— Тебе это с рук не сойдет. — О… знаешь, уже сошло.
Конечно, Эльза беспокоилась из-за ссоры с Анной. Даже не из-за того, что та обвинила её в чувствах к Джеку. Её больше тревожила собственная ремарка в письменном виде.Я знаю, что ты волнуешься за меня, но тебе не стоит сосредотачиваться на этом. Лучше оглянись вокруг и посмотри внимательнее. Кое-кому не даёт покоя твоя персона, и это не просто увлечение, а серьёзные чувства. Тебе стоит получше приглядеться к одному из тех, кого ты так смело называешь другом, всеми способами подчёркивая это слово. Анна, хватит уже с таким показательным отвращением относиться к идее любви!
Да, вот так она и написала. Младшая сестрёнка правда очень огорчилась, и Эльза понимала причины: теперь ей придётся пересмотреть свои взгляды на отношения с Кристоффом. Надо быть очень тупой, чтобы не понять, о ком идёт речь, а Анна таковой не была. Так что невольно, но Эльза подтолкнула её и на мысли, и на действия. Разумеется, она не могла полностью сконцентрироваться на насущных вопросах и забыть при этом о Джеке. В начале декабря должен был состояться тот самый концерт, к которому готовился их школьный оркестр; доктор Смит уехал на конференцию в Нью-Йорк, что вызвало лёгкую панику у Эльзы — он предупредил, что его не будет около месяца, и девушка опасалась всё это время не увидеть Рапунцель. Сами беседы с врачом стали обязательной, необременительной, но не такой уж важной процедурой. Но, как ни странно, Рапунцель умудрилась напомнить о себе внезапным и весьма эффектным способом. Когда во вторник утром Эльза услышала от неё звонок, то даже не успела удивиться. Это обозначало, что случилось что-то важное, поэтому незамедлительно ответила, не обращая внимание на свидетелей. — Эльза, срочно включи телевизор, канал «Звёздный поворот»! В общем, все новости о подруге она быстро узнала из прямого эфира. С одной стороны девушка искренне порадовалась за освобождённую невесту, которой больше не светил навязанный брак. С другой — это была лишь отсрочка, можно было не сомневаться, что скоро родители быстренько подыщут ей другого кандидата. Вопрос в том, сколько времени это у них займёт, ведь её репутация отпугивала каждого первого. И каким бы бесхарактерным не был Остин Филдз, скорей всего, этот союз мог состояться, если бы не его любовь к итальянке Карле, видимо, очень темпераментной особе, которая как-то не собиралась отказываться от своего счастья. Одним словом, Эльзе хватало проблем и без Джека Фроста. Но она не могла не думать о том, что произошло между ними. И о том, что она ему небезразлична. Чем она и поделилась с Шарлоттой в смс-сообщениях. Подруга едва дождалась окончания завтрака у Фростов — так ей хотелось поздравить Эльзу лично. — Наконец-то! — закончив с объятиями, воскликнула она, — ты не представляешь, как я рада за вас обоих! Понимаю, ты можешь подумать, будто бы с его стороны это не было чем-то особенным, но поверь мне — это имеет огромное значение. Эльза, ты нужна ему. По-настоящему нужна. В ответ девушка лишь пожала плечами. — Он должен осознать то, что с ним сейчас происходит, — уверенность соседки была непоколебима, — пойми, он ведь даже себе не может признаться. Да-а-а, представляю, какая ломка у него начнётся в ближайшее время… Эльза ощутила потребность в ручке и бумаге. Спешно достав их из сумки, она вывела на листе следующий вопрос:Ты думаешь, теперь он вернёт тебя в свою жизнь?
Шарлотта достаточно беззаботно покачала головой и сказала: — Это как раз неважно, Эльза. Важно, чтобы он вернул в свою жизнь самого себя. Теперь у него есть ты, я уже не буду играть главную роль в его судьбе. Хотя, конечно, мне бы хотелось стать вновь её частью…Ты меня переоцениваешь. Он слишком непредсказуемый человек.
— О, Боже, Эльза, откуда такая неуверенность в себе?! — Шарлотта с нескрываемым удивлением, граничащим с восхищением, взглянула на подругу и снова обняла её. — Вы идеально друг другу подходите, — прошептала она ей на ухо, — и если ты примешь это чувство, то и он примет… Эльза не могла отбросить в сторону то, что ей сказала Шарлотта. Анна наотрез отказалась с ней разговаривать, так что о возможном перемирии не приходилось пока и мечтать. Но, несмотря на все перипетии, в жизнь пришла хоть какая-то стабильность. У девушки некоторое время назад прекратились ночные кошмары, поэтому собственные демоны успокоились и временно не мешали ей дышать и вообще жить; появились друзья, в школе её больше не дёргали, а если и находились такие любители, то действовали они больше по привычке. Она с удовольствием отправилась играть в парк «Central-Berk», получив рассылку на телефон, в которой уведомляли об очередном концерте. Это был вторник, выступление перенесли, ранее они проходили только по четвергам. Поскольку занятия с доктором Смитом теперь временно приостановились, Эльза решила не терять времени даром. Она была приятно удивлена, столкнувшись с парке с Шарлоттой и её необычными друзьями, о которых Анна так и не успела ей поведать. Шарлотта представила их друг другу, деликатно предупредив об особенности своей подруги, но не заостряя на этом внимания. Но они если и нашли в этом что-то выдающееся, то никак не дали этого понять. Разговор получился коротким, если можно вообще его так назвать. Правда, она не думала, что и Джек тоже будет там. Потому не смогла скрыть своё замешательство, увидев его возле помоста. — Тебя проводить? Это прозвучало так просто и естественно, как будто они были самой обычной парой. Как будто они каждый день проводили вместе помногу часов, неустанно общаясь. Как будто они знали, что нравятся друг другу, но ни один не решался сказать первым об этом. И внезапно ей безумно захотелось, чтобы они на самом деле стали обычными молодыми людьми с их обычными отношениями и подростковыми проблемами. Чтобы они перестали быть теми, кем являлись… Надломленные, несчастные, одинокие, никому не доверяющие… Пусть только сегодня. Пусть они не будут самими собой. Можно ведь просто пойти домой вместе, старательно гадая, насколько сильна симпатия собеседника и можно ли ему признаться в своей собственной… Поэтому Эльза радостно кивнула и подала ему руку. Наверное, они впервые коснулись друг друга вот так, осознанно… До этого было что-то либо вынужденное — например, когда она держалась за него, сидя позади на мотоцикле; либо бессознательное — когда он вытаскивал её из-под трамвая. Во время их поцелуя он тоже не понимал, что держит её за плечи — как и она этого не ощутила… — Привет! — они оба вздрогнули, услышав чей-то жизнерадостный голос. Хорошо, что к тому времени Эльза уже спустилась, а Джек всё ещё продолжал удерживать её руку — иначе у неё был шанс поскользнуться. Оказывается, с ними поздоровался улыбающийся мальчуган лет девяти. Джек тоже улыбнулся ему, как старому знакомому, и сказал: — Привет, Джейми! Вижу, ты снова здесь. — Да, нас опять привели! Я так рад! Ой, а тебя зовут Эльза? — мальчик взглянул на девушку сияющими глазами. — Я очень хотел узнать твоё имя, и ещё сказать, что ты здорово играешь! Мне очень-очень нравится тебя слушать! На его лице лежал такой отпечаток самого настоящего восторга, что Эльза впервые пожалела, что не может ответить ему и поблагодарить за похвалу. Но тот же Джек выручил её. — Джейми, прости, она не разговаривает, — серьёзно ответил он, — но ей приятно слышать, что ты оценил её игру, поверь мне. На лице, только что сияющем, вдруг появилась такая растерянность и недоумение, что девушка захотела подтвердить слова парня. Она чуть наклонилась к ребёнку и провела рукой по его волосам, с улыбкой глядя в его глаза. Наверное, Джейми понял её, потому что растерянное выражение исчезло, и он снова обратился к её спутнику: — А ведь я не знаю, как зовут тебя?.. — Меня зовут Джек. — Джек? Как Ледяного Джека?! — казалось, что восторгу его не может быть конца. Эльза уже поняла, что этот мальчик и Джек знакомы, причём, несмотря на очевидную разницу в возрасте, отношения их были довольно милыми и даже приятельскими. Где они могли встретиться, оставалось загадкой, но было очевидно, что Джейми знает Джека Фроста совсем не с той стороны, с которой знают его все знакомые. Пожалуй, как раз именно такого Джека Фроста в своё время знала и Шарлотта Фэй. — Джейми Беннет! — позвала его женщина, стоявшая с остальной группой ребят, — нам пора возвращаться. — Мальчик немного погрустнел, но в это время Джек подошёл к воспитательнице, видимо, пытаясь уговорить её отпустить Джейми на прогулку без надзирателей из приюта. Воспользовавшись случаем, девушка набрала в телефоне сообщение и показала ребёнку:А давно ты знаешь Джека?
— Нет, не очень, — живо ответил мальчик, пытаясь отследить, как проходят переговоры; краем глаза Эльза тоже за ними наблюдала, успев заметить, как Джек сунул в ладонь воспитательницы несколько купюр, — ты тогда играла здесь в первый раз, а он наблюдал за тобой. Вот мы и столкнулись, когда… — Всё в порядке, — прервал его излияния Джек, — Джейми, ты можешь погулять со мной и Эльзой, мисс Дэшвуд не станет возражать. Потом мы отведём тебя в приют. Ты согласен? — Ура!!! — вместо ответа мальчик радостно обнял парня.***
Это была одна из самых необычных, но очень запоминающихся прогулок. Эльза впервые видела Джека, о котором говорила его соседка. Парень разительно отличался от того самого Джека Фроста, которого знала вся школа. Он вёл себя просто и естественно, дружелюбно болтая с этим мальчишкой, в нём ощущалась подкупающая искренность, когда он расспрашивал Джейми о делах, об его успехах и достижениях; а когда Джейми взахлёб начал рассказывать Эльзе историю о том, как Джек спас его от хулиганов, что постоянно донимают сирот, девушка окончательно убедилась в том, что Шарлотта не ошибалась, когда утверждала, что её друг детства никуда не исчез. Вот же он, совсем рядом… Они гуляли, зашли в кафе выпить горячий шоколад и съесть пирожных, потом отвели мальчика на детскую площадку. Как ни странно, но он очень быстро привык, что Эльза не разговаривает, почти не смущался, а иногда неожиданно начинал понимать, что она хочет сказать — как это бывало с Анной… Что ж, Анна — самый родной и близкий ей человек; а у детей бывает очень обострённая интуиция и чувственный фон. Эльза не стала расспрашивать, что же произошло в жизни Джейми, и почему он лишился своей семьи. Она ни за что бы не рискнула вызывать воспоминания, которые могут причинить боль. Уж кому, как не ей это понимать… Почему-то им втроём было так легко, так хорошо вместе, что со стороны они наверняка напоминали бы семью, будь Эльза и Джек постарше. Правда, в кафе произошёл один забавный момент. Пока Джейми нетерпеливо ждал заказ, Джек, видя, что народу очень много — кафе пользовалось большой популярностью среди семейств с детьми — решил не ждать, пока освободятся официанты, а самому подойти к стойке и забрать всё, что он выбрал. А выбрал Джек немало… Горы сладостей, несколько молочных коктейлей, горячий шоколад — на один поднос всё это не уместилось, к тому же суровый взгляд Эльзы молчаливо и настоятельно попросил Джека не закармливать ребёнка сладостями, пока он нормально не поест. Он согласился, признав резонность её замечания. Потому к заказу добавилась ещё и пицца. Увидев, сколько подносов нужно забрать, Джек позвал девушку: — Эльза, помоги мне! Та с улыбкой подошла. Пока она разглядывала еду, а Джек расплачивался, девушка-бариста сказала, обращаясь к ним обоим: — Какая вы красивая пара! Просто удивительно, как вы подходите друг другу! — в её замечании не было, в принципе, ничего обидного или неожиданного, но Джек лишился дара речи. Эльзе лишаться было нечего — по понятным причинам. — Вы очень юны, — продолжала девушка, не замечая, что молодые люди немного обалдели от её слов, — даже для брака чересчур молоды, а кто этот мальчик с вами? Если вы, как молодожёны, решились на усыновление, то примите моё восхищение, — и девушка приложила ладонь к сердцу, — это так благородно! — Это мой брат, — севшим голосом произнёс Джек, видимо, с трудом приходя в себя. Скорее всего, от прямой грубости его удержала неподдельная радость и уважение в голосе баристы. Эльза сочла за благо быстро забрать поднос и вернуться за столик. Правда, пришлось возвращаться ещё раз — блюд было вдоволь. — Сначала — пицца, потом — всё остальное, — предупредил Джек мальчика. Тот и не подумал возражать. Пока Эльза спокойно разрезала её и разложила по тарелкам, Джейми спросил у Джека: — А ты знаешь, кто такой Ледяной Джек? — Конечно, знаю, — Джек поставил перед ним молочный коктейль, — это твой любимый герой книг, о нём часто говорится в скандинавских легендах и преданиях. Я, кстати, помню одну сказку про него, много раз слышал её в детстве, она мне очень нравилась. — Правда?! Эльза насторожилась. Она не была уверена, та ли это сказка, которая сразу пришла ей на ум. История, рассказанная мамой… — Правда, — Джек улыбнулся, — рассказать? Но вдруг ты её знаешь? — Всё равно! — и глаза Джейми нетерпеливо загорелись, — Расскажи, пожалуйста. Голос у парня немного изменился, когда он начал вести сказ… Он явно хотел преподнести историю так, как её в своё время преподнесла ему Элизабет. Эльза помнила эту легенду северных стран, но не ожидала, что Джек так хорошо её знает… Казалось, он выучил сказку слово в слово… — Когда-то давным-давно в большом красивом домике в деревне Йолкан вместе с мамой и папой жил мальчик. Для своих лет он был высок, волосы были серебристо-белыми, а кожа бледной…***
Усталого от впечатлений, радости и наполненности этого дня Джейми пришлось нести к приюту на руках последние полчаса. Джек знал адрес, мисс Дэшвуд, воспитательница, сообщила ему; так же она бдительно взяла у парня номер телефона, чтобы иметь возможность созвониться, если они задержатся. Мальчик задремал на руках у Джека, обнимая плюшевого мишку, которого тот выиграл для него всё в том же парке. Эльза шла рядом, с тихой радостью наблюдая за ними обоими. Она всё понимала. Это была своеобразная терапия. Сегодняшний день как будто бы убрал из души Джека весь яд, скопившийся за много времени. Она прекрасно видела, что общество этого мальчика каким-то непостижимым образом влияло на состояние Фроста-младшего. Он мог быть собой. И почему-то он позволил, чтобы Эльза увидела его таким. Какой чудесный, какой необычный день! Конечно, она не сможет никому об этом рассказать! Да и кто поверит ей?.. Но если бы она могла, то с каким удовольствием она бы описала нынешнее выражение лица своего спутника: его черты смягчились, в глазах не было привычного холода, а губы не кривила едкая усмешка над всеми и вся Как же он ей нравился в этот момент!.. Так сильно, что она не смогла это скрыть, любуясь почти откровенно, когда он бережно передавал полусонного Джейми на руки воспитательнице. Мальчик с трудом попрощался с парнем и девушкой, а Джек велел в случае чего связаться с ним. Мисс Дэшвуд всенепременно пообещала это сделать. — Хороший вечер, правда? — сказал Джек Эльзе, когда они отправились пешком домой. Было уже поздно, давно стемнело, но никому не пришло в голову вызвать такси. В резиденцию Фростов явно не хотелось возвращаться ни ему, ни ей. Потому что это обозначало бы окончание упоительного дня, а им хотелось ещё хоть немного продлить его. Джек внимательно смотрел на девушку, ожидая её реакции. И Эльза кивнула и улыбнулась ему, осторожно дотрагиваясь до его ладони. Джек ощутимо вздрогнул, словно ошпарившись. Девушка поспешно отняла руку, боясь, что поспешила. Это были новые, совершенно другие чувства и отношения, и к ним надлежало привыкнуть им обоим. Ночь дарила свою магию, они были наедине и совершенно счастливы — наверное, в подобной ситуации любое прикосновение друг к другу показалось бы чересчур интимным. Когда день и кругом люди, и ты спускаешься с помоста, а тебе подают руку, чтобы помочь — это одно. Сейчас же была другая ситуация. — Наверное, тебя удивляет, как мы провели этот день? — снова спросил Джек. Она неопределённо пожала плечами, и он вздохнул, будто бы на что-то решаясь. Затем заговорил: — У Джейми была семья. Родители и сестра. Они все погибли при пожаре. Он сам рассказал мне об этом. Честно говоря, я не думал, что мы ещё можем с ним встретиться, но сегодня, когда он подошёл к нам, я вдруг захотел его порадовать. Может, это глупо, и по-детски, но я был уверен, что ты меня поддержишь. А ты, действительно, приняла это и очень помогла. Звучит наивно, да? — парень внезапно осёкся. Эльза совершенно не хотела, чтобы он оправдывался. За что?! Она остановилась сама, твёрдо взяла его за руку и посмотрела в серо-голубые глаза, встав очень близко.Это не глупо! Ведь ты сделал его счастливым. Как мог.
И, кажется, Джек понял. Потому что не отпрянул, а продолжать стоять рядом и смотреть на неё, больше не пытаясь оправдываться. — Я должен сказать тебе ещё кое-что, Эльза, — снова заговорил он, спустя минуту, — ты же прекрасно понимаешь, что мы не никогда не станем друзьями? — он вдруг вырвал у неё руку и порывисто прижал к себе девушку. Эльза от неожиданности застыла в его объятиях, пытаясь не выдать своих чувств. Неужели?.. Сейчас?.. Он не стал целовать её. Он зажмурил глаза и прижался щекой к её щеке, зашептав прямо в ухо: — Мне так осточертел этот образ «Джека Фроста»! Того, кого ты каждый день видишь в школе! Но разве есть выбор? А нет его, Эльза. Я сделал его давным-давно… но… мы ведь могли бы повторить как-нибудь этот день, ты и я? Думаю, Джейми был бы рад… Из этой сумбурной речи, пронизанной полынной горечью, следовало понять, насколько Джек боится быть отвергнутым, хотя и понимает, что заслужил это. Также он был уверен, что если Эльзе он и не противен, то она всё равно не простит его за изначальное обращение. С одной стороны, это был тот результат, которого ждала Шарлотта. С другой… не этого она хотела!.. Эльза осторожно освободилась из его объятий и вытащила телефон. Выбор? Что же произошло в твоей жизни, Джек? Парень невесело усмехнулся и внезапно прямо сказал: — Ты хранишь свои тайны, но тебе нужно узнать мои? Не пойдёт, Эльза. У тебя есть право считать меня уродом и сволочью, есть даже право на твоё молчание! Но если тебе нужно знать, что со мной не так, то будь готова к тому, что я задам тебе тот же вопрос. Девушка с трудом удерживала волнение, а вместе с ним и магию. Черт, на что она вообще надеялась? С чего это Джек должен сразу выложить перед ней на стол все свои карты, если сама Эльза спрятала свои далеко и даже не планировала доставать. Жестокая, непростительная ошибка!.. Он ещё какое-то время понаблюдал за ней. Затем всё с той же горькой усмешкой сказал: — Видишь? Неприятное чувство, когда кто-то хочет узнать больше, чем ему полагается знать, не так ли? Эльза опустила глаза, понимая, что эту битву она проиграла. Слёзы подступали, и она не хотела, чтобы он их увидел. Она боялась и ждала, что сейчас последует тот самый вопрос… Почему ты молчишь? Её спасало только то, что она не могла ничего ответить, и Джек это знал. — Пойдём домой, Эльза, — усталым, почти безжизненным тоном произнёс парень, — уже поздно, и, судя по сообщениям в моём телефоне, нас потеряли. А я не имею желания сейчас разговаривать с родителями и что-то пытаться им объяснить. И вот ещё что: Шарлотта может быть очень убедительной, ей кажется, что она знает меня. Но это не так. Лучше подумай, готова ли ты рассказать мне о том, как в Галвестоне твой ненаглядный дружок Ханс тебя кинул. Что, ему подвернулся кто-то посимпатичнее? Он. Знает. О Хансе. Внутри что-то ёкнуло, а сердце болезненно заныло, Казалось бы, прошло время, но те воспоминания всё так же горьки.Чуть больше года назад…
Вся школа гудела, словно улей. Уже неделя прошла с последнего грандиозного события, но никто не мог успокоиться, что ни странно. Как такое могло получиться! Джейкоб Вестергорд выиграл баснословную сумму денег! Бывший портовый рабочий стал невероятно богат! К фактам, естественно, добавлялись и невероятные подробности: то, что семья Вестергордов переезжает в престижный район; то, что теперь Джейкоб вложит часть денег в ценные бумаги, либо откроет какое-нибудь дело; то, что теперь они откажутся от разваливающейся на части тойоты и купят «Хаммер»… Кстати, судьба «Принца Южных Островов» тоже была предопределена… Всю неделю Эльза пыталась встретиться с Хансом, но дела, связанные с вновь приобретёнными деньгами, отнимали у него очень много сил и времени, к тому же учёба и бизнес давали и самой девушке мало возможностей для личной жизни. Но она была невероятно счастлива за своего сердечного друга! Ведь понимала, что его семья очень нуждалась в средствах; она верила, что теперь положение Ханса изменится. Перемены были гарантированы, и она — та, которая поддерживала его каждую минуту своей жизни с тех самых пор, как они встретились — она считала своим долгом быть рядом с ним. Сейчас её бесконечная вера дала тот самый результат, который гарантировал им с Хансом равное положение в глазах окружающих. Конечно, для неё самой и для Стивена с Элизабет он был и без денег вполне подходящим человеком. Эльза любила его, а родители уважали её выбор. Сейчас ей безумно хотелось показать всем этим школьным сплетницам, которые с таким удовольствием обсуждали её и Ханса как пару, что всё получилось. Теперь в глазах общества они имели один статус, пусть и происхождение их было разным. Со дня на день Эльза ждала того, к чему медленно шли их отношения, и теперь неизбежно были на это обречены… Конечно, она понимала, что они очень и очень молоды, совсем ещё юные, подростки… Ей предстояло закончить школу, возглавить семейный бизнес, и лишь после этого думать о замужестве. Но, в конце концов, ничто же не мешает им до официальной регистрации просто обручиться? Эльза с бьющимся сердцем ждала от Ханса предложения. Не один раз он давал ей понять, что, будь его положение равным её собственному, то он давно бы пришёл к её родителям — просить руки их дочери. Разумеется, прямо он об этом не говорил, но всевозможные намёки, недосказанность и прочие детали убедили Эльзу в том, что у Ханса в отношении неё самые серьёзные намерения и планы на будущее. Встретиться никак не удавалось. Но Эльза дозвонилась до Хоссе, одного из братьев, и тот нехотя сказал, что сегодня вечером Ханс будет на набережной. Так же он сказал, что у «младшенького» есть свой новый телефон, и если надо с ним связаться, то пусть звонит ему, а не кому-то из двенадцати братьев. Эльза немного удивилась, она и понятия не имела, что парень обзавёлся другим телефоном. Впрочем, наверное, поэтому у неё и не получалось дозвониться. Уточнив у Хоссе, правильно ли она его поняла, в ответ услышала название такой дорогой модели, что едва не присела. Но она решительно прогнала из головы мрачные мысли. У Ханса никогда не было хороших и дорогих вещей, должен же он порадоваться! Эльза знала, где именно на набережной Ханс будет. Возле старого дома Вестергордов — семья уже съехала, а он сказал всем, что собирается уладить одно дело. Подумав, девушка решила, что он хочет попрощаться с прежней жизнью. Подобное желание следовало уважать, и Эльза поспешила туда, чтобы побыть с ним в эти минуты и, наконец, просто увидеться. Сумерки уже окутали Галвестон, когда она добралась до бывшего дома Ханса. Ещё находясь достаточно далеко, девушка обратила внимание на странное полыхающее зарево. Что могло гореть на берегу залива? Приблизившись как можно скорее, она поняла, что это не пожар… Это горел катер. «Принц Южных Островов». Рядом с ним стоял Ханс, наблюдая за огнём с какой-то удовлетворённой улыбкой. В одну секунду Эльза остолбенела. Стало понятно, что Ханс сам поджёг этот катер. Облил какой-то горючей жидкостью и теперь… Стоял и смотрел, как он горит. Для Эльзы катер Вестергордов был чрезвычайно важен — ведь именно там она познакомилась со своим другом. Нежные детские воспоминания, связанные со старым, отслужившим своё судном, были ей очень дороги… — Ханс! — окликнула Эльза своего возлюбленного. Тот повернул голову, выражение его лица почти не изменилось, но он кивнул: — Привет, Снежинка! Ни трепета, ни счастья — ничего этого не выражали его глаза. Он снова уставился на огонь. Эльза подошла ближе. — Что ты делаешь? Зачем ты его сжигаешь? — А зачем мне теперь эта развалина? — отозвался парень. В его голосе звучали непривычные высокомерные нотки. Подумав, что ей показалось, девушка произнесла с некоторым убеждением: — Он ведь принадлежал твоей семье очень долго… Это часть твоей жизни… — Часть той жизни, — довольно невежливо оборвал её Ханс, — которую я ненавижу! И которую хочу забыть! — Забыть?.. — переспросила девушка, словно не веря в то, что услышала. — Конечно! Кто же захочет оставить себе память о нищете и безнадёжности? — кажется, он никак не улавливал её настроения. Эльза попыталась ещё раз: — Ханс, но ведь мы познакомились с тобой именно на этом катере… Это что-то да значит. Ты мог бы его не сжигать, а отреставрировать и оставить как воспоминание хотя бы о том дне, много лет назад. Сколько времени мы здесь проводили детьми… — Мой отец уже купил нам яхту, — пожал плечами парень, — большую, роскошную, и с хорошей скидкой! Я давно хотел такую, — в этот момент его глаза подернулись мечтательной дымкой, — а эта груда ржавого и старого железа ничего для меня не значит! Сжечь всё, что связано с моей проклятой жалкой жизнью — это именно то, чего я жаждал все эти годы. — О чём ты? — Эльза с несчастным видом смотрела на него, толком не осознавая, что произошло с её парнем. Откуда этот снобизм? Откуда эта ненависть к «Принцу Южных Островов»? Что за желание немедленно истребить все воспоминания о прошлом, как будто бы в нём не было ничего хорошего!.. — Ханс, неужели ты не понимаешь, как важен для меня «Принц Южных Островов»? В моих воспоминаниях большинство счастливых моментов связано именно с ним. — Разве? — в голосе Ханса появился намёк на удивление. — Возможно… поэтому ты никогда и не поймёшь меня, Снежинка. По праву рождения ты получила всё: положение, деньги… У меня ничего этого не было. И самое жуткое, что у меня никогда не было выбора. Девушка окончательно остолбенела. У неё не осталось слов, она могла только смотреть, не узнавая стоящего рядом человека. Ханс небрежно, словно впервые, рассмотрел её и произнёс: — А что ты хотела, Снежинка? Из-за отсутствия выбора я вынужден был зацепиться за тебя, чтобы в дальнейшем у меня появился шанс вылезти из того болота, в котором я прозябал. Да, со временем, я бы, конечно, женился на тебе, и у меня была бы приличная работа, блестящий образ жизни, высшее общество — я знаю, что всё это ты бы мне дала. И дала бы без всяких вопросов и оговорок, ведь у тебя такое преданное и любящее сердце, — последние слова Ханс произнёс, почти не скрывая иронии. А Эльза медленно перевела взгляд на огонь. Ей показалось, что в этом пламени, вопя от боли, горит её душа, за которой с садистским удовольствием наблюдал сейчас тот, кого она так любила. Но он, видимо, решил, что этого мало, потому продолжил: — Ты очень дорога мне, Снежинка, и я крайне признателен тебе за то, что ты вообще обратила внимание на такого, как я. Но сейчас всё изменилось. Я могу и хочу выбирать. Твои родители, конечно, не последние люди в Галвестоне, тут я не спорю, и моя семья пока не может считаться настолько же влиятельной, но это вопрос времени. Отец прикупил кое-каких акций, так что скоро, думаю, наши семьи займут одну планку. Да ты не принимай близко к сердцу, Снежинка, — теперь её прозвище, которое казалось ей милым, в его устах звучало по-особенному издевательски, — я уверен, что в скором времени ты найдёшь себе другого чудика, обиженного жизнью, и станешь спасать его. Это у тебя неплохо получается. Он снова улыбнулся ей насмешливой сардонической улыбкой, отвернулся и больше не смотрел на неё. Эльза с трудом дышала, её магия потихоньку окутывала морозом всё вокруг. Ханс стоял возле огня, поэтому пока не чувствовал холода. Однако по песку уже активно полз иней. Поняв, что через несколько секунд случится беда, Эльза поспешила уйти, оставляя в огне своё разбитое в осколки сердце… Еле передвигая ногами, она шла по пляжу. Как такое возможно?.. Сколько лет он притворялся? И почему она не поняла этого? Все, буквально все вокруг просили её быть аккуратнее со своими чувствами! Анна задавала вопросы, Элизабет и Стивен осторожно советовали не увлекаться; даже сплетницы в школьном туалете давали не лучшую характеристику Хансу Вестергорду, хотя о ней самой отзывались уважительно. Почему же она, которую все считали умной и рассудительной девушкой, достойной наследницей семьи Разенграффе, совершила столь непростительную глупость?! И как ей теперь жить?..***
Эльза и Джек в полном молчании добрались до дома. И хотя на этот раз оно не было гнетущим, всё равно приходилось нелегко. Она не знала, как рассказать ему о бесславном окончании её истории с Хансом. А так же о том, какой скандал был дома в тот же вечер!.. Сколько всего она наговорила родителям!.. Так и не приняв мысль, что её с ним отношения не были настоящими, она обвинила отца и мать в том, что они наложили печать молчания на их семейную тайну. Тайну, которая касалась только Эльзы. Она кричала, что имела права рассказать всё своему парню, ведь именно она владела зимней стихией, а не кто-то другой в их семье. Она, не успокаиваясь, говорила, что именно её недоверие стало причиной разрыва; просто Ханс почувствал, что Эльза не до конца честна с ним, вот и решил, что им лучше расстаться… На следующий день в школе Ханс, уже не скрывая, с удовольствием флиртовал сразу с несколькими популярными девушками, не обращая на Эльзу никакого внимания и не замечая её терзаний. Зато Анна Разенграффе отличилась. Разозлившись на парня из-за разбитого сердца сестры и её необоснованных и обидных упрёков по отношению к Стивену и Элизабет, девочка вскипела праведным гневом и прилюдно вылила на Ханса стакан минеральной воды без газа — он пил её в тот момент. Для чего, кстати, ей пришлось в первый и, скорее всего, в последний раз прогулять собственные занятия — тогда она ещё не училась в старших классах, поэтому в школу к Эльзе она направилась, миновав свою. Эльза даже представить себе не могла, как вообще бы она рассказала это Джеку… будь у неё голос. Но голоса нет. Несмотря на наличие ключей у обоих, Джек почему-то позвонил. Наверное, задумался, а когда сообразил, что они явились в резиденцию Фрост, где их уже заждались, чертыхнулся. Мартин, как всегда невозмутимый как дворецкий лордов Баскервилей Бэрримор, открыл им дверь и громко оповестил: — Мистер и миссис Фрост, пришли мистер Джек и мисс Эльза. Наверное, последнее замечание особенно сыграло свою роль — чета Фростов появилась в холле с вытянутыми лицами. Вместе с ними была и Анна, ожидавшая, как на иголках, возвращения старшей сестры. И то, что они явились вместе с Джеком, вызывало у неё не удивление, а возмущение, которое она и не думала прятать. — Джек, в чём дело? — первой пришла в себя Аннабель. — Почему у тебя опять выключен телефон?! Эльза, с тобой всё в порядке? — уже спокойнее обратилась она к подопечной. Та кивнула и молча прошла мимо всех к лестнице, предоставив парню самому объяснять ситуацию, чего она не смогла бы, да и не собиралась делать. Уже на втором этаже она слушала доносящиеся до неё звуки семейных разборок — Джек что-то говорил о случайной встрече у ворот резиденции. Возле своей двери она обернулась и увидела стоящую неподалёку Анну — видимо, та неслышно пошла за ней. Девочка смотрела на сестру со смесью недоумения, злости и обиды. Эльзе ничего не оставалось, как неловко улыбнуться и скрыться в своей комнате.***
Следующий день внёс очередные коррективы в судьбы обитателей дома. За завтраком, на котором все старательно делали вид, что вчера ничего не произошло, Аннабель сделала следующее объявление: — Итак, дорогие мои Джек, Мейси, Эльза, Анна, — она со значением посмотрела на каждого, — Оливер сегодня отправился в Перу, так что мы остались впятером. И сегодня нам пятерым предстоит провести одно мероприятие, — она чуть добавила торжественности в голосе, — вечером у нас званный ужин, потому что будут новые гости. Так что я прошу никого не опаздывать и быть готовыми к знакомству. Стон Джека был общим ответом на это предложение. — Тетя Аннабель, — надеясь избежать этой участи, робко проговорила Анна, — а разве нам с Эльзой обязательно присутствовать? Мы же не члены вашей семьи… — О чём ты говоришь, Анна? — воскликнула Аннабель, — вы имеете те же самые права и обязанности, что и мои собственные дети! Конечно, вы должны быть на ужине. И тебя, Джексон Оверланд Фрост, — резко сказала она сыну, видя, что тот собирается что-то сказать, — это тоже касается в первую очередь! — А кто к нам придёт, мама? — обречённо спросила Мейси, понимая, что отвертеться не удастся никому. Когда к ним должны были переехать сёстры Разенграффе, она, конечно же, ждала этого ужина! А тут… скучнейший приём! Тоска, иначе не скажешь, Эльза прекрасно её понимала. — Видишь ли, дорогая, — миссис Фрост несколько смешалась, — я и сама ещё не знакома с этими людьми. Можно сказать, что я увижу их впервые… — Очередные полезные связи для очередных выгодных сделок? — даже не пытаясь скрыть своё раздражение, резюмировал Джек. Аннабель немного снисходительно посмотрела на сына: — Нет, милый. Тут совсем другое. И кстати!.. — она подняла со стола антикварный колокольчик и позвонила. — Мартин! — затем позвала она. Дворецкий материализовался в ту же минуту: — Вы звали, мэм? — Да, Мартин. Сегодня у нас торжественный ужин, но гости выразили особое пожелание. Дело в том, что они предпочитают мексиканскую кухню. Тут не только Мартин, но вся семья уставилась на хозяйку в некотором замешательстве. Все знали, что в семье Фрост приняты европейские блюда. Даже суши и роллы никогда не готовились, считая, что для этого есть специально отведённые места в виде японских ресторанов. А уж мексиканская стряпня… — Не уверен, что правильно понял вас, мэм, — почти не меняясь в лице, сказал Мартин, — вы сказали, что на вечерний приём запланирована мексиканская кухня? — Именно так, Мартин, — кивнула Аннабель, — поэтому позвони в самый высококвалифицированный ресторан мексиканской кухни и выпиши у них повара на вечер. Гости придут немного раньше ужина, так что готовить надо будет сразу же по их приходу, чтобы всё было горячим. О, и разумеется, я оплачу и услуги повара, и компенсацию заведению, которое его на сегодня лишится. — Можете не беспокоиться, миссис Фрост, — уверенно сказал дворецкий, — любой из более-менее значимых ресторанов в нашем городе почтёт за честь отдать вам лучшего повара только за то, что вы выскажете одобрение его искусству.***
День прошёл достаточно беспокойно. На репетиции руководитель Сильвер без конца нервничал и делал замечания всем и каждому по делу и без оного. По окончанию репетиции он так издёргал весь состав оркестра, что довёл до слёз одну из скрипачек и пару флейтисток. Остальные, видимо, давно притерпелись к его нестабильной нервной системе, а так же к тому, что чем ближе день фестиваля, тем требовательнее он становится ко всем. Эльзе же было всё равно на чужие окрики в её сторону. Чаще она от этого не ошибалась, а если руководитель заходил чересчур далеко, то просто вставала и молча покидала зал, что, к её чести, делала очень редко. Пока доведённые до истерики девушки умывались в туалете и отпаивались чаем в кафетерии, Эльза совершенно спокойно ждала, пока мистер Сильвер прокричится, выдохнется, устанет, и только после этого возвращалась за инструмент. Сегодня она понимала, что ей придётся подчиниться требованию Аннабель Фрост и быть на приёме в качестве не гостьи, а одной из хозяек. Эльза не думала, что может случиться что-то особенное, поэтому спокойно привела себя в порядок перед ужином, чтобы выглядеть подобающим образом. Она выполнила то, чего от неё ждали, и впервые надела вечернее платье. Оно было спокойного серо-синего цвета, окаймлённое вдоль открытых плеч искусственным белым мехом. Платье было в пол, с длинными рукавами, немного украшенное феонитами по верху. То, что камней было мало, не придавало ему сверкания новогодней ёлки, а добавляло толику таинственного в образ. Потому Эльза его и выбрала. Привычную косу ей тоже захотелось сменить, но, подняв волосы выше, она быстро отказалась от этой идеи. Шея получилась слишком открытой, что, на взгляд девушки, смотрелось вызывающе. Поэтому косу она не убрала. Подходящие по цвету туфли оказались на танкетке, что не могло не радовать, потому девушка с удовольствием их надела, гадая про себя, как будет к этому вечеру готовиться Анна, ведь сестра всё ещё предпочитала обходить общество Эльзы стороной. В любом случае, когда Эльза направилась к себе в комнату переодеваться, из комнаты девочки она слышала голоса сестры и Мейси, которые оживлённо вели дискуссию по поводу платья на предстоящее мероприятие. Она вдохнула и выдохнула, вышла из комнаты и направилась к тому месту, где в первый вечер их ждали Джек и Мейси. Джек уже был там. Эльза мысленно не могла не отметить, что он сокрушительно красив в костюмах, смокингах и фраках — он умел их носить, и они очень ему шли. Сейчас он был одет в тёмно-синий костюм, хотя в палитре оттенков, строго говоря, этот цвет назывался бы тёмно-ирисовым. Эльза неслышно встала рядом с ним. Но он, очевидно, ощутил её присутствие, потому что обернулся в её сторону. Она улыбнулась ему лёгкой полуулыбкой, наблюдая, как зрачки его расширились, когда он оглядел её. Джек довольно быстро взял себя в руки, кивнул ей и отвернулся. Но девушка уже поняла — она произвела на него впечатление. И отнюдь не неприятное. Вскоре послышалась возня из коридора, и в сторону лестницы вылетели Анна и Мейси. Эти девочки производили столько шуму, что хватило бы на шестерых. Они продолжали препираться, даже дойдя до Джека с Эльзой. — Я говорила, что не стоит нам делать одинаковые причёски! — А почему ты опять должна быть с двумя косами? — Мейси, — обратился Джек к сестре, — вы не могли бы замолчать? Сейчас придёт мама и зашипит на всех похлеще змеи — а я сегодня противоядие ещё не принимал, — девочки угомонились, но ненадолго. — Эльза, вот скажи, — Мейси осторожно дотронулась до её платья, — разве плохо, что у нас одинаковые причёски? Эльза взглянула на свою сестру и сестру Джека. Мейси, предпочитавшая пышные рукава и такие же юбки, сегодня облачилась в платье красно-гранатового цвета, белые туфли, а привычную в таких случаях причёску «улитку» убрала в сеточку с белыми розами. Учитывая что Мейси только-только вступила в подростковый период, ей можно было выглядеть таким образом — это не было смешно или глупо. Она любила яркие глубокие цвета, предпочитая бордовый и красный. Анна, одевавшаяся сегодня без помощи сестры, не дала маху, и сумела подобрать себе травянисто-зелёный сарафан с пышной юбкой до колен. Подол сарафана был украшен ярко-золотистыми подсолнухами, в тон их была и короткая жилетка, которую Анна накинула сверху. Ноги были обуты в изящные зелёные балетки. А её волосы были скручены в узел и прихвачены заколкой, которая так же изображала подсолнух. Мейси, делавшая ей причёску, явно хотела, чтобы не выглядело так, будто бы они специально соорудили на голове одно и то же. Кстати, такого впечатления и не было. Поэтому Эльза просто улыбнулась обеим и положила свои руки каждой на плечо, молча подбадривая. Наконец, когда молодёжь немного подустала стоять, а внизу в холле собрались все действующие лица, раздался звонок в дверь. Мартин поспешил открыть. В холл величественно прошла женщина, которая прямо-таки расцвела от счастья при виде шагнувшей к ней Аннабель. — Добрый вечер, миссис Фрост, — произнесла она, подавая ей руку. Та в ответ пожала её и любезно произнесла: — Очень рада приветствовать вас в своём доме… А где же ваш супруг? — О, эти мужчины постоянно заняты командировками, — женщина изобразила жест, в котором была и обречённость, и полное смирение с судьбой, и надежда на взаимопонимание. В этот момент Эльзе показалось, что она уже где-то видела эту женщину… — Проходите, — Аннабель царственно взмахнула рукой, показывая, что правила игры богатых и знаменитых ей тоже очень хорошо известны, — а ваша дочь? Она присоединится к нам? — Разумеется, — поспешно, что несколько смазало её кивок, ответила гостья, — она немного задержалась в лимузине, сию минуту, и она появится. Нет, Эльза, совершенно точно не только видела её, но и была с ней знакома… В этот момент Аннабель повернулась к лестнице и призывно махнула рукой, что обозначало, что всем можно спускаться. Четвёрка начала медленный спуск, а во входную дверь, которую Мартин до сих пор держал открытой, впорхнула совсем юная девушка. «Не может быть» Пока они спускались, Аннабель Фрост поприветствовала вновь прибывшую, а затем подвела к лестнице её вместе с матерью. К тому времени Фросты-младшие и сестры Разенграффе спустились вниз. С удовольствием оглядев всех и не найдя никаких пробелов в их внешности, Аннабель торжественно произнесла, обращаясь к гостям: — Позвольте представить вам мою семью. Мой старший сын, Джексон Оверланд Фрост, но не нужно так официально, просто Джек. Моя младшая дочь, Мейси Каролина Фрост, тоже, разумеется, только Мейси для семьи и вас. И, наконец, дети наших друзей, старшая — Эльза Идунн Разенграффе и младшая — Анна Кэтрин Разенграффе. В данный момент девочки официально находятся под опекой нашей семьи. Все по очереди кивнули, младшие сёстры сделали лёгкий реверанс, а старшие протянули руки для пожатия. Затем Аннабель представила другую сторону присутствующих: — Это Элис Ариана Голден, жена известного магната Бенджамина Голдена. А это — их очаровательная дочь, Рапунцель Фелиция Голден. — Приветик, — игриво поздоровалась со всеми прекрасноволосая. Её голос-колокольчик окружающих приятно удивил. Пока Аннабель ещё только занималась представлением всех друг другу, Эльза успела обменяться взглядами с подругой, которая незаметно для остальных дала понять, что надо делать вид, будто они не знакомы. Подумав, Эльза решила, что пока лучше оставить всё как есть, если уж Рапунцель так этого хочет. После церемонии представления Аннабель пригласила всех в гостиную — приятно провести время до ужина. Обдумав всё по дороге, Эльза предположила, что Рапунцель сегодня будет активно валять дурака, старательно выводя из себя свою мать и наблюдая за реакцией остальных. Так же она не могла не обратить внимание, что подруга принарядилась к приёму. На ней было одето платье уже в привычном полудетском стиле, пастельного — на этот раз лавандового — оттенка. Платье казалось простым, но оно было расшито кружевом, которое делало его похожим на наряд эльфийки. В тяжёлую французскую косу были вплетены искусно сделанные фиалки, а на ногах красовались изящные босоножки. И как быстро выяснилось, Рапунцель отлично умела играть на публику. Начала она свой спектакль, едва все оказались в гостиной. Мартин пообещал, что скоро ужин будет подан, а пока начал подавать всем сок и минеральную воду. Не дав своей матери и рта раскрыть, Рапунцель бесцеремонно, но весьма эффектно обратилась к Аннабель: — Простите меня за то, что задержалась, миссис Фрост. Я не привыкла носить обувь, потому разулась в машине. Но мама настояла, увидев, что я босиком, чтобы я надела босоножки. Ещё раз извините. Эта речь сопровождалась сияющей улыбкой. Затем Аннабель немного неуверенно произнесла: — Ничего… ничего страшного, Рапунцель… — Да, если тебе неудобно в босоножках, то сними их, — поддержала её Мейси. — Конечно! Ты никого не стеснишь, — заверила и Анна, отрезая таким образом все возражения присутствующих здесь матерей. — Спасибо вам большое, — Рапунцель радостно сбросила обувь и с наслаждением пошевелила пальцами ног. — Да, так гораздо лучше, — и она благодарно улыбнулась Анне и Мейси. Эльза едва не захохотала, ожидая продолжения. И оно не замедлило последовать. — Как вкусно пахнет из вашей кухни! — воскликнула её тайная подруга, — я давно не ощущала таких вкусных запахов! — Да, у нас сегодня мексиканская кухня, — включился в общее развлечение и Джек, который до этого только наблюдал, — что… нетипично для нашего дома, — с ухмылкой закончил он. — Правда?! Но это же самая вкусная кухня в мире! Я её просто обожаю! — и ничего не объясняя больше, девушка сорвалась с места и выбежала из гостиной. Эльза тоже не стала сидеть на месте, а направилась следом за подругой. Она не сомневалась, что по запаху Рапунцель быстро отыщет источник манящего аромата. Больше она никуда не должна была направиться. И Эльза оказалась права. Естественно, её подруга устроила в кухне хаос. Шеф-повар мексиканского ресторана попытался было выгнать её прочь, но она не обратила на него никакого внимания. Мартин увещевал её очень вежливо, уговаривая вернуться в гостиную; но она в ответ только смеялась. Остальные повара, выполнявшие распоряжения шеф-повара, просто прекратили свою работу, онемев от чужого нахальства. Потому что Рапунцель носилась по кухне, заглядывала во все миски, искала приправы и неустанно комментировала: — Нет, гуакамоле так не готовят — семечки не желательно удалять из перца… Ни в коем случае, никаких буррито и тако — оставьте это для мексиканских закусочных… Где кукурузная мука? Без лепёшек не та кухня совершенно! Так, а чили уже поставили?.. А заготовки на фисташковое печенье? У вас? Идеально, но не хватает вяленой вишни! Каким-то неясным образом Рапунцель потеснила шеф-повара, а остальные стали выполнять только её указания. Выписанный из мексиканского ресторана повар решил, что самое лучшее — это пойти выяснять отношения с миссис Фрост. Эльза же решила не терять времени зря, и помочь подруге в подготовке к ужину. В конце концов, Стивен и Элизабет учили её готовить. — Эльза, не присоединишься? — донёсся до неё голос-колокольчик, и девушка радостно кивнула. Рапунцель попросила её сварить мексиканский суп из тыквы и курицы, быстро объяснив, как именно его готовят, и обещая, в случае чего, проконтролировать. Все повара были при деле, внимательно слушали девушку — их, кажется, нисколько не смущал тот факт, что команды им раздаёт это хрупкое создание, а не повар, давно сделавший себе имя. Очень быстро на территорию кухни — хорошо, что она была огромной — явились все, кто остался в гостиной, а так же изгнанный шеф. Увидев, как ловко Рапунцель режет лук, к ней моментально подскочили Анна и Мейси. — А можно нам тоже помочь? — спросила Анна за обеих. — Конечно, — радушно отозвалась гостья, — ты, Анна, сделаешь сальсу, я сейчас расскажу, как; а ты, Мейси, справишься с овощным салатом. Все согласны? Тогда надевайте фартуки! Сама Рапунцель обошлась передником, хотя и Эльзу заставила набросить фартук. — Мартин, — позвала Рапунцель дворецкого, — вы не могли бы мне помочь с коктейлями для мамы и миссис Фрост? — Конечно, мисс Рапунцель, — с готовностью отозвался тот, — какие будут указания? — и он спокойно отошёл от своей хозяйки, предоставив им самим вместе с матерью необычной девушки обсуждать ситуацию и думать, как действовать дальше. — Мартин, приготовьте три коктейля с текилой, — попросила его Рапунцель, — вы же наверняка знаете, как правильно их сделать, правда? — Знаю, — с достоинством отозвался Мартин, — но почему три, мисс? — Третий — для шеф-повара мексиканского ресторана, — и девушка подошла к поникшему шефу, который уже понял, что коронный ужин в семье Фрост он приготовить не сможет. Рапунцель ласково взяла его за руку и произнесла: — Я прошу вас, не расстраивайтесь, — тот обречённо взглянул на неё, — подумайте, ведь вы всё время для всех готовите! Разве вы не хотите, чтобы кто-нибудь позвал на ужин вас и готовил для вас? Скажите, как вас зовут? — Дюк Уилсон, — ответил он, но уже не столь печально. В это время миссис Голден, наконец, пришла в себя и обратилась к Аннабель с претензией: — Что это значит, миссис Фрост? Разве гости должны выполнять обязанности хозяев? Почему моя дочь готовит в вашем доме?! Аннабель ничуть не смутилась — для этого нужно было что-то из ряда вон выходящее. Она посмотрела на радостных Анну и Мейси, поощрительно взглянула на Рапунцель, которая в этот момент помогала Эльзе с супом, и спокойно ответила своей гостье: — Во-первых, это была только её собственная инициатива, а во-вторых — она вся светится от счастья. Вы разве не видите? Кстати, мистер Уилсон, — обратилась она к приободрившемуся шефу, — эта девушка права. Если она так хочет готовить, то пусть, а вы приглашены на наш ужин теперь не в качестве повара, а в качестве особого гостя. Думаю, ей будет любопытно ваше мнение относительно её стряпни. Что случилось, Мартин? — она повернулась к подошедшему дворецкому. — Ваши коктейли, миссис Фрост, — почтительно произнёс Мартин, протягивая поднос с бокалами. — Рапунцель, скажите, а сколько времени вам ещё понадобится? — позвала её Аннабель. Девушка подняла голову от доски, на которой что-то резала. — Мне осталось распорядиться насчёт пирога «три молока», севиче из красной рыбы я сейчас сделаю, а ещё нужно приготовить коктейль Эгг-Нок тем, кто не употребляет алкоголь. То есть всем остальным. — Скажи, как его сделать, — вдруг услышала Эльза и едва не утопила в супе деревянную ложку. Это был голос Джека, обращавшегося к Рапунцель. Та с энтузиазмом отозвалась: — Конечно, я сейчас всё объясню. Смотри… Кто бы знал, что скучнейший светский раут вдруг обернётся таким весельем на кухне?.. Она украдкой взглянула на Джека, который с полным равнодушием закатал рукава своего дорогого костюма, надел, как и все остальные, фартук, и взялся за изготовление Эгг-Нока.***
Примерно через полчаса все сидели за столом. Молодёжь была взволнована, разгорячена, с нетерпением ждали результатов готовки, в которой все более-менее, но принимали участие. Фартуки к тому времени были сброшены, лица умыты, и за столом уже не шёл тот кислый и вялотекущий разговор, из-за которого все заранее ненавидели это мероприятие. Правда, со своими вопросами вечно пыталась влезть мама Рапунцель, а интересовал её, что примечательно, только Джек. Пока парню удавалось отвечать односложно и вежливо. Удивительно, но обстановка за столом поддерживалась весёлая и здоровая. Скоро, как и было обещано, появились Мартин и Рапунцель, а так же остальные повара, внося в столовую экзотические блюда мексиканской кухни. И лишь после того, как все блюда оказались на столе, Рапунцель позволила себе сесть за стол вместе с остальными. — Это невероятно! — воскликнул шеф Уилсон, сняв пробу с нескольких разных блюд. — Где вы научились так готовить, мисс Рапунцель? Я проходил стажировку в Мехико, и до сих пор езжу туда на курсы повышения квалификации, но у меня не получалось ничего подобного! Вы готовите так, как может готовить только настоящая мексиканка! — Ну, меня и учила готовить настоящая мексиканка, — ответила Рапунцель с невероятной гордостью в голосе, — и я благодарю вас за тёплые слова, мистер Уилсон. Мне очень льстит ваша похвала. — Передайте женщине, что научила вас искусству кулинарии, моё искренние восхищение, — попросил шеф. В ответ на это девушка немного грустно улыбнулась и сказала: — Я бы с радостью, но она, к сожалению, в федеральной психиатрической лечебнице, — за столом моментально перестали звенеть столовые приборы, — дело в том, что она похитила меня в двухлетнем возрасте, и я долгое время не знала, что не она является моей матерью. Вы разве ничего об этом не слышали? — Нет, мисс, простите, не слышал, — несколько сдавленно ответил Дюк, опасаясь, что ляпнул глупость и недоумевая от лёгкого тона девушки, которая об этом говорила. — А я не думал, что Эмма Готель — мексиканка, — невозмутимо вмешался в беседу Джек, — судя по имени, скорее, англичанка или немка. — Её настоящее имя — Эминья Гонсалес, — пояснила Рапунцель, — дело в том, что она родилась не здесь, а в небольшом городке Мексики. К сожалению, я не помню его названия. Когда её родные стали подозревать, что она не совсем здорова психически, Эминья сбежала в штаты. Взяла себе другое имя, устроилась поваром в мексиканский ресторан. А потом она увидела меня. Я позднее узнала, что на тот момент я гуляла с няней, и она называла меня по имени — Рапунцель. Эминью тогда поразили мои волосы и звучание имени… — Насколько мне известно, твоё имя переводится как «колокольчик», — вставила словечко в разговор и Аннабель. Девушка кивнула. — Кстати, очень тебе походит и хорошо соотносится со звучанием твоем голоса. Элис Голден поспешно воскликнула: — Думаю, не стоит говорить об этом! Это тяжкое бремя для нашей семьи, а для моей дочери это непростые воспоминания… — Неправда, мама, я была с ней счастлива, — всё так же мягко, но с нажимом ответила та. — А мы видели тебя недавно по телевизору, — неожиданно вклинилась Анна, — там говорилось о твоей разорванной помолвке… — Ой, да не было никакой помолвки, — Рапунцель беспечно поправила тяжёлую косу, — я ведь в том интервью сказала истинную правду: согласия между сторонами ещё не было достигнуто, и я только рада за Остина. — Оно было бы достигнуто, — презрительно прошипела Элис, — если бы только этот юноша не совершил подобный мезальянс. Надо же додуматься — променять дочь золотого магната на какую-то официантку из Италии! — Зато они теперь счастливы, — заметила Анна, — разве нет? — Мисс Анна, — миссис Голден взглянула на неё свысока, — вы слишком молоды, чтобы пытаться рассуждать о подобных вещах. У этих двоих теперь нет будущего. Родители лишили самоуверенного юнца всего, что они нажили. Так что его итальянская выскочка ничего не получит. — Да уж, браки по любви нынче не в моде, — с самым серьёзным видом произнёс Джек, но Эльза видела, с каким трудом он прячет улыбку, — общество приемлет только браки по расчёту, именно они самые удачные и незыблемые. Миссис Голден одобрительно посмотрела на парня и сказала: — Мне очень приятно, что, невзирая на молодость ваших лет, вы рассуждаете, столь здраво, Джек, — затем перевела взор на дочь и сказала уже ей: — Видишь? Далеко не все придерживаются твоей теории о союзах, совершенных под влиянием страстей и пустых эмоций. И тут все чересчур внимательно взглянули на мать и дочь Голден. За столом ненадолго затихли, осознавая услышанное. Эльза тихо фыркнула. Неужели до остальных только сейчас дошло?! Да ей с первой минуты было понятно, что это смотрины. Рапунцель потеряла перспективного жениха, и теперь мамаша подбирала ей другую блестящую партию! Вот и возник этот светский ужин со знакомством. Вот она и вспомнила, что у Рапунцель есть подруга, посещающая того же психиатра, что и их дочь, а она родственница семьи Фрост. Было только неясно, почему девочка не предупредила её. Неужели сама оставалась до последнего в неведении? Что ж, эта партия куда более выгодная, чем предыдущая. И, естественно, чета Голден постарается сделать всё, чтобы она состоялась, ведь деньги Фростов, их связи и положение были такими желанными. — А правда, что Остин Филдз боялся этой женитьбы потому, что у тебя репутация сумасшедшей? — Джек, очевидно, не захотел успокаиваться, когда тут шло такое веселье, да и девушка, что удивительно, с радостью поддерживала такую довольно непростую нить беседы. Рассмеявшись, она кивнула: — Похоже на то! — Ну… это всё же странно… — его лицо приобрело показательно-задумчивый вид, а собеседница уточнила: — Почему? Что странного в том, что никто не хочет себе невесту с нездоровым диагнозом, которая официально лечится у психиатра? В этот момент Анна перевела взгляд на Эльзу, хотя до этого неотрывно смотрела на Рапунцель. Она одна, кроме Оливера и Аннабель, знала, что Эльза тоже посещает психиатра. В школе об этом были проинформированы от силы человека три, конфиденциальность соблюдалась строго. Эльза подумала, что сестра, скорее всего, если до этого момента не понимала, то сейчас точно убедилась, что две девушки знакомы. Что ж, у старшей сестры есть право на секреты и от Анны… — По-моему, это весело! — убедительно произнёс Джек, отвечая на вопрос длинноволосой. — Ведь по сути, это развлечение на всю жизнь. Все девушки — обычные, а твоя жена — с приветом, никогда не знаешь, что от неё ждать! Наверное, это могло выглядеть как насмешка, но в том то и дело, что парень не смеялся. Он следовал тону в застольной беседе, который задавала эта девушка — ей было комфортно, когда речь шла об её диагнозе или прошлой жизни, или приёмной матери — о чём угодно, но только не о настоящем, в котором ей не было места. И прерывать их не мог никто — ведь именно для общения этих двоих и был устроен этот приём. Поэтому они так продолжали резвиться дальше, тренируясь в бестактных вопросах и не менее бестактных ответах. — А почему у тебя волосы такой длины? Неужели тебе не тяжело их носить? — Матушка Готель никогда их не стригла — ей казалось, что грех портить такую красоту, она ведь у меня католичка. Так что мне привычно. — Католичка? А ты сама? — Я не фанатична, уверяю тебя. Я знаю, что у нынешней молодёжи немодно быть верующим человеком. Но моя мать воспитала меня в своей вере, и я стараюсь следовать её заветам. — То есть и в церкви планируешь венчаться? — Конечно! Я хочу одну свадьбу на всю жизнь, скреплённую перед богом и людьми. Эти узы должны быть священны и нерушимы. И так далее, и в том же духе, вплоть до окончания ужина. Выяснилось, что Рапунцель блестяще знает испанский язык, что, в общем-то, следовало ожидать — для мексиканцев, таких как Эмма Готель, он родной. Периодически вмешивались Анна и Мейси, подкидывая новые темы и неловкие вопросы. Миссис Голден раздирали противоречивые чувства: с одной стороны ей хотелось немедленно прекратить любые разговоры на тему ненавистного прошлого дочери; с другой, она понимала, что если вмешается, то контакт между юной барышней и молодым человеком может прерваться и больше не возобновиться. Аннабель же вела себя как их дворецкий Мартин: крайне невозмутимо и очень достойно. Она беседовала в основном с шеф-поваром Уилсоном, лишь изредка вставляя реплики в молодёжную болтовню. Прощание вышло не таким торжественным, как приветствие. После ужина Дюку Уилсону вызвали такси, перед тем пообещав, что мисс Рапунцель непременно навестит его в ресторане и даст мастер-класс всем поварам под его началом. Миссис Фрост и миссис Голден обменялись традиционными рукопожатиями, а Рапунцель обняла всех, даже Джека, неготового к такому проявлению чувств. Правда, никто не обратил внимания на то, что он застыл столбом, потому что для Рапунцель подобные реакции явно были обычным делом.***
Когда за гостями, наконец, закрылась дверь, Джек повернулся к матери и спросил у неё спокойно-язвительным тоном: — И как давно ты подбираешь мне невесту, да ещё и по сговору, да и ещё и не поставив меня в известность? — Джек, дорогой, извини, что так получилось, — Аннабель устало потёрла виски, — это вышло случайно. Поверь, у меня и в мыслях не было договариваться о твоей свадьбе! Ты ещё даже не совершеннолетний, я уж молчу про то, что наследование бизнеса и умение управлять им займёт несколько лет! — заметив поскучневшее лицо Джека, когда она заговорила о семейном деле, миссис Фрост вернулась к насущному: — Миссис Голден позвонила в наш офис, представилась и попросила передать мне сообщение. Оно гласило: не хочу ли я, как представитель одной из самых влиятельных семейств в США, составить знакомство другой, не менее влиятельной семье? — Составить знакомство? — переспросил её сын, закатив глаза. — А нормально они выражаться могут? — Ты же видел, у них особая манера общения. Потому я и пригласила её к нам на ужин. Она сообщила, что будет с дочерью, которая без ума от мексиканской кухни. Я даже не знала, что эта дочь любит не только употреблять её в пищу, но и участвовать в приготовлении! — А, по-моему, очень хороший вечер получился, — произнесла Анна, до этого они с Мейси внимательно слушали. Её подружка утвердительно махнула головой. — Да, мы никогда так не проводили время. Мне вообще понравилась эта Рапунцель. Она весёлая, жизнерадостная… — Да уж, очень энергичная особа, — согласно кивнула Аннабель, при этом тепло улыбнувшись. — Вот только со «счастливо обретенными» родителями ей не повезло, — всё так же язвительно заметил Джек, — они явно хотят побыстрее от неё избавиться, спихнув на руки кому-нибудь с положением и деньгами. Им, похоже, неважно, что за человек это будет, лишь бы согласился жениться! Даже если на следующий день после свадьбы он её убьёт — какие сложности, что ещё он мог сделать с сумасшедшей! — Рапунцель — не сумасшедшая! — возмутилась Анна, и у всех почему-то возникло ощущение дежа-вю. Особенно у Эльзы. — Да, но вот её родители так не думают, — пожал плечами парень. — Вы все правы, — погасила зарождающийся спор Аннабель, — у девочки очень непростая ситуация… — Да паршивая ситуация, — не стал миндальничать Джек, и его мать кивнула. — Знакомство с Голденами может очень положительно сказаться на нашем бизнесе, поэтому мне кажется, что было бы неплохо, если бы Рапунцель иногда гостила бы у нас. Что скажете? — Почему нет? — Анна взглянула на Мейси. Та кивнула: — Я «за»! — Эльза? — Аннабель вопросительно посмотрела на девушку. Она только улыбнулась, давая понять, что ей по сердцу общество Рапунцель. — Джек? — Только пусть её мамаша больше сюда не является, — парень сурово смотрел на Аннабель, давая понять, что он не собирается терпеть общество миссис Голден. — Мне не нужны очередные попытки сватовства! — Не беспокойся, дорогой, — его мать понимающе улыбнулась, — с её, как ты выразился, мамашей я буду видеться где угодно, но не здесь. В конце концов, существует масса благотворительных приёмов, где мы можем встретиться. А сейчас — всем спокойной ночи! Эльза задержалась внизу, отыскивая в гостиной позабытые босоножки подруги. Списавшись по телефону, девушки договорились, что при следующей встрече обувь вернётся к владелице. Как Эльза и предполагала, Рапунцель не имела ни малейшего представления о том, к кому на приём они отправились. Подруга извинилась в сообщении, объяснив ситуацию. Захватив находку, Эльза отправилась на второй этаж. Она прошла было мимо комнаты сестры, но что-то заставило её вернуться. Это было негромкие, до боли знакомые голоса. Она не стала стучать. Просто чуть приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Анна сидела перед ноутбуком и смотрела видео. Это были семейные архивы, времена, когда ещё были живы родители, их семья была счастлива, и никто не думал о том, что скоро это закончится. На видео в семье Разенграффе праздновали Рождество. Два года назад. Эльза поняла это, потому что на записи был Ханс. Он улыбался в камеру, что-то говорил и обнимал находившуюся рядом Эльзу. Снимал её отец. Вон мама, накрывает на стол, уговаривая Стивена поснимать потом; вон Анна, совсем ещё девчонка, она неловко фотографирует всех, кто попадёт в кадр; а сама Эльза вместе с Хансом наряжала ёлку. Она уже не помнила, почему они делали это в последний момент, то ли гирлянда подвела, то ли ещё что-то… Эльза не ощутила боли. Тоска по тем временам, когда они с Анной ещё не были сиротами, вынужденные всем говорить, что их родители не погибли, а всего лишь уехали, — она не исчезла. Но присутствие Ханса не вызвало никаких эмоций. Её как будто отпустили воспоминания, связанные в ним. Почему-то сейчас, вспомнив о нём, она больше не чувствовала себя униженной. Эльза решительно зашла в свою комнату, взяла со стола фотографию, что не давала покоя Анне, и спокойно убрала её к другим снимкам, находившимся в фотоальбомах Разенграффе. Не в семейных, а тех, которые не были столь важны для Эльзы. Она попрощалась с Хансом и той частью прошлого, когда он имел высокое значение в её судьбе.