Нефритовый Рыцарь | Jᴀᴅᴇ Kɴɪɢʜᴛ

      — Энигма, ты здесь? В дверь постучали несколько раз. Сперва оповещающе, затем настойчиво, а после — уже не совсем вежливо.       — Ответь или я взломаю дверь. Замок щелкнул, покорно поддавшись Алохоморе, и дверь отворилась, впустив мужчину в номер. Джейд заслышала, как шаги зашуршали где-то возле уха, и простонала. Она лежала на полу, буквально приклеившись щекой к ковру, и еще немного — и она бы начала срастаться с ним воедино. Носком ботинка гость подтолкнул пустой хрустальный пузырек из-под какого-то зелья и опустился на корточки.       — Встать можешь? До Джейд медленно доходило, что к ней пришли и вряд ли отстанут. Она с трудом отклеила щеку от ковра, со стоном-скрежетом перекатилась на спину и потерла кожу, на которой отпечатался рисунок ворса.       — Да, сейчас.       — Тебе, может, помочь? Джейд разлепила один глаз, второй, затем оба одновременно. Хмуро уставилась на невыразимца под новой, не знакомой ей личиной, и отрицательно мотнула головой.       — Я сама.       — Ну ладно. Невыразимец встал с корточек, прихватил какой-то пузырек с пола и понюхал.       — У меня проблемы? — осведомилась Джейд.       — Это я хотел у тебя спросить, — он кивнул на другие пустеющие баночки. — У тебя проблемы? Неудивительно, что он насторожился. Некогда роскошное, а ныне грязное и потрепанное платье еще не успело высохнуть на Джейд, а влажный ковер стойко пах озерной водой и тиной. В ее спутанных волосах застрял какой-то мусор, и вид явно намекал на добротную трепку. Укусы на сгибах локтей затянулись только благодаря Рябиновому отвару, а в пустой баночке с легкостью угадался запах Крововосполняющего зелья. Таких флаконов на полу было не меньше пяти, а из-под Рябинового отвара — и того больше. Джейд оперлась на локти, приподнялась и осмотрелась, приходя в себя и вспоминая, что произошло. Из-за обилия зелий мутило, и голова затуманилась; кости болели от долгого лежания в неудобной позе, и ныли мышцы. От холодной воды было зябко, и хотелось поскорее закутаться и согреться. Возвращались воспоминания. Жесткая прямая осанка, гордо поднятая голова и непоколебимость во взгляде и любом движении. Жемчужные нити, высокая прическа, тугие локоны. Запах парфюма и косметики, тесный корсет, пышный фатин под нежными шелками платья. Стук каблуков в темноте узкого коридора. Воспоминания снежным комом накладывались друг на друга, тянулись один за другим, пока крепло осознание, что все-таки произошло перед возвращением сюда. Кровь, много крови, кусачие трубки, бездыханное тело младшей из рода Гонт, сидящей в блаженном успокоении на стуле по соседству. И вспышка. Древняя магия, несдерживаемая и уничтожительная, еще более стремительная, чем Адский огонь. Ледяной ком воспоминаний обрушился на голову: все погибли. Гонты, Малфои, Нотты, Блэк с супругой, остальные гости — все до единого обитатели и посетители поместья теперь мертвы. Джейд всех убила. Уничтожила, низвергла, обратила в пыль, подобно тому самому первому троллю в Хогсмиде — Мерлин, как же давно это было! — и десятки, сотни, тысячи врагов и просто тренировочных жертв после него, которых постигла та же участь. Они не успели даже узреть эту магическую силу, не то что осознать или тем более трансгрессировать. Древняя магия не оставила им и шанса. Впрочем, на это и был расчет. Никакой пощады. Никто не уйдет безнаказанным. Джейд не разбирала, кто из них виноват и заслужил смерти, а кто непричастен. По ее мнению, те, кто пришел на этот пир праздности, переступил порог поместья Гонтов, присоединился к числу желающих наблюдать за убиением и унижением невинных и возвышением себя за их счет, автоматом приравнивались к виновным. Джейд не требовались заступники и помощники. Она не нуждалась в том, чтобы кто-то из гостей вдруг проявил чудеса доблести и геройства и вдруг поднялся во весь рост, требуя сейчас же остановить кровопускание и все это прекратить. Обитель потомков Салазара Слизерина была местом, где правили иные порядки, сложившиеся в мире чистокровных магов веками до ее рождения. Долгие годы эти устои и убеждения пускали корни в костный мозг каждого верующего, множились и распространялись, отравляя все больше членов именитых родов, порабощали их, ставили на колени и подчиняли, заставляя служить на благо сохранения этих надуманных правил и самопровозглашенных принципов магического превосходства, не подтвержденных ничем. И конечно, Джейд не намеревалась одним своим визитом враз разбить их веру. Ее цели были низменными, бессовестно эгоистичными, примитивными и подкрепленными не чем иным, как гневом. Ненависть, кровожадность, тяга к мести двигали ей и не проецировались конкретно на Гонтов или кого-то из остальных. Джейд пришла к точке, когда ее гнев стал почти ослепляющим — дай только повод — и он выльется наружу потоком огня или магии. Под конец своего пути Хранителя стоило признать: ей нравилось наказывать. Нравилось быть сильной, даже неудержимой и непобедимой, превосходящей по умениям и способностям большую часть магического сообщества. Благородство, снисходительность, благодетель, самоотверженность, прощение, содействие — откуда в ней взяться этим качествам? Из чего Джейд должна была их в себе вырастить, не имея даже малейшего подспорья, примера для подражания, порядочного наставника, учителя и воспитателя? Она практиковала именно то, чему ее научило окружение и жизнь. Та Джейд, которая только начинала постигать магию и пределы своей мощи, боялась этой силы и теперь казалась неженкой, слабачкой и трусихой нынешней Джейд, которая бессовестно и смело эту силу вовсю использовала. Да, ей определенно нравилось доставлять боль другим, виновным в том, насколько израненной были ее душа и тело. Может быть, когда гнев окончательно высвободится, она станет свободной от него и начнет новый путь — теперь уже к добродетели, и будет пускать свою магию на благо не только себе. Может, станет защитником или воином — она пока не решила. Отмщение излечивало, и Джейд делала это не столько для себя из настоящего, сколько из прошлого. Кто-то говорил, лучше поздно, чем никогда, и Джейд склонялась согласиться: никогда не поздно вернуться и отомстить. Все, чего она желала, идя к Гонтам, — дать сдачи тем, кто посмеет поднять на нее руку. Всем, кто видел в ней не больше, чем мясо для вечернего стола и кровь для сверкающих кубков. Материал для экспериментов, плоть для изучения, потенциальную наседку для своего потомства — и еще множество ипостасей, в которых она могла представлять ценность, выгоду и корысть. Джейд не терпелось обрушить наказание за такое к себе отношение, за неуважение и глупость, неспособность понять, что с ней так обращаться не стоит. Но нет — Гонты не поняли, Малфои, Нотты и остальные — никто из них подвоха не почуял, и только Лестрейнджам повезло преждевременно слинять. Остальные получили то, что им полагалось. Джейд была тем, кто решал, и она решила именно так. С момента применения на себе древней магии по инструкциям Исидоры все стало проще. Вместе с болью ушли вообще все чувства. Джейд перестала ощущать не только ее, глубоко засевшую въевшейся накипью, но и что-либо еще. Все былые заботы потеряли значение, разум прояснился, и мыслилось кристально чисто. Поначалу ощущать это ничего было необычно. Не верилось, что все теперь так просто, односложно и даже скучно. Внутри поселилось спокойствие и умиротворение, когда период адаптации и примирения прошел. Джейд провела его в тишине, в спокойствии и в номере гостиницы Лондона. Допускала, что за ней могут прийти, но не получила даже жалкого письма. После атаки чистокровных родов было по-особому приятно немного побыть в тишине и в безмятежности. Джейд считала, она это заслужила. Тем более сам невыразимец дал добро на отдых. И также Джейд допускала, что ее наконец отпустит. Что по истечении времени, отведенного на отдых и восстановление после очищения души от боли, не захочется видеть больше никого и она будет готова покинуть этот мир, чтобы начать с нуля где-то в новом. Однако ненависть и жажда мести никуда не ушли и требовали, продолжали требовать высвобождения. Пусть Джейд не ощущала их на чувственном уровне, разум все равно было не обмануть, и душа с телом все помнили. Поэтому она пошла за Гонтами. Закончился визит победой, триумфом и успехом. И осознанием: еще ничего не закончено. Джейд знала, она поймет, когда конец действительно настанет. А пока что оставались еще нерешенные дела, которые не отпускали ее. Потому она все еще здесь. И, конечно, потому, что чуть не отдала свою жизнь в счет остальных. Было бы полезно выяснить, куда подевался ее спасительный Адский огонь, к которому она так привыкла, что начала полагаться во всем, тем и рисковала. Еще немного — и уже она сама поплатилась бы за собственную самоуверенность и излишнюю самонадеянность. Да, определенно стоит понять, что пошло не так, и всегда держать волшебную палочку при себе. Невыразимец так и стоял, смотря с высока вопросительным взглядом. Джейд растерла сгибы локтей и ответила ему:       — Никаких проблем, сэр. Если бы до него и остальных дошли сведения о случившемся в поместье Гонтов, на пороге уже толпились бы министерские мракоборцы. Почему-то Джейд была уверена, что о подробностях и обстоятельствах инцидента узнают тогда, когда до нее уже будет невозможно добраться. Вечеринка у Гонтов была приватной, если не секретной, а Лестрейнджам сейчас лучше не высовываться, чтобы не пришлось объяснять, куда пропала их дражайшая дочь. В их интересах залечь на дно на какое-то время, а может, и вовсе исчезнуть из страны. Остальные именитые свидетели званого ужина уже ничего никому не сообщат.       — Ты понадобишься мне в Хогвартсе, — оповестил невыразимец ровным тоном, и правда даже не намекающим на потенциальные проблемы.       — Как скоро? — уточнила Джейд, не без труда поднимаясь на ноги.       — Как можно скорее. — Его голос вдруг посерьезнел. — Ранрок скоро докопается.       — До меня?       — До хранилища. Мои источники подтвердили, что осталось немного. Мне нужно, чтобы ты вошла через зал картографии раньше, чем гоблин доберется до репозитория. Джейд уместила руку на талии и попыталась помассировать спину. Корсет не позволил этого сделать, и она еле удержалась, чтобы не сбросить его прямо так.       — Сколько у меня времени? Успею переодеться?       — Если не намереваешься наводить марафет и отправиться на рандеву при полном параде, то да, — хмыкнул невыразимец, беспристрастно осмотрев ее видавшее виды одеяние. — И да, прихвати с собой мантию. Отдашь, когда все закончим.       — Ладно, я сейчас. Джейд выудила из комода сменную одежду, зачем-то прихватила волшебную палочку и направилась в ванную.       — Так ты согласна? — окликнул невыразимец, и она обернулась через плечо.       — Да, почему нет? Он ничего не ответил. Похоже, удивился, что она все еще здесь и даже идет навстречу, позволяя давать себе задачи, когда могла бы уже давно исчезнуть бесследно. Интересно, ее действительно не смогут выследить или все-таки существует какой-то способ? От перемещений между комнатами замутило, и выпитые некогда зелья просились наружу. Джейд шумно пустила воду и склонилась над унитазом, пыхтя какое-то время.       «Сколько ты выпила?» — назидательно спросил внутренний голос тоном Себастьяна. Джейд не считала и не помнила, но наверняка больше допустимой нормы, и невидимый Себастьян где-то за спиной тут же воскликнул: «Его нельзя так много пить! Неудивительно, что уже на ногах не стоишь! Верни все назад!» Как по команде Джейд послушно вытошнило желчью и желудочным соком. Может, Сэллоу был прав и пить так много зелий за раз было вредно, тем не менее именно эти зелья спасли ей жизнь и только благодаря им она проснулась сегодня, а не истекла кровью окончательно. Так что Себастьян со своими советами может пойти к чертям. Горячая вода отогрела тело и помогла прийти в себя окончательно. Джейд все гадала, действительно ли невыразимец ни о чем не знает или же пришел проверить, здесь ли она, и только после этого связался с остальными и теперь весь ее номер битком набит мракоборцами. Да нет, едва ли они станут ждать, пока она помоется и проблюется. Уже бы давно выломали дверь и бесцеремонно скрутили, ткнув мордой в пол. Беспокоиться не о чем. У Джейд еще есть время и преимущество. Есть ли?.. Выбравшись из воды, она задумчиво застыла перед зеркалом, пока с волос на пол стекала каплями вода. Джейд попыталась вызвать на руку огонь, как делала множество раз до этого, но отчего-то не получилось. Задумалась, походила взад-вперед, попробовала еще раз. Не вышло. В чем дело? Почему огонь вовсе перестал работать? Неужели это было связано с использованием древней магии на себе? Иной причины Джейд не видела, только не знала, как это могло быть причастно. Может, огонь работал связке с эмоциями и болью, которую Джейд из себя искоренила? Ведь вступал он в действие, когда она была в смертельной опасности или злилась. Именно эта злость и выступала фактором провокации и контроля Адского пламени, который, по обыкновению, требовалось еще и обуздать, прежде чем использовать. И теперь, если Джейд снова хочет его вызывать, ей следует изучить заклинание, тренироваться… и проявлять больше осторожности. С другой стороны, в ней оставалась древняя магия, верная и еще не разу не подводившая. Ей не требовалось топливо из гнева и эмоций. Хватало всего-то желания кого-нибудь прикончить и волшебной палочки — без нее заряд выходил из тела только на грани смерти, а еще раз так подставлять себя под удар Джейд не хотела. Для успокоения Джейд рассекла древком воздух — и заряд древней магии разбил в дребезги зеркало в раме и без остатка выел стеклянное полотно в середине, в месте удара. Когда Джейд вышла из ванной, уже полностью собранная, никаких мракоборцев в номере не прибавилось. Невыразимец так и стоял, будто не сдвинулся с места.       — Как вы меня нашли? — спросила она и прищурилась. — Следили за мной?       — Приглядывал, — перефразировал невыразимец. — Такой ответ тебя устроит? А это разве плохо? Что, было бы лучше, если бы я тебя не нашел? Он заказал в номер завтрак, точнее, обед, судя по набору блюд. Джейд сунула себе в рот первое попавшееся, наплевав на столовые приборы, и пожала плечами.       — Да в общем-то нет, — произнесла она с набитым ртом. Джейд допускала, что невыразимец может и правда за ней присматривать. Отчасти она выжидала еще и для того, чтобы раскрыть и сбросить с себя возможные хвосты. Одним таким как раз и пришел к ней этот министерский упырь.       — Что будет, когда я войду в репозиторий? — спросила она, заталкивая за оби щеки какую-то снедь на дорожку. — Вы рассчитываете, я подавлю гоблинское восстание? В одиночку? Невыразимца такие вопросы в лоб ничуть не смутили и оставили спокойным.       — О восстании нет и речи, — заверил он. — Оно и раньше служило для Ранрока лишь прикрытием всей деятельности, которую он разворачивал по поискам репозитория. Чем-то же нужно было обосновать возросшую активность гоблинов на территориях, и версия с восстанием и гоблинскими волнениями вполне подходила.       — И все же, — Джейд прожевала кусок мяса и задержала на невыразимце взгляд.       — Скажи ему то, что говорили Руквуду, — попросил он. — Виктор тебе не поверил, а Ранрок не поверил Виктору, но…       — Откуда вы знаете? — тут же ощетинилась и насторожилась Джейд. — Вы говорили с Руквудом? Не хватало еще одного предателя в сговоре с врагами. Джейд поняла, что ему известно гораздо больше, чем ей представилось. Но как много? Возможно, все?       — У меня свои источники, — успокаивающе заверил невыразимец, мягким жестом руки сопровождая свои слова для большей убедительности. — Я не мог оставить тебя с врагами наедине и без присмотра. Говорил же, что за тобой приглядываю… Джейд некоторое время сверлила его пронзительно-недоверчивым взглядом, затем расслабилась. Голову посетила новая в отношении к нему мысль: а что, если этот парень не так уж и плох, как казалось поначалу? Да, подозрительный, но таким ему и пристало быть по долгу службы. Судя по его осведомленности, этот министерский подсос черпал информацию из множества источников одновременно, потому и сохранял таинство личности и секретность. Но… он оставался одним из тех немногих, кто Джейд ничего плохого не сделал, и, может, ему она смогла бы, наконец, довериться?..       — Почему вы так часто пропадали? — задала она вопрос, вдруг почувствовав себя ребенком, обиженным и покинутым. — Мы бы могли работать в паре, объединиться… Если бы я знала, что вы за мной приглядываете, может, все вышло бы гораздо лучше, чем сейчас… Что-то внутри до сих пор не отпускало гипотетическую возможность иного, более благоприятного и позитивного исхода. Легко представилось, как место Фига занял этот невыразимец, сопровождал Джейд повсюду, и за его непоколебимым авторитетом она могла бы спрятаться и защититься… Она была бы вовсе не против работать на него, на человека, которому могла доверять, положиться и позволить прикрывать свой тыл… Как же, Мерлин дери, не хватало этой уверенности, авторитетного плеча, твердой фигуры рядом, чтобы не пришлось полагаться только на себя, постоянно подозревать и скрываться…       — Увы, я слишком занят, чтобы участвовать самому, — отозвался невыразимец. — Мне казалось, между нами сложились вполне хорошие рабочие отношения. Джейд уже собиралась вспыхнуть негодованием и обвинить, что его никогда не было рядом, когда было так нужно, но промолчала и проглотила несуществующую обиду. Она просто проецирует на невыразимца свои невзгоды. Пытается заменить кем-то пустоту на месте Фига, которым прежде пыталась заменить отсутствующую фигуру родителя, опекуна и наставника. Невыразимец не виноват в предательстве Элеазара и тем более не несет ответственность за паршивое прошлое Джейд. Он всего лишь выполняет свою работу — притом весьма неплохо. Отсутствие боли и эмоций внутри проясняло сознание, помогало думать здраво и оторванно от чувств, и Джейд гораздо лучше контролировала поток мыслей и телесные порывы. Это же и помогало вовремя прикусить язык, прежде чем невыразимцу закатили бы необоснованную, по-ребячески глупую и неуместную истерику. А ведь они тут, вообще-то, для дела.       — Уверены, что Ранрок меня послушает? — засомневалась Джейд и добавила с неудовольствием: — Даже Хранители на своих картинах могут встать в позу и отказаться пускать меня в репозиторий. Она понимала, что, по-хорошему, следовало сразу сообщить невыразимцу о гипотетических сложностях, которые могут возникнуть на пути к хранилищу, и о непримиримых разногласиях между живым, актуальным Хранителем и мертвыми, лишь по воле которых можно было получить пропуск дальше.       — Другое дело если я буду действовать по приказу Министерства магии и у них не будет иного выбора, кроме как пустить меня в хранилище. Хотя, — Джейд тут же засомневалась, — не уверена, что для них министерское распоряжение будет аргументом. Невыразимец злиться на непредвиденные трудности не стал и учтиво произнес:       — Будем разбираться со всем на месте, хорошо? Если ты готова, нам стоит выдвигаться. Он протянул руку, и чтобы добавить Джейд уверенности, негромко успокоил:       — Я отправлюсь туда вместе с тобой. Если что-то пойдет не так — решим. Джейд поколебалась несколько секунд и согласно кивнула. Наверное, именно это и хотелось от него услышать — теперь он никуда не слиняет, не бросит ее одну разбираться с неподъемными трудностями и решать нерешаемые в рамках ее компетенции вопросы. Джейд подала ему руку и крепко сжала чужую кисть, чтобы трансгрессировать. Ей предстояло снова вернуться в замок. Впервые с тех пор, как она покинула его после громкой новости о статусе своей крови. Они, как назло, возвратились в обед, когда уроки уже закончились. Джейд настороженно осматривалась и прислушивалась, но не застала никаких признаков грядущего вторжения. Обстановка в замке царила непринужденная — Джейд и невыразимец были едва ли не первыми, а может, и единственными осведомленными. Джейд гадала, поставит ли Министерство в известность профессоров о скором визите Ранрока или же оставит в тайне, и получила ответ практически сразу же, едва они попались на глаза профессору Уизли. Заместитель директора окликнула их, и Джейд машинально напряглась, имея на это немало причин, из которых пропуски уроков Трансфигурации и уход из школы без ведома директора были самыми незначительными.       — Я разберусь, — снова мягко и успокаивающе сказал невыразимец, пока Уизли шла к ним, и сжал на секунду плечо Джейд. — Иди к залу, я догоню тебя. И оставь, пожалуйста, дверь открытой — без тебя я не смогу войти. Джейд кивнула, уже развернулась, но профессор подала голос:       — Мисс Найт? Задержитесь.       — Профессор, при всем уважении, если вы намереваетесь ее украсть, я буду вынужден воспрепятствовать, — встрял невыразимец. — Мы здесь по делу. Уизли смерила его озадаченным взглядом и сказала:       — Я всего-то хотела поинтересоваться, есть ли какие-то новости относительно нашего дорогого профессора Фига. Может, удалось что-то разузнать во время ваших… странствий?       — Ничего, — ответил невыразимец вместо Джейд, и Матильда разочарованно поджала губы. Глаза ее беспокойно блестели под очками.       — Это печально, — заключила она. — Директор Блэк не выходит на связь с пятницы. Если Министерству ничего по этому поводу не известно, я бы хотела уведомить…       — Буду рад помочь, все равно я уже здесь. Я, по правде говоря, и сам хотел с вами побеседовать, раз уж директор Блэк отсутствует. Прошу, пройдемте. Невыразимец вежливым жестом обнял Матильду за талию и повел прочь от Джейд, предоставив ту самой себе. Джейд проводила взглядом удаляющуюся пару, пока они не скрылись за поворотом. Дело плохо и начинает пахнуть жареным. Исчезновение Фига еще можно было связать с секретными исследованиями, и то подозрительно, что об этом ничего не знает Джейд, его непосредственная напарница и ученица, но пропажа такой видной и яркой фигуры, как Блэк, не останется без внимания и совсем скоро предастся огласке и расследованиям. Не теряя больше ни секунды, Джейд направилась к залу картографии. Путь лежал неблизкий, и все еще существовала вероятность потеряться и свернуть не туда. Внезапно взгляд зацепился за светлую макушку, и ноги машинально остановили шаг. Не Оминис. Всего лишь Ларсон. Переговаривается о чем-то с Фоули. Где Фоули и Ларсон, там поблизости должен быть и Пруэтт. А от него недалеко и до Себастьяна с Оминисом. Этих двоих Джейд сейчас точно видеть не хотела. Ни к чему объясняться, что она здесь делает, где пропадала все это время и почему ушла без объяснений. Джейд поняла, что засмотрелась на красивый профиль Ларсона, вместо того чтобы уйти. Он и Фоули оба были хороши собой, с виду даже не сказать, что один чистокровнее другого. Волосы Ларсона блестели на солнце, напоминая шелк, и наверняка по мягкости могли опередить даже шевелюру Оминиса. Джейд вспомнила, как Леандер пытался ее Гектору сосватать, и отчего-то стало вдруг тоскливо. Словно она упускает что-то важное в своей жизни. Ту часть, которую уже никогда не сможет обрести. Джейд не хотела, но представила, что бы сейчас было, начнись все иначе. Вообразила, что Элеазар действительно был ее наставником и не было никакой древней магии, Хранителей, испытаний и гоблинов. Что она просто прибыла учиться в Хогвартс, после того как в ней вдруг запоздало проснулась магия. А что было до этого — она не помнит. Просто не помнит. Хотя бы на минуту Джейд хотела представить, что не было того прошлого, что она тянула за собой. И вот, она бы отправилась в Хогвартс на поезде, вместе со всеми, как положено, а не заковыристым и сложным путем через пещеры и двумерные пространства зачарованных древней магией проходов. На церемонии распределения Шляпа отправила бы ее куда угодно, но не в Слизерин — Джейд иногда сомневалась, что ее место действительно там. Попади она на Гриффиндор — Леандер наверняка бы предупредил не связываться с Сэллоу и Гонтом, да и Джейд едва ли заинтересовалась бы ими, когда на львином факультете нашлось с кем разделить досуг. Попала бы на Когтевран — наверняка кто-то из парней, Эндрю или же Гектор, стал бы ее первой влюбленностью. Если бы повезло — из Хогвартса Джейд выпустилась бы в качестве невесты. Самой настоящей, официально, а не то, что устроил ей Сэллоу. Она бы даже не знала, как его зовут. Или узнала, но не запомнила, потому что его имя оказалось мелочью, неважной и ненужной деталью. Да, будь все иначе с самого начала, у Джейд бы точно нашлись дела поважнее, чем Себастьян и Оминис. Они были бы предоставлены сами себе, никогда бы не сблизились — и все было бы хорошо. Джейд стала бы чьей-то спутницей, не обязательно кого-то чистокровного — от мыслей о крови вдруг начало снова мутить. Ей достаточно просто хорошего парня. По-настоящему хорошего. Жаль, что она не сумела Сэллоу от него отличить. Оставалось только стоять вполоборота, чтобы ее не засекли, и исподтишка смотреть на Ларсона застывшим невидящим взглядом. Слишком поздно возник интерес к кому-то кроме Оминиса и Себастьяна. Возможно, потому что чертова Шляпа вынесла слизеринский приговор. Не исключено, что Сэллоу бы попросту не дал спокойно продохнуть, если бы положил на Джейд глаз, на каком бы факультете она ни оказалась, и приложил все усилия, чтобы все-таки завоевать ее внимание и по итогу ею овладеть. А может, таково было ее предназначение, и что-то свыше предопределило всю судьбу Джейд в день появления на этот свет. Ведь по какой-то причине она родилась там, где родилась, такой, какой ее сотворила Вселенная. Родилась волшебницей, обладателем древней магии, будущим Хранителем… С того же момента все шло именно к тому, где она сейчас. И винить в этом некого и нечего. Значит, так тому и быть, и незачем тосковать по нереалистичным сценариям, в которых у Джейд все хорошо либо о плохом она попросту не помнит. Если верить в параллельные миры, то в одном из них Джейд должна быть счастлива. Стоит сейчас в компании Эндрю и Гектора, под руку с одним из них, и бед не знает.       — Привет? — послышался за спиной осторожный голос, узнаваемый из тысячи даже в таком нетипичном тоне. Джейд прикрыла глаза. Беда все-таки нашла ее. Впрочем, не так уж хорошо Джейд пряталась — могла бы и получше. Она обернулась к слизеринцу, но лишь для того, чтобы проверить, не спешит ли на выручку невыразимец. Но нет, надежда не оправдалась, и на помощь авторитетного министерского лица можно было пока не рассчитывать. У Себастьяна было немного времени, за которое Джейд должна придумать, как сбросить его с хвоста и продолжить путь к залу картографии.       — Привет, — без выражения отозвалась Джейд. Может, Сэллоу услышит в этой апатичности нежелание говорить?       — Извини, если это немного… внезапно. Внезапно? Слабо сказано! Джейд не ожидала, что Сэллоу все-таки ее найдет. Ему кто-то донес или сам выследил?       — Ага… типа того, — так же сухо сказала она, не желая давать повода на развитие темы. Хотела обернуться в шаг, но почему-то не смогла. Поглядывала Себастьяну за плечо с прежней надеждой увидеть там приближающегося невыразимца. Так можно было бы свернуть диалог быстро и без усилий. Себастьян какое-то время молчал, пока Джейд бесцельно буравила взглядом пространство позади него. Выглядел он… паршиво, каким-то пришибленным и уставшим. Синяки под глазами — наверняка погано спал в последнее время, — беспорядочно взлохмаченные волосы, словно он возобновил тренировки по полетам с Имельдой, свалился с метлы и тормозил головой, и мятая мантия не первой свежести, как будто Себастьян одевался второпях в первое попавшееся. Сэллоу с таким видом разом утратил былой лоск и харизму, и ему явно было не до базовой опрятности и заботы о себе. В любом случае допытываться Джейд не собиралась.       — Я хотел поговорить с тобой, — оповестил он сам, раз уж она осталась на месте.       — О чем?       — О чем угодно. Джейд не ответила. Тяжело вздохнула, как если бы ей стало сложно здесь находиться.       — Я скучаю по разговорам с тобой, — все так же несмело произнес Себастьян, словно сомневаясь в своем праве говорить.       — Не стоит.       — Я правда хотел, чтобы ты была другой…       — Прекрати, — устало попросила Джейд.       — Я…       — Так ты только делаешь себе хуже и ранишь себя.       — Если это значит вернуть все, что у нас было, мне все равно, как это ощущается, — возразил Себастьян. Джейд покачала головой, снова издала тяжелый вздох и хотела повернуться к нему спиной, но тело не послушалось.       — Этого не произойдет. Ты знаешь это сам. Перестань зря тратить время. Забавно, что первым делом он сказал именно это. Словно и не было ее исчезновения, словно… все по-старому. Джейд не хотела по-старому. Нашла в себе силы развернуться от него и снова пойти. Шаги за спиной оповестили, что он тоже следовал за ней. Ровно до того момента, как в спину прилетело неожиданное:       — Я скучаю по тебе… Джейд вздрогнула от чего-то болезненного и остановилась сама собой, не оборачиваясь. Себастьян как будто нарочно говорил как можно более жалобно, как ненужная, брошенная псина.       — Как ты? — аккуратно и невинно осведомился Себастьян, лишь бы поддерживать еле тлеющий на грани затухания диалог.       — Все… хорошо, — после некоторого промедления ответила Джейд. Раз уж она не шла, значит, оставалось говорить. Чертов невыразимец так и не появлялся, а Себастьян только и ждал, что она снова исчезнет. — А ты?       — Я… — Сэллоу на секунды задумался, — видал деньки получше.       — Печально это слышать. Джейд сказала это из чистой вежливости — ничего ее на самом деле не печалило. Иначе она бы не ушла на долгие дни, оставив его одного. Себастьян не стал уличать ее во лжи, боялся в тысячный раз перевести беседу в конфликт. Довольствовался малым, не наседал с вопросами, не радовался раньше времени — просто ценил момент везения и возможность спросить, как дела.       — Хочешь что-то сказать мне, не так ли? — Джейд разрешила еще один вопрос, и Сэллоу не спешил отвечать. Задумался, что из всего скопленного множества лучше всего высказать.       — Ты… когда я не рядом, ты хотя бы изредка думаешь обо мне?       — Конечно, — уверенно ответила она без промедлений. И тут же огорчила: — Просто немного не так, как тебе бы хотелось.       — Ты хоть когда-нибудь скучаешь по мне? — вдогонку бросил Сэллоу.       — Не… не совсем, — она еле уловимо запнулась в словах, но Себастьян не понял, что это могло значить.       — Ох… ладно. — Он не смог сдержать печали в голосе. Да и не хотел.       — Мне жаль, — так же скупо проронила Джейд, будто бы не жаль ей было на самом деле. Сама не зная зачем, пыталась подсластить уже сказанные горькие слова.       — Один последний вопрос, — попытал счастья Себастьян. Джейд так и не ушла, вовсе от него не убегала. Со стороны казалось, как раз давала еще время поговорить, пока не настанет туманный момент расставания. До конечной точки между ними. Себастьян боялся спрашивать. Правда его страшила. Он знал, чувствовал, что Джейд вернулась не насовсем. Не для того, чтобы восстановиться в учебе, нагнать программу, закрыть пробелы и начать готовиться к экзаменам. Один последний вопрос.       — Стреляй, — позволила Джейд.       — Это ведь была влюбленность, верно? Ты чувствовала ее? Хотя бы на секунду, да? — глупо и несдержано выпалил Себастьян и затаил дыхание. Джейд томить не стала.       — Да, — ответила коротко и просто, и он снова задышал.       — По крайней мере, ты выбрала меня, — утешительно напомнил Себастьян сам себе. — Даже если это продлилось совсем недолго.       — Ага. С самого начала разговора их взгляды так и не пересеклись. Себастьян стушевался в страхе, опаске и даже стыде, не решившись поднять взор на Джейд. Не был уверен, что хочет снова видеть ее лицо, заглянуть в глаза… Может, раз уж она все равно уйдет, лучше этого не делать?.. Себастьян не понимал, почему она так добра — и одновременно жестока. Почему позволяет стоять рядом с собой и не прогоняет? Разрешает задавать в лоб эти дурацкие вопросы и охотно отвечает то, что ранит Себастьяна в самое сердце… Он и не надеялся вновь ее увидеть. Они уже давно были не вместе, она попросту пропала, но Себастьян нуждался хотя бы в капле нее, потому что только с ней ощущал те самые чувства… Молчание затянулось, а момент расставания все приближался. Себастьян чувствовал, что время уходит с каждой секундой, и вдруг позвал:       — Джейд?       — А? Себастьян не удержался и все-таки на нее посмотрел. Знал, что потом будет больно, но наплевать. Ее спокойное лицо было таким красивым от того, как сильно Себастьян соскучился и как давно его не видел. Он много вечеров провел в пабе, и Оминис разрешал ему пить, говоря, что так будет лучше, чем он станет убиваться и горевать… Убеждал, что время все исправит, что нужно ее забыть, но Себастьян не мог, не хотел, он боялся однажды проснуться и обнаружить, что течение времени все-таки вымыло из памяти ее до трепета узнаваемый образ, оставив лишь тусклые тени того, что раньше до слез выжигало яркостью глаза… Оминис бы наверняка рассердился, узнав, что они разговаривают. После ее ухода он был против и говорил, что Себастьяну следует отпустить и закопать все в прошлом, раз не осталось никаких шансов ее вернуть. Однако Оминиса здесь не было.       — А я… — заговорил Себастьян, и внутри него все напряглось, — у тебя еще остались чувства ко мне?       — Не уверена, если честно, — ответила Джейд без промедления. Даже не задумалась. Больно, но честно. В такой ситуации лучше горькая правда, чем сладкая ложь.       — Думаю, я все еще влюблен в тебя, — без каких-либо эмоций сказал Себастьян. Слов было более чем достаточно.       — Оу… Себастьян на большее и не рассчитывал. Не ждал от Джейд определенной реакции. Просто говорил то, что хотел сказать. Не надеялся, что это что-либо изменит.       — Я чувствую, что сердце просто тебя не отпускает.       — Понятно, — Джейд слабо кивнула. И все равно лучше, чем ничего. Себастьяну было уже все равно, что его глупые, спонтанные речи не вызывают особого эффекта. Он просто был рад ей это донести. Высказаться. Диалог выходил странным, неловким, кривым и однобоким, но Себастьян и не мечтал вот так случайно застать ее в коридоре после ухода.       — Может, я задал не те вопросы?       — Хм?       — Я тебе все еще нравлюсь или ты хочешь, чтобы я отпустил тебя? Очередной тяжелый вздох. Общаться с ним Джейд было в тягость, тем не менее она не уходила, постоянно бросая взгляды ему за спину.       — Честно говоря, я наконец-то начала двигаться дальше, и удерживать тебя попросту подло. И снова эта поистине убийственная холодная честность, звучащая как приговор. Себастьян понимающе кивнул. Так он и ожидал: она вернулась не к нему и скоро уйдет. Продолжит двигаться дальше.       — Мне кажется, я всегда буду в тебя влюблен, — добавил он глупо и уныло. — Просто… не так, как раньше. Джейд промолчала, поджав губы. Наверное, ей и правда было нечего на это сказать.       — И я рад, что мы провели какое-то время вместе. Правда рад.       — Да, это было весело, — согласилась она. В ее холодных серых глазах вовсе не было веселья. Она не грустила, не тосковала, не скучала по нему. Себастьян это видел, и это в сотый раз разбивало ему сердце.       — Встретимся в следующей жизни? — внезапно выдал он, пока молчание не стало слишком тяжелым.       — В следующей жизни?       — Да, мы можем отыскать там друг друга… и попробовать снова.       — Я в такое не верю. Себастьяну вдруг захотелось, чтобы она обсмеяла его глупость. Пусть лучше подымет на смех, чем будет отвечать так тягостно, односложно и безэмоционально, будто каждое слово приходится отрывать от сердца.       — Если честно, мне нужно идти, — обронила Джейд, так и не дождавшись помощи в лице невыразимца. Разговор с Себастьяном уже и так затянулся сильнее положенного, и было бы откровенно глупо трепаться сейчас с Сэллоу, пока Ранрок где-то в недрах земли уже тянет лапы к хранилищу. — Я здесь по очень важному делу, — для убедительности добавила Джейд. — Министерскому, — закончила убийственно безапелляционно.       — Да… конечно, — потерянно откликнулся Себастьян, признав поражение. Правда, в следующую же секунду опомнился и поплелся следом. Держался на расстоянии пары шагов, за спиной, не решаясь встать рядом и хоть краем глаза посматривать на ее непроницаемое лицо, лишенное эмоций. Не признавал в себе кого-то равного ей.       — Ты продала дом? — то ли интересовался, то ли констатировал Сэллоу. Джейд не удивилась, что он воспользовался возможностью говорить по пути. Себастьян не был бы собой, если бы этого не сделал и действительно сдался.       — В Араншире? — уточнила она. — Да. Оминис сказал тебе о нем? Наверняка Себастьян искал ее, и Оминису ничего не стоило проболтаться. И совершенно точно Гонт в красочных подробностях поведал, как и чем они в этом доме занимались.       — Леандер, — поправил Себастьян. — Он рассказал мне про него. Ты купила его… для нас? Это правда?       — Это уже не важно, — мягко произнесла Джейд, но по ощущениям Сэллоу будто впечатался в эти слова лицом, наподобие кирпичной стены.       — И ты сожгла лагерь, — с горечью подметил он. — Тот самый, где мы с тобой…       — А еще отпустила твоего воздушного змея в свободный полет, свела шрамы, которые остались от тебя после скриптория…       — Это так жестоко… — Себастьян досадно зашипел, словно услышанное физически его ранило. — Хотя… ты всегда была жестокой, чего иного от тебя ожидать… Поражен, с какой легкостью ты отказалась от всего, что у нас было… Стерла последние напоминания обо мне… В то время как я цепляюсь за них как за угасающее спасение… Себастьяну казалось, он несет несусветный бред, но он не мог замолчать, заткнуть себя и остановиться. Слова неконтролируемым потоком сами выскальзывали изо рта и формировались в громкие и глупые речи, но так говорили его чувства и за это было совсем не стыдно. Раз уж ей все равно, то зачем и ему заморачиваться и выбирать выражения? Пусть слышит все как есть, как бы несуразно и малоосмысленно это ни звучало. Пусть видит, что он безумно соскучился и это срывает ему крышу и перечеркивает все советы Оминиса напиться и забыть. Пусть знает, что ему не все равно. Что он все еще надеется и ничего не забыл, как бы больно ни было помнить. Что он хочет помнить, верит и ждет.       — Жестоко? — Джейд резко остановилась, так что Себастьян едва не налетел на нее. — А что, по-твоему, я должна делать? Вечность за тобой таскаться, подтирая слюни, потому что ты слишком слаб, чтобы смириться с расставанием?       — О чем ты говоришь? — округлил глаза Себастьян.       — Послушай, — принялась растолковывать Джейд, — я не останусь в Хогвартсе. Не буду заканчивать учебу. Мне здесь не место, и совсем скоро я надеюсь навсегда его покинуть. Я намерена уйти и больше здесь не появляться. Себастьян догадывался. Правильно чувствовал приближение конца. Хоть в спальне девочек остался ее чемодан и в нем даже были какие-то вещи, чтобы не стоять подозрительно пустым, что-то внутри это предвидело.       — Все, что будет с тобой, уже не моя проблема и не моя ответственность. Тебе ясно? — продолжала Джейд. — Либо ты собираешь сопли в кулак и находишь в себе силы идти дальше и привести в порядок свою жизнь, либо продолжаешь плакаться в жилетку Гонту. Он, кстати, в курсе, что ты снова подсел? — поинтересовалась Джейд, присмотревшись к ноздрям Себастьяна, которые приобрели чернушный цвет. — Или, может, сам тебя подсадил, чтобы ты от него никуда не удрал? Лицо Сэллоу посерело и вытянулось. Джейд победно ухмыльнулась и пошла дальше.       — А что мне еще оставалось делать?! С тех пор как ты ушла, каждую ночь мне снится, что ты все еще здесь. Во снах мы снова встречаемся, и стоит проснуться — как ты исчезаешь и забираешь с собой все, что мне так дорого… И оставляешь одного. Ты понимаешь, как это больно? Оминис говорит, я должен учиться притуплять чувства, брать их под контроль, но я не могу, не могу, слышишь? Бороться, чтобы держаться, цепляться за еще один день, когда все мысли только о том, чтобы умереть, лишь бы оказаться там же, где ты… Даже в хорошие времена я чуял, что ты всегда остаешься немного недостижимой. Никогда не была всецело моей. Я пытался себя убедить, что ничего не могу сделать, что все потеряно, старался принять неизбежное… но так и не научился терять, отпускать и прощаться. Хотелось держать тебя до последнего, сжать в объятиях и никуда не пускать, и пусть все Министерство магии попытается тебя отнять, я буду бороться… Почему я должен смириться и опустить руки, когда внутри все протестовало, кричало и перечило, приказывало идти за тобой, хватать, вопить и противиться?       — Ты ходишь по кругу, Себастьян. Все это нытье я уже слышала раньше. Этот разговор попросту бессмысленный.       — Я сказал, что люблю тебя. Ты это помнишь?       — Нет, не любишь.       — Нет, люблю. Все, что я люблю, я ломаю. Джейд издала смешок.       — Иногда одной любви недостаточно, и она только все усложняет. Ты глупый, жалкий и никчемный, Сэллоу. Так и не смог понять, в чем твоя проблема, и хотя бы шаг сделать к ее решению. После моего ухода тебе ничего не мешало измениться к лучшему, но ты предпочел погрязнуть в том же болоте, где сидит Оминис. Или просто позволил себя туда утянуть… А ведь он только этому и рад. Он не хочет, чтобы ты становился умнее и лучше. Ему важно обладать, обвить тебя своими удушающими объятиями и тянуть к себе, на дно… Рука Джейд потянулась ко внутреннему карману мантии Себастьяна и достала оттуда маленький флакончик с белым порошком.       — Так я и думала, — Джейд расхохоталась. — Это он тебе подарил? Лекарство для разбитого сердца, чтобы меня забыть? Себастьян не мог ни ответить, ни даже кивнуть или помотать головой. Так и тащился следом за ней по инерции.       — Я надеялась, ты все поймешь, — произнесла Джейд, и Себастьян услышал отчетливое разочарование. — Ничему тебя жизнь не учит.       — Я не…       — Подумать только: ты прошел такой долгий и сложный путь, преодолел множество препятствий, так страдал… и все ради того, чтобы утратить весь прогресс и ничего полезного из предыдущего опыта не вынести? А мне казалось, ты умный парень… и не позволишь Гонту себя потопить. Не после того, что пережил вместе с Гарретом…       — Я…       — Он сейчас делает с тобой то же самое! — звонко воскликнула Джейд, нахмурив брови. — И ты не понимаешь?! Позволяешь вновь собой пользоваться? Ладно он скотина, но ты… ты-то должен быть умнее, сильнее него… На ее лице торжествовало отвращение, разочарование и презрение.       — Если ты считаешь, что я стану тебя из жалости спасать и по доброте душевной вытягивать из того болота, где плещется Гонт, — ошибаешься. Если ты до сих пор не понял, что он тебе не друг, я даже пытаться не буду переубедить.       — Оминис…       — Что «Оминис»? Какие у тебя в его адрес оправдания? Что, хочешь сказать, он тебя утешает, ласкает и заботится? Хера с два, Сэллоу! Если продолжишь зарываться носом в порошок, никогда не поймешь, что Гонт с тобой делает. Ему не выгодно, чтобы ты умнел. Он еще хуже, чем Уизли, он тебя в наглую поет, накачивает и трахает, а ты будто в упор этого не видишь! Вот и сиди в своем дерьме. Он хочет видеть тебя слабым, разбитым и подконтрольным. Пихает в тебя вместе с членом кокаин, чтобы не было так больно и обидно. И на какое-то время тебе и правда становится лучше, и вроде бы даже не так одиноко. А потом проходит час, эйфория спадает, и все начинается по новой. Он не отпустит тебя. И мне все равно. Я за тебя с ним конкурировать не буду. Мне наплевать, с кем ты спишь, сколько пьешь и что нюхаешь. Если ты сам не способен понять, что делать со своей жизнью и как себя спасти, я тебе не помощник. У тебя был шанс, и не один. Ты их упустил, Себастьян.       — Ты меня бросила! — вспыхнул он. — Несколько раз! Жестоко и грубо!       — И это повод снова подсесть и подставить зад Гонту? — парировала Джейд, вскинув брови. — Не перекладывай на меня ответственность. Не оправдывай мной свою слабость. Нравится упиваться страданиями — делай это без меня.       — Очень иронично слышать это от тебя, — обвинительно подметил Себастьян. — Помой рот с мылом, прежде чем читать мне нотации. Ее это ничуть не задело. Наоборот, позабавило.       — Проспись, прежде чем открывать свой. Ты не в себе. Себастьян сжал кулаки и саданул по ближайшей колонне.       — Ну вот, мы снова ругаемся, — невесело изрек он. — Я ненавижу все это, знаешь? Себя, тебя, этот коридор, весь этот чертов замок и Британский остров заодно. Не было бы всего этого, не рассорься мы в пух и прах, могли бы сейчас гулять в обнимку, держаться за руки и целоваться, пока рты не онемеют. А потом, когда наступит ночь, опомниться, что уже слишком поздно, но не идти к себе, а пробраться к Когтевранской башне, разгадать загадку их дурацкого орла и пролезть на смотровую площадку… Или прокрасться в Большой зал и заниматься любовью прямо на слизеринском столе, как ты хотела… Но всего этого уже, видимо, действительно никогда не будет. Я все просрал. Ты и я… Мы безнадежны, Джейд. Это дерьмо никогда не закончится. Но я не хочу, чтобы оно кончалось. Нет, это не круг. Это замкнутая бесконечность. Пора его остановить.       — Я знаю, кто проклял Анну, — выдала Джейд, и рот Себастьяна исступленно распахнулся. — Может, хоть это поднимет тебе настроение и вернет фокус внимания на действительно важные вещи.       — Кто… кто это…       — Руквуд. Это был…       — Руквуд, — выплюнул Себастьян. Метнулся к Джейд, сжал ее за плечи и чмокнул в щеку. — Придешь на мой день рождения? — спросил он, вцепившись загоревшимся взглядом. — Я буду ждать тебя. — Не дав возможности ответить «нет», протяжно и глубоко поцеловал Джейд в губы, разомкнул объятия и стрелой полетел куда-то прочь. Джейд вытерла губы, убедилась, что держит путь в верном направлении, и пошла дальше. Коридоры зала картографии встретили уже позабытой прохладой и спокойствием. В этих отдаленных и безлюдных местах всегда было по-особому уютно, будто только здесь Джейд могла чувствовать спокойствие. До того момента, как двери впустили ее в сам зал. Она пришла первой, невыразимец пока не подоспел. И снова эти пустые портретные рамы и светящийся пол. Только Джейд уже не глупая ученица, от которой ждут каких-то невероятных свершений.       — Надо поговорить, — позвала Джейд в пустоту и подождала, пока Хранители явятся на своих портретах.       — Что произошло? — Первым появился Персиваль Рэкхем.       — Ранрок готовит атаку на хранилище. Удивлены? Я знаю, вы мне не доверяете, ничего страшного — это взаимно. Я смирюсь с вашей бесполезностью и с тем, что мне уже никогда не узнать правды. И вы примите тот факт, что нам уже не удастся подружиться и наладить отношения. Давайте будем думать не о прошлом, а о настоящем. Сейчас, в это самое время, где-то под землей Ранрок копает к тому самому хранилищу, секрет которого вы так тщательно пытались сохранить.       — Но откуда…       — Откуда у него сведения о расположении последнего репозитория, которым не обладаю ни я, ни Фиг, ни Министерство магии, зато хорошо известно гоблину и его пособнику Виктору? Вы очень плохо подчищаете за собой следы. У Ранрока был свой источник: дневники Брагбора. Того самого, который строил для Исидоры хранилища. Но для нее ли одной? Не хотите ответить, откуда репозиторий в фамильном имении Руквудов? Что-то мне подсказывает, Брагбор выполнил заказ не только для Морганак. Или хотите сказать, Исидора поместила репозиторий туда без вашего ведома?       — Никто не должен был знать, — бросил Рэкхем.       — Тем не менее я знаю. И Ранрок знает. И Руквуд. И…       — Мы стерли Брагбору память.       — Но остались дневники, — возразила Джейд. — Понимаю, вам неприятно признавать, что вы сплоховали, но это и не нужно. Я вас не виню и пришла не за тем, чтобы с вами ругаться. Хранилище и магия — это ваше дело и за сохранность я ответственности не несу. По правде говоря, я пришла лишь потому, что Министерство меня попросило и я не смогла улизнуть. Будь моя воля, я бы отказалась и бросила вас разбираться. Но вот я здесь, и Ранрок тоже где-то неподалеку. Так что вы собираетесь с этим делать? Какой выбор предпочтете? Закопаете головы в песок и оставите хранилище запечатанным, зная, что утечка позволила гоблину войти с другой стороны? Или позволите мне войти и защитить хранилище, за которое вы так трясетесь? Опасаетесь, я приберу содержимое к рукам? Право, не стоит. Уверяю, что бы там ни было, оно меня не интересует. Свобода и покой — все, чего я желаю. Так что ничуть не расстроюсь, если вы меня все-таки не пропустите. Однако знайте: я — ваш Хранитель и по совместительству единственный защитник. Других в ближайшее время не предвидится, а действовать нужно прямо сейчас. Вы хотели, чтобы я изучила свою магию, — и я ею полностью овладела. Исследовала ее и свои возможности и могу заверить, что справлюсь. Можете мне не верить, но я… я верю в себя, — твердо сказала Джейд. Хранители переглянулись на своих портретах. Они не паниковали, не беспокоились, как будто заранее знали, что этим и кончится.       — Идите, — кивнул Персиваль.       — Хранилище не должно быть расхищено гоблином, — добавил Чарльз.       — Используйте свою магию, чтобы защитить его, — посоветовал Сан.       — Мы будем надеяться, у вас все получится, — напоследок высказалась Ниов. Может, для этого все и было создано? Чтобы Джейд стала тем, кем является сейчас? Может, она сказала именно то, что они хотели услышать? Что защищает хранилище не потому, что позарилась на содержимое, и не потому, что жаждет крови и хочет убивать. А потому, что не имеет другого выбора и хочет свободы. Не боится древней магии и понимает, что она несет колоссальные разрушения. Может быть, именно этого и хотели Хранители? Вырастить из нее умелого защитника, который не претендует на содержимое хранилища, умеет держать язык за зубами и не намерен болтать? Светящийся пол зала картографии зашелся рябью и мелкими волнами и открыл проход дальше, скрытый все это время прямо под ногами. Стопы почувствовали вибрации: Ранрок тоже был совсем близко. Не мешкая, Джейд набросила на себя мантию-невидимку и вошла в двери, ведущие к последнему хранилищу. И снова пещерные ходы на пути в самую глубь замка. Земля все больше раскачивалась, дрожала как от испуга после вторжения. Совсем скоро Джейд увидела первый бур. Он разгрыз камень фронтальными жвалами и выехал на подземную поляну в огромном воздушном кармане. Гоблины тотчас высыпали наружу из буровой машины, зазвенел металл орудий, и они принялись расставляться по местам, выстраивая оборону. Они не знали, что Джейд уже здесь, прозрачно просачивается сквозь камни, продвигается дальше, глубже. Оборонительный фронт остался позади, Джейд встретил второй бур, и оттуда вразвалку выявилась парочка снаряженных доспехами и металлизированными дубинами троллей. Настал момент порадоваться, что не приходится сражаться и можно просто пройти мимо незамеченной. Каждая минута была на счету, и Ранрок — все, что сейчас интересовало. Он обнаружился перед проходом к запертой двери. Его окружала маленькая армия — по меньшей мере, несколько десятков голов. Они столпились у двери, которая, очевидно, не пропускала дальше по какой-то неведомой причине.       — Ключ потеряли? — Джейд явилась из-под мантии-невидимки, и маленькие глазки Ранрока вспыхнули.       — Ты… — Он жестом руки приказал прислужникам не вмешиваться. — Тут как тут. Удивлен ли я? Нет. Ты можешь считать эти места своими владениями, но… Я буду тем, кто войдет первым. Длинной лапой он толкнул дверь, и та поддалась, как только Хранитель оказался здесь. Если бы Джейд тут не было, дверь хранилища осталась бы запечатанной, открываясь только в присутствии Хранителя. Ранрок смог бы докопаться до этих подземелий, используя навигацию по дневникам Брагбора, но внутрь самой комнаты ему бы никогда не удалось попасть. Если бы Хранители не оставили после себя подсказки и подчистили за собой, не только стерев память Брагбору, но и уничтожив его дневники, Ранрок не сумел бы прийти сюда по этим следам. Хранители как могли пытались уберечь в тайне деятельность Исидоры и последствия собственных ошибок и страхов, однако именно таким образом Ранроку в итоге удалось дорыться до искомого.       — Ну, давай-давай, иди, — хмыкнула Джейд. Сложила руки на груди и уставилась на гоблина с ехидным видом. — Думаешь, ты такой умный, раз сумел сюда добраться, так? Хитрый, сильный, властный…       — За этими дверьми хранится то, что создано нашими предками! — провозгласил Ранрок. — Творения Брагбора принадлежат гоблинскому роду! И сегодня я намереваюсь забрать то, что по праву нам положено.       — Да-да, — закивала Джейд с тем же хитрым видом, — иди. Забирай свое гоблинское серебро. Хоть надорвись, пока выносить будешь. Да только сила, о которой ты так грезишь, тебе недоступна.       — Вздор! — тут же запротестовал Ранрок. — Сила, что содержится в этом хранилище…       — Ты ее даже не увидишь, — возразила Джейд и медленно принялась подходить, сокращая расстояние между ними. Остальные гоблины озирались то на нее, то на своего предводителя, но возникать не решались. — Знаю, ты не поверил Виктору, когда он передал мой с ним разговор о наследии… И ты тоже можешь мне не верить. Но я знаю правду. И этот факт от твоей веры не зависит. Ты можешь верить во что угодно, можешь хоть до последнего удерживать надежду, но факты растопчут тебя, смешают с грязью, разобьют вдребезги…       — Довольно! — резко воскликнул Ранрок, и его голос эхом понесся вдаль. — Смотрю, ты больно разговорчива?       — Да, мне определенно есть что тебе сказать, — согласилась Джейд. — И поверь, ты не захочешь это прослушать. Я ведь, знаешь, тоже времени даром не теряла, пока ты рассчитывал, под каким углом следует забуриться в землю, чтобы выплыть именно здесь. И как бы Хранители ни упирались, они все-таки сделали меня одной из них. Много месяцев я, по требованию клятвы, занималась исследованиями. И теперь, когда Фиг мертв, могу смело поделиться с тобой результатами своих изучений. Уверяю, тебе стоит это услышать. Было видно, что Ранрок колеблется. Раздумывает лихорадочно, пусть его мыслительные потуги и были весьма умело прикрыты злобным оскалом. Джейд улыбалась, зная: он вот-вот сдастся, потому как червь сомнения уже вытачивал маленькими кусачими жвалами тоннели в его гоблинских мозгах.       — Вы ждете здесь, — наконец распорядился Ранрок, приказав своим прихвостням. — Не входить, пока я не призову. Что бы ни случилось. А ты, — он перевел взгляд на Джейд, — ты идешь со мной.       — Мне не обязательно входить, чтобы доказать на деле свои предположения, — невинно говорила та. — Ты думаешь, что напал на хранилище, но я знаю, что именно защищает его от тебя и делает недоступным.       — Значит, ты можешь мне понадобиться — надеюсь, мне не придется тащить тебя силком? — Он сделал вид, что не был только что переигран. — К тому же получишь возможность убедиться, что не права, и воочию посмотреть, как я присваиваю силу. Улыбка на губах Джейд стала шире, затем она согласно кивнула и даже жестом руки позволила гоблину войти в хранилище первым.       — Ты ошибаешься, — твердил Ранрок по пути к репозиторию. — Виктор передал мне всю ту чушь, что ты ему наговорила. И вот досада — он действительно практически поверил твоим россказням, если бы я не вразумил его. Решил, я ничего не получу, и, соответственно, он тоже. Ранрок был самоуверен. По крайней мере, пытался таким казаться. Джейд тоже чувствовала себя спокойно. Так они и продвигались вперед к огромному шару из гоблинского серебра.       — Он красивый, — Джейд кивнула на шар впереди. — Брагбор сотворил поистине прекрасное творение, достойное того, чтобы гоблины им гордились. Но… Ты ведь не видишь, что внутри, верно? Брови гоблина дрогнули на секунду и свелись на переносице.       — Сила, — ответил он ровно, — могущество, мощь… Они и должны быть невидимыми.       — Возможно, — согласилась Джейд, — но ты помнишь те… темные сгустки, которые Исидора хранила в банках? Пусть ты не видел воспоминаний, которыми со мной поделились Хранители, уверена, Брагбор упоминал их в своих дневниках.       — Верно, — кивнул Ранрок. — Брагбор отмечал некие «остатки» от заклинания этой обезумевшей ведьмы.       — Но не описывал, ведь так? Потому как сам их не видел. А ты знаешь, что они из себя представляют? Исидора верила, что забирает у людей боль, и пронесла эту веру с собой до конца жизни. Она могла ошибаться, и почему-то никто не брал эту вероятность в учет. Брагбору было все равно, он лишь выполнял услугу. Хранители так и вовсе не понимали, с чем имеют дело — они попросту боялись всего, что не в состоянии изучить, проконтролировать или банально увидеть. Да-да, — закивала Джейд, заметив, что Ранрок насторожился и даже сбавил шаг. — Знаешь, сколько человек способны увидеть содержимое этого хранилища? — Она кивнула на серебряный шар. — Трое. Исидора, Персиваль Рэкхем и я. А знаешь, сколько гоблинов? — То, как поморщился Ранрок от такого пренебрежительного посыла, заставило ее улыбнуться. — Ноль. Остальные Хранители смогли увидеть эти сгустки только через воспоминания Морганак и Рэкхема. Теперь скажи мне, Ранрок, как ты собираешься иметь дело с тем, чего даже не видишь? На секунду услышанное его обескуражило, и он снова скрыл это за гримасой.       — Какая разница? — пренебрежительно бросил он. — Откуда мне знать, что ты не лжешь? Тебе ничего не мешает сказать что угодно, но я не позволю тебе развесить мне лапши на уши, как Виктору.       — Я пытаюсь тебя… предупредить, — спокойно объяснила Джейд. — Ты собираешься влезть туда, о чем практически ничего не знаешь. А все твои сведения и убеждения могут оказаться заблуждениями. Я бы на твоем месте так не рисковала, но, к счастью для тебя, успела провести некоторые исследования, включая взаимодействие моей магии с гоблинами, чтобы убедиться, что им она не видна и недоступна. Если предположить, что Исидора права и действительно забирала людскую боль, то при чем здесь какая-то гипотетическая сила и невероятная мощь, которые ты намереваешься заполучить? К тому же ты представляешь, что будешь, если решишь сунуться и разрушить оболочку репозитория, выпустив наружу все, что оно хранит и сдерживает? Вся эта боль, негативная энергия, частички человеческой души… Почему ты думаешь, что содержимое хранилища сделает тебя сильнее? Я вот практически уверена, что оно тебя попросту уничтожит.       — Я тебе не верю, — встал в позу Ранрок. — Ты врешь! Ты все врешь!       — Разумеется, я могу ошибаться, — легко согласилась Джейд. — Я всего лишь ученица, не самая умная и способная. Преимуществ у меня не больше, чем недостатков и слабостей, когда дело касается исследований древней магии. Я выяснила не так уж и много, и большая часть — лишь мои шаткие выводы и следствия. Я старалась как могла, на пределах своих знаний, но ты можешь попробовать сам и проверить на себе опытным путем, если не веришь мне или считаешь, что я действительно ошиблась. Ранрок глянул с сомнением. Его смущало поведение Джейд и ее слова. Она вроде бы говорила уверенно — и вместе с этим сомневалась. Гоблину казалось, его пытаются запутать, сбить с толку, надурить, и он терял собственную уверенность с каждой новой минутой.       — Я на содержимое хранилища не претендую, — убеждала Джейд. — Более того, я бы туда лезть не решилась, так что могу только позавидовать твоей смелости. Видишь ли, мы с тобой друг другу не враги и не соперники. Я никогда не посягала на эту твою «силу», а ты, я знаю, не сможешь лишить меня моей и чего-либо с меня поиметь. Делить нам с тобой нечего, и зла я тебе не желаю. Джейд знала, что Ранрок не станет ее слушать и принимать ее доводы. Доказательств у нее не было, а для существа свято убежденного ее слова звучали сомнительно, но все же не убедительно. Для Ранрока, который много месяцев готовился к этому дню, было выше его сил просто сдаться, оставить репозиторий за спиной и вернуться к своей армии ни с чем. Никто из них не признает своих ошибок. Ни Фиг, ни Хранители, ни Исидора, ни Ранрок с Руквудом — для человека слишком сложно принять собственную неправоту. Поэтому гоблин двинулся дальше. К оболочке из зачарованного Брагбором серебра. Джейд осталась позади, стоя на месте. Не хотела быть рядом с эпицентром, когда Ранрок разрушит оболочку и обилие сгустков боли выплеснется наружу. Светящийся шар из гоблинского серебра манил его, гипнотизировал, и Джейд отдала ему должное — так легко поверить, что внутри спрятан таинственный секрет, заложена невероятная сила и несравненное могущество. То, как тщательно Хранители скрывали репозиторий, распаляло его интерес, укрепляло веру, она же вела его вперед и слепила в то же время. Сгустков боли внутри было так много, что они ярко светились. Да только Ранрок этого не видел. Его глазу была доступна лишь оболочка. Джейд его не винила. Могла понять его чувства. С чего бы ему доверять какой-то наглой волшебнице? На его месте она бы тоже не позволила никому встать на своем пути. Шла бы твердым шагом до конца, до последнего сохранив преданность себе и своим убеждениям. Когда-то такой здесь была Исидора. Ее погубила вера в благое дело — и немного безумия. Не исключено, что любая вера, возведенная в абсолют, губительна. И сейчас Джейд могла так же ошибиться. Момент истины — и Ранрок послал в репозиторий разрушающий заряд. Послышался оглушающий противный скрежет, полыхнуло ярко-красным, и в следующий миг Джейд отлетела в сторону от взрывной волны. Цепляясь за камень, она едва не отправилась в пропасть, если бы вовремя не схватилась за выступ. Над головой уже затряслись камни, грозясь упасть и похоронить под собой. Джейд поднялась на ноги и увидела, как множество высвобожденных сгустков просто кружатся вихрями в воздухе, беспорядочно витают, сталкиваются с камнями и несут новые разрушения. Больше не было репозитория: на месте светящегося серебряного шара остались лишь обломки металла. Не было и Ранрока — что бы ни заключалось внутри хранилища, оно мгновенно разорвало гоблина на мельчайшие частицы. Джейд не удержалась и разразилась неудержимым смехом.       — Я права! — крикнула она, пока вокруг градом сыпались камни. — Я была права! Весьма рискованно и опрометчиво с ее стороны погрязнуть в этом триумфальном смехе, но Джейд не могла ничего с собой поделать, так и стояла, безумно хохоча от осознания собственной правоты. Удивительно, что сюда еще не хлынули гоблины, покорно ожидая за дверью, пока здесь вовсю царило разрушение и хаос. А может, дверь попросту заперлась, едва Хранитель вошел внутрь. На глаза попались остатки доспехов Ранрока, и Джейд, приманив к себе наплечник, бросилась бежать назад. Так она и вывалилась из дверей: в одной руке волшебная палочка, готовая изрыгать заряды древней магии, в другой — все, что осталось от Ранрока. На губах широкая улыбка, являющая зубы, в глазах лихорадочный блеск, на щеках румянец, на лице пара ссадин и каменная крошка в волосах. Хорошенько замахнувшись, Джейд швырнула наплечник столпившимся, обескураженным гоблинам. Вообще, ей полагалось бросить к их ногам голову Ранрока, как символ победы над лидером и окончания битвы, но они и так все поняли и принялись расступаться. За спиной к тому времени уже все тряслось и рушилось. И только сейчас Джейд заметила, что гоблины здесь не одни. К моменту триумфа сюда подоспела публика: невыразимец в компании Матильды Уизли и еще парочки профессоров. Если те пришли сюда в качестве подмоги — на роль поддержки намного лучше подошли бы мракоборцы. Видимо, невыразимцу не удалось сбросить Уизли с хвоста и она увязалась следом, стянув остальных. В любом случае Джейд это уже не интересовало. Она видела немой шок, одинаково исказивший их лица, и все никак не могла перестать смеяться.       — У нее шок. — Невыразимец очухался первым, добрался до Джейд, растолкав гоблинов, и взял ее за плечи, чтобы увести подальше отсюда. — Неудивительно, она только что остановила гоблинское восстание… Замолкни, — шикнул он между делом, — смеешься как маньячка… Джейд его не слышала. Все бормотала, что она победила, что все разгадала правильно, что все они просто дураки, которые не знали, о чем говорят и с чем имеют дело… Обзывала Хранителей бесполезными трусами, Фига — напыщенным глупцом, помянула добрым словом и Виктора, и недавно почившего Ранрока… Опомнилась только, когда невыразимец закрыл дверь пустой классной комнаты, куда завел ее.       — Сиди здесь, — наказал он. — Сейчас сюда будут ломиться все кому не лень, так что будет лучше, если я тебя запру. Хорошо? Так никто из Министерства тебя в обход меня не выкрадет. Ни с кем не говори, на вопросы на отвечай. Пока я буду все улаживать снаружи, для твоей репутации крайне важно, чтобы ты продолжала молчать.       — Для моей репутации? — Джейд снова начала посмеиваться.       — Я хочу представить тебя как победителя, а не убийцу, — подчеркнул невыразимец. — Нужно действовать осторожно, чтобы Министерству было нечего тебе предъявить. В твоем случае между подавителем гоблинского восстания и преступницей, достойной пожизненного в Азкабане, очень тонкая грань. Я о тебе позабочусь, но и тебе тоже следует об этом помнить. Все-таки я не всесилен, хоть и многое могу. У меня получится, только если ты мне поможешь.       — Да, да, — согласилась Джейд спустя секунды раздумий. — Конечно. Он ушел, оставив ее одну. Щелкнул замок, запертый заклинанием, удаляющиеся шаги стихли, и Джейд вновь разразилась жгучим смехом. Она победила. Она всех победила…