Только знак истинной любви растопит холод в сердце…
Эльза не могла не любоваться на сияющее лицо сестры! Анна была так счастлива, что скрывать это у неё не хватало выдержки. Стоило ей вернуться домой в День Святого Валентина и зайти по вечерней традиции к старшей сестре, как Эльза в одну секунду всё поняла… Глаза Анны напоминали вспыхнувший огонь — такого взгляда Эльза ещё никогда не наблюдала у той, кого она опекала всю свою жизнь. Конечно, Анна почти сразу же рассказала, что она нашла в себе силы и объяснилась с Кристоффом. Теперь они официально были парой; Кристофф признался, что ни на минуту не переставал любить ту, которая категорично заявляла, что они всегда будут только друзьями, хотя и не подозревала об его истинных чувствах. — Эльза, я была такой дурой, — говорила она сестре, — я ведь чуть не потеряла свою первую любовь… Конечно, я не стану утверждать, что мы пронесём наши чувства через всю жизнь, но… Я люблю его! Я так его люблю! И я рада, что все недоразумения между нами закончились. В школе их отношения приняли как должное. В конце концов, эта парочка везде и всегда появлялась вместе практически с первого учебного дня. Нельзя сказать, что некоторые излишне уверенные в себе девушки не делали попыток привлечь внимание Кристоффа, но… Трудно было представить себе ситуацию, более обречённую на провал, нежели эта. Кристофф просто не видел никого, кроме Анны. Она была с ним в его мыслях и снах, разве кто-то мог занят её место рядом с ним? Доктор Бьоргман был в восторге, не говоря уж про весь остальной больничный персонал. Пабло уже потерял всякую надежду на то, что Анна когда-нибудь станет невесткой семейства Бьоргман; а его подчинённые, безмерно любившие Кристоффа, даже организовали домашнюю вечеринку по этому поводу. Даже Оливер и Аннабель не нашли, что возразить. Молодой человек, которого отметил сам Карлос как равного себе в фотоискусстве — настолько, что позволил себе взять Кристоффа на Вершину мира!.. Этого было довольно, чтобы Фросты-старшие без лишних эмоций закрыли глаза на не самое высокое происхождение парня их младшей подопечной. Эльза обратила внимание на то, что за время отсутствия Кристоффа в Техасе, её сестра и Джек сблизились. Что уж послужило причиной, она могла только догадываться. Может, началом стал тот момент, когда Анна рассказала парню историю Эльзы и её первой любви. А может, это произошло потому, что они вместе принимали участие в судьбе семейства Лапин. К тому же они знакомили Джейми и Софи и изо всех сил старались, чтобы дети нашли общий язык ещё до поездки в Европу. Всё это могло сыграть роль в том, что теперь Джека и Анну вполне можно было обозначить если не как друзей, то как хороших приятелей точно. В школе Анна не навязывала ему своё общество, но он сам не считал зазорным подойти к ней и переброситься парой ничего не значащих фраз. Эльза была уверена в том, что если её сестре будет, что сообщить, то она непременно скажет; хотя старшей Разенграффе по-прежнему было немного не по себе из-за того, что между ней и Джеком не произошло никаких разговоров, расставляющих все точки над «i». В этом смысле она немного завидовала Анне. Но был и ещё один не самый весёлый повод задуматься: приближался её, Эльзы, день рождения. Она не хотела его праздновать. Ей слишком хорошо запомнился предыдущий. Тогда она просидела весь день в своей комнате, не отвечая ни на чей стук и не отпирая дверь никому. Вся обстановка представляла собой инсталяцию с поэтическим названием «Юная дева во льдах»… Стены, мебель, пол и потолок — всё было покрыто толстым слоем льда, а в воздухе кружились снежинки. Эльза сидела на кровати, молча глядя в одну точку. Ей совершенно не хотелось, чтобы так случилось и в этот раз. Но и отмечать праздник так, как было принято когда-то в их семье, её не тянуло. Ей необходимо разобраться в себе. Нужно понять, как суметь исправить то, что она натворила. Чтобы ежедневно не сражаться со своими демонами, а ещё позволить себе улыбаться чуть чаще… Да, теперь у неё были Юджин, Рапунцель и Шарлотта. Но с Рапунцель в последнее время произошли незначительные, но всё же перемены. Она стала чуть более задумчивой и рассеяной; к тому же теперь она много времни стала уделять Мейси и церкви. Конечно, Эльза знала, что Рапунцель — католичка, а матушка Готель воспитывала её в строгих правилах веры. Но девушка никогда не обрушивала ни на чью голову проповеди на тему вероисповедания, решив, что каждый выбирает религию по себе. Тем не менее, она явно не собиралась отказываться от духовной стези, покинув подвал; насколько Эльзе было известно, у Рапунцель даже был свой духовник, наличие которого раздражало мистера и миссис Голден. Однако раньше девушка посещала церковь только по воскресным службам и средам — это был день, когда она исповедовалась. Теперь посещения церкви стали более частыми, а Юджин периодически на них присутствовал, что вызывало у Эльзы безмерное удивление. Она знала, что возлюбленный её милой подруги не верит ни в бога, ни в чёрта, да и саму девушку никогда не смущал его атеизм, как и его — её религия. Зачем этой парочке внезапно понадобилось вдвоём появляться в церкви, с учётом того, что это было и опасно? Ведь Максимус Медина не оставил своих попыток поймать вора, он в любой момент мог проследить за Рапунцель, что было чревато большими неприятностями. Эльзе казалось это безумием, ведь один раз Юджин едва смог скрыться. Если бы не помощь Шарлотты, неизвестно, как она самостоятельно выкручивалась бы из ситуации. Потому и за советом девушка решила обратиться именно к их эксцентричной соседке. Дня за три до знаменательной даты подруги встретились у Шарлотты в саду, где было так хорошо! Потому что природа ожила окончательно под жарким техасским солнцем, и в Хьюстон вернулась привычная погода. — Так что тебя беспокоит? — прочитав объяснения Эльзы на листке бумаги, уточнила её соседка. — Ты не хочешь справлять день рождения, но при этом не хочешь проводить его дома в одиночестве? Эльза кивнула. Затем, решившись всё же довериться подруге почти так же, как в своё время она доверилась Рапунцель и Юджину, написала:Мне необходимо разобраться в себе, понимаешь? Есть много вещей, которые мне нужно объяснить самой себе. И я понятия не имею, как это сделать. И, как мне кажется, это не тот случай, когда мне может помочь психолог.
Шарлотта задумалась. Затем, тщательно подбирая слова, произнесла: — Я… я могу отвести тебя к одному человеку. Думаю, она сможет тебе помочь. Она не психолог, она просто девушка, чуть старше нас с тобой. Меня с ней познакомил Карлос, а ему я доверяю. В своё время она помогла и ему. Эльза пожала плечами, подумав о том, что она и сама доверяет Карлосу, да и Шарлотта ни разу её не подвела. Значит, она вполне может на неё положиться. На следующий день Эльза заехала за подругой после школы. Шарлотта продиктовала водителю адрес, и они отправились в отдалённый район Хьюстона. Дорога заняла немного больше времени, чем Эльза изначально предполагала. И немного удивилась, увидев, что их машина тормозит возле кафе с экзотическим названием «Мотунуи». — Это здесь, мисс Шарлотта? — уточнил и водитель, подумав, что попить коктейли можно было и в других кафе-барах, расположенных в их же районе. Но соседка Фростов невозмутимо кивнула и спокойно вышла из машины, жестом позвав Эльзу следовать за собой. Та, естественно, послушалась. — Здравствуйте, мисс Шарлотта, — улыбнулась стоящая за барной стойкой девушка-бариста. — Кокосовый коктейль, как обычно? — Спасибо, Ваяна, — приветливо отозвалась Зубная фея, — но сегодня я пришла по другому вопросу. Это моя подруга, Эльза, — и она указала на свою спутницу, — и ей необходима твоя помощь. Ваяна повернула к Эльзе своё смуглое лицо, и та моментально ощутила дрожь в коленях. Проницательный, читающий взгляд девушки не отпускал, словно она видела то, чего не могут видеть остальные… Вернее, что совсем не положено видеть кому-то другому. Запоздало, но Эльза поняла: перед ней находился человек, наделённый способностями. Не такими, какие были у Эльзы, но очень похожими… — Пойдём, — прервав контакт, коротко произнесла Ваяна, махнув головой в сторону подсобного помещения. Эльза двинулась следом, успев уловить фразу Шарлотты, обращённую к баристе: — Она не говорит. Ваяна наверняка слышала, но ничем не дала этого понять. Оказавшись в помещении, мулатка сразу прикрыла дверь и щёлкнула замком. Встав напротив Эльзы, она протянула правую руку к её сердцу и, легонько коснувшись, предупредила: — Я буду читать. Не бойся, меня сложно удивить. Дождавшись кивка, Ваяна закрыла глаза, и Эльза услышала едва слышное бормотание на незнакомом языке. Наверное, девушка призывала духов на помощь. Конечно, старшая Разенграффе всё ещё сомневалась в том, что эта самая помощь даст возможность проникнуть в тайну, которую Эльза старательно хранила в себе; но если необычная мулатка всё же увидит, то тогда можно с уверенностью сказать: точно поможет. Ваяна открыла глаза минут через пять. Она никак не поменяла выражение лица, и Эльза сперва подумала, что ничего не получилось. Но затем бариста заговорила: — У тебя невероятная магия. Она очень холодная, красивая и опасная. Но ты умеешь ею управлять. Дело не в магии. Ты молчишь. И уже продолжительное время. Я увидела давящее чувство вины. Оно тебя ломает. Избавься от него. Голос твой заперт. Выпусти его, не держи. Эльза страшно захотела спросить, как ей отпустить свою голос на волю, но Ваяна не нуждалась в словах, так как её рука всё ещё находилась около сердца безголосой собеседницы. — Всё произойдёт само собой. Ты сама не заметишь. Отметь своё рождение там, где это произошло. Не одна. Спутник сам себя обозначит. Теперь уходи. Когда ты всё разрешишь со своим внутренним миром, тогда я позволяю тебе сюда вернуться. Не раньше. Потому что больше тебе я ничего не скажу. Шарлотта ждала их в баре. Она была немного бледна. Переживает, поняла Эльза, видимо, всё же опасалась, что из её затеи ничего не получится. Подруга вопросительно взглянула на обеих. — Я всё ей сказала, — правильно истолковав её взгляд, проговорила Ваяна, — пока вы должны уйти. Шарлотта кивнула и, не раздумывая, подхватила под руку Эльзу и вышла с ней на улицу. Они, не переговариваясь, сели в машину, велев водителю возвращаться домой. Эльза думала о том, что же ей сказала Ваяна. Она не была всесильной ясновидящей в общем понимании этого слова. Но она узрела то, что сокрыто. До неё даже не нужно было доносить, что у Эльзы скоро день рождения — она видела. И девушка пыталась переварить полученную информацию. Ведь Ваяна чётко дала понять — больше ничего объяснять она не станет. — Ну, ты нашла ответ? — тихо поинтересовалась Шарлотта, — знаешь, что будешь делать послезавтра? Эльза протянула подруге телефон. Вот что там было набрано:Я еду в Галвестон. Мне нужно вернуться туда.
Тем же вечером, собравшись с духом, Эльза отправилась к Анне, чтобы попросить её объявить всем за ужином о своей поездке в родной город. Девочка не была готова к такому повороту событий, она рассчитывала, что день рождения сёстры проведут вместе. — Но, Эльза, зачем тебе ехать в Галвестон? — с обидой воскликнула Анна, прочитав просьбу той. — Разве мы не можем организовать что-нибудь уютное и очень домашнее в узком семейном кругу? Лишнего никого не будет, и мы вполне можем позвать только Шарлотту и Рапунцель. Ну, про Мейси тоже забывать не стоит… Но Кристоффа я вполне могу не приглашать — пусть будет небольшой девичник! Эльза успокаивающе взяла сестру за руки. Когда та замолчала, она погладила её по волосам и затем написала:Я вернусь либо в тот же вечер, либо на следующий день. И тогда мы вполне можем устроить для меня девичник, если ты так хочешь. Но в день рождения мне необходимо быть в родном городе. Не спрашивай, почему. У меня нет ответа на этот вопрос.
— Ну, ладно, — протянула Анна, смирившись, — если для тебя это так важно… А как же учёба? Послезавтра же не выходной!Вот поэтому я и прошу тебя объяснить всё за ужином. Пусть Оливер и Аннабель постараются уяснить, что я поеду, и мне абсолютно неважно, что они думают на этот счёт. В конце концов, я никогда не позволяла себе пропускать занятия. И один раз в году вполне могу это сделать.
Так Анна снова оказывалась в довольно скользком положении. Говорить за Эльзу снова предстояло именно ей, и она не имела ни малейшего представления, какова будет реакция их опекунов. К счастью, в этот вечер мистер и миссис Фрост не спешили обсуждать деловые вопросы, интересуясь преимущественно детьми и подопечными. Поэтому, решив не медлить, Анна взяла слово, едва они закончили задавать всем вопросы. — Тетя Аннабель, дядя Оливер, — откашлявшись, начала девочка, — у нас с Эльзой есть к вам просьба. На неё тут же обратились взгляды всех сидящих за столом. Даже Мартин не спешил уходить из столовой, хотя усердно делал вид, что ему интересны исключительно приборы, которые он убирал со стола. — Мы тебя слушаем, Анна, — произнесла Аннабель, подбадривая её улыбкой. — У Эльзы послезавтра день рождения, — выдохнула девочка, — и она хочет провести этот день в Галвестоне. С самого утра, если вы не возражаете. И одна. Тут опекуны одновременно взглянули на Эльзу и синхронно задали два разных вопроса: — Ты хочешь уехать совсем одна? — удивился Оливер. — Ты собираешься пропустить учебный день? — не менее удивлённо спросила Аннабель. Анна поспешила снова заговорить. — Но, дядя, она в этот день станет совершеннолетней! Думаю, она вполне может отправляться без сопровождения. А что касается учёбы… Эльза ведь никогда не позволяла себе пропускать занятия. И если сделает это один раз, в виде исключения, не думаю, что случится конец света. Фросты-старшие переглянулись. Молча взвесив все аргументы, они, скорее всего, приняли цепь суждений Анны. Спустя минуту, Оливер спокойно вернулся к поглощению горячего, предоставив своей жене традиционно решать вопросы, связанные с воспитанием. — Хорошо, Эльза, мы ничего не имеем против твоей поездки. С директором Данброхом я договорюсь, так что проблем не будет. Но ты абсолютно уверена, что хочешь быть одна в этот день, да ещё и в своём родном городе? Просто ввиду твоей… особенности, если что-то произойдёт… ты ведь ничего не сможешь никому объяснить. — Она не поедет туда одна. Этот голос с не терпящей возражения интонацией Эльза почти ждала. Джек молчал, пока её младшая сестра объясняла ситуацию. Но как только вопрос стал практически решённым, он моментально вмешался, скорректировав всё так, как ему захотелось. Теперь все смотрели на него, а парень, разглядывая еду, спокойно договорил: — Я отвезу её сам. Мама, ты же не против, если я воспользуюсь одной из машин вашей компании? — Нет, Джек, я, разумеется, не возражаю… — немного растерянно произнесла женщина, как-то по-новому смотря на сына и свою старшую подопечную. Остальные тоже не нашли, чем прокомментировать ситуацию. За исключением Мейси, которая бесцеремонно подытожила: — Это прекрасная идея! Джек и Эльза проведут её день рождения за пределами Хьюстона и только вдвоём! Чудесно! Эльза понимала, что Мейси только что сказала о них как о паре. И то, что никто ей не возразил, обозначало, что все молча с этим согласны и даже одобряют. Для поздравлений вслух не хватало только одного: официального представления Эльзы всей семье в качестве девушки Джека. Вот так и получилось, что двадцать седьмого февраля, едва закончился завтрак, Джек и Эльза сели в машину только вдвоём. Фросты-старшие и Анна с Мейси наскоро поздравили Эльзу, а последние даже вышли с парой из дома, чтобы проводить: всё равно девочкам предстояло ехать в школу, так что они спокойно могли дожидаться машину на улице, наблюдая, тем временем, как старший брат одной и старшая сестра другой вместе садятся в автомобиль «Frost-Auto». Аннабель пожелала, чтобы для поездки была использована машина более нейтрального цвета, желательно — серого; на красном или жёлтом Джек в любом случае не настаивал, но выбрал красивый ультрамариново-синий цвет. Причина, по которой миссис Фрост не захотела предоставлять подросткам что-то более яркое, была вполне очевидной. Их фирменные машины были очень статусными, и даже дизайн выгодно отличался от большинства других автокомпаний. Конечно, на подобных авто рассекали не только владельцы и основатели компании, но наличие подобного в собственности уже говорило о многом. Поэтому тётушка решила не привлекать излишнее внимание к молодёжи, полагая, что Эльза его вряд ли добивается. Серый цвет не устраивал Джека, но против синего его мать, подумав, возражать не стала. В дорогу, естественно, были взяты небольшие спортивные сумки, содержащие необходимые средства гигиены и пару смен одежды. Вне зависимости от того, насколько и как далеко они уезжали, форс-мажорные обстоятельства никто не отменял. Лучше быть готовым. Устраиваясь на передних сиденьях, юноша и девушка махнули на прощание своим сёстрам; а Джек подключил навигатор. — Ты не говоришь, так что дорогу от тебя я не узнаю, — объяснил он своей спутнице, — а я ещё ни разу не был в твоём приморском городке. Эльза улыбнулась ему и молча оценила комфортные условия в машине: да, её опекуны определённо знали толк в своём деле. Поначалу её немного беспокоило, что среди машин, которые принадлежали семье Фрост, Джек не выбрал что-то более традиционное и менее вычурное. Ведь ей хорошо было известно, что в их личном автопарке около тридцати пяти самых различных марок, и от «Frost-Auto» — только десять из них. Но сейчас она в полной мере оценила выбор парня! Да, на такой машине хоть раз стоило прокатиться, тем более в собственный день рождения. Эльза почти не переживала от поездки в родной город. И её так же мало беспокоило то, что они с Джеком остались наедине впервые за долгое время. Потому что она твёрдо знала — она едет за ответами. А Джек Фрост — тот самый спутник, о котором говорила Ваяна. Ведь он сам обозначил себя таковым, не спрашивая разрешения и не допуская чьих-либо возражений. Хотя, говоря откровенно, и возражений-то не последовало… — Эльза, я хотел бы уточнить кое-что, — прервал затянувшееся, пусть и не тягостное, молчание парень, когда они уже выезжали из города. Девушка заинтересованно взглянула на него. Тот продолжил, в свою очередь не отрывая глаз от дороги. — У тебя сегодня день рождения. Нет, я знал, конечно, дату, мне ещё в январе рассказала Анна. Но я не решил, какой подарок тебе приготовить. Мне неприятно это признавать, но я пока плохо тебя знаю. Эльзе очень хотелось, чтобы он взглянул на неё… И тогда она смогла бы донести до него мысль, что ему не стоит тревожиться из-за подарка. Но он продолжал смотреть на дорогу. Вздохнув, девушка отвернулась и тоже уставилась в окно. Но через несколько минут Джек снова заговорил: — Давай договоримся. Если ты что-нибудь захочешь… Не обязательно вещь… Может, ты захочешь, чтобы я что-то сделал для тебя. В общем, ты дашь мне знать. Ладно? В эту секунду он повернулся к ней. Она радостно кивнула в ответ на его предложение, и Джек заметно повеселел. «Неужели он так волновался из-за того, что не знал, что мне подарить?» — удивилась Эльза. Через час с небольшим они уже въезжали на остров. Когда до самого города оставалось совсем немного, Джек спросил у девушки, куда она хочет направиться в первую очередь. Эльза коротко написала в телефоне:На пляж.
Кивнув, парень быстро скорректировал маршрут — благо, голосовой помощник работал качественно и хорошо ориентировался в карте штата. Едва только они притормозили около пляжа, как Эльза не выдержала, выскочила из машины и побежала к морю. Как же она соскучилась по этому родному запаху!.. По лёгкому бризу, что так нетерпеливо трепал волосы!.. По безлюдности пляжа в это время суток!.. Хотя не совсем — в некотором отдалении находился человек, молодой мужчина, единственный, кого можно было встретить здесь утром… Он сооружал из песка очередную фигуру, полностью сосредоточившись на этом занятии и не замечая никого вокруг. Эльза с улыбкой оглядела его творение — на этот раз это была, кажется, огромная морская раковина с жемчужиной внутри. Она не могла его окликнуть, да и прерывать ей его не хотелось, ведь творческий процесс — дело очень атмосферное. Она заметила, что и внешне их сосед не изменился за эти месяцы: вечно мокрые волосы до плеч — такого же песочного цвета, как и материал для его творений; та же небрежно подобранная одежда из майки и шорт, не скрывающая ни его горчичную кожу, ни плотное, но крепкое телосложение. Иногда им с Анной казалось, что Джеральд Сэнд сам сделан из песка — просто как в фантастических фильмах его оживили в научной лаборатории, и теперь у него необъяснимая тяга к песку. Даже его фамилия говорила сама за себя! Так они фантазировали всё детство, за глаза называя соседа Песочником, придумывая различные теории и развивая их в целые истории об этом загадочном, немного странном человеке, у которого никого не было. Но им обеим он нравился, ведь, несмотря на своё одиночество, не был мизантропом; он оказался неплохим соседом, и родители девочек совсем не возражали против общения с ним. В какой-то момент Джеральд повернул голову и заметил наблюдающую за ним девушку. Она улыбнулась ему в знак приветствия, а тот поднялся с песка и подошёл к ней. «Эльза! Как же я рад тебя видеть!» Надо же, а она-то боялась, что без практики подзабыла язык жестов. Нет, в памяти моментально воскресло всё, чему учил Джеральд их с Анной. У сестрёнки, правда, получалось хуже — поэтому Эльза, сама потеряв голос, предпочла не напрягать девочку, а просто общаться посредством бумаги и ручки либо сообщений. «Здравствуйте, Джеральд! Я тоже рада вас видеть.» «Ты надолго или в гости?» «Сегодня мой день рождения. Я решила отметить его в родном городе.» «О, точно! А что за молодой человек стоит позади тебя? Это твой парень?» Эльза оглянулась. Джек действительно стоял чуть поодаль, в некотором напряжении наблюдая за молчаливым диалогом этих двоих, в котором он не понимал ничего. «Нет, это сын моих опекунов, он привёз меня сюда. И он не знает, что родители умерли.» «Я помню — ты же была у нас после подписания соглашения с Фростами. Не переживай, он ничего не узнает.» Джек всё ещё не решался вмешаться, но это сделал кое-кто другой. — Джеральд! Ты снова увлёкся и забыл обо всём на свете! Вдоль пляжа двигалась красивая черноволосая женщина, одетая лишь в лёгкое платье, поверх которого было наброшено вязаное пончо — от ветра. Одежда не скрывала аккуратный животик женщины. Заметив рядом с Джеральдом Эльзу, она ускорила шаг и вскоре уже обнимала девушку. — Эльза, как же хорошо, что ты приехала! — она отстранилась от неё и внимательно взглянула ей в лицо. — Ты по-прежнему не говоришь? Было бы странно, если бы жена немого человека не освоила язык жестов. Поэтому Эльза ответила ей так же знаками, попросив не говорить ничего лишнего её сопровождающему. Женщина кивнула, затем подошла к парню и приветливо улыбнулась ему, представившись: — Я — Джессика Сэнд, а это мой муж, Джеральд Сэнд. Мы соседи семьи Разенграффе. — Джек Фрост, — коротко ответил юноша, — я привёз Эльзу в Галвестон по случаю дня её рождения. — Да-да, она уже об этом сообщила. Думаю, вам стоит отправиться к нам домой и хорошо позавтракать. В конце концов, вы были в пути довольно долгое время. А мой супруг почти постоянно в творческом процессе, так что о хлебе насущном он элементарно забывает. Возражений не последовало. Хотя Эльза и Джек не так давно ели, они не стали отказываться от любезного приглашения Джессики. К тому же на время своего визита в Галвестоне им надо было где-то разместиться. Джек предложил всем добраться на машине; и хотя бывший дом Разенграффе и, соответственно, их соседей находился не очень далеко, все с благодарностью откликнулись на предложение Джека — ведь миссис Сэнд в её положении нужно было себя беречь. Понимая, что Джек чувствует себя неловко, находясь в обществе сразу двух немых людей, Джессика взяла на себя ведение беседы. — Мой муж не разговаривает с детства — сложности с речевым аппаратом, — поясняла она парню, — а я долгое время была гувернанткой Эльзы и Анны. Так мы и познакомились. Конечно, поначалу нам обоим было сложно в общении, но постепенно и я выучила язык жестов, и Джеральд не стесняется иной раз взять телефон и написать сообщение. Эльза, воспользовавшись тем, что Джек переключился на рассказы её бывшей няни, решила задать своему соседу ещё пару вопросов. Она неожиданно осознала, что ничего не сообщала чете Сэнд — ведь разговаривать она прекратила в день своего отъезда из Галвестона. Так откуда они могли это узнать? Когда они добрались до пункта назначения и вышли из машины, девушка, не теряя времени, задала мужу Джессики свой вопрос. Жена его в тот момент оперлась на руку Джека, когда он помогал ей выйти из машины — она понимала, что Эльзе и Джеральду нужно поговорить, и потому увлекла юношу немного вперёд, занимая его любезной беседой. Джеральд спокойно ответил: «Мы переживали за тебя. Ты всё лето прибывала в таком душевном кризисе, что мы боялись, что ты что-нибудь с собой сделаешь. Поэтому мы попросили Анну вести с нами переписку.» «Анна переписывалась с вами?» «Ну да. По электронной почте. Поняв, что тебе так и не стало лучше, я решил посоветоваться с одним человеком.» «Но зачем? Это ведь только мои сложности!» «Эльза, это неправда. Я жил рядом с твоей семьёй очень долгое время, и вы с Анной всегда были для меня кем-то вроде младших кузин. А Джессика знает вас с самого детства. Неужели ты думаешь, что мы могли отмахнуться и не обращать на вас внимания?!» «И что же вы сделали?» «Я сообщил обо всём происходящем человеку, который имеет реальный вес в семье Фростов, и который, как я точно знал, меня не подведёт. Эльза, я говорю о Карлосе Клиффе.» «Так вы с ним знакомы?» «Конечно. Я ведь его ученик.» — Да, ваш знаменитый дед когда-то учил моего мужа, — тем временем, Джессика увлечённо рассказывала Джеку то, что только что сама Эльза узнала от Джеральда. — В самом деле? — парню явно нравилась затронутая тема, ведь Карлоса он любил и мог говорить о нём с кем угодно. — Но ведь ваш муж не фотограф, правильно? — Верно, он — песочный скульптор, — бывшая няня Разенграффе провела своих гостей через ворота и огромный розовый сад, где от одуряющих ароматов самых разных сортов роз у молодёжи едва голова не закружилась. Хозяйка открыла дверь, и все четверо оказались в уютной кухне. — Прошу за стол, — гостеприимно пригласила Джессика, — я сейчас сварю кофе. Эльза, тебе по-прежнему эспрессо без сахара? Та кивнула, а молодая женщина взглянула на её спутника: — А что вы предпочитаете, Джек? — Травяной чай, но это неважно, подойдёт любой… — Перестаньте, вы же мой гость, — отмахнулась Джессика от его возражений, — вы не против чая из лепестков роз? Я сама его делаю. Джек с опаской посмотрел на Эльзу, как бы молча интересуясь её мнением относительно чая от этой дамы. Девушка с улыбкой кивнула, выражая полное одобрение способностями одного из самых близких ей людей. Пока миссис Сэнд варила кофе и заваривала чай, её муж, сразу же оставивший их скромное общество для посещения душа, вернулся. Он молча достал вафельницу и потянулся было за взбитыми сливками, как жена мягко остановила его: — Нет, Джеральд, я сама испеку вафли. Ты на ногах с пяти утра! Так что лучше отдохни с нашими гостями. «А разве тебе не тяжело? Всё же шесть месяцев — это немаленький срок.» — Перестань, я же не болею. Я просто беременна. Он улыбнулся супруге и молча сел за стол. Эльза с лёгкой укоризной спросила: «Почему вы не сказали Анне о таком радостном событие в вашей семье? Ведь мы столько лет знакомы!» «Ты, конечно, права, но подумай сама: вы уехали, старались привыкнуть к новому месту, толком не отошли от того, что произошло… Мы подумали, что сообщим об этом, когда твоя сестра напишет, что теперь у вас точно всё хорошо.» Видимо, Джессика что-то ощутила и, отвлёкшись от плиты, повернулась к столу. Уловив диалог своего мужа и Эльзы, она внушительно, хотя и без всякой угрозы, произнесла: — Так, вы двое! Я понимаю, что вы давно не виделись, но не забывайте, что за этим столом человек, который не понимает вас, а это, как минимум, невежливо. Эльза, и ты, дорогой, прекратите смущать юношу. В ответ Джек, немного замешкавшись, отозвался: — Спасибо, миссис Сэнд… — Просто Джессика. — …Джессика. Но всё в порядке. Тем более, я, кажется, впервые начал понимать Эльзу. Довольно сложно находиться рядом с людьми, когда не можешь поддержать беседу. — Возможно. Но для Эльзы английский язык — родной, так что она понимает, когда вы с кем-то общаетесь. А вот вы вряд ли понимаете язык жестов. Порицание возымело действие, и дальнейшая беседа поддерживалась усилиями как Джека, так и хозяйки дома. Если Эльза или Джеральд желали сделать ремарку, Джессика тут же любезно переводила парню. Девушка заметила, что на её строгую гувернантку новое положение повлияло довольно сильно. Конечно, никаких радикальных изменений в характере не произошло, но сейчас она как будто бы стала чуть мягче и ещё более женственной; а так же не обошлось без обычных в таких случаях капризов беременной женщины. Но никуда не делась её нежная забота по отношению к любимому мужу. Эльза помнила её, как и, она была уверена, помнит её и Анна. Джессика Роул осталась в её памяти не только как прекрасная экономка их семьи, но и как подруга, несмотря на существенную разницу в возрасте. Застольная беседа вполне естественно коснулась бизнеса Разенграффе. Эльза была к этому готова, потому не удивилась, когда старшая подруга задала ей вопрос: — Дорогая, как ты смотришь на то, чтобы проверить дела порта? Думаю, тебе стоит навестить и мистера Сорена, и мистера Окена. Это люди, которые сейчас занимаются делами Стивена и Элизабет, — сообщила она Джеку. — Так что ты думаешь, Эльза? Всё же именно ты — наследница. — Подождите, Джессика, — парень не дал ей ответить, — у Эльзы сегодня день рождения. Мне кажется, дела стоит отложить на завтра. Не стоит смешивать праздник и бизнес. — А вы думаете задержаться здесь до завтра? Молодые люди невольно взглянули друг на друга. Они не обсуждали это между собой, хотя Аннабель и напутствовала их за завтраком весьма туманными формулировками относительно сроков. Вроде как ей и хотелось, чтоб они вернулись к вечеру, но в то же время она была не против, если бы они остались в Галвестоне до завтра. Ребята решили не ломать головы, а всё обсудить на месте. Теперь, переглядываясь между собой, они пытались честно ответить на прямо заданный вопрос. Эльза не знала, на что ей решиться. С одной стороны, ей очень хотелось задержаться в родном городе — она не ожидала, что чета Сэнд настолько искренне ей обрадуется. С постоянным преддепрессивным состоянием она совсем забыла о том, как бывшие соседи просили не забывать их и, по возможности, поддерживать связь. Эльза не восприняла это всерьёз. Хорошо, что Анна поступила иначе. Джеральд и Джессика ни на минуту не забыли о сёстрах, считая их близкими и родными людьми. По идее, они сейчас должны быть заняты только подготовкой к рождению их первенца, и девушка знала, как это для них важно. Джессика несколько лет не могла забеременнеть, и наконец, у них всё получилось! Как оказалось, благодаря ЭКО. И благодаря ему же на последнем УЗИ выяснилось, что родится двойня, мальчик и девочка. Джеральд сказал, что они решили назвать их Стивен и Элизабет. Девушка смогла лишь прослезиться и молча обнять его. Никакие слова или жесты не могли сказать лучше о её глубочайшей благодарности этим людям. Поэтому ей, конечно, очень хотелось пообщаться с давними друзьями, да и просто побыть в городе, где она родилась. Но она не была уверена в том, что Джеку хотелось того же. Он явно ощущал себя стеснённо, ведь его окружали незнакомые люди. Да, он старался, был не против разговоров, к тому же ему явно польстило упоминание его деда! Джессика объяснила, что, пусть её муж и не стал фотографом, но Карлос помог ему понять, чем же тот хочет заниматься на самом деле. Он как будто подтолкнул Джеральда к тому виду искусства, который был ему на самом деле близок. К тому же учитель хорошо формировал вкус, тренировал мыслить и смотреть на вещи нестандартно. И когда Джеральд Сэнд несколько недель подряд провёл на пляже, сооружая скульптуры из песка, которые вызывали восхищение и местных жителей, и туристов, администрация штата предложила ему официальную работу: делать гигантские песочные статуи пару раз в неделю. В теме и фантазии не ограничивали, да и столь малым количеством он сам не ограничивался, проводя на пляже помногу часов и не покидая его даже после заката. Конечно, долго его шедевры всё равно не могли сохраниться, но на месте одной скульптуры, уже размытой и потому разрушенной, тут же появлялась другая. Долгое время он был счастлив только своими идеями и воплощением их в жизнь. До тех пор, пока его маленькие соседки, сёстры Разенграффе, не познакомили Джеральда со своей гувернанткой… Короче, бесплотные попытки заместителя Разенграффе, Бенджамина Сорена, ухаживать за Джессикой Роул стали попросту безнадёжными. Он очень горевал, когда понял, что ему предпочли другого, и не бизнесмена, а человека искусства. Собственно, рациональная Эльза предположила тогда, что ни о какой любви речи не шло. Это была лишь одержимость яркой женщиной, к тому же достаточно холодной в отношении обожателя. Тогда её родители, видя, что бедняга совсем расклеился, отправили его к психологу, занимающимся как раз сердечными неразберихами. После двухмесячного вправления мозгов и отдыха на Бали, Бенджамин Сорен пришёл в себя. Он усердно взялся за работу, записался в спортзал, а через несколько месяцев вдруг обратил внимание на свою невзрачную, но сметливую и опрятную горничную Ребекку Мадисон. Семья Разенграффе, когда была у него в гостях по случаю юбилея, заметила, как Бекки смотрит на своего работодателя, как она внимательна по отношению к нему, как предупредительна. На это молчаливое обожание и указала невнимательному юбиляру Элизабет. Поначалу Бенджамин растерялся. Он настолько не привык к женскому вниманию, что это показалось ему абсурдным. Какое-то время он даже старался не попадаться на глаза Ребекке, дабы не сказать чего лишнего. Он стал нервничать в её присутствии, хотя раньше оно его не пугало; говорил невпопад и часто отпускал глупейшие реплики. Девушка не понимала и изумлялась поведению хозяина. В конце концов, преодолев дикое замешательство, Бенджамин пригласил свою горничную на свидание. Конечно, множество пошлых и не очень ассоциаций возникает, когда люди настолько разных сортов начинают встречаться. Однако заместитель четы Разенграффе всё же решил попытаться узнать, его ли это судьба. Как сообщила Эльзе Джессика, в прошедшем сентябре Бенджамин всё же сделал девушке предложение, и они поженились. Конечно, увидеть мистера Сорена и его молодую жену, а заодно и пообщаться с ним насчёт бизнеса родителей, Эльзе так же хотелось К тому же она понимала всю важность и необходимость подобного визита. В конце концов, с сегодняшнего дня она становилась совершеннолетней, что давало ей право подписи. Да, по завещанию родителей только по исполнению двадцати одного года морские порта Разенграффе принадлежали ей. Но право подписи, а так же ведение бизнеса, согласование сделок — всё это по умолчанию накладывалось на неё сейчас. Пусть и не в обязательном порядке, так как в документах была оговорка, что в случае, если наследница не может по каким-либо причинам заняться делами порта самостоятельно, то первый заместитель и временный владелец, Бенджамин Сорен, обязан предоставить ей полный отчёт. Адвокат семьи, сухой и дотошный мистер Окен, мастер своего дела и крайне порядочный юрист, так же обязан был проверить всю отчётность вместе с наследницей. Все уставились на девушку, ожидая ответа. Так как молчание чересчур затянулось, Джек спросил ещё раз: — Так мы остаёмся до завтра, Эльза? Он сделал ударение на слове «остаёмся». Он не употребил в предложение частицу «не». Этого было достаточно, что Эльза прекратила маяться сомнениями и с улыбкой кивнула. — Отлично, тогда мы подготовим вам комнаты наверху, — и Джессика встала из-за стола, направившись к выходу из кухни. Но в пороге она обернулась и бросила: — Кстати, Эльза, твои диски со студии по-прежнему у нас. Если хочешь, можешь послушать, — после этого она покинула кухню окончательно. Джек вопросительно глянул на неё. А она вдруг поняла, что до боли хочет услышать музыку, под которую когда-то танцевала… Родители пришли к выводу, что Эльзе не стоит посещать сразу и танцы, и музыкальную школу, когда ей исполнилось четырнадцать. Нагрузки по учёбе, ежедневные посещения порта и изучение бизнеса, творческие направления — совмещать становилось всё тяжелее. Когда врач поставил старшей дочери диагноз «сильное переутомление», Стивен и Элизабет вынуждены были ограничить разнообразные занятия Эльзы. От рояля она не смогла отказаться, поэтому пришлось оставить танцы. Её преподаватель была огорчена этим решением, хотя отнеслась с пониманием — ресурсы даже молодого организма не бесконечны, и беречь его нужно. Но, даже осознавая, что игра на рояле ей гораздо дороже, чем хореография, Эльза скучала по танцевальной студии. Наверное, только в момент танца она не сдерживала себя, и при этом её магия не проявлялась, как будто засыпая внутри. Чтобы не тосковать, она и отдала свои диски Джеральду, у которого на тот момент начался роман с Джессикой. Никак не реагируя на оставшихся мужчин, Эльза направилась в комнату, которая раньше была столовой в этом доме. Теперь она представляла собой довольно большие апартаменты, которым суждено было превратиться в детскую. Там было очень просторно — из мебели осталась только полка, в которой находилась стереосистема. Всё остальное убрали, но ремонт пока не начали. Неожиданно Джессика облюбовала это место для ежедневных занятий йогой для беременных. Ей нравился простор, нравилась музыка, которая заполняла собой, казалось, всё пространство пустого помещения, и нравилось создаваемое этой комнатой идеальное медитативное ощущение — она днём даже изредка спала в ней, отключаясь прямо на ковре. Ковёр, кстати, тоже не убрали. Короче, переделка отложилась на неопределённое время. Диски со студии лежали там же, где и остальные, Эльза быстро их нашла. Подумав, она решила прослушать один из них. Музыка почему-то не радовала. Эльза прислушивалась, искала в себе отзывы, меняла диски, но это не помогало. Тогда она решила воспользоваться одним из дисков Джессики. Кроме расслабляющих и медитативных, там был и обычный сборник романтических песен. Включив первую попавшуюся мелодию, девушка неожиданно замерла, почувствовав, что душа дрогнула. Песню исполнял красивый женский голос, и называлась она «Where are you now». Не тратя время на разминку, Эльза сделала несколько первых движений, давая телу вспомнить танец. Румбу в своё время она любила… И пластика не подвела, хотя, казалось бы, почти за четыре года мышцы должны были отвыкнуть. Однако нет, пробные перемещения по комнате дались ей легко; поступь Эльзы стала увереннее, когда на прижатую к талии руку вдруг легла чужая ладонь и властно притянула к себе девушку… Она не успела даже испугаться, ощутив возле уха дыхание и услышав страстный шёпот: — Не вздумай остановиться! Ты безумно красива! Джек не сказал ничего особенного. Но Эльзу как будто прошибло током — и от слов, и от прикосновений. Наверное, потому что он впервые сказал ей комплимент. «Он считает меня красивой…» Замерев всего на считанные мгновения, она смогла продолжить танец. И Джек подхватил её движения, вписываясь в эту неожиданную, но эффектную импровизацию. Конечно, он тоже не занимался профессионально, но навыки от занятий, за которые его родители старательно платили несколько лет подряд, сохранились. Иногда он ошибался, но постепенно его тело, как и тело его партнёрши, сумело вписаться в нужный ритм, и скользило вместе с Эльзой в совершенном единении. Прошло не больше трёх минут, а им казалось, что они на много часов забылись в румбе. Раздался чересчур громкий в пустой комнате щелчок, и оба словно очнулись. Джессика остановила диск, её муж стоял на пороге, наблюдая за парочкой с восхищением. Точно такой же взгляд был и у его супруги, которая покачала головой и произнесла: — Невероятно… Вы — партнёры по танцам? — Нет, мы впервые танцуем, — Джек понял, что он всё ещё держит Эльзу за руку, но не отпустил, — просто очень красивая музыка… И мне захотелось узнать, помню ли я ещё румбу. — Видимо, не тебе одному захотелось, — Джессика со значением смотрела на обоих. — Ладно, я провожу тебя, Джек, в твою комнату, а Джеральд проводит Эльзу. Примите душ, переоденьтесь, и езжайте отмечать день рождения. У моей воспитанницы праздник, так что нечего вам дома сидеть! Молодёжь встретилась друг с другом только через два часа, посвежевшая и отдохнувшая. Джек оделся в обычные джинсы и лёгкую голубую футболку, а так же сменил туфли на кеды. Эльза тоже решила не заморачиваться с костюмом и выбрала недлинное летнее платье голубовато-аквамаринового оттенка и босоножки в цвет. Провожая их до машины и рассматривая во все глаза, Джессика не смогла промолчать: — Как же эффектно вы смотритесь вместе… Ладно, отдыхайте, жду вас к ужину, но, как я понимаю, вернётесь вы гораздо позднее. Джеральд просто пожал руку Джеку и пожелал девушке на языке жестов весело провести время. Неловкость — довольно странное чувство. По идее, двум не так давно танцевавшим молодым людям, полагалось её сейчас ощущать и очень остро — с учётом их отношений и невысказанных признаний. Ничего подобного. Эльза не краснела и не прятала глаз, настолько легко и свободно ей было. Да и Джек, как она заметила, довольно расслабленно вёл автомобиль, а его губы даже застыли в полуулыбке. Им обоим нравились новые впечатления друг от друга. Они немного покатались по городу, затем Эльза решила заехать в один из парков, где когда-то они любили гулять с сестрой и Джессикой. Она показала сообщение парню с этой просьбой и содержащимся в ней названием парка. Без лишних слов тот кивнул и снова включил навигатор. Довольно скоро они добрались до места, имевшее название «Orange grove». Оставив машину на парковке, пара направилась к кованым, распахнутым настежь, воротам. Эльза ожидала, что будет тихо, но, к её удивлению, в парк стекался народ. Всюду слышались разговоры о каком-то празднике, который решили провести здесь, о предстоящих конкурсах; было множество продавцов напитков и сладостей, фотографов с различными животными и всадниц на лошадях. Джек, у которого в голове сложился определённый образ Эльзы, явно не думал, что ей может нравится нечто подобное, а потому через некоторое время поинтересовался: — Здесь всегда так шумно?В том-то и дело, что я приходила сюда, потому что здесь никогда не было скопления народа. Не знаю, что произошло сегодня.
— Если тебе некомфортно, давай уйдём, — предложил парень. Но Эльза отрицательно покачала головой.Нет. Я всё равно давно здесь не была. Давай хотя бы узнаем, по какому случаю ажиотаж.
Джек пожал плечами, мол, твой день — ты и командуешь. Они прошли в центр парка, где был сооружён огромный помост, вокруг которого и находилась сейчас большая часть народа. На помосте ораторствовал ведущий, узнаваемый по микрофону в руках, и несколько человек, явно участвующих в конкурсе. Конкурс был какой-то глуповатый, хотя и довольно забавный. Парочка, тем не менее, с любопытством следила за происходящим, не смешиваясь с толпой, а находясь в некотором отдалении от неё. Внезапно раздавшийся рядом с ними голос прозвучал удивлённо: — Эльза? Это ты? Она повернулась не сразу и очень медленно. Голос она узнала, и его обладатель не заслуживал её пристального внимания. Рядом с ней и Джеком стоял Ханс Вестергорд, обнимавший за плечи двух гламурных девиц в боевой раскраске. Эльза спокойно облила его молчаливым презрением и лениво кивнула. Её бывший изменился мало, не считая дорогих, но довольно аляповатых шмоток, а его наручные часы, сверкая золотом на солнце, едва умещались на руке — такими здоровыми они были. Девушка даже позволила себе усмехнуться краем губ. Джек среагировал, как ни странно, но так же собрано, как и Эльза. Он сделал чуть заметный шаг вперёд, как бы загораживая собой спутницу. После чего надменно спросил: — Что тебе нужно от моей девушки? — Твоей… кого? — не понял рыжий. — Моей девушки, — подчёркнуто медленно и внушительно повторил Джек. Эльза поняла, что он тоже узнал Ханса, и сейчас, вполне возможно, начнётся показательное выступление. Она с интересом приготовилась наблюдать. — А ты сам-то кто? — Ханс вернул себе беспечный вид, видимо, решив, что это не имеет значения. — Я? — последовала коротка усмешка. — Джексон Оверланд Фрост. Обе девицы Ханса ахнули и, прикрыв рты ладошками, уставились на Джека во все глаза. Да и сам Вестергорд растерялся. Правда, попытался сохранить лицо, нагло спросив: — С чего ты взял, что мы тебе поверим? — Ханс, да ты что! — испуганно затараторила одна из девиц, — конечно же, это он! — Его же невозможно с кем-то спутать, — добавила вторая, рассматривая Джека, как редчайший алмаз в ювелирном магазине, — его фотографии так часто попадают в светскую хронику!.. — Так тебе доказательства нужны? — тоном матушки Аннабель уточнил Джек. Затем залез в карман джинс, достал водительские права и предъявил Хансу, едва ли не в ткнув их ему в морду. До того постепенно начала доходить суть ситуации, после чего он растянул губы в самой неестественной улыбке и залебезил: — Я очень… в смысле… я прошу прощения, что не поверил на слово… — Бывает, — ровно отозвался Джек, — твои спутницы оказались более знающими на этот счёт людьми, — и парень наградил каждую из девиц особым взглядом. — Для меня огромная удача познакомиться с представителем такой значимой семьи, — сделал вторую попытку выглядеть хорошо бывший Эльзы, даже протянул руку для пожатия. Джек едва взглянул на протянутую руку и выдал комментарий в стиле того Джека Фроста, которого Эльза так часто видела в школе: — Разумеется, удача. Для любого пижона, который понятия не имеет, что такое хороший вкус, которому не повезло с внешностью и который старается пробиться в этой жизни за счёт других… — последние слова он произносил медленно и настороженно, — да, тебе определённо повезло встретить тех, кто входит в высшее общество. Тебе-то туда дорога заказана. — Вообще-то, я представитель одной из самых богатых семей в Галвестоне, — уязвлёно проговорил Ханс, краснея, оттого что его оппонент даже не потрудился понизить голос. — Видишь ли, — снисходительно продолжил Джек, — между богатыми семьями и семьями из высшего общества существует огромная разница. И то, что тебе неизвестен этот факт, говорит о том, что ты не принадлежал, не принадлежишь и, более того, никогда не будешь иметь допуск в статусные семьи, такие как моя, например. Или семья Разенграффе! Эльза едва удержалась от аплодисментов. В это время к Хансу подошли ещё несколько девушек и парней — видимо, они гуляли общей компанией, пока Ханс и две его поклонницы не отделились. — Эй, Рэйчел, Джинджер, Вестергорд! — окликнули их подошедшие. Внезапно одна из новых девушек поражённо выдохнула: — Это ведь Эльза Разенграффе! — И её жених — Джек Фрост! — с восторгом пискнула то ли Джинджер, то ли Рейчел. На Ханса вовсе перестали обращать внимания. Все восхищённо смотрели на красивую пару, а Джек, кажется, с удовольствием, взял Эльзу за руку и демонстративно улыбался и здоровался с окружающими. Он и говорил за двоих, умело избегая ненужных и провокационных вопросов, словно с журналистами общался. От Эльзы требовалось только изредка посматривать на него с глубокой нежностью во взоре и так же улыбаться. Неизвестно, сколько бы продолжалось это выступление, но тут ведущий со сцены громко объявил: — А сейчас наш традиционный конкурс талантов! Прошу на сцену всех творческих людей! — Просим нас извинить, — Джек поспешно кивнул всем и, подхватив за талию Эльзу, повёл её сквозь людской поток к помосту. — Я думаю, что наша маленькая сегодняшняя импровизация не была бесполезной, — тихо говорил он ей, — я бы даже сказал, что получилась хорошая репетиция. Ты как, не против ещё раз станцевать со мной? Девушка, не задумываясь, кивнула, хотя ладони её задрожали. Тем не менее, отказываться она не собиралась. Во-первых, она была уверена, что Ханс и его компания, в которой, по милости Джека, он моментально перестал быть центром, будут смотреть на их танец. А во-вторых… ей всё же очень хотелось повторить то волшебное, что происходило между ней и Джеком в бывшей столовой Сэндов. Джек сказал пару слов организаторам и ведущему, после чего они с Эльзой заняли свои позиции на сцене. — Итак, наши первые участники, — объявил ведущий, — гости нашего города, Джек Фрост и его очаровательная невеста, Эльза Разенграффе! Они исполнят романтический танец, румбу! Эльза успела поймать себя на мысли о том, что их пару сегодня уже дважды нарекли женихом и невестой, а затем в дело вступила музыка… Та же самая… И снова был чувственный вихрь. Если в первый раз она действовала в полугипнотическом состоянии, то сейчас её действия и шаги были более уверенными. Она полностью отдавалась музыке, такту и рукам партнёра… Эльза любила свою ледяную магию с детства и воспринимала её как часть самой себя. Её зимние силы она не променяла бы ни на что другое — разве что на возможность вернуть в этот мир того, кто тебе дорог. Но сейчас она понимала, что впервые по всем артериям и венам её тела распространяется не холод, а самый настоящий огненный смерч. Она никогда не испытывала подобных чувств к Хансу. Была нежная, романтическая привязанность, но и только. Джек вызвал в ней совсем иное. И почему-то это не пугало. Как будто так и было задумано кем-то, кто наблюдает за нами с самого сотворения вселенной. И было странным понимать, что она должна была догадаться об этом в самую первую их встречу, которая произошла полгода назад. Уже тогда можно, даже нужно было понять, что для каждого из них заканчивается его путь в одиночестве, и начинается их совместный путь вместе. Только так. Иначе и быть не может. О чём думал Джек, она не знала. Только видела, как в его глазах плещется неукротимая, высасывающая силы, жажда. Эльза вряд ли ошибалась, думая, что её мироощущения в данный момент несильно отличаются от мироощущений партнёра. Они оба хотели одного и того же. И как только их танец подошёл к концу, потянулись навстречу друг другу, забыв о том, что они не одни. Поцелуй вышел впечатляющим — непонятно, чему больше аплодировали зрители, ему или всё же румбе. Когда, наконец, они выплеснули эмоции в поцелуе, то, не размыкая объятий до конца, спустились со сцены и медленно направились к выходу из парка. Они прошли совсем немного, когда их окликнул и догнал один из организаторов. Извинившись, он пояснил: — Простите, мистер Фрост, мисс Разенграффе, но после вас никто на сцену даже не вышел — все по умолчанию решили, что конкурентов у вас быть не может! И потому я прошу вас принять подарок от нашего спонсора, это приз за самую эффектную и яркую демонстрацию таланта, — он протянул Джеку конверт, — здесь приглашение в один из лучших ночных клубов города. Напитки и десерты в неограниченном количестве. Конечно, мы не предполагали, что выиграют, так сказать, люди со стороны… — Полагаю, это приглашение должно было достаться определённому человеку? — прозорливо спросил Джек замявшегося парнишку. — Ну… да, — вынужденно признал тот, — просто владелец клуба, Джейкоб Вестергорд, является спонсором праздника в этом парке… — Как ты сказал? Джейкоб Вестергорд? — Джек взглянул на Эльзу, которую всё ещё обнимал за талию. — Это же отец Ханса, правильно? — девушка кивнула. — Так, а просвети меня, будь любезен, — снова обратился он к организатору, — по какому случаю сегодня праздник? — Год с открытия того самого ночного клуба, — последовал простодушный ответ, — называется он «Южный принц». Эльза фыркнула. Очевидно, что креатив Вестергорда-старшего по-прежнему не измерялся широкими рамками. Конечно, название было не полностью скопировано с почившего в огне старого судна, но Джейкоб, очевидно, считал его шедевром и ничего лучше придумать уже смог. — И, разумеется, в каждом из конкурсов должен был выиграть кто-то из его сыновей? — насмешливо улыбаясь во весь рот, уточнил Джек. — Почти угадали. Либо один из сыновей, либо — кто-то из приближённых этому семейству. Например, ваш конкурс должны были выиграть Рэйчел Глосс и Джинджер Бейкер. Но они тоже не появились, чтобы продемонстрировать свои чирлидерские способности. Поэтому, как видите, приз достаётся вам, — и парень, глянув на часы, убежал в обратном направлении. Джек задумчиво посмотрел на конверт, а потом обратился к своей спутнице: — Честно говоря, я не думаю, что нам стоит туда идти, — Эльза пожала плечами, — если я правильно успел тебя понять, то ты не любитель подобных развлечений? — она согласно кивнула, улыбаясь. — А знаешь, что? Давай вернём это приглашение тому, кто так жаждал его заполучить. Не против? Лукавство в его взоре давало ей понять, что Джек хочет ещё раз полюбоваться вытянувшейся физиономией Ханса. Что ж, это вполне простительная слабость. — Вряд ли их компашка могла уйти далеко от помоста, — Джек прикинул, сколько времени займут поиски, после чего подвёл девушку к скамейке и сказал: — Не имеет смысла бегать за ними вдвоём. Посиди, а я скоро вернусь, — он перешёл на более значительный тон, — думаю, нам потом нужно будет кое-что обсудить. Эльза согласно кивнула — да, кое-что обсудить им действительно предстояло. Например, природу их нынешних отношений. Делать вид, что между ними ничего не происходит, больше не получится. Она надеялась, что парень вернётся быстро, но, видимо, поиски компании Ханса и его друзей заняли больше времени, чем предполагалось. Джека не было минут двадцать. Эльза начала беспокоиться, когда с радостью заметила, что он возвращается. Однако радость её тут же улетучилась. Лицо Джека приобрело ту самую маску, о которой она пока не успела забыть. Мрачное, даже злое выражение, плотно сжатые губы и холодные глаза. Он приблизился к скамейке и отрывисто произнёс: — Пойдём к машине. И немедленно, — после чего устремился прочь, не оборачиваясь. Ничего не понимая, Эльза поспешила за ним. Она знала, что уже должна привыкнуть к его эмоциональным скачкам, но сейчас абсолютно недоумевала, что могло случиться. Возле машины он распахнул перед ней дверь, а когда она села, со злостью захлопнул её. После чего сам сел за руль, обходясь со своей дверью столь же бесцеремонно. Резко втопив педаль газа, парень принялся гонять по ближайшей местности, по-прежнему сохраняя молчание. Однако с выдержкой у Джека проблемы были всегда, поэтому хватило его минут на семь. После чего он так же резко остановил машину и посмотрел на девушку в упор. — Как ты посмела?! — с непередаваемой яростью, как в самом начале знакомства начал он, — как ты только посмела скрыть от меня, что твои родители погибли? Да ты хотя бы представляешь, какое это предательство? Ты хуже, чем Шарлотта! Я ведь поверил тебе! Поверил, что небезразличен тебе! Как ты могла скрывать от меня эту проклятую аварию?! Как ты могла лишить меня права попрощаться с ними, навестить их могилы? Они всю жизнь были мне дороже, чем мои собственные отец и мать! Элизабет и Стивен были единственными людьми, которым я мог хотя бы отчасти довериться, отогреться душой возле них! И ты скрывала их смерть! И не говори, что это не твоя инициатива — мистер и миссис Фрост до такого бы не додумались! А сестрице твоей любое враньё с трудом даётся, так что она точно не стала бы участвовать в этой авантюре, если бы не твоя просьба! Эльза слушала его, и глаза её наполнялись слезами. Впервые ей захотелось разрыдаться, и ей было плевать, что это увидит Джек. Ей осточертело постоянно делать вид, что её не задевают и не трогают его слова. Даже в период их противостояния спокойствие не давалось ей тяжелее, чем сейчас. Да сколько же можно! Он хотя бы понимает, что несёт!.. — Что… что ты… говоришь?.. Как ты… можешь!.. Челюсти свело болью. Лицевые мышцы как будто стали одной сплошной судорогой. Язык моментально онемел. Но она протолкнула эти слова наружу.