Нефритовый Рыцарь | Jᴀᴅᴇ Kɴɪɢʜᴛ

      — Рейес, ты… плачешь? Не верилось, что собственные губы шевелятся, выстраивая звуки в такие странные слова. Глаза явно пытались обмануть, иначе как объяснить увиденное? Выглядела Имельда так, словно с нее сняли кожу, натянули на кого-то другого и принудили плакать. Джейд не смогла принять, что это правда. Себастьян — да, он на такую подлость очень даже способен, ну и черт с ним. Но Имельда? В слезах? Такого просто не могло случиться. Не в этой вселенной. Не с настоящей Рейес. Хоть глаза видели и уши слышали, все внутри протестовало. Поначалу хотелось перестать существовать. После — прислонить волшебную палочку к своему горлу и пустить заряд древней магии. Затем в дело вступил стыд, подсказывая, что стоит сбежать. Куда — не важно. Просто унестись как можно дальше отсюда, где плакала Рейес, поцеловавшая Себастьяна. И только разум говорил, что этим проблема не решится. Очередная проблема… и снова из-за нее. Из-за Джейд. Причина та же, только на этот раз вовлечены другие персонажи. Так не пойдет. Джейд следует не только остаться, но и собраться в кучу и успокоиться. Не ради себя. Ради той Рейес, которая не умела плакать, а если и умела, то не стала бы. Почему-то сейчас это казалось очень важным.       — Плачу? Хах. Нет, блядь, ссу глазами, — в характере отозвалась Имельда чем-то даже вроде своего голоса. — А на что похоже?       — Нет, ты… плачешь… из-за Сэллоу? — чувствуя себя сумасшедшей, переспросила Джейд. — В самом деле?! Ты хоть понимаешь, насколько тупо это выглядит?       — Не из-за Сэллоу! Из-за тебя! — воскликнула Имельда. — Вы с Себастьяном… были такой хорошей парой…       — Это вряд ли…       — …и я не знаю, что на меня нашло, правда, я бы никогда… ты же знаешь, что я бы никогда… Она принялась бормотать какой-то бред. Джейд закрыла глаза, силясь игнорировать этот дурацкий бессмысленный лепет. Проще представить, что перед ней стоит какая-то другая девчонка, напрочь лишенная мозгов, чем довериться рту Рейес, из которого потоком лились бредни. Имельда и Себастьян… Можно ли придумать ситуацию тупее? И что теперь будет у нее с Пруэттом?       — Я понимаю, ты злишься, ты имеешь право злиться, и я… я так виновата… — Имельда снова заплакала, активным шмыганьем носа вторгаясь в уши. Подумала, что Джейд закрыла глаза от праведного гнева. — Мне так стыдно, ты не представляешь, как я виновата… Если бы я могла вернуть как было и все исправить… И… о Мерлин, метла! Я не достойна ее, не заслужила… Возьмешь мою метлу? То есть свою… Джен, ты должна забрать ее назад. Если не заберешь, я сломаю ее напополам…       — Только посмей, — угрожающе осадила Джейд, открыв глаза. Хотела добавить, что сама переломает Рейес позвоночник, но прикусила язык. Метла не виновата, что Имельда оплошала… Впрочем, Джейд была уверена, что и вины на самой Рейес не было. В деле точно что-то нечисто, и грязь явно исходит от Сэллоу. Этот поцелуй, плачущая капитанша, тараторящая глупости из-за совершенно несвойственного ей чувства вины, ее извинения и выход из характера, будто бурная река из берегов, — все это казалось таким нереалистичным, что Джейд стойко чуяла подвох. Под измененным состоянием Имельды крылось нечто… важное.       — Эй-эй, — Джейд взяла ее за плечи, заставив отвлечься от стенаний, — не плачь. Я хочу знать, как все случилось. Говоришь, ты поцеловала Себастьяна? Не наоборот?       — Не-а, — Имельда затравленно помотала головой, будто Джейд устроила ей допрос-разнос, зажав где-то в темном углу и бив затылком о камень стены.       — Может, это он засосал тебя первым?       — Говорю же, нет.       — Рейес, это важно, — настояла Джейд.       — Я это сделала, — с внезапной серьезностью сказала Имельда. Признаться повторно было не легче, чем в первый раз, но Джейд спросила, и она ответила. — Мы летали, часто летали в последнее время, он рассказал о вашем разрыве и решил, что полеты помогут отвлечься, — торопливо и сбито говорила Рейес. — И я решила, что советы по улучшению техники от меня будут более толковыми, чем болтовня про отношения… — она почему-то смутилась. — Он рассказывал про тебя, говорил, как не хотел потерять, а я могла только подсказать, как обращаться с метлой… — Рейес в очередной раз шмыгнула носом. — Он был так потрясающе чуток и внимателен к тебе, пытался выяснить у меня, что сделал неправильно и где сплоховал, спрашивал, где ты пропадаешь и прячешься, и интересовался, может, говорила мне что-то про него… И я чувствовала себя бесполезной, зная, что ничем не могу помочь, ведь ты и я, мы… он… Имельда потерпела поражение в борьбе с собственными мыслями, летящими наперегонки, и осеклась, но Джейд вынесла из ее слов гораздо больше смысла. Значит, Сэллоу расспрашивал Рейес о ней. Зачем?       — Так вот, мы полетали, просто полетали, потом шли обратно, и я… не смогла сдержаться… — Она тут же начала расклеиваться, прямо глядя сокурснице в глаза, пока собственные уже наполнялись новыми слезами. — Не хочу оправдываться и совершенно не помню, о чем тогда думала и думала ли вообще, но… кому как не тебе знать, какой он… привлекательный, — с трудом выдавила Рейес. — Ты-то способна понять… Джейд протяжно выдохнула, но этот вздох был не облегчением, а сожалением. Имельда права, Джейд известно, какой сильной может быть тяга к этому слизеринскому засранцу, а еще, ей хотелось верить, она достаточно хорошо его знала, чтобы судить о невиновности Рейес и подоплеке поцелуя. Кто, если не она, знал по собственному опыту, каким соблазнительным Сэллоу способен становиться, когда ему это необходимо?       — Я не злюсь, — Джейд почувствовала себя обязанной сказать это Имельде напрямую, — просто не… Она хотела сказать «не понимаю» и тут же осознала, что это не так. Задержала на Имельде взгляд, и захотелось вдруг утереть ее слезы, по-дружески успокоить и перемыть Себастьяну косточки. Рассказать Имельде правду. Хотелось припомнить капитанше ее же слова о Сэллоу: «Себастьян всем нравится, но для меня он слишком ненормальный». Она ведь все говорила правильно, и если не знала наверняка, то точно чувствовала, насколько рискованно и небезопасно с ним связываться. Но Джейд не стала ничего говорить. Спрашивать, что изменилось в мышлении Имельды и толкнуло ее на поцелуй. Ответ был прост, лежал на поверхности и объяснений не требовал. Джейд знала: виноват Себастьян. Уже не подозревала. Да только все было не так просто. Доказать правду представлялось непростой задачей. Отрицать бессмысленно: когда Сэллоу в чем-то поистине заинтересован, становится невероятно хорош. Он отменно постарался, чтобы Рейес тащила на себе чувство вины, настолько большой, что помешает ей увидеть то, что бросилось Джейд в глаза почти сразу. Сейчас казалось, уже Имельда правду не примет, а доказательств своим домыслам у Джейд не было. Каждый останется при своем мнении: Имельда продолжит считать себя виноватой и не поверит, что Себастьян ее весьма искусно и незаметно соблазнил. Не вложит же Джейд свои мозги в черепушку Рейес? Молодец, Сэллоу, потрудился на славу. И непонятным оставалось лишь то, зачем он Имельду соблазнил. Из мести за Леандера? Если так, это будет один из самых подлых и мерзких поступков на счету Себастьяна. Джейд содрогнулась от мыслей, что он действительно мог пойти на такое из-за нее. Разрушить идиллию Имельды и Леандера только лишь потому, что девушка, с которой он расстался, имела наглость обратиться к Пруэтту за помощью. Решил наказать ее таким образом за то, что она отдала предпочтение гриффиндорцу и отказалась довериться Себастьяну? Смотря на слезы в глазах Имельды, Джейд думала, лучше Сэллоу иметь причину посерьезнее, чем ревность. Иначе ее гнев будет непомерен.       — Я не злюсь, — повторила Джейд, и сжать плечи Имельды было максимальным проявлением поддержки, которое она смогла выразить. — Мы с Сэллоу расстались, между нами ничего нет. Ты поцеловала мою проблему, не моего парня. То, что он там тебе наныл, можешь смело слать к чертям — искренности в Сэллоу меньше, чем дружелюбия в топеройке. Меня больше волнуешь ты и Леандер… Имельда при упоминании этого имени странно ойкнула, и Джейд догадалась:       — Ты рассказала ему? Черт… дерьмо… Не стоило, Рейес… Ну ничего, — она отпустила сокурсницу и попятилась. — Я поговорю с ним. Что бы ни стряслось, мне нужно… я смогу… Имельда что-то говорила вслед, пыталась остановить, но Джейд уже умчалась прочь. Пруэтт точно к ней прислушается. Имельда, понятно, на взводе, но Леандер… он всегда был таким спокойным… Он должен понять, он лучше знает, что Сэллоу за человек…       — Она сделала это из-за меня! Джейд влетела на смотровую площадку Астрономической башни впопыхах. Повезло, и гриффиндорец оказался именно там, где она рассчитывала. Утром здесь было совсем пусто, так удобно для перекура до завтрака. Испуганное лицо Имельды все еще стояло перед глазами. Такое непохожее, непривычное… «Я поцеловала Себастьяна». А может, все это — плохая, неудачная и неумелая шутка, чтобы над ней с Леандером поглумиться? Скучающая Рейес и обиженный Себастьян сговорились, устроили этот спектакль, и между ними на самом деле ничего не было?..       — Вижу, Имельда и тебе созналась, — живо сообразил Леандер, едва запыхавшаяся Джейд объявилась на площадке. — Удивлен, что она это сделала. Так боялась, что ты ее прибьешь, когда узнаешь, что умоляла меня поговорить с тобой и все рассказать. Будешь? — Он протянул крокодиловый портсигар. Джейд задержала взгляд на фактуре кожи, обогнула линии тисненого герба клана Денаро и мотнула головой, отказавшись.       — А вина хочешь? — Пруэтт запустил руку под пиджак и достал флягу. — Ты выглядишь беспокойной.       — Вина?! — возмутилась Джейд. — У тебя все в порядке? Отчего-то она почувствовала дурой себя, хотя проблемы в данном случае были явно у гриффиндорца. Сбитое дыхание все еще не уровнялось, а непоколебимое спокойствие Леандера заставило счесть себя идиоткой и усомниться, стоило ли к нему так спешить. Пусть она надеялась на адекватность и бесстрастность Пруэтта, его флегматичность слишком зашкаливала. Ему словно было глубочайше наплевать и на Имельду, и на Себастьяна, и на Джейд с ее идиотскими попытками исправить то, что он разрушил. Такое отношение в совокупности обернулось тычком где-то между ребер. Джейд смотрела, как Пруэтт делает несколько больших глотков из фляги, и все глубже погружалась в ощущение, что является единственной здоровой в сумасшедшем доме. Казалось, если весь мир будет рушиться, Леандер Пруэтт так и будет стоять с тлеющей сигаретой в губах и апатично наблюдать с высоты, попивая чертово вино. И почему всех так и тянет предложить ей всякую дрянь? Джейд вспомнила, как сама лакала смородиновый ром за обеденным столом в Большом зале во время завтрака, и скривилась.       — А разве тебе пристало пить вино из фляги?       — Дома я бы и правда знатно огреб за такое, — Леандер приподнял уголки губ, — но ты ведь меня не сдашь? Джейд поежилась, обняла себя руками и уставилась на Пруэтта колючим взглядом.       — Ты слышал, что я сказала? Имельда…       — Слышал. Не считаю тебя виноватой. Леандер даже дослушивать не стал. Улыбнулся как-то снисходительно, как глупому ребенку.       — А я и не говорила, что виновата, — возразила Джейд в раздражении. — «Вина» и «причастность» — чуешь разницу?       — Да. И в чем же твоя причастность? Ты Имельду целоваться заставила?       — Нет, но…       — Принуждала к чему-то?       — Нет, но…       — Рейес уже давно не девочка, должна отдавать отчет своим действиям и нести ответственность за их последствия. Ничего не происходит случайно. На то воля человека. Она свой выбор сделала и выбрала не меня.       — Ты, может, дослушаешь? — Джейд не хотелось ругаться, поскольку такая стратегия явно не окажется действенной, но все больше казалось, что прежние упования на адекватность Леандера преувеличены. — Этот поцелуй был неслучайным, — твердила она.       — Разумеется, — легко согласился Леандер с неприятной улыбкой, которую тут же захотелось смыть с его лица в унитазе ближайшего туалета. — Себастьян всегда нравился Имельде. Задолго до тебя. Когда мы обсуждали помолвку, она заверила, что все осталось в прошлом. Я допускал, что ее девичья влюбленность может все-таки одержать верх, но поверил с одним условием: если Рейес даст повод, я без колебаний аннулирую помолвку. У нас была договоренность — она ее нарушила. Пруэтт развел руками. Джейд негромко выругалась сквозь зубы. Какой же он, блядь, узколобый… Внезапно его захотелось стукнуть. Он совсем не переживал, что помолвка не состоится, и так легко поставил на Рейес крест… И Джейд это раздражало. Настолько невозмутимо могут сжигать мосты только те, у кого внутри не пылают чувства. Его спокойная реакция виделась Джейд оскорбительно-равнодушной. Что-то в поведении гриффиндорца задело за живое. Вся эта ситуация с Рейес оказалась для нее слишком личной, как будто наравне с ролью первой причины ей достались еще и эмоции жертвы.       — Ты, похоже, не понимаешь, о чем говоришь, — как можно более внятно, пусть и холодно чеканила Джейд, — Имельда поцеловала Себастьяна, потому что Себастьяну так нужно. Он использовал ее, чтобы задеть меня и отомстить за то, что я его бросила и окончательно разорвала помолвку. Наши разногласия ни в коем случае не должны были коснуться кого-то другого, но Сэллоу оказался достаточно подлым, чтобы прибегнуть к таким низким приемам и из мести разрушить твою пару. Этот поцелуй случился не потому, что Рейес выбрала его в пренебрежение тобой, а потому что Себастьян ее выбрал и бессовестно воспользовался. Сэллоу ничего не стоит очаровать ее, склонить, обаять до такой степени, что она не только поцелует, но еще Мерлин знает на что пойдет. Леандер великодушно соизволил выслушать и не перебивать, докурил, щелкнул окурком в пропасть и задал весьма неудобный вопрос, который Джейд предпочла бы не слышать:       — Почему ты простила его? В его вопросе, выражении лица и тоне голоса не было обвинения, и все же Джейд почудился укор.       — Речь не обо мне, — бросила она, стараясь не выглядеть задетой.       — Но ты ведь понимаешь, что не стоило? — неприятно-вкрадчиво добавил Леандер. Ладно, хорошо, он не дурак. Зачем-то решил покопаться в ее грязных, воспаленных внутренностях своими чистенькими, холеными пальцами. Для чего? Пристыдить? Намекнуть, что Джейд уподобилась бесхарактерной тряпке, раз позволила Сэллоу возвратиться, после того как он ее лицом возил о стены ванной старост и исполосовал ножами? Леандер там был и все видел. Живой свидетель всему, что Себастьян делал с ней в проклятой ванной. Затылок неприятно засаднило от давно заживших ударов, а горлу на несколько секунд стало трудно дышать. Джейд прокашлялась, и наваждение ушло. Она могла бы ответить, что у нее на родине женщин ни во что не ставят и она принесла за собой в цивилизованный мир королевской Британии эту варварскую культуру, так непонятную Леандеру. Могла сказать, что расплатилась с Себастьяном такими же ударами ножей, бесстрастными и беспощадными. Но не стала. Пруэтт воспользовался ее молчанием и вопросил:       — Знаешь, почему люди прощают непростительное? У них большое сердце, и они просто не знают, как отказываться от тех, кто им дорог. Они всегда верят в лучшее в любимых и надеются, что в следующий раз все будет по-другому, когда дают второй, третий, четвертый шанс… Я понимаю, ты простила Себастьяна, потому что испытывала к нему настолько сильные чувства, которые затмили разум, притупили чувство собственного достоинства и самоуважения. Так бывает, и я тебя не виню и не осуждаю. Это твой выбор, твои отношения и твое дело. И любовь… это прекрасно. Многие верят, она способна на грандиозные вещи. Но не в нашем с Имельдой случае. Я не влюблен в нее до такой степени, чтобы держаться до последнего. И она не питает ко мне такой пылкой страсти, как к Себастьяну. Первая влюбленность, сама понимаешь. Наша помолвка весьма близка к чистому расчету, и чувства играют тут слишком малую роль. Джейд сперва удивленно вскинула брови, затем не удержалась и саркастически засмеялась. Вот какой она кажется со стороны? Влюбленной в Себастьяна до разжиженных мозгов, потери достоинства и последних крупиц самоуважения? Готовой простить Сэллоу любое дерьмо и побои за красивые глазки, ослепительную улыбку и стоящий член? Мерлин… Даже переубеждать Пруэтта не хотелось, перебивая кровожадностью и жаждой жестокости то мнение, что он о ней составил. Зачем? Да, пожалуй, оно было правдой какое-то время, когда Джейд не хватило мозгов все понять. Глупо это отрицать. И от этой правды почему-то вовсе не было обидно. Даже наоборот, весьма поучительно. Наверное, как раз потому, что тот период неконтролируемых чувств к Себастьяну Сэллоу уже закончился. Главное — было. Пусть Джейд была дурочкой, слепой и глупой, самое важное, что она умнела и переставала ей быть. Не сразу, постепенно, возможно, слишком поздно, но чем дольше она знала Сэллоу, тем более понятным становилось все его поведение с самого начала, со дня их знакомства, а общая картина все лучше прояснялась, собираясь частями воедино. Джейд было полезно послушать Леандера, чтобы почуять эту разницу между тем, что она представляла из себя на момент прощения Сэллоу, и тем, что происходит сейчас. И да, прощения этот урод не заслуживал. Теперь понятно, почему Джейд бросилась вступаться за Рейес. Увидела себя в ней, в той глупышке, ослепленной Себастьяном, в которую он Имельду превратил. И силилась поправить ее положение лишь потому, что в свое время сама не получила помощи ни от кого. Досадно, что ей в моменты необходимости никто не сказал, какой Сэллоу ублюдок. С другой стороны, стала бы она прислушиваться? Не только чувства стали причиной простить Себастьяна и дать ему новый шанс. То самое идиотское желание что-то исправить смешалось с чувством вины и ответственности. Не только за Имельду, но и за то между Себастьяном и Оминисом, что поначалу по наивности Джейд считала дружбой. Джейд хотелось не только разрушать, но и чинить сломанное, и это желание она проецировала на других. На Имельду и Леандера, на отношения Соломона с племянником, а до этого пыталась помирить Себастьяна с Оминисом… Однако как бы ей ни хотелось, другие люди не в ее власти, имеют свое мнение, и выпрыгивать из кожи вон ради них — неблагодарное дело. Пора перестать брать на себя несуществующую вину и ответственность за жизнь и благосостояние Сэллоу. Сейчас подходящее время, и Джейд предельно ясно это понимала.       — Пусть так, — согласно проговорила она, вернувшись из мыслей в реальность, обратно к Пруэтту. — Тебе не придется связывать жизнь с девушкой, которой нравится другой, а Имельда избежит брака с человеком, которому на нее наплевать. Не нужно будет защищать ее достоинство, докапываться до правды, разбираться с Сэллоу, который ее обесчестил… — Тон Джейд стал ядовитым. Ей не придется переживать, что из-за нее разрушились чужие отношения, и пламенно пытаться втолковать очевидное этому тупому гриффиндурку, в упор не видящему фактов. Ее не будут беспрекословно слушаться только потому, что она права, и любые доказательства неважны, если вторая сторона глуха, тупа и упряма. Даже если Джейд силком выбьет из Себастьяна признание вины, это сути не изменит. Рейес уже совершила то, что в системе координат Пруэтта считается непростительным. Снова захотелось отдать Сэллоу должное — он знал, как исполнить все наилучшим образом. Ему наверняка была известна бескомпромиссная позиция Леандера касательно измен, чем он успешно и воспользовался. Все было просчитано и распланировано задолго до этого утра, и что бы Джейд ни сказала и ни сделала, исход уже пришел в действие и останется необратимым.       — Эй! — яростный вскрик заставил Джейд дрогнуть. Сэллоу появился на площадке в компании Гонта и, судя по виду, был чем-то крайне недоволен.       — А? — откликнулся Пруэтт. Показалось, сейчас Сэллоу выдаст нечто предельно тупое и одновременно наглое, вроде «что, решил прибрать к рукам мою девчонку, раз не смог удержать свою?» Подумает, что Джейд с Леандером поцеловались в целях восстановления равновесия и справедливости, и сейчас они с гриффиндорцем еще и подерутся. Джейд уже готовилась напомнить, что она не его девчонка, но Себастьян перевел взгляд с Леандера на нее и спросил:       — Что ты здесь делаешь? Пришла для того, чтобы его утешить? — Себастьян кивнул подбородком на Пруэтта, похабно ухмыльнулся и многозначительно провел языком по внутренней стороне щеки, чем намекнул, как именно в его фантазиях представляется утешение. — Я правильно понял? Предположение сбылось: он и правда ляпнул что-то абсурдное и неуместное. Только вот претензии почему-то направил к Джейд, еще не понимая, что она догадалась обо всем. Знал бы — не вел себя так вызывающе и нагло, как потерпевший, кого следует пожалеть, а не побить.       — Ни хрена ты не понял, — изрыгнула Джейд.       — А где твои когтевранские друзья? — Сэллоу продолжил череду несусветной чуши вопросом к Пруэтту, окинув взглядом пустую площадку. — Она и их заодно сможет порадовать…       — Заняты своими когтевранскими делами, — с нажимом ответил Пруэтт прохладным тоном. — В их список не входит проверять, не побывал ли язык Имельды у тебя во рту. Джейд не определилась, хотелось драки между этими двумя или все-таки нет. Подумалось, на кой хрен Сэллоу притащил за собой Гонта, но мысли перебил твердый голос:       — Я ее и пальцем не тронул, — констатировал Себастьян и вновь перевел взгляд на Джейд. — Это и поцелуем назвать нельзя. Так, касание губ. — Он то ли ехидничал, то ли оправдывался, и оба варианта вышли одинаково неприятными. — Я не желаю касаться никакой другой девушки кроме тебя, — заверил он напоследок. Джейд фыркнула и подавила смешок. Какие бы цели он ни преследовал, вел сейчас Себастьян себя как придурок. Конечно же он Имельду не тронул. Но сделал все, чтобы она сделала это с ним сама.       — Иди, — посоветовала Джейд Леандеру. Раз уж он претензий к Сэллоу не имел и драться за часть Рейес не собирался, незачем ему наблюдать этот цирк. Все с ним понятно. Гриффиндорец молча послушался. Себастьян проводил его взглядом, пока Джейд задумалась, что ему сказать. Высказать хотелось так много — и одновременно ничего. Только вот… стоило ли? Распинаться перед ним, рычать в лицо, твердить, что ей известны все мотивы, весь подтекст и скрытый смысл произошедшего… Себастьян наверняка сможет вывернуть правду по-своему и попытаться убедить Джейд, что она все не так поняла, что ей показалось, и вообще, это она во всем виновата, никак не он… Джейд злилась. На дуру-Имельду, на тупицу-Леандера, на козла-Сэллоу, на говноеда-Гонта… и на себя. За то, что не сумела все закончить раньше, когда этому было самое время. За то, что все-таки Себастьяна простила. Оставшись на площадке втроем, Джейд начала приближаться к нему медленными шагами, пытаясь решить, что ему следует услышать. Лицо ее приобрело жесткость, а верхняя губа была готова оформиться в оскал.       — Что ты тут делаешь? — первым делом спросила Джейд, усилием подавляя рвущийся наружу гнев. — Мы расстались, я разорвала помолвку, нашпиговала тебя ножами, чуть не зарезала, а после всего в придачу спала с твоим лучшим другом. Несколько раз. Почему ты все еще здесь? Себастьян помрачнел, стоило в лоб и без прикрас перечислить сомнительные заслуги последних дней, но все-таки ответил:       — Я делаю с тобой то же, что ты со мной: прощаю. Ты простила мне нож и побои, я прощаю тебе измену.       — Ну ни хрена себе, как великодушно…       — Не злись, — попросил Себастьян, заслышав неприкрытый сарказм. Эмоции так явно отразились на лице Джейд, что он заметил бы это испепеляюще-злобное выражение даже в кромешной темноте. — У меня с ней ничего не… Замахнувшись, Джейд отвесила нахалу добротную хлесткую пощечину. Воздух задребезжал, ладонь засаднило, а Себастьян как будто и не удивился удару и только такого и ожидал от разозленной ревнивой девушки. Неужели действительно ничего не понимал? Одной рукой Джейд схватила его за ворот школьной рубашки, приблизилась в лицу и прошептала:       — Прекрати держать меня за идиотку, пока я не выпотрошила тебе брюхо. Вторая рука уже забралась под мантию и острием верного кинжала оглаживала ткань в районе живота. Эти движения оказались более эффективными, чем эмоции и слова, и Сэллоу напряженно замер. Злость отпустила, Джейд не сдержала ухмылки — так красиво страх преобразил его надменное и самоуверенное лицо. Что бы ни привлекало ее в нем раньше, сейчас он очень нравился ей таким: испуганным, нервным, пытающимся скрыть опаску под озадаченностью. Хотя, наверное, умирающим Себастьян понравился бы больше. Тут же представилось, как его губы жадно хватают воздух, проходящий со свистом и булькающими звуками сквозь продырявленную гортань, пока окровавленные руки пытаются вернуть назад в брюхо вываливающиеся кишки… Джейд моргнула прежде, чем фантазии укрепились бы в сознании и оформились в желания, а те — в порыв к действию. Нравилось, что Себастьян все еще помнил, кто перед ним, что Джейд может с ним сделать и что уже сделала. Она опасалась, что они с Гонтом могут позабыть, притупить страх заблуждением, что способны взять над ней контроль и одержать верх… Впрочем, она была не прочь напомнить. Пустить Сэллоу на потроха прямо здесь, а потом взяться за Гонта и колотить его головой о пол, пока тот не растеряет последние крупицы сознания… Джейд оборвала эти мысли, пока не начала всерьез размышлять о том, что делать с трупами и пропажей сразу двоих слизеринцев, или расценивать шансы избавиться от умирающих, но еще живых с помощью древней магии. Вместо этого она приблизилась к самой коже Себастьяна и глубоко вдохнула носом, с сожалением, что нельзя почуять его страх, закупорить во флакон, добавить масел и наносить в качестве парфюма. От него пахло чистотой и свежестью — всего недавно он явно принимал душ, — а еще совсем немного наглостью, растворяющейся на глазах. Сэллоу не рыпался и ситуацию не обострял, доказывая, что не идиот, к тому же наверняка еще хотел пожить, оттого хорошо понимал, что шутить с Джейд все-таки не стоит и она — явно не просто ревнивая подружка. Вот и славно.       — Я знаю, что ты сделал и почему, — продолжала тихо говорить Джейд около его уха, держа на ноже. Кровавые фантазии, чужой страх и чувство контроля подняли настроение и вернули уверенность. — Можешь не пытаться оправдаться, доказательства мне не нужны. И повесить свое дерьмо на меня я тоже тебе не позволю, Сэллоу. Мне интересно лишь одно: для чего тебе это понадобилось.       — Что ты…       — Рейес, — прошипела Джейд. — Не прикидывайся невинным, мерзавец. Ты соблазнил ее. Знал, что Пруэтт не простит. Ты все прекрасно знал, как наиболее незаметно ее использовать и не замараться самому. А я знаю, что ты ею для чего-то воспользовался, и это явно связано со мной. Так спрошу еще раз, говнюк: ради чего ты разрушил девчонке жизнь? Явно не за тем, чтобы так попытаться меня вернуть и наладить наши больные, уже давно сдохшие и начавшие гнить отношения. Себастьян колебался какое-то время, пока острие ножа не впилось в кожу через ткань. Поморщился, разомкнул губы и произнес:       — Мне вовсе не было нужно, чтобы она меня целовала, на это я не рассчитывал. Всего лишь хотел добраться через нее до тебя. Видимо, перестарался, переборщил. Рейес сама полезла, и я ее никак не… ай! Клинок впился в плоть, наверняка до крови. Слова Себастьяна подтвердили догадки Джейд — только это и спасло его от новой дырки в теле. Да и повторяться не хотелось: ножевые ранения — пройденный этап, этим его ни напугать, ни толково покалечить. Чтобы держать Себастьяна в страхе, необходимо разнообразие и непредсказуемость. Забавно: маги первым делом бросались тыкаться в оппонента волшебной палочкой; Джейд же по привычке хваталась за нож. Хорошая привычка, полезная. Ходить без клинка — еще более неуютно, чем голышом. Глупо оставлять его томиться на дне чемодана из-за одного неприятного инцидента. Повторно Джейд не проморгает момент, когда Сэллоу потянется лапами к ее оружию. Второго раза не будет. Достаточно один раз ошибиться, чтобы выучить урок.       — И что, оно того стоило? — спросила Джейд. — Все эти мудреные телодвижения, подлости и многоходовки только ради того, чтобы вывести меня на эмоции? Поругаться и пристыдить, что я едва вылезла из постели с Гонтом и уже зажимаюсь с Пруэттом вместо тебя? Что вообще творится в твоей полной дерьма дурной башке? Себастьян посмеялся, но не отступил ни на шаг, позволяя тыкать в себя ножом.       — О, дело совсем не в ревности, — с улыбкой пояснил он. — Хотя она выступала подходящим прикрытием. Если бы я ничего не нарыл, сделал бы вид, что действительно просто ревную. Сэллоу поднял взгляд исподлобья и недобро сверкнул глазами. Он не «просто ревновал».       — Нарыл? — с подозрением уточнила Джейд.       — Ага, — Сэллоу покрылся непонятным напускным весельем, будто беседа доставляла ему особое удовольствие. — Я… видишь ли, меня все никак не отпускало то, что случилось в Хогсмиде. Не давало покоя то, чему я стал случайным свидетелем. Я не мог оставить все это просто так, и твое явное нежелание, чтобы я в это лез, только подтверждало необходимость сделать в точности наоборот и полезть. Я все пытался понять, в чем дело, — говорил он, продолжая недобро улыбаться. — Мучился догадками, что может связывать тебя и Виктора Руквуда, при чем тут Ранрок и что все-таки это было за заклинание, позволяющее просто взять и заставить исчезнуть с лица земли тролля. Все гадал, куда ты вечно сваливаешь и где ошиваешься, когда тебя не найти в замке. И вот наконец-то я получил ответ. Все просто и предельно примитивно: ты лживая сука, Джейд. Сука и лгунья. И поверь, ради возможности узнать эту правду я бы сломал жизнь кому угодно. Его рука исчезла в складках мантии и вытащила на свет блокнот. Тот самый, в котором Джейд помечала… все. Секреты древней магии, свои успехи, провалы и поражения, тупики и нерешенные вопросы, весь прогресс, который удалось достичь за эти месяцы кропотливого труда, и все воспоминания, которые показали ей Омуты памяти. И все это было в лапах Себастьяна Сэллоу. Он триумфально улыбался с видом победителя, держа блокнот как трофей. Джейд чувствовала, будто он затянул на ее шее толстую удавку и принялся душить. Разум мгновенно отключился и потерял связь с телом, оно так и замерло в исходном положении. И только сердцебиение доказывало, что она все еще жива. Окружающие звуки стихли, гул и голоса снизу перебил нарастающий шум в ушах. Неизвестно, какие эмоции отразились на ее лице, но Себастьяну эти изменения явно пришлись по душе. Невольно Джейд принялась отсчитывать удары сердца. Один… два… три… Сколько секунд понадобится магии Непреложного обета, чтобы свершить праведный суд над ней за нарушение условий клятвы? Пять… шесть… Сколько еще ударов пройдет, прежде чем настигнет последний? Девять… десять… Себастьян все узнал. Прочел каждую строчку, выведенную рукой Джейд. Высосал из ее записей весь возможный максимум и даже больше. Она была уверена, трижды изучил каждую чертову букву. И теперь ему было известно то, что она обязалась хранить в секрете ценой собственной жизни — и провалилась. Себастьян снова заговорил, но Джейд его не слышала. В ушах все еще шумело, сердце стучало слишком громко, а голос его отдавался низким гулом, и лишь по недовольству на его лице она могла судить, о чем идет речь. Пришла очередь Себастьяна злиться на нее. А он злился. За недоверие, за то, что она скрывала все это время, и будучи в близких отношениях, так и не подпустила к себе. Его всегда задевало это недоверие, пожалуй, даже больше, чем ревность и возможность проигрыша Оминису или Леандеру. Больше всего Себастьян был оскорблен именно этим: дистанцией. Тем, что он так и не смог стать для нее по-настоящему близким. Исключительным.       — Ты знала, как для меня это важно! — орал он. — Знала и молчала! Видела, как я повернут на проклятье Анны и на что готов ради ее исцеления! С первого дня тебе было доподлинно известно, в какой ситуации я нахожусь, и столько месяцев ты претворялась кем-то близким для меня и скрывала, что, оказываешься, обладаешь магией, которая способна ее исцелить! Можно сказать, это было делом всей моей жизни, и ты даже пальцем не пошевелила, чтобы мне в этом помочь! Притворялась, врала, пыталась добраться до моих свитков, а потом издевалась над гоблинами, якобы это могло обернуться чем-то полезным… На хрена?! Зачем ты делала все это, когда могла просто использовать это чертово заклинание гребаной Исидоры?! Смотри на меня, когда я с тобой говорю! Воздух звенел от яростного крика Себастьяна. Джейд пришла обратно в себя. Сердце продолжало отстукивать удары, секунды шли вперед, а она, судя по всему, была еще жива. Рука сама собой выхватила волшебную палочку. Джейд не заметила, как исполнила заклинание, от которого Сэллоу швырнуло с площадки назад, к лестнице, и ударило об пол. Гонт вскинул свою, но тотчас оказался обезоружен.       — Думаешь, ты все знаешь? Ни хрена ты не знаешь! — кричала Джейд с чувством, будто тело больше неподвластно и действует само собой, отдельно от нее. — Ты не знаешь, что мне пришлось переживать все это время! С тех пор как я попала сюда, каждый день — это чертово мучение в провальных и тщетных попытках разгадать эти проклятые секреты! В одиночку, без надежды на какую-либо помощь! Вопросы без ответа, шифры без кода, и так до бесконечности! Не смей раскрывать свой поганый рот в мою сторону и в чем-либо обвинять! Несправедливость возвелась в апогей и кричала на Себастьяна устами Джейд. За все дни, когда она была бессильна, беспомощна, одинока, брошена, оставлена в темноте, и никому до нее не было дела, и только лишь выгода и корысть двигали теми, кто ее окружал, кому она пыталась доверять. Себастьяну просто не повезло, что до него доверенные оказались предателями. Если бы не Фиг и не до чертиков мутный и подозрительный невыразимец, если бы не клятва…       — Я не знаю? — Сэллоу поднялся на ноги с усмешкой, хоть и держался за болящие после взбучки ребра. — Это ты мне говоришь? Человеку, который несколько лет пытается разгадать, как помочь больной сестре? Ты могла все мне рассказать, мы бы корпели над этим вместе, я был бы всегда рядом, но ты предпочла закрыться и ничего мне не расска…       — Я под Непреложным обетом! — заорала Джейд, срывая голос, и повторное заклинание отбросило Себастьяна куда подальше. — Мне запрещено рассказывать кому-либо то, что ты прочитал, и теперь из-за тебя я умру! Под внезапным порывом она ринулась к перилам, ограждающим смотровую площадку от пропасти. Сердце по-прежнему исправно билось, легкие наполнялись и освобождались от воздуха, кровь, как обычно, текла по венам. Руки Сэллоу насильно потащили назад, обняв за пояс.       — Ты же знаешь, что я не смогу трансгрессировать отсюда, и мы оба разобьемся, если я прыгну за тобой? Себастьян держал крепко, говорил практически ласково, на грани шепота. Подумал, что она решила спрыгнуть с высоты. Придурок. Стало сложно дышать в его тугих объятиях. Воздуха не хватало, а хватка все больше напоминала западню. Джейд вырывалась какое-то время, но сил становилось все меньше, и она затихла.       — Не умрешь, — голос Себастьяна донесся будто из-под толщи воды. — Так это не работает. Ты ведь ничего мне не выдала, я все прознал сам…       — А я, что ли, знаю, как это работает?! — крикнула на него Джейд. — Едва ты сунул нос в мои записи, клятва была нарушена… Я обязалась держать в секрете все, чем занимаюсь, и условия действия клятвы мне никто не объяснял! Она оттолкнула Себастьяна в грудь, и он отпустил хватку.       — Ты не нарушила клятву, — утверждал он. — Я узнал твои секреты не от тебя. Ну, зато тебе больше не придется мне врать и ты наконец можешь применить свою магию…       — Себастьян, — раздался предупреждающий голос Оминиса.       — …по назначению и с помощью заклинания Исидоры Морганак…       — Себастьян, замолчи!       — …избавить от страданий мою сестру, — закончил Себастьян, проигнорировав предупреждения Гонта. Джейд стояла в ступоре, не веря своим ушам.       — Подожди, — в непонимании пробормотала она, осмысляя происходящее и припоминая подзабытые факты, — ты сейчас действительно… в самом деле… да как у тебя… То есть ты, — она очень старалась говорить членораздельно, — избивал меня в делириумном приходе и едва не убил…       — Ты отплатила мне тем же самым, и с этим мы уже разобрались, — невозмутимо вставил Себастьян, не видя проблемы.       — …минутами ранее распинался, какая я эгоистичная и лживая дрянь, — часть его обвинений все-таки дошла до ушей Джейд, — бессовестно воспользовался Имельдой, чтобы рыться в моих вещах, а теперь рассчитываешь, что я стану возиться с Анной и хоть в чем-то тебе помогать?! Джейд терялась, что возмущает больше: его наглость или мысль, что она нужна Себастьяну исключительно как источник особой магии и лекарь для сестры и только поэтому он никак не может отстать.       — А, значит, дело в Рейес? — решил он. — Хочешь — могу сделать все как было… Глухим ударом в лицо Джейд выразила свое явное несогласие.       — Ты совсем тупой или прикидываешься? — возмущенно выкрикивала она, еле сдерживаясь, чтобы не испепелить гаденыша. — Слышал, что я сказала? Я дала клятву, освидетельствованную в Министерстве магии, и она еще действует, и я не могу…       — Я же не прошу мне что-то рассказать! — Себастьян тоже перешел на повышенный тон. — Судя по твоим записям, я этого заклинания даже не увижу! Просто сделай это — и…       — Себастьян! — рявкнул Гонт, потеряв терпение. — Мы не знаем, что это за магия. Она может быть губительной для Анны! С ней может произойти то же, что и с отцом Исидоры! Такой участи ты хочешь для сестры?       — А может и избавить ее от болей, ведь ради этого оно и создано! — упрямо возражал тот. — Уверен, у Джейд получится, у нее всегда все получалось, она сумеет, будет работать с этой магией аккуратно… Очевидно, для Себастьяна Сэллоу Непреложный обет — не преграда на пути к желаемому. Он уже наверняка вовсю продумывал лазейки и обходные пути, которыми можно было вытянуть из Джейд выгоду. Поразительно, как легко они обсуждали то, что им не суждено было узнать. Несомненно, перелопатили блокнот Джейд вдоль и поперек и наизусть помнили каждый эпизод из воспоминаний Хранителей, которые она в деталях фиксировала для себя. Пока они спорили, Джейд вдруг обуяло смутное ощущение, что все это уже происходило ранее. Снова Себастьян уговаривает и подбивает на нечто заведомо опасное и сомнительное ради Анны, чтоб она была еще трижды проклята, только теперь это не Оминис, не скрипторий и записи Слизерина, а Джейд, древняя магия и заклинание Исидоры. Вот они и пришли к самому началу: Себастьян как умеет будет изворачиваться и изгаляться ради призрачного шанса на исцеление, и Джейд — его мишень.       — Во-первых, Сэллоу, я понятия не имею, что это за заклинание и как его использовать, — недружелюбно начала Джейд.       — Ничего, — попытался приободрить слизеринец. — Научишься. Я помогу тебе с изучением магии, вместе мы обязательно узнаем… Я буду аккуратен, обещаю, тебе не о чем беспокоиться…       — Во-вторых, — жестко вклинилась она в его торопливый, неубедительный, низкосодержательный, псевдоутешающий лепет, — я ради твоей больной сестрицы и тем более ради тебя, подонка, больше палец о палец не ударю. И если ты надеешься меня очаровать, хоть как-то попытаться склонить, вынудить или воздействовать — не выйдет. Я больше не позволю тебе себя одурачить и, будь уверен, не стану гнушаться ничего, чтобы заставить тебя серьезно пожалеть. И еще, — Джейд для исчерпывающей убедительности прибегла к козырю в рукаве и познакомила Сэллоу со своим значком невыразимца, — ты сунул свой длинный нос в министерские тайны, и если не хочешь поиметь проблем, лучше держи язык за зубами. Эффект получился отменный: Себастьян глупо раскрыл рот, прикованный обескураженным взглядом к причудливому значку, а рука Джейд уже выдернула свой блокнот из его варварских лап. Может, запугать его не получилось, но удивить и впечатлить — определенно.       — Ты… что… как? — сбито брякал он. — Охренеть! — выпалил с возмущением, и брови его неистово нахмурились. — Да ты… ты еще и… Сука! — вскричал он, достигнув точки кипения, едва понял, что проиграл, потерпел неудачу и потерял всякие шансы добиться успеха по-хорошему. — Поверить не могу, что ты все это от меня скрывала! Знаешь что? Пошла ты, Джейд! Забирай свое дерьмо и проваливай к херам со своей магией, заклинаниями и министерским значком! Я думал, я для тебя хоть что-то значу и мое имя — не пустой звук, а отношения — не просто воспоминания! Но ты, ты… плевать хотела на всех и вся! А ведь ты мне правда нравилась, сумасшедшая, конченная… тварь! Без всякой магии, без высоких должностей, просто по-человечески нравилась… И я в самом деле чувствовал к тебе все то, о чем говорил! Пусть ты вбила себе в голову, что я лгал, но я всегда был честен с тобой в те моменты! А ты… блядь! Самовлюбленная, коварная блядина, в которую мне не посчастливилось влюбиться! Джейд не стала ничего отвечать. Его слова, подкрепленные ругательствами, не вызвали внутри особых эмоций. Хотелось надеяться, что Себастьян реально зол, а не прикидывается. Она развернулась, чтобы уйти, не успела поравняться с Гонтом, стоящим ближе к лестницам, как заслышала твердое, отчетливое и уничтожающее:       — Я тебя ненавижу. Джейд замедлилась, повременила с уходом и вернулась обратно, и усмешка ширилась на ее губах с каждым шагом.       — Ненавидишь? — Отчего-то она заулыбалась. — Да неужели? А мне больше кажется, что тебя просто бесит, что ты не можешь получить желаемое и манипулировать мной. Помнишь ведь, что ненависть — очень сильное чувство, которое непросто заслужить? Докажи. — Джейд снова подошла к Себастьяну на опасно близкое расстояние и с заискивающей улыбкой заглянула в его темные глаза. — Ударь меня. Как по приказу щеку обожгло огнем. Сэллоу ни секунды не колебался, прежде чем влепить ей пощечину. Он был зол как черт, унижен, обманут, оскорблен и повержен. Однако этого не хватало, и хотелось большего. Что-то внутри требовало спровоцировать его еще немного.       — Это, по-твоему, удар? — Джейд нахально улыбалась ему в лицо, хотя глаза тут же заблестели от слез, а кожа порозовела. — А я думала, ты сделаешь как тогда, в ванной старост, — протянула она сладким тоном. — Еще помнишь, как бил меня затылком о стену, держа за горло? Ах да, ты же был не в себе… — Сладость в голосе моментально сменилась ядом. — Будь ты тогда в чистом сознании — да, я бы охотно поверила. То, что ты там со мной делал, было вполне похоже на ненависть. А это, — она ощупала языком уголок рта, — так, скромное, неубедительное притворство. Слабовато, Сэллоу. Покажи мне ее, свою ненависть. Убеди, что не врешь. После тех твоих выдающихся заслуг придется постараться, Себастьян. А пока ты не более чем паршивый лжец… Себастьян замахнулся; лицо его на мгновение исказилось гримасой, и Джейд получила удар, который так желала. Сильный, бесцеремонный и беспардонный, он пришелся точно в челюсть, и рот стремительно заполнялся кровью из разбитой изнутри губы. Удар — и вот они снова неравны. Все, что Себастьян так кропотливо пытался поправить в и без того хрупких отношениях между ними, вновь разбилось за какую-то секунду, разрушенное его же руками. Ему стоило сдержаться, остановить себя, обуздать агрессию, не вестись на провокацию, но он этого не сделал. Наверняка решил, что уже незачем, — Джейд высказывала свое мнение вполне однозначно и твердо. Отношения и так безнадежно порушены, ниже падать практически некуда, незачем держаться. Может, то же, что тянуло Джейд довести его до крайности, теперь требовало у Себастьяна все разрушить до основания? Понять эмоции по его бледному, перекошенному лицу было сложно, но он не сожалел и не выглядел так, будто его вынудили, загнали в угол и приказали, а он всего лишь повиновался. Нет. Этот удар был его собственным осознанным выбором при ясном сознании. Никаких смягчающих обстоятельств. Ни шанса на оправдание. Себастьян знал, что делал, и так же знал, что во второй раз Джейд уже не простит. Впрочем, она и не злилась. Не удивилась удару, явно ждала его и искренне желала. Оказалось полезно освежить сознание и вспомнить, каким жестоким и неукротимым он может быть и как далеко способен зайти. Себастьян был объективно обаятельным, харизматичным и обольстительным, чем при необходимости нагло пользовался, чтобы добиться чего-то. Под этим пластом крылись его недостатки: вредные привычки, коварство, бессовестность, манипулятивность, лживость и немало другого, что Джейд довелось неоднократно наблюдать и испытать на себе. Немногим удавалось увидеть Сэллоу таким, но на этом глубина его личности не кончалась. Под тем же фасадом бесспорной привлекательности Сэллоу скрывал свою темную сторону: там его амбициозность, упрямство и целеустремленность доходили до крайности, переходя в беспощадность, бессердечность и жестокость. Если он злился, то недостаточно сильно. Гнев быстро сходил на нет, и этого не хватало, чтобы его довести. Их ссоры были слишком слабыми, чтобы разойтись окончательно, и спустя время кто-то из них пытался идти обратно на сближение. Круг замыкался, цикл повторялся вновь, и мало что кардинально менялось. По какой-то неведомой причине непримиримо разругаться с ним попросту не получалось — то Джейд прощала его по наивности и неопытности, то он проявлял чудеса терпимости ко всем унижениям, которыми она ему отплачивала. Джейд знала: стоит грамотно воздействовать на Себастьяна — и его самообладание слетит к чертям. Пока что он сохранял разум и осторожность, а магическое преимущество Джейд мешало вступать в настоящее противостояние. А жаль. Может, им было бы полезно примитивно подраться и от души друг друга поколотить. Джейд прошлась языком по зубам, убедилась, что ни один не шатается, и широко улыбнулась Себастьяну довольным кровавым оскалом. Будто голова не гудела и было совсем не больно.       — Ненавижу тебя, — уверенно повторил Себастьян со льдом в голосе и добавил тихо, едва слышно и неимоверно потерянно: — И черт, как же люблю… Удар. Последнее слово отозвалось ударом прямо в сердце. Джейд почудилось, что пол ушел из-под ног. Кровь отлила от лица в самый низ, в свинцовые ступни, приковавшие к месту. Нет, это не может быть правдой, он лжет, она нужна ему только ради магии и из-за Анны… Нельзя поддаваться, нужно держаться, что бы он ни сказал и ни сделал… Ни о чем не думая, Джейд собрала кровавую слюну и вдохновенно плюнула Себастьяну в лицо. Во взаимном безмолвии прошла секунда, вторая, и на третью они оба оказались в объятиях друг друга и поцеловались. Может, это Себастьян подошел первым, а возможно, и она сама сделала шаг навстречу — Джейд не заметила, как оказалась снова рядом с ним. Себастьян с наслаждением проходился языком по ее губам, вторгался в рот, слизывая кровь.       — Ненавижу тебя, — шептал он вперемешку с поцелуями. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу… ты всегда была такой вредной, упрямой и непреступной, с тобой не бывает легко, и я ненавижу все, что ты делаешь со мной, и себя за неспособность противостоять… Не слушать… Не поддаваться… Не верить… Он слишком опасен. Точно так же, как Себастьяна тянуло обратно к ней, Джейд периодически необъяснимо влекло к нему. В такие моменты она была наиболее уязвима и рисковала потерять свое самообладание. Вот как сейчас. Может, дело было в том, что настоящим он всегда привлекал больше, и нравилось разоблачать его гнилое вранье, выводить на чистую воду, сдирать с него этот напускной шарм, обнажая уродливую натуру под ним. Завораживало, как от ее ударов рушится его самообладание, теряется контроль, сыпется невозмутимость… И вот он уже снова наносит удары, которые клялся больше никогда не повторять, сожалея… В таком непостоянстве чувств и крылась проблема: их было намешано слишком много, и в этой пучине проступали поочередно то отвращение, то презрение, то жажда причинить боль… И Джейд пыталась. Себастьян сгибался, но не ломался, и все более понятным становилось это маниакальное и испорченное желание Оминиса сломать саму Джейд… Всецело презирать Себастьяна перманентно было бы гораздо проще, чем бороться с неопределенностью, этими скачками и перепадами. Она не могла допустить очередной ошибки… Нельзя позволять ему уничтожить все, что далось с таким трудом… Джейд не дала поцелую шанса затянуться слишком надолго, оторвалась от Себастьяна, и ее кулак был последним, что он увидел перед тем как потерять сознание от тяжелого удара и мешком рухнуть на пол. Только тогда Джейд смогла снова глубоко дышать и шевелиться. Сейчас главное самой не грохнуться в обморок рядом с ним. Слишком много потрясений для одного утра. Нужно отдышаться, убедиться, что ноги не подкашиваются, дойти до Большого зала и хорошенько позавтракать. Похвалить себя за маленький, но такой значимый успех, за стойкость и умение вырубить с одного грамотного удара. Никогда не терять бдительность, всегда быть начеку и брать в учет, насколько Себастьян Сэллоу опасен. Не забывать, что он делает это все только потому, что видит в ней выгоду. Ни за что ему не доверять, не давать послабления ни на секунду и всегда помнить: они никогда ее не отпустят.