Нефритовый Рыцарь | Jᴀᴅᴇ Kɴɪɢʜᴛ

Хлопок трансгрессии выстрелил в тишине, когда Виктор Руквуд появился посреди лагеря. Лицо его перекосило от неудовольствия, а рука, ныряющая под пальто в поисках фляги, подрагивала от гнева. Это уже шестой лагерь, который он инспектирует. Шестой гребаный совершенно опустевший по неизвестной причине лагерь. А ведь это только точки браконьеров! Ему уже сообщили о трех базах гоблинов и двух пепламбовских, так же стертых под чистую, а сколько их в общем — ему не известно. Виктор подождал, пока на его появление кто-то отреагирует, вслушался в звенящую тишину… но нет. Здесь тоже пусто.       — Да куда вы все запропастились, ублюдки?! Если это был какой-то несмешной весенний розыгрыш, им лучше прекратить это прямо сейчас, иначе Виктор готов был поклясться, что самолично посносит головы этим остолопам. Вместо дел насущных ему приходится разбираться с тем, куда они все смотались, еще и от Теофила, как назло, со вчерашнего вечера ни слуху ни духу. Где он, когда так нужен?.. Виктор испытывал дискомфорт, прибывая инспектировать будто бы вымершие лагеря, еще и в одиночку. Зря он совсем никого с собой не взял, вышел из себя и в ярости трансгрессировал со словами «без вас, уебков, разберусь!» И вот теперь он стоит посреди очередного мертвого лагеря, в котором должна бурлить жизнь, и сам разобраться явно не в состоянии.       — Урою! Убью! — взревел он, когда убедился, что из этого лагеря тоже исчезли все до единого. Шестого по счету. Как сквозь землю провалились. Что это, массовый бунт? Саботаж? Предательство?! Виктор нервно отпил из фляги и тут же выплюнул — как будто ослиной мочи налили. Виски в горло не лез, и он был готов швырнуться неповинной флягой, как почувствовал прикосновение чего-то влажного к руке, заставившее подпрыгнуть от неожиданности.       — А-а! — Он аж вскрикнул, когда заметил у ног нечто мохнатое. Псина. Всего лишь бродячая псина с мокрым носом. — Пшел нах! — Виктор замахнулся на него флягой и запоздало заметил на руке кровь. — Что за… Он пристальнее рассмотрел кисть, но раны не нашел. Кровь была не его. Виктор перевел опасливый взгляд на псину и только сейчас увидел, что вся его морда была измазана кровью, а из открытой пасти с вываленным набок языком, стекала бордовая слюна.       — Пшел! — закричал Руквуд, размахивая фляжкой. — Уйди, уйди! Фу! Собак он не боялся, но вот рычащих собак, которые потенциально могли выжрать весь лагерь матерых волшебников… все шесть лагерей… Откуда-то раздался спасительный свист, от которого отлегло от сердца. Псина моментально перестала рычать, подняла голову на зов, принюхалась к воздуху и сорвалась прочь, потеряв к Виктору всякий интерес. Волшебник огляделся по сторонам в поисках источника звука, пока в груди раздувалось опасение, что дикую стаю голодных псиных сородичей со следующим свистом вполне могут натравить уже на него. Он готовился при случае трансгрессировать, но следующая секунда заставила повременить с бегством. Сверху, на деревянном помосте сидела девчонка, беззаботно качая ножками. Виктор мог дать голову на отсечение, что минутой ранее никого здесь не было.       — Здравствуй, Виктор, — поздоровалась она и улыбнулась ему. Их разделяло расстояние, но даже через него хорошо услышалась услада в мягком тоне голоса и увиделась такая же нежная улыбка, от которой кровь застыла в жилах. Она будто ворковала ему на ухо и стояла лицом к лицу, и не было этого пространства между ними. Что-то в ее обманчиво-невинном образе неявно настораживало, отчего очко самопроизвольно сжалось и Виктор занервничал. Едва Руквуд присмотрелся получше, как у него под цилиндром зашевелились волосы. То, что он принял за мешок, лежащий рядом с девчонкой, оказалось телом. Расчлененным по рукам и ногам, изуродованным до неузнаваемости, с отрубленной головой и вспоротым брюхом, из которого она швырнула псине какие-то внутренности, продолжая улыбаться и глядеть на него. Виктору стало до ужаса дурно, и колени чуть не подогнулись. Мышцы желудка свело судорогой, и он едва не скрючился и сблевал, пока псина с упоением уплетала чей-то кишечник, больше не рыча. Что-то в черепе звонко щелкнуло и встало на место. Какое-то время назад, осенью, уже случалось нечто похожее. Гоблины жаловались на пропажу соратников, обвиняя людей Виктора; браконьеры и Пепламбы плакались на исчезновение товарищей, сетуя на гоблинов, и Руквуд все никак не мог сложить картину воедино, бегая по этому замкнутому кругу. Кричал, чтобы его не трепали с этими вопросами и сами разбирались в межвидовых междоусобицах. Считал, это не его уровня дело, кто там с кем цапается у ног и кто кого грызет. У него были дела поважнее, помасштабнее, чем один-два внезапно опустевших лагеря и пропажа кучки пьянчуг да гоблинов. Да только Виктор, видимо, ошибся и упустил из виду то, на что следовало обратить внимание, прежде чем пропажи приобретут массовый характер и начнут исчисляться десятками голов. Тогда он просто не думал, не допускал варианта, что кто-то один может стоять за всем этим. А стоило бы. Он хорошо знал всех своих врагов, конкурентов и мелких недоброжелателей, и никто из них не тянул на такой уровень. Следовало понять, что, раз уж никто на эту роль не подходит, значит, ее занял кто-то новый и незнакомый. Виктор легко управлялся с бандитами, с головорезами и отморозками, руководил целыми оравами убийц и разбойников, не робел перед гоблинами… и никогда бы не подумал, что тот самый глубинный, животный страх вызовет в нем девочка-подросток. Руквуд никогда не встречал на своем пути никого подобного. Ни одного, кто мог бы так его испугать. А повидал он всякого на своем веку. Изголодавшихся беспризорников, поедающих собственные фекалии; малолетних торговок телом, которым еще и десяти не было, дистрофичных и с врожденными уродствами, стоящих не больше куска плесневелого хлеба; видел одичавших детей-людоедов, что напильником затачивали друг другу клыки. И никто, Мерлин дери, никто даже близко не стоял с тем, что он видел сейчас! Даже рядом с Ранроком Виктор не испытывал подобный трепет, как сейчас, пока наблюдал за школьницей, что руками выпотрошила одного из его людей и практически любовно скармливала собаке с умиленным видом, будто кидает кубики корма пушишке. Теперь, увидев девчонку такой, он осознал: да. Она вполне может похлеще собаки обглодать косточки его приспешников и не подавиться. Вдруг стало понятно, что так обеспокоило Виктора: она безумна. Сумасшедшая, заляпанная кровью по локоть. Раньше он этого не замечал так явно, но подозревал неладное. Чуял этот холодок, исходящий от нее. И теперь это достигло апогея. Виктору всегда было не по себе от безумцев, потому как от них никогда не знаешь чего ожидать. Они непредсказуемы в своей неудержимой дикости. Что она выкинет в следующий миг? Улыбнется или оскалится? А может, метнет в него чем-то? Не-из-вест-но. Нет данных. Ранрок явно ее недооценил. Называл с пренебрежением просто «этот ребенок». Да только вот ни хрена это не «ребенок» и тем более не «просто»! Даже если убрать из учета древнюю магию, хватает одного только впечатления, которое она производит без волшебной палочки в руке! И если бы Ранрок встретился с ней сейчас, увидел ее в таком виде, то разделил бы чувства, обуявшие Виктора. Если бы знал, что она сделала с его людь… гоблинами… А ведь они просто исчезают, и неизвестно, что там с ними после этого происходит… Но нет. Ранрок — всего лишь тупорылый, самоуверенный и алчный гном, зацикленный на серебре и собственной выгоде, и ему совсем не до этого… Девчонка тем временем заметила, что Виктор в глубокой задумчивости на нее засмотрелся, улыбнулась, поднялась на ноги и спрыгнула с помоста. Вместе с гребаным телом. Точнее, тем, что осталось от четвертованного торса. Она медленно приближалась, держа зрительный контакт, и Виктор был не в силах его разорвать. Казалось, стоило отвести глаза, моргнуть — и она бросится, окажется рядом и вопьется зубами в его горло… Руквуду было охренеть как не по себе еще и потому, что она с совершенно будничным видом тащила за собой по земле обглоданный торс за тряпки, которые раньше были…       — Теофил! — сокрушенно вскрикнул Виктор, когда узнал в остатках грязного, пропитанного бурой кровью тряпья то, что еще вчера было его полосатым зеленым жилетом. В следующее мгновение Виктор обнаружил себя на земле, отчаянно отползающим в ужасе, панически перебирая ногами. Его телодвижения привлекли внимание собаки, но девчонка отпихнула торс Харлоу от себя ногой, и псина заткнулась и накинулась на угощение. Больше всего на свете Руквуд хотел сейчас проснуться у себя в кровати. Хоть в блевоте, хоть в моче с дичайшего похмелья, но зато с осознанием, что это сон. Однако по какой-то причине пробудиться все никак не получалось, и отсюда он трансгрессировать уже не мог — даже дышать не получалось. Какое-то время он задыхался, хрипел от страха, отвращения и дурноты, пока псина будто нарочно чавкала как можно громче, доедая остатки лучшего из его парней. А ведь Теофил был сильным магом, самым умелым…       — Что тебе нужно? — едва дыша выдавил Виктор. Обычно, когда приходят по его голову, такие сцены не устраивают.       — Хотела передать послание. — Девчонка махнула полами браконьерского плаща — и оттуда вывалилась и покатилась в сторону отрубленная голова несчастного Теофила. — Хорошо, что ты пришел раньше.       — Почему ты… зачем… а что, никак иначе нельзя было со мной связаться?! — вскричал он надломленным голосом.       — Я спрашивала у твоих парней, где можно тебя найти. Они смеялись и посылали меня туда, куда мне не нужно. Я говорила, что это важно и ты рассердишься, когда узнаешь, что они меня с тобой не связали, но… в общем, мы так и не нашли общий язык. Ни Пепламбы, ни браконьеры, ни гоблины — никто не захотел мне помочь.       — Где они? — прохрипел Виктор. — Я не видел трупов.       — Трупов? — Девчонка оскалилась. — Зачем мне оставлять трупы?       — Значит, они живы? Что ты с ними сделала?       — Тренировала на них свою магию. А она не оставляет следов для тех, кто не способен их узреть. Балбесы, тупицы, остолопы! Если бы они не хлопали ушами, а сразу привели ее к нему… Девчонке пришлось обойти хренову кучу точек, и ни одна задница не удосужилась Виктору сообщить! Вот и поплатились за собственную тупость… Но Теофил… он бы понял… он бы сказал… Он знал, кто она и как выглядит, а значит, она не дала ему даже шанса, сразу превратив в послание отрубленной головой… Вот больная сука… Горечь подступила к носу и тут же сменилась страхом, когда девчонка внезапно протянула к Виктору руку. Маленькую ладонь, всю в крови.       — Поднимайся. Хватит хныкать, жалко выглядишь. Ничего же не случилось, все хорошо, мы нашли друг друга… С большим трудом, удерживая себя на ногах и в рассудке, Виктор выпрямился. Старался не смотреть туда, где потчевала псина, разбрызгивая слюни. Периодически она упиралась лапами в тело, чтобы выгрызть кусок, и с рыком мотала головой, вцепившись в плоть зубами. И нутро Руквуда дрожало, будто что-то живьем грызет и его.       — Ну что ты такой невеселый, — девчонка поднесла к нему руку и погладила Виктора по груди, разрисовывая пальто красными узорами. Подняла с земли фляжку, сполоснула кисти и снова издевательски вытерлась об него.       — Говори, что тебе надо, — выдавил Виктор, чувствуя, что готов на все, лишь бы кошмар закончился и он смог проснуться. Трансгрессировать бесполезно — незачем бежать.       — Приведи меня к Ранроку, — попросила девчонка. — Будет быстрее и надежнее, если это сделаешь ты. Иначе мне придется методично вырезать гоблинов, одного за другим, пока он не придет ко мне сам на зов из трупов. А это, как ты понимаешь, чревато гоблинским восстанием и конфликтом грандиозного масштаба на уровне геноцида. Если ты в таком не заинтересован, лучше нам с тобой попробовать мирно все решить. В гоблинском восстании и геноциде Виктор заинтересован не был. Однако…       — Я не знаю, где он, — огорошил Руквуд. — То есть… — моментально исправился, едва брови девчонки недобро поползли вверх. — Я не могу знать, где конкретно Ранрок находится сейчас. У него несколько тайных резиденций, не обо всех мне известно, в общем, я…       — Я не против поискать вместе, — девчонка послала ободряющую улыбку с видом, будто предлагала помочь собрать ингредиенты для зелий к уроку. — С тебя много не требуется. Просто перенеси меня — и будешь свободен, как только я его обнаружу. Или, может, ты знаешь, где Ранрок держит пленников? Если я найду Фига, так будет даже лучше. Виктору показалось, лучше пусть им встретится Ранрок, чем Фиг. Не составило труда догадаться, с какой целью она ищет наставника. И хорошо, что Руквуд действительно не знал, где гоблин мог его держать. Это незнание делало его лишь посредником сомнительной полезности, не самым ценным информатором и лишь проводником, и все главные вопросы задавать будут не ему. Эти мысли заставили порадоваться — и одновременно постыдиться собственной трусости. А еще хотелось посмотреть, что девчонка будет делать с гоблином и как он себя поведет, оказавшись перед ней. Потому что отдуваться в одиночку несправедливо. Тем более что все это была инициатива Ранрока. Что бы он сказал, обнаружив полчища своей рабочей силы обезглавленными и изувеченными какой-то паршивой школяркой? Рот оскалился сам собой. Виктор уже несколько раз успел пожалеть, что во все это ввязался. Шансы на обещанную долю неумолимо таяли, девчонка держалась слишком самоуверенно, и в успех верилось с большим трудом. Если бы Виктор только мог что-то ей предложить взамен на сотрудничество… образовать альянс против гоблина, сместить с себя фокус ее внимания на него, объединиться против общего врага, чтобы не быть врагом для нее… Но девчонка четко дала понять Виктору его бесполезность, доказала, что он ей вовсе не нужен, чтобы вести свои дела, и ни его люди, ни гоблины Ранрока ей ни по чем… Ткнула носом в подсыхающие внутренности Теофила, его правой руки, заставила испариться кучу народа… да Ранроку стоит уже сейчас копать себе могилу, и даже там она его найдет! Снова стало по-настоящему страшно. Как они с гоблином проморгали такого монстра в девичьем обличье? Почему Фиг ни словом не обмолвимся, чего на самом деле стоит от нее ожидать? Он провел с ней несколько месяцев бок о бок и ничего не почуял?! Зараза. Ловушка. Западня. Виктор оказался с ней один на один, и большая удача, что не он был ее конечной целью. Наверняка она не скажет, что и кто ее на самом деле интересует. И намека не даст на свои истинные мотивы.       — Веди себя нормально — и все будет хорошо, — заверила она, протягивая ладонь. Виктор поистине не знал, куда ее перенести, чтобы им встретился сразу Ранрок или Фиг. Выбрал наугад одну из свежих шахт, где гоблин мог объявиться недавно, и молился, чтобы остальные связали его с их боссом. Он осмотрелся и прислушался — где-то в отдалении звенели кирки, бился о камень металл и в недрах урчал бур. Паровые установки пыхтели, крутя шестеренки и поршни. Завидев гоблинов вдалеке, Виктор коротко выдохнул — было особенно приятно встретить кого-то живого — и тут же напрягся, когда девчонка буквально растворилась в воздухе.       — Эй? — негромко и растерянно позвал он в пустоту.       — Я здесь. Двигай, не тупи. Я буду осматриваться.       — Мне не нравится, что я не могу тебя увидеть, — скривился Виктор, обратившись в шаг, и умолчал, что так он не сможет ее хотя бы визуально контролировать. У него все больше отнимали остатки уверенности и добавляли дискомфорта. — Знаешь поговорку? Детей должно быть видно, но не слышно. По звукам показалось, что девчонка споткнулась, а затем как-то сухо отозвалась:       — Знаю. Больше она ничего не сказала. Шла рядом тихо и незаметно, будто и не было ее здесь больше. Виктор пытался прикинуть, как выйти из сложившейся ситуации, но чувствовал себя на прицеле ее волшебной палочки, хотя она даже не брала ее в руку. Это чертовски мешало сосредоточиться. Четвертованный торс Теофила все еще мелькал перед глазами, и отголоски собачьего чавканья звенели в ушах. Еще долго эти картины будут преследовать его во снах… Когда они вышла к гоблинам, девчонка шепнула:       — Уболтай их. Мне нужно немного времени, чтобы разведать.       — Но что я им скажу?       — Твои проблемы! Я думала, ты умеешь работать языком… Виктор содрогнулся и пошел к гоблинам, по пути соскребая со дна остатки пафосного бандитского амплуа и намазывая на себя с видом, будто ничего не случилось.       — Эй? — Он присвистнул, привлекая всеобщее внимание гоблинов, закатанных в доспехи. Пока волшебные кирки сами копали шахты, эти дармоеды совсем обленились и ни хрена полезного не делали, кроме как пасти здешние владения и без разбора нападать на любого, кто посмеет сунуться. Виктор не понимал таких тенденций. Он полагал, что копать вручную у этого народа в крови и доверить такое ответственное дело волшебству и паровым машинам ниже их достоинства.       — Брейк, — Виктор замахал руками, выходя к охранникам. — Отбой, гоблинята. Перерыв. Баста, я сказал!       — Какого хрена ты тут забыл? — отозвался один из них, перемазанный грязью по самые уши, и уже направил в его сторону арбалет.       — Мне нужен Ранрок, — оповестил Виктор и отошел с прицела. — Свяжите меня с ним. Гоблины оперлись на свои орудия, переглянулись и засмеялись.       — Связать? Тебя? Это запросто, — заржал один особенно мелкий.       — А что? — осведомился другой и шлепнул себя по пузу подтяжками замызганного комбинезона. — У тебя какие-то проблемы, что ты снизошел аж до нас?       — Проблемы будут у тебя, Хуехват, если не повинуешься, — изрыгнул Руквуд, не скрывая эмоций, и на него тотчас вскинули еще несколько секир. — Ты, карликовая паскудина, еще не в курсе, что сегодня три гоблинские базы магическим образом опустели без каких-либо следов, и это случилось даже не по моему приказу. А вот я уже в курсе. Осталось только ввести в курс Ранрока, и между ним и мной важное связующее звено в твоем уродливом лице. Чем быстрее ты соединишь меня с ним, тем больше вероятность, что ваши друзья, жены и матери останутся нетронутыми. Судя по тому, что я там, наверху, видел, поверь, тебе лучше поторопиться. Гоблины снова переглянулись, но уже озадаченно и больше не смеялись.       — А при чем тут мы? Мы всего-то шахту сторожим. Если Ранрок обрубил тебе возможность связаться с ним напрямую…       — Ну значит свяжите меня с тем, кто не сторожит и стоит выше в вашей гоблинской иерархии! — Виктор не выдержал и заорал, перекрикивая шумы паровых поршней и бура. — Пока вы тут батрачите, наверху что-то происходит, о чем Ранрок еще не знает, потому что где-то вечно шляется! Если ему до пизды, что происходит на этих базах, мне тем более начхать! Считайте, я делаю вам величайшее одолжение, когда самолично пытаюсь его предупредить, пока не стало слишком поздно и весь ваш хренов вид не исчез с целого острова! Если не хотите стать следующими, сделайте хоть что-то, пока вам не поотрубали головы и не запихали в собственные задницы, передав Ранроку в качестве послания! Еще немного — и он бы своими руками привел слова в действия. Виктора взбесило, что приходится кричать и повышать тон, чтобы убедить этих мелких говнюков, в то время как девчонка сделала с ним это молча, но в разы более действенно. Пришла бы она сюда со шкурой, снятой с гоблина живьем, остальные бы сразу все поняли и не пришлось бы распинаться и устраивать этот цирк перед кучкой шахтерских кротов. Гоблины обменялись нерешительными взглядами, и Виктору пришлось рявкнуть так громко, что они подпрыгнули.       — Быстро, блядь! Я что, неясно выражаюсь? Ноги в руки и топ-топ! — Он звонко захлопал в ладоши. — Шухер! Побежали! Оп-оп! Это наконец подействовало, и утомленные бездельем гоблины расшевелились и бросились врассыпную. В это время где-то внизу, в паутине проходов тайком пробиралась Джейд. Мантия-невидимка работала превосходно. Невыразимец не соврал: Джейд могла стоять у жертвы за спиной, и та ничего не заподозрит, если не шуметь и не шевелиться. Она проверила ее в действии на нескольких бандитских лагерях и гоблинских базах — и осталась незамеченной. Прийти к Руквуду было следующим шагом на пути к Ранроку, а от него — к Фигу. Оттуда — к конечной цели: свободе. Так Джейд и шла. Шаг за шагом, она все ниже углублялась в гоблинские шахты, все больше отдалялась от верхних уровней, от выхода, пока не начала подозревать, что ходит кругами и, возможно, затерялась. Здесь было пусто. Куча бесполезных пустых переплетений, затянувших ее к себе. Джейд остановилась, чтобы осмотреться, но мантию-невидимку снимать не стала. С ней ее не чуяли даже акромантулы, и казалось нецелесообразным задерживаться, чтобы воевать с ними сейчас. Гоблинов-охранников здесь тоже не было, только зачарованные магией инструменты и следы привала. Мерный звон ударов металла о камень отсчитывал уходящие секунды. Джейд перевела дыхание, покрутилась на месте, и ощущение потерянности начинало давить все больше. Она отлично ориентировалась на природе и весьма паршиво — в замке, но катакомбы, эти одинаковые, низкие для человека коридорчики, переплетения идентичных ходов, кончающихся тупиками и еще большими разветвлениями, лишили способности определять себя относительно пространства. Джейд слишком поздно вспомнила о пометках и хоть каких-то ориентирах на будущее и прошла уже слишком много. Затылок неприятно зудел, постукивание кирки било по ушным перепонкам, а каменные стены коридора начали сужаться и сдавливать со всех сторон. Джейд испугалась, сорвалась с места и обратилась в бег, уже не разбирая, куда направилась, просто чтобы двигаться и выйти на более широкую местность. Не исключено, что она загоняла себя в тупик, в ловушку, из которой не сможет выбраться. Звуки ее шагов резонировали в закрытом пространстве, гулко отбивались эхом, и все это росло, накладывалось друг на друга и слиплось в неразборчивый шум. Земля под ногами дрожала, стены продолжали сужаться, низкий потолок падал сверху, и катакомбы вдруг настигло глубинное землетрясение. Джейд задыхалась от продолжительного бега; частое сердцебиение и бешеный пульс заставляли глотать тяжелый, пыльный воздух, оседающий грязью в горле, носоглотке и легких. Песок скрипел на зубах, но она не останавливалась, бежала вперед, выбирала на развилках направление наугад. Показалось, что где-то раздался возглас, но Джейд решила, что ей почудилось в какофонии звуков приближающегося обвала. Во второй раз кто-то позвал на помощь уже более отчетливо. Джейд содрала с себя ткань мантии, сунула за шиворот, нырнула в низкий и узкий лаз, распласталась на животе и поползла вперед, пока сзади уже начали крушиться и падать камни.       — Помогите… — звали впереди. — Пожалуйста… Там определенно кто-то был. Джейд ободрала костяшки пальцев о камень, пока вылезала, и оказалась в крошечном каменном пузыре, воняющем нечистотами. Ни выхода, ни света — тупик.       — На помощь… — раздалось совсем рядом. Когда Джейд зажгла огонек на конце волшебной палочки, перед ней лежал Элеазар Фиг. От наставника осталась только тень, блеклое напоминание человека. Одежда его истрепалась и висела лохмотьями, и сквозь дырки проглядывался толстый слой грязи и засохшие корки старых ран. Дряблая кожа обтягивала обрюзгшее тело старика и висела на атрофированных от продолжительной неподвижности мышцах. Выпученные водянистые глаза с пожелтевшими белками щурились и часто моргали, пока сухие, потрескавшиеся губы беззвучно шевелились. Здесь не было ни воды для питья, ни тряпья, что служило бы постелью и укрытием от холода, ни отхожего места, и старик топтался по собственным испражнениям. Как он сумел остаться в живых и почему не вылез — неизвестно.       — Надо трансгрессировать отсюда. — Джейд взяла его под локоть и посветила в лицо. — Вы меня слышите? Сейчас тут все завалит камнями! Фиг на ее приход не реагировал. Свет ее волшебной палочки делал только хуже, ослепляя и дезориентируя неделями томленого в кромешной тьме пленника. Элеазар не дурак и смотался бы отсюда сразу же… если бы мог.       — Черт… Джейд прижала к ушам ладони, чтобы хотя бы на мгновение приглушить шум двигающейся земли вокруг. Погасила свет, сжала наставника под локоть, с силой зажмурилась, напряглась всем телом и настойчиво нацелилась неспешно переместиться отсюда прямо сейчас. Свежий воздух показался живительной силой, наполнившей легкие. Пока Фиг очухивался, она откашливалась и плевалась, вытряхивая песок с одежды и волос. Плюнула, окатила водой из волшебной палочки сперва себя, затем и его. Тощий старик трясся и неслышно бормотал, обхватив себя руками. Глаза цвета темной лазури на исхудавшем лице казались неестественно большими, как у эльфа-домовика. Из облысевшей головы торчали редкие волоски, и все это смазывало до неузнаваемости привычный образ наставника. Джейд согрела его теплым воздухом, сотворила из воздуха покрывало и дала завернуться. Стало быть, Виктор хорошенько подумал и привел ее в нужную шахту, а она правильно сделала, что не стала дожидаться появления Ранрока и самостоятельно сумела отыскать где-то очень глубоко запрятанного Фига. Нужно будет послать Руквуду что-нибудь в качестве благодарности — если бы не он, сколько бы шахт и лагерей пришлось обойти? А поговори Джейд с Ранроком, не факт, что удалось бы выменять у него Фига или просто узнать его местоположение. И все же Виктор Руквуд действительно облегчил Джейд жизнь.       — Они все-таки взяли вас в плен, — поняла она. — Мы с вами поругались, вы потеряли со мной связь и влияние и больше не могли отчитываться перед Ранроком и Руквудом, тем самым принося им пользу в качестве информатора и приближенного ко мне и Хранителям доверенного лица. Они посчитали, что в качестве приманки вы будете гораздо более полезны, раз и Хранители предпочли не допускать вас в зал картографии без меня. Так я и думала. Но что же пошло не так? Дайте угадаю, они рассчитывали, что я сразу же пущусь на ваши поиски и клюну на приманку? Так? Только все пошло не по плану и вы потеряли рассудок прежде, чем дождались моего прихода? Фиг не ответил. Все еще часто моргал, явно не понимая, где находится, что происходит и кто перед ним.       — Вы, наверное, жутко голодны, — Джейд похлопала себя по карманам краденного браконьерского плаща и состроила опечаленное лицо, — у меня с собой ничего съестного нет. Вообще, человек способен прожить без еды около месяца, если сможет пить воду в неограниченном количестве. А организм волшебника, даже преклонного возраста, в разы более крепкий, живучий и устойчивый, чем у магла. Магия и мне помогала держаться в живых, переносить холода, голод и побои. Здорово, правда? — Джейд восхищенно улыбнулась сама себе и вернулась к наставнику. — Они ведь кормили вас первое время, да? Иначе вы бы уже померли от голода. Но нет — живее всех живых. Знаете, — она приблизилась и заглянула в пустые, вытаращенные глаза, — мне жутко интересно что у вас в голове. — Она удержалась, чтобы не постучать костяшками по его покрытой старческими пигментными пятнами черепушке. — О чем вы сейчас думаете, видя меня перед собой, и о чем думали, когда шли на сделку с гоблином и бандитом? Что они вам обещали? А вы им? За сколько продали меня? Это того стоило? А может, вас вынудили? Не оставили выбора? Я хочу знать. Жажду услышать от вас объяснений. О да, я очень долго ждала нашей встречи, и вот… Я надеюсь, вы все же вернетесь в себя и придете в состояние рассказать мне о своих мотивах? Элеазар не ответил. Он смыкал и размыкал тонкие губы, как рыба на воздухе, и взгляд его, напрочь лишенный осознанности, застыл устремленным в пустоту. Джейд это не понравилось. Она недовольно нахмурилась, пощелкала пальцами перед его носом, но безуспешно — изо рта Элеазара потекла ниточка слюны.       — Ну уж нет! — моментально разгневалась Джейд. — Так не пойдет. Вы меня использовали! Вводили в заблуждение! Пользуясь моим доверием и авторитетом наставника, склоняли тренировать магию на живых существах, заставляя думать, что в этом ничего плохого нет! Есть! Вы доводили меня до грани, чтобы изучить предел моих способностей! Держали в неведении, пока сами передавали информацию о древней магии гоблину! Вы предали меня! Я вам доверилась, считала своим опекуном, проводником в мир магии, слушалась каждого вашего слова, а вы воспользовались этим и обманывали меня! Все это время сотрудничали с тем, против кого сами же меня настраивали! Я делала все, что вы говорили! Я старалась изо всех, чтобы вам угодить! Вы разбили вдребезги все мои надежды, старания и доверие! Убили все хорошее, что во мне было! И теперь надеетесь избежать ответственности? Не-ет, Элеазар, так не получится! Вы не умрете, пока я не разрешу вам умереть! Она уже кричала, не сдерживая себя, орала в его лицо, высвобождая накопленный за все это время гниющий внутри гнев. Слишком долго она ждала, чтобы молчать и соблюдать приличия. Не время манерничать и щадить.       — Я пришла в этот мир, чтобы изучать магию и заниматься исследованиями, — напомнила она. — Я не хотела становиться чудовищем! Такая мощная разрушительная сила древней магии страшила меня! Я всего этого не просила! Никогда не хотела быть избранной, уникальной и непобедимой! Я опасалась, что она может выйти из-под моего контроля и одержать надо мной верх! Боялась, что из-за нее потеряю рассудок и саму себя! Я просто хотела жить! Джейд перевела дыхание, но слова продолжали проситься наружу, и это уже было не остановить.       — Я думала, вы цените меня, по-настоящему заботитесь, оберегаете, опекаете и обучаете. Но вы ценили меня только за способность видеть и использовать древнюю магию! И тогда я подумала, что Хранители поистине ценят меня, поскольку я следующий из них. Надеялась, они видят во мне ценность из-за силы духа, чистоты души и черт характера… и снова нет! Они оказались не более чем пустышками непонятного предназначения, и я осталась ни с чем и совершенно одна! И даже тогда оставалась на вашей клятвенной привязи. Вы сделали все, чтобы меня контролировать. Душили клятвой, обещанием, обязанностями, испытаниями… Не оставили и лазейки, лишь бы я не убежала. Признаю, это было умело, хоть и сыграло преимущественно на моей наивности, слепом доверии и абсолютной неосведомленности о принципе действия Непреложного обета. Но знаете, Элеазар… Если змее отрубить голову, она все еще может смертельно укусить. И без того слабое состояние Фига не выдержало ее напора, и Элеазар отключился, потеряв сознание. Джейд подхватила его на руки, как тряпичную куклу, и залила лицо ледяной водой, что подействовало эффективнее Оживляющего заклинания.       — Давайте, профессор, возвращайтесь, — она хлопала его по впалым щекам, — мы еще не закончили беседовать. Возможно, следовало обращаться с ним бережно, согреть, откормить и только потом расспрашивать, но злоба так глубоко засела внутри, что требовала совершенно противоположного.       — Я могла оставить вас там умирать и слинять в одиночку, — процедила Джейд. — Думаете, я вытащила вас по доброте душевной? О нет. Нет-нет-нет, профессор. Для меня вы — предатель. Такой же, как и остальные. А знаете, что я делаю с предателями? Дарую им прощение. Да, не смотрите на меня так удивленно. Несмотря ни на что, я все еще поддерживаю умение прощать тех, кто обращался со мной неподобающе. И вам я дала шанс. Возможность объясниться и раскрыть свои мотивы. Кто знает, может, я чрезмерно строга к вам и на самом деле все не так, как мне кажется? Расскажите. Поговорите со мной. Вы живы, еще не все потеряно. Я могу помочь вам вернуться в Хогвартс, а там вас заберут в Мунго и позаботятся… Просто скажите, почему… почему вы предали меня, — сквозь зубы закончила Джейд, силой сдерживая ненависть к тому, что осталось от этого человека. Но он не ответил. Снова потерял сознание, и это Джейд взбесило.       — А ну вернись! — Она замахнулась и безжалостным ударом приложила Фига по щеке. — Я не позволю тебе просто так взять и сдохнуть, ничего мне не объяснив! Сейчас она была больше заинтересована в нем живом, нежели мертвом. Помереть он всегда успеет, а вот рассказать правду — нет.       — Оживи! — Джейд принялась тыкать в его ввалившуюся грудь волшебной палочкой. — Оживи и предстань передо мной в ответе! Невиданная злоба требовала парой ударов проломить его хилые ребра, вытащить еще бьющееся сердце и сожрать целиком, чтобы чувствовать последние его удары уже внутри себя. Отобрать жизнь Элеазара Фига и поглотить ее в прямом смысле. Но Джейд сдерживала себя, пока еще оставалась надежда что-то узнать. Привести чертова Фига обратно в сознание, заставить его себя увидеть и осознать, что он натворил. Удар все-таки настиг его тело, и Элеазар судорожно вдохнул, возвратившись в себя.       — Мириам! — затараторил он. — Мириам, моя дорогая, о, моя Мириам…       — Неверно! — Звонкой пощечиной Джейд на секунду сбила фокус его зрения.       — Мириам, не злись на меня, пожалуйста, не бранись, я всего лишь хотел отомстить им за тебя, я всего лишь хотел… Рука замерла за секунду от очередного удара. Джейд сощурилась, присмотрелась к нему и позвала:       — Элеазар?       — Мириам… Он, видно, принял ее за супругу в бессвязном бреду.       — Ты в порядке, милая? Я чувствую, скоро мы встретимся… совсем скоро… что-то до сих пор не отпускает меня…       — Ты должен рассказать, — Джейд усилием настроила тон на максимальную мягкость. Это подействовало: лицо Фига озарилось блаженной улыбкой, а глаза наполнились слезами.              — Я раскрыл секрет, Мириам, — слабо говорил он. — Узнал, кто убил тебя. Я добрался до этого гоблина. Хотел заставить его пожалеть и поплатиться. Девочка… я знаю, она сможет… она невероятно сильный маг… и ее руками я совершу отмщение… Я все сделал, чтобы привести ее к нему, а его — к ней…       — Месть? — вслух обронила Джейд. — Всего лишь… месть?.. Все это вранье и многоходовки были выстроены ради того, чтобы столкнуть Джейд и Ранрока лбами и вынудить ее сражаться против него за древнюю магию?! Джейд не удержалась и снова принялась тормошить Фига, держа за грудки.       — Почему вы мне сразу не сказали?! — вопила она. — Вы могли просто попросить, и мне бы ничего не стоило убить для вас взамен на простое хорошее человеческое отношение! Он, разумеется, ни слова из ее речей не понял. Джейд не врала: стань Фиг для нее настоящим соратником и опекуном, она бы для него сделала что угодно. Но он не стал. Предпочел молчать и выбрал неверный путь выстраивания с ней отношений, основанный на лжи и утайках. Джейд бросила его к ногам, на землю, и отдышалась, успокаиваясь. Хотелось кричать, орать на него, топать ногами и утопить в безудержной агрессии, но все это было бесполезно. Бессмысленно пытаться вдолбить ему в голову то, что он уже не поймет и не услышит. Все прояснялось и становилось на места. Фиг тренировал ее как убийцу, потому что именно это ему и было от нее нужно. Он растил из нее человека, который впоследствии пойдет на Ранрока с поднятой волшебной палочкой и убьет его. Вот для чего все было задумано. В то время как Исидору учили с помощью древней магии создавать, а затем она пыталась применить ее для целительства, Джейд тренировали убивать. Зачем тогда Фиг вступил в сговор с Ранроком и Руквудом? Тем самым поставил себя под двойной удар и навлек повышенную опасность. Неужели без его помощи Ранрок не смог выйти на Джейд?       — Зачем ты связался с гоблинами? — голосом Мириам спросила Джейд. — Не понимал, насколько это опасно?       — Я… должен был узнать… кто ответственен за твою смерть… и выяснить, что им известно… У гоблинов свои источники… и узнать о них можно было только взамен на информацию… Держи друзей близко к себе, а врагов еще ближе… К тому же девочка умеет прятаться… ее могли потерять… Я не мог этого допустить. Готовил ее к битве… Пока она гналась за гоблином, он искал ее… И между ними всегда был я… Мог контролировать обе стороны… и мой план скоро придет в действие… Она убьет его, я знаю, Мириам, она его убьет… она сможет… Джейд засмеялась с его слов вперемешку с хриплым песчаным кашлем. Элеазар Фиг сильно просчитался, сделав ставку на такой сложный план. В попытке стравить ее с гоблином сам занял место врага номер один и своим поведением культивировал в ней исключительно недоверие и гнев. Держать Джейд силой, вынуждать ее следовать его коварному плану… все это рассыпалось, едва она начала сомневаться в чистоте помыслов наставника. И вот вся правда. Грязная, пыльная, смешная, жалкая и пахнущая фекалиями.       — Спасибо, — поблагодарила Джейд. — Мне было важно это услышать. Вы крупно облажались, а ваш план не сработал. Дал трещину — и все посыпалось, едва я заподозрила неладное и узнала, что вы предатель. Иногда путь правды — самый верный и действенный, и порой достаточно… — она усмехнулась, — просто попросить. «Не будешь ли ты так любезна убить одного гоблина, который забрал жизнь моей дражайшей супруги?» «Да, конечно, профессор, мне будет вовсе не сложно…» И все! Все счастливы! Никаких клятв, принуждений, удерживаний насильно… Но да, наверное, поверить в то, что кто-то не против исполнить такую просьбу добровольно, сложнее, чем выдумать не самый надежный план, подставиться этому самому гоблину и одновременно — магу, способному его убить… Джейд в сердцах сплюнула наземь. Услышанная правда успокоила бунтующее от предательства и несправедливости нутро, даровала чувство завершенности. Пусть Джейд догадывалась, что у Фига были личные мотивы против Ранрока и это могло быть напрямую связано с гибелью Мириам, ей было важно услышать оправдания из его уст. Застать его живым.       — Мириам? — вдруг позвал Фиг и схватил Джейд за рукав. — Мириам, ты куда? Пожалуйста, не покидай меня… Молю тебя… Прежде чем Джейд успела к нему повернуться, он закричал так, будто кто-то его пытал.       — Мириам! Вернись! Пощади меня! Не мучай! Прошу тебя, Мириам… Он перевернулся на колени, упал на землю и тянул к себе, не отпуская. Джейд растерялась, не зная, что с ним таким делать.       — Отцепись! — Она дернула руку, но узловатые старческие грабли держали как в последний раз.       — Не могу… отпусти… не могу больше так! Фиг снова принялся пускать слюни, бешено вращая глазами. Он задыхался и хрипел, и Джейд не понимала, как ему помочь. Что-то мучило его, терзало изнутри, заставляя испытывать ужасные фантомные боли.       — Иди… ко мне… — молил он. — Дай… на тебя взглянуть… в последний раз… Джейд нависла сверху, растерянно сжимая волшебную палочку. Лазурные глаза встретились с серыми, Элеазар сделал короткое движение и перехватил Джейд за запястье, направил ее волшебную палочку себе в грудь — и…       — Авада Кедавра! С последней судорогой его тело дрогнуло, и Фиг затих. С этим заклинанием сам вынес себе смертный приговор, убив себя рукой Джейд. На контрасте с невнятным бредом выговаривал его четко и твердо, чтобы наверняка не ошибиться и исполнить его. Джейд не думала, что таким способом, держась за руку другого мага, можно убить себя его волшебной палочкой… Видимо, можно. В следующую секунду Джейд обуяла такая сильная волна гнева, что мешала ясно видеть. В руках оказался большой камень, подобранный рядом, и, следуя зову всеобъемлющей ненависти, Джейд обрушила его на голову Фигу. С влажным звуком его череп раскололся, но это было лишь начало. Джейд била снова и снова, заносила камень над ним и опускала раз за разом, и вот уже черепная коробка размозжилась на множество мелких осколков и перемешалась с содержимым, забрызгав кровью и частичками мозгов. Джейд ненавидела Элеазара Фига. Настолько сильно, что даже после смерти не оставила его в покое. Именно он обрек ее на затянувшиеся страдания, скитания в поисках ответов, он подставил ее и обманул, и исключительно из-за него она была обязана проторчать здесь так долго. После всего этого, даже рассказав правду, ему было недостаточно просто умереть. О нет, это не покрывало даже части долга, в котором он перед ней оказался. Джейд жаждала крови, и пока в его теле что-то осталось, жажда неутолима. Похоже, в последние секунды перед смертью Фиг все-таки пришел в себя и разумно предпочел убить себя сам, лишь бы не встретиться с тем негодованием, которое Джейд к нему скопила. И теперь Джейд вновь чувствовала себя обманутой. Это она должна быть тем, кто отнимет его жизнь и прервет его существование на последнем вдохе. Это ее право решать, когда и как он умрет. А Элеазар взял и украл у нее такую возможность насладиться его смертью, довести до безумия еще раз, заставить пожалеть, поплатиться, измучиться… Ненависть текла теперь по венам, стучала в висках, и Джейд в такт этому колотила Фига камнем по голове опять и опять, сжимая челюсти до боли… На месте его головы была уже не кровавая каша, а мокрое пятно, а кости черепа измельчились как скорлупа, и смешались с землей. Почувствовав, что бить здесь больше нечего, Джейд перешла ниже и принялась молотить его по плечам, дробить кости, ломать ключицы, превращать плоть в беспорядочные куски мяса.       — Не-ет, я не дам тебе просто так подохнуть, ты у меня за все ответишь! За все, — удар, — ответишь! Еще удар — и грудная клетка проломилась как пергамент, натянутый на ребра из стекла. Джейд рычала, кричала, ругалась и била, не замечая, что вся в крови, и совершенно не беспокоилась тем, во что превращает тело только что умершего наставника. Пусть он не был способен испытать боль, хотелось собственными руками превратить его в ничто и на этот раз не развеять прахом по ветру, не сжечь, не избавиться заклинанием, а вот так, по-варварски и примитивно, с обыкновенным камнем, подаренным самой природой, измельчить Фига в фарш. Гнев просил высвобождения, ненависть требовала разрушения, а разрушение превращалось в высвобождение, и становилось легче. С каждым ударом, с каждой новой раной на остывающем теле, с каждым хрустом костей Джейд отплачивала и возвращала назад все, что ей не должно было достаться. И вот уже на месте торса беспорядочное месиво из грязи, крови, костей и внутренностей. Ниже — пах, тазобедренные кости и гениталии на плоской подушке истощенных дряблых ягодиц. Джейд долбила всмятку и не щадила, ломала, крушила, искореживала, уродовала, портила, калечила, кромсала и дробила каждую косточку на пути своей концентрированной агрессии. В какой-то момент она и вовсе потеряла контроль и била как попало. Руки утратили чувствительность и двигались сами по себе, глаза застилала пелена, а мозг отключился, оставив только одну приоритетную задачу — уничтожить Элеазара Фига, пока от него не останется ничего. Джейд совершенно не заботило, что она вся в крови и останках, кричит, как дикий зверь, и не отдает себе отчета в собственных действиях. Для нее Фиг не считался мертвым, пока она не решит, что достаточно. Она остановилась, когда мир окутали сумерки. Дождь смыл с нее часть Фиговой крови. Джейд опомнилась, осмотрела свои дрожащие руки, что до сих пор цеплялись за камень, собрала силы и с последним ударом закричала, высвобождая ненависть окончательно. Протяжный вой перешел в плач, и она зарыдала, упав за землю, прямо в эту кровавую трупную смесь. Какое-то время она прорыдала, не видя ничего перед собой.       — За все ответишь… — слабым голосом повторяла Джейд. Она полагала, что станет легче, когда Фиг умрет. Пусть даже не от ее руки — ну, формально от ее, но не так, как ей бы хотелось, но он мертв, клятва разбита, Джейд свободна… Тогда почему так больно в груди и хочется рыдать, выплевывая на землю легкие? Что удерживало ее? Что продолжало трепать ей душу? Нет. Довольно. Так больше продолжаться не может. Джейд устала от нескончаемых мучений. И раз уж со смертью Фига они не прекратились, оставался еще один вариант. Кончик волшебной палочки уперся в грудь. Туда, где, как считала Исидора, у человека находилась душа. Дальше ничего сложного. Сконцентрироваться на собственной боли и позволить магии вытянуть ее. Главное — не сопротивляться и отпустить, и тогда, как писала в своих заметках Исидора, ущерб будет минимальным. Джейд приберегла этот способ на самый конец, когда дойдет до состояния отчаяния. Когда ничего не останется кроме как истерзать свою душу, впустить внутрь магию и позволить ей забрать с собой скопления боли. Ее было много, серые сгустки все никак не кончались, и с каждым разом доставать их изнутри было все больнее. Джейд стискивала зубы и плакала, но продолжала вынимать из себя эту грязь и выпускать в воздух, позволяя раствориться и смешаться с пустотой. Под конец ощущения были нестерпимо болезненными; казалось, душа раздирается в клочья и вот-вот сломается, но последний сгусток отправился ввысь, и волшебная палочка выскользнула из руки. Теперь ей было хорошо.       — Сейчас… я могу простить… чувствую, что ничего… больше не осталось… Да, наконец-то меня больше ничего не терзает… и я… Я вас прощаю, профессор… Силы покинули окончательно, и Джейд заснула в мешанине человеческих ошметков. Пробудил ее жуткий холод. Первое время Джейд не понимала, где оказалась. Воспоминания смешались, руки ныли и горели огнем, а голова трещала по швам. Горло раздирало от криков, плача и песка, и что-то под ней хлюпало и смердело тухлятиной. Джейд попыталась встать, оперлась на локоть, который тут же съехал по чему-то скользкому, отчего она упала лицом в вонючую жижу.       — Ты все-таки его убила. Голос раздался где-то над головой, и Джейд тотчас вскинула волшебную палочку. Присмотрелась и во тьме разобрала силуэт невыразимца. Как долго она пролежала здесь в истерике? Видимо, нервный срыв отобрал очень много сил.       — Я до последнего думал, что ты этого не сделаешь. Может, пощадишь или сумеешь договориться…       — Никакой пощады, — безжалостно отрезала Джейд. — Умри — убей. Либо я его, либо он меня. Третьего не дано. Я думала, это было понятно самого начала, едва я раскрыла его предательство. А вы тут как тут. Что, только и ждали, когда я закончу, и пришли заковать меня в наручники? Или в новую клятву? — издевательски спросила она, отмывая лицо и руки от остатков мертвечины. — Вам ведь невыгодно отпускать меня с привязи.       — Просто хотел узнать, куда привел тебя путь Хранителя. Твоя магия… твои способности… твоя кровь… ты ведь можешь быть кем угодно. Перед тобой открыты все двери — стоит только захотеть войти. Так кем ты решила стать, пройдя его? Героем? Спасителем? Отступником? Карателем?       — Никем, — Джейд стянула с себя пропахший гнилью плащ и накинула Согревающие чары вместо него. — Я остаюсь собой.       — И кто же ты? — с улыбкой осведомился невыразимец.       — Я Джейд. И я убийца. Вы ведь знаете. Знаете, что я сделала.       — Не важно, что ты сделала. Важно то, что они смогут доказать. Твоя магия ведь… не оставляет следов…       — Не думаю, что все так просто.       — И что теперь будешь делать? — поинтересовался невыразимец, проигнорировав ее слова. — Сейчас, когда обрела свободу. Уйдешь?       — Не сейчас. Нужно отдохнуть. И еще… у меня осталось еще одно важное дело. Два дела…       — Отдыхай, — невыразимец махнул рукой и собрался раствориться в воздухе. — Тебе и правда нужно отдохнуть.       — Мантию заберете? — Джейд сунула руку под одежду и нащупала одеяние.       — Оставь себе, — улыбнулся он. — Вдруг еще понадобится?

˙˙˙

      — Ну? Что ты хотел мне сообщить? Под прямым взором злобных глазок Ранрока Виктору захотелось сжаться, а не говорить. Сам гоблин его не пугал, а иногда даже смешил, особенно когда его гигантские, как у домовика, уши трепыхались на ходу. Но вот внушительные серебряные доспехи и способность движением руки вмазать Виктора в стенку напрягали. Теперь, когда девчонка куда-то испарилась, а ее место занял Ранрок, стало вдвойне неуютно. Виктор встал меж двух огней.       — Девчонка, — выдавил он хрипло, прокашлялся и повторил четче: — Девчонка.       — Что «девчонка»? — односложно поинтересовался гоблин.       — Атаковала наши базы. Шесть браконьерских лагерей, два — пепламбовских…       — И ты вытащил меня, чтобы поныть об этом? — Ранрок начал закипать, будто его оторвали от очень важного дела.       — …и три гоблинских. Под чистую, — закончил Виктор, с удовлетворением отметив перемены в его лице, когда удалось до него достучаться. Кустистые брови гоблина свелись к переносице, и он явно о чем-то задумался. Но ненадолго.       — И? — тупо спросил он, заставив Виктора почувствовать тупым себя. Он тоже чуял, что заводится, подобно одной из паровых машин.       — Тебе не важно, что она уничтожает лагеря?       — Девчонка и ее деятельность меня больше не интересуют, — отрезал Ранрок. — Не мои проблемы, что она тренирует магию на твоих людях.       — Она пытается выйти на тебя, — добавил Виктор. — Сегодня она со мной связалась и попросила…       — Ищет Фига, — решил гоблин с апатичным видом. — Неудивительно. Она хочет высвободиться и сбежать. Если ты еще не понял.       — Понял, — процедил Виктор сквозь зубы. Уж очень не нравилось, что гном держит его за дурака, а он едва ли может что-то с этим поделать. Ранроку, конечно, было наплевать, что Виктор рискует собственной шкурой.       — Значит, она важности для тебя больше не представляет? — догадался Руквуд. — Что, она больше не ценный ключ и источник информации? Ранрок явно поколебался, стоит ли отвечать, и все-таки сказал:       — Да. Я больше не нуждаюсь ни в ключе, ни в информации. Мой источник оказался гораздо более эффективным, чем Фиг, ты и она. Виктор судорожно втянул носом воздух. Пахло наебаловом.       — Твои эти дневники на гоббледуке?       — Да. Я отыскал последний. Там указано все, что меня интересует. Последнее хранилище я смогу открыть и без ключа.       — Но ты не знаешь, что в нем…       — Все я знаю! — рявкнул Ранрок. — Девчонка запудрила тебе мозги, чтобы нас рассорить! Едва я докопаюсь до хранилища, сила достанется мне и моему народу. Ни ты, ни девчонка, ни Фиг, ни Хранители мне к черту не сдались. Все тайны древней магии веками хранились в дневниках Брагбора, моего предка, и я и только я буду владеть этой силой! Виктор понимающе закивал. Не брался спорить и переубеждать, лишь послал Ранроку ослепительную улыбку, в которой был заложен прямой посыл ко всем херам.       — Так и знал, что ты выкинешь меня за борт, едва подвернется возможность. Я так и знал! Знаешь, я даже рад, что она ищет тебя, а не меня. Я буду счастлив посмотреть, как девчонка надерет твою гоблинскую задницу.       — Она ищет не меня, — поправил Ранрок, — а Фига. Девчонке плевать, что будет с хранилищем, ей важна лишь клятва, что держит ее здесь.       — Зачем ты держишь ее? — резонно поинтересовался Виктор. — Раз уж тебе не нужен ключ…       — А я и не держу, — усмехнулся гоблин. — Я же сказал: девчонка не интересует меня. И если бы она знала, что Фиг уже давно склеил ласты…       — Что? — вытаращился Виктор. — Фиг мертв?!       — Ты меня ушами слушал или задницей? — Ранрок усиленно зажестикулировал, размахивая длинными лапами. — Повторяю для тупых: Фиг уже давно склеил ласты.       — И ты мне не сказал?! Возмущению Виктора не было предела. Ранрок его опрокинул, поставил раком в невыгодное положение, загнал в тупик, а теперь еще и насмехается?       — Разумеется, я тебе не сказал. У тебя рот такой же дырявый, как у портовой шлюхи, и надежности в тебе не больше. На момент смерти Фига у меня еще не было последнего дневника, и девчонка могла понадобиться в любой момент. Поэтому я не мог допустить, чтобы она узнала об окончании клятвы и в ту же секунду смоталась восвояси. Оскорбление застряло поперек горла, и Виктор сплюнул.       — А что именно случилось? С Фигом.       — Пытки, — отмахнулся гоблин. — Я пытался вытащить из него еще что-то полезное. Едва мы взяли его в плен, пригласил рекомендованного спеца по пыткам откуда-то из Отдела тайн. Тот обосрался и перегнул палку, не рассчитав силу. Фигги оказался размазней и мгновенно тронулся умом. Пользы от него не было никакой, сознание претерпело критические разрушения, и из памяти уже было ничего не достать.       — Что за спец? — полюбопытствовал Руквуд.       — Без понятия. Это же Отдел тайн, Вики, они не носят значки с именами на груди. Какой-то хрыч, всегда приходящий с ворованными лицами под Оборотным зельем.       — Ты должен взять меня с собой в хранилище, — потребовал Виктор, чувствуя себя жалким и отчаявшимся.       — Зачем мне это делать?       — Ты обещал!       — Ти обисяль, — передразнил карликовый говнюк. — Как насчет «нет»?       — Значит, я ей сообщу, — решил Виктор, на всякий случай сжимая под пальто рукоять волшебной палочки. — Скажу девчонке, что клятвы больше нет. Угроза вызвала у Ранрока неистовый смех.       — Ей нет никакого резона драться со мной за силу. Ты еще не понял, что она совершенно лишена амбиций и свобода — все, что ее интересует? Она мне не конкурент и мы друг другу не враги. А вот ты… Думаешь, ей понравится весть, что ты столько времени держал ее на привязи, пока Фиг гнил в земле?       — Не я, а ты!       — Для нее есть разница? Она тебе поверит? Станет слушать и разбираться? Ха! Убьет и не дрогнет, вот что более вероятно. Или просто сбежит, но плясать под твою дудку не станет. Пораскинь мозгами, Вики. Был бы ты умнее, уже давно понял, что страх — это хоть какой-то контроль над ее силой. И только потому, что девчонка боится смерти, ты и твои слизняки все еще дышите, срете и трахаетесь. Одно я знаю точно и стоит понять и тебе: пока она хоть чего-то боится, пока у нее есть хотя бы один сдерживающий фактор, ты можешь спать спокойно.