Нефритовый Рыцарь | Jᴀᴅᴇ Kɴɪɢʜᴛ

Леандер пытался остановить Джейд. Убедить, что ей следует побыть дома, восстановиться как следует и отдохнуть. И речи не шло об отправке в Фелдкрофт на подмогу Себастьяну, но Джейд даже не задумалась о том, чтобы остаться. Тело рвалось вперед, к нему, и все остальное было не так важно. Совсем не важно. Леандера Джейд не слушала. Легко взбежала вверх по лестнице, словно часами ранее не была готова испустить дух на полу собственной ванной; в одно мгновение переоделась в боевое облачение, только маску Пепламбы надевать не стала. Прятаться ей не от кого. Не сегодня. Не тогда, когда Сэллоу грозит опасность. Сколько записка от Себастьяна пролежала в ожидании сначала на ее кровати, затем в кармане Леандера? Гриффиндорца винить было не в чем — прочесть скрытое послание он не мог, даже если бы знал, что Джейд первым делом бросится на помощь, наплевав на планы и лекарство. За время, пока она валялась немощная, гоблины вполне могли сравнять Фелдкрофт с землей. Необходимо было срочно проверить, как там обстоят дела. Прямо сейчас, не медля. Джейд прихватила горсть летучего пороха и вылетела за дверь, оставив Пруэтта позади. Он наверняка собрался трансгрессировать следом за ней, но, прежде чем переместиться, она настоятельно попросила его остаться, вопреки спасательской гриффиндорской натуре. Леандер согласился только с одним условием: за такое она перед ним побудет в долгу, пока однажды он не спросит с нее. А еще гриффиндорец попросил связаться с ним по возвращении в безопасность, когда все прояснится. Джейд не возражала — все лишь бы он не потащился хвостом и не подверг себя опасности. Она справится сама, даже в таком состоянии, и он это чувствовал. Очищенная кровь бурлила в венах, тело приобрело боевую готовность, и Джейд шагнула в неизвестность, подхваченная волшебным летучим порохом. Следы боя сразу же бросились в глаза. Грядки истоптаны множеством ног, соломенные крыши уже не горели, а тлели, издавая плотный дым; ветки деревьев обломались, фонарные столбы лежали поваленными, смотровая вышка и вовсе была выкорчевана из земли и превратилась в бесполезную груду досок. В сараях беспокойно кричал скот, кое-где бегали встревоженные куры и дезориентированные бараны, отбившиеся от стаи. Жилища были в порядке. Утомленные битвой жители расползлись по домам, не нашедшие сил взяться за работы по восстановлению поселения. Некоторым так и не удалось заснуть, и они слонялись то тут то там, с тоской осматривая, во что превратились их земли. Себастьян тоже был здесь, невредимый. Заметил Джейд не сразу, зато она издалека увидела, насколько он измучен.       — Ты что здесь делаешь? — Он едва не повалился наземь, когда она подбежала и бросилась в объятья. Наплевала на условности, приличие и принялась осыпать его холодные грязные щеки поцелуями.       — Пришла к тебе, конечно же. Ты ведь написал мне…       — Чтобы ты знала, куда я умотал, а не прибежала за мной в самое пекло! — воскликнул Себастьян, будто всполошился ее неразумностью.       — Думал, я просто отсижусь в замке, зная, где ты и чем занят? — резонно спросила Джейд, и Себастьян стушевался.       — Ну, Оминис остался… И я хотел, чтобы ты была в безопасности… Я, конечно, польщен твоим вниманием, но хорошо, что ты появилась, когда… все закончилось… — Внезапно он сощурился, отодвинул Джейд от себя за плечи и спросил: — Почему прибыла только сейчас, под утро? Где пропадала все это время? И этот запах, — Сэллоу приблизился к ее губам, но не за поцелуем, а чтобы придирчиво принюхаться. — Это… табак? Табак. Вишневый и дорогой. Опознать такой труда не составит, если уже ранее доводилось его учуять на ком-то. Джейд заледенела в руках Себастьяна от осознания, что он все понял.       — Табак… — машинально проронила она. Не в ответ и не в подтверждение — это слово проскользнуло само собой, и задерживать его не было смысла. И будто снова они в кабинете Зельеварения, где Оминис только что наиглупейше спалился и проговорился. Только на его месте теперь она сама, умудрилась без слов себя выдать. Джейд сменила одежду, но вишневый табак пропитал волосы. К ним Сэллоу и припал в горьком отчаянии. Обнимал, прижимал к себе, пока от нее пахло другим. Сразу прознал, чем, точнее, кем от нее веет. Джейд же не знала, что делать и говорить. Просто потерянно стояла посреди полуразрушенного Фелдкрофта в объятиях Себастьяна, который наверняка думал именно то, что пришло бы на ум первым делом в подобной ситуации: она уже некоторое время ему изменяет. Этим можно было объяснить и ее отсутствие, и холодность с отстраненностью в последнее время, пока сам Себастьян пытался всеми силами оправиться от недавнего двойного удара и сражался. Внутри было погано и пусто. Не потому, что Джейд чувствовала себя виноватой, пойманной с поличным или застигнутой врасплох. Пусть она пока не планировала рассказывать Себастьяну о черном порошке и последующем лечении, причина таких ощущений крылась в другом. Уже заранее понятно, чем все кончится. С мимолетного момента все стало необратимо. Не хотелось лепетать «ты не так все понял, я могу объясниться». Что бы она ни сказала, все уже рушилось, прямо сейчас, пока они стояли в обнимку. Себастьян не нуждался в объяснениях. Он желал лишь одного — чтобы всего этого не случилось. Чтобы от нее не пахло Пруэттом, чтобы Джейд рассказала правду с самого начала и доверилась ему. Сэллоу хотел невозможного. Он ничего не спрашивал, но утверждение «ты была с ним» сочилось из Себастьяна. Ни злобы, ни ревности, ни непонимания. Молчаливое осознание, что он догадывается верно, и мягкие движения руки по ее волосам.       — Новая волна с запада! — закричали позади, и Сэллоу вздрогнул. Руки его сжались сильнее, когда Джейд попросила отпустить.       — Я должна идти, — настояла она.       — Что? Нет! Куда? — тут же запротестовал он, пока вокруг все оживало, приходило в движение и жители готовились мобилизоваться. Едва пришла весть о наступающих гоблинах, Джейд поняла, что нужно делать. Вырваться из его хватки и броситься туда, наверх, откуда наступали враги. Просто потому, что она справится с ними лучше, чем кто-либо в Фелдкрофте. Ей самой природой дан инструмент для решения таких проблем.       — Себастьян, пусти! Джейд с усилием оттолкнула Себастьяна, и он, уставший и не ожидающий такого сопротивления, отшатнулся с растерянным видом, чуть не упав наземь. С этим толчком он понял, что окончательно проиграл без шансов одержать над ней верх. Мог бы пустить в ход магию, но ее жест красноречиво обозначил и позицию. Джейд задержала взгляд на его лице, решительно вытащила волшебную палочку, развернулась и бросилась бежать от Сэллоу прочь. Прохладный воздух обжигал горло и ноздри, трепал волосы и бил по щекам. За спиной тянулось ощущение преследования; казалось, ее вот-вот поймает кто-то вроде Соломона, остановит, свяжет по рукам и ногам и она ничего не сможет сделать, кроме как вступить в открытое сопротивление еще и с ним. Или у Себастьяна откроется второе дыхание и он бросит все силы на то, чтобы все-таки своего добиться и помешать ей убежать. Заколдует воздух вокруг нее, превращая в твердый, непреодолимый барьер, а контрзаклятие от такого ей до сих пор не известно. Но нет — позади по-прежнему никого не было, и пока остальные внизу только собирались и пробуждались, вымотанные недавней битвой с первой гоблинской волной, Джейд беспрепятственно бежала вперед. К цели. Туда, откуда с высоты стекались гоблины. Их было десятка два — не критично больше максимального количества, с которым Джейд уже удавалось справиться. Она ворвалась в бой под чарами невидимости и сразу же привычно принялась разбрасываться заклинаниями, зарядами и вспышками древней магии и обращать против гоблинов их же стрелы, секиры и валуны, что попадались под руку. Как же до сладостного приятно было снова оказаться в бою! Тело наконец получило свободу действий, и Джейд с уверенностью ощутила себя в своей стихии. Знала, что делать, как двигаться и использовать магию, какие чары правильно комбинировать для достижения наибольшей эффективности и максимального урона. Выбирала тактически выгодные точки, использовала элементы ландшафта в качестве укрытий и все что могла превращала в преимущество и обращала себе на пользу. Волшебная палочка удобно лежала в руке, месяцами отточенные заклинания работали исправно, тактика не подвела ни разу, даже несмотря на перерыв от сражений. Казалось, драться стало так же легко и привычно, как моргать, ходить или плавать. Дыхание было ровным, нервное напряжение высвобождалось с каждым новым лучом заклинания и поверженным врагом. И когда считанные единицы оставались на ногах, к врагу пришла подмога. Тут и там появлялись еще гоблины. Пять, десять, пятнадцать — гораздо больше уже поверженных. Джейд осмотрелась с поднятой волшебной палочкой, оценивая шансы и обстановку. Подкрепление из Фелдкрофта еще не прибыло, да и рассчитывала она исключительно на свои силы и возможности. Теперь гоблинов на одну нее было слишком много, но и на такую задачу у Джейд имелось решение. И прежде чем она замахнулась волшебной палочкой, заметила высокую фигуру, закутанную в ткани и скрытую под капюшоном, — единственного человека среди гоблинов. Послушный огонь, выпущенный на волю, разнесся во все стороны, съедая гоблинов одного за другим. Кто-то успел убраться и исчезнуть, другие же пали жертвами ее разрушительного пламени, как Северные кочевники, как старый сарай у дома, как поместье Мартины вместе со всеми обитателями, как и вся семья Джейд. Новоприбывших гоблинов разом постигла та же участь без возможности остаться даже кучкой пепла.       — Что, во имя Мерлина, ты творишь?! Раскатистый голос Соломона раздался за спиной. В потеплевшем от огня воздухе повис тошнотворный запах горелого мяса и рассеивался черный дым. Джейд по-прежнему дышала ровно, даже щеки не затронул румянец. Медленно оглядев опустевшую поляну, она опустила волшебную палочку и обернулась на звук. Сэллоу-старший был захвачен смесью гнева, изумления и негодования. Он и небольшая группка жителей наконец достигли вершины холма и видели, как она в одиночку расправилась с врагом. С несколькими десятками гоблинов за раз. Себастьян тоже был здесь, и его лицо бледнело в слабых цветах подступающего рассвета. Джейд не беспокоилась ни о нем, ни о Соломоне и остальных. Главное — они не видели, как она использовала древнюю магию, — если Джейд не ошибалась в своих размышлениях, не были способны видеть даже голубые вспышки и молнии. А огонь — это всего лишь огонь. С хлопком трансгрессии рядом возникла фигура. Та самая, которую Джейд видела наверху и оставила в живых, когда ничего не стоило скормить всепоглощающему огню еще и ее. Кто бы это ни был, она сразу все поняла: пришли за ней.       — Отлично сражаешься, — раздался невозмутимый, тягучий, манерный голос из-под капюшона, а из многослойных одежд вынырнула рука в кожаной перчатке. — Идем. Нам уже давно нужно поговорить. Джейд с легкостью узнала этот тон, и знакомые нотки совершенно ее не испугали. Руквуд самолично пришел за ней, один, без свиты, и даже обрадовало, что не придется таскаться по бандитским лагерям в его поисках. Нападение и гоблины явно были лишь проверкой, которую она успешно прошла, показав, на что способна, — а может, и вовсе служило поводом выманить ее из замка, ведь точно такой же недостижимой Джейд была для Руквуда, как и он для нее. Досадно только, что сцена разворачивалась на глазах у обоих Сэллоу, и это неминуемо сулило проблемы с законом. Но до этого еще предстояло дожить. А пока Руквуд продолжал призывно протягивать руку, резко ставший первым в списке ее приоритетов, затмив собой Себастьяна. Джейд скосилась на Сэллоу-младшего. Они с Соломоном как никогда были похожи между собой с одинаковым выражением непонимания, негодования и растерянности, разве что брови Соломона хмурились сильнее. Себастьян пусть и не понимал, что между ней и Виктором происходит, все равно предчувствовал, что она вот-вот исчезнет, а он ничего не сможет с этим сделать. Бессилие, беспомощность, протест пожирали его, и Джейд молилась, чтобы он не обернул Убивающее проклятие против Руквуда, позабыв о клятве на крови, лишь бы не допустить ее ухода.       — Я делаю то, что должна, — с уверенностью сказала она Себастьяну, прежде чем взяться за кисть Руквуда и трансгрессировать вместе с ним. Вопреки ожиданиям оказаться в фамильном замке или в логове бандитов, Виктор перенес их на удаленный изолированный утес, торчащий из моря. Вокруг на мили наверняка не было ни души, и это место одинаково хорошо подходило как для приватной беседы тет-а-тет, так и для убийства без следов и свидетелей. Все очевидцы их ухода остались в Фелдкрофте, и если Джейд вдруг не вернется… Виктор снял капюшон, открыв, наконец, лицо. Оказалось непривычно видеть его таким: без формальной статусной одежды и котелка, в шмотье, будто стянутом с рядового браконьера; без мерзковатой улыбочки и прищура. Руквуд был теперь… проще, даже человечнее, более приземленным. Это совсем немного сбивало с толку, но Джейд не собиралась подкупаться внешностью. Ощущения от встречи были схожими с нахождением на большой шахматной доске с Руквудом на противоположном конце поля один на один, только вот остальные фигуры могли как отсутствовать, так и быть невидимыми, но оставаться в игре. Теперь ход встречи могла изменить любая мелочь, и Джейд оставила все лишние мысли и чувства там, в Фелдкрофте. Собралась, насторожилась и приготовилась играть. Коммуницировать с Руквудом уже было проще, чем с невыразимцем. Мотивы Виктора были вполне понятными, в то время как загадочный служитель Министерства оставался слепым пятном. Весомое, успокаивающее различие между ними состояло в том, что Руквуда при случае можно убить, а вот сбросить с себя невыразимца с подобной легкостью не получится. Руквуд некоторое время осматривал ее как диковинного зверя. Не опасался, просто утолял любопытство, наконец оказавшись с ней в непосредственной близости. Джейд и не старалась напугать. Прикидывала его цели и мотивы. Древняя магия — очевидно. Но что именно? Эксперименты над ее кровью и телом, живым или мертвым, или же просто разговор? Ее смерть Виктору не выгодна; по крайней мере, сейчас. Наверняка для начала Джейд послужит источником информации и с ней прежде всего будут разговаривать. Виктор пришел один, без Ранрока — неужели будет пытаться решить все по-хорошему? Или просто прибрал объект интереса к рукам тайком, без ведома гоблина?       — Ну давай, вещай, — первой заговорила Джейд, сделав уступчивый жест рукой. Руквуд умиленно улыбнулся ее предприимчивости. Наверняка не ожидал, что она будет вести себя так уверенно и бесстрашно, но обрадовался сговорчивости, контактности и отсутствию явной враждебности.       — Ты, верно, догадываешься, о чем пойдет речь? — протянул Виктор. — А значит, понимаешь, что, если будешь хорошей девочкой, и беседа тоже пройдет хорошо. Ха! Джейд едва удержалась от смешка. Как бы не так. Пусть он не ведет себя как высокомерный придурок и честно скажет, что ему надобно, — и тогда, может быть, им действительно удастся продуктивно побеседовать. Все эти пафосные речи напыщенных дядек, мнивших себя главными, хозяевами ситуации, решались одним простым зарядом древней магии в лицо. У Руквуда, воочию наблюдавшего за ее колдовством в действии, инстинкт самосохранения должен был пробудить и разум, если он не хотел, подобно гоблинам, сгореть заживо или рассыпаться в пыль. Так что его неуместный треп был не чем иным, как блефом, попыткой набить себе цену и удержать главенствующую позицию в диалоге с противником не по силам. Не станет же он высказывать ей уважение, признавая тем самым за собой второе, а то и третье после гоблина место? Нонсенс.       — Ну, давай попробуем, — Джейд пожала плечами. — Что тебе нужно?       — Речь пока не обо мне и моих желаниях, — живо осадил Виктор. — Я пригласил тебя, потому что хочу посмотреть, что ты из себя представляешь, и только потом, узнав о тебе больше, решить, что я хочу и могу тебе сказать. Думаю, мы оба прекрасно понимаем, в каком… затруднительном положении оказались, и сейчас проявляем разумную осторожность. Джейд кивнула. Значит, мозг у Виктора есть и даже работает в верном направлении. Чудесно.       — Я сильно рискую, стоя здесь, — продолжал он, — и, как и ты, умирать пока не намерен, — Руквуд хохотнул, но настроения его в целом ощущались мирными. — Просто давай… присмотримся друг к другу, не обостряя и без того напряженную ситуацию, — предложил бандит.       — Хорошо, — согласилась Джейд. Ей было достаточно, что Виктор не выпендривается и не вызывает подозрений. Разговор выходил странным и невнятным, но осторожность Руквуда была более чем понятна — он прощупывал почву.       — Видишь ли, захоти я говорить с тобой откровенно, я наслышан о вашем с Элеазаром договоре, который прилично стесняет тебя в… изъяснениях, — Руквуд повел диалог дальше. — Министерство весьма предусмотрительно заткнуло тебе рот Непреложным обетом. Удачно, что он сам заговорил о Фиге. Злободневная тема обета интересовала Джейд больше, чем Руквуда — древняя магия и все ее тайны.       — В таком случае мне интересно, на что ты рассчитываешь в этих обстоятельствах, — Джейд сделала свой ход. — Действительно, если бы я и хотела поделиться с тобой секретами добровольно, это было бы последним, что я скажу перед смертью. Руквуд молчал. Разумеется, напрямую он не сообщит, что Джейд нужна ему и гоблину живой, — это ее только обнадежит, станет гарантом безопасности и поставит Виктора в невыгодное положение. Он не раскроет ей ни планов, ни целей на ее душу. Точно так же Виктор не спешил радовать новостью, что наставник мертв и она может наконец говорить, освобожденная от гнета клятвы. В его же интересах, чтобы Джейд заговорила, и он бы ей счастливо сообщил о долгожданной возможности открыть рот, не опасаясь последствий нарушения Непреложного обета. Однако он этого не делал.       — Вы беседовали с моим наставником? — невинно спросила Джейд, уже сама проверяя обстановку. — Он, в отличие от меня, свободен в высказываниях. А еще его спокойно можно было запытать до смерти, этим же вытянуть все необходимые сведения, но мечтательные мысли Джейд оставила невысказанными. Вопрос был логичным, но каверзным: узнай она, что Фиг мертв, — ноги ее не будет в Хогвартсе и окрестностях. А может, и на всем острове. Виктор отвечать не рвался. От упоминания Элеазара помрачнел и делиться новостями о его кончине так же не торопился. Джейд тоже полагалось омрачиться, но вместо этого она принялась думать и строить предположения. Из реакции ставшего несговорчивым Руквуда можно было сделать неутешительные выводы: Фиг не только жив, но и, если подвергся пыткам, наверняка не раскололся даже под Круциатусом. В процессе пыток мог тронуться рассудком, и Джейд осталась единственным источником информации. Это вынудило Руквуда тайно пойти на контакт с ней, поэтому же он так бережно обращается и отношения портить и разбрасываться заклятиями не спешит. Не исключено, что Ранрок осведомлен об этой встрече, а Руквуд выступает в качестве переговорщика. Спрашивать смысла не имело — Виктор мог соврать, да и ответ ни на что значительно не влиял. Будь вся встреча подставой — Джейд и с этим справится.       — Значит, от Фига ничего конкретного добиться не удалось, — догадалась она. Склонила голову, заглянула в щетинистое невеселое лицо Руквуда и растянула губы в усмешке. — И что теперь? Что-то в тоне ее голоса, в уверенном поведении и в словах заставило бандита нахмуриться пуще прежнего. Джейд, не целясь, попала в яблочко и улыбнулась шире.       — Не знаю я, ясно? — в признании рыкнул Руквуд. Эмоции выплеснулись из него, неприкрытые, настоящие, — так Джейд сразу поняла, что Ранроку действительно ничего не известно об их встрече, Виктор действует один и в последнее время терпит череду неудач. — Знал бы, решил все без тебя. Похоже, он в тупике. Джейд попыталась состроить сочувствие. В таком униженном положении Виктор ни за что не признается, что ему бы не помешала ее помощь и содействие. Зато, если осторожно и правильно с ним разговаривать, реально узнать нечто полезное. Казалось, все было просто: Руквуд выдает местоположение Фига, Джейд его убивает — и… все. Джейд исчезает, прихватив с собой древнюю магию с ее секретами, а Виктор и гоблин остаются с носом. Руквуд прекрасно понимал, что живой Элеазар служит привязью, на которой держится Джейд. Его смерть дарует ей не только возможность говорить, но и абсолютную свободу, а в этом вторая сторона заинтересована не была. Ситуация и правда выходила запутанная.       — Давай разберемся, — негромко и спокойно предложила Джейд, заметив, как быстро и легко Руквуд вышел из себя. — Вместе, — добавила она доверительно и воодушевляюще. — Что там у вас стряслось? Виктор резко обозлился, оскалился, и его лицо испещрили морщины. Джейд понимала, что не она причина его недовольства, а неприятные мысли, вызванные ее вопросом.       — Он обещал со мной поделиться! — изрыгнул Руквуд. — Этот карликовый засранец заверил, что я в доле! И что в итоге? Все это время лишь пудрил мне мозги, манил шкурой неубитого единорога, а затем и вовсе выкинул меня за борт! Да только если бы не я и не мой вклад, он бы никогда не дошел так далеко! Бандит вытащил из-за пазухи флягу и жадно глотнул. Джейд хранила терпеливое молчание и участливо посматривала, как он негодует, обдуваемый солеными ветрами.       — Я делал все, как он говорил. Пустил его в родовое поместье, позволил перекопать его сверху донизу, повелся на россказни, что где-то там, внизу, хранится невиданная сила… Черта с два! Ни хрена там не оказалось! Все было зря! А даже если бы и было, этот паскудный гном постоянно пытался вытеснить меня из доли и только и ждал подходящего шанса меня наебать! Хотя это я наследник одного из четырех Хранителей! — Виктор уже перешел на крик. — Я потомок Чарльза Руквуда! Хранилище и все содержимое принадлежит мне по праву наследования! Мне, ты слышишь? А хренов Ранрок возомнил себе, что, раз хранилище сделано гоблином из гоблинского серебра, это дает ему право наложить свои уродливые лапищи на мои сокровища! Руквуд надрывался, пока на его покрасневшем лице вздувались вены. Снова промочил горло, швырнул опустевшую флягу в море и отдышался. Джейд, прежде молчавшая, тактично кашлянула, прерывая его стенания.       — Если бы не ты… — повторила она его слова. — Каков был твой вклад в поиск хранилища?       — Неоценимый! — рявкнул Руквуд. — Кто пустил гоблинов на территорию замка? Я! В мое хранилище! В моем замке!       — Значит, Ранрок и без тебя знал, где конкретно находится репозиторий? — уточнила Джейд.       — Он пришел ко мне с предложением, — нехотя ответил Виктор. — Притащил эти дневники на гоббледуке и заявил, что на моих землях хранится сокровище, которое только он способен отыскать. С моего согласия или без — он бы в любом случае это сделал и взялся за раскопки.       — Тогда зачем ему брать тебя в долю и тем более спрашивать разрешения?       — Мой отказ неминуемо повлек бы за собой… трудности. Открытое противостояние, которое Ранроку не на руку. Сейчас все его перемещения покрывают слухи о восстании, но это всего лишь слухи и терять своих бойцов не хочет ни он, ни я. Ранрок знает, что у меня есть своя мощь, и драться за эти сокровища он посчитал м-м… нецелесообразным. Потому пошел по мирному пути и предложил договориться. Так мы и заключили союз.       — Продолжай, — заинтересованно попросила Джейд.       — Когда гоблины докопались до репозитория, внутри хранилось разочарование. В коконе из гоблинского металла хранилась пустота. Это просто немыслимо! Должны же быть какие-то преимущества от родства с Хранителем, кроме сраных обокраденных развалин и пустого репозитория! Я чертов наследник! Чертова Хранителя! Чертовой магии!       — Ты был там? — Джейд пристально следила за Виктором, и тот кивнул и досадно скривился. — Видел все своими глазами?       — Ага, — подтвердил бандит. — Еще бы я позволил этому длиннопалому прохвосту ошиваться в злачных местах и топтать мои коридоры без моего надзора один на один с хранилищем. До сих пор не покидает чувство, что Ранрок меня попросту кинул и все-таки присвоил себе содержимое хранилища без моего ведома, а мне сказал, что и сам остался ни с чем. Ни в чем не могу быть уверен, кроме того, что в оболочке было пусто. По крайней мере, на первый взгляд.       — М-м… — задумчиво протянула Джейд, и Виктор тут же обратил все внимание на нее. Высказавшись, он высвободил терзающую горечь и теперь, свободный от эмоций, мыслил ясно. — У меня есть для тебя хорошая новость. Даже две. Первая — я могу быть уверена вместо тебя. А вторая — Ранрок тебя не предал. Джейд посчитала уместным заверить Руквуда в том, что гоблину из хранилища в поместье его предков действительно ничего не досталось. Уточнять детали она, разумеется, не стала. Лишь заманила правдой, прикормила, чтобы снизить градус накала и повысить доверие. Это было необязательно, но приятно: Так Виктор будет мягче и, возможно, разговор пройдет лучше и быстрее.       — Как ты можешь это утверждать? Ты что-то знаешь? — тут же цепко зыркнул на собеседницу Руквуд. — В смысле… разумеется, черт тебя дери, ты знаешь. Аккуратнее с языком, смотри не помри здесь, — предупредил он и нелепо стушевался, став совсем непохожим на грозного и опасного главаря Пепламб. Тем же и доказал: она нужна ему с гоблином живой.       — Есть секреты, которые не относятся к древней магии, — успокоила Джейд, и Виктор тут же в предвкушении вытянулся. — Я могу сказать больше, мне это ничего не стоит. Однако, — она поднятым указательным пальцем подцепила все внимание Руквуда, — то, что я скажу, тебе не понравится, так что хорошенько подумай, хочешь ли услышать правду. Для вселенского равновесия за хорошей новостью идет плохая. Я стану для тебя гонцом, что принесет дурные вести, а таким, как известно, голову отрубают. — Она сверкнула глазами, подчеркивая всю серьезность. — Давай я буду честной, Виктор: я тебя не боюсь. Ты для меня бесполезен и говорить с тобой не имеет никакого смысла. В диалоге я не заинтересована, выгоды с тебя не поиметь… Понимаешь, к чему я веду? Ты не в том положении, чтобы выдвигать мне условия и выменивать что-то в ответ на мою сговорчивость. Но я не против поделиться с тобой кусочком правды, притом совершенно без-воз-мезд-но, — по слогам закончила Джейд. Она чувствовала, что сейчас подходящее время. Надоело тянуть резину, пора двигаться к концу. Эмоции быстро сменялись на лице Руквуда: оно то тускнело в предвкушении разочарования, то, наоборот, озарялось надеждой. В конце переменилось на смятение, так он и стоял сбитым с толку, уже не такой одухотворенный, как в начале, и теряющий уверенность на глазах. Некоторое время Руквуд обдумывал ее слова, бегая глазами по сухой траве, что только-только выглянула из-под снежного покрова. Бандит понимал, в какой заднице оказался, и знал, что крыть ему нечем. Схватится за волшебную палочку — умрет прежде, чем успеет выговорить заклинание. Виктор все пытался найти лазейку, в чем потерпел очередную неудачу. Выбор был невелик, и он, суетливо поежившись, протянул:       — Та-ак?       — Все-таки хочешь это услышать? Пусть будет по-твоему, — снисходительно сказала Джейд. — Тогда предупреждаю: едва рыпнешься — и я сделаю с тобой то же, что и с троллем в Хогсмиде. Будь хорошей девочкой, — Джейд усмехнулась, — и беседа пройдет хорошо. Руквуд непроизвольно сглотнул громче, чем планировалось. Бандит выглядел теперь совсем поникшим, но приободрять его никто не собирался. Все пошло не по плану — по крайней мере, Виктор явно не планировал, что Джейд сумеет перевернуть ситуацию в свою пользу. С другой стороны, и правда, на какой исход он рассчитывал от встречи с человеком, который одним зарядом магии разорвал в клочья горного тролля в защите из гоблинского серебра…       — С чего ты это взял, что претендуешь на содержимое хранилища? — спросила Джейд.       — Что? В смысле с чего взял? Я, как наследник рода Руквудов…       — Владеешь замком, — кивнула она. — Но почему решил, что и хранилище принадлежит тебе? Лицо Виктора сперва непонимающе вытянулось, затем скривилось в возмущении.       — Ты, блядь, издеваешься? А кому же еще?! Каждый чертов камень в поместье моих предков находится в моем владении! На гоблинское серебро мне начхать, пускай затолкают эту оболочку себе в задницы, откуда вылазят их маленькие детеныши-гоблинята, но магия… — Руквуд перешел на алчный шепот и вмиг стал похожим на прежнего и привычного себя, — древняя магия положена в первую очередь мне.       — Оу, — сконфуженно выдала Джейд под пылающим взглядом Виктора. — Ты думаешь, что Чарльз…       — Хранитель, — уверенно констатировал Виктор. — Хранитель древней магии. И я, как его прямой потомок, тоже имею право ею пользоваться и обладать… Что ты улыбаешься? — Он не мог не заметить вернувшуюся улыбку на ее губах. — Чего ржешь?!       — Боюсь… — Джейд понадобилось время, чтобы взять себя в руки и подавить подступающий смех. Такой она Виктору явно не понравится, и разговор может закончиться плохо. — Боюсь, твои суждения ошибочны, — как можно более нейтрально сказала она, чтобы не бесить и без того заведенного бандита. — Чарльз Руквуд не владел ни древней магией, ни хранилищем. Тем более — тем, что в нем было. Вы с Ранроком и правда делите шкуру неубитого единорога, который не только вам не принадлежит, но, — Джейд понизила голос, — которого даже не видите. Рот Виктора самопроизвольно раскрылся, а взгляд расфокусировался.       — Ч… что ты такое говоришь? — Он явно отказывался верить и ей, и своим ушам. — Несешь какой-то вздор!       — Ну, мне-то, наверное, лучше известно, — весьма самоуверенно высказалась Джейд и едва не добавила, что она — тоже Хранитель, в полном смысле этого слова. Руквуд сделал несколько шагов к ней навстречу, но вместо волшебной палочки обошелся указательным пальцем.       — Думаешь, если ты, девчонка, одарена древней магией, можешь так со мной разговаривать? Я точно так же, как и ты, имею право на эту… невиданную и сокрушительную силу! Мы с тобой в равном положении, и я такой же наследник!       — Э-э… — Джейд в замешательстве отшатнулась, отчего Руквуд сменил враждебность на озадаченность. — И снова мимо. Никто из Хранителей мне не предок. И слава Мерлину.       — Ха? — Виктор удивился и бегло осмотрел собеседницу с макушки до пят в поисках ответов на все свои вопросы. — Тогда какого хера ты, паршивая безродная шавка, получила эти способности вместо меня?! На востоке уже расползались краски рассвета, пока Виктор Руквуд вглядывался в спокойное лицо Джейд, скалился и негодовал. Джейд улыбнулась; ее позабавило его зазнайство и последующее разочарование, горечь от которого заставила позабыть о неравенстве сил. Вот он, Руквуд: мелочный, жалкий, набивает себе цену и страстно жаждет величия, а на деле ни черта из себя не представляет. Таким слизнякам явно не стоит обладать древней магией и какими угодно «сокрушительными силами».       — Поверь, мне тоже интересно получить ответ на этот вопрос, — кивнула Джейд. — Я уже неоднократно до тебя задумывалась: а почему же я? — Теперь уже она не моргая смотрела на бандита, легко выдерживая его попытку надавить. — Но знаешь, в чем смысл, Виктор? — Она выдержала интригующую паузу, в лучших традициях Хранителей, растянула загадочную улыбку практически до предела, склонилась к нему и полушепотом произнесла: — Ни в чем. Нет ответа. — После этих слов тень разочарования промелькнула на лице Руквуда. — Нет, понимаешь? Ни Фиг, ни Ранрок, ни я, ни даже Хранители не раскроют тебе истины. Так что прими факты, как есть, и смирись. Я владею древней магией, а ты, увы, нет. Это аксиома, константа, не поддающаяся твоему влиянию. Убьешь меня, искупаешься в моей крови — да хоть мою шкуру на себя натяни и перегони кровь себе в вены — это ничего не изменит. Виктор медленно перевел взгляд с ее левого глаза на правый, остановился на улыбающихся губах и попятился.       — Нет… — прошептал в неверии.       — Да, — с нажимом констатировала Джейд, разбивая в дребезги все его надежды и мечты.       — Не верю, — упрямо отказался Руквуд, снова истратив былой бандитский облик, а глаза его забегали в поисках помощи. — Ты врешь. Врешь!       — Зачем? — просто спросила Джейд. — Что мне с этого? О, знаешь, мне эта ваша древняя магия на хрен не сдалась. Я только-только начала жить относительно спокойно, и тут она без предупреждения ворвалась в мой мир и принесла с собой одни лишь неприятности, что тянутся и по сей день. Я бы с превеликим удовольствием избавилась от нее, — в зрачках Руквуда мелькнул алчный огонек на этих словах, — если бы могла. Но, видимо, сама природа приговорила меня проклятием древней магии, на которую ты так облизываешься, считая благословлением. Хочешь ее? — Джейд достала волшебную палочку, и на кончике засветилось синим волшебство. — Да подавись. Вместо разрушительного заряда она безвинно отпустила искрящийся сгусток в свободный полет, и ветер подхватил его и понес дальше. Виктор насторожился, едва она взялась за древко, но свою волшебную палочку вытаскивать не стал. Заморгал исступленно, не понимая, что сейчас произошло.       — Что ты делаешь? — спутанно забормотал он. — Хватит со мной играться, девчонка! Джейд триумфально выдохнула. Виктор Руквуд, как она и предполагала, древней магии не увидел. Точно так же, как и Себастьян, на глазах у которого хогсмидский тролль сам собой развалился без видимой на то причины.       — Доказываю, — ответила Джейд. — Что и требовалось доказать. Ты не можешь присвоить то, чего в твоем мире не существует. Понимаешь, Виктор? Представь, что у меня есть член, только ты его не видишь, что тем не менее факта его наличия у меня не отменяет. Так что можешь встать на колени, открыть рот и начать отсасывать. Униженный и ущемленный, Руквуд зарычал. Хотел было броситься, но все же остановил себя в последний момент. Ему не нравилось, как улыбалась Джейд. Раздражали ее слова, поведение, сквозящее в каждом звуке и спокойствии превосходство. Вместо волшебной палочки Руквуд ткнул в ее направлении пальцем, но ничего оспаривать не стал. Не смог. Подозревал, что она права и говорит правду. Солнце лизнуло лучами лицо Джейд, такое спокойное и умиротворенное. Сейчас между ней и бандитом висел не вопрос соперничества, а факты. Невидимые, но ощутимые. Руквуд поморгал безмолвно, оскалился, облизнув губы, бросил короткое «сука» напоследок и трансгрессировал, чем поставил в разговоре точку. Джейд засмеялась. Хохотала радостно от того, насколько все это бессмысленно и не важно. Бескрайний мир вокруг плевать хотел на их пререкания. Природа не задавалась вопросами, почему на этом месте стоит утес, а не плещется море. Точно так же древняя магия досталась Джейд, а не Виктору. Вернуться стоило немалых трудов. Трансгрессировать у Джейд не получилось — видимо, не очень-то она и хотела возвращаться в окрестности Хогвартса. Пришлось сперва прыгнуть в воду, переплыть от утеса на большую землю, а потом еще некоторое время бродить по тропинке до ближайшего поселения, где сонный житель ворчливо выручил щепоткой летучего пороха. День Джейд провела в Араншире. Затаилась в доме, гадая, как скоро к ней нагрянут мракоборцы. Была уверена, это лишь дело времени: найти ее при желании не составит труда и ее жалкие защитные заклинания наверняка гостей не сдержат. Она убила кучу гоблинов на глазах у Соломона Сэллоу, а он сочтет своим долгом спустить на нее министерских псов и призвать к ответу перед законом. Джейд ждала час, другой, полдня — а в дверь так и не постучались и в прихожую сворой не трансгрессировали. Продумывала варианты, как будет выкручиваться и что говорить мракоборцам, так и заснула. Проснулась Джейд под вечер, когда поленья в камине уже истлели. Прислушалась к тишине, выглянула в окно, проверила дом Гоменум Ревелио — пусто. Странно. Что-то пошло не так. Не известно, что стряслось, но, похоже, ей дали шанс уйти. Оставаться нельзя — после случившегося Джейд уже точно не сможет вернуться в Хогвартс и прикидываться невинной школьницей. Только не после того, что видел Соломон и остальные. Решение пришло быстро и стихийно: Джейд должна покинуть замок. Поговорит Виктор с Ранроком или нет — не важно. Не имело особо значения, скажет Руквуд гоблину об их встрече или умолчит, или передаст все ее слова. Джейд нужно добраться до Ранрока. Потолковать с ним, договориться, выменять Фига или сымпровизировать по ситуации — это она решит уже на месте. Только вот… черт. Джейд машинально остановилась посреди прихожей, наткнувшись на препятствие, непреодолимый барьер — весомую причину еще раз вернуться в Хогвартс. Чертов рабочий блокнот, хранящий все заметки и исследования, которые вела Джейд. Он остался там, в спальне девочек, и бросать его слишком рискованно. После исчезновения Джейд ее школьный чемодан наверняка проверят, и если записи попадут не в те руки… нет. Этого нельзя допустить. Еще какое-то время Джейд корила себя за непредусмотрительность, одновременно прикидывая шансы пробраться в спальню за блокнотом и уйти незамеченной. Весь чемодан за собой она не потащит, а жаль — в него, заколдованного незримым расширением, можно было бы упаковать всю свою жизнь. Уничтожить все исследовательские труды, поговорить с Ранроком, избавиться от Фига, тем самым все закончив, — казалось несложным. Джейд сладостно предчувствовала скорый конец. Дождаться наступления ночи, надеяться на удачу и повторить все шаги, которые она проделывала во время запрещенных вылазок за пределы замка и возвращения в его стены. Благо в доме осталась метла — это значительно упрощало задачу. Вспомнилось обещание Пруэтту дать знать, что она в порядке. Джейд, иронично усмехаясь, нацарапала записку и затолкала в карман. Своей совы у нее не было, зато она умела приманивать чужих, которые охотно доставят ее весточку гриффиндорцу. Завтра утром он прочтет ее слова и даже не подумает, что они станут последними. Как скоро заметят ее пропажу? Себастьян наверняка расскажет, что видел ее уходящей под ручку с Руквудом, и подумает, что ее убили; директор Блэк выругается, раздосадованный свежей порцией неприятностей, связанной уже с ней… Но Джейд это все не коснется. Она в то время уже будет вести переговоры с Ранроком. Возникла мысль оставить письмо и Себастьяну. Если бы можно было ему все рассказать… внести ясность в ее поспешный уход и объясниться… дать ему ответы… но нет. Джейд, как и полагает Хранителю, оставит после себя сплошные вопросы, терзания и непонимание. Может, так будет лучше? Джейд не знала, как было бы лучше. Предвидела только, что Сэллоу почувствует себя весьма паршиво, отчасти и из-за того, на какой неоднозначной ноте они расстались. Будет приставать к Пруэтту, пытаясь разузнать детали их взаимодействия; возможно, гриффиндорец все-таки что-то расскажет, а может, будет хранить верное молчание — все это так же имело мало веса. Пусть все будет как будет. Джейд терялась, какой выбор сделать и что кому после себя оставить. Так и решила оставаться пассивной, хранить молчание и ничего не объяснять. Хранить молчание… Замок принял ее без условностей. Метлу Джейд запрятала в укромном месте, не снимая чар маскировки ни с нее, ни с себя. По пути к подземельям с горестным смешком отметила, что снова умудрилась завернуть не туда. Древняя школа магии так и не стала для нее домом, в котором она бы ориентировалась так же хорошо, как на Севере или в Лондоне и окраинах. Прижиться в Хогвартсе с его четкими порядками и дисциплиной оказалось намного сложнее, чем покорить открытый мир, живущий по диким правилам. Джейд вовсе не тосковала, переживая сейчас свое последнее путешествие по замку. Все произошло так быстро и стремительно, что она толком не успела осознать свой скорый и такой желанный уход. Просто радовалась возможности уйти спокойно, а не быть сейчас прижатой к земле толпой мракоборцев. В замке было тихо — от времени отбоя Джейд выждала несколько часов. Неслышные шаги несли ее вперед, пока мозг запоздало обрабатывал решение покинуть это место. Пожалуй, даже лучше, что уход выдался поспешным и скомканным — не останется места для сомнений и колебаний. Добраться до общей гостиной, проскользнуть в спальню, вытащить маленькую тетрадку — и на выход. Ни минуты дольше. Змея оживилась, открывая проход для невидимой слизеринки. Магия замка была гораздо более мощная и чувствительная, чем простые чары обнаружения человека, и среагировала на ее приход, впуская дальше, в гостиную. В последний раз. Джейд спускалась аккуратно, хотя в такое время в гостиной никого не должно быть. Никого…       — Ты слышал? — раздался голос снизу, едва Джейд успела пройти десяток осторожных шагов. — Кто-то вошел. Пусть Джейд и была невидимой и не издавала ни звука, но дверь в слизеринскую гостиную отворилась с шумом шевеления огромной змеи по камню.       — Не слышал, — ответил другой голос, и Джейд остановилась у стены. — Себастьян, пожалуйста, идем спать, — устало и умоляюще попросил Оминис. — Не жди ее. Это бесполезно. Если Джейд не захочет, ты ее не найдешь. Ответом послужили торопливые шаги. Сердце забилось чаще, когда Джейд поняла, что Себастьян ринулся к ней. У нее было несколько секунд, прежде чем Сэллоу окажется здесь. Всего ничего, чтобы принять решение: уйти отсюда обратно через змеиную дверь и воспользоваться шансом на побег или остаться. Джейд могла уйти незамеченной и попробовать позже. Пока еще могла хотя бы попытаться. Не станет же Себастьян караулить у двери денно и нощно? Но будет ли ждать судьба, что волей случая подарила ей возможность улизнуть? Секунды уходили, а Джейд так и не пошевелилась, вжавшись в стенку у винтовой лестницы. Вскоре показался Себастьян. Он ее не задел и побежал дальше, наверх. Внизу остался Оминис, и мимо него все еще было реально проскочить. Но Джейд не двинулась, будто окаменела. Наверху Себастьян осмотрелся, ничего не обнаружил и спросил в пустоту:       — Джейд? Я знаю, что ты здесь. Он не злился, всего-то был уставшим. Джейд по-прежнему не шевелилась, молча, и в следующий момент Сэллоу сделал то, что было более чем в его характере:       — Гоменум Ревелио! Чары обнаружения тотчас выдали ее месторасположение. Но даже сейчас Джейд и не думала обращаться в бег, сняла только с себя чары маскировки, представ посреди лестницы во плоти.       — Ты здесь… — Сэллоу бегом спустился к ней, уже расправил руки для объятия, но Джейд отступила на пару ступеней вниз, отчего Себастьян озадачился, но намек сразу понял и руки убрал.       — Ненадолго, — сказала Джейд. — Я пришла попрощаться.       — Что? Нет! Джейд, нет! — тут же воскликнул Себастьян. — Как… куда? Почему?       — Так нужно. Ты сам понимаешь, остаться я не могу. Там, в Фелдкрофте… Ты видел, что я сделала. И Соломон видел. Себастьян безмолвно раскрыл рот, но заговорить не смог. Облизнул сухие губы и тихо спросил:       — Зачем ты это сделала? Ты не должна была… Эти гоблины…       — На Фелдкрофт напали, чтобы выманить меня, — решительно констатировала Джейд. — Гоблины пришли за мной — я разобралась с проблемой. Больше такое не повторится.       — Разобралась с проблемой? — переспросил Сэллоу. — Об этом ты думала, когда колдовала Адский огонь?       — Что?..       — Я даже представить не могу, что происходит у тебя в голове Джейд. Не знаю, чего ты планировала этим добиться, но я еле сумел выгородить тебя перед Соломоном.       — О чем ты говоришь, Себастьян? — удивилась Джейд.       — Он был просто в бешенстве, — ответил тот. — Посчитал, это я во всем виноват. Притащил в Фелдкрофт тебя, темную ведьму, которая швыряется Адским огнем и испепеляет десяток гоблинов за раз… Я умолял его не звать мракоборцев, и он согласился с условием, что ноги моей больше не будет в Фелдкрофте. И если ты сунешься туда еще хоть раз… я больше не смогу за тебя с ним драться.       — Ты просил его… защищал меня? — с недоверием переспросила Джейд. В ответ Себастьян повернулся правым боком, который все это время скрывался в тени. На скуле виднелась ссадина — и что-то подсказывало, это был единственный оставшийся след среди множества, что Себастьян успел свести. Круг замкнулся. Именно ему Джейд обязана спокойствием и тем, что мракоборцы до сих пор ничего не знают.       — Но зачем, Себастьян?       — Как это зачем? — удивился он. — А как иначе? Пусть у меня к тебе все больше вопросов, ты все еще… важна для меня, — сказал он явно не то, что хотел бы. — Пожалуйста, Джейд, — Себастьян сократил расстояние до нее на те два шага, — поговори со мной. Что у тебя с Руквудом? Почему гоблины пришли за тобой? Если тебе нужна помощь или у тебя проблемы — скажи. Не важно, в ссоре мы или нет, даже если бы мы были не вместе, я все равно помогу тебе.       — Я не могу, — Джейд покачала головой. — Мои проблемы тебя не касаются, и ты никак не сможешь мне помочь. Уходи, Себастьян, и дай уйти мне.       — Я не понимаю, что происходит, Джейд. С тобой, с нами… Я думал, что дело в Пруэтте, но, видимо, все гораздо серьезнее, раз уж из ниоткуда появился Руквуд…       — Тебе и не нужно знать, — отрезала Джейд.       — Это из-за Соломона? — упрямо талдычил Себастьян, ставший глухим к ее словам. — Не беспокойся, с ним я все уладил. И за Генри Гринграсса тоже можешь не переживать — после смерти Гаррета ему совершенно не до тебя.       — Уверен? — уточнила Джейд. — Как я могу не беспокоиться? По-твоему, Соломон будет молчать вечно? Или ты память ему сотрешь, лишь бы я осталась? И всем остальным тоже? Или, как Оминис…       — Нет, — оборвал Себастьян, не дав договорить. — Как Оминис я не буду.       — Факт остается фактом: я перебила тьму гоблинов, и немало кому об этом известно. Не мешай мне решать мои проблемы и отстань. Я же сказала, это не твое дело. Она развернулась от него и пошла вниз по лестнице, когда услышала за спиной отчаянное:       — Ты мое дело, Джейд! И мне не плевать на то, что с тобой творится! Ты не можешь просто так уйти!       — Ах да. Действительно не может. Вспомнив кое о чем, Джейд поднялась обратно к Себастьяну. Остановилась напротив и запустила руку под ворот его рубашки, удобно расстегнутой на пару верхних пуговиц. Себастьян вздрогнул и замер. Волнение и беспокойство текли в нем, вызывая желание сжать Джейд в объятьях, чтобы задержать подольше — желательно навсегда. Его взгляд молил, но в ответ не встречал ни намека на колебания. Себастьян не двигался, как и Джейд минутами ранее на этом же месте. Ждал, что она с ним сделает, следил, искал намеки, подсказки, но лицо ее оставалось непроницаемым, а холодные руки мимолетно коснулись шеи и исчезли. Себастьян почувствовал, как что-то скользнуло вниз, к солнечному сплетению, и звякнула цепочка с медальоном, заверяющим их с Оминисом кровную клятву. Сэллоу вытащил ее и вместе с ним обнаружил кое-что еще. Кольцо с большим изумрудным камнем, что исчезло с безымянного пальца Джейд. Она знала, что этим запустит цепную реакцию в Себастьяне и отреагировать он может как угодно. Разозлится, выйдет из себя, возьмется за волшебную палочку — Джейд была готова ко всему и оставалась спокойной. Рука Себастьяна, сжимающая цепочку, задрожала, как и губы. Глаза наполнились слезами, когда он глянул ей в лицо.       — Ты меня бросаешь? — вибрирующим голосом спросил он. Джейд моргнула, прикованная к его взгляду. Чувствовала: пора. Раз уж она не сбежала, нужно это сделать. Главное — не думать. Говорить автономно, механически, в обход сознания.       — Да, — на выдохе сказала она негромко, но уверенно. — Мне жаль, что это — не то счастье, о котором ты мечтал. Себастьян погрустнел. Настолько, что не осталось места для желания кричать, сопротивляться и бороться. Сэллоу видел, что на этот раз все серьезно и без причины Джейд бы кольцо не отдала. Джейд знала: он поймет.       — Это твое окончательное решение? — уточнил Себастьян на всякий случай, хотя знал ответ.       — Да.       — Почему? — спросил он снова в спину, когда Джейд сделала вторую попытку достигнуть подножия лестницы. — Я могу знать, почему ты это делаешь? В чем причина, Джейд? Во мне? В тебе? В Пруэтте? Руквуде? Скажи мне, в чем! Она не отреагировала, и он закричал громче:       — Не уходи, твою мать! Не уходи от меня, сука! Со вздохом Джейд обернулась, на этот раз подходить не стала и оттуда коротко ответила:       — Во всем сразу, Себастьян. Слишком много причин.       — Ты лжешь, — процедил Сэллоу, глядя сверху вниз. — Ты врешь мне, Джейд. Скажи правду. Джейд выждала несколько долгих секунд и произнесла:       — Я не хочу тебя. Я в тебе не нуждаюсь. Пройдет время — и я тебя забуду. Все, что между нами было, не важно, Себастьян. Она посылала ему слово за словом без колебаний и эмоций на лице и в голосе, и вкупе с этим они имели больше разрушительной мощи, чем древняя магия. Джейд не знала, ложь это или нет. Чувства к Себастьяну всегда были непростыми, трудно поддавались осмыслению и лишь запутывали. Вот и сейчас она так же не могла точно определить, что же на самом деле к нему испытывала все это время, пока они были вместе и порознь. Дыхание Себастьяна сбилось, а ноздри расширялись и сужались, но он держался.       — Забудешь? — Он усмехнулся. — Сомневаюсь. Знаешь, Джейд, что любовь — это самая могущественная сила? Настолько мощная, что сильнее самой магии. Представишь такое? Ты можешь стереть себе память, но любовь ко мне останется и все равно возьмет свое. Вернется и пробьет даже заклятие Забвения. Теперь настал черед Джейд замереть в старании не выдать эмоций. Ну разумеется, Себастьян не упустил случая напоследок ее спровоцировать. Другая игра, иные фигуры… Снова необходимо одержать верх. Сэллоу успокоился и внимательно наблюдал за ней свысока. Джейд не поддавалась и в очередь своего хода заметила:       — Любовь? Не думаю, что это мой случай. Очень смело с твоей стороны предположить, что я… тебя… Она замялась, и Себастьян отреагировал незамедлительно.       — Что? — Улыбнулся резко, неправдоподобно повеселел. — Договаривай, Джейд. Не можешь произнести это вслух, да? Слишком сложно даже выговорить это слово? Конечно же, он вовсю пользовался ее заминкой. Джейд уже и позабыла эту черту Себастьяна, обратную сторону Сэллоу: хитрую, изворотливую, беспринципную, манипулятивную… Слизеринец всегда был готов на многое ради достижения цели, и сейчас его цель — она. Он явно не собирался сдаваться, но и Джейд пока никуда не торопилась. Да и нашивки со слизеринской змеей были на них обоих.       — Скажи мне, Джейд, — с той же неприятной улыбкой попросил Себастьян, снова сокращая расстояние медленными шагами по каменным ступеням вниз. — Скажи мне это в лицо, глядя прямо в глаза. Скажешь — и я больше не буду тебя удерживать. Иди куда хочешь, ветер, но я хочу это от тебя услышать.       — Ты и так не сможешь меня удержать, — Джейд на его призыв не повелась.       — Тем не менее ты все еще здесь, — кольнул слизеринский гаденыш, на миг оскалившись. О, ему не стоило опускаться до такого. Джейд не смогла сдержать растекающейся улыбки. Провокационно наклонила голову, глядя на Себастьяна снизу, и поинтересовалась:       — Ты действительно думаешь, что я этого не сделаю? Ты в этом абсолютно уверен, Сэллоу?       — Вперед, — он воодушевляющим жестом призвал продолжить. Джейд поднялась на ступень. Играть против такого Себастьяна было несложно. Перейдя к провокациям, он потерял схожесть с тем парнем, которого она помнила рядом с собой. Обыграть его несложно — всего-то помнить о цели, убедить себя в его враждебности, задавить остатки былых чувств… и не сомневаться. Еще один шаг наверх; слова уже готовились на языке. И последний — они теперь стояли на одной ступени. Джейд стерла улыбку с лица — необходимо быть максимально серьезной и убедительной. Как Сэллоу и просил, посмотрела ему прямо в глаза и, вдохнув воздуха, ровным голосом, четко выговаривая каждое слово, произнесла:       — Я не люблю тебя, Себастьян. У нее получилось справиться, и это что-то надломило внутри него. Не сама фраза, а то, как хладнокровно и беспрепятственно Джейд ее говорила. Без намека на заминку. Себастьян украдкой оперся об стену, но продолжал стоять. Остатки улыбки гримасой искажали его лицо обескураженностью.       — Еще раз, — бесцветно велел Сэллоу, ни разу не моргнув.       — Я. Тебя. Не люблю, — медленно и раздельно повторила Джейд.       — Еще.       — Не люблю.       — Громче.       — Не люблю!       — Громче, Джейд! Она говорила, что не любит его, все громче и громче, но он не показывал свою боль и стоял до последнего как настоящий воин. Джейд снова и снова наносила удары, посылала урон, и Себастьян трескался, но не ломался. Сжимал зубы все сильнее, но не от злости, а бессилия. Когда слезы капнули из его глаз, Джейд замолчала, и только эхом звенели последние отголоски. Такова цена победы, и Джейд платила свою долю, поскольку осталась, когда могла уйти. Отвернулась от Сэллоу в третий раз и пошла вниз. Он не возражал. Остался там, опустошенный и оглушенный ее ледяными, острыми криками. Не стоило Себастьяну заводить эту тему. Понятно, он пытался воззвать к чувствам и рассчитывал, что Джейд поддастся, но не учел, что поддаваться уже практически нечему. Должен был предвидеть, что для нее сказать «я тебя не люблю» гораздо проще, чем убрать частицу «не». Эта маленькая деталь не уравнивала оба варианта до взаимозаменяемого тождества. Оминис все это время был здесь — сидел на ближайшем к лестнице диване, том самом, где когда-то караулил Джейд Себастьян и ожидала Себастьяна Джейд. Гонт делал вид, что ничего не слышал, и, если оказался достаточно предусмотрительным, уже наложил на эту область Заглушающие чары, пока на их голоса не сбежалась вся гостиная.       — Сама-то веришь в то, что говоришь? — прилетело Джейд между лопаток сверху — Себастьян все-таки очухался и даже говорил почти ровно. — Или сделала над собой усилие и все бросила на самообман? Что еще ему сказать, чтобы заставить смириться? В упрямстве Сэллоу не занимать, и переть он будет до последнего.       — Верю.       — Помнишь это место? — говорил он, будто не слыша, пока спускался следом. — Здесь все и загорелось. Все началось с поцелуя. Джейд помнила. Именно здесь, на этом самом месте они впервые поцеловались по ее инициативе.       — Помню, как двинула тебе по лицу, — не поворачиваясь, сказала она. — И как ты сообщил, что не гордый. «У меня нет никакого желания и цели сопротивляться до последнего и оставаться непреклонным и непоколебимым до конца. Мне не сложно признать твою правоту», — дословно процитировала Джейд, будто только вчера Себастьян говорил это ей. — Все кончено, Сэллоу, — добила твердо. Он не поддался. Снова улыбнулся, будто там, наверху, не был готов распасться на составляющие.       — Может, повторим? — Себастьян снова сократил расстояние, видимо, переменив тактику. Да уж, Сэллоу будет покруче Руквуда, но трудности Джейд не пугали. Она прикинула, насколько разумно будет обозначить нежелание снисходить до насилия или же наоборот, пригрозить, что ударит, если понадобится. С текущей позиции доступны несколько ходов, вот только если судить по аналогии с шахматами, стратег из Себастьяна лучший.       — Не очень хочется тебя бить, но, если не останется иного выбора, поверь, рука не дрогнет, — Джейд скомбинировала оба варианта в один. Себастьян засмеялся лающе и даже жестко.       — Я не об этом. Я поцелуй имел в виду. Поцелуемся?       — Нет, — невозмутимо отказалась Джейд.       — На прощание, — попросил Сэллоу. — В последний раз.       — Нет, — тише повторила Джейд, когда стоило добавить больше напора.       — Ну пожалуйста, — он картинно надул губы. Джейд нахмурилась. Чего Себастьян пытался добиться своим поведением? Он вел себя слишком по-разному, то едва не плача, то чуть ли не глумился. Пробовал разные сценарии, примерял различные амплуа в попытке найти то, что сработает. Надеялся спровоцировать этим представлением? Пока что получалось только раздражать.       — Я же сказала не… Он не послушал. Ступил широким шагом к ней, удивительно легко поднял на руки — и в следующую секунду Джейд ощутила себя зажатой между стеной и его телом.       — Себастьян, не… Сэллоу толчком припер ее к стене, выбив воздух из легких, а собой перегородил путь к отступлению. Продолжая удерживать на весу, поцеловал протяжно и глубоко, перекрывая дыхание. Джейд стало противно. Не от его поступка — Себастьян вел себя вполне по-себастьянски, — а от себя. От того, что она замялась, оставшись здесь, когда можно было уйти и всего этого избежать. Сейчас это показалось ее упущением и послаблением, за что она и расплачивалась, встретив сильное сопротивление со стороны Сэллоу. Теперь противостояние усложнилось, и ради победы придется зайти дальше, чем она изначально планировала. Джейд отвернула голову в сторону, разорвала поцелуй и вдохнула. В животе что-то неприятно шевелилось и просилось наружу через рот.       — У тебя ничего не получится, — сообщила она.       — Не поверю, — снова уперся бараном Себастьян. — Ты всегда была врединой, теперь же пытаешься быть еще и сукой. Не могу сказать, что тебе идет. Слишком нереалистично. Джейд помедлила, но все-таки добавила:       — Я ничего не чувствую. Это была правда. Жалкая пародия на поцелуй не пробудила внутри ни страсть, ни сожаления, ни эмоции. Джейд все так же была сконцентрирована на задаче и цели одержать над Сэллоу верх. Себастьян не отпускал, она не вырывалась. Гонт по-прежнему прикидывался предметом интерьера.       — Вот как? — Сэллоу наклонился к ее повернутой вбок шее и зашептал теплым дыханием: — А что другие? Пруэтт, например. Я до сих пор чувствую его табак с тебя. Что между вами? Может, это все — лишь повод оставить меня и уйти, но к нему?       — Ты говоришь глупости.       — Что у тебя с ним было? — Себастьян сильнее вжал Джейд лопатками в стену. — Расскажи мне. Как он целовал тебя? Так? — Сэллоу коротко чмокнул ее в случайное место на лице. — Или так? — Провел кончиком языка по шее вверх, до губ, запустил язык ей в рот, а ладонью сжал грудь.       — Прекрати, — Джейд дернулась, кое-как вывернулась, и Себастьян едва не сбросил ее на пол с рук. Отвращение к нему росло внутри все больше, и такие настроения были как раз на руку. — Ничего не было. Я попросила Пруэтта об услуге. Он помог мне с лекарством. Боковым зрением Джейд заметила, как повернулся в их сторону оживший Оминис. Себастьян ошарашенно попятился.       — Порошок? Почему ты мне не сказала? — обескураженно спросил он. — Почему скрывала все это время, что, оказывается, сидишь на том же, что и я? Это мне следовало быть рядом а не Пруэтту, я должен был помогать тебе, а не он! Я прошел через все то же самое и понял бы тебя как никто другой! Себастьяна задело и оскорбило пренебрежительное недоверие и выбор в пользу кого-то другого. Джейд заметила оттенки разочарования и практически отвращения на его лице.       — Почему не сказала? У меня так и не получилось полностью тебе довериться, — весьма жестко ответила она. — Не хотела, чтобы ты меня такой видел. Использование порошка меня явно не красило и портило твой любимый образ сильной и воодушевляющей Джейд, которая с легкостью со всем справляется. В реальности я пока не достигла идеала, но продолжаю работать над собой и сейчас гораздо ближе к нему, чем тогда. Поэтому я так уверена, что тебе меня не одолеть, Себастьян. Я уже не та, что была раньше, когда мы впервые поссорились. Теперь все иначе. У тебя нет и шанса. Я хочу уйти — и я уйду. Что бы ты ни сказал и ни сделал. — Джейд сделала попытку развернуться, но была остановлена твердой рукой на плече.       — Ну а я хочу, чтобы осталась.       — Я…       — Да-да, — проворчал Себастьян. — Ты меня не любишь и намерилась бросить, это я уже уяснил. Я и не рассчитываю, что ты ко мне вернешься. Я все понял, Джейд. Ты воспринимаешь меня как испытание. Одну из загадок Мерлина, особо мудреную и замысловатую. Выиграть для тебя — дело принципа, ведь так? Только борешься ты не со мной, а против себя же. Сражаешься с чувствами, которые принимаешь за слабость. Может, сейчас еще не осознаешь этого из-за самовнушения. Но я не верю, что все кончено. Где-то там, у тебя внутри, под этой непробиваемостью и желанием быть сильнее ты скрываешь себя настоящую. Все чувства, все слова, все эмоции, которые мне положены, но ты никогда не позволишь мне получить. Ты упрямая девчонка, которая боится доверия и любви. Джейд покачала головой, хотя доля правды была в его словах. Это отчасти действительно было похоже на испытание на прочность и умение идти до конца. Только вот Себастьян не знал, что Джейд прошла этих проверок уже массу и ни разу не провалилась.       — Ты просто не хочешь расставаться и пытаешься нащупать мои слабые места.       — Да, продолжай упираться, — бросил он. — Хочешь доказать себе, что сильнее меня? Пусть так. Но сильнее ли ты своих чувств?       — Да как же ты не понимаешь? — нетерпеливо воскликнула Джейд. — Я не могу остаться! Гоблины, Руквуд…       — Плевать на это все, — отмахнулся Сэллоу. — Дело не в них. Дело в чувствах, Джейд. В твоих ко мне чувствах, которые ты отрицаешь и подавляешь. Я хочу добиться от тебя их признания. Прекрасно понимаю, что нормальных отношений у нас уже не получится. Мне наплевать, веришь? На твои мутки с Руквудом, на гоблинов, на Пруэтта… На порошок и твою неидеальность, я уже давно смирился с тем, какая ты. Я сам не идеален. Говорю глупости, смеюсь, когда не следует, и не умею вовремя заткнуться. На мне такие же шрамы от людей, которые поступали со мной плохо, я, как и ты, немного поехавший и, вероятно, уже не изменюсь. Любишь ты меня на самом деле или нет, я могу заверить тебя, что все, что я творю, я делаю и говорю искренне и от всего сердца. Какая разница, какие у нас сейчас проблемы и какие еще будут? У тебя есть я, а у меня ты, остальное решим. Главное — не потерять друг друга. Джейд неслышно вздохнула. Себастьян стал невыносим. Его запредельное упрямство угнетало, и упертость на пути к цели затмевала разум, но Джейд сдаваться не собиралась. Его речи по-прежнему не трогали. Джейд даже удивило, как глухо оказалось ее нутро ко всем приемам Себастьяна. Оставалось два варианта, два козыря в рукаве. Два с половиной, если точнее. Джейд затруднялась решить, какой сработает более эффективно. Говорить с Сэллоу по-хорошему и убеждать бесполезно — он не тот человек, который прислушается к словам и заверениям.       — Значит, тебе недостаточно? — Она приподняла брови. — Не хватает всего, что сказала и сделала — и не сказала и не сделала?       — Да, тебе придется постараться, чтобы я тебя отпустил и отвязался, — Себастьян демонстративно сложил руки на груди.       — Я же могу…       — Можешь, — он улыбнулся. — Избить меня, попытаться уйти, что еще? Как ты будешь решать проблему со мной?       — Хочешь стать для меня проблемой? Себастьян, ты делаешь хуже только себе, — Джейд все-таки попыталась достучаться до разума — даже с Руквудом это получилось.       — Хуже чем ты мне? — усмехнулся Сэллоу и вызывающе поднял подбородок. Джейд едва не фыркнула. Это начинало раздражать. Подраться с ним, что ли? А он видел, как она думает, и ждал следующего хода. Что угодно, лишь бы все это продолжалось. Не важно как. Только бы с ней.       — Одумайся, — попросила Джейд. — Не вынуждай меня идти на крайние меры. Себастьян не послушался. Стал похож на капризного ребенка, который вот-воть начнет топать ногами и ныть на всю гостиную.       — Давай, — раззадорил Сэллоу. — Мне жутко интересно, что ты будешь делать. Правда. Утоли мое любопытство. Как далеко ты можешь зайти?       — Ты пожалеешь, — предупредила Джейд.       — Ты говорила мне то же самое на этом же месте, помнишь? А потом поцеловала. Я не жалею ни о чем. Мы не можем избежать страданий в этом мире, но в наших силах выбрать того, кто причинит нам боль. Я выбрал тебя, Джейд. Хочу, чтобы это была ты. Разбей мне сердце. Уничтожь меня. Растопчи, истерзай в клочья, преврати в ничто. Заставь себя возненавидеть. Убей во мне чувства. Будет неприятно, но только так получится разорвать то, чем я к тебе привязан. Если говоришь, что ничего не чувствуешь… если это правда, сделай это, Джейд. Тебе ведь ничего не стоит, да? — Он снова зазвучал провокационно. — Это как свернуть шею умирающему, избавив его от мучений. Одно точное движение — и все. Сможешь? Если я попрошу тебя? Если скажу, что мне это нужно? Выручишь меня? В руке Джейд появился нож. Без лишних слов она взялась за оружие, и Сэллоу понял: теперь не до шуток.       — Что вы делаете? — Позади зашевелился Оминис, а волшебная палочка в его руке замигала красным, проверяя обстановку. — Себастьян, хватит!       — Нет-нет, — в отличие от друга, Сэллоу ничуть не встревожился наступающей на него с ножом девушкой. — Пускай продолжит.       — Ты рехнулся! — воскликнул Гонт, всерьез перепугавшись. — Вы оба!       — Не встревай, если не хочешь тоже получить, — жестко рявкнул на него Себастьян и обратился к Джейд с милейшей улыбкой: — Давай.       — Джейд, не смей!       — Я сказал не вмешивайся! — снова прикрикнул на Гонта Сэллоу. — Я хочу, чтобы она это сделала. Джейд, кажется, ты кое-что мне задолжала. Вернешь должок? Он покопался за спиной и явил на свет гоблинский кинжал, похожий на тот, что использовала Джейд. Видимо, стащил, пока искал у них лекарство от гоблинского серебра, а может, отобрал как трофей с трупа во время обороны Фелдкрофта. Себастьяну точно не стоит заводить привычку повсюду таскаться с ножом. Джейд с охотой приняла протянутое орудие. Теперь в обеих ее руках было по кинжалу.       — Один в живот, другой — в спину. — напомнил Сэллоу. — Два удара — и мы в расчете. Джейд молча смотрела в его глаза. Вспоминала, как Себастьян, потерявший себя в порошковом опьянении, напал на нее месяцами ранее. Она понимала, почему он попросил именно этого — пырнуть его ножом дважды, точно так же. Не только для проверки. Им обоим необходимо свести конец с началом и все уровнять до нуля. Пока что перевес был на стороне Себастьяна, и настал черед Джейд внести свою долю на весы. Она крепко сжала рукояти, ни секунды не колебалась, прежде чем засадить один кинжал Сэллоу в живот, а второй, когда он согнулся от боли, — вдоль лопатки. Чувствовала, как острие входит в плоть, как с неприятным скрежетом чиркает по кости, — и больше ничего. Кровь стремительно пропитывала белую рубашку. Оминис застыл от шока, пока Себастьян осмыслял случившееся. В последний момент перед ранением в его глазах промелькнул ужас. Страх того, что Джейд действительно это сделает. И она сделала. Без сомнений. Не мешкая. Без жалости. Однако не без эмоций. Глядя на то, как Себастьян стал повержен ее рукой, Джейд чувствовала возвышение собственного превосходства. Не потому, что ранила его, а по совершенно иной причине. От того, что рука не дрогнула, ни одна мышца на лице не дернулась и в душе было спокойно. От того, что в миг действия она ничего к нему не ощущала. Эта пустота завораживала. Всеобъемлющее спокойствие и даже какое-то неправильное умиротворение сплелось с триумфом от победы над собой и своими чувствами. Джейд опасалась, что не сможет. Что эмоции вдруг пробудятся и возьмут верх, она отступит, ведомая ими, и уже не сможет уйти и ничего не получится. Не обязательно любовь, о которой так грезил Себастьян. Жалость, сочувствие, боязнь, отрицание также могли стать преградой. Но этого не случилось, и клинок все-таки нашел свою цель. Совсем не к месту вспомнились слова Леандера — нож он подарил и правда отменный: вошел в плоть Себастьяна как в теплое масло. Сэллоу отшатнулся, держась за живот, и сполз по стене на ступени. Гонт потерял дар речи от потрясения — и хорошо: молчащим он Джейд всегда нравился больше.       — Черт, ты и правда это сделала, — выдавил из себя Себастьян. — Я думал, не сможешь. Или не станешь. Надеялся… — Он закашлялся, не сумев договорить. — Знаешь, что самое поганое, Джейд? — Себастьян обратил мутный взор на нее, возвышавшуюся над ним, как каменная статуя. — Я правда старался на этот раз. Я в самом деле пытался… делал все так хорошо, как только мог, и все равно потерпел неудачу… Я и правда неудачник… Занимательно, что с двумя ножами в теле ему было важнее выговориться, а не наложить кровеостанавливающее заклинание и принять какие-то меры. Да и Гонт почему-то больше не рвался под руку.       — Знаешь, даже хорошо, что я тебе не доверяла, — произнесла Джейд. — Иначе пришлось бы сказать тебе всю правду. А правда порой губительна, Себастьян. Порой лучше и дальше оставаться в неведении.       — Что? — непонимающие спросил он.       — Амортенция. Для меня она пахнет как Оминис. Где-то неподалеку на пол упала челюсть Гонта. Себастьян немо моргал, позабыв о том, что почти умирает. Сейчас он умирал еще раз. Джейд не стала издевательски и высокомерно ухмыляться. С Сэллоу и без того достаточно, и доводить его до крайностей не хотелось. Пока что…       — Поверить не могу… — еле шептал Себастьян. — Ты это сейчас серьезно? Выбираешь его, когда так нужна мне? Это не может быть правдой… Как… почему… Когда ты успела втюриться? Джейд молча пожала плечами. Она к этому времени так и не разгадала эту загадку. Может, теперь для нее Амортенция наконец запахла бы ничем, а в зеркале Еиналеж отразилась лишь пустота.       — Что за запах? — требовательно уточнил Сэллоу. — Опиши.       — Мята, — тотчас отозвалась Джейд. — Сладкая мята, зеленый чай, вода, свежесть, печеные яблоки, которые мы с ним ели на пару, и сладость…       — Замолчи, — приказал Себастьян. — Ни слова больше. Запах от Оминиса всегда исходил тонкий, ненавязчивый и еле уловимый. Унюхать его можно было только с очень близкого расстояния, на которое Гонт кого попало не подпускал. Но Джейд описала все точно. Прицельно нанесла еще один удар по Себастьяну.       — Тебе не будет вечно шестнадцать. И твоя вечная любовь кончится тоже. Придется научиться, как расставаться, и отучать себя оставлять шрамы на коже. Это прозвучало как стих и прощание одновременно. Сказав свои заключительные слова, Джейд окинула Себастьяна последним взглядом, отвернулась от него и наконец беспрепятственно пошла дальше. Далеко уйти не удалось. За руку ее схватил Оминис, чтобы задержать, и это была большая ошибка. Никто не ожидал и не предвидел того, что случится после. Джейд свободной рукой выбила волшебную палочку из его кисти, сжала пальцы вокруг предплечий Гонта, так чтобы он не смог вырваться, крутанула его на месте, временно лишая возможности ориентироваться в пространстве, и, воспользовавшись заминкой и дезориентацией, поцеловала. Поблизости на пол рухнула челюсть Себастьяна. Оминис даже не дернулся, сраженный поступком Джейд. Замер в ее руках, как неживой, и позволял себя целовать. Даже если бы хотел, не сумел ни оттолкнуть, ни сопротивляться. Да и не желал. Джейд стояла так близко, что чувствовала его грохочущее сердце как свое. Казалось, собственное остановило ход и Оминис удерживал живыми их обоих, пока ее крепкая хватка не позволяла упасть на пол без сознания. Джейд и сама не дышала. Сознательно отгородилась от возможности вдохнуть его запах. Хватило вкуса мятного зубного порошка с его губ.       — Что ты делаешь? — не помня себя, прошептал Оминис, дрожа всем телом, когда она наконец прервала поцелуй.       — Ломаю все, что могу, — ответила Джейд. — Терпеть не могу, когда меня трогают. За это время уже должен был уяснить, что не стоит меня лапать. Она отступила, и Гонт бессильно рухнул на диван позади.       — Вот, значит, что нужно сделать, чтобы тебе понравиться? — послышался голос Себастьяна. — Убить кого-то? Хороший Себастьян тебе не по вкусу? Оминис, расторгни клятву. А вот это точно никому не нужно. Себастьяну нельзя развязывать руки. Особенно сейчас, когда ситуация предельно накалилась.       — Не смей манипулировать и пытаться обернуть это в свою пользу, — предупредила Джейд. — Сколько еще ты намерен упираться? Ты вообще понимаешь, что проживаешь свои последние минуты, если не остановишь кровь? — Она кивнула на рубашку, пропитанную кровью, и алые следы позади, на стене, где он опирался пораненным плечом.       — Понимаю, — бледно-серое лицо Себастьяна осветила нездоровая улыбка. — Оминис? Разорви чертову клятву.       — Нет, — подумав, ответил Оминис.       — Нет? — ядовито переспросил Сэллоу.       — Не я был ее инициатором и не мне решать. Он склонил голову в сторону Джейд. Именно она когда-то и подсказала Гонту решение, как гарантированно и надежно отвадить нерадивого друга от Темной магии. Оминис знал, что у Джейд больше шансов остановить Себастьяна, поэтому и переложил это на нее. Понимал, что она точно заднюю не даст и в вопросах превосходства с ней не потягаться. Время уходило. Себастьян бледнел на глазах и терял все больше крови, но абсолютно ничего с этим не делал. И если бы Гонт видел, что происходит, наверняка бы не сидел истуканом, а вовсю паниковал. Но он был слеп, лишенный возможности наблюдать, как из лучшего друга в прямом смысле вытекает жизнь. И Себастьян молчал, прекрасно понимая: никто здесь не спешит идти ему навстречу и аннулировать кровавую клятву. Поэтому он стянул через голову цепочку с помолвочным кольцом и медальоном и швырнул в Оминиса. Тот пригнулся, и металл ударился о стену и завалился за диван.       — Пошла ты, Джейд. И ты тоже, козел, — выплюнул Сэллоу. — Пошли вы оба. А ты… Если думаешь, что, сняв кольцо, сможешь все закончить и выбросить меня из головы, ошибаешься. Есть кое-что более надежное и не снимаемое. Я не дам тебе меня забыть. С этими словами он взмахнул волшебной палочкой, и только недавно освобожденный от кольца палец стало печь.       — Пусть этот шрам будет последним, который я оставлю. Вместо неприлично дорогого украшения на коже теперь появился белеющий ободок.       — О, считаешь себя охренительно умным? — Джейд сощурилась и направилась к Себастьяну. — А что, если я сейчас отрежу этот палец и заставлю тебя им подавиться?! Она рывком выдернула свой нож из его живота, отчего кровь потекла из открывшейся раны еще сильнее. Вовремя подскочил Оминис, когда Джейд уже была готова вместе с костью отсечь себе безымянный палец с новым шрамом от Себастьяна, а тот набросился с намерением отобрать нож и остановить ее.       — Хватит! — рявкнул Гонт, откуда-то найдя в себе решительность. — Остановитесь оба! Себастьян, Мерлина ради, сделай уже что-нибудь со своей раной! Сэллоу не ответил. Стоял на ногах уже с трудом, весь бледный и покрытый холодным потом.       — Себастьян? — окликнул Оминис встревоженно и в ответ услышал глухой звук, с которым он рухнул на ступеньки. — Себастьян! Джейд! Помоги! Огонек на его волшебной палочке часто замигал, отражая панику владельца. Гонт метался вокруг них как всполошенная курица, пока Джейд не делала ровно ничего.       — Ты, что ли, кровотечение остановить не сможешь?       — Такое — нет! А ты… ах, да ну тебя… Эпискей! Черт… Эпискей, блядь!       — Не сработало? — Джейд взглянула из-за спины склонившегося над другом Оминиса.       — Да из него хлещет…       — Я знаю, — она кровожадно улыбнулась. — Знала же, куда целиться. Пока нож был в нем, шансов было побольше. Теперь же…       — Себастьян! — уже на грани паники звал Гонт, сопровождая яростными хлопками по обеим щекам.       — Добить надумал? — Джейд усмехнулась.       — Верни его! — Оминис, задыхаясь от страха, вцепился ей за грудки окровавленными руками. — Если он умрет из-за тебя, я тебя убью! Отчего-то захотелось смеяться, благо Гонт не увидел, как усмешка тронула губы Джейд. Вся сцена казалась до абсурдного смешной: драматично умирающий по собственной глупости и упрямству Себастьян… Неужели он действительно совсем ничего не сделает, так и испустит дух здесь, у их ног? Невероятно… похоже, именно это он и собирался сделать, подражая твердости Джейд в миг ранения. Из-за нее? Из-за того, что Джейд его бросила? Нелепость. Не верилось, что она настолько много для него значила. Больше чем жизнь, чем все планы на будущее, которые вполне реально осуществить без нее…       — Не умрет, — Джейд рывком сбросила руки Оминиса с себя. — Всего-то пытается надавить на меня. А если умрет — его же вина. Себастьян хотел, чтобы я вернула долг, — теперь мы рассчитались. Послышался слабый смех — это Сэллоу пришел в себя.       — Спасибо, что показала, насколько ты бессердечная сука, — сказал он. — Теперь я в этом не сомневаюсь.       — Не с той тягаешься, Сэллоу, — бросила Джейд. — Смертью меня не напугать.       — О, поздравляю, ты победила и сумела доказать, что тебе на меня действительно наплевать. — Себастьян всплеснул руками и повернулся к Гонту: — Как думаешь, Оминис, она бы трахнула моего лучшего друга, если бы я здесь сегодня откинулся?       — О, он все еще твой лучший друг?       — Хватит препираться! — оборвал Гонт. — Себастьян, идем, тебе нужно в Больничное крыло.       — Никуда я с тобой не пойду, — с невероятным для его состояния усилием Сэллоу оттолкнул Оминиса, только-только поставившего его на ноги. Ткнул волшебной палочкой себя в бок, наконец останавливая кровотечение. — Справлюсь сам. Я сам со всем справлюсь…       — В играх со смертью нужно всегда учитывать шанс однажды проиграть, — многозначительно предупредила Джейд. Себастьян несколько секунд смотрел в ее лицо, после чего фыркнул с оскалом, показал средний палец, приманил с вешалки чью-то мантию и отправился на выход, тяжело дыша и кряхтя. Его можно понять. Себастьяну необходима эта боль и треск тонкого льда под ногами от каждого шага, который мог стать последним. Близость погибели и реальная возможность умереть, чтобы почувствовать себя живым, ощутить скоротечность момента. Освежиться дыханием смерти и перекрыть боль предательства, досаду покинутости и горечь неудачи чем-то острым.       — И что, ты даже не побежишь за ним? — деловито поинтересовалась Джейд, когда наверху со скрежетом скользнула по стене заколдованная факультетская змея, выпустив Себастьяна наружу. Гонту было явно нехорошо. Измазанный кровью Сэллоу, он пытался отдышаться от потрясения. Ранее парализованный страхом, теперь он с опозданием испытывал на себе полный спектр эмоций. Вспомнилась их первая ссора перед каникулами в спальне мальчиков, и тогда плохо было Джейд. Теперь же они поменялись местами.       — Да уж, чересчур легко ты его отпустил. А вдруг он реально там помрет по дороге? Или убьет кого-нибудь? Не слишком охотно ты рвался его спасать.       — Ты права, — внезапно согласился Оминис. — Себастьяну нужно повзрослеть. Я не в силах приглядывать за ним вечно и удерживать от глупостей. Видишь, он и сам не дает мне вмешаться и просит бездействовать, пока ты «отдаешь ему долг»… Хорошо, что мои глаза этого не видели… До чего же ты жестока… Втоптать Себастьяна в грязь и даже бровью не повести… я бы так не смог.       — Смешно слышать это от человека, который живьем залил собственного сокурсника кислотой и не поморщился. Как будто позабыл, что теперь мы в одном клубе убийц. И вообще, я сделала все так, как он сам просил. На секунду Джейд почувствовала себя Хранителем. Мерзким, наблюдающим, что произойдет дальше. Часть правды она использовала в свою пользу, чтобы спровоцировать его, а остальное продолжала скрывать. Кто знал, может, Сэллоу действительно удара не переживет? Джейд устроила ему свое собственное испытание: пройдет его — станет умнее, сильнее и вынесет полезные уроки. Умрет — провалится. В то время так же испытывала саму себя, проверяя, что почувствует сама и сможет ли довести дело до конца. Справилась на отлично, жаль, никто за такое не похвалит.       — Давно пора все это закончить, — оповестила Джейд. — Теперь мне ничего не помешало.       — А я предупреждал, что плохо будет всем, если вы сойдетесь. Даже мне. И что, после всего ты правда просто уйдешь?       — М-м… — Джейд помедлила, внимательно всмотревшись в лицо Оминиса. — Знаешь, боюсь, что придется задержаться еще ненадолго, раз уж ты опрометчиво решил сегодня встать у меня на пути. Видишь ли, Оминис, есть одна проблема, которая не дает мне покоя. Библия советует подставить другую щеку после первого удара, я же предпочитаю сломать руку, что посмела на меня замахнуться.       — О… о чем ты? — Гонт явно не подозревал, к чему эти слова, но неосознанно отступил на шаг и уперся в диван.       — Говорят, «бог простит», но я, к сожалению, не бог и не прощаю. — Джейд обтерла окровавленный нож об его рубашку, и слепые глаза Оминиса часто заморгали в опаске от прикосновения ножа к телу через ткань. — Теперь мне интересно, на что рассчитывал ты, когда выдал меня Леандеру. Чего хотел добиться, а? Спровоцировать меня? Вывести на эмоции? Разозлить? В любом случае это был глупый поступок. Я надеялась, ты понял, как опасно вести против меня игру. Полагаю, теперь мне придется тебя убить. Она ожидала встретить сопротивление, возможно, услышать просьбу одуматься, но вместо этого Оминис поднял волшебную палочку и произнес:       — Ну, давай. Джейд удивленно приподняла брови. Что, и Гонт туда же? Он-то явно погибать не намерен. Просто не осознавал, что несет и что реально может подохнуть не менее тупо, чем Сэллоу. Рывком она приблизилась, ткнула волшебной палочкой Оминису под ребра, а кинжал прижала к шее, аккурат поперек сонной артерии. Одно движение — и либо древняя магия разорвет его на куски, либо острейший нож вспорет как спелый мягкий персик.       — Сдаешься?       — Переть против мага такой силы – уже самоубийство. Я говорил Себастьяну: как только она справится со своими тревогами, страхом близости, обретет стабильность и признает свое превосходство, нам обоим крышка. Так и случилось.       — Тогда зачем нарывался?       — Я специально рассказал о тебе Леандеру, чтобы спровоцировать, но тогда еще не знал всей твоей мощи и что даже Адский огонь тебе с детства подвластен. Узнал бы раньше, вел себя с тобой иначе. Джейд призадумалась и испытующе постучала плоской стороной кинжала по его щеке. Спустилась к шее, подцепила верхнюю пуговицу и срезала.       — Я знаю, ты чувствовал мою уязвимость и все пытался подкрасться в эти моменты. Видишь? Все теперь по-другому. Может, ты сейчас считаешь, что я этого не сделаю. Или думаешь, что не боишься смерти. Себастьян тоже еще не осознает, что это такое, пока знает, что контролирует ситуацию и понимает, что не умрет. Но я знаю, как тебя напугать. Знаю, какой подход избрать к тебе. Никогда во мне не сомневайся, Гонт. Не смей думать, что я чего-то не сделаю. С этими словами она разом прошлась по оставшимся пуговицам, рассекая нити. Со стуком большими каплями они попадали на пол и распрыгались в разные стороны. Джейд видела, что Оминис ее не боялся, и очень хотела это исправить. И знала как. Он даже не успел вдохнуть, когда она оказалась рядом.       — Что ты делаешь? — спросил Гонт, и в его голосе снова промелькнули нотки страха. Джейд молча таращилась прямо в его глаза, и еще никогда он не испытывал на себе ее прямой долгий взгляд с такого расстояния. Рука с волшебной палочкой безвольно опустилась, а Оминис, пытающийся казаться невозмутимым и устрашающим, трусливо выскользнул, пока его окончательно не прижали к дивану, и теперь пятился вглубь общей гостиной.       — Что такое, Оминис? — веселым тоном окликнула Джейд, идя следом с ножом и волшебной палочкой наготове. — Уже не такой самоуверенный? Оминис уткнулся в спинку другого дивана, что стоял посреди гостиной. Мог использовать магию, но будто позабыл о волшебной палочке.       — Пожалуйста, Джейд, не надо, — а теперь почему-то он начал просить. — Ты не в себе. Не понимаешь, что делаешь и собираешься натворить…       — О, нет, Оминис, я как раз таки в себе и ясно понимаю, что и зачем собираюсь делать. А ты? Можешь сказать о себе то же самое? Мне надоело, что ты ведешь себя как придурок. В печенках сидит твое тупое поведение и идиотские выходки. Ты мне не нравишься, и я стану ближе. Все, как ты и хотел.       — Так и знал, что про Амортенцию ты соврала. Слишком трудно поверить, что ты действительно можешь искренне испытывать ко мне подобные чувства. Ты не влюблена, у тебя проблемы с привя… Глухой удар рукояти кинжала — и он заткнулся. Джейд не удержалась и все-таки треснула ему. Завороженно проследила, как из разбитого носа заструилась кровь, и машинально коснулась губ Оминиса, набирая ее на кончики пальцев. Жутко захотелось попробовать его на вкус. Узнать, каков он, наследник самого Салазара Слизерина. Ощутить на языке самую чистую кровь из всех возможных. Оминис не шевелился и, казалось, мог услышать ее внезапные мысли.       — Остановись, — практически шепотом взмолился он. — Тебе будет очень больно.       — Сомневаюсь.       — Что мне сделать, чтобы ты ушла? Пока еще не поздно…       — Ничего, — Джейд покачала головой. — Тебе следовало держать язык за зубами, не нарываться и продолжать притворяться хорошим, безобидным мальчиком, который просто очень сильно беспокоится за друга. Она не знала, что заставляет щадить его. Мешает прирезать прямо здесь, а еще лучше — просто испепелить древней магией бесследно.       — Нет, ты не понимаешь… Назад дороги не будет, ты не сможешь обернуть время вспять… Последствия могут быть непредсказуемы, и я…       — Что? Оминис прикрыл веки, отклонил голову и втянул окровавленными ноздрями воздух. Судя по виду, боролся с чем-то внутри себя. А в следующий момент проиграл. Сам подтянул Джейд и поставил на свое место у дивана. Оперся руками по обе стороны и приблизился к самому лицу.       — Я сейчас тоже не в себе, — шептал он в дюймах от ее губ. На таком расстоянии мог говорить только уверенный в свежести своего дыхания человек, а с этим у чистоплюя-Гонта всегда был порядок. — Ты ведь знаешь, как нравишься мне все это время, но я не могу, только не так, я должен думать о Себастьяне… Пожалуйста, скажи мне прямо сейчас, если хочешь, чтобы я остановился. Он говорил это в панике. Джейд промолчала. Хранила безмолвие пять секунд, десять, пока челюсти Оминиса и кулаки сжимались все сильнее. Этого было недостаточно. Слишком слабый накал, слишком мало эмоций. Хотелось большего, и в этом желании они с Оминисом сошлись. Гонт прикусил губу, а затем сдался снова и поцеловал ее уже сам, наплевав на все. В рот проник вкус крови, а бедра коснулось что-то твердое. Гонт прижимался всем телом, почти как Себастьян, и Джейд поняла, что он уже некоторое время запредельно возбужден. Испачканными в крови пальцами она проникла под его рубашку, и прикосновение к обнаженному торсу выбило из них обоих синхронный судорожный вздох. На ощупь Оминис оказался чертовски мягким. Бледная нежная кожа была будто матовая и прохладная. Джейд коснулась еще раз, уже всей ладонью, и ощутила, как Гонт покрылся мурашками.       — Хватит, — прошептал он. — Не делай этого. Она не послушалась. Слишком неубедительно он просил, недостаточно молил… Хотя даже если бы в слезах катался у ее ног, она бы все равно целовала его, изучала пальцами его тело и пыталась проникнуть в брюки.       — Я сказал хватит! Внезапно общую гостиную заволокло непроглядным мраком, как от Перуанского порошка мгновенной тьмы, а вокруг шеи сомкнулись холодные руки. Стремительно сжимая, Оминис принялся душить.       — На это ты рассчитывала? — Его голос слышался теперь глухим и низким. — Для этого соблазнила? Наслаждайся! Мне до безумия хочется сломать тебя сейчас… Так сильна и так прекрасна… Хочу одержать над тобой верх, причинить боль и почувствовать ее самому… Боль — это то, что делает человека сильнее… Именно поэтому ты такая… Со мной ты можешь быть слабой и не доказывать свою силу, потому что я и так ее принимаю и чувствую… Я хочу быть плохим… еще хуже, чем Себастьян… Настолько, чтобы он показался тебе самым прекрасным парнем на свете… Хочу калечить, чтобы он спасал и залечивал… Может, ты даже передумаешь и вернешься к нему… Мерлин, я схожу с ума… В потоке полубредовых изречений он не сразу заметил, что Джейд вовсе не сопротивляется. Она покорно позволяла себя душить, наслаждаясь тем, что Оминис наконец-то сорвался. Сознание мутнело, его речь слышалась все более далекой. Смерть не страшила по трем причинам: во-первых, Гонта все еще можно было поджарить, во-вторых, Джейд сперва потеряет сознание, а уже потом задохнется, а в-третьих, она внезапно оказалась вовсе не против умереть. Погибель означала лишь освобождение, и конец настал бы прямо сейчас. Не пришлось бы решать больше никакие проблемы. И почему только раньше ей в голову не приходила мысль избавить себя от мучений…       — Оживи! Холодные руки шлепали по щекам. Намного мягче, чем досталось Себастьяну, но все равно неприятно. Общая гостиная вернулась на свое положенное место, а перед глазами обретало четкость бледное лицо Гонта. Он заботливо уложил ее на диван и снова стал пугливым мальчиком, хотя минутой ранее едва не придушил голыми руками, практически полностью потеряв и былой облик, и контроль над собой. Как трогательно.       — Понравилось? — спросила Джейд, восстановив дыхание. — Утолил свою жажду превосходства над сильной личностью? Нравится делать больно тем, кто поступает так же с другими? Да ты садист, Гонт. Маленький недолюбленный ребенок, которого недостаточно сильно лупили в де… Оминис набросился на нее, придавив сверху всем телом. Держал за запястья одной рукой, пока второй начал рывками как попало стягивать с нее одежду.       — Давай, Гонт, покажи мне, насколько ты омерзителен, — подстегивала Джейд, ничуть не страшась. — Тебе помочь или сам справишься?       — Каждый день ты будешь жалеть о том, что довела меня, — цедил он сквозь зубы. — Клянусь Мерлином, ты будешь задыхаться от рыданий за это. Грезить тем, чтобы содрать с себя кожу, до которой я касался. А я сделаю все, чтобы ты себя возненавидела так же, как я сейчас.       — За что?       — Ты все разрушила, — выдохнул он, продолжая приближаться к тому, чтобы оставить на ней все меньше одежды. — У вас с Себастьяном все было нормально. Ты должна была остаться с ним! У вас был шанс, но ты… Этими руками взяла и…       — Ты первый это начал, — возразила Джейд. — И ненавидишь меня лишь за то, что не сумел контролировать себя. Не надейся, что я стану тебя останавливать от совершения ошибок. Либо ты сделаешь это сам, либо будешь киснуть в сожалении за несдержанность до конца своих дней. Считай и дальше, что я свела тебя с ума, Гонт. Так ведь легче, чем признать, что ты уже родился сумасшедшим и просто направляешь на меня все безумие, скопленное годами под прикрытием пай-мальчика, не терпящего Темные иску… Оминис снова сжал Джейд за горло, но теперь иначе: сильнее и ожесточеннее. Больно давил на трахею до слез в глазах. Раздел догола, торопливо расстегнул брюки — и получил ногой в лицо. Нос жалобно хрустнул, но на этом Джейд не остановилась. Вывернулась из-под него, оседлала сверху и запустила руку в расстегнутые штаны.       — Не… делай этого…       — Замолкни, — Джейд надавила на болевую точку на его гортани, превратив возглас протеста в сдавленный хрип. — Не указывай мне, что делать и чего не делать. Хотел меня опорочить и взять силой? Как бы не так, Гонт. Опоздал. Теперь он дрожал. Хрипел, вяло подергивался и вырывался слишком слабо. Джейд знала: ему больно, но и этого было мало. Она жаждала увидеть в его светящихся глазах страх. И даже сейчас, в таких обстоятельствах его эрекция не собиралась идти на спад. Когда Джейд сжала пальцы вокруг ствола, Оминис откинул голову на спину дивана, разомкнул губы и, кажется, мысленно начал молиться. Зато сразу стало понятно, почему Себастьян подставил Оминису зад только под Оборотным зельем в теле другого человека. Наверняка знал, что у Гонта просто огромный болт, с которым нежная задница Сэллоу попросту не справится. А вот для Джейд его внушительные размеры стали открытием. Когда она впервые до него прикоснулась, была настолько опьянена, что не обратила внимания. Его волшебная палочка валялась где-то на полу. Зато нож оказался рядом очень кстати. Выбирая между тем, отпустить его член или горло, Джейд предпочла второе. Схватила нож, поднесла к губам Оминиса и велела открыть рот.       — Мне показалось, ты не совсем умеешь пользоваться языком по назначению и слишком много треплешься, — она пощекотала кончик острием, попутно сражаясь с навязчивым желанием вонзить клинок насквозь до затылка. — Может, он тебе и вовсе не нужен? Оминис замычал, когда Джейд провела вдоль раз, другой, оставляя красную полосу. Кровавая слюна капала на его оголенную грудь. И Мерлин, это было так красиво и волнующе… Второй рукой она все еще держала наготове его член, и доли дюйма разделяли два тела друг от друга. Ровно столько же оставалось до, возможно, их главной ошибки. Джейд наконец почувствовала тепло, исходящее от него, от возбужденной, жаждущей плоти. Ощущала частое, загнанное биение его сердца. Лицо Оминиса казалось совсем бледным в тусклом свечении догорающих свеч. Он по-прежнему боязливо жмурился, слабо шевеля губами в невысказанных беззвучных просьбах. Чего он на самом деле просил? Так ли желал, чтобы она действительно отступила и остановила его? Время замерло, и оба знали, что произойдет, когда следующая секунда все-таки настанет. Джейд провела ножом по языку в его открытом рту и одновременно с этим движением медленно опустилась на его член сама. Ярчайшая вспышка новых ощущений ослепила Оминиса, заставила распахнуть глаза. Вынести смесь боли, страха, удовольствия и эйфории от новой близости оказалось выше его сил, и из слепых глаз Гонта потекли слезы. Он сдался в третий раз, уже окончательно. Простонал, обмяк и лишь мелко вздрагивал, пока она опускалась на него все ниже и ниже. Было совсем не больно, немного непривычно и почему-то весело. Джейд не смогла сдержать улыбку, смотря, как Оминис продолжает бороться с собой. Нож больше не понадобился — Гонт наверняка понял посыл и усвоил урок. Попытался дернуться, но Джейд живо остановила, уложив руки ему на плечи. Оперлась на него, подалась ближе, чтобы было удобнее. Привыкала к тому, какой он, и продолжала нащупывать подход. Брови на его мокром от слез лице дергались с каждой новой фрикцией, а рот безвольно распахнулся, являя изрезанный язык. Оминис был таким красивым сейчас… Поверженный, униженный, побежденный… Джейд упивалась его бессилием, и это вдохновляло держать его крепче, как паук, оплетать своей паутиной, чтобы перед смертью испить все его живительные соки… Она сама не заметила, как начала практически скакать на нем, быстро привыкнув к новым габаритам внутри себя. В собственном теле запоздало пробудилось иррациональное возбуждение, отчего двигаться на Оминисе было все легче и приятнее не только морально, но и физически. Руки снова оказались на его нежной шее, и так хотелось сейчас перерезать ему глотку, посмотреть, как кровь зальет его белую грудь, утолиться предсмертными хрипами и запечатлеть последние секунды жизни… Джейд опомнилась, когда начала опять его душить, выдавливая стоны. Накрыла губами его рот, чтобы заткнуть, но не отпустила и все ускорялась на нем еще и еще… В момент, когда он уже практически лишился сознания, Джейд дошла до пика удовольствия. Припала к нему всем телом, вжалась, замерла на несколько секунд — и отпустила. И пусть она не издала ни звука, Гонт чувствовал, как ее мышцы сжимаются вокруг него. Это его и довело. Оминис не сдержался и кончил сам. Затрясся и беззвучно заплакал от переизбытка эмоций. А затем услышал смех. Джейд смеялась, прижимая к себе одежду. Лишь одна мысль торжествовала в сознании: она сломала Оминиса. И это был конец. Этого оказалось достаточно. Горло Гонта больше не просило ножа, и мысли об убийстве куда-то улетучились. Овладеть им сразу после разрыва с Себастьяном, пока он, возможно, умирал где-то в коридоре Хогвартса, а Оминиса оставить в живых и исчезнуть — что может быть более жестоко? Разве что трахать его на глазах испускающего дух Сэллоу… Джейд уже собралась накинуть что-то на голое тело, подобрать остальное шмотье и удалиться, но Оминис взял ее за руку. Совсем не крепко и как-то несмело.       — Не уходи, — попросил слабым голосом. — Побудь со мной еще немного.       — С чего бы? Не терпится смыть тебя с себя.       — Прошу, давай… раз уже все случилось… Я хочу все исправить. Вернуть как было. Возвратить тебя Себастьяну… Я очень скучаю по тому, что было в начале года. Какими мы были…       — Нечего исправлять, Оминис. Оставь это все.       — Ты говорила, что будешь рядом, чем бы все ни обернулось. Помнишь? Когда мы говорили о скриптории… Я хорошо запомнил те твои слова. Как ты поддерживала меня… Предлагала помощь…       — Я тогда еще не знала, какой ты лживый притворный засранец, — припомнила Джейд. — Да и много всего случилось с тех времен. Я больше не слабачка, которую так легко сломать, зная, где давить, ты не хороший мальчик, а убийца и псих, а Себастьян гораздо слабее, чем пытается казаться. Отпусти прошлое. Теперь все так. Как прежде уже не будет. Она присела к нему на колени, сама не зная зачем. Утерла подсохшую кровь из носа, вытерла слезы… Что-то между ними потеплело и стабилизировалось, едва она слезла с него.       — Завтра я сам все расскажу Себастьяну, — пообещал Оминис.       — Делай что хочешь. Мне все равно. Джейд надеялась, завтра ее уже здесь не будет.       — Не говори так, — прошептал Гонт, склонившись к ее уху. — Тебя хочу. Еще раз. Еще много-много раз. Мгновение назад он пекся о Сэллоу, теперь же явил истинные желания, скрытые под покровом разума. Джейд это нравилось. Они поменялись местами. Теперь вел Гонт, а Джейд не противилась. Позволила ему этот еще один раз.       — Думай о Себастьяне, — шепотом велел Оминис, укладывая ее на диван. Надеялся так пробудить в ней совесть и что-то изменить. Но нет — Джейд молчала, и совесть дремала. Вместо нее снова пробудилось возбуждение.       — Ты поэтому так завелся? — не удержалась от колкости Джейд. — О Себастьяне думаешь? Теперь уже Оминис заставил ее замолчать глубоким поцелуем. С тем и признал: нет, не о нем.       — Почему ты не сопротивляешься? — спросил он. — Ты понимаешь, что я собираюсь с тобой сделать? Джейд не ответила. Что-то непонятное происходило внутри. Нечто сломалось в ней самой, отчего хотелось, чтобы он продолжал. Она обвила его ногами и завалила на себя. Мерлин, пусть он перестанет медлить и поскорее все закончит! Ожидание заставляло подстегивать нерешительного Гонта снова. Хватило всего одного поцелуя, смелого и глубокого.       — Расслабься, — посоветовал Оминис им обоим, коротко выдохнул и снова вошел. Джейд силилась сохранять молчание, чтобы ничем не выдать себя и то, как он чертовски красив, приятен и притягателен. Наконец-то можно было признать, что все это время ее интересовало в Оминисе именно это: его истинная сторона и суть, которую Гонт так долго прятал. Этим же объяснялось и его отражении в зеркале желаний, и запах в Амортенции. Обе загадки теперь были разгаданы. И если причиной всему и была симпатия, то такая же неправильная, как их отношения, настолько же запретная и одновременно пленительная, как их соитие на диване прямо посреди общей гостиной. Гонт спохватился и жестом руки накрыл их темнотой, чтобы отрезать этой тьмой от всего остального мира. Оставил лишь свечение, что просачивалось сквозь окна на Черное озеро. Диван оказался для них двоих настолько удобным, что, казалось, сам Салазар поставил его сюда, чтобы веками позже на нем с комфортом трахался его потомок. Зачаровывало то, как властно и уверенно Оминис брал ее здесь, на своей территории, ничего и никого не страшась. Оказавшись в более уютной обстановке, Гонт осмелел и позволил себе больше. Закинул ноги Джейд себе на плечи, скрутил в весьма неудобной позе, отчего каждый последующий толчок отзывался болезненными ощущениями в матке. Однако Джейд продолжала молчать, смыкая губы. Становилось все больнее, но она приказала себе расслабиться, и это немного помогало. Возможно, стоило подыграть, постонать для приличия, чтобы он быстрее закончил, но не хотелось умасливать особо чувствительные до звуков уши Оминиса. Впрочем, он сам все понял через время. Почувствовал, что она до предела напряжена, помиловал и вышел.       — Я же сказал, что будет больно. Гонт переместился ниже и склонился над ее разведенными бедрами. Принялся покрывать легкими щекотными поцелуями живот, направляясь ниже. А потом и вовсе взялся доказывать, что знает, как пользоваться языком. Обивка дивана заскрипела, когда Джейд впилась в нее ногтями в момент добавления к языку еще и пальцев. Кто-то, вероятно, Себастьян, поделился ценнейшими знаниями, как обращаться с девушкой, и действовал Гонт вполне умело. Сдерживаться становилось все сложнее, но когда до оргазма оставалось всего ничего, он зачем-то остановился, будто чувствовал, несмотря на все попытки Джейд не выдать себя и молчать. Тело наверняка все-таки подавало сигналы, которые слепому парню, чувствительному до малейшего дуновения ветра, было несложно уловить. Нечто удивительно было в том, чтобы отдаться именно Оминису. Его гиперчувствительность манила, и вдруг захотелось отобрать роль ведущего, усадить его и измываться втрое более жестоко, подводя к пику и замедляясь, дразня и вымучивая из него стон за стоном… Вместо этого этим с ней занимался он. Ускорялся, замедлялся — и так пока не сдался. Четвертый раз за ночь.       — Ты… не могла бы мне помочь? — неуверенно попросил Гонт.       — А… как? — растерянно отозвалась Джейд скрипучим от долгого напряженного молчания голосом. — Домашку по Астрономии за тебя сделать?       — Ну… собственноручно, — слегка порозовев, подсказал Оминис.       — А я… не умею.       — В смысле?       — Ну, в прямом. Я соврала.       — Не знаешь, как сделать себе приятно?       — Не-а. Мартина нас такому не учила. Оминис прилег рядом, взял ее руку в свою и направил вниз. Они сплелись пальцами, то погружались внутрь, то оглаживали снаружи в совместных поисках самых приятных мест и способов ласки. Они разделились, и Джейд осталась снаружи, пока Оминис скользил в нее двумя пальцами. Он делал это намного мягче и осторожнее, чем Себастьян, и его грубости сейчас и не хватило. Второй рукой наглый Гонт ублажал еще и себя, и уже хотелось остановить его и уйти, но этот жест додал необходимого напала. Осознание того, как сильно от хотел ее все это время, как боролся против своих желаний и наконец получил ее… Джейд часто задышала, уткнувшись в его щеку, и это был единственный сигнал о наступившем оргазме, наряду с сокращающимися мышцами, который Оминису достался. Возбуждение нашло свое высвобождение, и снова Гонт успел ее догнать и отхватить свой кусок пирога со вторым оргазмом. На последних секундах он поцеловал ее со вкусом их тел вперемешку с кровью. И ничего возбуждающего в этом уже не было. Джейд оттолкнула его в порыве обесценивания и даже отвращения. Оставила одного и ушла, больше ничего не сказав.       — Найт, ты? Спи, на хрен, — сквозь сон заворчала Имельда, когда она вернулась. Джейд закрылась в душевых и сперва с забытым усердием терла себя мочалкой, а затем, опустившись на пол, пыталась думать, но мысли не шли. Не было ни сожаления, ушло и отвращение, осталось только непонимание, почему так понравилось быть с Оминисом… и почему хотелось этого снова. Она едва не потянулась ласкать себя, думая о том, как он делает то же самое в кровати за плотно задернутым пологом… Остановил ободок шрама на безымянном пальце, которого там быть не должно. Сэллоу оставил на ней клеймо, пометил, и, взявшись за волшебную палочку, Джейд задумалась, как его свести. На кончике сама собой скопилась древняя магия. Не зная, что из этого выйдет, Джейд ткнула ею в фалангу. Отвалится палец — что ж, можно будет прислать его Себастьяну на память в красивой коробочке с бантиком. С неприятным жжением древняя магия выжигала плоть, но вместо открытой раны оставила после себя белый шрам, гораздо больше метки, что наколдовал Себастьян. Так она вышибла клин еще большим клином и поверх одного шрама наложила другой, перекрывающий его. Интересно, надолго ли останутся такие следы? Джейд остановилась напротив зеркала, осмотрела себя. Мокрые волосы закрывали синяки на шее. Повернулась спиной и провела волшебной палочкой, повторяя линии руны, которые со временем исчезли сами собой. На этот раз было гораздо больнее. Джейд уже отвыкла от того, каково причинять самой себе боль. В процессе, когда последняя линия кое-как была очерчена вдоль позвоночника, Джейд наконец поняла, в чем дело. Отсутствие эмоций. Хладнокровие и безжалостность, с которой она ломала свой мир и Себастьяна с Оминисом заодно. Теперь казалось, она способна на что угодно. В конечном итоге все-таки приблизилась к некоему подобию контроля над собой и окружением, в котором оказалась. Сегодня одержала сразу несколько побед: над Руквудом, над Сэллоу с Гонтом и над собой. Над собственными слабостями. Над тем, кем она была раньше. А значит, получится все, чего она пожелает достичь.