слышала, в какие истерики он впадал, и не видела, каким становился. Он может быть непредсказуем, и я не хочу, чтобы ты пострадала. Джейд поколебалась, но в итоге согласилась.       — И что, в кого намереваешься перевоплотиться?       — Посмотрим, — улыбнулся Гонт. Себастьян дал согласие провести день всех влюбленных с Джейд и Оминисом. С утра был мрачным, потому что планировал спать до полудня, чтобы как можно меньше времени побыть в Фелдкрофте, а проснулся неприлично рано и больше не смог уснуть из-за мрачных мыслей. Он обещал вернуться часам к трем, но когда не появился в общей гостиной в половине четвертого, Джейд начала беспокоиться. Вышла за ворота, откуда обычно трансгрессировали ученики и профессора, подождала там в надежде, что Оминис тоже обеспокоится затянувшимся отсутствием друга, но не дождалась никого из них. Не оставалось иного выбора, как найти Оминиса самой и вдвоем решить, что делать дальше. Конечно, ничто не мешало отправиться в Фелдкрофт самостоятельно, но идея не казалась хорошей. Гонт четко дал понять, насколько все в этот день может быть серьезным и почему сегодня следует проявлять особую осторожность. Поэтому она отправилась в музыкальный класс, где он коротал ожидание, едва Сэллоу отправился в Фелдкрофт и они разошлись. Спустя несколько проваленных попыток найти нужную комнату своими силами пришлось признать поражение и спросить дорогу. На пороге Джейд остановилась перевести дух после безуспешного блуждания, и заслышала музыку. Беззвучно отворив дверь, она тихо вошла внутрь. На причудливом постаменте с подушечками квакали жабы. Повсюду было дерево и пахло лаком. Джейд ожидала увидеть рояль в самом центре, но музыка исходила откуда-то сверху. Подняв голову, она обнаружила инструмент в углу, на верхних ярусах класса, но за ним сидел не Оминис.       — Джейд? Музыка стихла, и незнакомец обернулся, перестав играть. Он сперва удивился, затем улыбнулся, стремительно спускаясь к ней, и на одно мгновение существовала лишь эта улыбка, его пронзительный взгляд и ощущение, будто ее хорошо знает тот, кого она видит впервые.       — Джейд! Я так рад тебя видеть… Она ожидала чего угодно: дрожи с макушки до пят, потери способности шевелиться и парализации всего тела, желания спрятаться, убежать, скрыться, набросить на себя Дезиллюминационные чары и попросту исчезнуть… но взамен обрела собранность и контроль. Гонт был у нее как на ладони; любое движение не имело шанса ускользнуть мимо ее цепкого взгляда, следящего за малейшим изменением его мимики. Она стояла спокойно, даже невозмутимо, наблюдая за незнакомым парнем, под личиной которого скрывался Оминис. От Гонта не осталось ничего. Его голос слышался другим, манера говорить изменилась и стала более живой, а тон опустился и звучал более разнообразным, нежели обычно. Джейд никогда не видела этого парня в замке, хотя могла и ошибаться, учитывая склонность смотреть не на людей, а сквозь них. Это мог быть кто-то из семикурсников, но явно не младше их с Себастьяном. Его каштановые волосы казались невероятно мягкими на ощупь, а на правой щеке красовалась россыпь родинок, почти как у Оминиса — на левой. Случайно или умышленно, он был явно симпатичным, даже смазливым. Показалось, в этом крылся какой-то смысл. А может, Гонт просто не пожелал обращаться в кого-то непривлекательного. Он смотрел прямо, темно-карими глазами напомнив Себастьяна с бездонными зрачками на всю радужку. Его с Джейд взгляды встретились… и ничего. Сердце не пропустило удар, дыхание не сперло, мир не перевернулся с ног на голову, все вокруг оставалось таким же реальным, как и прежде, а разум отчетливо понимал, что это Гонт, пусть и выглядел он другим человеком.       — Ого, — не смогла сдержаться Джейд и откровенно оценивающим взглядом прошлась по нему с верха до низа. Он наверняка подумал, что впечатленный возглас адресовался ему, но Джейд удивилась самой себе и тому, насколько равнодушно отреагировала на тот факт, что теперь он ее видит. Взгляд уткнулся в дорогие ботинки. Не вычурные и пафосные, а элегантные в своей простоте. Чуть выше — брюки из плотного твида болотно-коричневого цвета и жилетка в тон, к которой на цепочке крепились часы, спрятанные в кармане. На шее — плотно затянутый галстук вокруг воротника белой рубашки. Обычный, не слизеринский. Вроде бы простая одежда, и все равно дороже, чем та, во что обычно облачался Себастьян.       — Ну и куда так вырядился? — спросила Джейд, перетягивая управление беседой на себя, пока он не начал трепаться.       — Да я… просто… Гонт смутился и растерялся. Отлично. Приносило какое-то особое удовольствие возвышаться над ним, пусть и смотря снизу вверх. Следить за его эмоциями, контролировать себя, свою реакцию, а значит, и ситуацию, в которой она была главенствующей фигурой, а не ведомой порывами чувств в непривычной обстановке. Пусть видит, что зрение не дает ему ровно никаких преимуществ над ней, что Джейд не поддалась, не расклеилась, не возжелала никогда больше здесь не появляться, стереть свое имя из их памяти, рассеяться светящейся нитью воспоминаний по ветру… Пусть это ему будет не по себе от того, что она на него смотрит, а не наоборот… А Оминис все смотрел. Бесстыдно таращился, блуждая практически черными дырами по ее лицу, позволяя делать то же самое с собой в ответ, ожидая, когда же она привыкнет, освоится, и сам привыкал к ней такой. Джейд приподняла брови, привлекая внимание к тому, что она не чертова неподвижная статуя, а вполне живая, готовая дать в нос, если он позволит себе лишнего.       — Не пялься, — все-таки пришлось прямо сказать это ему, и Оминис часто заморгал, опустив взгляд.       — Извини, я… Возможно, это последний раз, когда я тебя вижу.       — Это не повод давить на жалость, — не отступала Джейд. — Сегодня день Себастьяна. Вот твои родители окочурятся — тогда и будет все позволено.       — Очень… мило, — сухо отметил он, не поднимая глаз. — Я учту. Тебе совершенно не обязательно вести себя со мной подобным образом, через притворное недовольств и явный цинизм проецируя опасения…       — Опасения? — Джейд повысила тон голоса и вскинула брови. — Я не стану отвечать за исход твоего решения принять зелье и нагло на меня глазеть. Твое поведение, реакции и последствия лишь на твоей совести и ответственности. Просто… постарайся ничего не выкинуть, ладно? — мягче попросила она. — Я хочу, чтобы этот день прошел гладко.       — Тебе не о чем беспокоиться, — заверил Оминис. — По крайней мере, насчет меня. Все будет в порядке. Джейд задержала взгляд на его уверенном лице и кивнула.       — Между прочим, мое недовольство отнюдь не беспричинно, — подметила она. — Ты вообще видел, который час? Весьма безответственно с твоей стороны. Гонт выудил из кармана часы и ахнул:       — Почти полпятого! Ох, я… Извини, Джейд, совсем потерял счет времени… После принятия зелья понадобилось перестроиться, откалибровать пространство, и я… надеюсь, у меня кровь из носа не потечет в процессе адаптации.       — Давай просто пойдем к месту встречи в надежде, что Себастьян уже вернулся. — Джейд прервала лишние оправдания. — Хотя, если хочешь, можешь остаться и играть хоть до посинения, — она не удержалась от колкости, вспомнив, как долго искала проклятую комнату.       — Да нет, — безотрадно отозвался Оминис, — поиграть я могу и с закрытыми глазами. Ждать Себастьяна пришлось недолго — едва они дошли до ворот, знакомая фигура показалась вдалеке на дороге к Хогсмиду. Его вид как раз таки заставил сердце болезненно сжаться: пуговицы воротника под свитером были расстегнуты, отдавая нежную кожу шеи на растерзание февральскому холоду и ветрам, трепавшим полы зимнего плаща. Щеки, нос и глаза Себастьяна отчетливо краснели, давая понять, что он даже не плакал, а по-настоящему рыдал. В руке он держал бутыль с чем-то изумрудно-зеленым, но сам был трезвым. Натянул вымученную улыбку, добравшись до друзей, и виновато произнес:       — Извините, что заставил ждать и беспокоиться. Не планировал так задержаться. Стоило послать записку.       — Как все прошло? — взволнованно спросила Джейд. — Что-то случилось? Он не сдержал теплой улыбки, завидев участливое неравнодушие на ее лице.       — Ну… много чего случилось, но ничего страшного. Не переживай. Мы все вместе приготовили стол, поели, посмотрели фотографии… а потом отправились в Делвин на кладбище. Навели там порядок, прибрались и вернулись. Соломон поделился воспоминаниями, и мы немного искупались в Омуте памяти констебля Сингер. Напоследок прогулялись у озера и разговаривали. И вот я здесь. Только сейчас Джейд в полной мере ощутила, насколько же боялась за него. Масла в огонь подлил и Гонт, нагнетая обстановку, отчего она ожидала встретить Себастьяна чуть ли не избитым в драке с собственным дядей.       — Я думал о тебе, — серьезно сказал Себастьян. — С твоим появлением все изменилось, и я решил, что и сегодня все должно быть не так, как раньше. Ладони сомкнулись сами собой. Джейд, подобно Оминису, захлопала Себастьяну, заставив его нещадно смутиться. К ее хлопкам добавились другие — это присоединился Гонт. Они вдвоем аплодировали Сэллоу, а под его влажными ресницами заискрились слезы.       — Я горжусь тобой, — сказала Джейд, глядя ему в глаза. — Ты молодец.       — Ну хватит, — он зарделся от смущения, вытер лицо и помахал бутылкой. — Еще не вечер, и я могу успеть все испортить. Что у нас дальше по плану?       — Это, — она бросилась к Себастьяну, обняла его и прижала к себе, заставив охнуть от неожиданности. Сэллоу неловко похлопал ее по спине, отвыкший от подобных объятий, и тут к ним приклеился Оминис.       — Дружище, — рука Гонта взъерошила и без того растрепанные волосы Себастьяна, — ты правда молодец.       — Видел бы ты, как охренел Соломон, когда я вместо привычных истерик согласился пойти с ними…       — Так и знал, что в этот раз все изменится. Я верил в тебя. Они встретились взглядами поверх макушки Джейд, улыбаясь друг другу.       — Спасибо, — поблагодарил Себастьян. — Это много для меня значит. Может, теперь уберемся отсюда? Жутко интересно, куда вы меня потащите. Когда они трансгрессировали, Оминис едва не повалился в снег, если бы его не подхватили с обеих сторон. В нос тотчас ударил запах морозной свежести, а температура резко скакнула вниз, заставив поежиться даже под Согревающими чарами. Парни одинаково дезориентировано вертели головами по сторонам, не сразу поняв, куда их перенесли. А едва осознали, завороженно замерли.       — Оу… вау… Джейд хихикнула, завидев их такими. Поудобнее перехватила сверток, что все это время держала за пазухой, и первой побежала к заледеневшему озеру, вытаптывая дорожку следов на нетронутом слое блистательно-белого снега.       — Охренеть, — не сумел сдержать эмоций Оминис, пытаясь углядеть все и сразу. — Так вот какой он, Север? Сперва казалось, вокруг был лишь один только снег, слепящий глаза. Погода стояла ясная, безветренная, и мелкие снежинки искрились на солнце, спадая с укутанных белой изморозью ветвей деревьев. Еще не стемнело, но дело шло к сумеркам, и на закате голубизна небес смешалась с розовым.       — Клянусь Мерлином, я никогда не видел такого чистого снега. Оминис зачерпнул его в руки и, радуясь как ребенок, бросил в воздух, подставив лицо. Себастьян лишь улыбался, наблюдая за другом. Только ради того, чтобы застать его таким, стоило отодвинуть подальше собственные чувства и не запрещать использовать Оборотное зелье лишь потому, что в этом году их трое. Послышался треск — это Джейд уже готовила дрова для костра, орудуя волшебной палочкой у березы.       — Тебе не обязательно атаковать деревья! — напомнил Оминис. — Ты теперь волшебница! Используй магию! Она что-то ответила, но из-за расстояния слова слились в единую неразборчивую массу.       — Догоняй! — В лицо Себастьяна прилетел бесстыдный снежок, а Оминис со смехом уже прокладывал путь вперед, совершенно не опасаясь свалиться с ног. У озерной кромки разгорался костер, а чуть поодаль Джейд свалила поленья про запас. Оминис получил задание сотворить комплект посуды и покрывало, а сама она стояла на льду, вглядываясь в даль. Выставила ладони, сосредоточилась и принялась водить ими вперед-назад.       — Раньше я думала, что это игра воображения, — поведала она подошедшему Себастьяну. — Простое совпадение, что ветер усиливается, когда я так делаю. Но нет. Оказалось, все далеко не так просто. Странно понимать, что это магия… нечто, о чем я прежде даже не подозревала… Мне нравилось воображать себя повелителем ветров, верить, что прозвище хоть что-то значит… Хотелось иметь контроль если не над собственной жизнью, то хотя бы над чем-то, пусть даже мнимый… А теперь я могу сделать вот так — и… Ветер заколыхал снег, укрывающий дремлющие льды озера, порывами подхватил его и унес к середине, очищая темно-синюю толстую корку.       — Ты знаешь, что он умеет разговаривать? — Джейд улыбнулась, осторожно пошла вперед, опустилась на колени, а затем припала ко льду, приложив ухо. Себастьян сделал то же самое, лег рядом с ней и заслышал гул. Где-то под месяцами промерзшими слоями таилась вода. Что-то трещало, гудело, импульсами переносило звуки на мили сквозь льды. Одновременно с этим что-то внутри него самого трепетало, задетое прежде неслыханными нотами самой природы. Оминис был прав: в этот раз все изменится. Удивительно, как всего один человек сумел оказать такое влияние на привычный уклад его жизни и заставить разойтись трещинами давно заледеневшую корку его души… Джейд улыбалась, лежа на льду с закрытыми глазами и слушая звуки Севера. Ее лицо освещалось закатным солнцем, и лучи путались в ресницах. Такая спокойная и умиротворенная, она неосознанно породила покой и в его израненной душе. Ничего сейчас не тревожило ее. Ни воспоминания, ни заботы. Не существовало ни прошлого, ни будущего, лишь этот миг и она рядом. Джейд любила это место, а Себастьяну казалось, что он… Мысли прервались, когда лед сочно затрещал под ногами Оминиса. Джейд открыла глаза, неминуемо отвлеченная этими звуками, и перевернулась на спину, распластавшись на льду.       — Почки отморозишь, — назидательно произнес он.       — Мне почти не холодно, я под чарами, — отозвался Себастьян.       — А я не тебе, — Оминис кивнул на Джейд. Ее руки покраснели на морозе, и только тогда Сэллоу понял, что она почему-то не стала накладывать на себя Согревающие заклинания.       — Я закаленная, — успокоила Джейд, с довольной улыбкой поднимаясь на ноги. На ее щеках красовался здоровый румянец, а глаза сияли живым блеском. — Теперь будьте так любезны, свалите со льда, если не хотите оказаться под ним. Вернувшись на берег, Джейд некоторое время ходила вдоль него, зачем-то вглядываясь себе под ноги, будто что-то ища.       — Ага! — Она победоносно вскинула волшебную палочку и заставила лед растрескаться. — Ты-то мне и нужен.       — Что ты делаешь? — поинтересовался Себастьян и поежился, когда она засунула руки в ледяную воду и принялась с усердием вытаскивать крупный продолговатый камень.       — Мне это надо, — ответила она, не замечая, как озадаченно оба парня на нее смотрят.       — Да, но… Джейд, ты… ах. Дай сюда. Оминис взмахнул волшебной палочкой, и камень всплыл в воздух, отчего не пришлось напрягаться и вытаскивать его силой.       — Неженка, — фыркнула Джейд и полезла за следующими. — Что бы ты делал без своей магии?       — А ты без своей? — не удержался и ляпнул Гонт.       — Завались, — прошипел ему Себастьян и неодобрительно покачал головой. Оказалось, камни понадобились, чтобы соорудить нечто, на чем можно готовить пищу.       — Теперь собираешься ловить рыбу на палку и конский волос? — предположил Сэллоу.       — Я не ловлю рыбу, — Джейд присела у костра и принялась греть замерзшие ладони. — Принципиально. Как-то раз кочевники поручили мне поотрубать головы лососям, а я отказалась. Не выпустила их обратно в реку, просто не стала браться за нож. Один самый умный решил заставить силой, ну я и отрубила ему палец. С тех пор ему доставалась моя порция рыбной похлебки, а мне — удовлетворение от того, что по крайней мере одним пальцем из десяти он меня уже не тронет. Каждый раз с теплотой вспоминаю его вопли, когда ем сосиски. Оминис и Себастьян молча переглянулись. Сейчас ей в самую пору было разразиться кровожадной улыбкой, но Джейд лишь усмехнулась их реакции и принялась разворачивать сверток. Оправилась. Все это для нее было не более чем житейская байка. С одним лишь отличием — правдивая, жуткая и совершенно не смешная.       — Я сочла нецелесообразным гоняться по лесу за дичью на нас троих, — приговаривала она, высвобождая сырое мясо из обертки. — Сегодня мы едим оленя: молодого, сочного и нежного. Кабан лично мне не очень нравится — почти как свинина, только жестче. Лосятина твердая, зайчатина сухая и требует долгой мариновки, медведь вкусный только если хорошо и качественно питался, а волк готовится не меньше двух часов. Будьте уверены, я выбрала лучшее, хотя, конечно, была бы не прочь для вас кого-нибудь показательно завалить.       — Не надо, — в один голос попросили парни. Пока они удивленно хлопали глазами, Джейд обтерла согретые руки снегом, облила растопленной на огне теплой водой из жестяного ковшика, любезно предоставленного Оминисом, и взялась за дело. Добротный кусок свежего мяса она натерла специями, положила прямо на камень и добавила сверху сушеных трав. Пленительные ароматы не заставили себя долго ждать. Такие запахи свежего снега, хвойных и березовых бревен, жареного мяса и пряностей не встретить нигде в Хогвартсе, Хогсмиде и даже Фелдкрофте.       — Конечно, можно пожарить мясо на волшебном огне или и вовсе приготовить его по движению волшебной палочки, — рассуждала Джейд, засыпая травяной сбор в ковшик для чая. — Но это будет совершенно не то. Сила земли годами передается деревьям, на которых тлеет огонь, перенося все это на пищу с теплом и жаром. Стоит один раз попробовать — и вы поймете разницу. Она достала нож, и Себастьян невольно напрягся, пусть это был не один из тех кинжалов, которые он когда-то собственноручно вонзил в нее. Джейд невозмутимо нарезала хлеб, размяла на камне чеснок и все это поместила рядом с олениной. В ход пошли яблоки, в ложбинки которых засыпался сахар, призванный превратиться в карамель. С чувством выполненного долга Джейд протянула к Себастьяну ладонь.       — Не возражаешь, если я одолжу твою бутыль? Он не возражал, и Джейд понюхала ярко окрашенную жидкость, тут же поморщившись.       — Уф, хорош. Сколько там? Градусов пятьдесят?       — Под восемьдесят, — уточнил Сэллоу. — Надеюсь, ты не собираешься пить его залпом? Это не смородиновый ром, это абсент, его так не хлещут.       — А ты? — Джейд усмехнулась и щедро плеснула на камень. Спирт тотчас загорелся, пламя взвилось, и все зашипело. Целиком она выливать не стала, окатив оленину алкоголем еще пару раз, и в бутылке после такого огненного перформанса осталось около четверти.       — По такому принципу в твоих руках даже жаренный пикси окажется деликатесом, — Оминис благодарственно кивнул, получив свою порцию мяса, чая и хлеба. Выглядело и правда гораздо соблазнительнее любой отбивной, что им клали на стол в Большом зале.       — О Мерлин, — Гонт причмокнул губами. — Если бы мои родители узнали, что лучший в мире стейк, что я ел, был приготовлен на чертовом камне… — Он не смог найти правильных слов и лишь мычал, заставляя Джейд то и дело похихикивать. Когда все вдоволь наелись и напились душистого чая, Себастьян протянул Джейд руку в приглашающем жесте.       — Пройдемся? Они отправились к озеру, вышли на лед и некоторое время слушали хруст под ногами. Солнце скрылось за верхушками леса вдалеке. В сумерках мигали крупные звезды.       — Я хочу как ты, — внезапно сказал Себастьян.       — М-м?       — Со всем справляться так, как это получается у тебя, — пояснил он.       — Нет, не хочешь. Не будь как я. Не стремись идти за мной. Следуй за лучшей и более сильной версией себя завтрашнего дня — и однажды ты ее перегонишь.       — Но…       — Себастьян, — Джейд остановилась и собой преградила его путь. — Мой пример — это плохой пример. Я бы врагу не пожелала учиться на подобном опыте, сколько бы силы и мудрости он мне ни дал. Это не то, чем я горжусь и дорожу. Я не хочу для тебя такого. Ты знаешь сам: что нас не убивает, делает сильнее, но при этом оставляет шрамы. Чем больше сила, тем глубже рана, и одно не существует без другого. И вот вопрос: стоит ли это того? Все, что тебя так восхищает, скрывает под собой разрушенную жизнь и искалеченную душу, собранную из осколков.       — Хочешь сказать, если бы у тебя была возможность променять свою жизнь на чью-то другую, но беззаботную, ты бы…       — Согласилась? — Джейд усмехнулась. — Этот вопрос не имеет смысла. Я не смогу отмотать время и с кем-то поменяться. Остается только жить с тем, что имеется, учиться быть такой, какой оно меня сделало, и надеяться однажды суметь построить счастье на руинах.       — К этому ты стремишься? — обнадеженно спросил Сэллоу с искрой во взгляде. — К тому, что… кого видела в зеркале Еиналеж? Джейд тяжело вздохнула.       — Я не уверена. Все еще слишком потеряна, чтобы утверждать наверняка, что знаю, к чему иду. Как и прежде, мои желания не равняются целям и стремлениям, пока я не пройду путь самопознания до конца и не обрету внутреннюю стабильность.       — Но… Зеркало… Ты увидела меня, узнала, кто ты есть, — не отступал Себастьян, глядя с надеждой. — Справилась, победила всех… И вот он я. Разве истинные желания не должны выступать конечной целью?       — Я хочу понять еще кое-что. Зачем это все? Почему я здесь? Какой смысл у всего происходящего?       — Почему ты здесь? Потому что я тоже здесь, — ответил Себастьян. — Может быть, смысл, который ты пытаешься найти, заключен именно в этом? Джейд замерла и задумалась.       — А может, и да. Значит, ты уже все обдумал и изменил решение или я все еще не та, о ком ты грезил?       — Я надеюсь, что та. У меня в голове полный бардак, который я пытаюсь разгрести. Себастьян достал из внутреннего кармана фотографию и передал ей. Джейд без труда узнала чету Сэллоу. Веснушки Себастьяну достались от матери, а вихрастые волосы и черты лица — от отца.       — Я никогда прежде так сильно не желал, чтобы они были живы, — заговорил он, пока Джейд разглядывала снимок. — Сейчас больше всего на свете нуждаюсь в их совете. Клянусь, я бы рассказал обо всем, с начала и до конца, не утаивая самых неприятных подробностей, лишь бы они… меня услышали. И это тяжелее всего: в то время как остальные только и желают, что научить меня жизни, пихая везде и всюду свои нравоучения и напутствия, едва это действительно понадобится, не у кого спросить. В детстве Соломон пытался нам внушить, что родители где-то там, смотрят на нас свысока, — Себастьян поднял голову к синеющему небу, — но я не верил. Они никогда не отвечали, когда я спрашивал. Ни разу не дали подсказку, когда взывал к ним. Оставались глухими и немыми к моим мольбам. Этого было достаточно, чтобы перестать верить. Их нет — и все тут. Я сам по себе. Никто не примет за меня самые главные решения и не подскажет, как правильно. Не научит, как жить эту чертову жизнь. Я должен делать это сам. Изо дня в день выбирать, поступить правильно или легко, пойти привычным путем с предсказуемым результатом или свернуть на развилке в неизвестность… Соломон не пытается заменить мне отца, потому что знает, что попросту неспособен меня понять. Он не подозревает, каково остаться совершенно одному во всем мире… но вот ты — да. Тебе все это хорошо известно. Поэтому я и хочу попросить тебя научить меня тому, чему научила тебя такая жизнь. Как ты держишься? Что заставляет тебя не сдаваться и продолжать идти вперед? Как, черт дери, человек, который не мог перенести беседу без бутылки рома, отказался от всякой выпивки? Щелчок пальцев — и ничего. Как отрезало. Я понимаю, что это ни черта не просто, но у тебя так хорошо получается… Иногда кажется, преодолевать трудности у тебя в крови.       — А я надеялась, что была рождена для чего-то большего, нежели бег в кругу бесконечных страданий. А тебя? — в свою очередь спросила Джейд. — Что держит тебя? Мечты? Высшие цели? Стремления добиться лучшей жизни и выбраться из того, где ты погряз?       — Ты, — одним словом обобщил Сэллоу. — Я думаю о тебе, вспоминаю все, что ты показывала и говорила, и это помогает мне двигаться наверх и не опускать руки. Именно мысли о тебе не раз помогли мне не сломаться.       — Это… так опрометчиво. Когда создаешь опору в виде другого человека, рискуешь пасть, если он…       — Исчезнет? — догадливо продолжил Себастьян, едва Джейд застопорилась на последнем слове. Было видно, что его тянет спросить, не намерена ли она вдруг пропасть, но он не стал. — Поэтому я задаю этот вопрос сейчас, пока ты здесь.       — Когда я просила о силе, в ответ получала трудности, преодолевая которые, становилась сильнее, — сказала Джейд. — Хотела стать мудрее — сталкивалась с проблемами, решая которые, постигала жизнь. Пожелала быть смелее — и встретилась лицом к лицу с опасностями. Задалась вопросом, что такое любовь, — Себастьян на этих словах вытянулся, — и познакомилась с непростыми людьми, которым могу помочь и научиться просить помощи. Похоже, человек способен вынести любые страдания, пока видит в этом смысл. Даже если это простое любопытство, как в моем случае. Сколько это продлится? Как долго еще придется терпеть? Как плохо все может быть? Есть ли предел? И когда мне становится сложно, по-настоящему трудно в жизни, невольно возникает один и тот же вопрос: «А что, если все, через что я сейчас прохожу, готовит меня ко всему, к чему я стремлюсь?» Может, все пережитое случилось не зря и впереди должно что-то быть. Нечто… грандиозное. Я пока слабо в это верю, но мне интересно посмотреть.       — В том-то и дело: ты не знаешь, к чему стремишься. Это бег по замкнутому кругу.       — Рано или поздно он все-таки разорвется — и тогда я обрету все, чего пожелаю, или пойму, что к этому моменту уже все имею. Кто знает, — она с улыбкой пожала плечами.       — Покажи руку, — внезапно попросил Сэллоу. — Там, где ты… укус. Джейд закатала рукав, обнажая нетронутую кожу. Себастьян взглянул с какой-то грустью.       — Сводишь или…       — Нет, — она покачала головой. — Я больше этого не делаю.       — Совсем? — Он изумился.       — Ага.       — Но как?..       — Захотела перестать.       — Просто… захотела?!       — Ну, не просто. Я… ставлю перед собой цель. Обещаю себе, — объяснила Джейд. — Определяю временной отрезок, за который должна справиться. Готовлюсь к тому, что к исходу срока достигну цели и в чем-то изменюсь. Так легче перестроиться, чем обрубать все в один момент. Кроме этого помогает простое понимание, что легко и приятно не всегда означает полезно и хорошо и порой необходимо больше контроля, чтобы чего-то достичь. Можно вечно потакать собственным слабостям и остаться на прежнем уровне или сделать над собой усилие, приложить силы, чтобы забраться повыше и завтра оказаться над тем, где ты был сегодня. Сознание принимает цель, переключается, и становится проще. Как-то так.       — Потрясающе, — резюмировал Себастьян. — Ты даешь себе обещания и сама же их выполняешь, поскольку хочешь иметь в окружении хотя бы одного человека, на которого сможешь положиться, который не подведет и выполнит его. Это уже какой-то сумасшедший уровень независимости. Однако в зеркале ты видела меня… и Оминиса. Джейд ожидала, что он еще к этому вернется. Себастьян не стал спрашивать, как она относится к Гонту и какие чувства к нему испытывает. Сам факт его отражения в магическом артефакте, показывающем глубинные желания души, был исчерпывающе понятен. Но ответ у Джейд имелся.       — Поначалу я ошибочно решила, что мне одиноко и не хватает друга. Но это не так. Я видела Оминиса в зеркале, потому что, как мне казалось, нуждалась в том, кто бы относился ко мне так, как он — к тебе. Что бы ты ни натворил, как бы ни облажался, он будет рядом. Далеко не во всех случаях поддержит и не всякий поступок одобрит, но… никогда не уйдет.       — Знаешь, как говорит мне Оминис? Те, кто нас по-настоящему любят, никогда не покинут. Я понял, что означает все, что тебе показало зеркало. Любовь, Джейд. Ты желаешь любви. Нуждаешься в глубокой привязанности, которую избегаешь. — Себастьян внимательно и пристально глядел. — Парадоксально, да?       — Это не обязательно должен быть кто-то другой, — возразила Джейд. — Я не исключаю, что смогу сама стать таким для себя.       — Ну вот, ты опять за свое, — Сэллоу с досадой всплеснул руками. — Пойми, Джейд, как бы ты ни пыталась закрыть все потребности за счет самодостаточности, нам все равно кто-то нужен! Каждому из нас! Не важно, сильный ты или слабый, одиночество — это тяжело!       — И ты пойми, Себастьян, что если тебе плохо наедине с собой, то тебе так же плохо будет с кем угодно! — в ответ воскликнула она, заставив его замолкнуть. — Неправильно уповать на то, что кто-то другой решит все твои проблемы просто за счет того, что он рядом, пока ты сам ничего для этого не делаешь! Безответственно вступать в отношения и вываливать туда все свое дерьмо, даже не попытавшись разобраться с ним самостоятельно!       — А если в отношениях, наоборот, будет проще со всем справиться? — переубеждал Себастьян. — Разве отчасти не в этом смысл? Помогать друг другу, поддерживать, заботиться…       — Как ты можешь помочь кому-то, если даже себе не смог? — не растерялась Джейд. — Если один потерянный встречает такого же потерянного, они просто продолжают слепо брести, но уже не в одиночку, вот и все. Я не могу брать на себя ответственность за кого-то другого, пока не научусь оказывать достойную помощь без опасений сделать хуже.       — Ты боишься, — заключил Сэллоу. — И маскируешь это под разумный и ответственный подход. Собираешься ждать подходящего момента, когда будешь готова, наберешься достаточно опыта… и внезапно обнаружишь, что вся жизнь позади. Или он и вовсе может никогда не наступить. А время уже прошло.       — А ты… — Она задумалась, подбирая верное слово.       — Какой? Наивный? Безрассудный? Бросаюсь в омут с головой? Какой я, Джейд? Да, я не идеален. Иногда говорю полную херню и делаю то, о чем сильно жалею. Смеюсь, когда не следует, и чрезмерно серьезен, когда стоит воспринять все шуткой. Оставляю на себе шрамы, которые по-хорошему надо было давно свести, потому что хочу помнить и боюсь забыть, каким я был и что пережил. Я немного поехавший, а может, и не немного и, возможно, уже никогда кардинально не изменюсь. Я могу нравиться тебе или нет, но, знаешь, в одном тебя заверю: что бы я ни делал, это искренне и от всего сердца. Один мир отверг тебя, затем второй и третий — и ты решила, что тебе тоже никто не нужен, но это не так! — Он практически кричал. — Я принимаю тебя! Слышишь? Со всеми твоими… заскоками, особенностями, причудами, отличиями… Всю тебя! Такую, как есть. Я знаю, как ты боишься, что я буду нуждаться в тебе, поскольку не хочешь привязываться и не желаешь сводить свой мир до одного человека, но я. Тебя. Принимаю! — отрывисто выкрикивал Себастьян. — Не потому, что ты красивая настолько, что это затмевает разум. И не потому, что классно жаришь мясо, — он посмеялся и пожал плечами. — А просто… потому, что так вышло. Просто знай. Делай с этим, что хочешь. Оно либо есть, либо нет. Джейд обескураженно замерла, не найдя слов. Не совсем понимала, к чему он ведет. Хотя была ли разница? Хотелось улыбаться. И обнять его. По телу пробежалась дрожь, но не от холода, а от трепета внутри от его слов. Он делал большие успехи в том, чтобы к ней подобраться. Она почти была готова броситься к нему и лепетать многообещающую чушь, но повременила с этим и уточнила:       — А дальше? Что дальше, Себастьян?       — Жизнь! — воскликнул он. — Чертова жизнь, Джейд! Просто жизнь…       — Здесь?       — Не здесь. Там. А может, и здесь. Где захочешь. Плевать.       — Значит, ты передумал?       — Я бы хотел сказать, что да, — тихо сказал Себастьян. — Очень хотел бы. Но одна мысль не дает мне покоя и полной уверенности. Я понял кое-что, после того как наведался домой, помимо окончательной и бесповоротной убежденности, что дома там давно больше нет и мне нужно нацелиться обрести новый и наконец разорвать связь с местом, которое существует только в моей памяти. Я осознал, что не такой, как мои родители. И как бы ни хотел брать с них пример, как бы ни стремился к той жизни, что была у них, к тому идеальному образу семьи, сложенному еще с детства из обрывков воспоминаний, не смогу повторить их судьбу. Ты права, Джейд, у меня свой путь, своя дорога, и я… должен жить с тем, что имеется, и учиться строить счастье на руинах, в которые превратилась моя жизнь.       — Но это твоя мечта, — возразила Джейд. — С чего ты решил, что она недостижима? Может быть, у тебя не будет все точности так, как у твоих родителей, но не означает, что неосуществимо вовсе только потому, что ты другой. В реальности мало что бывает точно как мы того хотим или воображаем. Но у тебя все еще есть возможность брать ее в свои руки, управлять и контролировать.       — Теперь ты пытаешься меня переубедить? — Он усмехнулся. — Я мечтал, потому что мысли об этом и фантазии тешили меня, давали приятные эмоции. Но реальность слишком далека от воображения. Соломон говорит, что я отцовская копия, но мой отец никогда не… — Он осекся, опустив голову. — Никогда не обращался с мамой, как я с тобой. И в половину так низко не пал, как я. И уж точно никогда… — Себастьян решительно набрал воздуха, — никогда не хотел своего лучшего друга. Джейд еле слышно вздохнула, отчего Сэллоу тут же бросил на нее опасливый взгляд. Ее брови чуть дрогнули, но крошечная морщинка между ними сразу же исчезла. Она выглядела растерянной и задумчивой, размышляя над ответом. Опустила взгляд на фотографию, что все еще держала в руках, некоторое время всматривалась в нее и вернула.       — Они бы не одобрили твою увлеченность такой проблемной девушкой, как я, — подметила Джейд. — И наверняка посоветовали бежать куда подальше.       — А желание переспать с Оминисом — тем более, хоть он трижды чистокровный, — парировал Себастьян. — В нынешнем состоянии я вряд ли оказался бы достойным сыном в их глазах.       — Ты был бы совсем другим, — Джейд опустила руку на его плечо и мягко, но уверенно сжала.       — Я был бы счастливым, — мечтательно улыбнулся Сэллоу, подняв глаза к небу. — Никогда бы не брал в рот ничего крепче чая и не знал бед, кроме того, как бы отстоять перед родителями свою убийственную подружку.       — Будь ты счастливым, я бы не попала в твои вкусы и ты бы даже не заговорил со мной. Значит, ты хочешь Оминиса, — она вернулась к сути и не дала себя отвлечь. — Ну, иди и спроси у него…       — Но…       — Тебе нужно поговорить об этом с ним, а не со мной. Если это сделает тебя счастливым, — проговорила Джейд, глядя Себастьяну в глаза, — если поможет узнать, кто ты есть…       — А если бы я сказал, что мне очень хочется убивать? — вопросил он. — Делать то же самое, что и ты?       — Я не тот человек, который даст тебе верный ответ на подобные вопросы. Я бы напомнила, что главное — не попасться. Поговори с Оминисом, — настояла она. Себастьян набрал полные легкие холодного воздуха и шумно выдохнул облачком пара.       — Ты сейчас не шутишь? Я правильно тебя понимаю? Ты со всей серьезностью не против того, чтобы я и Оминис…       — Не против. Из чистого любопытства, могу я поинтересоваться твоими предпочтениями? Хочешь, чтобы он тебя или наоборот?       — Ты мое предпочтение, — перебарывая смущение, ответил Себастьян. — И… Оминис. Пока не знаю, как мне может больше понравиться. Просто хочу — и все. Я… мы… договорились, что если это случится, то… Мерлин… Не верю, что ты так спокойно на это реагируешь. — Он явно стеснялся, но Джейд терпеливо ждала ответа. — В общем, оба варианта. Я его и он меня. Так будет честно.       — Так вы даже договорились? — Она обрадовано заулыбалась. — Как предусмотрительно. Значит, оба были готовы к тому, что рано или поздно это произойдет. Черт, вот что значит настоящая дружба. Еще немного — и я начну завидовать, что у меня нет такого близкого друга, с которым я могла бы устроить подобный уговор. Можно было подумать, что она смеется и издевается, но нет: Джейд ни разу не ухмыльнулась, а говорила со всей серьезностью.       — И ты… тебя ничего не смущает? — ошарашенно уточнил Себастьян, и она уверенно кивнула. — Совсем-совсем? — Снова кивок. — Ну нет, я не могу поверить. Невозможно. Это какое-то безумие.       — Если это близкий и притягательный человек, которого ты любишь, долгое время стойко желаешь и которому доверяешь свою…       — А если это ошибка? — предположил Себастьян. — Огромная ошибка, о которой я буду жалеть?       — А что, лучше всю жизнь мучиться в нерешительности, чем попробовать и пожалеть? Зато будешь знать наверняка, что между вами двумя, — она равнодушно поджала губы, будто это все ее действительно не тревожило. — Выбор за тобой. Если тебя интересовало мое мнение, ты его услышал. Могу лишь пожелать, чтобы это принесло покой в твою душу и ясность — в голову. Другая бы на этом месте… Да черт, Себастьян в принципе не мог в самых безумных мыслях вообразить подобный исход… И одновременно радовался тому, насколько же не прогадал, открыв ей и такую сторону себя.       — Почему ты так добра и терпима ко мне? — непонимающе спросил он.       — Все просто, — улыбнулась Джейд. — Я тоже тебя принимаю, Себастьян. Тобой быть сложнее, чем рядом с тобой. Понимаешь? Как бы сложно, непонятно и запутанно ни было мне, я знаю, что тебе в разы труднее. Поэтому как могу пытаюсь хоть чем-то помочь со своей стороны.       — Если я сделаю это… А что потом? — осторожно поинтересовался Себастьян. Чувствовался какой-то подвох: не могло все быть настолько гладко.       — Жизнь. Чертова жизнь, Себастьян. Просто жизнь…       — Когда-нибудь я перестану тебе поражаться. Но явно не сегодня.       — Пока мы здесь, могу напоследок дать тебе еще один совет, если хочешь быть, как я, — предложила Джейд. — Порази себя сам. Ты гораздо сильнее, чем думаешь и можешь себе представить. Просто пока не знаешь об этом.       — Ч-что ты делаешь? — Он опешил, когда Джейд принялась снимать одежду.       — А на что похоже? На лед упал отделанный мехом плащ, следом один свитер, второй — и так до тех пор, пока она не осталась в одной сорочке по колено.       — Холодно же! — Себастьян содрогнулся, глядя, как ее босые ступни коснулись льда, но она отобрала его волшебную палочку, когда он порывом надумал согреть ее с чарами.       — Тебе холодно? — Она улыбнулась почти насмешливо.       — Тебе!       — Да нет, не так уж и сильно.       — Только не говори, что… Остаток фразы утонул в ледяном треске, когда по движению его волшебной палочки Джейд заставила толстую корку разразиться трещинами. Себастьян практически в ужасе смотрел, как ледяные глыбы дрейфуют по воде. А она все улыбалась.       — Ты всегда сможешь согреться. Дай себе хотя бы несколько минут. Смирись на это время. Прими свое положение. Почувствуй себя беспомощным. Познай слабость в моменте и собственную ничтожность, и только так ты по-настоящему будешь ценить свою силу, магию и превосходство. С этими словами она присела на корточки, поболтала ладонями в воде, погрузила ступни, а затем опустилась сама. Себастьян, больше ни секунды не колеблясь, тоже стал раздеваться, оставшись в одном белье и медальоне на цепочке. Он был в отличной форме, стал еще более сильным и привлекательным на вид. Джейд с облегчением не застала на нем ни одной новой отметины, которая могла бы стать поводом для беспокойства. Он поймал ее облизывающий взгляд, воодушевленно и глубоко вздохнул и снял с себя Согревающие чары.       — Мерлиновы… подштанники! — тут же воскликнул Себастьян, неустанно дрожа. — Как холодно! Как ты… Черт!       — Дыши, — приговаривала Джейд. — Медленно и глубоко. Наполни себя холодом изнутри, отдавая ему свое тепло. Уровняй контраст между собой и окружающим миром. Приблизься к тому, чтобы стать его частью, и тогда он охотнее примет тебя. Сэллоу послушался, но сотрясался всем телом и стучал зубами.       — Расслабься, — слышался мягкий голос Джейд. — Тело сопротивляется, ведомое инстинктом самосохранения, но тебе нечего бояться. Магия делает тебя сильнее и выносливее обычного человека. Ощути это. Осознай, что тебе ничто не грозит. С подозрением, что хуже уже не станет, Себастьян приблизился к лунке с потрескавшимися краями и прыгнул в воду, осыпав дождем крупных капель. Он голосил отборной бранью, не помня себя от холода, а Джейд не смогла сдержать смеха. Решив, что этого достаточно, Себастьян согрел магией их обоих и только тогда начал успокаиваться, переводя дух в ставшей приятной на контрасте прежнего воде.       — Я могу считать, что после такого подвига твоя семья одобрила бы меня? — поинтересовался он. — Гипотетически.       — Не припомню, чтобы это было обязательной составляющей. Быть со мной — уже подвиг. Джейд было вознамерилась вылезти, но Себастьян задержал на ней взгляд и протянул руку.       — Погоди. Он смотрел ей куда-то ниже шеи, где ворот промокшей белой сорочки прилегал к телу. Себастьян запустил под нее пальцы, всмотрелся и ахнул, вытащив цепочку с нефритом, на которой висело что-то еще. Кольцо с зеленым бриллиантом, которое Джейд бросила ему в день, когда они впервые разошлись.       — Как… откуда… Оминис отдал его тебе? — в изумлении уточнил он, надев себе на мизинец. — Я вернул ему это кольцо, посчитав незаслуженным.       — Это… нет, — Джейд смутилась, опустив взгляд к его груди, на которой покоился медальон — свидетельство их с Гонтом клятвы. — Я отдала тебе подделку. Копию. Во-первых, побоялась, что ты можешь его продать, а деньги пустить на… нехорошие вещи, — уклончиво перефразировала она. — А во-вторых, я все-таки воровка.       — А в-третьих? — вкрадчиво спросил Себастьян, твердо уверенный, что это не все. Джейд прошлась взглядом по его шее, обогнула подбородок, задержалась на губах, минула нос и наконец дошла до глаз. Им полагалось казаться почти черными в темноте, но вокруг было подозрительно светло, что заставило обоих поднять головы наверх. Небо разгоралось. Сияние подкралось незаметно, но в считанные минуты на сумеречной синеве Север перемешает все оттенки огней. Они путались в воде, отражались в глазах Себастьяна, и некоторое время Джейд наблюдала за его неподдельным восторгом от того, что он видит это впервые.       — Я храню это кольцо, потому что… дала себе слово однажды надеть его и уже никогда не снимать, а тебе — согласие придержать его у себя, пока тебе не исполнится семнадцать и мы сможем обручиться. В глубине души я жду тот день, когда все будет хорошо, поистине и по-настоящему, когда мы будем честны друг с другом до самого конца и настанет время больше не сдерживать свою лю… Она не договорила, прерванная поцелуем. Одна рука Себастьяна обвилась вокруг талии, вторая скользнула к затылку, путаясь в мокрых волосах. Лопатки уперлись в лед позади, но было совсем не холодно.       — Я так скучал по тебе, — шептал Сэллоу в ее губы, в щеку, в шею вперемешку с поцелуями, вызывая щекотку внизу живота. — Так скучал…       — И я по тебе. — Джейд обхватила его бедра ногами и опиралась на прочную ледяную опору локтями.       — Ты знаешь, — Себастьян скользнул языком по мочке ее уха, — может быть, ты и воровка, но я тоже не промах. В его руке блеснул зеленый бриллиант. Джейд ощупала цепочку, но нефрит был на месте. Сэллоу умудрился незаметно расстегнуть ее, снять кольцо и вернуть, как было.       — А еще… не обязательно ждать день, когда ты сможешь снова его надеть, если сделаешь это сегодня. Сейчас. Не насовсем, — поспешно уточнил он, поймав ее быстрый взгляд. — На сколько захочешь. Или пока опять не найдется повод бросить его мне в лицо, — с улыбкой добавил Себастьян.       — Да, — коротко ответила Джейд, удивив его.       — Да?       — Да! Почему нет?       — В смысле «да»?       — В любом. Я говорю тебе «да». Что бы ты ни предложил. Себастьян поморгал в ступоре, а когда смысл ее слов дошел до него, выскочил из воды и стремглав бросился прямо так, босиком и почти без одежды, размахивая руками.       — Оминис! Она сказала «да»! — весело кричал он, потревожив друга, что устроился лежа и созерцал бездонное небо. Вернулся Себастьян сухим, абсолютно счастливым и сияющим ярче разукрашенного неба. Прихватил остатки абсента и Оминиса заодно. Джейд как раз натягивала обувь.       — Постой, — попросил Сэллоу, взяв ее за руку. — Хочешь пожениться? Прямо здесь. Ты как раз в белом…       — А ты — в трусах, — заметил Гонт.       — Я лучше буду счастливым в одних трусах, чем несчастным — при полном параде, — невозмутимо отпарировал он, заставив того фыркнуть, но Джейд все-таки накинула свой плащ ему на плечи.       — Хорошо, давай, — улыбнулась она. — Я согласна. Сэллоу, жутко довольный, будто ребенок, которого задарили подарками на Рождество, едва не сжимал кулаки от радости. И это определенно того стоило.       — Оминис, у меня сегодня свадьба, — важно оповестил он. — Ты, кстати, приглашен.       — Как удобно, что я принарядился, — усмехнулся тот.       — Да, и… Есть еще пара гостей… Себастьян поднял голову к небу, и улыбка медленно исчезала с его лица.       — Хотя бы на время хочу представить, будто все по-настоящему. Пусть и ненадолго, но поверить, что они… действительно где-то там, смотрят на нас, глупых и наивных, и смеются. А может, ругаются, в кого я такой пошел. Мам, пап… Это Джейд. — Он обнял ее, и она устроила голову на его плече, смотря наверх. — И сегодня я женюсь на ней. Розовая вспышка мелькнула на мгновение и исчезла.       — Мне кажется, это значит, что они тоже тебя любят, — еле слышно произнес Оминис.       — Спасибо, — прошептал Себастьян в небо. Отсалютовал бутылью два раза, но пить не стал. Подумал и отдал абсент Гонту. Джейд зачарованно любовалась им. Сейчас Сэллоу был таким красивым в этой сладостной печали. Ранимым и мягким, искренним, чувствуя себя в безопасности в кругу ближайших людей.       — Вы должны принести друг другу клятвы, — Оминис встал напротив них, взявшихся за руки. Она, в белой сорочке, и он — босиком и в плаще из кожи и меха поверх голого торса. Одинаковые, непохожие, идентичные, разные, непонятные, непредсказуемые… единые. Еще ничего не потеряно, пока они здесь. В одном мире, на одном континенте, в одной вселенной. В притворных званиях неожиданно и незапланированно обрученных, без договоренностей и понимания, что понесет завтрашний день… Не вместе, но рядом.       — Джейд, — серьезно начал Сэллоу, будто готовился к этому моменту всю жизнь. — Клянусь любить тебя и беречь, с этого дня и впредь, в плохие времена и хорошие, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас. Его слова тронули до глубины души, заставили сердце затрепетать, а глаза — наполниться слезами. По венам текло нечто, очень похожее на счастье, и хотелось застыть в этом мгновении навечно и не меняться никогда. Себастьян улыбался, а Джейд потеряла дар речи и способность двигаться. Его пальцы поглаживали ее дрожащие ладони аккуратными ненавязчивыми движениями. Он терпеливо ждал, если она захочет что-то сказать, а Джейд совсем растерялась. Было так странно стоять здесь, напротив парня, которого она знала чуть больше полугода, и готовиться принести ответную клятву. Невозможно было предположить, что к этому приведет все то, что началось в первый день в Хогвартсе, а Себастьян Сэллоу станет для нее не просто однокурсником и знакомым. Больше чем человеком. Ее человеком. Джейд даже сейчас не до конца это понимала и осознавала. Но, как и в первый раз, была готова к тому, чтобы свободно позволить себе этого желать.       — Тебе не обязательно ничего говорить, — полушепотом подсказал Себастьян, заметив ее затянувшуюся заминку.       — Я клянусь любить и заботиться о тебе, защищать и оберегать, с этого дня и впредь, в плохие времена и хорошие, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, и даже смерть не разлучит нас, а соединит навеки, — на одном дыхании сказала она. Себастьян растерялся, явно не ожидающий такого ответа. Его руки так же задрожали, и он прикусил губу, чтобы сдержаться и не всхлипнуть. Заговорил Оминис:       — Властью, данной мне, нарекаю вас… Джейд почувствовала, как ее ноги потеряли опору, а тело оказалось во власти Сэллоу. Он, недолго думая, подхватил ее и закружил, не замечая, что плащ спал с плеч. Надел на нее кольцо во второй раз, а Оминис закончил импровизированный обряд единения дождем искрящихся светом капель, выпущенных из волшебной палочки.       — Когда я сделаю это в третий раз, все будет по-настоящему, — пообещал Себастьян, глядя прямо в ее глаза уверенным взглядом, в котором захотелось раствориться. Отдать все золото, обменять что угодно на возможность всегда быть с ним и вечность держаться за руки. Встретить вместе конец, переродиться, вновь воскреснуть и повторить все снова, чтобы прийти к этому моменту и пережить его в миллионный раз.       — Только что я еще раз в тебя влюбилась, — прошептала ему Джейд, как он когда-то сказал ей. — Заново.       — Об этом я даже мечтать не мог, — шепотом ответил Себастьян, прижимая ее к себе как самое дорогое сокровище. Слезы больше сдерживать не получалось, и они потекли по щекам.       — Наконец-то помирились, — с облегчением выдохнул Оминис. — А я все не решался тебе сказать, что кольцо ненастоящее и исчезло, когда магия развеялась. — Гонт подобрался к другу сзади и обнял, положив подбородок на его плечо. — Боялся, что придешь ко мне за ним просить назад, а отдать будет нечего. Берегите его, себя, друг друга, но помните, что самое главное — это…       — Вдоль, а не поперек? — предположил Себастьян.       — Нет, дурила.       — Никогда не есть желтый снег?       — Себастьян…       — Две головы лучше, чем одна?       — Не думаю, что в данном случае это применимо. Я хотел сказать… сначала думай, а потом делай. Мистер и миссис Сэллоу, счастья вам, здоровья и успехов в личной жизни, — Гонт махнул им бутылью и смело сделал несколько больших глотков, тут же поморщившись. — Кстати, отлично смотритесь вместе, так держать.       — Спасибо и… Эй, потише! — с опозданием бросился предостерегать Сэллоу.       — Когда в мире кто-то один бросает пить, другой начинает. Пожалуй, поддержу этот природный баланс, раз уж мне больше не нужно за тобой присматривать в опасении, что ты, как в предыдущие годы, устроишь пьяный разгром в истерическом припадке.       — Больше похоже, что заливаешь тоску, — хихикнул Себастьян. — Может, стоило позвать нашу милейшую Селестию? Хотя… нет, она была бы явно лишней на нашем празднике жизни. К слову о головах. Сколько еще действие Оборотного зелья будет длиться?       — Не знаю, часа два, — навскидку ответил Оминис. — Больше у меня нет.       — Тогда надо возвращаться, — решил Сэллоу.       — Уже? — опечалился Гонт. — А я намеревался остаток времени проваляться на снегу в компании абсента, созерцать красоту и считать падающие звезды. Уже успел загадать семь желаний.       — Опоздал, — огорчила Джейд. — Те звезды уже давно мертвы, как и твои мечты.       — Как оптимистично… Вижу, на Астрономию ты не зря ходишь. Значит, хотите вернуться? Только если этот веснушчатый лукотрус меня догонит. Оминис ухмыльнулся другу, беззлобно шлепнул того по щеке и пустился наутек, громко хохоча. Себастьян любовно смотрел ему в след, опомнился и принялся впопыхах одеваться.       — Закопаю! — пообещал он, скача на одной ноге, пока натягивал носок. Когда Джейд вернулась к ним, полностью одетая, они и правда вовсю валялись в снегу, барахтались и пытались оседлать один другого. Оминис отлично приспособился к временному телу и смог одержать верх над Себастьяном, прижимая запястья друга к земле, а локти придавил коленями.       — Я поддался! — вскричал Сэллоу, заметив ее взгляд и ухмылку. — Из вежливости.       — А я думала, сегодня твой день.       — Еще не кончился. — Уличив момент, он попытался перекатиться на спину, но Гонт намертво заблокировал верхнюю часть тела, вынуждая лишь месить ногами снег.       — Почки отморозишь, — усмехнулась Джейд свысока. Оминис отпустил Себастьяна, и тот вскочил, вытряхивая снег из пышных волос.       — Эй, Рыцарь! Фехтовать умеешь? — обратился к Джейд Гонт, и в его руке из ниоткуда возникла рапира, а губы растянулись в предвкушающей улыбке.       — С чего бы?       — Вот и Себастьян тоже не умеет. Я пытался научить его, чтобы взрастить себе соперника, но он только и может беспорядочно махать в разные стороны. Подумал, может ты…       — Увы, но нет.       — Но ты ведь владеешь оружием? — Почему-то его это внезапно очень заинтересовало. — Что-то помимо ножей.       — А что, подраться хочешь, пока зелье действует? — догадалась Джейд. — Я не хочу с тобой сражаться. Ни с оружием, ни на волшебных палочках, ни кулаками.       — Хочу, — напрямую ответил Гонт без утаек. — Пока могу, хочу увидеть тебя в действии. Джейд перевела взгляд на Себастьяна и поняла, что он не возражал и не беспокоился. Возможно, с ее стороны было бы эгоистично лишать Оминиса маленьких радостей, доступных только сегодня. И если ему хотелось сразиться, что ж…       — На мечах — сойдет? — предложила она. — Только вряд ли это будет равный бой: я уже много лет не держала его в руках. Рапира в руках Оминиса видоизменилась, клинок стал толстым и плоским, а рукоять приобрела крестообразную форму. Не совсем понимая, что от нее требуется, Джейд приняла его из рук Гонта и сбросила с себя плащ с мыслями, что оделась не совсем подходяще для боев. Так и тянуло избавиться от нижней части юбки, обрезать волосы, перевязать грудь, оставив все, что так мешало… Былые воспоминания о тренировках в теле мальчика, кем она не являлась, мелькнули на горизонте, но Джейд быстро отогнала их обратно в небытие, сконцентрировавшись на фигуре Гонта. Он тоже освободился от верхней одежды, но вокруг лежало так много снега, что это давало мало преимущества. Маленький клочок был вытоптал его с Себастьяном следами, но развернуться было особо негде.       — Бьемся до первой крови, — скомандовал Оминис, что немного удивило: Джейд не думала, что они будут сражаться всерьез. Она не знала, чего от него ожидать, и сама была не в лучшей форме, гораздо более уверенно чувствуя себя с кинжалами в руках. Но делать было нечего — Себастьян устроился на зрительских местах, а Оминис собрался и приготовился. Она не успела даже моргнуть — и Гонт оказался рядом, чуть ли не вспарывая своим мечом ее плоть. Зазвенел металл, развязалась битва. Отражать его атаки было непросто. Оминис оказался проворным, чего Джейд в нем прежде не замечала. От осторожности и размеренности движений не осталось и следа — им на смену пришла резкость и быстрота. Видя каждое ее движение, он мог предугадать, в какую сторону она намеревается двинуться. Джейд не знала наверняка, насколько он силен в этом теле, но, судя по тому, с какой легкостью уложил на лопатки Себастьяна, одержать верх над ней ему не составит труда. Бился Гонт хорошо, она бы сказала, даже очень хорошо: технично и явно оттачивая мастерство владения мечом не один год. Показалось даже, он вызвал ее на бой не столько посмотреть, сколько показаться самому и дать понять, что не так прост и явно в половину не так беспомощен и безобиден, как могло бы показаться. И это ему удалось. Вот, значит, каков Оминис в полной мере своих возможностей? А ему это определенно нравилось. Довольная улыбка не сходила с губ, силы явно превосходили то, что у нее осталось, топтаться в снегу с тяжелым мечом все больше изматывало, но не хотелось сдаваться так просто. Джейд подгонял не азарт и жажда превосходства, а мысли о реальных боях, в которых ей довелось побывать. Их было немного — все-таки ее, мелкую, по возможности держали в безопасности, но всегда оставался шанс необходимости внезапно защищаться, и иногда иного выбора не было, кроме как взяться за орудие. Джейд уже чуть ли не рычала, вкладывая в каждый удар пробудившийся инстинкт борьбы за свою жизнь. Оттолкнулась увязшими в рыхлом снегу ступнями, налетела на Оминиса, почувствовала, что он теряет равновесие, а рукоять меча выскальзывает из пальцев. Воспользовавшись этим, Джейд дернула его на себя обеими руками, пожертвовав мечом. Прием сработал: Гонт рухнул на нее сверху всем телом и едва не проткнул острием предплечье, если бы она ударом колена не выбила меч из его руки.       — А ты хороша, — тяжело дыша, проговорил Оминис ей на ухо. — Отлично сражаешься. Джейд не ответила. Не смогла. Язык прирос к нёбу, а конечности внезапно парализовало. Тяжесть тела Гонта неожиданно оказалась удушающей, а его громкое дыхание перенесло назад во времени, вызвав череду неприятных и болезненных воспоминаний. Джейд почувствовала себя обездвиженной, беспомощной, обессиленной. Мышечная память воспроизвела давно забытые ощущения, как ее переворачивали на живот, обнажив спину, уткнули лицом в речной песок на берегу, вонзили кинжал в плоть, чтобы вывести ту самую руну. На щеку что-то закапало, заставив очнуться.       — Слезь! — в панике заорала Джейд. — Отстань от меня! Она беспорядочно заметалась под Оминисом, казавшимся теперь враждебным. Кричала на родном языке, будто надеясь, что так ее поймут лучше. Не заметила, как в два прыжка сюда добрался Себастьян и буквально оттащил друга от нее за шкирки.       — Что ты натворил?       — Прости! — восклицал Гонт. — Я не…       — Ты сделал ей больно?!       — Нет!       — Почему она в крови?       — Себастьян, успокойся! Джейд села, отдышалась и потрогала лицо. Подушечки пальцев нащупали влагу и окрасились красным.       — Это моя! — уверял Оминис, тыкая в себя пальцем. Из его носа нещадно хлестало, и второй рукой он пытался унять кровотечение, прижав к лицу. Но это было еще не все. Вместе с алым перемешалась нехарактерно темная, практически черная кровь, что сочилась из мелкого пореза на ее руке. Джейд исступленно смотрела, замерев, а в голове постепенно разрасталась темнота. Она полагала, что все закончилось в момент отказа от перуанского порошка. Несколько раз за день проверяла язык, глаза и ноздри — и ничего. Но частички все это время оставались внутри, текли по венам отравленной кровью до сих пор. Джейд судорожно сжала кисть в кулак, заслышав скрип снега.       — Ты цела? — обеспокоился Себастьян, протягивая ей руку. — Я бы на твоем месте сразу ему в лицо дал и не парился.       — Да. Просто… вспомнилось… Думала, что все позади, но, оказывается, что-то еще осталось. Она быстро стерла снегом кровь Оминиса с себя и поднялась, дав Сэллоу не раненную ладонь.       — Нормально все, — сказала испуганному Гонту. — Всего лишь воспоминания непрошено нагрянули. Извини, что накричала. Ты здесь ни при чем.       — Это ведь то место, верно? — вкрадчиво предположил он. — Там, где тебя пытались сжечь?       — Помолчи! — многозначительно шикнул на него Сэллоу.       — Да нет, не то, — слабо усмехнулась Джейд, пряча правую руку в карман, пока никто не увидел ее сочащийся черным порез. — Я же не сумасшедшая, тащить вас именно туда.       — А где?       — Оминис! — с укором зыркнул Себастьян, но Джейд ответила без колебаний:       — Туда, через лес, на три часа около мили, — она кивнула в противоположном от озера направлении. — Только ни хрена интересного ты там не увидишь. Повсюду выжженная мертвая земля, на которой еще долго ничто не сможет жить, и даже снег незамедлительно тает, едва коснувшись ее. Лицо Оминиса на этих словах озадаченно вытянулось. Он переглянулся с Себастьяном, который отчего-то выглядел не менее задумчивым.       — Надеюсь, ты не собираешься туда сейчас тащиться? — с легким недовольством спросила Джейд. — Потому что у меня нет никакого желания снова наведываться в то место. К счастью, все сошлись во мнении, что пора возвращаться. Показалось, Джейд удалось трансгрессировать обратно только из-за большого желания оказаться в Хогвартсе. К моменту возвращения в общую гостиную она изрядно устала и хотела направиться к себе, но Себастьян остановил ее и обвил руками.       — Думаешь, я тебя так просто отпущу? — прошептал он интригующе, но это не сработало.       — Сейчас я хочу лечь и отрубиться больше, чем тебя, — оповестила Джейд. — День выдался насыщенным.       — Знаешь, это легко исправить, — прозрачно намекнул Сэллоу. — Я верну тебе и силы, и желание. Рано прощаться. Вечеринка в Верхнем Хогсфилде в самом разгаре, наша спальня пуста, Райли и Фаулер не вернутся до утра… Может, останешься?       — С вами?       — Со мной, — поправил Себастьян. — Хочу, чтобы ты была рядом, когда я заговорю с Оминисом. Джейд немного подумала и кивнула. Иначе и быть не могло — он знал, как попросить, чтобы она не смогла отказать, а поцелуй в шею только подкрепил желание ответить согласием. Она пообещала прийти, как только сменит одежду, а сама первым делом залечила порез, что к этому времени уже перестал кровить. Глядя, как кожа бесследно затягивалась, думала только о том, что нужно решить эту неприятную проблему до того, как она опечалит Себастьяна. Как бы ни хотелось ничего не тащить за собой из прошлого в настоящее, уже дважды за вечер оказалось, что это не так просто, как было на первый взгляд. Глубинные рефлексы и ассоциативные воспоминания засели внутри крепко, подобно мельчайшим частичкам черного порошка, пропитавшего ее кровь. Не разругайся она с Гарретом, наверняка обратилась бы за помощью к нему, но в нынешних обстоятельствах… возможно, Пруэтт мог бы оказаться кстати и выручить ее. Сделав пометку на будущее, Джейд отправилась в спальню к парням. Оминис отдыхал на своей кровати в обнимку с абсентом, а Себастьян, наоборот, был чересчур собранным. Едва завидев ее, обратился к другу тоном, от которого сразу стало понятно, о чем пойдет речь.       — Оминис? Я хотел сказать тебе кое-что.       — М-м? — лениво отозвался тот. Сэллоу поймал взгляд Джейд, и в нем говорилось, что она все поняла. Коротко кивнула и многозначительно глянула в сторону Гонта.       — Я… хочу… попробовать… с тобой, — осторожно и даже в опаске произнес он. Очевидно, высказать такое при них обоих далось Себастьяну тяжело. Джейд осталась стоять подле кровати Оминиса, всем видом пытаясь высказать Сэллоу свою поддержку, а заодно наблюдать за Гонтом. Бутыль замерла в его руке, а брови дернулись, но он вовсе не разозлился. Скорее, задумался.       — А я полагал, ты отступишься от этой мысли, когда найдешь девчонку. Готовился эту ночь провести на диване в гостиной, а не подставлять задницу.       — Оминис, я… — Себастьян выдохнул и решительно произнес: — Я хочу ее, но и тебя — тоже. Я бы знал, будь дело только в разлуке с Джейд и воздержании. Но… это нечто большее, чем просто плотская похоть.       — Вот как? — Он лишь больше озадачился и ухмыльнулся. — Хочешь и ее, и меня… Одновременно, что ли? Казалось, он спросил это в шутку и не всерьез, но либо к этому вопросу Сэллоу был не готов, либо просто смутился, застигнутый врасплох, а по его порозовевшим щекам сразу стал понятен ответ.       — Ого, — Оминис хохотнул, сев на кровати, — это было смело. Ничего себе у тебя аппетиты! Признаюсь, я удивлен. Учитывая все, что случалось между нами прежде, допускал, что подобное может однажды произойти в этот день, но не предполагал третьего участника. Ты поэтому дал мне именно этот волос? Заранее готовился сказать это сегодня? И что она думает? — Он обернулся к Джейд, вперив выжидающий взгляд в нее. Она уже не была такой воодушевленной и поддерживающей. Казалось, сейчас развернется и выйдет обратно через дверь, но Джейд лишь вопросительно глядела на Себастьяна.       — Да, я готовился, — честно ответил он. — И не просто так выбирал, кого хочу видеть на твоем месте сегодня.       — Но не упоминал, что я тоже должна в этом участвовать, — заметила Джейд. Она-то думала, что приглашена в качестве поддержки, а не соучастника.       — Это не обязательно, — спешно уточнил Сэллоу. — Так, из разряда моих несбыточных фантазий.       — И как ты себе это представлял? Ты, я и он…       — Вот-вот, — поддержал Оминис. — Мне тоже интересно, как ты себе это представляешь. Я, ты и она…       — Э-э… ну, по-разному, — замялся Себастьян. — Но мысли — это одно, а реальность — совершенно другое…       — Скажи, — попросила Джейд, медленно подходя под двумя удивленными взглядами. Минула одну кровать, вторую и опустилась рядом с Себастьяном. — Расскажи мне, — попросила с уверенностью, чтобы он не отступился после такой долгой подготовки и решился идти вперед.       — Я не думаю, что тебе стоит делать все, что я вообразил. — Он продолжал смущаться еще сильнее, как мальчишка, чем только больше очаровывал.       — Я хочу знать, — Джейд неумолимо приближалась, заставив его чуть ли не вжаться в спинку кровати. Ее глаза заблестели, будто теперь она желала этого больше него. — Одновременно — это как?       — Не так, как ты могла бы подумать, — попытался объяснить Себастьян. — Я — с Оминисом, а ты — со мной. Только со мной.       — Хочешь, чтобы он смотрел, как ты…       — Что?! Нет! Исключено, — отрезал он. — Ни в коем случае!       — Хорошо, — с легкостью согласилась Джейд, не переставая улыбаться. — Это все, что я хотела услышать. Я согласна, если ты не позволишь ему, — она кивнула на застывшего Гонта позади, — прикоснуться ко мне или увидеть то, что не положено.       — Ты, надеюсь, шутишь? — изумился он, поднявшись на ноги. — Я могу понять, что Себастьян запутался, но ты…       — Нет, я совершенно серьезно, — ответила она, повернувшись к нему.       — То есть тебя ничуть не смущает, что Себастьян пытается предложить и только что заявил на мой счет? Джейд демонстративно вздохнула, собираясь втолковать Гонту то, что уже объясняла Сэллоу.       — Для меня не секрет, насколько вы близки, и желания Себастьяна не удивляют, не настораживают и кажутся вполне логичными. Я появилась задолго после того, как вы сдружились, и ваши отношения меня не касаются. У меня нет проблем с тем, что он тебя хочет.       — Вообще-то касаются, — возразил Оминис. — Не боишься, что сегодняшнее развлечение может повлиять на твои отношения? Тебе знакомо понятие «ревность»?       — Ревность? — Джейд засмеялась. — Удел слабых и неуверенных в себе людей. Мне не о чем беспокоиться: в себе я не сомневаюсь, Себастьяну доверяю и поддерживаю, а ты — его лучший друг, которому доверяет он. Если назавтра решит, что хочет отныне быть с тобой — пусть так, лишь бы это принесло ему счастье. Для меня важно только то, чтобы ты не распускал руки. Если все участники согласны, идут на это добровольно и ответственно, то не вижу ничего плохого.       — Знаешь, твое доверие и спокойствие мне подозрительно напоминает безразличие, — подметил Оминис. — Словно на самом деле тебе плевать и на Себастьяна, и на ваши отношения, и на то, что будет завтра.       — Завтра? Зелья первым уроком, — ответила Джейд с улыбкой, отчего Себастьян прыснул. — Не плевать, просто я не считаю его своей собственностью, на которую имею право. А что, ты видишь какую-то проблему? Тебя что-то смущает? Боишься, что ваша дружба пострадает от того, что на этот раз вы зайдете дальше поцелуев?       — Если тебе нормально участвовать в чем-то подобном наряду со мной… и если Себастьян не видит проблемы, то мне нечего на это ответить. Два поехавших, — резюмировал Гонт. — Что один, что другая… Ну и зачем тебе я? — спросил Оминис у друга. — Это ли не счастье — найти такого же сумасшедшего, как ты сам, лишь поддерживающего твое безумие?       — Так ты согласен или нет? — спросила Джейд, заинтригованно глядя на него снизу вверх. — Поторопись с решением, а то время уходит. Себастьян не зря на сегодня сделал тебя таким смазливым. Ему все происходящее приносило явное удовольствие. Едва Сэллоу получил поддержку в ее лице, расслабился, раскрепостился и заводился с каждой минутой. Они обнялись, а Оминис ощутил себя странно. Он был для них обоих сейчас словно живой игрушкой, на которую натянули симпатичный мясной костюмчик и собирались вовлечь в свои игры. Понимал, что Себастьян затеял все это ради него, но вместе с этим Гонт же и был лишним в их троице. Оминис действительно не отрицал, что они с Себастьяном могут зайти дальше поцелуев, объятий и легких ласк. Но Джейд… Она была камнем преткновения, смущающим элементом и одновременно только больше распаляла интерес и иррациональное желание, выходящее за рамки. Понимал ли это Себастьян? Что вообще творилось у него в голове? Если мысли Джейд были вполне понятными, то о чем думал он, затевая подобное на них троих? Теперь Оминис наглядно понимал: Себастьян по-настоящему хочет их обоих больше, чем способен мыслить здраво. Сейчас, здесь и одновременно. Он и Джейд смотрели на него одинаковыми взглядами, ждущими только одного — согласия. И Гонт поддался.       — К черту вас, — он махнул рукой. — Только не думаю, что получится сделать это трезвым.       — Как скажешь. — Себастьян тут же полез в свой чемодан, пока Оминис залпом расправился с остатками абсента, пытаясь уложить в голове все происходящее и грядущее. Сэллоу поставил на прикроватную тумбочку ларец. Оминис приложил к нему руку, и только тогда он отворился, явив разные пузырьки и пакетики с неизвестным содержимым.       — Что это? — поинтересовалась Джейд с недобрым предчувствием.       — Остатки былой роскоши, — усмехнулся Себастьян, достал из внутреннего кармана самокрутку, источающую знакомый запах, и бросил туда, ко всему остальному. — И привет от Анны.       — О, а это мне, — оповестил Оминис и живо прибрал к рукам один из пакетиков.       — Это что, кокаин? — Джейд пригляделась к содержимому и перевела возмущенный взор на Гонта. — И ты позволяешь Себастьяну хранить такое у себя, зная не понаслышке о его пристрастиях?       — Во-первых, я ничего из этого не буду, — пояснил Сэллоу. — Хочу все осознавать и запомнить. Тебе не о чем беспокоиться, перуанского порошка тут нет. Во-вторых, ларец открывается, только если мы оба его коснемся. Если желаешь и тебе так будет спокойнее, можем зачаровать вдобавок и на твое касание. И в-третьих…       — Это не Себастьяна, — вмешался Оминис, развязывая пакетик. — А мое. Так что да, я позволяю ему хранить это у себя… от меня самого.       — Чего-о? — непонимающе воскликнула Джейд. — И ты туда же?       — О, неужели я слышу разочарование в твоем голосе? — Почему-то это Гонта только обрадовало, вызвав улыбку. — Что, я уже не такой безупречный в твоих глазах, как поначалу, да? Спешу тебя огорчить: настало время и тебе не понаслышке узнать о моих пристрастиях.       — Нет, — запротестовала Джейд чуть ли не в испуге, — нет-нет, только не ты…       — Только не я? А что я? Она думала, что Оминис был тем, кто всегда удерживал Себастьяна от пагубных веществ, а он сам оказался не лучше. По какой-то причине это открытие действительно обернулось разочарованием и ощущением безнадежности, разделенным на них троих.       — Кажешься расстроенной, — заметил Гонт. Высыпал часть порошка, на этот раз белого, прямо на тумбочку Сэллоу и поделил на порции. — Забавно видеть, как тебя это тревожит, хотя должно быть совершенно наплевать… Пожалуй, теперь мне стоит тебя успокоить заверением, что все не так плохо, как может казаться. Когда-нибудь я тоже обязательно справлюсь.       — А насколько все плохо?       — Я использовал кокаин по назначению, как лекарство, — объяснил Оминис. — Давно, еще до Хогвартса. Мать принимала ставший в те времена жутко модным препарат от депрессии и решила, что будет отличной идеей пичкать им и меня, чтобы я не плакал, не мучился кошмарами и имел здоровый аппетит. На удивление, это сработало, и, пожалуй, только он и помогал справиться с тем, что со мной наделали братья с отцом. Без него сомневаюсь, что сумел бы сохранить рассудок. А когда выяснилось, что это ни хрена не лекарство, я сам принял решение отказаться от этого. Не хотел, чтобы оно было сильнее меня, и как мог старался брать себя в руки. Лекарство стало не необходимостью, а редким удовольствием. Ведь чем чаще принимать, тем больше дозировка и меньше эффект. От услышанного Джейд пришла в ужас. Не только от того, что творилось в их семье. Оминис был прав: жутко вообразить, каким бы он был, встретив последствия пыток один на один без какой-либо помощи, и из двух зол миссис Гонт явно выбрала меньшее, что, вероятно, его и спасло. Вот и ответ на вопрос, что помогает Оминису выживать в собственной семье и не сломаться после пыток, которым его подвергли самые близкие по крови люди. Теперь и она знает тайну Оминиса Гонта. Грязный, омерзительный, белоснежно-белый секрет, спрятанный в пакетике под магическим замком. Это имело смысл. Джейд не раз ловила себя на мысли, что он подозрительно спокоен для человека, пережившего огромный стресс в раннем возрасте. Невольно проводила параллели с собой и приходила к выводу, что должно было существовать нечто еще. И вот оно. У каждого из них троих свой способ справиться. Все они сидят в одной лодке с огромной пробоиной, с разницей в том, что вычерпывают воду разными приспособлениями. В глубине души она надеялась, что ошиблась. Что хотя бы один из них окажется другим. Лучше, выносливее, умнее, везучее — не важно. Просто другим. Тем, кому неизвестно, каково быть сломанным. Кто смог быстро оправиться, встать на ноги и твердо стоять на земле. Но нет. Оминис Гонт мало чем отличался от нее и Себастьяна. Она наверняка еще много о нем не знала…       — И как, получается? — поинтересовалась Джейд, когда он закончил, приготовив три ровных полоски.       — С переменным успехом, — кивнул Гонт, ободряюще улыбнувшись. — Мне не нравится мысль о том, к каким низким методам приходится прибегать, чтобы приблизиться к состоянию нормального человека, которым мне полагалось стать, если бы не плохой опыт и травмы. Поэтому я стараюсь быть выше этого. Но иногда просыпается другая часть меня, требующая компенсации за все страдания. Я пытаюсь удовлетворить ее более щадящими способами. Не загоняйся, ладно? — попросил он, завидев, насколько настроение Джейд далеко от былой игривости. — Не думай, что мы с Себастьяном нюхали на пару с первого курса. Он не знал до пятого, пока сам не словил передозировку. После этого мы и свалили все в общий ящик под замок. Заботься о Себастьяне, а с собой я как-нибудь сам разберусь. С этими словами он крутанул между пальцев серебряный мундштук, выуженный из того же ларца, и снюхал через него одну из дорожек. Руки Себастьяна скользнули по напряженным плечам и принялись разминать. Джейд глядела, как Оминис довольно закрыл глаза, и по телу пробежали мурашки, когда Сэллоу зашептал ей на ухо:       — Наверное, я плохой друг. Нет, просто ужасный. Должен беспокоиться больше тебя, но вместо этого… меня жутко заводит видеть его таким в момент, когда он позволяет себе то, чего не должен, но так хочет. Не представляешь, как я хочу сейчас и его, и тебя… Джейд сглотнула ком в горле и вздохнула свободнее.       — Ну так бери, — сказала она. — Только дай мне тоже что-нибудь, если хочешь, чтобы я осталась. Теперь уже я… просто так не смогу. И ради Мерлина, запри дверь. Себастьян послушался, наложил Запирающее заклинание, достал из ларца один из пузырьков, запер и вернул в чемодан. Выпрямился и приглушил освещение. Джейд получила флакон кодеинового сиропа от кашля, который тут же откупорила и выпила залпом, запив водой. Не хотела терять время, пока Гонт еще был в теле, которое выбрал для него Себастьян. Сейчас хотелось только одного — забыться. Выбросить из головы все, что она узнала об Оминисе. Не думать, почему подробности его жизни настолько опечалили и разочаровали, не чувствовать горечь, вызванную его непрошенными откровениями… Легкий эйфоретик медленно, но ощутимо растекался по телу. Гонт, улыбаясь, первым притянул к себе Себастьяна и поцеловал. Смело, беззастенчиво, жадно, будто только этого и желал. Зачем тогда так демонстративно упирался? Что этим пытался доказать? А на что сейчас надеялся, первым накинувшись на Сэллоу? Показать свое превосходство? Откусить кусок побольше? Разве они с Джейд друг другу соперники и конкуренты? Она ни на что не рассчитывала. Более того, едва Гонт разоткровенничался, всякое желание сошло на нет. Джейд была бы не против, если бы они с Себастьяном справились сами, вдвоем. Но Оминис явно хотел чего-то добиться, вылизывая губы Сэллоу у нее на глазах. И у него получилось. Что-то в животе зашевелилось от вида их поцелуя. Нечто непрошенное и отчетливое, даже настойчивое. Требующее вцепиться в волосы Гонта, оттащить от Себастьяна, прижать к стене и… бить затылком до потери сознания. Джейд машинально кашлянула, словно напоминая о себе, но в реальности отгоняя так лишние мысли. Себастьян, не отрываясь, призывно протянул к ней руку, и Джейд послушно пошла к нему, отдавая себя в его объятия. Безумно сильно хотелось целоваться, и он это почуял. Притянул к себе и переключился с Оминиса на нее. Гонт оставил на губах Сэллоу свою влагу, но это вовсе не показалось чем-то чужим, плохим или неприятным. Прижимая Джейд к себе, Себастьян впечатывался в нее зацелованным ртом, смешивая все воедино. Джейд не думала ни о чем. Голова опустела, все проблемы, страхи и условности перестали существовать. Воспоминания притупились практически до нуля, зато повысилась уверенность в правильности всего, что они сейчас делают. На фоне всеобъемлющего равнодушия к прошлому и будущему приливами ярких красок бушевало повышенное настроение. Был только настоящий момент, спокойствие, умиротворение, расслабленность, теплые влажные губы, крепкие объятия и поглотившее желание. Пальцы сами расстегивали пуговицы, руки снимали с Себастьяна одежду, пока Оминис отправился за второй дорогой. Вернулся он жутко довольный, измазанный белым на кончике носа, будто специально. Знал, что Себастьян соберет это с него языком, чтобы после отправить Джейд в рот. Рецепторы встретили холодок и легкое онемение, но этого было слишком мало, чтобы почувствовать нечто существенное. Джейд не заметила, как медленно опускалась книзу, оставляя на обнаженном теле Сэллоу влажный след. В волосы вплелись две руки, когда она присела на колени, но Оминис и там опередил ее, добравшись до паха Себастьяна первым. Уже избавил его от лишней одежды и исследовал ранее недоступные области тела друга. Джейд уже не особо понимала, что делает, пытаясь по памяти воспроизвести ласки, которые больше всего ему нравились. Тело подчинялось командам мозга плохо, язык казался вялым и непослушным, слюна была вязкой и приторно-сладкой от сахарно-травяного сиропа. Оминис был здесь, совсем рядом, и они вдвоем наперебой ласкали, поглаживали, сжимали кто до чего мог дотянуться… Сверху доносилось судорожно-загнанное дыхание Сэллоу, справа — причмокивания Гонта, а в голове царила все та же пустота, окутанная плотным туманом. Оминис явно владел своим телом лучше и инициативно двигался, придерживая Себастьяна за бедро и у основания члена.       — Что я здесь делаю? — вдруг спросила Джейд, ни к кому конкретно не обращаясь.       — Все правильно делаешь, — отозвался с высоты Себастьян.       — Как ты себя чувствуешь? Тебе нехорошо? — спросил Оминис, прервавшись.       — Нормально, просто… странно…       — Это и есть странно. Внезапно одновременно умилило и рассмешило, что он освободил рот специально, чтобы осведомиться о ее состоянии. Джейд захихикала, обняв Себастьяна за колено, но вскоре опомнилась и вернулась к ласкам с неожиданной волной энтузиазма. Пока Оминис круговыми движениями языка обводил головку, она полизывала мошонку некоторое время. Затем они поменялись местами, и Гонт учтиво уступил ей место сверху, переместившись вниз.       — Он потрясающий, правда? — между делом обронила Джейд, получив в ответ сдавленное мычание.       — Я давно хотел… узнать, какой он на вкус, — Оминис прислонился щекой к его паху и замер, наблюдая за ней в деле. — И вообще… какой он.       — Потрясающий, — приговаривала Джейд, вбирая член Сэллоу на всю длину и высвобождая изо рта, — пленительный… манящий… чудесный… Рука Себастьяна властно взяла за волосы, оттягивая от себя, одновременно с Оминисом, а затем повлекла обратно, приложив влажной от слюны щекой к себе. Набухший от возбуждения и мокрый пенис Сэллоу оказался зажат между лицами Оминиса и Джейд, и всем троим было вполне комфортно оказаться в таком положении. Себастьян задвигался вперед-назад, покачивая бедрами, прижимая их обоих к себе. Оминис высунул язык, стараясь принести как можно больше пользы, доставить еще приятных ощущений, и Джейд сделала то же самое. Порой их языки случайно соприкасались от таких активных движений, и пожалуй, это было самое удивительное положение, в котором Джейд могла бы пересечься с Гонтом. Из них троих она меньше всего ожидала подобного. Парни готовились каждый по-своему, для нее же все случилось спонтанно. Но тем не менее это произошло и продолжало длиться с каждым новым движением, с каждой секундой, что тянулась дольше под кодеиновым приходом. Себастьян разгонялся все быстрее; горячее дыхание Джейд и Оминиса смешалось, распаляя и его тоже, все было в слюне, но черт, никто не пожалел ни на мгновение. С низким рыком Сэллоу припечатал их двоих к себе и с пульсацией излился в оргазме, покрывая теплой спермой лица обоих. Оминис, почувствовав разрядку друга, принялся слизывать все это на долгожданную пробу. Показалось, Джейд почувствовала его язык и на себе, но в следующее мгновение Себастьян подхватил ее, поднял к себе, наверх, и усадил на тумбочку, бросившись сцеловывать себя с нее, пока Гонт свободно и единолично орудовал внизу. Пальцы Сэллоу тем временем проворно скользнули вверх по ее бедру, так же, как и губы, что обсасывали Джейд ушную раковину.       — И когда же ты успела так намокнуть? Она и сама совершенно не заметила собственного возбуждения, уделяя все внимание Себастьяну. Мгновение — и спиной ощутила себя на кровати, а он уже тем временем укладывался между ее ног, стягивая белье. Из-за задернутого полога здесь было темно, и свет снаружи практически не проникал. В полумраке Джейд увидела, как Оминис пристраивался позади Себастьяна и наблюдал за ней. И Мерлин, как же хорошо, что он не остался в своем теле. Назавтра он снова их не увидит, а в памяти останется мало ассоциаций между этой ночью и настоящим Оминисом. Джейд не могла представить, как бы смотрела на него после всего этого. Нет, это не он. Думая так, было гораздо легче расслабиться. Сэллоу сам приступил к делу, заставив все мысли вылететь из головы, а тело податливо выгнуться под его ласками. Джейд так отвыкла от его касаний, близости, открытости перед ним и все это время так нуждалась… Так и устроились: она лежала на спине лицом к Гонту, Себастьян закрывал ее собой от его взора, а Оминис разгоряченно массировал его и себя, смотря на них сверху. Всем было хорошо, пока соблюдались правила. Упершись в Сэллоу вставшим членом, Оминис наклонился к Джейд поверх его спины. Протянул руку, но не коснулся, а собрал остатки подсыхающей спермы с ее щеки и, ухмыльнувшись, плевком добавил слюны, чтобы использовать это как смазку и подготовить Себастьяна к тому, чего он так хотел и ради чего все затеял. Сэллоу выгнулся сам навстречу пальцам Гонта, одновременно погружая в Джейд свои, чем заставил ее резко вдохнуть и вцепиться ему в волосы. Она уже совершенно не разбирала, заводило ли что-то конкретное или сочетание всего происходящего вперемешку с зашкаливающим градусом безумия, разделенного натрое. Джейд старалась не стонать, но за нее это с успехом делал Себастьян, отчего Оминис лишь шире ухмылялся и набирал темп, погружая в друга пальцы глубже и резче. Показалось, Сэллоу синхронизировал движения своих рук с тем, что чувствовал сам, и мысль заставила кожу покрыться мурашками. Было в этом нечто… единящее, чарующее, сближающее и совершенно дикое. Когда Оминис наконец вошел, Джейд ощутила это на себе, потому как Сэллоу по-особому замычал, почти до боли сжав ее ягодицу. Гонт наклонился к нему и что-то зашептал, продолжая медленно двигаться и смотреть ей в глаза голодным, похотливым взглядом. Джейд сомкнула веки, не желая поддерживать эту игру в гляделки, и тут воображение сыграло злую шутку, дорисовав позади Себастьяна реального Гонта, жадно смотрящего свысока слепым взглядом, вдалбливаясь в Сэллоу все сильнее и ожесточеннее. Он бросил попытки довести ее до оргазма и просто прижался к лобку, обнимая за ноги и целуя все, до чего дотягивались губы. Зная, что ему это нравится, Джейд потягивала его за волосы, впивалась ногтями в кожу и проводила глубокие линии, заставляя стонать и кусать себя в ответ. Ему наверняка было больно, и когда шлепки стали слишком явными и совершенно не щадящими, Себастьян задрожал и вскрикнул, прося Оминиса остановиться.       — Нормально все? — спросил Гонт, выйдя из друга. — Переборщил?       — Может, сам попробуешь? — предложил Себастьян.       — Да не вопрос. Джейд все еще не открывала глаз, чувствуя шевеление рядом и скрип кровати.       — Спишь? — Себастьян провел кончиками пальцев по ее носу и губам.       — Не-а. Не желаю смотреть на голого Оминиса.       — А это не Оминис, — усмехнулся Сэллоу. — И он в рубашке. Сядешь на меня вместе с ним?       — Что? Джейд удивленно распахнула глаза и завидела заговорщицкую улыбку на его губах.       — Давай, — он по-хозяйски усадил ее себе на лицо, накрывшись ее ночной сорочкой. И снова она еле сдержала стоны от его настойчивых движений, скрытых под тканью от глаз Гонта. Он уже уселся на Себастьяна, оставшись в одной только расстегнутой рубашке на голое тело.       — Не смотреть вниз, не смотреть вниз… — еле слышно шептала Джейд, чувствуя, как крепко Сэллоу держал ее бедра без шанса соскочить. — Не смотреть… Обнаженная грудь Гонта вздымалась от частого дыхания. Он закусил губу и ухмыльнулся, неотрывно следя за тем, как она пытается сдержать рвущиеся наружу стоны. Его правая рука характерно двигалась, лаская член Себастьяна, а вторую он облизнул и принялся поглаживать по яичкам. Сэллоу чуть приподнял Джейд за бедра, чтобы двигаться свободнее, изловчился, просунул руку и прибавил к языку еще и пальцы. Им обоим это явно нравилось: Себастьян только сильнее массировал все ее хорошо изученные чувствительные точки, подводя к грани, но не давая сорваться, а Оминис пожирал взглядом, проходясь сомкнутым кулаком по члену Сэллоу вверх-вниз. Взгляд его горел, ровно как и взмокшая от пота кожа, и легкие, что разрывались от нехватки воздуха. Джейд задыхалась в стонах, стоявших поперек горла, и захныкала, теряя равновесие. Заваливаясь вперед, выставила руку, в которую Гонт стремительно подставил… шею. Откинул голову назад, сбито задышал, раздувая ноздри. Не удержался и потерял контроль. Сомкнул пальцы на запястье Джейд и сдавил, призывая сделать то же самое. Из его носа снова потекла кровь, но Оминис не обратил на это внимание. Сжимал сильнее и сильнее, как змея, что обвилась вокруг жертвы и исполняет предсмертный танец. И Джейд послушалась. Дала ему то, чего он так хотел. Надавила пальцами по бокам его шеи, оставляя трахею свободной для дыхания. Так нравилось Себастьяну, и мелькнула непрошенная мысль, что они могли все это обсуждать между собой… И тогда Гонт сделал то, что заставило ее вздрогнуть от сочетания сумасшествия, эйфории и возбуждения: собрал в ладонь натекшую из носа кровь, добавил слюны, размазал по стволу и головке Себастьяна и медленно, неотрывно глядя Джейд в глаза, опустился на него сверху сам. Себастьян впился в нее ногтями от удовольствия, Джейд вцепилась Гонту в шею, а он закатил глаза от блаженства и кусал губы, улыбаясь. Дошел до той точки накала, когда боль если и ощущалась, то только добавляла жару, заставляя тело требовать большего. Джейд и Себастьян знали это по себе, и Оминис теперь стал таким же. А может, и всегда таким был. Скакал на собственном лучшем друге на глазах у его… девушки, невесты, да какая уже к черту разница, если они перешли так много границ дозволенного, что здравый смысл, рамки приличия и адекватность остались где-то далеко позади… Гонт так и не отпустил ее запястье, а Джейд продолжала держать его за шею, чувствуя ладонью, как гуляет его кадык и влажнеет кожа. Незаметно она сама принялась насаживать его на Себастьяна, то опуская, то поднимая. Оминис улыбался оскалом безумца, слизывал собственную кровь с губ, размазывал языком по зубам и смеялся как ненормальный.       — Сильнее, — долетел его сдавленный шепот. — Пожалуйста… И Джейд повиновалась. Придушила его больше, свободную кисть пустила в дело, взяв за волосы, отчего он стонал и хрипел, капая кровью на ее руку. Она знала, что может закончить все одним движением, но не собиралась делать Гонту одолжение и даже взгляд опускать ниже его груди. Нравилось мучить его, доставлять эту боль, смотреть, как он корчится на Себастьяне, чуть ли не рыдает с каждым разом, как она низвергает его. Отпустив волосы Оминиса, она стала беспорядочно размазывать кровь по его лицу. Он то ли захохотал, то ли захныкал и начал ласкаться и стонать, словно никогда прежде не испытывал таких нежных касаний.       — Сильнее! — кричал Оминис, и Сэллоу принял команду на свой счет. Изменил тактику, призванную за мгновения неизбежно привести Джейд к оргазму, и прежде это всегда срабатывало безотказно. — Пожалуйста, — взмолился Гонт из последних остатков самообладания, готовый тоже подойти к концу. — Джейд, пожалуйста… Если не послушаться, он взорвется годами дремлющим вулканом. Джейд переместила руку с его лица ниже, на грудь. Уже вовсю гладила, спускаясь к животу и еще ниже. Рывком дернула его за волосы и потянула на себя, одновременно смыкая пальцы, секундой ранее лежащие на его лобке, вокруг члена. От этого касания Оминис закричал, прислонившись взмокшим лбом к ней, и Джейд поняла, что до мяса кусает губы, лишь бы он не услышал ее криков удовольствия, порожденных ласками Себастьяна. Пульс бешено стучал в висках, еще немного — и у нее самой из носа брызнет отравленная кровь, а все тело дрожало от холода снаружи и огня внутри. Гонт затих, еще некоторое время обжигая ее губы раскаленным дыханием. Она отпустила его волосы и член, вытерла залитую спермой и кровью руку ему о рубашку и слезла с Себастьяна. Ничего больше не хотелось. Казалось, дальше ничего и не будет. Они дошли до того момента, когда слова лишние и говорить что-либо бессмысленно.       — Ты в порядке? — прошептал Себастьян, повернувшись к ней. Джейд выдавила утвердительный стон. Чувствовала себя выжатой, после того как была переполнена доверху. Почти засыпала, слыша голоса отдаленно уже в полудреме.       — А ты? — Сэллоу отвернулся к другу, что приходил в сознание на другой стороне кровати.       — Надеюсь, это больше никогда не повторится, — сказал он. Когда Джейд проснулась, ее обнимала чья-то рука. Теплое тело прижималось сзади, и сперва она не поняла, где находится и почему кто-то делит с ней постель. Второй мыслью пришли обрывочные воспоминания о прошлой ночи, повлекшие болезненный стон и немедленное желание придушить себя подушкой. А третьей — надежда, что рядом Себастьян.       — Эй, веснушчатая задница! — Кто-то звонко хлопнул Сэллоу по голой ягодице, и по голосу Джейд узнала Райли. — Вставай, а то завтрак пропустишь.       — О, смотри! Ни хрена себе! Вот это я понимаю щедрый подгон! — обрадовался чему-то Фаулер. Кто-то у тумбочки закопошился, а затем послышался характерный звук резкого вдоха носом.       — Делиться не учили? — Судя по вздоху боли, кому-то знатно прилетело в бок локтем.       — Кхм, — Франц хлопнул друга по плечу, тыкая пальцем на Джейд, озадаченно выглядывающую на сокурсников из-под подушки, и Сэллоу, глядящего позади нее.       — А… о… — Лицо Нила вытянулось, а затем он потер побелевший нос и широко улыбнулся. — Доброе утро, Дженни, доброе утро, Себастьян, доброе утро… Оминис, — повернулся он к выходящему из душевых Гонту. — А мы тут у вас кокаина одолжили…       — А возвращать как будете? — хмыкнул Себастьян.       — А вот так, — Фаулер смачно высморкался и протянул к нему ладонь. — Держи.       — Можете нас поздравить, неудачники, — Райли самодовольно оперся на столбик кровати Сэллоу и деловито сложил руки на груди. — Наконец-то мы завалили Блюм.       — Надо же? — явно саркастически удивился Оминис, расчесывая влажные волосы. — Вот это новость.       — Ага! — просиял Фаулер. — Заткнули ее сразу с двух сторон, и теперь она больше ничего про нас не скажет.       — Малышка Блюм как-то по неосторожности пустила слух, что мы с Францем, ну, типа…       — В жопу долбимся, — закончил за друга Фаулер, поймав непонимающий взгляд Джейд.       — Но это, очевидно, не так…       — И мы поставили себе целью ее в этом переубедить…       — Так сказать, вдолбить хорошенько, чтобы впредь не пиздела, — подытожил Райли, и они с Фаулером триумфально дали друг другу сопливое пять. — Наконец-то можно больше не таскаться в их компании. А я смотрю, вы тут тоже времени зря не теряли, — подметил Нил, многозначительно кивнув на тумбочку Сэллоу, с которой исчезла последняя кокаиновая дорожка.       — И правильно сделали, — добавил Франц, внезапно помрачнев. — Сегодня натянут всех, кто этой ночью был в Верхнем Хогсфилде.       — По какому поводу? — удивился Себастьян, приподнимаясь на локтях.       — А по такому, — ответил Райли. — Гаррет знатно обосрался. Намешал какой-то дичи, и семикурснице с Когтеврана стало хреново. А у нее отец — шишка в Министерстве. Понимаете, к чему я веду? — Он кивнул Джейд. — Радуйся, Найт, теперь не только тебя одну интересует вопрос, чем Уизли нас поит, но еще и отдел по Обороту контролируемых веществ.       — А что семикурсница делала на вечеринке? — уточнил Оминис. — Это же только для нас, своих.       — А то, что после вашего отказа, — Нил обвел пальцем их троих, — отвалились сперва Рейес с Пруэттом, Аделаида тоже сказала, что не собирается больше в этом участвовать, затем Таккар, Свитинг и еще несколько крупных рыбок. И чтобы народ совсем не разошелся и не стух, Гаррет пустил клич еще и на седьмой курс. Теперь пусть готовит жопу за то, что напичкал полтора курса непонятно чем, и это явно не Сиронина медовуха. Но вам, конечно, не о чем беспокоиться, — обнадежил Райли. — Чем бы вы здесь ни занимались, главное, что на вечеринке вас никто не видел.