˙˙˙
…моя ярость не погасла, вызывает в тебе страх
тень террора безобразна, превращает его в прах
убиваю снова и снова, и снова у меня есть демон в голове…
˙˙˙
Узнать Марволо оказалось нетрудно — черты лица Оминиса и Примуса явно проглядывались в нем. Братья были похожи, только волосы у среднего темнее, и искорки пламени путались в хитрых глазах цвета янтаря. Существенно различались они лишь в одном: Марволо был жив. Почему он не мертв вместе с остальными? Ему полагалось быть уничтоженным еще в поместье Гонтов. Может, его вовсе не было там в тот вечер? Или он находился слишком далеко от радиуса воздействия выброса магии Джейд и сумел спастись? В любом случае это неважные детали. Главное — он жив. Стоит, улыбается. Марволо отобрал все волшебные палочки первым делом неслучайно — это был стратегический шаг. Вместе с ними Джейд лишилась и ножей — всех трех, что навесила на себя перед отправкой на битву с Ранроком. Украденные магией кинжалы лежали у его ног, заманчиво отражая блики огня. Марволо знал, насколько она опасна, и уж точно не недооценивал ее умения и способности. Он действовал умнее. Понял ее слабости и сейчас играл на них. Джейд больше не могла вызывать Адское пламя, а древняя магия доступна ей только с волшебной палочкой либо же в предсмертном состоянии. Она отдала свою природную способность защищаться Адским огнем вместе с душевной болью, из-за того стала слабее, утратив этот весьма ценный и полезный навык. Знала бы, что так произойдет, — потерпела боль еще немного. Она так и не освоила Окклюменцию — и в ее сознание можно беспрепятственно проникнуть. То же самое и с беспалочковым волшебством — раньше Джейд хватало Адского огня и она считала, ей незачем осваивать что-то еще. Теперь она в ловушке собственной непредусмотрительности и предубежденности. Попалась на том, в чем обвиняла других, не оценила свои возможности и силы гипотетических противников. Трансгрессировать отсюда она не сможет — по периметру тускло-оранжевой дымкой колыхались Антитрансгрессионные чары. Джейд полагала, со смертью волшебника все наложенные им заклинания рассеиваются, за редкими исключениями типа Заклятия вечного приклеивания и особо сильных или темных чар, и либо ошиблась, либо Марволо под мантией-невидимкой наложил свои, чтобы запереть ее здесь. Сам он стоял у единственного выхода отсюда, загородив собой проход наружу. Все это давало понять: Марволо действовал стратегически и все продумал заранее. Джейд перенесла на него все, что успела узнать и надумать о невыразимце, и осознала: у нее нет шансов. Этот человек давно засел где-то в Отделе тайн, в самой глуби Министерства магии, долгие годы проворачивал неизвестные дела под прикрытием и имел влияние. Марволо много о ней знал. Сейчас казалось, ему известно все. Джейд в самом начале почувствовала, что он человек другой величины, маг высокого уровня, всех способностей которого ей не узнать. Легилименция? Несомненно. Наверняка он владел ею настолько умело, что она и не почувствовала его вторжения и позволяла читать себя как открытую книгу… Невидимый контроль, постоянная слежка и полная осведомленность обо всех ее действиях на протяжении этих месяцев со дня их знакомства, а более вероятно и раньше — да, он знал все. — Наигралась? Четыре волшебные палочки исчезли из виду в складках его одежды. Вопреки тому, что Марволо Джейд сразу же стратегически обезоружил, он не пытался казаться пугающим или угрожать. Даже перестал улыбаться и выглядел как-то по-будничному. Его действительно словно ничего в катакомбах не смутило. Марволо понял, что заставил Джейд растеряться, обвел трупы жестом и сказал: — Не волнуйся из-за этого. Передо мной тебе не придется объясняться. Я совсем не удивлен, что этим кончилось. Судя по тому, что все они с тобой делали… — Он осуждающе цокнул языком и покачал головой. — Я бы даже сказал, ты терпела слишком долго и действовала щадяще. Я бы с ним так ласково не обращался, — Марволо кивнул на то, что осталось от брата. — Знал, что ты рано или поздно его убьешь. Он просто бестолочь, сам виноват. Не видел, что творил, занимался какой-то ерундой, растрачивая потенциал… Вот и закончил так, как ему и полагается. А Сэллоу… — Марволо послал в его сторону задумчивый взгляд, — мне казалось, он тебе нравился… иногда. Может, это бы его и спасло… если бы от Гонтов существовало спасение. Когда в дело вступает наследник Слизерина, никому не удастся одержать над ним верх. Джейд верила. Ни капли не сомневалась, что Марволо прав. Из всех Гонтов он, без сомнений, самый опасный. Наиболее умелый, умный, сильный, предусмотрительный и скрытный — даже семья наверняка была не в курсе его дел. Семья, которую убила Джейд. — О, об этом тоже не тревожься, — легко заверил Марволо, прочитав ее мысли. — Я совсем не против остаться единственным Гонтом. Не один Оминис точил зуб на собственное семейство. Правда, мотивы у него такие же жалкие, как и он сам. Мне следует тебя отблагодарить — сама того не зная, ты оказала мне большую услугу, сделав последним наследником. Этого я и желал и хотел с твоей помощью добиться. Так что знай: мне нравится все, что ты делаешь, и я тебя поддерживаю. Ты молодец, отлично себя показала. Правда. Как ты помнишь, я за тобой приглядывал, притом весьма внимательно. Мне было важно убедиться, что я могу тебе довериться и поделиться планами. Осталось только подождать, когда ты покончишь со своими делами, — он усмехнулся, глядя на бездыханные тела, — и вот я здесь. Джейд его не боялась — даже с учетом того, что древняя магия хорошо притупила чувства, страха не было. Вместо него сухое фактическое и неоспоримое осознание: Марволо Джейд не одолеть. Он знает каждую ее мысль и отреагирует прежде, чем она нащупает возможность отступить или найдет его слабое место. В его лице она встретила не противника по силам, а намного больше — соперника, превосходящего ее. — Я тебе не враг, — заверил Марволо, снова безошибочно уловив ход ее размышлений. — У меня нет цели сделать тебе больно или навредить. Наоборот, я жажду о тебе заботиться, всячески помогать, защищать и обучать. Твои умения потрясающи — я поражен тем, чего ты добилась в одиночку. Не могу даже представить, на что мы способны в тандеме… но очень хочу это узнать. Мне не хватало именно этого: твою древнюю магию невозможно засечь, она не оставляет следов, убивает мгновенно без возможности укрыться или отразить. Полное уничтожение. Аннигиляция. На такое не способно ни одно заклинание, артефакт или проклятье. Это даже не Темная магия — это первозданное волшебство, разрушительная магическая энергия в чистом виде. Разрушительная магическая энергия? Неужели Марволо о древней магии известно нечто большее, чем все, что Джейд довелось разузнать? — Ты — ценнейшее сокровище мира магии, настоящий бриллиант, уникальный в своем роде. — Он никаких пояснений на предположение не дал. — Я счастлив получить возможность к этому прекрасному прикоснуться. — Тебе нужно оружие, — догадалась Джейд. — Мне нужна ты, — поправил Марволо. Она не удержалась от усмешки. — И кого моими руками ты намерен завалить? — Всех, — улыбнулся Марволо, и Джейд удивленно вскинула брови. — Всех истинно чистокровных, — уточнил он, значительно сузив круг. — Начало уже положено — за один вечер ты избавилась от некоторых. Дальше — больше. Члены знатных родов начнут таинственно исчезать, и Министерство не сможет найти ни улик, ни объяснений. А потом, когда останемся только я и ты, я построю новую реальность. С нуля создам династию наследия великого Салазара Слизерина, и магический мир не придется делить больше ни с кем. Его слова Джейд насмешили. Марволо улыбнулся, когда она засмеялась, вовсе не задетый этим. — Убить всех истинно чистокровных? — повторила она. — Да это самая слизеринская вещь, которую я только слышала! Хоть что-то может не упираться во власть, влияние и эти ваши чистокровные раздоры? Да, Оминис со своими аппетитами, оказывается, еще поскромничал. Знаешь, ты либо гений, либо идиот, но более вероятно — просто псих с раздутым самомнением и непомерными амбициями. Стоит признать, замашки у тебя поистине нескромные: покуситься на все вершки магического мира — это сильно. Вот где самое настоящее ненасытное животное. Однако ты не учел несколько нюансов. Во-первых, Министерству известно и обо мне, и о древней магии. Им труда не составит выяснить, кто стоит за всеми этими загадочными исчезновениями. — Министерству магии о тебе не известно ничего, — спокойно ответил Марволо. — Я тщательно за этим следил. Ты по себе знаешь, статус невыразимца дает свои преимущества. Я занимаю пост главы Отдела тайн — департамента, который действует обособленно от остального Министерства и не подчиняется даже министру магии. Все расследования Мириам Фиг засекречены, ровно как и любые упоминания Хранителей, экспериментов Исидоры Морганак, древней магии и всего, что по эффектам может быть на нее похоже. Я держал тебя в тайне от Министерства, прикрывал твои убийства, заботился, чтобы тебя никто не потревожил, а также подчищал за Руквудом и Ранроком и держал обоих на коротком поводке. В общем — защищал тыл и брал на себя формальности. Как и было обещано. Джейд послала ему улыбку, ничуть не расстроенная. Она сразу почувствовала в этом человеке влияние и власть, заметила в его движениях и скрытой под чужими лицами сути все признаки, указывающие на истину. Догадки подтвердились — истина не стала для Джейд неожиданностью или сюрпризом. Зато теперь понятно, на чьей он стороне: на своей. Марволо не был связующим звеном — он оказался центром управления. Началом и концом, замкнутым кругом, внутри которого собирались и хранились все ценные сведения. Из этой точки тянулись ниточки, за которые он дергает, и на одной из множества привязана Джейд. Она радовалась тому, что до конца не изменила своим ощущениям и подозрительности, пусть порой она граничила с мнительностью и даже паранойей — Марволо так и не удалось обмануть ее и усмирить хроническое недоверие. — Хорошо, — Джейд признательно кивнула, — ты влиятельный, осторожный, дальновидный и хитрый — пусть так. А еще, очевидно, считаешь, что в Министерстве сплошные дураки. Может, они так и не узнают, почему вдруг истинно чистокровные начали исчезать, спишут на какое-то проклятье — не важно. Но когда из всех останемся только ты и я, думаешь, никто не догадается о нашей причастности? — К тому моменту они ничего не смогут мне противопоставить, — так же невозмутимо сказал Марволо с безмятежной улыбкой. Конечно же, он это продумал. — Все Министерство будет подо мной, а тебя за это время я натренирую так, что наши магические способности в сумме будут превосходить их все вместе взятые. Я излечу тебя от бесплодия — пусть все труды Мартины Сангвины уничтожены твоей рукой, в моем распоряжении лучшие целители и золото для спонсирования передовых исследований магии и крови. Для тебя я не пожалею ничего и никого. Я защищу тебя мощными артефактами, обучу Темной магии, сделаю одной из рода Гонт — по-настоящему, как положено, — и разделю с тобой не только жизнь, но и все семейные секреты, накопленные веками со времен Салазара. Мы создадим для тебя крестраж — ты же не против бессмертия и неуязвимости? — и если все пойдет по моему плану, в нашем распоряжении окажутся Дары смерти. И тогда… — Марволо прикусил кончик языка, уже ощущая на нем близость победы, — тогда это будет больше, чем бессмертие. Мы станем повелителями смерти. Его взгляд расфокусировался от погружения в эти сладостные мысли, что дало Джейд возможность поразмыслить над его словами. Дары смерти — она встречала упоминание этих артефактов. Один из них, мантию, даже держала в руках. Зачем Марволо становиться повелителем смерти, если у него будет Джейд? Может, этот статус позволял не отнимать жизни, а наоборот, даровать, возвращать из мертвых с помощью Воскрешающего камня? Или управлять, решая, кому жить, а кому умереть? Неизвестно. Крестражи — это понятие тоже было ей знакомо, с тех пор как Оминис впервые упомянул их когда-то давно в раннем разговоре о свойствах магии, о душе и оболочке, в которую можно поместить часть души. Раз уж Марволо заговорил о бессмертии, не исключено, что позаботился и об этом, прежде чем разоблачаться перед Джейд и затеивать настолько масштабные и рискованные планы, как обретение и установление контроля над магическим миром. Да, вполне вероятно, Марволо бессмертен или способен после смерти вернуться к жизни. От этой догадки почему-то снова стало смешно. Она обречена. — Ты не учел еще кое-что, — подметила Джейд. — Я не собираюсь подчиняться и тебе помогать. Непреложного обета больше нет, так что, если хочешь заставить меня, учти: я скорее умру, чем тебе отдамся. Можешь пытать меня, мучить, но ты уже знаешь, что будет перед моей смертью: древняя магия встанет на мою защиту, и этого тебе не пережить и не переиграть. Может, я сойду с ума от твоих пыток, но не сдамся. Марволо пару секунд раздумывал, поджав губы. — Что ж, это верно, — согласился он, — с этим я не стану спорить. Недаром еще сам Салазар открыл свойство магии в критических случаях обращаться на защиту своего носителя. Только это случается настолько редко, что такой феномен считается вымыслом. Вся моя семья теперь подтверждение обратному, — он подавил ироничный смешок. — Значит, помогать не хочешь, мятежная ты душа? Не хоти. Не запрещаю. Твое нежелание я тоже предусмотрел и учел. Убивать тебя неразумно — магия в тебе слишком ценна, чтобы заниматься расточительством. Остается только посадить на Империус. Знаю, ты однажды его переборола, и это похвально, но то был Оминис, а он, будем честны, никчемное дерьмо. Мой Империус достаточно мощный, однако твоя воля может оказаться сильнее и однажды преодолеть и его, даже если я каждый день буду заново перенакладывать чары. Чтобы обрести над тобой ультимативный контроль, придется перед этим полностью и окончательно тебя сломить. Ты борец и способна долго держаться, но едва ли бесконечно. А я никуда не спешу — у меня времени больше, чем у тебя — здравости рассудка. Джейд машинально насторожилась — Марволо это заметил. — Стоит мне щелкнуть пальцами — и сюда заявятся мракоборцы. Ты знаешь, мне есть что им рассказать. В моих силах вытащить из тебя воспоминания и представить на суд. Я могу сдать Министерству все собранные материалы на тебя, где подробно описаны твои преступления. Если бы не я, тебя бы уже давно засадили за эти твои «тренировки», после которых десятками исчезали люди или оставались трупы изувеченных жертв… Что уж говорить о массовом убийстве — нет, уничтожении истинно чистокровных — мне несложно доказать твою вину. Говоришь, я ненасытное животное? Давай возьмем выше! В моей власти обвинить тебя в разжигании гоблинской вражды с волшебниками и повесить восстание Ранрока на тебя. Не сомневайся, ты не захочешь себе такого врага, как я. Видишь, сколько вариантов? Догадываешься, чем они кончатся? Я посажу тебя в Азкабан, пока не передумаешь — или не сойдешь с ума. Ты ведь понимаешь, что заслужила это? Была жестокой, непомерно жестокой, так и не научилась прощать. Совершила множество преступлений, отнимала жизни невинных — а потому достойна заточения. Твои поступки даже не назвать местью, и это уже не «око за око» — ты забрала намного больше, чем отобрали у тебя. А знаешь, почему в Азкабане не приговаривают к смертной казни? Магам нравится обрекать преступника на мучения, в то время как казнь, как верно подметил Оминис, зачастую может стать незаслуженным освобождением и способом избежать ответственности. К тому же существуют крестражи, а с ними и возможность получить второй шанс после смерти. Стоит ли упомянуть, что крестраж — не единственный способ обрести бессмертие? Учитывая все это, надежнее лишить мага души. В твоем случае приговорят к поцелую быстро, едва ли успеешь свихнуться в камере или переменить решение, так что решай сейчас, осторожно и с умом, пока никто еще ничего не знает и я могу тебя защитить. Откажешь — поцелуем все не закончится. По крайней мере, для меня. Поцелуй лишит тебя души — или, скорее, ее части, так как мне в любом случае понадобится защитить твое тело крестражем, чтобы сохранить в этом хрупком живом сосуде древнюю магию, — зато полностью отнимет разум. В тебе не будет воли, но останется магия, и я смогу через Империус с легкостью контролировать ее и тебя. А ты даже не узнаешь. Ничего не сможешь сделать. Станешь живым мертвецом, безвольной марионеткой в моих руках, а я буду насильно поддерживать в тебе жизнь и принудительно наделю бессмертием. Я могу поднять тебя на вершину, либо же низвергнуть — и исход зависит только от тебя. Да, знаю, о чем ты сейчас думаешь. Что способна убить себя голыми руками в пустой комнате с мягкими стенами. Разодрать шею и вырвать гортань или сломать позвоночник, упав на нее под правильным углом. Но я не позволю тебе самоуничтожиться. Говорил же, что жажду позаботиться? Это моя забота и есть. Так что давай по-хорошему. Звучало просто отвратительно. Неизбежно, неотвратимо, фаталистично. Марволо весьма доступно и подробно обрисовал перспективы, не оставив и лазейки. Только Джейд это не тревожило. Наоборот, его правдивость и честность успокоили. Наконец-то Джейд хотя бы знала, что ее может ждать. Конец. — Отлично, — решила она, и на мгновение лицо Марволо озарилось от мыслей, что она передумала. — Ты прав, я все это заслужила. Делай со мной что хочешь. Запирай в Азкабане, обрекай на вечные страдания, целуй дементором — наплевать. Забирай магию, распоряжайся телом, как тебе захочется, — я этого не боюсь. Мне особенно понравилась та часть, где я теряю разум после поцелуя или же лишаюсь рассудка — в обоих случаях в этот момент я перестану существовать. Что будет после с моим телом — уже не важно. В момент потери сознания моя личность исчезнет навсегда. Можешь начинать. Марволо не понравилось то, что он услышал. Джейд не вела себя слишком насмешливо, как с Оминисом или Себастьяном — сейчас важно держаться за рамками показушности и демонстративного превосходства. Джейд хотела быть искренней, убедить, что она действительно не боится всего, о чем говорит ей Марволо. Даже такой расклад, при котором она согласна сдаться добровольно, его не удовлетворял. Джейд вовсе не сдавалась, она намерилась уйти непобежденной. Выиграть в заведомо проигрышной войне. Марволо хорош, действительно хорош, но… — Побеждает тот, кто не боится проиграть, — сказала ему Джейд. — Хорошо, — согласился он, приняв такой ответ. — Ты не боишься смерти, и боль тебя не страшит. У тебя сильный характер, и мне даже жаль, что придется тебя сломать. Но раз уж ты отказываешься… — Отказываюсь, — подтвердила Джейд. — Но не сдаюсь. Запомни, тварь, я не сдаюсь. — Я вижу, — кивнул Марволо. — Конечно ты не сдаешься. А что видишь ты? Джейд только сейчас заметила, как стены катакомб начали видоизменяться. Они плавились, стекали книзу, наливались пузырями и лопались, расходились трещинами и сочились кровью, гноем и трупной жидкостью. Окружающий мир все больше искажался, искривлялся и визуально деформировался, и Джейд стала понимать, что с реальностью что-то не так. — Что такое? — поинтересовался Марволо, слегка склонив голову, а голос его растроился и зазвучал везде и сразу. — Кажется, ты сходишь с ума? …ты сходишь с ума? Ты сходишь с ума?.. Лицо его трансформировалось в гримасу, пока на губах ширилась улыбка, открывшая несколько рядов острых зубов. Джейд попыталась зажмуриться, закрыть глаза, но не получалось. Туловище исчезло, она не могла пошевелить ничем или повернуть голову, будто утратила телесную оболочку. Мир на секунду мелькнул темнотой, словно все-таки получилось хотя бы моргнуть, одновременно где-то внутри головы раздался щелчок пальцев — и в следующую секунду на месте Марволо возникли фигуры, преградившие выход. — Не со мной тебе предстоит бороться, и бояться стоит тоже вовсе не меня, — говорил Марволо. — А их. Их было несколько десятков, и это были не мракоборцы. Некоторых Джейд видела всего один раз — преимущественно, когда тренировала магию на бойцах Пепламб или браконьерах; однако успела запомнить их перекошенные страхом смерти лица. Здесь были и гоблины: растерзанные, изломленные и вывернутые наизнанку ее пытками. Другие лица узнавались, даже опаленные ее Адским огнем. Леди Мартина со вспоротым животом, откуда вереницей вываливались младенцы со свернутыми шеями; Хильда Янсен, из чрева которой вместо зерна градом сыпались опарыши и личинки трупной мухи; кочевые разбойники с висящей лоскутами плотью на костях — они были здесь. Вернулись за ней. В воздухе тошнотворно запахло свежей кровью, сырым мясом, гнилой плотью и сожженными телами. Боковым зрением Джейд видела, как Оминис поднимается со своего места, а по другую сторону то же самое делает и Себастьян. Где-то за спиной уже приближался шаркающим шагом Соломон. Третья тоже была здесь. Бескожее существо не могло ходить на выкорчеванных в суставах ногах и ползло, оставляя за собой кровавый след. Опиралась она на культи сломанных рук, из глазниц торчали металлические штыри, а выломанная челюсть свисала на коже. Узнался и Элеазар Фиг: его голова представляла собой мешанину, и выгнутые наружу ребра являли прогнившие внутренности. — Тебе следует кое-что узнать: он мертв гораздо дольше, чем тебе кажется, — сказал Марволо. Он затерялся среди демонов, но голос в голове не исчез. — На самом деле ты не спасла его из тех шахт. Ушла одна, а его выдумала. Как и убийство, и последующий разговор со мной… Меня там тоже не было. Тебе все это привиделось. Джейд не поверила. Руки еще помнили тяжесть камня и боль в мышцах от методичных ударов. Порой казалось, песок из шахт до сих пор скрипел на зубах и раздражал изнутри легкие… Осунувшееся лицо Элеазара, его водянистые глаза, полные мольбы, и просящий голос, зовущий жену… Все это было так реально! Не могло быть неправдой и не по-настоящему. — Тебе и не обязательно верить или знать правду — достаточно думать, что ты ее знаешь, — продолжал Марволо. — Для тебя было настолько важно отыскать Элеазара и убить самой, что ты все выдумала, лишь бы насладиться мнимым успокоением и поверить в желаемое. Правда в том, что Элеазара убил я, почти сразу после его исчезновения. Мне это было так же важно, как и тебе. Ранрок хотел под пытками вытащить из него что-нибудь ценное, и я самолично проконтролировал, чтобы не получилось. Тебе не сказал, извини. Не хотел, чтобы ты сбежала, едва почуяв свободу. Нет… Не может быть. — Может, и ты это знаешь, просто отказываешься верить и принимать очевидное. В какой-то момент ты окончательно разучилась отличать видения от реальности. Наверняка не уловила этот миг, когда кошмары стали частью действительности и вышли за пределы сознания. Кто знает, может, и ты уже давно мертва? А может, каждый раз, когда казалось, что избежала смерти, действительно умирала, а я возвращал тебя назад, стирая память и наделяя новыми воспоминаниями взамен? А может, ты уже родилась мертвой, и я вдохнул в тебя жизнь, чтобы взращивать это безумие с первого же дня твоего существования? Откуда тебе знать, что это не так? Как можешь доказать, что я реален, а не очередная галлюцинация, один из всех тех демонов, которых ты, как тебе казалось, заперла в самом темном участке памяти? Ты прятала их, потому что именно этого всегда и боялась: оказаться там, среди них. Я знаю, как выглядят твои страхи: у меня их лицо или же у них — мое? Мне известно, чего ты страшишься и кого видишь в отражении зеркала за собой. С кем говоришь и кого заставляешь замолчать. Твое сознание — твой же самый страшный и разрушительный враг. Ты сама уничтожаешь себя изнутри. Сейчас Джейд и правда не понимала, что настоящее, а что — натуралистичные плоды ее воображения. Не могла разобрать, это Марволо пугает ее, использовав неведомые заклинания, обманывающие разум и органы чувств, либо же сам разум обернулся против. Не знала. Марволо мог как говорить правду, так и лгать во всем, запутывать, сводить с ума. Или смешивать все воедино. — Ты думала, что отмщение освободит тебя и излечит, но оно лишь слепило и вело в никуда. По этой же причине ты пришла сюда за Оминисом, а не сбежала, как планировала. Как следовало. Ты ведь чувствовала это, не так ли? Что-то держало тебя, и дело не в Фиге и не в Непреложном обете. Не только в них. Жажда смерти сковывала, удерживала на привязи, контролировала, заставляя возвращаться снова и снова, пока они не будут мертвы. Пока ты не убедишься, что всем конец. Вот что для тебя по-настоящему важно. Месть оказалась ценнее свободы. Поэтому сейчас ты здесь. В объятиях безумия. Когда следовало заботиться о себе, ты думала о них. О ком угодно, кроме себя. Но о тебе подумал я. И я о тебе позабочусь. Может, сумасшествие идет с древней магией в комплекте? Исидора испытала это на себе, и Джейд — следующая? Может, и не было никакой Исидоры. И древней магии тоже не было. Может, все это придумано тобой? Пусть так. Правда не имеет значения. Да, она здесь. В ловушке Марволо или собственного безумия. Ну и пусть. Не важно. Это все не важно. Важно лишь то, что не было страха. Встретившись с демонами лицом к лицу, Джейд все еще не боялась. Она жила с ними так долго, что привыкла. И к теням в зеркале за спиной, и к крови, и к боли, и к изуродованным телам и смерти — ничему из этого не суждено посеять в ней страх. Джейд знала, что не в порядке. Годами ранее это поняла и приняла достигшее сегодня апогея безумие. Пусть и пыталась бороться, но не удивилась, когда все-таки не получилось. Она сильна, но не всесильна. Не важно. Даже если промучается вечно — все это она уже проходила. Несколько раз. Вся ее жизнь — мучение. Ничего нового. Демоны приближались, окружали со всех сторон, тянули руки — и Джейд сама была демоном. Давно стала одним из них. Своим самым страшным кошмаром. И своим же спасением. Усилием воли Джейд сбросила оцепенение и снова осознала себя внутри тела. Какие бы чары это ни были — даже Империус — она их переборола. Не теряя ни секунды, Джейд тут же резким движением вцепилась себе в шею и стремительно и абсолютно безжалостно вырвала кусок плоти в месте прохождения сонной артерии и яремной вены. Как и обещала — голыми руками. Марволо жестоко и предусмотрительно лишил ее всякого оружия, сковал по рукам и ногам и запер внутри подсознания, но этого оказалось недостаточно. От Марволо не скрылось, как Джейд перебирала в уме варианты спасения. Он вслух проговорил один из них, тот самый, которым она в итоге и воспользовалась. Однако по какой-то причине не использовал простые веревки, чтобы связать, — так бы она точно до себя не добралась. Неужели решил, что чар будет достаточно? Или посчитал такой вариант самоубийства абсурдным и слишком нереалистичным? Решил, Джейд этого не сделает? В любом случае в этом и крылась его ошибка. «Вот что значит вести диалог со слизеринцем, — сокрушался когда-то давно Оминис. — Всегда найдут лазейку». Почему Джейд сомневалась, что ей действительно место на Слизерине?.. А может, это ее подсознание оставило брешь? — Нет! — закричал Марволо, и голос прозвучал со стороны, как и положено, а его силуэт снова проглядывался среди наступающих мертвецов. Он не успел ее остановить, наложить Империус или хоть как-то помешать. Время сейчас играло решающую роль. Через пять секунд Джейд потеряет сознание, а через пятнадцать — умрет. В отличие от прошлого раза, когда кровь из нее выкачивали медленно и по трубкам, чтобы специально растянуть этот процесс и не убить слишком быстро, Джейд действовала резко и наверняка, нанеся себе критическое повреждение. Так ее на Севере учили убивать. Целиться точно, чтобы жертва не успела. Сегодня жертвой был Марволо, и он не успел. — Эпискеи! — приказал он, и кровотечение остановилось, но поздно — Джейд уже потеряла достаточно крови и в глазах начало темнеть. Если бы могла, она бы вырвала собственное сердце и съела его, чтобы не досталось врагу. Марволо напрасно в ней сомневался. Кровь была повсюду. Лилась изо рта, текла из ноздрей. Боли Джейд не чувствовала, но ждала, что она появится — это бы означало, что все реально. Лишь бы убедиться: вот оно, Джейд. Сегодня ты умрешь. Прямо здесь. На этом месте. Джейд думала не о спасении своей жизни, а наоборот. О смерти, что направляется прямо в мозг — мозг, который оказался одним из злейших врагов. Так правильно. Так нужно. Так будет лучше. Марволо потратил несколько ценнейших секунд на снятие барьеров и чар — наверняка собирался с ней отсюда трансгрессировать, чтобы не дать умереть и оказать помощь как можно скорее. Не выйдет. Через темноту начал проступать свет — Джейд узнала иссиня-белое свечение древней магии, — а это предвещало только одно: она действительно умирает. Вспышка магической энергии вырвалась из тела и все-таки застигла Марволо — на этот раз наверняка. Настоящий Марволо умер или нет, действительно ли он окончательно повержен или сможет вернуться с помощью крестража — не важно. Если он действительно нереален — значит исчезнет вместе с ней. Недаром же ему было так важно заставить ее жить и поддерживать в ней существование? Главное — убить себя. Умереть самой, и тогда потеряет значение все, что будет после нее. Правды Джейд уже не узнает, но зато они не смогут до нее добраться. От выброса магии земля дрогнула, катакомбы начали разрушаться. Грядет обвал. Рука что-то нащупала — это была одна из волшебных палочек, отобранных Марволо. Его тело истлело, но магический артефакт разрушению не поддался. Вспомнилось, что Олливандер говорил про орудие Джейд: «Терновый куст, покрытый острыми шипами, дает сладкие ягоды, пережив мороз. По такому же принципу волшебная палочка из этой древесины достигает пика единства с владельцем, пройдя с ним через трудности, и становится беспрекословно верным и преданным соратником». Хоть Джейд было привычнее с ножами, стало досадно утратить свою волшебную палочку, разделив с ней этот долгий и сложный путь. Ей бы очень кстати пришелся преданный соратник. Древко потеплело, будто откликнулось на зов. Пальцы сжались, и что-то внутри шевельнулось. Печаль. Обидно, что Джейд не выберется. Не сдаст — или провалит — экзамены, не выпустится из Хогвартса и уже не покатается на Хогвартс-экспрессе, как остальные. Все, чему она обучалась, напрасно. Все достижения и победы уйдут в пустоту. Джейд погибнет героем, о котором никто и не узнает. Героем своей собственной внутренней борьбы. Она и не ожидала, что, оказывается, перед смертью будет думать именно об этом: об экзаменах и Хогвартс-экспрессе. Подобные вещи казались такими незначительными, и Джейд бы никогда не подумала, что будет испытывать досаду, лишившись их. Она чувствовала, что умирает, ощущала приближение смерти, но поняла, что не хочет умирать здесь. Не желает быть погребенной в этих катакомбах. Если бы ей дали одно предсмертное желание, Джейд пожелала бы именно этого — трансгрессировать отсюда в другое место. Хотя бы попытаться. Два раза уже получилось — может, выйдет и в третий? Иронично, как в обычных условиях трансгрессия удавалась с редко и большим трудом, зато в моменты неизбежной опасности магия будто действительно всячески соблаговоляла… И почему только Джейд ее так опасалась? Боялась себя?.. Тело все больше слабело, и не было времени представлять место, куда отправиться. За мгновение до обвала в грохоте камнепада потонул и растворился хлопок трансгрессии.