Солнца яркий луч, Путь найди во мгле! Я прошу — верни, Что так желанно мне! Раны исцели, Жизни свет пролей! Я прошу — верни, Что так желанно мне, Желанно мне!
Первым отчётливым воспоминанием Рапунцель был запах. Не всегда один и тот же; это могла быть карамель, или ваниль с корицей, или кокосовое молоко, миндальный экстракт, влажный шоколад, апельсин, лимон… Запахи будоражили рецепторы, манили встать с постели и подойти к маме, которая точно сейчас стоит у плиты и готовит. А затем прижаться к её длинному платью, ожидая, когда она погладить тебя по голове и скажет: — С добрым утром, eres mi vida (жизнь моя). Затем прошлёпать в ванну, где поспешно умыться, наскоро набросить на себя платье, перехватить лентой растрёпанные локоны и вернуться обратно в кухню, чтобы увидеть, как матушка ставит на стол чуррос или фриттеры, или даже сопапийяс с шоколадным соусом. К такому завтраку шёл либо горячий шоколад, либо рисовое молоко; позднее Рапунцель полюбила кофе, и матушка с радостью варила для неё настоящий кофе в старой турке. Рапунцель забиралась на стул и ждала, когда за столом к ней присоединиться та, которая только что заботливо приготовила ей завтрак. В одиночестве есть было нельзя — таковы были правила дома Готель. Но мать и не заставляла дочку томиться ожиданием. Проходило не больше трёх минут, и она садилась за стол, заранее предупреждая Рапунцель, чтобы не забыла о молитве. После трапезы маленькая девочка помогала маме мыть посуду и прибраться на кухне. Как умела, слишком много от неё не требовалось. Потом шли занятия: счёт, чтение, письмо, отрывки из Библии, учение стихов наизусть. Затем мать разрешала дочери немного отдохнуть, пока она приготовит обед. Но Рапунцель не желала отдыхать. Её любимым времяпровождением было наблюдать за матушкой, пока она жарит, печёт, стряпает, тушит, варит… Поняв, что кулинария очень привлекательна для девочки, Эминья Гонсалес — Эмма Готель — стала потихоньку учить ту прелестям мексиканской кухни, которая напоминала ей о родине, где Эминья так же училась готовить ещё будучи совсем маленькой. Она даже не представляла, что неродного, по сути, ребёнка может так увлечь занятие, которое Готель очень любила. Хотя она достаточно быстро забыла о том, что та не является её дочерью. У Рапунцель не осталось в голове других, более ранних воспоминаний. Вероятно, потому что она была счастлива в этих. Она росла смышлёной, одинокой девочкой, которая не представляла своей жизни без матери и без подвала, из которого ни разу не сделала и шагу. В подвале была оборудована и кухня, и спальня, и ванная, и даже небольшой закуток, представлявший собой молельню. Эмма очень долго и тщательно готовилась к тому, что в её доме скоро появится ребёнок, которого надо будет оберегать со всем возможным прилежанием. Мир вообще не должен догадаться о существовании этого ребёнка. Никакого телевизора, интернета, телефона или даже радио. Исключение составлял проигрыватель для дисков — Эминья всё же считала, что девочка должна иметь небольшое понятие о внешнем мире. Хотя бы для того, чтобы не стремиться познать его ближе. Она самым тщательнейшим образом выбирала для дочери фильмы и мультфильмы. В основном её выбор падал на жанр в стиле фэнтези, либо на исторические романы, или же кое-что о жизни переселенцев. Каждый просмотр сопровождался неизменным комментарием Эммы: — Запомни, дорогая: так жили раньше, ещё пару столетий назад, может больше. Сейчас, увы, всё совсем по-другому. Мир полон обмана, зла и насилия. Я не смогу тебя уберечь, если ты захочешь попасть туда. Ты можешь решить, что способна постоять за себя. Но ведь ты никогда не сможешь угадать, кто честен с тобою, а кто тебе лжёт. И попасть в подобную ловушку гораздо проще, чем просто дать отпор какому-нибудь наглому типу, который принял тебя за девицу лёгкого поведения. Она ещё немного, излишне страстно, рассуждала в подобном духе, чтобы дочь точно прониклась, а потом уточняла, понимает ли Рапунцель всю серьёзность и опасность положения, в котором окажется, если не прислушается к советам мудрейшей женщины и всё-таки сбежит из-под опеки. Рапунцель отвечала, что почтение к матери — одна из заповедей библейских, а потому ей, как христианке, подобает следовать её советам. Зато на книги Готель не скупилась, считая, что дочери полезно быть начитанной. И это была не только художественная литература, но и вполне серьёзные трактаты, описывающие какое-нибудь историческое событие; или энциклопедия по анатомии, а то и просто стихи великих поэтов. Каждый вечер она оставляла Рапунцель одну в подвале, желая ей спокойной ночи и наставляя вести себя хорошо. Поэтому девочка не боялась ни абсолютной темноты, ни нахождения в полном одиночестве. Матушка Готель в это время поднималась из подвала наверх, в сам дом, где и было её официальное жилище, обставленное по всем правилам. Когда Рапунцель только-только появилась у неё, она вынуждена была объявить на работе, что по состоянию здоровья не может больше ходить в ресторан на регулярную работу. Но директор, очень благодарный ей за несколько лет объективно хорошего труда, неожиданно свёл её с одним из своих постоянных клиентов. Тот оказался человеком деловым и весьма хватким. Он быстро понял, что Эмма Готель не просто мексиканка с хорошими данными для кулинарной деятельности. Он заметил в ней перспективу — то, на чём можно очень хорошо заработать. И предложил ей создать свой кулинарный видеоблог. С его посильной, разумеется, помощью. Эмма согласилась, и в течение года её блог под названием «Мексиканская домохозяйка» обрёл очень неплохую аудиторию и рейтинг. Её покровитель был в восторге от того, что не ошибся в своей протеже. Женщина создавала видеоролики на собственной кухне, где была установлена веб-камера. Поскольку Рапунцель ни разу не выходила из подвала, она, естественно, не знала, что её названная мать — популярный блогер. Она думала, что мама просто работает поваром в хорошем мексиканском ресторане, где её не могут не оценить. Правила того городка, где Эминья Гонсалес родилась и выросла, требовали, чтобы любая девочка умела не только прекрасно разбираться в блюдах родной страны, но даже приготовить то, что редко готовили в нынешнее время. Например, куропатки с соусом из лепестков роз. Эмма Готель старательно воспроизводила на своей кухне то, что невозможно было увидеть у других похожих ведущих. И много лет её тайна так тайной и оставалась. Конечно, любая мексиканка привлекает к себе внимание в любом американском квартале, а матушка Готель приобрела дом в очень оживлённом месте, где обитали люди среднего класса. Хотя этот дом был построен в некотором отдалении от всех остальных и смотрелся обособленно. Люди любят болтать и сплетничать, особенно досаждая тем, кто хочет держаться подальше от них. Но Эмме Готель удавалось удерживать всех районных сплетниц на расстоянии от своего дома. Она была вежлива, немногословна, постоянно отговаривалась работой, и в итоге от неё отстали. Все знали, что она хороший повар, что доказывал не теряющий популярности блог. А для соседей этого было достаточно, чтобы она не вызывала подозрения. К Рапунцель она относилась строго, но с любовью. Этого нерастраченного чувства в ней было столько, что оно с лихвой компенсировало и излишнюю религиозную фанатичность, и жёсткие требования в одежде. Эминья умела не только готовить, но и шить. Она покупала хорошую удобную ткань и регулярно обновляла Рапунцель гардероб, который та всё равно носила только дома. Не было необходимости и в обуви — в подвале было тепло, а уличная всё равно не пригождалась. Поэтому Рапунцель привыкла ходить босиком, что в последствии причинило ей массу неудобств. Девочка любила свою приёмную мать и доверяла ей, не видя ничего странного в том, что ей категорически запрещено покидать подвал. Ей хватало и одного собеседника для общения, и любимого хобби. Её почти никуда не тянуло. У неё были регулярные занятия, позволявшие ей (хотя она об этом и не подозревала) не сильно отставать в развитии от своих сверстников, а кое в чём и превосходить их же — например, к десяти годам для неё были родными два языка, английский и испанский. Конечно, иногда она ощущала непонятную пустоту внутри. В один из таких моментов она спросила у матушки про отца. Готель ответила что-то непонятно-философское, и больше девочка не задавала подобных вопросов. Душевная болезнь, которая могла как затаиться на годы, так и проявить себя в любой самый неожиданный момент, конечно, подтачивала здоровье мексиканки. Но происходило это медленно: привязанность к приёмной дочери, олицетворявшей собой самую настоящую солнечную радость, не давала Эминье впасть в безумие. В юности ей пришлось наблюдать, как таял интеллект её двоюродной тётки, а потом и самой пройти через потерю связи с реальностью… Тогда, в самый первый раз её вывели из острого психоза, и ей не нужно было объяснять, что же с ней произошло. Она уже знала. Шизофрения… Страшный диагноз, от которого нет лекарства. Она может протекать очень медленно или быстро, но результат всегда будет один и тот же: потеря интеллекта и всех способностей. Первый раз — и он никогда не будет последним. Постепенно психиатрическая клиника станет твоим постоянным местом жительства. Эминья любила своих родных, видела горе и боль в их глазах, когда они поняли, что она унаследовала гены своей несчастной родственницы. Она в полной мере осознала, что же ждёт в дальнейшем всю их семью и её саму в частности. Не желая быть тем членом семьи, которого стыдятся и боятся, она приняла решение оставить их. Прихватив с собой сбережения, девушка сбежала в штаты. Как ни странно, после того первого раза сознание оставалось ясным очень даже долгое время. Срывы стали происходить через много лет, уже когда приёмная дочь возникла в её жизни. Эминья знала, что ей нельзя рожать собственных детей, если она не желает передать им своё неизлечимое заболевание. Так же она долгое время следила за состоянием своего мозга, прислушиваясь к нему и опасаясь того, что он снова подведёт её. Но всё оставалось в рамках здравого смысла. По крайней мере, ей так казалось. Она не знала, что одним из побочных эффектов шизофрении является амнезия на собственные нездоровые действия. И уж тем более здоровому человеку не придёт в голову красть чужого ребёнка. Изредка, когда Рапунцель станет уже подростком, Эмме Готель будут приходить в голову непонятные и несформированные мысли, что Рапунцель, кажется, не совсем похожа на неё саму… Кажется, дочь должна больше походить на мать… Она старательно удерживала своё сознание ясным, сколько могла и любыми способами. Одним из них и были волосы Рапунцель. Когда матушка Готель начинала ощущать подступы того, что называют помешательством, она брала гребень, звала дочь и просила её садиться возле своих ног. А когда девочка подчинялась, мать долго и тщательно перебирала жидкое золото волос, прочёсывая каждый локон. Это могло продолжаться и не один час, но всякий раз помогало — снова наступала ясность сознания, и Эмма могла с невероятным облегчением вернуться к своим делам. Рапунцель привыкла к этим моментам, она стала считать их чем-то вроде духовной связи с матерью. К тому же в одной из многочисленных книг, которые ей дарила мама, девочка прочитала, что если кто-то доверяет кому-то свои волосы, то он доверяет тому человеку полностью. К сожалению, Эминья Гонсалес ничего не могла сделать с ухудшениями, которые безжалостно наступали. Контроль давался с годами всё тяжелее, а приступы затягивались. И они не всегда были тихими, когда достаточно было несколько часов провести в глубокой тишине, как робот, причёсывая чужие волосы. Были и другие моменты, более тяжёлые и страшные. Как и всякий человек с повреждённым мозгом, Эмма была склонна к паранойе. К тому же комментарии её кулинарных занятий стали играть слишком большую роль в её жизни. И если она видела от какого-либо пользователя комментарий, который казался ей оскорбительным, она могла выйти из себя и пребывать в состоянии бешенства. Рапунцель становилась свидетелем и подобных сцен. Её мать кричала, плевалась ядовитыми ругательствами в адрес тех, кто пытается подорвать её репутацию отличного специалиста мексиканской кухни и грозила всеми возможными небесными карами. Дочь старалась её успокоить, не вникая в общий смысл такой реакции. Она просто думала, что у мамы неприятности на работе, она с кем-то сцепилась на профессиональном поприще и, так уж бывает, не сошлась с этим человеком во мнении. Побушевав какое-то время и при этом не разгромив всё, что попадётся под руку (дочка за этим тоже следила), матушка приходила в себя и бежала наверх — ругаться с пользователями своего блога. В такие минуты она была настолько некорректна и вульгарна (ещё одна деталь, отличающая шизофреников — грязные слова и словосочетания, которых не существует у этого человека вне приступов), что люди недоумевали: почему столь интеллигентная на вид женщина использует в своей речи такие неподходящие выражения. Не мог понять этого и её покровитель, который долгое время вообще не обращал внимания на то, что с его кулинаром творится что-то неладное. И лишь заметив, что рецепты блюд, которые она выдавала в видеороликах, были временами, мягко говоря, чересчур странными, он всерьёз обеспокоился. Какой бы экзотической не была мексиканская кухня, но элементарные правила и нормы были известны всем. И именно на это указывали комментаторы Эмме Готель, удивлённые её действиями. Именно подобные замечания она и принимала за оскорбления. Она приходила в себя, получала резкие замечания от своего покровителя. Потому что не может хороший повар прийти на кухню с грязными руками. И против подобных вещей возразить было действительно нечего. Проблема была в том, что, как уже было сказано выше, она не помнила своих нездоровых действий. Потому искренне принимала это за происки конкурентов, которые испортили её ролик, сделав такой правдоподобный монтаж. Ничего другого не оставалось, как извиняться перед своим модератором, который вовремя удалял такие записи, и приниматься за дело заново, уже во вменяемом состоянии. Поскольку каждый раз Эминья исправляла ситуацию, да и случались они не так часто, а знал он эту женщину много лет, покровитель её успокаивался и не задавался вопросом, которым ему по идее надо было задаться очень срочно. Будучи подростком, Рапунцель не могла не понимать, что с мамой происходит что-то страшное и непонятное. В детстве она относилась к этому как к должному: маме плохо, это надо просто пережить, тем более что женщина относительно быстро приходила в себя. Но Рапунцель не была совсем уж наивной, несмотря на строго ограниченный вокруг себя мир и жёсткую изоляцию. Она росла очень любознательной, поэтому и старалась читать как можно больше. Казалось совершенно невероятным, что она выросла не запуганной, а очень жизнерадостной; не сошла с ума, а напротив — сумела развить свой мозг и логику гораздо лучше, чем предполагалось в её возрасте. Дело было, разумеется, не в том, что, в отличие от мамы, ей достался здоровый генотип. Дело было в том, что она стремилась понять её и хоть как-то контролировать вспышки безумия. Она приняла на себя роль взрослого в этой ситуации, пусть и произошло это неосознанно. Ей было тринадцать, когда она поняла, что мама не просто болеет, а то, что с ней происходит, это необратимые изменения мозга. И дальше будет только хуже. Она мягко уговорила матушку поручить ей хотя бы часть работы для ресторана (как мы помним, ей не было известно о существовании кулинарного блога). Та, со своей стороны, тоже полностью доверяла дочери, поэтому согласилась, оставив неизменными условия: Рапунцель будет не готовить, а подготавливать продукты. То есть она должна собрать все ингредиенты согласно того блюда, рецепт которого предстояло продемонстрировать. Отмерить их необходимое количество и подготовить к эксплуатации — например, если это картофель, то почистить его. И делать всё это она должна так же в подвале. Против этого девочка никогда не возражала. А матушка Готель будет закупаться на рынке. Рынок находился в другой части города, населённый торговцами с её незабвенной родины, что не могло не радовать больную душу Эминьи. Поэтому пару раз в неделю, составив накануне список продуктов вместе с дочерью, Эмма Готель очень рано покидала дом, чтобы насладиться атмосферой, поесть свежей еды, приготовленной прямо на улице, и послушать родную речь, совместив всё это с полезным делом. Уходила она примерно часов в шесть утра, а возвращалась только около девяти вечера. Всё это время Рапунцель была предоставлена сама себе. Однако ей и в голову не приходило сломать замок на двери подвала, чтобы увидеть мир за пределами своих небольших, но уютных апартаментов. Она занималась изучением других кухонь мира, пользуясь кулинарными книгами, которые Готель купила по её просьбе; а так же, разумеется, совершенствовалась в мексиканской, самой любимой кухне. В один из таких дней, когда матушка, как обычно, отправилась на рынок, а Рапунцель, тихонько напевая на испанском, воодушевлённо готовила себе завтрак, дверь подвала осторожно открылась… Девушка, которой на тот момент уже было пятнадцать лет, ничего не услышала, она была слишком увлечена, помешивая в кастрюльке знаменитый соус «кахета», могущий составить конкуренцию разнообразным вареньям, джемам и кремам. Он готовился долго, не меньше трёх часов на медленном огне, но стоил всех усилий. Его Рапунцель варила нечасто и всегда помногу, чтобы был запас. Увидев, что соус заканчивается, девушка поспешно принималась за новую порцию. Так получилось и сегодня. Занимаясь завтраком, она обнаружила, что баночка «кахеты» осталась всего одна, и решила потратить время на любимый сладкий соус. Поэтому, когда человек стал спускаться по лестнице в её подвал, Рапунцель даже не услышала шагов. Естественно, когда она случайно повернула голову в сторону лестницы и увидела на ступеньках незнакомца, она застыла от неожиданности. Тот тоже разглядывал её во все глаза. Прошло несколько очень напряжённых секунд. Впервые оказавшись в столь странной ситуации, девушка действовала исключительно по наитию. Сковорода, которую она сняла с плиты буквально перед тем, как заметить незнакомца, всё ещё была горячей, даже раскалённой. И эта кухонная утварь была запущена в сторону того типа, который по-прежнему не говорил ни слова. Тип, наверное, удивился столь крутому способу знакомства, но от импровизированного оружия увернулся. — Эй, я вообще-то ничего тебе не сделал! — впервые подал он голос. — Зачем же сразу кидаться опасными предметами! Ножа, я надеюсь, у тебя в руке нет? Нож как раз был — только не в руке, а на разделочной доске. Рапунцель перевела на него взгляд, как бы примериваясь, но решила не хватать. Тип вздохнул, поднял сковороду за ручку, которая, в отличие от другой свой части, вовсе не была горячей, и приблизился к девушке: — Возьми, — сказал он, протягивая ей вещь, — или скажи, куда поставить. — На плиту, — проронила девушка, во все глаза разглядывая молодого юношу, довольно обычной внешности, но сверкавшего обаятельной улыбкой. Она никогда не видела других людей, поэтому, конечно, ей было любопытно взглянуть на кого-то, кроме матушки Готель. — Извини, если напугал, — продолжил парень, определив сковороду на место, — меня зовут Флинн Райдер. Но ты можешь звать меня Юджин. — Ладно, — кивнула она, — а я — Рапунцель. — Необычно, — парень чуть присвистнул, — и волосы у тебя тоже обычными не назовёшь. Как ты умудряешься носить такие длинные? — Дело привычки. А зачем ты залез в наш дом? Тебе нужно что-нибудь украсть? Она спрашивала спокойно, без паники, подумав, что этот человек, скорее всего, незлой, и если ему нужна помощь, то она вполне способна ему её оказать. Судя по одежде, его положение если и не бедственное, то весьма к этому близкое. — Нет, красотка, — усмехнулся Юджин, — всё, что мне нужно было украсть, я уже украл. И в вашем доме мне ничего не надо. Я залез сюда, чтобы спрятаться. Видишь ли, дом стоит в некотором отдалении от всех, а дальше идёт квартал, в котором сложно затеряться. Вот я и завернул к вам, так сказать, в гости. — За тобой гонятся? А кто? — Разве не ясно? Полицейские. — Почему? — Я украл нечто ценное, — и он с довольным видом похлопал висевшую на его плече сумку, которую Рапунцель не сразу заметила. Решив, видимо, что девушка, живущая в подвале, ничего ему не сделает, Юджин продемонстрировал ей приснопамятную диадему, которая доставит им столько неприятностей в будущем. Но тогда они этого ещё не знали. Девушка бросила равнодушный взгляд на очень дорогую безделушку. — Что это? — Ты что?! Это ведь диадема, сделанная почти два века назад! Знаешь, какие это редкие камни? Смотри, вот тут… — Пресвятая дева Гваделупская, моя «кахета»! — возопила Рапунцель и побежала срочно спасать соус, про который едва не забыла. Юджин остался один на один с диадемой, недоуменно разглядывая бросившуюся к плите Златовласку. Он впервые видел существо женского пола, которое абсолютно не интересовали украшения и драгоценности. Он никогда не видел столь юную особу, которая бы с таким трепетом относилась к кулинарии. А ещё он не знал, что такое «кахета». Рапунцель пожала плечами, когда он решился спросить, и предложила ему выпить кофе. За ним беседа гораздо приятнее. Совершенно ничего не понимающий вор согласился. Он просидел в подвале дома Готель до самого вечера. Ему не хотелось никуда идти, и вовсе не из-за преследовавших его полицейских. Да он почти забыл о них. Затворница с золотыми, струящимися чуть ли не до пят волосами — это было куда интригующе. Так и началась их история знакомства, положившее начало одному из самых необычных романов в современной Америке. Рапунцель не видела ничего плохого в том, чтобы иногда общаться с человеком, как она про себя его называла «из верхнего мира». Хотя, повинуясь какому-то чувству, она решила не рассказывать матери об его появлении в их доме и о том, что девушка заинтересовалась вором. Кстати то, что её приятель — вор, тоже не смущало. Несмотря на строгое воспитание в христианских догматах, Рапунцель всё же не могла осуждать его. Юджина же до крайности изумляла идея её матери держать девушку взаперти. Он не мог поверить в то, что его новая подруга никогда не видела солнечного света, не любовалась луной, не плавала в озере, не чувствовала траву под босыми ступнями… Конечно, он вырос в весьма специфической среде обитания, и ему не с чем было сравнивать подобную гиперопеку. Но ему казалось, что держать своего ребёнка вдали от людей — это вовсе не выход, и подобным образом невозможно избежать неприятностей. Тот день, когда Рапунцель согласилась покинуть свою многолетнюю обитель и пойти погулять с Юджином, стал для вора грандиозным прорывом в их отношениях. Он раздобыл ей старые, но очень мягкие и удобные балетки, беспокоясь об её ногах, которые наверняка быстро устанут. Понимая, что у них есть от силы несколько часов, а случайно напороться на суровую матушку Готель обоим не улыбалось, Юджин изначально решил отвести подружку в свой квартал. Его друзья из «Сладкого утёнка» были несколько ошарашены появлением подобного существа в компании Флинна Райдера. Конечно, они знали, что тот был любимцем женщин самых разных категорий, но эта… Совсем ещё молоденькая, слишком скромно одетая, явно не дурочка, и к тому же не висевшая на их приятеле как прилипшая. Однако через час она так очаровала весь состав банды, что многие начали понимать Флинна. Затем случилась небольшая и небезопасная потасовка с Атиллой — местным поваром, который оскорбился, когда вор прилюдно осмелился назвать приготовленную им печень суховатой и жёсткой. Тот в ответ пообещал, что лично вырежет печень самого Райдера и приготовит её так, чтоб оценили все посетители. И он вполне собирался выполнить свою угрозу, надвигаясь на вора с ножом, пока Рапунцель не схватила сковороду с той самой злосчастной печенью (повар неосмотрительно оставил её на барной стойке) и не съездила Атилле по физиономии. Никто в баре даже сообразить ничего не успел. Нет, понятное дело, что Флинна Райдера никто не дал бы порезать, и если бы ситуация вдруг начала выходить из-под контроля, вся компания бы вмешалась. К тому же все знали, что из-за своего зубоскальства вор уже не один раз влипал в неприятности. Причём исключительно среди своих же. А вот Рапунцель не знала. И сумела всех удивить! Хотя едва ли она сама ожидала, что выбор личного оружия в виде сковороды будет столь однообразным и домашним. Положа руку на сердце, Юджину было очень приятно, что миниатюрная девочка-подросток не побоялась вступится за него, пусть и таким способом. Он видел, что по причине довольно необычных условий обитания, Рапунцель не боится людей. Весёлая, жизнерадостная и абсолютно бесстрашная. И всё это граничило с принципами католического воспитания. Она поминала самых разных святых (впоследствии эта привычка исчезла), молилась перед трапезой и уговорила Юджина сводить её в храм на службу. Конечно, он так же показывал ей и другие места в Хьюстоне, где и сам бывал нечасто, но ведь девушка вообще ничего и никогда не видела! Для них обоих проводить время подобным образом было чем-то экзотическим, странным, но определённо притягательным. Как же они могли не влюбиться друг в друга! Гуляя два раза в неделю с Юджином, Рапунцель не забывала и быть прилежной, выполняя любые задания матери. Хотя, надо отдать матушке Готель должное, она не перегружала дочь излишним трудом. Ей было вполне достаточно, если в подвале у Рапунцель будет чисто — а порядок соблюдался там на протяжении всех лет — и всегда к её приходу с рынка будет накрыт горячий ужин. Поэтому она приходила в одно и то же время, чтобы дочь успевала подгадывать с едой к её возвращению. Таким образом, каждый понедельник и четверг у Рапунцель и Юджина были регулярные встречи, которые они могли хранить в тайне. Юджин понял, кто такая Рапунцель Готель, далеко не сразу. Ему не было дела до светской хроники, и он мало интересовался сплетнями бомонда. К тому же его не было в городе тогда, когда девочку Голденов похитили, поэтому он даже не представлял, в какой ситуации оказался. Он уже собирался поговорить с девушкой на тему знакомства с её мамой, раз у них всё серьёзно, но неожиданно вечером в «Сладком утёнке» его вызвал на разговор Крюк. — Та диадема, которую ты спёр, принадлежит Бенджамину Голдену, — без предисловий сказал ему старший, — ты же знаешь об этом? — Разумеется. Я всегда изучаю предмет, прежде чем его реквизировать, — с серьёзным видом кивнул Юджин. — Послушай, Флинн, сейчас вообще не до шуток. Знаешь ли ты, что четырнадцать лет назад была похищена дочь Голденов? Ей было всего два года. Все ждали требования о выкупе, что вполне логично, учитывая, кто её отец… Но требований не последовало. И не было найдено и следа ни похитителей, ни самой девочки. Она до сих пор считается пропавшей без вести. А теперь приготовься. Недавно в участок, как ты знаешь, неосторожно попал Тор. И пока он там прохлаждался, от нечего делать внимательно изучил список пропавших без вести, в частности — пропавших много лет назад детей. Вернувшись, он сказал, что нам срочно необходимо найти газеты четырнадцатилетней давности. И мы их нашли. На стол перед Юджином легла фотография двухлетней девочки, вырезанная вместе со статьёй из газеты. Статья была озаглавлена:Разыскивается дочь золотого магната Бенджамина Голдена, девочка двух лет, Рапунцель Голден…
Нельзя сказать, чтобы его очень уж перекосило… Ведь были у него подозрения, что не может быть всё гладко в этой истории. Не может мать без всяких видимых причин ограничить мир дочери только подвалом. Пусть уютным, пусть безопасным, но — без друзей, знакомых и какого-либо выхода во внешний мир! Почему эта женщина не дала ей просто другое имя? Почему просто не отрезала ей волосы? Ведь сама Рапунцель не помнит другой жизни, она к матушке относится не только с любовью, но и с большим почтением. Никуда бы она не делась, и вряд ли у неё возникли бы подозрения о родстве с той, что воспитала её и обучила премудростям кулинарии. Зачем было лишать её свободы? И что сейчас делать ему?! Ведь он знает, чья дочь его возлюбленная, и знает, что и она должна узнать об этом. — Крюк, я не могу её потерять, — только и смог произнести парень, словно гипнотизируя фотографию. Предводитель их банды сочувственно похлопал его по спине: — Она никогда не была твоей, Флинн. Изначально, с момента рождения. Да, она чудесная, и она нам всем очень нравится, но… пойми, то, что было теоретически возможно, пока она была дочерью этой странной женщины — сейчас невозможно в принципе. И если ты ей не признаешься, а просто смолчишь, тихо женишься, а через несколько лет вдруг всплывёт правда — она тебя возненавидит. Лучше оставь о себе положительные воспоминания. Юджин уже знал, что у матушки Готель проблемы с психикой, Рапунцель решила доверить ему свои догадки. Теперь у него в голове всё встало на свои места. Конечно, кто же будет подозревать в похищении женщину, которой просто понадобилось человеческое участие. Обычная забота, обычная любовь кого-то ещё… И реализовать она всё это решила с помощью понравившегося ей чужого ребёнка, которого случайно встретила. Юджин не представлял, как он сообщит обо всём, что узнал, своей возлюбленной. Ведь она очень любит Эмму Готель, считая её матерью. Вряд ли вообще поверит в историю с похищением! Поэтому Юджин захватил с собой газету, предоставленную Крюком, чтобы его доводы не звучали голословно. Они сидели в её подвале за столом, где провели столько счастливых часов за вкусными перекусами, обсуждая ту или иную новость или предмет. У них были планы на будущее. Они уже знали, что обязательно свозят матушку Готель на родину, чтобы познакомиться с остальными членами семейства Гонсалес — в одном из своих приступов параноидального бреда Эминья проговорилась и о своём настоящем имени, и о побеге из страны. И там же, в мексиканском городке, название которого Рапунцель слышала только один раз и поэтому не запомнила, будет их свадьба! Настоящая, по всем правилам тех мест и согласно традициям. А потом они вернуться обратно, и Рапунцель попросит разрешения работать в том же ресторане, где и матушка, теперь уже официально, чтобы Эминья больше отдыхала дома. Юджин клятвенно пообещал, что завяжет с воровством и найдёт работу. Собственно, после кражи диадемы он как-то незаметно перестал промышлять сим неблагодарным делом… У них были мечты. У них было распланированное будущее. Теперь не оставалось ничего. Естественно, Рапунцель, как истинная католичка, понимала, что правильно будет дать знать своим настоящим родителям о том, что она жива и здорова. Проблема в том, что она не представляла, что это за люди, примут ли они её, ведь они абсолютно не знакомы со своей дочерью! Она не смогла предупредить матушку Готель. Ей не доставало сил попрощаться с ней. Поэтому Юджин сразу повёл её в отдел полиции, который занимался поиском пропавших людей. Конечно, поначалу к её рассказу отнеслись весьма скептически. Ещё бы, у них каждый день да через день приходит очень много желающих стать детьми богатых родителей. Но слишком уж удручённое было лицо у девушки, большим деньгам радуются несколько по-другому. Через несколько часов участок соизволили посетить мистер и миссис Голден. Придирчиво оглядев девушку, они увезли её в лабораторию для анализа ДНК. Крови взяли сразу на несколько тестов, чтобы уж точно не облажаться. Затем отзвонились в участок и сухо сказали, что их дочь нашлась. После чего полицейские выехали на арест Эминьи Гонсалес, называющей себя Эмма Готель. Юджин Фитцерберт отправился с ними, чтобы убедиться, что ничего плохого приёмной матери его возлюбленной не сделают. Женщина только вернулась домой и, не обнаружив на месте дочери, взвыла от ужаса, что, разумеется, было плохим фактором для её и без того подорванной психики. Пока полицейские справлялись с безумной и активно мятущейся матушкой Готель, Юджин успел сказать ей несколько слов о том, что с Рапунцель всё в порядке, и что за неё не нужно беспокоиться. В тот момент она его, видимо, и запомнила. Только что-то перепуталось в её больном мозгу, и она почему-то вообразила, что её дочь ушла с этим парнем. Да не так уж и сильно она ошиблась… Тем же вечером в «Сладком утёнке» царило мрачное настроение. Банда Крюка молча пила неразбавленный джин, про себя сочувствуя Флинну Райдеру. Тот тоже плеснул себе немного, но глотки делал редко, исключительно за компанию. Все уже всё знали и даже видели. Бармен Бэзил включил вечерние новости по старому телевизору (новый не вписывался в общий интерьер). И включил как раз в тот момент, когда чета Голден давала репортёрам интервью на тему «как же мы счастливы возвращению нашего ребёнка». Они распинались перед камерой, благодарили полицию, кляли Эмму Готель самыми чёрными эпитетами; а Рапунцель стояла между родителями и имела такой потерянный взгляд, словно она не домой вернулась, а случайно оказалась в горячей точке, где проходят боевые действия. В интервью не было и слова сказано о Юджине. Хотя парень был уверен: она о нём рассказала. И почти наверняка намекнула на их взаимоотношения. А в ответ получила жёсткий выговор: этот молодой человек не твоего круга. Он тебя не достоин. Ты теперь носишь фамилию Голден и можешь выбирать любого богатого, успешного и состоятельного. Юджин не усомнился в чувствах Рапунцель. Когда он попытался с ней встретиться, то едва ноги унёс — в тот же день ориентировку по нему развесили на каждом столбе. Рапунцель пыталась объясниться с Элис и Бенджамином, но те и не собирались её слушать. Напротив, они вполне серьёзно считали, что любой на месте Рапунцель просто обязан быть счастливым, обретя подобную семью, и делать то, что ему говорят. Они приставили к ней охрану, отправили на принудительное лечение к психиатру и запретили даже вспоминать о том времени, когда Рапунцель жила с сумасшедшей мексиканкой. Девушка вскоре поняла, что пытаться договариваться — бесполезно. Это для неё существуют незыблемые законы, для других существуют только их желания. Голдены не умели и не собирались любить безусловно, даже свою дочь. Поэтому она понимала, что без хитрости тут не выживет. Вот тогда и пригодились все знания, почерпнутые из множества книг, которые она прочитала за прошедшие годы! А детективы среди них тоже были… Рапунцель принялась давать своим охранникам дополнительную нагрузку в виде хорошего забега за ней. Она изобретала и применяла различные и очень разнообразные планы, чтобы сбежать от них и не быть пойманной. Искать её в квартале Юджина никто бы не догадался, а именно туда она и направлялась всякий раз, обдурив очередного охранника. К ней пытались приставить двоих или троих людей, но так ей было даже легче применять свои навыки. Когда Рапунцель и Юджин встретились после разлуки, они так истомились в тоске друг по другу, что немедленно поклялись в вечной любви и верности. Похвалив возлюбленную за находчивость, Юджин сказал, что ни за что от неё не откажется. Встречались редко, урывками, пока однажды среди претендентов на должность телохранителя не появился Паскаль Дега. Он был наслышан о выходках милой и прелестной Рапунцель Голден, от которой ни один из предыдущих кандидатов не ожидал подвоха, хотя того старательно предупреждали. Паскаль же понял, что договариваться надо именно с ней, а не с родителями, которые видели в дочери комнатную собачку, которой место только на королевской подушке, дабы ублажать взор хозяйки. Паскаль смекнул, что эта девушка — вовсе не капризная принцесса, какой ему пытались её представить его коллеги, бесславно прокараулившие барышню. Он сразу подметил её полное равнодушие к молодёжным тусовкам, вещам, айфонам и прочей ерунде. Тогда он аккуратно ей посоветовал не пренебрегать подобными пустяками. Поскольку они важны для мистера и миссис Голден. И если она не откажется придать себе немного гламурного шика, то получит со стороны магнатов послабление режима. Юджин, тем временем, тоже старался не падать духом. Он понимал, как мало теперь у них с Рапунцель шансов быть вместе. Конечно, они не Ромео и Джульетта, и повторять эту шекспировскую трагедию он точно не горел желанием! Чтобы тоска по девушке снедала не так сильно, парень стал находить себе подработки, а заодно решил извиниться перед Атиллой. Вскоре ему представилась такая возможность. Совершенно случайно купив парочку лотерейных билетов, он вдруг обнаружил в одном из них потрясающий приз: полное обучение на повара-кулинара у одного из ресторанных мэтров! Юджин знал, что Атилла, хоть и имеет определённый талант, тем не менее, не имеет образования. И он больше всего на свете хочет стать поваром по-настоящему, а не только в бандитском притоне, коим, по идее, и являлся «Сладкий утёнок». Несмотря на дружеские отношения между членами банды, Атилла не скрывал, что хотел бы обычную жизнь. Юджин не мог его за это осуждать — он и сам мечтал о такой жизни последние месяцы. Поэтому вор и отправился к повару с тем билетом, извинился за свою выходку и предложил в качестве компенсации то, о чём Атилла давно мечтал. Собственно, тогда тот и объявил Юджину, что в долгу перед ним. Как он позднее с этим долгом рассчитался — уже известно. Время двигалось странно: то застывало, как тягучий мёд, то так разгонялось, что все едва успевали следить за календарём. Рапунцель и Юджин смогли подружится с Паскалем по-настоящему и полностью перетянуть на свою сторону. В их жизни появились сёстры Разенграффе, семья Фрост, Шарлотта Фэй — последнюю они тоже не могли проигнорировать, учитывая то, что она для них сделала, абсолютно не зная ситуации. Будучи просто близкой подругой Эльзы, она предложила помощь тому, за кем охотилась полиция штата. Этот поступок придал смелости Рапунцель, и вскоре она попросила Эльзу познакомить её с их необычной соседкой. Но случившееся в тот вечер, когда Юджин едва не был пойман, заставило девушку заново взглянуть на их отношения. Она стала понимать, что их маленький мир, построенный на скрытности, хрупок ещё более, чем ей представлялось ранее. И её романтизированная натура жаждала хоть как-то укрепить его… Ответ ей пришёл, как всегда, в самом неподходящем для этого месте. Максимус Медина — суровый и умный офицер полиции — подозревал, что в отношении дочери золотого магната и вора Флинна Райдера всё далеко не так, как ему наплели во время импровизированного допроса после резкого окончания бала-маскарада. Потому он не переставал следить и за Эльзой, и за Рапунцель. Золотой принцессе внимания уделялось даже больше (интуиция у офицера Медины была чертовски хорошая, как отметил это Юджин). Потому несколько раз девушке приходилось являться на неофициальные допросы и дачу показаний в полицейский участок. Родителям её это преподносилось как помощь в расследовании об украденной диадеме. Девушка от души возненавидела эту дорогую побрякушку, из-за которой и разгорелся весь сыр-бор. Особенно с учётом того, что она понимала: до бала Максимус Медина не обращал на Рапунцель никакого внимания. Ему не требовались её показания. А теперь он будто бы решил, что именно она может принести пользу в поимке вора! Постоянные вопросы и старательные, уводящие в сторону ответы, очень выматывали. Офицер Медина не собирался так просто отступать. К тому же, надо отдать ему должное, он ни в коем случае не верил, что Рапунцель Голден не в своём уме, как пытались его заверить многочисленные СМИ и её собственные родители. Он-то как раз хорошо понимал, что девушка очень даже здравая, но прикидываться полоумной ей только на руку — меньше спроса. И от этого понимания Рапунцель было только хуже: она видела, что он не верит ни единому её слову, а ещё отчётливо понимает, что она совсем не сумасшедшая. Пока ни он, ни она не одержали победу в этом поединке. Максимус продолжал настаивать на допросах и задавать самые изощрённые вопросы, а девушка всё так же придерживалась прежних ответов, которые не устраивали офицера полиции. Конечно, у Максимуса были и другие дела, его работа не ограничивалась Флинном Райдером и диадемой Голденов. Капитан Палмер продолжал делать всё, чтобы их не заподозрили в родстве, а потому давал сыну дополнительные задания; из-за этого часто получалось так, что Рапунцель и Паскаль иногда подолгу ждали в участке, когда же офицер Медина освободится и сможет уделить им время и внимание, ради которого, собственно и вызывал их. По идее, конечно, допрашивать девушку без родителей и адвоката полиция не могла, но Максимус и не записывал ничего из того, что услышал от неё. Он не употреблял слово «допрос». Напротив, всячески подчёркивал, что это только добровольная помощь, в каковой нуждался не только он сам, но и её родители, ведь в их семью необходимо вернуть пропавшую драгоценность. Ему нужен был след. И больше ничего. А для этого ему необходимо было уловить что-то в речи Рапунцель Голден. Учитывая, что он ни в коем случае не обвинял её ни в чём, и все свои просьбы формулировал не как допросы, а как «посильная помощь полиции», ни у её родителей, ни у самой Рапунцель не было что возразить против этих встреч. Она старательно следила за языком, дабы не дать Максимусу той необходимой информации, которую он хотел услышать. Более того, Голдены в своё время сделали всё, чтобы никто не знал, что их дочь вернул им знаменитый вор, а, значит, никто не был в курсе, что девушка и Юджин знакомы. Догадываться — это одно. А быть уверенным на сто процентов — совсем другое. И вот однажды, во время очередного томительного ожидания, пока Максимус изволит освободится, Рапунцель стала свидетельницей интересной сцены. Детектив Джулиана Холл разговаривала с одной из посетительниц, молодой девушкой, и этот разговор не приносил детективу никакой радости. Она явно устала, но выгнать девушку не решалась. Лицо этой девушки почему-то показалось Рапунцель знакомым. — Мисс Энджелс, поймите, мы не можем выпустить его без залога, — выговаривала Джулиана, кажется, в десятый раз. — Так я и не спорю, детектив, — голос девушки был умоляющим и нежным. Рапунцель пригляделась: очень юная, вряд ли старше неё самой; фигура тонкая, даже какая-то вытянутая, ноги кажутся очень длинными; одета в короткие джинсовые шорты и такой же топик, на ногах — сапоги на очень высоком каблуке; кожа молочно-белая, без единого родимого пятна или царапины; чересчур худа, даже скорее — костлява, потому что можно разглядеть выпирающие ключицы; на личике видны большие доверчивые глаза бирюзового оттенка; а волосы — пушистые, до талии, цвета сливочного масла — были распущены, лишь небольшая их часть собрана в хвост, а чёлка выкрашена красным. Наконец, Рапунцель поняла, кто же это заявился в участок. По совету Паскаля она стала почитывать светскую хронику и листать журналы о моде. В одном из них она и увидела это неземное чудо. Чудо звали Рафаэлла Энджелс, и она была преуспевающей моделью, самой юной в этом бизнесе, ей недавно исполнилось пятнадцать. Рапунцель несколько удивилась: Рафаэлла работала в Лос-Анджелесе, хотя родным городом её действительно был Хьюстон. По идее, ей надо было быть сейчас на съёмках. Стало так любопытно, что она совершенно забыла о своих проблемах. — Мисс Джулиана, — вновь заговорила модель, — я понимаю, что вы можете выпустить его под залог, но я не могу сейчас обналичить вам чек, мои родители распоряжаются моим счётом в банке. — Я даже не сомневалась, что в конце концов они так и поступят! — утвердительно кивнула головой детектив. — Мисс Энджелс, каждый раз, как мистер Сульфарус попадает в неприятности, вы бросаете всё в Лос-Анджелесе, даже если у вас разгар съёмок, и летите сюда его спасать. Разумеется, вашим родителям это надоело! Да и не нравится им этот юноша, что меня тоже не удивляет — его образ жизни нельзя назвать светским. — Да, он не является представителем бомонда, — спокойно кивнула Рафаэлла, — он рок-музыкант, и достаточно популярен в своих кругах. — Почему бы вам не выбрать кого-то более близкого вам по происхождению? — устало предложила Джулс, подходя к кофейному автомату. — Перестаньте повторять слова моего психолога, — с улыбкой прервала модель, — вы же знаете — мы всё равно будем вместе, — она сказала это без вызова, просто констатировала факт. — Через три года нам исполнится по восемнадцать лет, и мы поженимся. — Ваши родители вам не позволят. И потом, насколько мне известно, его родители от вас тоже не в восторге. — Они считают, что он слишком отвлекается на меня и мало делает для своей карьеры, — мягко подтвердила девушка. — Но если я могу понять его родителей, но уж точно никак не могу одобрить действия своих, — впервые в её добром голосе появились сердитые нотки. — Вы говорите о вашем похищении? — уточнила Джулиана. — О попытке похищения! Это была неудачная попытка, но она всё же была! И если бы в тот момент Деймон не уговорил своих друзей встретить всем вместе меня в аэропорту, потому что знал, что я должна вот-вот вернуться в Хьюстон, то попытка вполне могла осуществиться. — Я знаю. Потому вашей маме и пришлось ослабить хватку в отношении вашего парня. К тому же вашему несостоявшемуся похитителю именно из-за миссис Энджелс вынесли пятнадцатилетний срок заключения в одной из самых суровых тюрем США. — Если бы на месте Деймона был кто-то другой, — значимо добавила модель, — кто-то менее находчивый, не столь ловкий и совсем не дерзкий, то у моего похитителя были все шансы. — О, господи, и как вас только чёрт свёл, — со вздохом сказала детектив. — Ладно. На самом деле никакого залога не требуется, я просто надеялась, что вы уйдёте. — Вам так не хочется иметь дополнительную беседу с моей матерью? — поняла Рафаэлла. — Так никому не хочется, уверяю вас! Вы думаете, что приятно выслушивать от прокурора штата всевозможные перспективы, которые ожидают меня и моего напарника, если мы не станем препятствовать вашим встречам с этим молодым человеком! — Вы же всё делаете в рамках закона. А моя мать вовсе не всесильна. Мне же удалось избавиться от её опеки, пусть и частично. — Хорошо, я скажу вам в любом случае. Ничего в этот раз противозаконного мистер Сульфарус не сделал. Сегодня он у нас потому, что у него была поздняя репетиция в гараже. Кто-то вызвал полицию, потому что шумели они в то время, когда шуметь уже нельзя. Вот и всё. Не переживайте, мисс Энджелс, он должен заплатить штраф, и тогда и его, и его группу мы выпустим. — Спасибо, мисс Холл, — на личике у Рафаэллы расцвела такая улыбка, что Рапунцель тоже невольно улыбнулась. — Кстати, вон мой напарник, — Джулс указала в конец коридора, — судя по тому, что он сопровождает всю эту рок-группу, ваш парень заплатил штраф. Рапунцель с интересом повернула голову в ту сторону. По длинному коридору действительно шёл уже знакомый ей Николас Уайлдер, а рядом с ним такие колоритные представители неформального движения, что челюсть с трудом можно было удержать на месте. Их было четверо, два парня и две девушки. Впереди всех шёл их лидер, и, как следовало из услышанного разговора, возлюбленный Рафаэллы Энджелс. Чёрная кожаная куртка, чёрные рваные джинсы, тяжёлые армейские ботинки на толстой подошве, выкрашенные тёмно-синим волосы, такое же, как и у его девушки, костлявое сложение, резкие черты довольно привлекательного лица, авантюриново-жёлтые линзы для глаз; а завершающим аккордом всего этого была выбитая на лице татуировка в виде красной звезды вокруг левого глаза. — Деймон! — даже не воскликнула, а с придыханием проговорила Рафаэлла и бросилась в его объятия. Тот с готовностью обнял её, не стесняясь ни своих друзей, ни сторонних наблюдателей. — Мой ангел, ты приехала! — с необычайной любовью произнёс парень, поглаживая девушку по плечам. В этот момент Максимус освободился и вызвал Рапунцель в кабинет, не дав ей досмотреть эту подростковую драму до конца. Собственно, об этой паре она потом очень долго не могла забыть. Ей стало ясно, что такая запретная привязанность между двумя довольно юными представителями молодёжи, чьи родители не одобряют выбор своего ребёнка, а в иных случаях и категорически противятся ему, — совсем не редкость, и их история с Юджином в этом смысле не была уникальной. Да Рафаэлла даже психолога посещает! Не психиатр, конечно, но тоже относящийся к типу тех, кто старается подогнать чужие мозги под привычное и удобное всем мышление. Тем не менее, она так же видела, что Рафаэлла и Деймон сдаваться совсем не собираются. Они боролись, упорно шли к своей цели, да ещё и занимались собственными карьерами, чтобы не зависеть от родителей. Конечно, о рок-группе этого парня она не слышала, но решила потом уточнить у Юджина — вдруг он их знает? Не один и не два раза ей объясняли, что все в их возрасте влюбляются сильно и со всей страстью. Главное, перерасти эти детские увлечения. А затем молча и серьёзно подойти к взрослым отношениям. Даже собственный психиатр говорил Рапунцель о том, что её любовь к Юджину зацеплена за то, что он был первым существом мужского пола, которого она увидела в своей жизни. Рапунцель сильно в этом сомневалась. Между ней и Южином была связь, которую запросто можно было охарактеризовать старомодным словом «целомудренной». Они были вместе уже больше года, и за это время он не предпринял никаких попыток пересечь ту заветную черту, которая бы сделала их отношения более близкими. Он с уважением относился к ней и её вероисповеданию, потому не позволял себе никаких вольностей. А Рапунцель, в свою очередь, с тех пор, как вернулась в родной дом, очень много времени была вынуждена проводить с потенциальными кавалерами, с которыми её знакомили Элис и Бенджамин. Среди них попадались и неглупые, и интересные, и даже воспринимающие её как равную себе. Но ни с кем она не чувствовала той лёгкости, той связи, которая с первого дня знакомства возникла у неё с техасским мошенником Флинном Райдером. Она просто откуда-то знала, что больше никого не полюбит. И не сомневалась, что и он чувствует то же самое. Рафаэлла Энджелс и Деймон Сульфарус заставили её погрузится в долгую задумчивость. Из-за этого она и стала несколько более рассеянной, без должного внимания отнесясь к предстоящему дню рождения Эльзы. Во время очередной встречи в «Сладком утёнке» Рапунцель внезапно спросила у Юджина, готов ли он окреститься. Неожиданно парень обрадовал её, показав спрятанный под рубашку крестик. Оказывается, он не так давно сделал это, зная, насколько важно для Рапунцель, чтобы он был если не католиком, то хотя бы соблюдал все обряды её вероисповедания. Она была осведомлена, что перед крещением следует пройти трёхмесячный этап подготовки, если человек достиг сознательного возраста. Её саму, как она узнала, матушка Готель окрестила в тот день, когда похитила. Вернувшись в родную семью, Рапунцель регулярно причащалась в церкви и как-то раз спросила у своего духовного отца про крещение. Он всё подробно ей объяснил, а она уже донесла эту информацию до Юджина. Правда, она не ожидала, что он сделает это, при том так, чтобы она даже не догадывалась. Готовил сюрприз. Тогда она, заметно нервничая, спросила: — Юджин, а ты хотел бы… чтобы мы поженились? — О чём ты говоришь, принцесса, — с грустной улыбкой отозвался юноша, — я мечтаю об этом с тех пор, как познакомился с тобой. Неужели ты в этом сомневаешься? — Нет, не сомневаюсь… Просто… раз мы оба крещёные, то мы вполне могли бы… обвенчаться… — у девушки немного заплетался язык. Конечно, по всем правилам, это он должен был делать ей подобное предложение, а не она ему. Впрочем, она не росла в социуме и достаточно чуждо воспринимала игры, принятые между полами. Юджин, правда, пока ещё не понял намёка. — Я знаю, что для тебя это важно, — с пониманием кивнул он, — и мы с тобой давно договорились об этом. Как только по закону штата нам позволят вступить в брак, мы немедленно подтвердим наши клятвы венчанием. Я потому и принял католичество, чтобы избежать этических и религиозных недоразумений между нами, — уже более радостно закончил он. — Нет. Я имела в виду другое: что, если нам обвенчаться сейчас? — Сейчас? Милая, нам не позволят, ты же знаешь… — Согласие нужно только на заключение брака в мэрии. На венчание в церкви согласие родителей не нужно. Я спрашивала у отца Патрика. Нужен только свидетель, достигший совершеннолетия. — Подожди… так ты… — кажется, впервые после их первой встречи вор не находил слов, — так ты… предлагаешь мне жениться на тебе? — Да, — она ответила твёрдо, выжидательно уставившись на него. — Ты ставишь меня в неловкую ситуацию, — в глазах Юджина замешательство переплеталось с лукавством, — ведь это я должен был просить тебя стать моей женой… — он, кажется, с трудом сдерживал восторг, и Рапунцель прекрасно это видела, потому спокойно произнесла: — Так в чём дело? Я тебя внимательно слушаю. Он не стал становится на колено, но взял её за руку, проникновенно глядя в сияющие глаза: — Рапунцель Фелиция Готель, — он неслучайно употребил её неофициальную фамилию, — вы окажете мне честь, согласившись стать моей супругой? — Юджин Фитцерберт, я с радостью принимаю ваше предложение, — соблюдая торжественность, а потому сдерживая переполнявшие её чувства, ответила девушка. Далее последовал радостный визг, и она бросилась своему любимому на шею. И так получилось, что дата их венчания совпала с днём рождения Эльзы. За исключением того, что венчание должно было происходить ночью — по вполне понятным причинам. Священник и духовный наставник Рапунцель, тот самый отец Патрик, о котором она упоминала, знал об её непростой ситуации, как и положено знать духовнику, которому регулярно исповедуются. Он, немного поразмышляв, решил удовлетворить просьбу юной прихожанки, и согласился на ночное венчание. Поскольку Джек и Эльза покинули Хьюстон, Рапунцель решила рассказать о готовящемся плане Шарлотте. Та, разумеется, удивилась. — Даже если вам, как ты говоришь, разрешено венчание, объясни, как это поможет вашей проблеме? Мы же не в средние века живём, когда достаточно было обвенчаться, а потом прибежать к родителям и упасть перед ними на колени, моля о прощении. Они, разумеется, погневаются, а потом примут в семью зятя или невестку с большой радостью! И то, я думаю, это преувеличение многочисленных писателей. Вряд ли у многих пар хватало духу жениться против родительской воли. — Конечно, мы не собираемся сообщать моим родителям о том, что обвенчались, — воскликнула Рапунцель, — я отлично понимаю, к каким последствиям это может привести. Я хочу это сделать для укрепления наших отношений, понимаешь? Чтобы в минуты, когда станет особенно тяжело в разлуке, Юджину или мне, мы помнили о том, что мы уже соединили свои судьбы. По идее, хорошо бы на венчании присутствовал свидетель, которому уже есть восемнадцать… — А это обязательно? — Отец Патрик сказал, что нет, но если у нас есть такая возможность… — Есть у вас такая возможность, — серьёзно кивнула Шарлотта, — если ни ты, ни твой жених не возражаете, я с удовольствием буду свидетелем вашего венчания. — Как? А разве тебе не семнадцать? — С января месяца — нет. Собственно, именно так Шарлотта Фэй оказалась ночью в церкви. Помимо возложенной на неё функции, она так же вызвалась проводить невесту к алтарю — что было принято с большой симпатией всех присутствующих. Как была прелестна юная Рапунцель! Она надела тот самый сарафан, в котором участвовала при съёмке парижского календаря, и который ей потом подарила Эльза. На распущенные волосы был водружён венок из маргариток, а глаза сияли так, что она не нуждались в дополнительных искусственных украшениях. Юджин тоже отнёсся к предстоящему мероприятию со всей ответственностью. Он взял напрокат неплохой смокинг и теперь выглядел и старше, и солиднее. Кольца он приобрёл сам — золотые и очень тонкие, которые изящно смотрелись на обоих новобрачных. Тихо играла мелодия для католической литургии, и молодые люди повторяли за священником торжественные клятвы: — Я, Рапунцель… беру тебя, Юджин… в мужья… И обещаю тебе любовь… и верность… и супружескую честность… а так же то, что не оставлю тебя… до самой смерти… Помоги мне в этом… Господи, Боже всемогущий… в троице едины… и все святые… Аминь… — Я, Юджин… беру тебя, Рапунцель… в жёны… И обещаю тебе любовь… и верность… и супружескую честность… а так же то, что не оставлю тебя… до самой смерти… Помоги мне в этом… Господи, Боже всемогущий… в троице едины… и все святые… Аминь… — Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, объявляю вас мужем и женой… И в этот-то момент, когда две юные души соединили священными узами брака, раздался громкий голос на всю церковь, заглушающий звуки музыки: — Именем закона, вы все арестованы!!!